Добрая Пеппа плакала, глядя на меня.
-Кто такой этот венецианец? Как мне это узнать? Уррака может знать?
-Я побегу к ней! – крикнула Пеппа. –Я спрошу!
Впервые за много-много времени меня охватило волнение. Пеппа убежала, а я принялась ходить по своим покоям. Я вдруг увидела, что в окне небо совсем голубое; что гобелен на моей стене выцвел от времени и прежде насыщенный винный цвет потускнел; что мои туфли давно уже требуют замены, ибо стёрлись. Я почувствовала, что в моей жизни происходит что-то, чему пока нет названия. Меня стал терзать страх! Я думала, что не боюсь смерти, но вот – я почти столкнулась с ней лицом к лицу – и выяснилось, что очень боюсь. Или меня более страшила неизвестность? Кто такой был этот венецианец Матео д’Эсте? Зачем ему понадобилась я? Как он вообще мог узнать о моём существовании? Или, скорее, он ничего и не знал обо мне, и просто я подвернулась почему-то под руку моему мужу и этому Матео. И всё же: я ведь была женой, законной женой сильного ведьмака! Так кто был тот, что мог потребовать меня отдать? И что мой муж задолжал ему? Я стою так дорого? Или так дёшево?
Пока все эти мысли мельтешились в моей голове, Пеппа привела Урраку. И долго же я расхаживала по комнате!
Уррака, войдя, села у камина и уставилась на меня:
-Значит, он тебя продал? – прокаркала она. – В семейство д’Эсте?
Я опустилась перед ведьмачкой на колени.
-Что ты знаешь про них? – спросила я.
-Тревожишься? – Уррака усмехнулась. – Скажу, что мне приятно видеть тебя такой встревоженной. Последнее время ты напоминала мне холодную рыбину, которую выловили из реки, а она уже и не трепыхается. Это хорошо, что ты так переменилась… - она задумчиво смотрела на меня. – А ведьмак-то, кажется, ошибся… - пробормотала она, прикрыв глаза.
-Что? Что ты хочешь этим сказать? – я взяла ее за руки.
Уррака очнулась и остро взглянула на меня.
- Д’Эсте сильные и древние вампиры. А кроме того, они обладают ведьмовской силой. Сильные, очень сильные… Люди вроде тебя, - Уррака прищурилась, - нужны им только для одного…
-Для чего? – пискнула Пеппа.
Уррака рассмеялась:
-А чтобы выпить. Вот и всё.
-Выпить… - простонала Пеппа, а я обескураженно уставилась на ведьмачку.
-Да, выпить. Кровь! Ведь они вампиры, - Уррака склонилась ко мне. – Но чую я, что дело тут не простое. Конечно, заманчиво у одного из самых сильных ведьмаков отобрать из… - тут она осеклась, прервала сама себя и поспешно вставила, - жену. Тем более, что наш господин так глуп и слеп, - прибавила она презрительно. - Д’Эсте и владетели тамошних земель давние враги здешних герцогов и ведьмаков. Им будет приятно привезти такой трофей – жену Таон ди Ревель. И всё же… всё же… - старуха задумалась. - Неужто только для похвальбы и убийства? Хотя, кто знает… - речь Урраки сделалась путаной и невнятной, она будто бы погрузилась в свои мысли.
-Так что же мне делать? – прошептала я.
-А ничего тут не сделаешь, - неожиданно ясно ответила ведьмачка. – Велено тебе ехать, так отправляйся. С твоим мужем не поспоришь. Начнёшь перечить, так он тебя по рукам и ногам свяжет и отдаст венецианцам. Позорно… Нехорошо… Ты ж всё равно жить не хотела? – лукаво спросила она.
-Не хотела, но…
И тут я подумала: а и впрямь, чего мне бояться? Я слыхала, что вампиры несут смерть лёгкую. Так какая мне разница, коли не станут меня мучить? Позора страшно, да насмешек. Но мало мне было позора в доме моего мужа? А кроме того, я так нехороша собой, что и тут бояться мне нечего: кто меня возжелает? Разве, пьяной солдатне отдадут в насмешку. Но и тут я могу оберечься: спрячу нож в платье, да и зарежусь, коли так пойдёт. По крайней мере, хоть раз решу свою судьбу сама!
