-Таон ди Ревель не хуже вампира пьёт жизни. Я ожидал увидеть цветущую двадцатипятилетнюю женщину, а вижу измученную жизнью старуху.
И тут я неожиданно для себя ответила ему с той дерзостью, которой не позволяла себе никогда:
-В вашей воле прекратить мои мучения и избавить себя от такого зрелища.
Голос мой звучал равнодушно и холодно. Сказав это, я испугалась. Как я осмелилась? Мой муж за такие слова немедленно бы наказал меня, но венецианец ничего не сказал. Даже напротив, в его пронзительных глазах что-то дрогнуло, но я не могла понять – что именно увидела.
Венецианец, между тем, приблизился к Амато и протянул руку. Амато, как обычно, приподнял меня так, будто бы я ничего не весила, и передал венецианцу. Тот посадил меня в седло перед собой. И вот удивительно: близость Амато придавала мне сил, но близость венецианца как будто бы выдернула меня из того полусна, в котором я невольно пребывала в последние месяцы. Мои слабость, страх и неприятное ощущение множества незнакомых глаз, смотрящих на меня, будто бы отступили, словно меня накрыло тёплым плащом. Я даже вздохнула и распрямила плечи. А венецианец пришпорил коня, и мы понеслись к стенам города.
Нас пропустили внутрь беспрепятственно. Я даже не успела подивиться страже, которая словно ждала нас. Венецианец вихрем промчался по городу, распугивая редких прохожих, и мы остановились во дворе большого каменного палаццо.
Мой спутник спешился. Я протянула руку, чтобы тоже спуститься вслед за ним на землю, но он неожиданно поймал меня, взял на руки и быстро внёс в дом. Ему ничего не стоило легко и быстро взбежать со мной на руках по лестнице. И я не успела оглянуться, как оказалась в просторных и светлых покоях. Венецианец уложил меня на большую кровать, в каждом углу которой были расположены деревянные столбцы для балдахина. Однако самого балдахина над кроватью не было. Венецианец склонился надо мной, положил руку мне на лоб, а глазами уставился прямо в мои глаза.
Странно, но я совсем его не боялась. Я попыталась было приподняться и сесть, но его рука мягко надавила мне на лоб, заставляя лежать. Я было взволновалась, но тут же в голове мелькнуло: «Уж не за свою ли честь ты боишься? Кому ты нужна? Ведь он при всех назвал тебя измождённой старухой!»
Венецианец вдруг улыбнулся и мне показалось, что он понял, о чём я думала. Но застыдиться я не успела, потому что почувствовала, что мои глаза закрываются и я проваливаюсь в сон.
Венецианец
Утром меня разбудила служанка: она отодвинула тяжелые занавеси и в комнату ворвался яркий свет.
-Доброе утро, госпожа, - служанка, миловидная девушка с добрым лицом, улыбнулась мне. – Меня зовут Сирина. Господин велел мне заботиться о вас. Чего бы вы сейчас пожелали?
-Сирина, - я попыталась улыбнуться и приподняться, но моё тело не слушалось меня, и я со стоном опустилась на подушки. – Что со мной? – прошептала я.
Мне казалось, что вчера я не была так слаба. Сирина встревожилась и подошла ко мне.
-Госпожа… - она внимательно вглядывалась в моё лицо. – Быть может, мне принести вам кофе?
-Кофе? Что это? – этот нехитрый разговор позволял мне прогнать страх от собственной слабости.
-Все очень хвалят этот напиток, он придаёт сил, - говорила между тем Сирина.
-Да, принеси, - сказала я, закрывая глаза.
Что со мной? Хотя я и раньше чувствовала себя плохо, но сегодня мне казалось, что я умираю. И ведь со мной ничего не произошло, я это знала. Я повернула голову. На столике около моей кровати лежал мой кинжал. Тот самый, что перед отъездом подарила мне Уррака. Что же, вот и ответ. Я здесь не в тюрьме и мне, пожалуй, нечего бояться. Но это бессилие, эта дурнота. Быть может, это от дороги?
Между тем, Сирина быстро вернулась и поставила на столик небольшой поднос с изящной чашечкой, с опаской отодвинув в сторону ножны с кинжалом. Я принюхалась и узнала этот запах. Этот напиток я уже пробовала в доме синьоров Боло, но я не знала тогда, как он называется. Сирина помогла мне приподняться и сесть, опираясь спиной на подушки.
