– Они все умерли, да? – Катрине отчего-то страшно жалко стало гордых лебедей.
– Нет, не все.
Марк тихо рассмеялся и ее бросило в краску от осознания собственной глупости и невежества.
– Овладев магией, лебеди решили, что нужно прекратить войну и направить полученную силу на добрые дела. Так родилась Империя. И крачки присягнули лебедям.
– А волки? – тихо спросила Кати и снова поежилась, вспомнив гривастого зверя из подворотни.
– Так и остались гордецами, не принявшими свет Пламени. Впрочем, – наставник усмехнулся, – это их и сгубило.
– Проиграли войну?
– Выродились, исчезли с лица земли.
– То есть, вы хотите сказать, – Кати вскинула на Марка испытующий взгляд, – что в городе волков-оборотней нет?
– Ерунда, – фыркнул тот, – мятежные звери в Цитадели Крачек?
– Просто я думала...
– Понимаю, – наставник кивнул, не сводя с Кати внимательных глаз. – Наслушалась местных сплетен? Тут нечего беспокоиться, просто в Хоррхоле действует шайка смутьянов. Прикрываются именем Волка, страх на горожан нагоняют. Однажды мы изведем эту заразу под корень.
Девушка посмотрела в фанатично блеснувшие глаза собеседника и тоскливо подумала, что Бенедикт был прав. Пожалуй, не стоит посвящать наставника в сложные взаимоотношения брата и Наследников.
– Я тебе больше скажу. В окрестностях Хоррхола вообще нет волков. Истребили пять лет назад. Славная была Охота...
– Охота? – Катрина поежилась.
– Не на людей, девочка, – покачал головой Марк, – всего лишь на волков.
Шум в холле заставил свернуть разговор – вернувшаяся Мадлена охала и ахала, сокрушаясь, что не смогла лично принять дорогого гостя. Впрочем, суета была недолгой – в столовой уже накрыли стол, и, спустя четверть часа, Харты и их гость приступили к ужину.
Солнце еще не зашло, но тетушка приказала зажечь свечи и серебряная посуда красиво ловила блики гладкими боками. Скатерть была хрусткой и белоснежной, кружевные занавески теребил легкий ветерок, ритуальная сфера на каминной полке мягко светилась изнутри, и Катрине стало тепло и уютно.
Она исподтишка глянула на брата – тот, кажется, вполне пришел в себя. Выглядел немного рассеяннее обычного, но был спокоен. Перед трапезой Мадлена представила Бена магу, мужчины сдержанно раскланялись, и Кати почувствовала невольную благодарность к наставнику. Тот и словом не обмолвился, что Бенедикт пропустил ритуал.
Удостоверившись, что с братом все хорошо, Катрина основательно увлеклась местным печеньем. Круглые лепешечки, пропитанные медом, еще больше подняли настроение, и тревожные думы о волках отступили. Тетушка завела длинный и скучный разговор о подготовке к празднованию Дня Плодородия, Бенедикт в основном отмалчивался, а брат Марк время от времени вежливо кивал.
– Кстати, я ведь принес грамоты, мисс Харт, – наконец прервал поток тетушкиного красноречия наставник. – Были дела в ратуше, и вот… с оказией, как говорится. Отдал вашему дворецкому.
Кати облегченно вздохнула. Честно говоря, на рассказах о покупке праздничного облачения она уже отчаянно пыталась сдержать зевоту.
– О, это так мило! – восторженно вздохнула Мадлена. – Как же вы к нам добры!
– Всегда рад помочь, – Марк улыбнулся, и Катрина почувствовала, как сильно стукнуло сердце, когда медовые глаза наставника потеплели. – Магия и мы, скромные ее адепты, должны служить людям.
Бенедикт криво усмехнулся.
– Я также смиренно надеюсь познакомиться ближе и со старшим отпрыском семейства, – маг поглядел на Бена и слегка прищурился.
– Что? Да... – тот тряхнул головой, – простите, мне сегодня нездоровится.
– Понятно, поэтому вы и не пошли в Храм?