Я поднялась с колен и услышала голос ведьмачки:
-А, вижу… ободрилась! Хорошо… Не ошиблась я в тебе.
-Пеппа, мне нужен нож, - сказала я.
-Зачем, госпожа? Не принесу! Негожее вы затеяли! – запричитала Пеппа.
-Молчи, дура! – оборвала её Уррака. – А ты, госпожа…
Я посмотрела на ведьмачку.
-Я дам тебе то, что надо, - сказала она. –Вот…
Уррака опустила руку, пошарила между складок своей юбки, а потом достала оттуда длинный кинжал в самой простой оправе.
-Вот, в юбке хорошо спрячется.
Я благоговейно приняла кинжал из её рук. Моё первое оружие! Быть может, именно с ним я впервые что-то решу сама в своей жизни. Неужто мне это будет дозволено?
-Чем мне отдарить тебя? Ты была так добра ко мне, Уррака, - сказала я.
-Мне ничего не нужно, - ответила ведьмачка. – Но коли будешь жива, так дай о себе знать. Если сможешь, - тихо прибавила она.
-Нет, негоже, - ответила я. – Я непременно всё тебе скажу, коли смогу, но я должна дать тебе дар…
И тут я поняла, что у меня ничего нет. Ничего!
-Уррака, - сказала я растерянно, - а ведь у меня ничего нет! Всё, что принесла я из дома опекуна, перешло к мужу и я тех вещей более не видала. А он ничего не дарил мне. Есть только платье, да обувь, и те старые. И тебе, Пеппа, мне подарить нечего, - растерянно сказал я, глядя на мою верную служанку.
-И не надо ничего, госпожа! – заплакала Пеппа. – Как-то вы там без нас будете?
Я обняла мою добрую Пеппу, а затем решительно отстранила её и сняла с пальца обручальное кольцо.
-Вот, Уррака, возьми его себе!
-Ты что? – она встревоженно посмотрела на меня.
-Муж мой продал меня, так что мне это кольцо не нужно. Я скажу, что подарила его тебе. Возьми и ничего не бойся!
Уррака с сомнением покачала головой, но кольцо взяла.
-А тебе, Пеппа, вот эта цепочка, - я сняла с шеи тонкой вязи золотую цепочку, которая была со мной с двенадцати лет, прощальный подарок опекуна. – Бери и ничего не бойся.
-Как я могу! – вскричала Пеппа.
Но я вложила цепочку ей в руку.
-Возьми. Ты была мне ближе всех в этом доме. Ты заботилась обо мне и любила меня, как могла. Возьми, я больше ничего не могу тебе дать, но это моя вещь и я дарю её тебе.
При этих моих словах цепочка блеснула слабой искрой в руке Пеппы и Пеппа с испугом вскрикнула:
-Ужалила! Она меня ужалила!
При этих ее словах Уррака громко рассмеялась:
-Твоё кольцо – твой дар – меня тоже ужалило. Вот что значит истинный подарок от истинной, - загадочно прибавила она. – Теперь никто не посмеет обвинить нас в воровстве, дары сами расскажут о себе. Не тревожься Пеппа, и ты не тревожься, госпожа. И прощай, боле мы не увидимся.
Мы обнялись и распрощались с Урракой. Когда она ушла, мы ещё долго сидела с Пеппой у огня. Говорить нам было не о чем, добрая Пеппа только держала меня за руку, а я… Я думала только о том: что со мною будет завтра. Впервые за много-много лет мой завтрашний день был не предрешён и совсем неизвестен…
Утром Пеппа собрала меня, и я спустилась вниз. Мой муж увидел меня и с неудовольствием сказал:
-Да ты одета как нищенка. Ты сделала это нарочно, чтобы меня опозорить?
Я спокойно ответила:
-У меня нет другой одежды, ты не покупал её мне. А этому платью уже много лет, и оно износилось.
Муж мой переменился в лице, но ничего не ответил.
-Я сделала подарки Урраке и Пеппе, - сказала я.
-Вот как? Что ты могла им подарить? Ведь даже это платье на тебе похоже на ветошь! – зло крикнул он.
-Урраке я отдала своё обручальное кольцо, а Пеппе – золотую цепочку с шеи. Не вздумай обвинить их в краже, - прибавила я неожиданно для самой себя.