-Помоги мне, Сирина, - попросила я.
Девушка аккуратно взяла в руки чашечку и принялась поить меня. Напиток приятно пах, а его вкус и впрямь бодрил. Через несколько минут мне показалось, что я вполне оправилась.
-Я бы хотела одеться, - сказала я Сирине.
Та обрадованно скользнула к большому резному сундуку, стоявшему у стены, а я осмотрелась. Несомненно, именно так и должны выглядеть комнаты в богатых палаццо. Мои покои в замке были и вполовину не так велики и хороши. Вместо узких бойниц я видела широкие в переплетах окна, вместо гобеленов – деревянные панели на стенах. Кровать моя была удобной и широкой, столик около нее – из черного дерева, отделанный искусной резьбой и золотой инкрустацией. А кроме того, здесь было два огромных, обитых бархатом кресла и зеркало, большое зеркало в золотой оправе. Такое же точно, как в замке!
Я с трудом поднялась и, пошатываясь, подошла к зеркалу, чтобы посмотреться в него. И зеркало показало мне меня: бледную, худую, с длинными спутанными волосами, с измождённым лицом и потухшим взглядом, стоящую босиком на каменном полу, в одной рубашке.
Между тем Сирина подошла ко мне, и я тоже увидела ее в зеркале. Ее виноватый опущенный взгляд, прикушенную губу, сжатое в руках платье их богатой ткани.
-Сирина, что ты? – спросила я с удивлением.
-Вы такая слабенькая, госпожа. Оденьтесь, —прошептала Сирина, протягивая мне платье.
-Слабенькая… - пробормотала я. – И жалкая, вероятно?
-Нет, совсем нет! – с жаром вдруг уверила меня девушка и покраснела.
-Спасибо тебе, - ответила я.
У меня на душе стало неожиданно тепло от слов девушки. Я протянула руки и дотронулась до предложенного мне одеяния. Это был странный наряд, я таких не видала. Платье – но в таком нельзя было бы показаться людям. Ткань из плотного лазоревого шёлка, сплошь покрытого искусной серебристой вышивкой, на подбое из самой плотной шерсти. По вороту, рукавам и низу меховая оторочка, а спереди платье было распашное снизу и доверху.
-Что это? – спросила я удивленно.
-Халат, - ответила Сирина. – Господин говорит, на востоке в таких ходят и это очень удобно. Но скорее же оденьтесь, а я подам вам обувь! Вам нельзя стоять босиком!
Я не чувствовала холода, но спорить не стала. Я протянула руки и Сирина одела на меня это странное одеяние, а после кинулась к сундуку, достала не менее странные туфли без задников и, присев передо мной, заставила меня надеть одну за другой. После чего я почувствовала себя вправе опуститься в кресло и закрыть глаза. Вся эта суета вынула из меня последние силы. Сирина ещё что-то говорила и хлопотала вокруг меня, но я уже ее не слушала.
Весь день так и прошел: я сидела в кресле, не в силах шелохнуться. Изредка я открывала глаза, смотрела в окно и видела кусочек улицы, на которой кипела жизнь. Сирина приносила мне еду и какое-то питьё, но я ничего не хотела. Наконец, я почувствовала, что замёрзла, и Сирина набросила мне на ноги меховое одеяло.
Я бы весь день просидела одна, но, когда солнце уже клонилось к закату, дверь тихо открылась и вошли Линучча с Далией. Сирина, увидев их, притаилась в уголке, а я ждала: что они скажут? Я четко осознавала, что не нравлюсь им. Но я не могла не понимать, что все, кто окружают синьора д’Эсте, так или иначе зависят от него. И я с любопытством ждала: хватит ли у них ума промолчать и не говорить мне прямо о своей антипатии ко мне. Но, увы, девицы оказались не слишком умны.
-Странно, - начала Линучча, подойдя ко мне. – Странно всё, от начала и до конца. Зачем господин привёз тебя сюда?
Она обошла моё кресло по кругу и опять остановилась передо мной.
