-Но как вы поняли, о чём я думаю? – изумлённо пробормотала я.
Бернардино со смехом пожал плечами:
-Таков дар нашего семейства, а ты слишком громко думаешь.
-И вы слышите всё, о чём я думаю? – эта мысль заставила меня встревожиться.
-Только то, что касается меня, и не более, - ответил Бернардино. – Так что успокойся, госпожа, - с этими словами он отвернулся и мы последовали далее.
Ехали мы так долго, что в какой-то момент я совсем лишилась сил и почти потеряла сознание, и только благодаря Бернардино не упала на землю. Он посмотрел на меня, покачал головой и, не спрашивая меня, одной рукой, будто бы я была лёгким пёрышком, подхватил меня и перенёс в своё седло, усадив меня перед собою. Я почувствовала, что от него пахнет не потом, не лошадьми и не вином, как обычно пахло от всех мужчин, которых я знала, но каким-то тонким и изысканным запахом, смесью цветов и тончайшего аромата выделанной кожи. Я вспомнила, что от моего мужа вовсе ничем не пахло, а всё же я иногда ощущала какой-то тошнотворный аромат, идущий от его тела. И это был его собственный запах, и никакой иной. Запах, идущий от Бернардино, успокаивал и был приятен, и я тут же задремала.
Дорога была изматывающей. Мало того, что я десять лет не сидела в седле, так и последний год моей жизни провела почти взаперти. Мудрено ли было тут ослабнуть!
Однако, мне не было стыдно перед Бернардино и другими. В конце концов, если его господин пожелал меня получить (об этом мне думалось даже со смехом, ибо такое сокровище, как я, мне казалось весьма сомнительным приобретением), то пусть получает такой, какая я есть. А если в конце меня ждёт смерть, так и вовсе стыдиться мне нечего.
Я проснулась, когда уже смеркалось. Мы медленно взбирались на какую-то гору, довольно пологую, в отличии от той, на которой я прожила последние десять лет своей жизни. Даже в темноте было видно, что вся гора окружена густыми деревьями, которые в темноте казались загадочными великанами. То тут, то там мелькали какие-то огоньки, и я испытывала невольный страх. Я даже крепко ухватилась за руку Бернардино. Тот, почувствовав мой испуг, сказал:
-Сиятельная, не беспокойтесь. Огоньки вам не страшны, они не осмелятся причинить вам вреда.
-А куда мы приехали? – спросила я и поняла, что голос мой от долгого молчания звучит хрипло и некрасиво.
-Во владения синьора Боло. Он и его супруга Джемма находятся под защитой дома д’Эсте, а посему предоставляют свой кров нашему господину и его людям. Мы переночуем здесь, а завтра двинемся в путь.
Помедлив, я спросила:
-Правильно ли я поняла, что вашего господина тут нет?
-Да, всё верно, - ответил Бернардино.
-А когда я увижу вашего господина? – нерешительно спросила я.
-Полагаю, не позднее, чем через два дня ввечеру мы будем около стен Флоренции. Там он вас и встретит, ибо не имеет возможности приехать в эти края. Но не тревожьтесь, господин позаботился о вашем удобстве. Сегодня мы не смогли взять с собой спутниц для вас, но они ожидают вас на вилле Боло.
Этот ответ немало меня удивил, но я ничего не сказала, порешив для себя, что постепенно всё пойму сама. А мы, между тем, достигли виллы Боло.