Бенедикт смутился, а тетушка поспешно затараторила:
– Да-да, они ведь только накануне приехали, морское путешествие – такое непростое испытание. Подозреваю, у нашего семейства вообще есть склонность к морской болезни, порой сама чувствую себя неприятно в лодках. Брат Марк, попробуйте вот эти булочки, говорят, что новый пекарь просто мастер своего дела!
– Да, конечно, благодарю. – Наставник медленно поднял руку и рассеянно провел себе по лицу, будто снимая паутину. – Думаю, ничего страшного нет, если мистер Харт посетит Храм, когда поправится.
– Ах, мы так растроганы, – продолжала щебетать тетушка, – в который раз убеждаюсь, что на ваше участие всегда можно рассчитывать. Как и на помощь.
Наставник проницательно глянул на Мадлену и отставил фарфоровую чашку:
– Вы хотели просить о чем-то?
– Вернее, о "ком-то". – Тетушка кивнула на мрачно жующего племянника. – Бенедикту нужна работа. Юноша настолько щепетилен, что не желает утруждать родственников и стремится устраивать жизнь самостоятельно.
– Похвальное качество. – Марк снова дотронулся до лица и медленно моргнул. – Вы, кажется, говорили, что в кофрадии затруднения с поставками?
Мадлена скорбно кивнула, поджав губы, и Кати заподозрила, что скучный разговор за ужином был затеян не случайно.
– Я... я поговорю с кем-нибудь из геронтов1. За.. завтра.
Брат Марк внезапно закашлялся, оперся руками о стол, опрокинув чашку, и попытался встать. Покачнулся, закатил глаза и стал заваливаться на бок.
Катрина взвизгнула. Отрешенно сидящий Бенедикт встрепенулся, бросился поднимать гостя, а тетушка кинулась к двери, требуя Ричарда и лекаря.
– Что это с ним? – брат водрузил белого, точно мел, наставника обратно в кресло и похлопал по щекам.
– Какой ужас! – Мадлена вернулась, и, смочив в чаше для мытья рук кружевной платочек, стала обтирать лицо магу. – В моем доме...
Брат Марк в себя не приходил и только коротко и часто дышал, приоткрыв рот.
– Надо бы перетащить его на диван, – Бенедикт озабоченно переглянулся с тетушкой, а потом коротко бросил через плечо:
– Неси-ка плед, сестренка, и... у тебя есть нюхательная соль?
– У меня есть! – Мадлена подхватила юбки и выбежала в холл.
Кати следом понеслась к себе в комнату. А когда вернулась, то натолкнулась на Ричарда. Раскрасневшийся старик тяжело пыхтел, будто тоже бегал, сломя голову.
– Вам велено пройти в библиотеку. – Дворецкий вытер лоб. – Какая удача, что лекарь живет по соседству!
Врач был немолод, лыс и флегматичен. Склонившись над диваном, он напомнил Катрине богомола: худой, сутулый, да еще кафтан зеленый..
Кати сунула в руки тетке плед и, придвинувшись к Бену, шепнула: – Что с Ма... магом?
– Пока не знаю.
– Судя по всему, – врач покосился на брата с сестрой, – отравление. Что ел пациент?
– Вы что же, – Мадлена побагровела, - считаете, что в моем доме на ужин подают отраву?!
– Не обязательно отраву, – врач дернул длинным носом и стал копаться в огромной кожаной сумке, лежащей у изголовья. Кати привстала на цыпочки, силясь разглядеть наставника, но увидела только всклокоченную макушку. – И, скорее всего, не на ужин. Видите ли, нехорошая пища начинает действовать не сразу.
Он вытащил из сумки склянку и торжественно вручил Мадлене:
– Вот. Разведите втрое и давайте по глотку каждые четверть часа. Пациента будет тошнить. – Врач устремил печальный взгляд в окно, за которым уже понемногу сгущались сумерки.
– Постойте, – тетушка нахмурилась и ухватила его за руку. – Брат Марк пробыл у нас совсем недолго. И обедал, судя по всему, не здесь. Да я вообще понятия не имею, где и что он ел! Если пойдут разговоры, прошу вас, не забывайте эти подробности!
– Да не переживайте вы так, – доктор пожал плечами. – Я в своих микстурах уверен, и вам вряд ли придется оправдывать труп.