-Вот как? Ты так осмелела, что вздумала мне дерзить? – прищурился Цезарио. – Нет, я всё же вовремя продал тебя, иначе…
Его кулаки сжались, а я прочитала в его глазах решимость избавиться от меня во что бы то ни стало. Любым способом. Неожиданно для самой себя я улыбнулась, поклонилась мужу и гордо вышла. Я видела, как его воины провожают меня удивленными взглядами. На дворе я взглянула на встающее над горизонтом солнце и улыбнулась. Спокойно и широко улыбнулась, как не улыбалась уже много лет.
Мне подвели коня. Я уже и забыла, как это – сидеть в седле. Да и сильно ослабла за последнее время. Но, не жалуясь, я приняла помощь конюшего и села верхом. Седло было дамским, неудобным и я крепко вцепилась в поводья. Я с удивлением увидела, как с крыльца спустился мой муж, хмуро глянул на конюшего и тот тут же вывел ему лошадь.
-Я поеду с тобой, прослежу, - нехотя вымолвил Цезарио.
На безупречно красивом лице его читалось сомнение. За эти годы он сильно возмужал, и я отстранённо подумала, что любая женщина продала бы душу за то, чтобы обратить на себя его внимание, ведь несмотря на зрелость, он был всё так же хорош, а когда улыбался (случалось это редко, но всё же), то улыбка стирала с его лица надменность и делала его почти человеком. И только я одна знала, какая это ложь, и уже теперь сочувствовала той, которая вскоре займёт моё место. А что такая найдётся – я не сомневалась.
Цезарио, почувствовав что-то, подошел ко мне и тихо сказал:
-Я подписал с венецианцем договор. Согласно ему, я отрекаюсь от всех прав на тебя и передаю тебя ему в полное владение. Я тебе теперь не муж, а ты мне – не жена. И оспорить нашего договора никто не сможет, даже сам Папа Римский. Не в его власти оспорить договор двух ведьмаков. Так что…
Цезарио с сомнением посмотрел на меня.
-Так что не думай, что если ты сбежишь и как-либо вернёшься сюда… не думай, что я приму тебя обратно… Если ты полагала, что…
-Нет, - оборвала я его речь.
Цезарио даже вздрогнул от неожиданности: он не привык к тому, чтобы я позволяла себе так говорить с ним.
-Что бы ни случилось, сюда я не вернусь и у тебя защиты просить не стану, - твёрдо ответила я.
Цезарио зло оскалился и ударил лошадь, на которой я сидела, по крупу. Та заплясала подо мной, и я чуть не упала на землю. Мне удалось поймать жадный взгляд моего мужа, и я поняла: он желал моей смерти именно теперь. Он очень бы хотел, чтобы я не досталась его врагу. Но прямо убить меня он не мог, а вот если бы произошел несчастный случай. Но я удержалась! С трудом, но удержалась! Увидев это, Цезарио вскочил на своего жеребца и крикнул:
-Вперёд!
И наша кавалькада медленно двинулась за ним.
Меня и Цезарио сопровождало несколько воинов. Спуск был тяжелым и под конец я уже малодушно думала о смерти, так мне нелегко пришлось. Рядом со мной ехал один из старинных дружинников моего мужа, рыцарь уже немолодой. И только благодаря ему я осталась жива, потому что он не только бережно вёл в поводу моего коня, но и не дал мне упасть на особо крутом и опасном повороте.
-Жаль, - сказал мой муж, когда увидел, что я удержалась в седле. – Если бы она упала в пропасть, всё бы решилось само собой…
Мой спаситель только кинул на него краткий взгляд. А я тогда подумала, что рыцарь не боится моего мужа. И это было очень странно. Неужели он был ведьмаком равной силы?