-Ты страшна, как смертный грех, - прибавила Далия. – Ты оскорбление для глаз! А кроме того, ты нищая! У тебя нет ничего, кроме того платья, что было на тебе вчера.
Я подняла глаза и посмотрела на девушек. Уж они-то были необыкновенно хороши собой, богато одеты и, вне всякого сомнения, за ними давали богатое приданое.
-Зачем же вы пришли сюда? – тихо спросила я.
Далия пожала плечами, а Линучча фыркнула.
-Я хочу понять…, - начала было Далия.
-Да тут и нечего понимать, - прервала ее Линучча. – Как видно, у пресветлого Матео свои резоны. Быть может, ее кровь особо ценный ингредиент, - зашипела она, хищно склонившись надо мной. – Я бы попробовала!
Если бы я и хотела убежать, то не могла. А Линучча уже показывала мне свои острые зубы. Но, как ни странно, во мне не было страха. Я понимала, что она просто пугает меня.
-Линучча, остановись! – между тем с удивлением услышала я голос Далии. – Не трогай её, она принадлежит господину!
Дверь моей комнаты вдруг с шумом хлопнула, и я услышала одно только слово:
-Вон!
Я вздрогнула: перед нами стоял Матео. Линучча мигом отлетела от меня. Они с Далией присели перед ним в глубоком поклоне, а потом стремительно вышли, опустив глаза.
-Они больше не потревожат тебя, - сказал венецианец, приближаясь ко мне.
Я откинулась на спинку кресла: злость Линуччи отняла у меня много сил. Я хотела многое сказать и о многом спросить, но только пожала плечами: какой смысл что-то говорить и спрашивать? Если он захочет, то скажет мне всё сам, а если нет, то…
-Впервые вижу столь нелюбопытную женщину, - сказал вдруг Матео. – Но ты скверно выглядишь. Мне казалось, вчера тебе стало лучше.
-Да, - сказала я. – Это так.
-Тебе нужно лечь. Я помогу, - вдруг сказал он и протянул мне руку.
Я послушно взяла его ладонь, встала и покачнулась.
-Сирина! – крикнул венецианец. – Почему ты не уложила госпожу в постель?
-Но я… - начала было служанка.
-Мне хотелось посидеть, - тихо сказала я. – Сирина не виновата.
Матео только хмыкнул в ответ. Тяжело опираясь на его руку, я дошла до кровати.
-Ну же, ложись, - поторопил он.
Я легла, а он сел рядом со мной и внимательно посмотрел на меня.
-Таон ди Ревель… - задумчиво сказал Матео. – Ведь он не чёрный ведьмак, а ты его жена… Почему же… - он не стал продолжать, а только пристально изучал взглядом мой лицо.
-Я была плохой женой и не сделала того, что он хотел, - ответила я.
-Чего же?
-Не родила ему сына.
Матео хмыкнул ещё раз:
-Наш ведьмак не очень-то умён, как я погляжу.
Он склонился ко мне и положил руку мне на лоб.
-Сына… Земля не родит по приказу, особенно если пахарь не возделывает её, как должно, - сказал он, глядя на меня. - И даже в самые первые времена любой плод, подаренный ею, ценился человеком. Ибо позволял выжить… А теперь закрой глаза, - прибавил он.
-Зачем? – я отчего-то испугалась.
Матео улыбнулся и убрал руку:
-Не бойся, здесь тебе бояться нечего.
-Нечего бояться в доме человека, которому меня продал мой собственный муж?
-А что, в доме твоего мужа тебе так хорошо жилось, что ты жалеешь об утраченном? – рассмеялся венецианец.
-Пожалуй, нет. Но мне бы хотелось знать, чего ожидать в дальнейшем.
-Ошибка большинства людей состоит в том, что они хотят знать своё будущее. Но его знать нельзя, - пожал он плечами.
-Не будущее, нет! А своё положение в этом доме! – я попыталась приподняться на подушках.
Матео посмотрел на меня, а потом серьёзно ответил:
-Ты моя гостья и ты нужна мне. А теперь все-таки закрой глаза.
Его рука опять мягко переместилась мне на лоб. Я невольно смежила веки.
-Не думай, ни о чем не думай, - услышала я.