Тетушка задохнулась от возмущения, а лекарь принялся невозмутимо укладывать сумку, попутно давая указания делать пациенту холодные компрессы и отпаивать ромашковым чаем. Потом Мадлена пошла его провожать, а Бенедикт, вздохнув, покрутил в руках склянку с лекарством:
– Чует сердце, бессонница нам обеспечена.
Ночь, как и пророчествовал Бен, действительно выдалась беспокойной. Несмотря на то, что Мадлена порывалась уступить наставнику собственную спальню, врач перед уходом тревожить больного запретил. Тот остался лежать в библиотеке, на диванчике, и пациентом оказался сложным. К суматохе, связанной с лечением, прибавились заботы весьма необычного характера. Сначала затлела кружевная салфетка – не учуй Бенедикт слабый запах дыма, в битком набитой книгами библиотеке мог бы случиться пожар. Потом на головы Хартам из ниоткуда посыпались мелкие колючие льдинки. Это было не страшно, но весьма неприятно. А под утро несколько фолиантов самостоятельно вспорхнули с книжных полок и один угодил в затылок Ричарду, как раз выносившему из комнаты таз. Слуга отделался испугом и шишкой, но ковер был испорчен.
Когда меж портьер стал пробиваться зыбкий утренний свет, брат Марк наконец-то погрузился в глубокий сон. Кати, отчаянно сдерживая зевоту, плюхнулась в кресло и с облегчением вытянула гудящие ноги. Как же она утомилась! Приходящая горничная, наверное, могла бы накануне задержаться и помочь, но ушла сразу после ужина. Катрина заподозрила, что Мадлена просто не захотела переплачивать.
Тетушка всю ночь рьяно выполняла наказы лекаря, и на плечи младшей Харт легло приготовление микстур и отваров. Бенедикт с невозмутимым видом отправился спать где-то после двенадцати, заявив, что вполне доверяет нежным рукам сиделок, чем возмутил сестру до глубины души. В довершение всего Катрина вспомнила рыцарский роман, прочитанный перед отъездом в Хоррхол, и совсем уж пригорюнилась. В нем юная и отважная королевна тоже проводила время у постели раненого рыцаря, и сердце Кати замирало, когда горячие губы пациента в бреду произносили имя прекрасной сиделки. И ни слова там не было сказано о грязных тазах, вони и ноющих от усталости икрах.
– Вот ведь враки, – обиженно буркнула она.
Мадлена, меняющая влажный компресс на лбу пациента, недоуменно обернулась:
– Что ты сказала?
– Ничего, – Кати помотала головой, обиженно глянула на тетку и вдруг отчетливо поняла, что та вовсе не так молода, какой старалась казаться. Глаза Мадлены покраснели, на веки залегли темные тени, а уголки рта опустились, подчеркивая морщины. – Как ты, тетушка?
– Устала. – Мадлена немного виновато улыбнулась и вздохнула:
– Кати, я волнуюсь. Марк – служитель церкви, крачка, и если поползут слухи... Ох, Светлые Лебеди, как бы люди не решили, что я его отравить вздумала.
– Да, ну, что за глупости, – Катрина с сомнением покосилась на лежащего в беспамятстве наставника, – мы же ничего не сделали. Думаю, сам-то он не будет нас обвинять?
– Очень на то надеюсь, – Мадлена дрожащей рукой утерла лоб, – суматошная была ночь.
Кати медленно поднялась из кресла и подошла к изголовью дивана. Марк дышал неглубоко и редко, и ей понадобилось некоторое время, чтобы уловить шевеление его груди.
– И спать бы пойти, да страшно его одного оставлять, – тусклым голосом пробормотала тетушка, – вдруг, еще чего учинит? Кто их, магов, знает.
– А Ричард?
– Ой, – Мадлена покосилась в сторону подпирающего стену старика, – ну ты только глянь на него.
Кати присмотрелась и тихонько фыркнула. Лакей каким-то образом умудрился заснуть стоя.
– Ты иди, а я посижу, – неуверенно предложила Катрина и обреченно вздохнула, глядя в благодарные теткины глаза.
– Часа через два придет горничная, так сразу отправишься спать.
– Угу, – уныло ответила Кати, – а с Ричардом что делать?