Наконец, мы оказались внизу, и я увидела тех, кто встречает меня. Это был небольшой отряд рыцарей, не более десяти человек, которых возглавлял молодой человек весьма приятного вида. Посмотрев на него, я поняла, как отвыкла от приятных человеческих лиц. Во-первых, на лице его не было ни жестокости, ни жадности, ни угрюмости – одна любезность. В моём далёком детстве я видела таких людей. Опекун говорил про них, что они живут при дворе герцога и очень воспитаны, а кроме того, и учёны. Да, определённо в глазах молодого человек светился ум: ум созерцательный, а не ум расчётливый. И одет он бы совсем не по-нашему: в короткий колет из светлой кожи, из-под которого выглядывали рукава нижнего платья винного цвета. Одежда его была богатой и новой, а в ухо молодого человека была вдета крупная жемчужная серьга. Я поневоле почувствовала себя неловко, поняв, насколько бедно по сравнению с ним одета. Однако он ни взглядом, ни жестом не проявил неудовольствия или презрения, а, напротив, почтительно поклонился мне и сказал, называя меня по имени:
-Сиятельная госпожа Оливи, мой повелитель приветствует вас и передаёт вам пожелания доброго пути. Моё имя Бернардино Амато и я верный слуга дома д’Эсте, а с этого момента и ваш.
Я слегка повернула голову, чтобы посмотреть на мужа, и увидела, как тот недовольно и подозрительно прищурился, глядя на любезность молодого человека.
-Я прошу вас сменить коня и пересесть на ту лошадь, что мы привели для вас, - продолжил между тем Бернардино Амато.
Тут я увидела, что один из рыцарей держит в поводу очень ладную белую лошадку под богатым седлом.
Я кратко кивнула головой и позволила молодому человеку помочь мне спуститься, а потом взобраться на лошадь.
-Наш путь будет не длинным, - тихо сказал он мне. - Я вижу, что вы уже устали, но придётся немного потерпеть, - его глаза лучились сочувствием. – Мой господин просил меня сказать вам, что вам следует ему довериться и ничего не бояться.
-Благодарю вас, сударь, - ответила я и вдруг улыбнулась, так мне понравился мой новый знакомый. – Я ничего не боюсь и готова следовать за вами.
Вдруг я услышала, как рыцари моего мужа сомкнули ряды, а сам Цезарио выехал вперёд:
-Послушай, Амато! Мне совсем не нравится теперь то, что происходит. Мне кажется, я заключил плохой договор! – громко сказал он.
Я вздрогнула: неужели меня заставят вернуться назад? Что бы ни было впереди, но назад я не хотела! И ведь если Цезарио решит, он не отдаст меня, ведь он сильнее! Я так сильно взволновалась, что, как видно, переменилась в лице. И это не укрылось от взгляда Амато, который неожиданно стал острым и колючим, когда впился в Цезарио. И я думала, что Цезарио сильнее? О, как же я заблуждалась! Я с изумлением увидела, как милый и любезный Бернардино поворачивается к моему мужу и его глаза из безмятежно-синих становятся чёрными, как ночь, а голос из нежного и сладкозвучного превращается в почти нечеловеческое шипение:
-Ты собрался нарушить договор, ведьмак? Ты хочешь пойти против дома д’Эсте?
И тут я впервые увидела, как мой муж отступил. Отступил! А Амато положил руку на повод моего коня, повернул ко мне своё страшное лицо и прошипел:
-Сиятельная госпожа, ты тоже хочешь оспорить права дома д’Эсте?
Да, эти черные, залитые тьмой глаза были очень страшными, но я как будто совсем не испугалась и неожиданно для себя, как будто мои губы говорили помимо моей воли, сказала:
-Нет, я хочу ехать к вашему господину.
Мой спокойный ответ вызвал, как мне почудилось, удивление у этого, как я теперь поняла, совсем не человека.
-Разумно, - ответил он мне, и пока шипение вырывалось из его рта, в глаза его медленно возвращалась синева, и передо мной опять предстал любезный и милый человек, а не то нечто, которое вдруг вынырнуло из каких-то темных глубин его естества.
Бернардино неожиданно чуть лукаво улыбнулся, поклонился мне, вскочил в седло и, взяв повод моей лошади, поехал вперёд. За нами сомкнули ряд рыцари, что его сопровождали, и я даже не оглянулась. Нечего было оглядываться. Что бы ни ждало меня, хуже мне уже быть не может. Но более всего меня удивило то, что я ни на йоту не испугалась увиденного. Я ехала вперёд и спрашивала себя: как такое возможно.
В какой-то момент Бернардино обернулся, посмотрел на меня и сказал:
-Госпожа, твой вопрос хотя и не высказан вслух, но звучит так громко, что скоро распугает всех птиц в округе. Ты не боишься меня потому, что знаешь – мне нельзя причинить тебе вреда. Мой господин дал мне чёткие распоряжения на твой счёт: ты должна добраться до него живой и здоровой.