Что же это была за красота! Раскидистые пиньи и цветущие олеандры, окружавшие виллу, все были подсвечены огнями. И так же ярко была освещена сама вилла. Когда мы подъехали к ее крыльцу, я увидела изящные колонны, поддерживавшие портик, беломраморное пологое крыльцо и фрески, прятавшиеся на потолке террасы. На крыльцо вышли люди: красивый молодой господин и его не менее прекрасная и молодая жена. Они были богато и чудно одеты. Я невольно засмотрелась на платье госпожи: алое, с корсажем и широкой юбкой, и с белым стоячим воротником, украшенным кружевами, на который изящно откидывалась ее голова с высокой прической, перевитой жемчугом. Белые присборенные в несколько ярусов рукава ее наряда тоже были украшены жемчугом. Это было удивительно красиво! Вероятно, она была одета по самой новой моде, в отличие от меня. Я-то одевалась только в те платья, которые находила в старых сундуках, спрятанных в замковых покоях. Этим нарядам было по сотне лет, но сохранились они хорошо. А те платья, с которыми я выходила замуж, давно уже тоже вышли из моды, да и я из них выросла. Я заметила удивленный взгляд госпожи, брошенный на меня. И не мудрено, ведь на мне поверх белой рубахи было простое платье с поясом. Ни корсажа, ни широкой юбки, и рукава обычные, обтягивавшие руку. Да и ни одного украшения на мне не было, а волосы были заплетены в простую косу, уложенную в узел.
Чуть позади семейной четы стояли две не менее богато одетые молодые и красивые девушки. Каждая в ярком и нарядном платье и на каждой – много украшений.
Мужчина, спутник нарядной госпожи, выступил вперёд и сказал:
-Рад приветствовать вас, сиятельная, под крышей моего дома. Гости дома д’Эсте – мои гости. Я, Джузеппе Боло, а это моя супруга Джемма, сиятельная, - прибавил он.
«Вот как? Гости», - подумала я. – «Он думает, что я гостья…»
Признаться, мне было приятно, что этот красивый мужчина так думает обо мне и я с благодарностью подумала о деликатности того неведомого венецианца, к которому я еду.
Бернардино едва помог мне спуститься с лошади, а ко мне уже подошла синьора Джемма.
-Бедняжка, как вы устали! – с искренним участием произнесла она. – А завтра вам опять в дорогу!
-Благодарю вас за гостеприимство, - я была ошеломлена их вниманием и с трудом вспомнила, что мне стоит им ответить не менее любезно, чем они говорили со мной.
-Мы приготовили всё, что вам потребуется для хорошего отдыха, - улыбаясь, ответила синьора Джемма.
К ней присоединились и две девушки. Я увидела, что они смотрят на меня с некоторым удивлением и даже, пожалуй, недовольством. Но радость и любезность Джеммы были неподдельными.
Мужчины остались на дворе, а мы вчетвером вошли в дом. При свете незнакомки оглядели мой наряд и лица девушек стали ещё более недоуменными, однако Джемма ничем не выразила своего отношения к моему виду, а, напротив, стала ещё более радушной.
Меня привели в удивительной красоты покои, где Джемма сказала:
-Полагаю, завтра вам надо будет отправляться в путь ни свет ни заря, посему надобно хорошенько отдохнуть. Но позвольте мне представить вам Линуччу Кастроне и Далию Амальди. Синьор Матео прислал их встретить вас и сопроводить к нему, в дороге они станут вам прислуживать.
Джемма назвала поочередно имена девушек, и каждая из них мне поклонилась, хотя выражение их лиц не изменилось: они по-прежнему недоумевали и с лёгким превосходством на прекрасных лицах поглядывали на меня. А я думала: они станут мне прислуживать? Но они, кажется, благородные девушки из богатых семейств, с чего же им быть прислугой мне? Сказать этого вслух я не могла, а потому поклонилась им в ответ и ответила:
-Благодарю синьора Матео за заботу и вас, синьорины, за хлопоты.
Джемма улыбнулась и провела меня чуть дальше, в глубину покоев. Никогда я не видела таких прекрасных и светлых комнат, таких нарядных тканей, такой изящной мебели…
-Нравится ли вам тут? – спросила Джемма.
-Очень! – искренне ответила я. – Никогда не видела ничего прекраснее!
Джемма рассмеялась от удовольствия.
-Где же вы жили до сей поры? – подала голос одна из девушек, кажется, Линучча.
-В замке моего мужа Таон ди Ревель над мареммой, - ответила я не думая.
-Таон ди Ревель? – воскликнула Джемма.
Я оглянулась на нее и увидела, что она с недоверием и даже какой-то опаской смотрит на меня.
-Но как же так… - пробормотала она.
Лица девушек тоже утратили часть своего недоумения и окрасились лёгким испугом.