– Не обращать внимания? – Мадлена приподняла одну бровь, и Кати хихикнула.
– Ладно, если проснется, пусть к себе идет. Всё равно толку от него сейчас немного.
– Я почитаю пока. Спокойной ночи.
– Не забудь менять компрессы! – напомнила Мадлена и вышла.
Катрина взяла лампу, подошла к столу и погладила шершавый переплет Истории Литкель. Открыв книгу, полистала страницы и нашла события, о которых рассказывал наставник. Интересно, он взаправду потомок крачек? И почему только вскользь упомянул о них? Из скромности?
Тонкий палец заскользил по витиеватым строкам, и Кати нахмурилась, стараясь вникнуть в непривычный язык.
Как и говорил наставник, родилась Империя, когда лебеди нашли магию. Соседи-крачки, присягнув на верность, научились колдовать. Конечно, они пользовались магией не так, как лебеди, иначе тоже стали бы от нее зависимы и умирали, разлучившись с источником. Оказалось, что волшебство очень похоже на чувства и неведомым образом с ними связано. Получив от Светлых дар забирать эти чувства у других существ и превращать их в магию, крачки отправились на материк. Понесли Свет Пламени по всей земле, служа общему благому делу.
А потом случился великий договор между птицами и людьми, на котором решили, что трон Литкель должен занять человек. Потому что не было тогда в людях коварной жажды власти и гордыни, которая привела оборотней к войне. И только волки были против всех...
Тихий стон донесся из темноты – наверное, Марку приснился дурной сон. Катрина с опаской покосилась в сторону дивана – вдруг наставник снова чудить начнет? Действительно, кто ж их, магов знает? До приезда в Хоррхол Кати знакомств с ними не водила (служитель Жак не в счет), да и захоти познакомиться – ничего бы не вышло. На ее родине маги не сближались с людьми, лишенными дара. Интересно, получается, что тумалланские маги тоже потомки крачек? Она решила, что как-нибудь обязательно расспросит Марка и об этом, и о магии тоже. Владеть силой – это, наверное, так захватывающе?
Стон повторился. Отодвинув фолиант, Катрина взяла лампу и настороженно подошла к пациенту. Теплый свет упал на его лицо, и Кати поежилась, увидев темные круги под глазами. Влажное полотенце сбилось, открывая бледный лоб в обрамлении сосулек волос, губы Марка страдальчески кривились, и мисс Харт захлестнул острый приступ сострадания.
– Все хорошо, – прошептала она, пристроила лампу на столик и осторожно погладила больного по запястью. Кожа Марка была холодной. Кати подумалось, что будь наставник в сознании, он, верно, смог бы излечить себя? Может, нужно попробовать передать ему силу, как во время единения? Она взяла Марка за руку и попыталась приложить к своему виску, но тщетно – рука безвольно соскользнула. Катрина покачала головой и, повинуясь внезапному порыву, сама потянулась к магу. Взяла его лицо в ладони, кончики пальцев прижала к вискам и, уткнувшись Марку в плечо, закрыла глаза: "Пожалуйста, очнись..."
Она привычно стала думать о хорошем, перебирая в памяти образы – летнее солнце, свежий ветерок… и вдруг, из ниоткуда, появилась в ее голове мятущаяся над морем крачка. Прекрасная белая птица на фоне зловеще-черного неба. И Катрина вдруг поняла, что стоит в воде. Как наяву почувствовала движение струй, омывающих лодыжки – это море уходило от берега, чтобы через минуту вернуться волнами надвигающегося шторма. Ветер крепчал, швырял в лицо волосы и соленую влагу, а чайка скрипуче кричала что-то с небес, заваливаясь на крыло.
– Сюда, я поймаю, – прошептала Кати и почувствовала, как накатила беда. Душная, липкая, отвратительная. Заполнила всё нутро, сбивая дыхание, круша мысленные образы. Морской берег пошел трещинами, осыпался осколками, и Кати в ужасе отшатнулась от наставника, ощущая на языке металлический привкус. А потом ее вывернуло в стоящий у постели таз.
– Светлые Лебеди, да что же это такое, – прошептала Кати, дрожащей рукой нашаривая полотенце.