-Кто такой этот венецианец? Как мне это узнать? Уррака может знать?
-Я побегу к ней! – крикнула Пеппа. –Я спрошу!
Впервые за много-много времени меня охватило волнение. Пеппа убежала, а я принялась ходить по своим покоям. Я вдруг увидела, что в окне небо совсем голубое; что гобелен на моей стене выцвел от времени и прежде насыщенный винный цвет потускнел; что мои туфли давно уже требуют замены, ибо стёрлись. Я почувствовала, что в моей жизни происходит что-то, чему пока нет названия. Меня стал терзать страх! Я думала, что не боюсь смерти, но вот – я почти столкнулась с ней лицом к лицу – и выяснилось, что очень боюсь. Или меня более страшила неизвестность? Кто такой был этот венецианец Матео д’Эсте? Зачем ему понадобилась я? Как он вообще мог узнать о моём существовании? Или, скорее, он ничего и не знал обо мне, и просто я подвернулась почему-то под руку моему мужу и этому Матео. И всё же: я ведь была женой, законной женой сильного ведьмака! Так кто был тот, что мог потребовать меня отдать? И что мой муж задолжал ему? Я стою так дорого? Или так дёшево?
Пока все эти мысли мельтешились в моей голове, Пеппа привела Урраку. И долго же я расхаживала по комнате!
Уррака, войдя, села у камина и уставилась на меня:
-Значит, он тебя продал? – прокаркала она. – В семейство д’Эсте?
Я опустилась перед ведьмачкой на колени.
-Что ты знаешь про них? – спросила я.
-Тревожишься? – Уррака усмехнулась. – Скажу, что мне приятно видеть тебя такой встревоженной. Последнее время ты напоминала мне холодную рыбину, которую выловили из реки, а она уже и не трепыхается. Это хорошо, что ты так переменилась… - она задумчиво смотрела на меня. – А ведьмак-то, кажется, ошибся… - пробормотала она, прикрыв глаза.
-Что? Что ты хочешь этим сказать? – я взяла ее за руки.
Уррака очнулась и остро взглянула на меня.
- Д’Эсте сильные и древние вампиры. А кроме того, они обладают ведьмовской силой. Сильные, очень сильные… Люди вроде тебя, - Уррака прищурилась, - нужны им только для одного…
-Для чего? – пискнула Пеппа.
Уррака рассмеялась:
-А чтобы выпить. Вот и всё.
-Выпить… - простонала Пеппа, а я обескураженно уставилась на ведьмачку.
-Да, выпить. Кровь! Ведь они вампиры, - Уррака склонилась ко мне. – Но чую я, что дело тут не простое. Конечно, заманчиво у одного из самых сильных ведьмаков отобрать из… - тут она осеклась, прервала сама себя и поспешно вставила, - жену. Тем более, что наш господин так глуп и слеп, - прибавила она презрительно. - Д’Эсте и владетели тамошних земель давние враги здешних герцогов и ведьмаков. Им будет приятно привезти такой трофей – жену Таон ди Ревель. И всё же… всё же… - старуха задумалась. - Неужто только для похвальбы и убийства? Хотя, кто знает… - речь Урраки сделалась путаной и невнятной, она будто бы погрузилась в свои мысли.
-Так что же мне делать? – прошептала я.
-А ничего тут не сделаешь, - неожиданно ясно ответила ведьмачка. – Велено тебе ехать, так отправляйся. С твоим мужем не поспоришь. Начнёшь перечить, так он тебя по рукам и ногам свяжет и отдаст венецианцам. Позорно… Нехорошо… Ты ж всё равно жить не хотела? – лукаво спросила она.
-Не хотела, но…
И тут я подумала: а и впрямь, чего мне бояться? Я слыхала, что вампиры несут смерть лёгкую. Так какая мне разница, коли не станут меня мучить? Позора страшно, да насмешек. Но мало мне было позора в доме моего мужа? А кроме того, я так нехороша собой, что и тут бояться мне нечего: кто меня возжелает? Разве, пьяной солдатне отдадут в насмешку. Но и тут я могу оберечься: спрячу нож в платье, да и зарежусь, коли так пойдёт. По крайней мере, хоть раз решу свою судьбу сама!