-Синьора Боло, что вас так напугало? – спросила я. – Разве вы не знали, кого будете принимать?
-Сиятельную госпожу Оливи, - ответила Джемма машинально. – Но мы не знали, что вы из рода Таон ди Ревель.
-Это имя моего мужа, не моё, - равнодушно ответила я.
-Да, верно… - задумчиво сказала Джемма и встряхнула головой, но девушки переглянулись между собой.
-Ужин уже ждёт вас, сиятельная, - продолжила как ни в чём не бывало Джемма.
Тут я увидела, что стол уже накрыт, но Джемма провела меня чуть дальше, к маленькой дверце, которую она, толкнув, отворила и я увидела…
-Что это? – воскликнула я в удивлении.
Джемма мелодично рассмеялась и ответила:
-Купальня. Я оставлю вас на попечение служанки, - она указала на опрятную девушку в белом переднике, - и завтра утром вы будете свежей и отдохнувшей. А теперь мы не станем вам мешать.
Когда Джемма и ее спутницы ушли, я в изнеможении опустилась в кресло. Да, здесь было красиво, всё радовало глаз и всё предвещало отдых и удовольствие, но я была измучена и на душе у меня было тяжело. Я уехала из дома, в котором прожила десять лет, имея только то, что на мне. Но стыд перед этими богатыми и гостеприимными людьми мучил меня менее всего. Мучительнее же этого было ощущение крайнего неудобства пребывания в чужом доме. Я глубоко ушла в себя, перестав замечать то, что происходит вокруг. Впрочем, это было моё обыкновенное состояние. Так что я даже вздрогнула, когда услышала голос:
-Госпожа… сиятельная…
-Пеппа? – рассеянно спросила я.
-Нет, сиятельная, это я, Виола! – служанка растерянно смотрела на меня. – Синьора, вы будете принимать ванну?
-Да, пожалуй, - растерянно ответила я, недовольная тем, что меня вырвали из мира моих мыслей.
Я попросила Виолу проверить, горяча ли вода, а сама поспешно достала из складок платья кинжал и спрятала его в подушках. Потом Виола вернулась, помогла мне раздеться и спуститься в купель. Горячая вода сняла усталость дороги, но мне не хотелось в ней разлёживаться. Мне казалось, что тут я слишком уязвима. И, хотя я не могла заподозрить хозяев виллы в бесчестных намерениях на мой счёт, но всё же поторопилась выбраться из воды и одеться. Виола подла мне рубашку и домашнее платье.
-Откуда это? – спросила я.
-Синьора Джемма сказала, что вы собирались в путешествие второпях, а потому предлагает вам воспользоваться её гардеробом.
-Синьора Джемма так любезна, -пробормотала я.
Я не стала больше ничего спрашивать, а просто одела то, что мне подали, быстро поела и легла в кровать, попросив не тушить свечи.
«Сиятельная, они все зовут меня сиятельная. Почему?» - подумала я, наконец-то сообразив, что постоянно слышу такое обращение в свой адрес.
Гадать было бессмысленно. Постепенно тревога моя утихала, свечи мирно потрескивали у моего изголовья и я, наконец, заснула.
Утром Виола рано разбудила меня. Она принесла мне завтрак, который составляли странный чёрный горько-сладкий напиток, весьма ароматный, и простой хлеб. А кроме того, она принесла мне моё платье.
-Я вычистила его, госпожа, - сказала Виола с улыбкой.
Я с облегчением надела на себя свой наряд – пусть простой и бедный, но мой, нашла под подушкой свой кинжал, вновь спрятала его и вышла из комнаты. Виола вывела меня во двор: мои вчерашние спутники уже ждали меня. Кроме них во дворе стояли синьоры Боло и две давешние девушки. Вот они уже сидели верхом на своих лошадях.
Синьор Боло поклонился мне:
-Я счастлив был бы оказывать вам моё гостеприимство и далее, но осведомлен о том, что вы торопитесь, сиятельная.
-Надеюсь, мы ещё увидим вас в самом скором времени, - с улыбкой прибавила Джемма.
-Благодарю вас за гостеприимство, - ответила я. – Я никогда не забуду вашей доброты.