Как же не думать? Мысли ещё бились в моей голове, как птицы в клетке, но я уже чувствовала, как что-то меняется во мне. Это был не сон, нет, это было видение. Сладостное видение, в котором я парила над землёй, будто бы лёжа на воздушных потоках. Подо мной расстилалась изумрудная зелень травы, с проглядывавшими то тут, то там синими колокольчиками, розовыми гвоздиками, белыми маргаритками. Неподалеку шумела ветвями роща. Небесная лазурь ласкала взгляд, а солнце было тёплым и ласковым. Это было самое прекрасное место на земле! И как только его смогло породить моё воображение? Быть может, это воспоминания о родимой Умбрии? Во всяком случае, годы, прожитые над мареммой, не убили во мне жажды красоты.
Но тут, словно гадюка в райском саду, во мне зашевелились воспоминания. Зачем я только вспомнила о маремме? Дивный луг подо мной превращался в болото, заросшее тиной. Цветы вяли, небо потемнело, воздух перестал держать меня и ноги мои коснулись гнилой коряги. Вода с чавканьем поглотила её и мои ноги покрылись тиной. Я почувствовала, что болото тянет меня в себя. Я закричала, зовя на помощь. И услышала знакомый мужской голос:
-Возьми меня за руку! Ты слышишь? Возьми! Я помогу тебе!
Я стала озираться и увидела на берегу, на самом краю болота темный силуэт. Кто это? Я не могла рассмотреть. Мне вдруг показалось, что я вижу мужа, я тут же прекратила кричать и в воцарившейся тишине услышала чавканье болота и почуяла, что мои ноги уже до колен обхватила болотная жижа.
-Иди ко мне, - услышала я мужской голос и тот, кто был на берегу, протянул ко мне руку.
Мои ноги погрузились в болотную жижу по самые бёдра.
-Ну же, - услышала я вновь. – Иди!
Мужчина сделал шаг вперед, и я всмотрелась в него. Нет, это был не Цезарио! Я не знала его, я плохо видела его лицо, но это был не Цезарио! Я протянула вперёд руки и простонала:
-Я не могу! Болото не пускает меня!
Жижа уже смыкалась вокруг моей талии и жадно утягивала меня вниз.
-Ты сможешь, тебе достаточно только захотеть, - услышала я в ответ. – Ведь это твой сон, - прибавил он. – Только твой!
Сон! Как же я могла забыть, что это только сон! Я отчаянно захотела выбраться из болота! И стоило мне только испытать это чувство, как я стала подниматься на поверхность. Сначала освободилась талия и мне стало легче дышать, затем бедра, колени и вот я уже смогла сделать шаг. Я увидела кочки и стала прыгать на них: прыжок, другой и вот я на берегу. Я так хотела рассмотреть лицо того мужчины, что протянул мне руку, но я так и не увидела его. Болото пропало, пропал и взгорок, на котором он стоял. Я же свободно и весело шла по цветущему лугу, которому не было конца.
Утром я проснулась не в пример бодрее вчерашнего. Я почувствовала, что улыбаюсь, а такого давно не случалось со мной. Каждое утро давило на меня обещанием тоски и страдания, но сегодня… Сегодня я ждала непременно какой-то радости и это было так странно!
Я бодро поднялась с постели и подошла к окну. Там меня и застала Сирина.
-Госпожа! Как рано вы проснулись! – воскликнула девушка, подойдя ко мне и отодвигая занавески, которые я только чуть приоткрыла, чтобы посмотреть на улицу.
Там, за окном, светило яркое солнце и торговцы, и ремесленники уже вышли на улицы, торопясь каждый по своим делам. Бодро бил колокол на колокольне близлежащей церкви и пахло свежим хлебом.
-Какой хороший сегодня день. Мне бы хотелось выйти и пройтись по улице. Здесь, должно быть, интересно! - сказала я неожиданно для самой себя и изумленно уставилась на служанку.
Это и впрямь мои слова? А Сирина рассмеялась, глядя на моё изумлённое лицо, и подала мне халат.
-А и верно! Там интересно! И выглядите вы сегодня не в пример получше, уж простите мои слова, госпожа, - прибавила она смущённо.
-Ничего, Сирина! Мне приятно это слышать. А не посмотреться ли мне в зеркало по такому случаю?