Я поднялась с колен и услышала голос ведьмачки:
-А, вижу… ободрилась! Хорошо… Не ошиблась я в тебе.
-Пеппа, мне нужен нож, - сказала я.
-Зачем, госпожа? Не принесу! Негожее вы затеяли! – запричитала Пеппа.
-Молчи, дура! – оборвала её Уррака. – А ты, госпожа…
Я посмотрела на ведьмачку.
-Я дам тебе то, что надо, - сказала она. –Вот…
Уррака опустила руку, пошарила между складок своей юбки, а потом достала оттуда длинный кинжал в самой простой оправе.
-Вот, в юбке хорошо спрячется.
Я благоговейно приняла кинжал из её рук. Моё первое оружие! Быть может, именно с ним я впервые что-то решу сама в своей жизни. Неужто мне это будет дозволено?
-Чем мне отдарить тебя? Ты была так добра ко мне, Уррака, - сказала я.
-Мне ничего не нужно, - ответила ведьмачка. – Но коли будешь жива, так дай о себе знать. Если сможешь, - тихо прибавила она.
-Нет, негоже, - ответила я. – Я непременно всё тебе скажу, коли смогу, но я должна дать тебе дар…
И тут я поняла, что у меня ничего нет. Ничего!
-Уррака, - сказала я растерянно, - а ведь у меня ничего нет! Всё, что принесла я из дома опекуна, перешло к мужу и я тех вещей более не видала. А он ничего не дарил мне. Есть только платье, да обувь, и те старые. И тебе, Пеппа, мне подарить нечего, - растерянно сказал я, глядя на мою верную служанку.
-И не надо ничего, госпожа! – заплакала Пеппа. – Как-то вы там без нас будете?
Я обняла мою добрую Пеппу, а затем решительно отстранила её и сняла с пальца обручальное кольцо.
-Вот, Уррака, возьми его себе!
-Ты что? – она встревоженно посмотрела на меня.
-Муж мой продал меня, так что мне это кольцо не нужно. Я скажу, что подарила его тебе. Возьми и ничего не бойся!
Уррака с сомнением покачала головой, но кольцо взяла.
-А тебе, Пеппа, вот эта цепочка, - я сняла с шеи тонкой вязи золотую цепочку, которая была со мной с двенадцати лет, прощальный подарок опекуна. – Бери и ничего не бойся.
-Как я могу! – вскричала Пеппа.
Но я вложила цепочку ей в руку.
-Возьми. Ты была мне ближе всех в этом доме. Ты заботилась обо мне и любила меня, как могла. Возьми, я больше ничего не могу тебе дать, но это моя вещь и я дарю её тебе.
При этих моих словах цепочка блеснула слабой искрой в руке Пеппы и Пеппа с испугом вскрикнула:
-Ужалила! Она меня ужалила!
При этих ее словах Уррака громко рассмеялась:
-Твоё кольцо – твой дар – меня тоже ужалило. Вот что значит истинный подарок от истинной, - загадочно прибавила она. – Теперь никто не посмеет обвинить нас в воровстве, дары сами расскажут о себе. Не тревожься Пеппа, и ты не тревожься, госпожа. И прощай, боле мы не увидимся.
Мы обнялись и распрощались с Урракой. Когда она ушла, мы ещё долго сидела с Пеппой у огня. Говорить нам было не о чем, добрая Пеппа только держала меня за руку, а я… Я думала только о том: что со мною будет завтра. Впервые за много-много лет мой завтрашний день был не предрешён и совсем неизвестен…
Утром Пеппа собрала меня, и я спустилась вниз. Мой муж увидел меня и с неудовольствием сказал:
-Да ты одета как нищенка. Ты сделала это нарочно, чтобы меня опозорить?
Я спокойно ответила:
-У меня нет другой одежды, ты не покупал её мне. А этому платью уже много лет, и оно износилось.
Муж мой переменился в лице, но ничего не ответил.
-Я сделала подарки Урраке и Пеппе, - сказала я.
-Вот как? Что ты могла им подарить? Ведь даже это платье на тебе похоже на ветошь! – зло крикнул он.
-Урраке я отдала своё обручальное кольцо, а Пеппе – золотую цепочку с шеи. Не вздумай обвинить их в краже, - прибавила я неожиданно для самой себя.