При этих моих словах что-то мелькнуло в глазах у Джеммы и у ее мужа, но рядом со мной уже стоял Амато и протягивал мне руку. Он подвел меня к лошади, помог сесть в седло, и мы поехали дальше.
Этот день был таким же изматывающим, как и предыдущий. И окончила его я также в седле впереди Амато. А вот Далия и Линучча были полны сил.
Нам предстояло ночевать на постоялом дворе, хозяин которого был сама любезность. Мне и девушкам выделили одни покои – большую и хорошо обставленную комнату с одной большой кроватью и одной узкой. Предполагалось, как видно, что на большой станет ночевать хозяйка, а на маленькой её служанка.
Когда мы вошли в комнату, Линучча посмотрела на меня и я впервые услышала ее голос:
-Помочь ли вам раздеться?
Я отметила, что она никак не обратилась ко мне. Я посмотрела на нее и на Далию. Они обе смотрели на меня с непередаваемым выражением и с какой-то даже брезгливостью.
-Нет, - сказала я.
Девушки переглянулись, а я подошла к маленькой кровати, легла на нее прямо в одежде и закрыла глаза. Что уж подумали мои спутницы я не знаю, но через минуту я услышала, как они вышли, шурша своими платьями. А я попыталась заснуть. Но сон мой был некрепким. Меня мучили мысли, а пуще того – необходимость всё время быть с посторонними мне людьми. Впереди же меня ждала встреча с существом, которому мой муж меня отдал, или, что скорее всего, продал. И уж тут придётся делать то, что мне велят и надеяться на то, что если меня и убьют, то сделают это быстро.
Сквозь мою полудрёму я слышала, что девушки вернулись в комнату только под утро и только для того, чтобы поднять меня. Нам предстоял ещё один день пути.
И опять изматывающая меня дорога, усталость и помощь Амато. Этот молодой человек был добр ко мне и очень снисходителен, а кроме того, я не чувствовала ничего недозволенного в его отношении. Хотя он и был молод и очень хорош собой, но в отношении меня вёл себя так, как если бы он был моим старшим братом. И это было приятно, а ещё его близость будто бы придавала мне сил. Наконец, вдали показались стены Флоренции, над которыми возвышался огромный белый купол, терявшийся в облаках.
-Посмотрите, сиятельная, наш господин уже выехал вам навстречу, - тихо сказал мне Амато.
Я увидела, что к нам быстро приближается кавалькада, впереди которой держится всадник, одетый в чёрное. Мы неумолимо сближались с ними. Я ненароком повернула голову и вдруг увидела, что Линучча и Далия светились от радости и даже пришпорили своих коней. Они опередили нас и первыми встретили всадника, но он, против ожиданий, не остановился, а продолжил движение. Наконец, я увидела его лицо: худое, смуглое лицо, обрамленное черными коротко остриженными волосами с неожиданно синими на этом лице глазами, внимательно глядящими на меня из-под немного нахмуренных бровей. Лет ему было около сорока, может быть, чуть меньше. И он был совершено не похож на моего мужа. Он был не красив в общепринятом смысле этого слова. Его лицо скорее было лицом хищника: чуть удлинённое, покрытое тёмной щетиной.
Линучча и Далия быстро развернули своих коней и, переглянувшись, последовали за ним. Их быстро нагнали и остальные всадники. И все они уставились на меня. А венецианец – о, да, это был несомненно он! – сказал:
-Амато, надеюсь, ты не заставишь меня сожалеть о том, что именно тебя я отправил за сиятельной?
При этих словах глаза венецианца сверкнули неожиданной усмешкой. Амато склонил голову и серьёзно ответил:
-Мой господин, сиятельная с трудом выдержала дорогу, она слишком слаба и её силы на исходе. Я поддерживал её как мог все дни пути, но это становится всё сложнее.
Я услышала каждое сказанное им слово, но мало что поняла. Мне только показалось, что он намекает на мою скорую смерть. Совсем, как мой муж.