Сирина опять рассмеялась, а я подошла к тому самому огромному зеркалу.
И тут я неожиданно для себя ответила ему с той дерзостью, которой не позволяла себе никогда:
-В вашей воле прекратить мои мучения и избавить себя от такого зрелища.
Голос мой звучал равнодушно и холодно. Сказав это, я испугалась. Как я осмелилась? Мой муж за такие слова немедленно бы наказал меня, но венецианец ничего не сказал. Даже напротив, в его пронзительных глазах что-то дрогнуло, но я не могла понять – что именно увидела.
Венецианец, между тем, приблизился к Амато и протянул руку. Амато, как обычно, приподнял меня так, будто бы я ничего не весила, и передал венецианцу. Тот посадил меня в седло перед собой. И вот удивительно: близость Амато придавала мне сил, но близость венецианца как будто бы выдернула меня из того полусна, в котором я невольно пребывала в последние месяцы. Мои слабость, страх и неприятное ощущение множества незнакомых глаз, смотрящих на меня, будто бы отступили, словно меня накрыло тёплым плащом. Я даже вздохнула и распрямила плечи. А венецианец пришпорил коня, и мы понеслись к стенам города.
Нас пропустили внутрь беспрепятственно. Я даже не успела подивиться страже, которая словно ждала нас. Венецианец вихрем промчался по городу, распугивая редких прохожих, и мы остановились во дворе большого каменного палаццо.
Мой спутник спешился. Я протянула руку, чтобы тоже спуститься вслед за ним на землю, но он неожиданно поймал меня, взял на руки и быстро внёс в дом. Ему ничего не стоило легко и быстро взбежать со мной на руках по лестнице. И я не успела оглянуться, как оказалась в просторных и светлых покоях. Венецианец уложил меня на большую кровать, в каждом углу которой были расположены деревянные столбцы для балдахина. Однако самого балдахина над кроватью не было. Венецианец склонился надо мной, положил руку мне на лоб, а глазами уставился прямо в мои глаза.
Странно, но я совсем его не боялась. Я попыталась было приподняться и сесть, но его рука мягко надавила мне на лоб, заставляя лежать. Я было взволновалась, но тут же в голове мелькнуло: «Уж не за свою ли честь ты боишься? Кому ты нужна? Ведь он при всех назвал тебя измождённой старухой!»
Венецианец вдруг улыбнулся и мне показалось, что он понял, о чём я думала. Но застыдиться я не успела, потому что почувствовала, что мои глаза закрываются и я проваливаюсь в сон.
Глава 3
Венецианец
Утром меня разбудила служанка: она отодвинула тяжелые занавеси и в комнату ворвался яркий свет.
-Доброе утро, госпожа, - служанка, миловидная девушка с добрым лицом, улыбнулась мне. – Меня зовут Сирина. Господин велел мне заботиться о вас. Чего бы вы сейчас пожелали?
-Сирина, - я попыталась улыбнуться и приподняться, но моё тело не слушалось меня, и я со стоном опустилась на подушки. – Что со мной? – прошептала я.
Мне казалось, что вчера я не была так слаба. Сирина встревожилась и подошла ко мне.
-Госпожа… - она внимательно вглядывалась в моё лицо. – Быть может, мне принести вам кофе?
-Кофе? Что это? – этот нехитрый разговор позволял мне прогнать страх от собственной слабости.
-Все очень хвалят этот напиток, он придаёт сил, - говорила между тем Сирина.
-Да, принеси, - сказала я, закрывая глаза.
Что со мной? Хотя я и раньше чувствовала себя плохо, но сегодня мне казалось, что я умираю. И ведь со мной ничего не произошло, я это знала. Я повернула голову. На столике около моей кровати лежал мой кинжал. Тот самый, что перед отъездом подарила мне Уррака. Что же, вот и ответ. Я здесь не в тюрьме и мне, пожалуй, нечего бояться. Но это бессилие, эта дурнота. Быть может, это от дороги?
Между тем, Сирина быстро вернулась и поставила на столик небольшой поднос с изящной чашечкой, с опаской отодвинув в сторону ножны с кинжалом. Я принюхалась и узнала этот запах. Этот напиток я уже пробовала в доме синьоров Боло, но я не знала тогда, как он называется. Сирина помогла мне приподняться и сесть, опираясь спиной на подушки.