-Вот как? Ты так осмелела, что вздумала мне дерзить? – прищурился Цезарио. – Нет, я всё же вовремя продал тебя, иначе…
Его кулаки сжались, а я прочитала в его глазах решимость избавиться от меня во что бы то ни стало. Любым способом. Неожиданно для самой себя я улыбнулась, поклонилась мужу и гордо вышла. Я видела, как его воины провожают меня удивленными взглядами. На дворе я взглянула на встающее над горизонтом солнце и улыбнулась. Спокойно и широко улыбнулась, как не улыбалась уже много лет.
Мне подвели коня. Я уже и забыла, как это – сидеть в седле. Да и сильно ослабла за последнее время. Но, не жалуясь, я приняла помощь конюшего и села верхом. Седло было дамским, неудобным и я крепко вцепилась в поводья. Я с удивлением увидела, как с крыльца спустился мой муж, хмуро глянул на конюшего и тот тут же вывел ему лошадь.
-Я поеду с тобой, прослежу, - нехотя вымолвил Цезарио.
На безупречно красивом лице его читалось сомнение. За эти годы он сильно возмужал, и я отстранённо подумала, что любая женщина продала бы душу за то, чтобы обратить на себя его внимание, ведь несмотря на зрелость, он был всё так же хорош, а когда улыбался (случалось это редко, но всё же), то улыбка стирала с его лица надменность и делала его почти человеком. И только я одна знала, какая это ложь, и уже теперь сочувствовала той, которая вскоре займёт моё место. А что такая найдётся – я не сомневалась.
Цезарио, почувствовав что-то, подошел ко мне и тихо сказал:
-Я подписал с венецианцем договор. Согласно ему, я отрекаюсь от всех прав на тебя и передаю тебя ему в полное владение. Я тебе теперь не муж, а ты мне – не жена. И оспорить нашего договора никто не сможет, даже сам Папа Римский. Не в его власти оспорить договор двух ведьмаков. Так что…
Цезарио с сомнением посмотрел на меня.
-Так что не думай, что если ты сбежишь и как-либо вернёшься сюда… не думай, что я приму тебя обратно… Если ты полагала, что…
-Нет, - оборвала я его речь.
Цезарио даже вздрогнул от неожиданности: он не привык к тому, чтобы я позволяла себе так говорить с ним.
-Что бы ни случилось, сюда я не вернусь и у тебя защиты просить не стану, - твёрдо ответила я.
Цезарио зло оскалился и ударил лошадь, на которой я сидела, по крупу. Та заплясала подо мной, и я чуть не упала на землю. Мне удалось поймать жадный взгляд моего мужа, и я поняла: он желал моей смерти именно теперь. Он очень бы хотел, чтобы я не досталась его врагу. Но прямо убить меня он не мог, а вот если бы произошел несчастный случай. Но я удержалась! С трудом, но удержалась! Увидев это, Цезарио вскочил на своего жеребца и крикнул:
-Вперёд!
И наша кавалькада медленно двинулась за ним.
Меня и Цезарио сопровождало несколько воинов. Спуск был тяжелым и под конец я уже малодушно думала о смерти, так мне нелегко пришлось. Рядом со мной ехал один из старинных дружинников моего мужа, рыцарь уже немолодой. И только благодаря ему я осталась жива, потому что он не только бережно вёл в поводу моего коня, но и не дал мне упасть на особо крутом и опасном повороте.
-Жаль, - сказал мой муж, когда увидел, что я удержалась в седле. – Если бы она упала в пропасть, всё бы решилось само собой…
Мой спаситель только кинул на него краткий взгляд. А я тогда подумала, что рыцарь не боится моего мужа. И это было очень странно. Неужели он был ведьмаком равной силы?
Наконец, мы оказались внизу, и я увидела тех, кто встречает меня. Это был небольшой отряд рыцарей, не более десяти человек, которых возглавлял молодой человек весьма приятного вида. Посмотрев на него, я поняла, как отвыкла от приятных человеческих лиц. Во-первых, на лице его не было ни жестокости, ни жадности, ни угрюмости – одна любезность. В моём далёком детстве я видела таких людей. Опекун говорил про них, что они живут при дворе герцога и очень воспитаны, а кроме того, и учёны. Да, определённо в глазах молодого человек светился ум: ум созерцательный, а не ум расчётливый. И одет он бы совсем не по-нашему: в короткий колет из светлой кожи, из-под которого выглядывали рукава нижнего платья винного цвета. Одежда его была богатой и новой, а в ухо молодого человека была вдета крупная жемчужная серьга. Я поневоле почувствовала себя неловко, поняв, насколько бедно по сравнению с ним одета. Однако он ни взглядом, ни жестом не проявил неудовольствия или презрения, а, напротив, почтительно поклонился мне и сказал, называя меня по имени:
-Сиятельная госпожа Оливи, мой повелитель приветствует вас и передаёт вам пожелания доброго пути. Моё имя Бернардино Амато и я верный слуга дома д’Эсте, а с этого момента и ваш.