Однако речь Амато подействовала на венецианца весьма странно. Он тут же перестал улыбаться, в упор посмотрел на меня и произнёс:
Бернардино со смехом пожал плечами:
-Таков дар нашего семейства, а ты слишком громко думаешь.
-И вы слышите всё, о чём я думаю? – эта мысль заставила меня встревожиться.
-Только то, что касается меня, и не более, - ответил Бернардино. – Так что успокойся, госпожа, - с этими словами он отвернулся и мы последовали далее.
Ехали мы так долго, что в какой-то момент я совсем лишилась сил и почти потеряла сознание, и только благодаря Бернардино не упала на землю. Он посмотрел на меня, покачал головой и, не спрашивая меня, одной рукой, будто бы я была лёгким пёрышком, подхватил меня и перенёс в своё седло, усадив меня перед собою. Я почувствовала, что от него пахнет не потом, не лошадьми и не вином, как обычно пахло от всех мужчин, которых я знала, но каким-то тонким и изысканным запахом, смесью цветов и тончайшего аромата выделанной кожи. Я вспомнила, что от моего мужа вовсе ничем не пахло, а всё же я иногда ощущала какой-то тошнотворный аромат, идущий от его тела. И это был его собственный запах, и никакой иной. Запах, идущий от Бернардино, успокаивал и был приятен, и я тут же задремала.
Дорога была изматывающей. Мало того, что я десять лет не сидела в седле, так и последний год моей жизни провела почти взаперти. Мудрено ли было тут ослабнуть!
Однако, мне не было стыдно перед Бернардино и другими. В конце концов, если его господин пожелал меня получить (об этом мне думалось даже со смехом, ибо такое сокровище, как я, мне казалось весьма сомнительным приобретением), то пусть получает такой, какая я есть. А если в конце меня ждёт смерть, так и вовсе стыдиться мне нечего.
Я проснулась, когда уже смеркалось. Мы медленно взбирались на какую-то гору, довольно пологую, в отличии от той, на которой я прожила последние десять лет своей жизни. Даже в темноте было видно, что вся гора окружена густыми деревьями, которые в темноте казались загадочными великанами. То тут, то там мелькали какие-то огоньки, и я испытывала невольный страх. Я даже крепко ухватилась за руку Бернардино. Тот, почувствовав мой испуг, сказал:
-Сиятельная, не беспокойтесь. Огоньки вам не страшны, они не осмелятся причинить вам вреда.
-А куда мы приехали? – спросила я и поняла, что голос мой от долгого молчания звучит хрипло и некрасиво.
-Во владения синьора Боло. Он и его супруга Джемма находятся под защитой дома д’Эсте, а посему предоставляют свой кров нашему господину и его людям. Мы переночуем здесь, а завтра двинемся в путь.
Помедлив, я спросила:
-Правильно ли я поняла, что вашего господина тут нет?
-Да, всё верно, - ответил Бернардино.
-А когда я увижу вашего господина? – нерешительно спросила я.
-Полагаю, не позднее, чем через два дня ввечеру мы будем около стен Флоренции. Там он вас и встретит, ибо не имеет возможности приехать в эти края. Но не тревожьтесь, господин позаботился о вашем удобстве. Сегодня мы не смогли взять с собой спутниц для вас, но они ожидают вас на вилле Боло.
Этот ответ немало меня удивил, но я ничего не сказала, порешив для себя, что постепенно всё пойму сама. А мы, между тем, достигли виллы Боло.
Что же это была за красота! Раскидистые пиньи и цветущие олеандры, окружавшие виллу, все были подсвечены огнями. И так же ярко была освещена сама вилла. Когда мы подъехали к ее крыльцу, я увидела изящные колонны, поддерживавшие портик, беломраморное пологое крыльцо и фрески, прятавшиеся на потолке террасы. На крыльцо вышли люди: красивый молодой господин и его не менее прекрасная и молодая жена. Они были богато и чудно одеты. Я невольно засмотрелась на платье госпожи: алое, с корсажем и широкой юбкой, и с белым стоячим воротником, украшенным кружевами, на который изящно откидывалась ее голова с высокой прической, перевитой жемчугом. Белые присборенные в несколько ярусов рукава ее наряда тоже были украшены жемчугом. Это было удивительно красиво! Вероятно, она была одета по самой новой моде, в отличие от меня. Я-то одевалась только в те платья, которые находила в старых сундуках, спрятанных в замковых покоях. Этим нарядам было по сотне лет, но сохранились они хорошо. А те платья, с которыми я выходила замуж, давно уже тоже вышли из моды, да и я из них выросла. Я заметила удивленный взгляд госпожи, брошенный на меня. И не мудрено, ведь на мне поверх белой рубахи было простое платье с поясом. Ни корсажа, ни широкой юбки, и рукава обычные, обтягивавшие руку. Да и ни одного украшения на мне не было, а волосы были заплетены в простую косу, уложенную в узел.