-Помоги мне, Сирина, - попросила я.
Девушка аккуратно взяла в руки чашечку и принялась поить меня. Напиток приятно пах, а его вкус и впрямь бодрил. Через несколько минут мне показалось, что я вполне оправилась.
-Я бы хотела одеться, - сказала я Сирине.
Та обрадованно скользнула к большому резному сундуку, стоявшему у стены, а я осмотрелась. Несомненно, именно так и должны выглядеть комнаты в богатых палаццо. Мои покои в замке были и вполовину не так велики и хороши. Вместо узких бойниц я видела широкие в переплетах окна, вместо гобеленов – деревянные панели на стенах. Кровать моя была удобной и широкой, столик около нее – из черного дерева, отделанный искусной резьбой и золотой инкрустацией. А кроме того, здесь было два огромных, обитых бархатом кресла и зеркало, большое зеркало в золотой оправе. Такое же точно, как в замке!
Я с трудом поднялась и, пошатываясь, подошла к зеркалу, чтобы посмотреться в него. И зеркало показало мне меня: бледную, худую, с длинными спутанными волосами, с измождённым лицом и потухшим взглядом, стоящую босиком на каменном полу, в одной рубашке.
Между тем Сирина подошла ко мне, и я тоже увидела ее в зеркале. Ее виноватый опущенный взгляд, прикушенную губу, сжатое в руках платье их богатой ткани.
-Сирина, что ты? – спросила я с удивлением.
-Вы такая слабенькая, госпожа. Оденьтесь, —прошептала Сирина, протягивая мне платье.
-Слабенькая… - пробормотала я. – И жалкая, вероятно?
-Нет, совсем нет! – с жаром вдруг уверила меня девушка и покраснела.
-Спасибо тебе, - ответила я.
У меня на душе стало неожиданно тепло от слов девушки. Я протянула руки и дотронулась до предложенного мне одеяния. Это был странный наряд, я таких не видала. Платье – но в таком нельзя было бы показаться людям. Ткань из плотного лазоревого шёлка, сплошь покрытого искусной серебристой вышивкой, на подбое из самой плотной шерсти. По вороту, рукавам и низу меховая оторочка, а спереди платье было распашное снизу и доверху.
-Что это? – спросила я удивленно.
-Халат, - ответила Сирина. – Господин говорит, на востоке в таких ходят и это очень удобно. Но скорее же оденьтесь, а я подам вам обувь! Вам нельзя стоять босиком!
Я не чувствовала холода, но спорить не стала. Я протянула руки и Сирина одела на меня это странное одеяние, а после кинулась к сундуку, достала не менее странные туфли без задников и, присев передо мной, заставила меня надеть одну за другой. После чего я почувствовала себя вправе опуститься в кресло и закрыть глаза. Вся эта суета вынула из меня последние силы. Сирина ещё что-то говорила и хлопотала вокруг меня, но я уже ее не слушала.
Весь день так и прошел: я сидела в кресле, не в силах шелохнуться. Изредка я открывала глаза, смотрела в окно и видела кусочек улицы, на которой кипела жизнь. Сирина приносила мне еду и какое-то питьё, но я ничего не хотела. Наконец, я почувствовала, что замёрзла, и Сирина набросила мне на ноги меховое одеяло.
Я бы весь день просидела одна, но, когда солнце уже клонилось к закату, дверь тихо открылась и вошли Линучча с Далией. Сирина, увидев их, притаилась в уголке, а я ждала: что они скажут? Я четко осознавала, что не нравлюсь им. Но я не могла не понимать, что все, кто окружают синьора д’Эсте, так или иначе зависят от него. И я с любопытством ждала: хватит ли у них ума промолчать и не говорить мне прямо о своей антипатии ко мне. Но, увы, девицы оказались не слишком умны.
-Странно, - начала Линучча, подойдя ко мне. – Странно всё, от начала и до конца. Зачем господин привёз тебя сюда?
Она обошла моё кресло по кругу и опять остановилась передо мной.
-Ты страшна, как смертный грех, - прибавила Далия. – Ты оскорбление для глаз! А кроме того, ты нищая! У тебя нет ничего, кроме того платья, что было на тебе вчера.