– Нет, не все.
Марк тихо рассмеялся и ее бросило в краску от осознания собственной глупости и невежества.
– Овладев магией, лебеди решили, что нужно прекратить войну и направить полученную силу на добрые дела. Так родилась Империя. И крачки присягнули лебедям.
– А волки? – тихо спросила Кати и снова поежилась, вспомнив гривастого зверя из подворотни.
– Так и остались гордецами, не принявшими свет Пламени. Впрочем, – наставник усмехнулся, – это их и сгубило.
– Проиграли войну?
– Выродились, исчезли с лица земли.
– То есть, вы хотите сказать, – Кати вскинула на Марка испытующий взгляд, – что в городе волков-оборотней нет?
– Ерунда, – фыркнул тот, – мятежные звери в Цитадели Крачек?
– Просто я думала...
– Понимаю, – наставник кивнул, не сводя с Кати внимательных глаз. – Наслушалась местных сплетен? Тут нечего беспокоиться, просто в Хоррхоле действует шайка смутьянов. Прикрываются именем Волка, страх на горожан нагоняют. Однажды мы изведем эту заразу под корень.
Девушка посмотрела в фанатично блеснувшие глаза собеседника и тоскливо подумала, что Бенедикт был прав. Пожалуй, не стоит посвящать наставника в сложные взаимоотношения брата и Наследников.
– Я тебе больше скажу. В окрестностях Хоррхола вообще нет волков. Истребили пять лет назад. Славная была Охота...
– Охота? – Катрина поежилась.
– Не на людей, девочка, – покачал головой Марк, – всего лишь на волков.
Шум в холле заставил свернуть разговор – вернувшаяся Мадлена охала и ахала, сокрушаясь, что не смогла лично принять дорогого гостя. Впрочем, суета была недолгой – в столовой уже накрыли стол, и, спустя четверть часа, Харты и их гость приступили к ужину.
Солнце еще не зашло, но тетушка приказала зажечь свечи и серебряная посуда красиво ловила блики гладкими боками. Скатерть была хрусткой и белоснежной, кружевные занавески теребил легкий ветерок, ритуальная сфера на каминной полке мягко светилась изнутри, и Катрине стало тепло и уютно.
Она исподтишка глянула на брата – тот, кажется, вполне пришел в себя. Выглядел немного рассеяннее обычного, но был спокоен. Перед трапезой Мадлена представила Бена магу, мужчины сдержанно раскланялись, и Кати почувствовала невольную благодарность к наставнику. Тот и словом не обмолвился, что Бенедикт пропустил ритуал.
Удостоверившись, что с братом все хорошо, Катрина основательно увлеклась местным печеньем. Круглые лепешечки, пропитанные медом, еще больше подняли настроение, и тревожные думы о волках отступили. Тетушка завела длинный и скучный разговор о подготовке к празднованию Дня Плодородия, Бенедикт в основном отмалчивался, а брат Марк время от времени вежливо кивал.
– Кстати, я ведь принес грамоты, мисс Харт, – наконец прервал поток тетушкиного красноречия наставник. – Были дела в ратуше, и вот… с оказией, как говорится. Отдал вашему дворецкому.
Кати облегченно вздохнула. Честно говоря, на рассказах о покупке праздничного облачения она уже отчаянно пыталась сдержать зевоту.
– О, это так мило! – восторженно вздохнула Мадлена. – Как же вы к нам добры!
– Всегда рад помочь, – Марк улыбнулся, и Катрина почувствовала, как сильно стукнуло сердце, когда медовые глаза наставника потеплели. – Магия и мы, скромные ее адепты, должны служить людям.
Бенедикт криво усмехнулся.
– Я также смиренно надеюсь познакомиться ближе и со старшим отпрыском семейства, – маг поглядел на Бена и слегка прищурился.
– Что? Да... – тот тряхнул головой, – простите, мне сегодня нездоровится.
– Понятно, поэтому вы и не пошли в Храм?
Бенедикт смутился, а тетушка поспешно затараторила:
– Да-да, они ведь только накануне приехали, морское путешествие – такое непростое испытание. Подозреваю, у нашего семейства вообще есть склонность к морской болезни, порой сама чувствую себя неприятно в лодках. Брат Марк, попробуйте вот эти булочки, говорят, что новый пекарь просто мастер своего дела!