Чуть позади семейной четы стояли две не менее богато одетые молодые и красивые девушки. Каждая в ярком и нарядном платье и на каждой – много украшений.
Мужчина, спутник нарядной госпожи, выступил вперёд и сказал:
-Рад приветствовать вас, сиятельная, под крышей моего дома. Гости дома д’Эсте – мои гости. Я, Джузеппе Боло, а это моя супруга Джемма, сиятельная, - прибавил он.
«Вот как? Гости», - подумала я. – «Он думает, что я гостья…»
Признаться, мне было приятно, что этот красивый мужчина так думает обо мне и я с благодарностью подумала о деликатности того неведомого венецианца, к которому я еду.
Бернардино едва помог мне спуститься с лошади, а ко мне уже подошла синьора Джемма.
-Бедняжка, как вы устали! – с искренним участием произнесла она. – А завтра вам опять в дорогу!
-Благодарю вас за гостеприимство, - я была ошеломлена их вниманием и с трудом вспомнила, что мне стоит им ответить не менее любезно, чем они говорили со мной.
-Мы приготовили всё, что вам потребуется для хорошего отдыха, - улыбаясь, ответила синьора Джемма.
К ней присоединились и две девушки. Я увидела, что они смотрят на меня с некоторым удивлением и даже, пожалуй, недовольством. Но радость и любезность Джеммы были неподдельными.
Мужчины остались на дворе, а мы вчетвером вошли в дом. При свете незнакомки оглядели мой наряд и лица девушек стали ещё более недоуменными, однако Джемма ничем не выразила своего отношения к моему виду, а, напротив, стала ещё более радушной.
Меня привели в удивительной красоты покои, где Джемма сказала:
-Полагаю, завтра вам надо будет отправляться в путь ни свет ни заря, посему надобно хорошенько отдохнуть. Но позвольте мне представить вам Линуччу Кастроне и Далию Амальди. Синьор Матео прислал их встретить вас и сопроводить к нему, в дороге они станут вам прислуживать.
Джемма назвала поочередно имена девушек, и каждая из них мне поклонилась, хотя выражение их лиц не изменилось: они по-прежнему недоумевали и с лёгким превосходством на прекрасных лицах поглядывали на меня. А я думала: они станут мне прислуживать? Но они, кажется, благородные девушки из богатых семейств, с чего же им быть прислугой мне? Сказать этого вслух я не могла, а потому поклонилась им в ответ и ответила:
-Благодарю синьора Матео за заботу и вас, синьорины, за хлопоты.
Джемма улыбнулась и провела меня чуть дальше, в глубину покоев. Никогда я не видела таких прекрасных и светлых комнат, таких нарядных тканей, такой изящной мебели…
-Нравится ли вам тут? – спросила Джемма.
-Очень! – искренне ответила я. – Никогда не видела ничего прекраснее!
Джемма рассмеялась от удовольствия.
-Где же вы жили до сей поры? – подала голос одна из девушек, кажется, Линучча.
-В замке моего мужа Таон ди Ревель над мареммой, - ответила я не думая.
-Таон ди Ревель? – воскликнула Джемма.
Я оглянулась на нее и увидела, что она с недоверием и даже какой-то опаской смотрит на меня.
-Но как же так… - пробормотала она.
Лица девушек тоже утратили часть своего недоумения и окрасились лёгким испугом.