Я подняла глаза и посмотрела на девушек. Уж они-то были необыкновенно хороши собой, богато одеты и, вне всякого сомнения, за ними давали богатое приданое.
-Зачем же вы пришли сюда? – тихо спросила я.
Далия пожала плечами, а Линучча фыркнула.
-Я хочу понять…, - начала было Далия.
-Да тут и нечего понимать, - прервала ее Линучча. – Как видно, у пресветлого Матео свои резоны. Быть может, ее кровь особо ценный ингредиент, - зашипела она, хищно склонившись надо мной. – Я бы попробовала!
Если бы я и хотела убежать, то не могла. А Линучча уже показывала мне свои острые зубы. Но, как ни странно, во мне не было страха. Я понимала, что она просто пугает меня.
-Линучча, остановись! – между тем с удивлением услышала я голос Далии. – Не трогай её, она принадлежит господину!
Дверь моей комнаты вдруг с шумом хлопнула, и я услышала одно только слово:
-Вон!
Я вздрогнула: перед нами стоял Матео. Линучча мигом отлетела от меня. Они с Далией присели перед ним в глубоком поклоне, а потом стремительно вышли, опустив глаза.
-Они больше не потревожат тебя, - сказал венецианец, приближаясь ко мне.
Я откинулась на спинку кресла: злость Линуччи отняла у меня много сил. Я хотела многое сказать и о многом спросить, но только пожала плечами: какой смысл что-то говорить и спрашивать? Если он захочет, то скажет мне всё сам, а если нет, то…
-Впервые вижу столь нелюбопытную женщину, - сказал вдруг Матео. – Но ты скверно выглядишь. Мне казалось, вчера тебе стало лучше.
-Да, - сказала я. – Это так.
-Тебе нужно лечь. Я помогу, - вдруг сказал он и протянул мне руку.
Я послушно взяла его ладонь, встала и покачнулась.
-Сирина! – крикнул венецианец. – Почему ты не уложила госпожу в постель?
-Но я… - начала было служанка.
-Мне хотелось посидеть, - тихо сказала я. – Сирина не виновата.
Матео только хмыкнул в ответ. Тяжело опираясь на его руку, я дошла до кровати.
-Ну же, ложись, - поторопил он.
Я легла, а он сел рядом со мной и внимательно посмотрел на меня.
-Таон ди Ревель… - задумчиво сказал Матео. – Ведь он не чёрный ведьмак, а ты его жена… Почему же… - он не стал продолжать, а только пристально изучал взглядом мой лицо.
-Я была плохой женой и не сделала того, что он хотел, - ответила я.
-Чего же?
-Не родила ему сына.
Матео хмыкнул ещё раз:
-Наш ведьмак не очень-то умён, как я погляжу.
Он склонился ко мне и положил руку мне на лоб.
-Сына… Земля не родит по приказу, особенно если пахарь не возделывает её, как должно, - сказал он, глядя на меня. - И даже в самые первые времена любой плод, подаренный ею, ценился человеком. Ибо позволял выжить… А теперь закрой глаза, - прибавил он.
-Зачем? – я отчего-то испугалась.
Матео улыбнулся и убрал руку:
-Не бойся, здесь тебе бояться нечего.
-Нечего бояться в доме человека, которому меня продал мой собственный муж?
-А что, в доме твоего мужа тебе так хорошо жилось, что ты жалеешь об утраченном? – рассмеялся венецианец.
-Пожалуй, нет. Но мне бы хотелось знать, чего ожидать в дальнейшем.
-Ошибка большинства людей состоит в том, что они хотят знать своё будущее. Но его знать нельзя, - пожал он плечами.
-Не будущее, нет! А своё положение в этом доме! – я попыталась приподняться на подушках.
Матео посмотрел на меня, а потом серьёзно ответил:
-Ты моя гостья и ты нужна мне. А теперь все-таки закрой глаза.
Его рука опять мягко переместилась мне на лоб. Я невольно смежила веки.
-Не думай, ни о чем не думай, - услышала я.
Как же не думать? Мысли ещё бились в моей голове, как птицы в клетке, но я уже чувствовала, как что-то меняется во мне. Это был не сон, нет, это было видение. Сладостное видение, в котором я парила над землёй, будто бы лёжа на воздушных потоках. Подо мной расстилалась изумрудная зелень травы, с проглядывавшими то тут, то там синими колокольчиками, розовыми гвоздиками, белыми маргаритками. Неподалеку шумела ветвями роща. Небесная лазурь ласкала взгляд, а солнце было тёплым и ласковым. Это было самое прекрасное место на земле! И как только его смогло породить моё воображение? Быть может, это воспоминания о родимой Умбрии? Во всяком случае, годы, прожитые над мареммой, не убили во мне жажды красоты.
Но тут, словно гадюка в райском саду, во мне зашевелились воспоминания. Зачем я только вспомнила о маремме? Дивный луг подо мной превращался в болото, заросшее тиной. Цветы вяли, небо потемнело, воздух перестал держать меня и ноги мои коснулись гнилой коряги. Вода с чавканьем поглотила её и мои ноги покрылись тиной. Я почувствовала, что болото тянет меня в себя. Я закричала, зовя на помощь. И услышала знакомый мужской голос:
-Возьми меня за руку! Ты слышишь? Возьми! Я помогу тебе!
Я стала озираться и увидела на берегу, на самом краю болота темный силуэт. Кто это? Я не могла рассмотреть. Мне вдруг показалось, что я вижу мужа, я тут же прекратила кричать и в воцарившейся тишине услышала чавканье болота и почуяла, что мои ноги уже до колен обхватила болотная жижа.
-Иди ко мне, - услышала я мужской голос и тот, кто был на берегу, протянул ко мне руку.
Мои ноги погрузились в болотную жижу по самые бёдра.
-Ну же, - услышала я вновь. – Иди!
Мужчина сделал шаг вперед, и я всмотрелась в него. Нет, это был не Цезарио! Я не знала его, я плохо видела его лицо, но это был не Цезарио! Я протянула вперёд руки и простонала:
-Я не могу! Болото не пускает меня!
Жижа уже смыкалась вокруг моей талии и жадно утягивала меня вниз.
-Ты сможешь, тебе достаточно только захотеть, - услышала я в ответ. – Ведь это твой сон, - прибавил он. – Только твой!
Сон! Как же я могла забыть, что это только сон! Я отчаянно захотела выбраться из болота! И стоило мне только испытать это чувство, как я стала подниматься на поверхность. Сначала освободилась талия и мне стало легче дышать, затем бедра, колени и вот я уже смогла сделать шаг. Я увидела кочки и стала прыгать на них: прыжок, другой и вот я на берегу. Я так хотела рассмотреть лицо того мужчины, что протянул мне руку, но я так и не увидела его. Болото пропало, пропал и взгорок, на котором он стоял. Я же свободно и весело шла по цветущему лугу, которому не было конца.
Утром я проснулась не в пример бодрее вчерашнего. Я почувствовала, что улыбаюсь, а такого давно не случалось со мной. Каждое утро давило на меня обещанием тоски и страдания, но сегодня… Сегодня я ждала непременно какой-то радости и это было так странно!
Я бодро поднялась с постели и подошла к окну. Там меня и застала Сирина.
-Госпожа! Как рано вы проснулись! – воскликнула девушка, подойдя ко мне и отодвигая занавески, которые я только чуть приоткрыла, чтобы посмотреть на улицу.
Там, за окном, светило яркое солнце и торговцы, и ремесленники уже вышли на улицы, торопясь каждый по своим делам. Бодро бил колокол на колокольне близлежащей церкви и пахло свежим хлебом.
-Какой хороший сегодня день. Мне бы хотелось выйти и пройтись по улице. Здесь, должно быть, интересно! - сказала я неожиданно для самой себя и изумленно уставилась на служанку.
Это и впрямь мои слова? А Сирина рассмеялась, глядя на моё изумлённое лицо, и подала мне халат.
-А и верно! Там интересно! И выглядите вы сегодня не в пример получше, уж простите мои слова, госпожа, - прибавила она смущённо.
-Ничего, Сирина! Мне приятно это слышать. А не посмотреться ли мне в зеркало по такому случаю?
Сирина опять рассмеялась, а я подошла к тому самому огромному зеркалу.