– Да, конечно, благодарю. – Наставник медленно поднял руку и рассеянно провел себе по лицу, будто снимая паутину. – Думаю, ничего страшного нет, если мистер Харт посетит Храм, когда поправится.
– Ах, мы так растроганы, – продолжала щебетать тетушка, – в который раз убеждаюсь, что на ваше участие всегда можно рассчитывать. Как и на помощь.
Наставник проницательно глянул на Мадлену и отставил фарфоровую чашку:
– Вы хотели просить о чем-то?
– Вернее, о "ком-то". – Тетушка кивнула на мрачно жующего племянника. – Бенедикту нужна работа. Юноша настолько щепетилен, что не желает утруждать родственников и стремится устраивать жизнь самостоятельно.
– Похвальное качество. – Марк снова дотронулся до лица и медленно моргнул. – Вы, кажется, говорили, что в кофрадии затруднения с поставками?
Мадлена скорбно кивнула, поджав губы, и Кати заподозрила, что скучный разговор за ужином был затеян не случайно.
– Я... я поговорю с кем-нибудь из геронтов1. За.. завтра.
Брат Марк внезапно закашлялся, оперся руками о стол, опрокинув чашку, и попытался встать. Покачнулся, закатил глаза и стал заваливаться на бок.
Катрина взвизгнула. Отрешенно сидящий Бенедикт встрепенулся, бросился поднимать гостя, а тетушка кинулась к двери, требуя Ричарда и лекаря.
– Что это с ним? – брат водрузил белого, точно мел, наставника обратно в кресло и похлопал по щекам.
– Какой ужас! – Мадлена вернулась, и, смочив в чаше для мытья рук кружевной платочек, стала обтирать лицо магу. – В моем доме...
Брат Марк в себя не приходил и только коротко и часто дышал, приоткрыв рот.
– Надо бы перетащить его на диван, – Бенедикт озабоченно переглянулся с тетушкой, а потом коротко бросил через плечо:
– Неси-ка плед, сестренка, и... у тебя есть нюхательная соль?
– У меня есть! – Мадлена подхватила юбки и выбежала в холл.
Кати следом понеслась к себе в комнату. А когда вернулась, то натолкнулась на Ричарда. Раскрасневшийся старик тяжело пыхтел, будто тоже бегал, сломя голову.
– Вам велено пройти в библиотеку. – Дворецкий вытер лоб. – Какая удача, что лекарь живет по соседству!
Врач был немолод, лыс и флегматичен. Склонившись над диваном, он напомнил Катрине богомола: худой, сутулый, да еще кафтан зеленый..
Кати сунула в руки тетке плед и, придвинувшись к Бену, шепнула: – Что с Ма... магом?
– Пока не знаю.
– Судя по всему, – врач покосился на брата с сестрой, – отравление. Что ел пациент?
– Вы что же, – Мадлена побагровела, - считаете, что в моем доме на ужин подают отраву?!
– Не обязательно отраву, – врач дернул длинным носом и стал копаться в огромной кожаной сумке, лежащей у изголовья. Кати привстала на цыпочки, силясь разглядеть наставника, но увидела только всклокоченную макушку. – И, скорее всего, не на ужин. Видите ли, нехорошая пища начинает действовать не сразу.
Он вытащил из сумки склянку и торжественно вручил Мадлене:
– Вот. Разведите втрое и давайте по глотку каждые четверть часа. Пациента будет тошнить. – Врач устремил печальный взгляд в окно, за которым уже понемногу сгущались сумерки.
– Постойте, – тетушка нахмурилась и ухватила его за руку. – Брат Марк пробыл у нас совсем недолго. И обедал, судя по всему, не здесь. Да я вообще понятия не имею, где и что он ел! Если пойдут разговоры, прошу вас, не забывайте эти подробности!
– Да не переживайте вы так, – доктор пожал плечами. – Я в своих микстурах уверен, и вам вряд ли придется оправдывать труп.