-Синьора Боло, что вас так напугало? – спросила я. – Разве вы не знали, кого будете принимать?
-Сиятельную госпожу Оливи, - ответила Джемма машинально. – Но мы не знали, что вы из рода Таон ди Ревель.
-Это имя моего мужа, не моё, - равнодушно ответила я.
-Да, верно… - задумчиво сказала Джемма и встряхнула головой, но девушки переглянулись между собой.
-Ужин уже ждёт вас, сиятельная, - продолжила как ни в чём не бывало Джемма.
Тут я увидела, что стол уже накрыт, но Джемма провела меня чуть дальше, к маленькой дверце, которую она, толкнув, отворила и я увидела…
-Что это? – воскликнула я в удивлении.
Джемма мелодично рассмеялась и ответила:
-Купальня. Я оставлю вас на попечение служанки, - она указала на опрятную девушку в белом переднике, - и завтра утром вы будете свежей и отдохнувшей. А теперь мы не станем вам мешать.
Когда Джемма и ее спутницы ушли, я в изнеможении опустилась в кресло. Да, здесь было красиво, всё радовало глаз и всё предвещало отдых и удовольствие, но я была измучена и на душе у меня было тяжело. Я уехала из дома, в котором прожила десять лет, имея только то, что на мне. Но стыд перед этими богатыми и гостеприимными людьми мучил меня менее всего. Мучительнее же этого было ощущение крайнего неудобства пребывания в чужом доме. Я глубоко ушла в себя, перестав замечать то, что происходит вокруг. Впрочем, это было моё обыкновенное состояние. Так что я даже вздрогнула, когда услышала голос:
-Госпожа… сиятельная…
-Пеппа? – рассеянно спросила я.
-Нет, сиятельная, это я, Виола! – служанка растерянно смотрела на меня. – Синьора, вы будете принимать ванну?
-Да, пожалуй, - растерянно ответила я, недовольная тем, что меня вырвали из мира моих мыслей.
Я попросила Виолу проверить, горяча ли вода, а сама поспешно достала из складок платья кинжал и спрятала его в подушках. Потом Виола вернулась, помогла мне раздеться и спуститься в купель. Горячая вода сняла усталость дороги, но мне не хотелось в ней разлёживаться. Мне казалось, что тут я слишком уязвима. И, хотя я не могла заподозрить хозяев виллы в бесчестных намерениях на мой счёт, но всё же поторопилась выбраться из воды и одеться. Виола подла мне рубашку и домашнее платье.
-Откуда это? – спросила я.
-Синьора Джемма сказала, что вы собирались в путешествие второпях, а потому предлагает вам воспользоваться её гардеробом.
-Синьора Джемма так любезна, -пробормотала я.
Я не стала больше ничего спрашивать, а просто одела то, что мне подали, быстро поела и легла в кровать, попросив не тушить свечи.
«Сиятельная, они все зовут меня сиятельная. Почему?» - подумала я, наконец-то сообразив, что постоянно слышу такое обращение в свой адрес.
Гадать было бессмысленно. Постепенно тревога моя утихала, свечи мирно потрескивали у моего изголовья и я, наконец, заснула.
Утром Виола рано разбудила меня. Она принесла мне завтрак, который составляли странный чёрный горько-сладкий напиток, весьма ароматный, и простой хлеб. А кроме того, она принесла мне моё платье.
-Я вычистила его, госпожа, - сказала Виола с улыбкой.
Я с облегчением надела на себя свой наряд – пусть простой и бедный, но мой, нашла под подушкой свой кинжал, вновь спрятала его и вышла из комнаты. Виола вывела меня во двор: мои вчерашние спутники уже ждали меня. Кроме них во дворе стояли синьоры Боло и две давешние девушки. Вот они уже сидели верхом на своих лошадях.
Синьор Боло поклонился мне:
-Я счастлив был бы оказывать вам моё гостеприимство и далее, но осведомлен о том, что вы торопитесь, сиятельная.
-Надеюсь, мы ещё увидим вас в самом скором времени, - с улыбкой прибавила Джемма.
-Благодарю вас за гостеприимство, - ответила я. – Я никогда не забуду вашей доброты.