Я слегка повернула голову, чтобы посмотреть на мужа, и увидела, как тот недовольно и подозрительно прищурился, глядя на любезность молодого человека.
-Я прошу вас сменить коня и пересесть на ту лошадь, что мы привели для вас, - продолжил между тем Бернардино Амато.
Тут я увидела, что один из рыцарей держит в поводу очень ладную белую лошадку под богатым седлом.
Я кратко кивнула головой и позволила молодому человеку помочь мне спуститься, а потом взобраться на лошадь.
-Наш путь будет не длинным, - тихо сказал он мне. - Я вижу, что вы уже устали, но придётся немного потерпеть, - его глаза лучились сочувствием. – Мой господин просил меня сказать вам, что вам следует ему довериться и ничего не бояться.
-Благодарю вас, сударь, - ответила я и вдруг улыбнулась, так мне понравился мой новый знакомый. – Я ничего не боюсь и готова следовать за вами.
Вдруг я услышала, как рыцари моего мужа сомкнули ряды, а сам Цезарио выехал вперёд:
-Послушай, Амато! Мне совсем не нравится теперь то, что происходит. Мне кажется, я заключил плохой договор! – громко сказал он.
Я вздрогнула: неужели меня заставят вернуться назад? Что бы ни было впереди, но назад я не хотела! И ведь если Цезарио решит, он не отдаст меня, ведь он сильнее! Я так сильно взволновалась, что, как видно, переменилась в лице. И это не укрылось от взгляда Амато, который неожиданно стал острым и колючим, когда впился в Цезарио. И я думала, что Цезарио сильнее? О, как же я заблуждалась! Я с изумлением увидела, как милый и любезный Бернардино поворачивается к моему мужу и его глаза из безмятежно-синих становятся чёрными, как ночь, а голос из нежного и сладкозвучного превращается в почти нечеловеческое шипение:
-Ты собрался нарушить договор, ведьмак? Ты хочешь пойти против дома д’Эсте?
И тут я впервые увидела, как мой муж отступил. Отступил! А Амато положил руку на повод моего коня, повернул ко мне своё страшное лицо и прошипел:
-Сиятельная госпожа, ты тоже хочешь оспорить права дома д’Эсте?
Да, эти черные, залитые тьмой глаза были очень страшными, но я как будто совсем не испугалась и неожиданно для себя, как будто мои губы говорили помимо моей воли, сказала:
-Нет, я хочу ехать к вашему господину.
Мой спокойный ответ вызвал, как мне почудилось, удивление у этого, как я теперь поняла, совсем не человека.
-Разумно, - ответил он мне, и пока шипение вырывалось из его рта, в глаза его медленно возвращалась синева, и передо мной опять предстал любезный и милый человек, а не то нечто, которое вдруг вынырнуло из каких-то темных глубин его естества.
Бернардино неожиданно чуть лукаво улыбнулся, поклонился мне, вскочил в седло и, взяв повод моей лошади, поехал вперёд. За нами сомкнули ряд рыцари, что его сопровождали, и я даже не оглянулась. Нечего было оглядываться. Что бы ни ждало меня, хуже мне уже быть не может. Но более всего меня удивило то, что я ни на йоту не испугалась увиденного. Я ехала вперёд и спрашивала себя: как такое возможно.
В какой-то момент Бернардино обернулся, посмотрел на меня и сказал:
-Госпожа, твой вопрос хотя и не высказан вслух, но звучит так громко, что скоро распугает всех птиц в округе. Ты не боишься меня потому, что знаешь – мне нельзя причинить тебе вреда. Мой господин дал мне чёткие распоряжения на твой счёт: ты должна добраться до него живой и здоровой.