Тетушка задохнулась от возмущения, а лекарь принялся невозмутимо укладывать сумку, попутно давая указания делать пациенту холодные компрессы и отпаивать ромашковым чаем. Потом Мадлена пошла его провожать, а Бенедикт, вздохнув, покрутил в руках склянку с лекарством:
– Чует сердце, бессонница нам обеспечена.
Прода от 30.03.2021, 11:08
Глава 5
Ночь, как и пророчествовал Бен, действительно выдалась беспокойной. Несмотря на то, что Мадлена порывалась уступить наставнику собственную спальню, врач перед уходом тревожить больного запретил. Тот остался лежать в библиотеке, на диванчике, и пациентом оказался сложным. К суматохе, связанной с лечением, прибавились заботы весьма необычного характера. Сначала затлела кружевная салфетка – не учуй Бенедикт слабый запах дыма, в битком набитой книгами библиотеке мог бы случиться пожар. Потом на головы Хартам из ниоткуда посыпались мелкие колючие льдинки. Это было не страшно, но весьма неприятно. А под утро несколько фолиантов самостоятельно вспорхнули с книжных полок и один угодил в затылок Ричарду, как раз выносившему из комнаты таз. Слуга отделался испугом и шишкой, но ковер был испорчен.
Когда меж портьер стал пробиваться зыбкий утренний свет, брат Марк наконец-то погрузился в глубокий сон. Кати, отчаянно сдерживая зевоту, плюхнулась в кресло и с облегчением вытянула гудящие ноги. Как же она утомилась! Приходящая горничная, наверное, могла бы накануне задержаться и помочь, но ушла сразу после ужина. Катрина заподозрила, что Мадлена просто не захотела переплачивать.
Тетушка всю ночь рьяно выполняла наказы лекаря, и на плечи младшей Харт легло приготовление микстур и отваров. Бенедикт с невозмутимым видом отправился спать где-то после двенадцати, заявив, что вполне доверяет нежным рукам сиделок, чем возмутил сестру до глубины души. В довершение всего Катрина вспомнила рыцарский роман, прочитанный перед отъездом в Хоррхол, и совсем уж пригорюнилась. В нем юная и отважная королевна тоже проводила время у постели раненого рыцаря, и сердце Кати замирало, когда горячие губы пациента в бреду произносили имя прекрасной сиделки. И ни слова там не было сказано о грязных тазах, вони и ноющих от усталости икрах.
– Вот ведь враки, – обиженно буркнула она.
Мадлена, меняющая влажный компресс на лбу пациента, недоуменно обернулась:
– Что ты сказала?
– Ничего, – Кати помотала головой, обиженно глянула на тетку и вдруг отчетливо поняла, что та вовсе не так молода, какой старалась казаться. Глаза Мадлены покраснели, на веки залегли темные тени, а уголки рта опустились, подчеркивая морщины. – Как ты, тетушка?
– Устала. – Мадлена немного виновато улыбнулась и вздохнула:
– Кати, я волнуюсь. Марк – служитель церкви, крачка, и если поползут слухи... Ох, Светлые Лебеди, как бы люди не решили, что я его отравить вздумала.
– Да, ну, что за глупости, – Катрина с сомнением покосилась на лежащего в беспамятстве наставника, – мы же ничего не сделали. Думаю, сам-то он не будет нас обвинять?
– Очень на то надеюсь, – Мадлена дрожащей рукой утерла лоб, – суматошная была ночь.
Кати медленно поднялась из кресла и подошла к изголовью дивана. Марк дышал неглубоко и редко, и ей понадобилось некоторое время, чтобы уловить шевеление его груди.
– И спать бы пойти, да страшно его одного оставлять, – тусклым голосом пробормотала тетушка, – вдруг, еще чего учинит? Кто их, магов, знает.
– А Ричард?
– Ой, – Мадлена покосилась в сторону подпирающего стену старика, – ну ты только глянь на него.
Кати присмотрелась и тихонько фыркнула. Лакей каким-то образом умудрился заснуть стоя.
– Ты иди, а я посижу, – неуверенно предложила Катрина и обреченно вздохнула, глядя в благодарные теткины глаза.
– Часа через два придет горничная, так сразу отправишься спать.
– Угу, – уныло ответила Кати, – а с Ричардом что делать?
– Не обращать внимания? – Мадлена приподняла одну бровь, и Кати хихикнула.
– Ладно, если проснется, пусть к себе идет. Всё равно толку от него сейчас немного.
– Я почитаю пока. Спокойной ночи.
– Не забудь менять компрессы! – напомнила Мадлена и вышла.
Катрина взяла лампу, подошла к столу и погладила шершавый переплет Истории Литкель. Открыв книгу, полистала страницы и нашла события, о которых рассказывал наставник. Интересно, он взаправду потомок крачек? И почему только вскользь упомянул о них? Из скромности?
Тонкий палец заскользил по витиеватым строкам, и Кати нахмурилась, стараясь вникнуть в непривычный язык.
Как и говорил наставник, родилась Империя, когда лебеди нашли магию. Соседи-крачки, присягнув на верность, научились колдовать. Конечно, они пользовались магией не так, как лебеди, иначе тоже стали бы от нее зависимы и умирали, разлучившись с источником. Оказалось, что волшебство очень похоже на чувства и неведомым образом с ними связано. Получив от Светлых дар забирать эти чувства у других существ и превращать их в магию, крачки отправились на материк. Понесли Свет Пламени по всей земле, служа общему благому делу.
А потом случился великий договор между птицами и людьми, на котором решили, что трон Литкель должен занять человек. Потому что не было тогда в людях коварной жажды власти и гордыни, которая привела оборотней к войне. И только волки были против всех...
Тихий стон донесся из темноты – наверное, Марку приснился дурной сон. Катрина с опаской покосилась в сторону дивана – вдруг наставник снова чудить начнет? Действительно, кто ж их, магов знает? До приезда в Хоррхол Кати знакомств с ними не водила (служитель Жак не в счет), да и захоти познакомиться – ничего бы не вышло. На ее родине маги не сближались с людьми, лишенными дара. Интересно, получается, что тумалланские маги тоже потомки крачек? Она решила, что как-нибудь обязательно расспросит Марка и об этом, и о магии тоже. Владеть силой – это, наверное, так захватывающе?
Стон повторился. Отодвинув фолиант, Катрина взяла лампу и настороженно подошла к пациенту. Теплый свет упал на его лицо, и Кати поежилась, увидев темные круги под глазами. Влажное полотенце сбилось, открывая бледный лоб в обрамлении сосулек волос, губы Марка страдальчески кривились, и мисс Харт захлестнул острый приступ сострадания.
– Все хорошо, – прошептала она, пристроила лампу на столик и осторожно погладила больного по запястью. Кожа Марка была холодной. Кати подумалось, что будь наставник в сознании, он, верно, смог бы излечить себя? Может, нужно попробовать передать ему силу, как во время единения? Она взяла Марка за руку и попыталась приложить к своему виску, но тщетно – рука безвольно соскользнула. Катрина покачала головой и, повинуясь внезапному порыву, сама потянулась к магу. Взяла его лицо в ладони, кончики пальцев прижала к вискам и, уткнувшись Марку в плечо, закрыла глаза: "Пожалуйста, очнись..."
Она привычно стала думать о хорошем, перебирая в памяти образы – летнее солнце, свежий ветерок… и вдруг, из ниоткуда, появилась в ее голове мятущаяся над морем крачка. Прекрасная белая птица на фоне зловеще-черного неба. И Катрина вдруг поняла, что стоит в воде. Как наяву почувствовала движение струй, омывающих лодыжки – это море уходило от берега, чтобы через минуту вернуться волнами надвигающегося шторма. Ветер крепчал, швырял в лицо волосы и соленую влагу, а чайка скрипуче кричала что-то с небес, заваливаясь на крыло.
– Сюда, я поймаю, – прошептала Кати и почувствовала, как накатила беда. Душная, липкая, отвратительная. Заполнила всё нутро, сбивая дыхание, круша мысленные образы. Морской берег пошел трещинами, осыпался осколками, и Кати в ужасе отшатнулась от наставника, ощущая на языке металлический привкус. А потом ее вывернуло в стоящий у постели таз.
– Светлые Лебеди, да что же это такое, – прошептала Кати, дрожащей рукой нашаривая полотенце.