При этих моих словах что-то мелькнуло в глазах у Джеммы и у ее мужа, но рядом со мной уже стоял Амато и протягивал мне руку. Он подвел меня к лошади, помог сесть в седло, и мы поехали дальше.
Этот день был таким же изматывающим, как и предыдущий. И окончила его я также в седле впереди Амато. А вот Далия и Линучча были полны сил.
Нам предстояло ночевать на постоялом дворе, хозяин которого был сама любезность. Мне и девушкам выделили одни покои – большую и хорошо обставленную комнату с одной большой кроватью и одной узкой. Предполагалось, как видно, что на большой станет ночевать хозяйка, а на маленькой её служанка.
Когда мы вошли в комнату, Линучча посмотрела на меня и я впервые услышала ее голос:
-Помочь ли вам раздеться?
Я отметила, что она никак не обратилась ко мне. Я посмотрела на нее и на Далию. Они обе смотрели на меня с непередаваемым выражением и с какой-то даже брезгливостью.
-Нет, - сказала я.
Девушки переглянулись, а я подошла к маленькой кровати, легла на нее прямо в одежде и закрыла глаза. Что уж подумали мои спутницы я не знаю, но через минуту я услышала, как они вышли, шурша своими платьями. А я попыталась заснуть. Но сон мой был некрепким. Меня мучили мысли, а пуще того – необходимость всё время быть с посторонними мне людьми. Впереди же меня ждала встреча с существом, которому мой муж меня отдал, или, что скорее всего, продал. И уж тут придётся делать то, что мне велят и надеяться на то, что если меня и убьют, то сделают это быстро.
Сквозь мою полудрёму я слышала, что девушки вернулись в комнату только под утро и только для того, чтобы поднять меня. Нам предстоял ещё один день пути.
И опять изматывающая меня дорога, усталость и помощь Амато. Этот молодой человек был добр ко мне и очень снисходителен, а кроме того, я не чувствовала ничего недозволенного в его отношении. Хотя он и был молод и очень хорош собой, но в отношении меня вёл себя так, как если бы он был моим старшим братом. И это было приятно, а ещё его близость будто бы придавала мне сил. Наконец, вдали показались стены Флоренции, над которыми возвышался огромный белый купол, терявшийся в облаках.
-Посмотрите, сиятельная, наш господин уже выехал вам навстречу, - тихо сказал мне Амато.
Я увидела, что к нам быстро приближается кавалькада, впереди которой держится всадник, одетый в чёрное. Мы неумолимо сближались с ними. Я ненароком повернула голову и вдруг увидела, что Линучча и Далия светились от радости и даже пришпорили своих коней. Они опередили нас и первыми встретили всадника, но он, против ожиданий, не остановился, а продолжил движение. Наконец, я увидела его лицо: худое, смуглое лицо, обрамленное черными коротко остриженными волосами с неожиданно синими на этом лице глазами, внимательно глядящими на меня из-под немного нахмуренных бровей. Лет ему было около сорока, может быть, чуть меньше. И он был совершено не похож на моего мужа. Он был не красив в общепринятом смысле этого слова. Его лицо скорее было лицом хищника: чуть удлинённое, покрытое тёмной щетиной.
Линучча и Далия быстро развернули своих коней и, переглянувшись, последовали за ним. Их быстро нагнали и остальные всадники. И все они уставились на меня. А венецианец – о, да, это был несомненно он! – сказал:
-Амато, надеюсь, ты не заставишь меня сожалеть о том, что именно тебя я отправил за сиятельной?
При этих словах глаза венецианца сверкнули неожиданной усмешкой. Амато склонил голову и серьёзно ответил:
-Мой господин, сиятельная с трудом выдержала дорогу, она слишком слаба и её силы на исходе. Я поддерживал её как мог все дни пути, но это становится всё сложнее.
Я услышала каждое сказанное им слово, но мало что поняла. Мне только показалось, что он намекает на мою скорую смерть. Совсем, как мой муж.
Однако речь Амато подействовала на венецианца весьма странно. Он тут же перестал улыбаться, в упор посмотрел на меня и произнёс:
