Чем же тогда злосчастная судьба, проклятье и… обстоятельства, над которыми не властен, вообще отличаются друг от друга? Просто синонимы, призывающие смириться с тем, что невозможно предотвратить?
Почему я не спросила у того бранчливого предсказателя, видит ли он на мне какое-то проклятье? Кстати, раз уж Захария признался в близости к шаманской братии, он не будет надо мной смеяться и не пошлет к психиатру за волшебными таблеточками…
- Знаешь, я как-то ходила за компанию с подругой к гадателю…
Слегка посмеиваясь, пересказываю ему «манифестацию» духа моей нянюшки в салоне предсказателя. Но секретарь слушает очень внимательно и серьезно, по мере моего рассказа даже склоняясь ко мне со своего сидения напротив. Закончив, я пожимаю плечами и улыбаюсь как можно беспечней:
- Вот так вот нежданно-негаданно я получила предупреждение, которое шаману вовсе не заказывала! И как ты на это смотришь?
Захария вновь садится прямо. Некоторое время молчит, задумчиво разглядывая разноцветные блики на ночной реке.
- Очень любопытно! А как вы сами на это смотрите, миз Эбигейл?
- Конечно же, сначала я подумала, что это чей-то розыгрыш. Или другой вариант: кто-то хочет таким образом отвадить меня от господина Чэна…
- Почему вы решили, что именно от него?
Гляжу на секретаря с удивлением:
- Ну а от кого же еще? Он ведь единственный новый человек в моем окружении. И появился как раз незадолго до того… похищения.
Захария несколько раз задумчиво кивает – но не потому, что согласен со мной, а своим неизвестным мыслям. Неотрывно смотрит за стекло кабинки.
- Няня – это та самая бабушка Ван, которая умерла вскоре после гибели вашего второго… то есть, директора Брауна?
- Да, она самая.
И ее смерть подкосила меня не меньше, чем смерть моего второго жениха. Даже несмотря на то, что старушка дожила до преклонного возраста, в последний год еще и чудить начала, прощаться с ней было очень горько.
Захария разворачивается ко мне и заявляет уверенн
- Не думаю, что это был розыгрыш!
- В смысле?
- Духи действительно способны по своему желанию… своему сильному желанию оставаться вблизи тех, к кому привязаны, чтобы уберечь, помочь. Направить.
Вижу, что он не шутит.
- То есть… ты думаешь, мне и в самом деле являлась няня Ван?
- Такое вполне возможно.
- И она осталась или пришла, чтобы предостеречь против Чэна Маркуса?
Секретарь качает головой.
- Будем справедливы: разве она назвала имя господина Чэна? Упомянула какие-то подробности? Рассказала, что именно он сотворил или собирается?
Я пристыженно молчу: не испугайся я тогда, не убеги… Надо было задать духу вопрос или хотя бы выслушать, что мне собираются поведать.
Но у меня ведь нет закалки и привычки к потусторонним вещам, как у самого Лэя!
На выходе из кабинки опираюсь на протянутую руку Захарии: секретарь поддерживает меня привычно, как свою почтенную работодательницу, и так же отработанно отодвигается после на приличествующее расстояние. Становится даже немного досадно, а после – немного смешно: похоже, длящаяся эпопея с женихом номер три разбудила во мне прочно спящий интерес к противоположному полу! Пусть даже его представитель – знакомый уже много лет семейный служащий.
Кошусь на идущего рядом Захарию: правда, на этого самого служащего можно любоваться бесконечно, как на какое-нибудь знаменитое произведение искусства.
- Я изучил криминальную статистику района, где вы сейчас проживаете.
Едва не спотыкаюсь. Вот же зловредное «произведение», испортил всю романтическую атмосферу прогулки теплым летним вечером!
- И?
- Она довольно успокаивающая. Если не считать проколотые шины вашего автомобиля и ваше похищение. И все же, - Захария смотрит перед собой, - может, ради собственной безопасности вы все-таки вернетесь в семейный дом? Хотя бы на время.
- Ни в коем случае! – выпаливают в едином порыве мой язык, мой разум и душа, и Лэй даже не пытается продолжить уговоры, хотя и бормочет: «Ну, вы можете хотя бы об этом подумать».
Останавливаюсь, рассеянно глядя на плавучие кафе, сияющие на реке, словно огромные, меняющие цвет драгоценные камни. Спрашиваю прямо:
- Захария, ты действительно думаешь, что Чэн представляет для меня какую-то опасность?
Похоже, это тема, на которую можно говорить до бесконечности! Так англичане обсуждают свою погоду: «Опять дождь зарядил, как бы ни на всю неделю!» - «Держитесь от Чэна Маркуса подальше, а не то…»
Секретарь, как обычно, осмотрительно выбирает слова:
- Раз нет никаких доказательств, я не могу быть стопроцентно уверенным в этом, миз Эбигейл. Но все же меня настораживает его внезапное появление из ниоткуда…
- И его внезапное сватовство! – подхватываю я.
- Это-то я как раз понимаю: мечта многих и многих – войти в семью Мейли. Да вы и сами всё уже об этом знаете…
- Мечта многих, но не твоя?
Уж и не знаю, почему вдруг я это ляпаю! Наверное, нечто в атмосфере прекрасного расслабляющего вечера влияет на мозги и мою обычную тактичность. Или не вовремя просыпается некий процент семейной стервозности, подавляющая часть которой досталась ненаглядной младшей сестрице. Но делать нечего, свою порцию сегодняшних извинений я уже потратила – остается только невинно улыбаться, глядя на растерянного (в кои-то веки!) Захария. Впрочем, секретарь выкручивается виртуозно; вот кому следовало податься на дипломатическое поприще! Слегка улыбается в ответ:
- Но мы ведь уже говорили, что воспринимаем друг друга как семью? Идемте, ветер к ночи прохладный, вы можете простыть.
Я зябко передергиваю плечами – и впрямь. Попросить пиджак у Лэя, как у обычного знакомого парня, наверняка будет уже верхом нахальства, вряд ли после такого демарша секретарь решится еще раз на прогулку с неожиданной мной. Не хотелось бы, все-таки компания Захарии – очень приятное разнообразие в моей давно отлаженной, размеренной, но, по правде сказать, скучноватой жизни.
Хотя в последнее время жаловаться на скуку уж точно не приходится: тут тебе и внезапное сватовство, и внезапное похищение, и внезапные визиты - то Чэна, то Лэя!
То нянюшки.
Прощаемся у подъезда. Захария, как истинный джентльмен, заботящийся о безопасности своей дамы, ждет на улице, пока у меня в квартире загорится свет - вижу его, выглянув в окно. Короткий поклон, и парень направляется к машине. Уезжает.
Задергиваю шторы – плотно, еще плотнее, чтобы не осталось ни единой щелочки. Чтобы не смог заглянуть еще какой-нибудь неизвестный мне злоумышленник.
Или пролетающая мимо сова. Х-ха!
Ставлю чайник. На набережной мы немного перекусили, но так как Лэй крайне ответственно и вдумчиво подошел к выбору ингредиентов, совершенно не сытно и не вкусно. Чэн на его месте не раздумывая проглотил бы самую-пресамую углеводистую-жирную-канцерогенную уличную еду…
С чего вдруг я их то и дело сравниваю? Ладно, Маркус все-таки какой-никакой, а жених, его изучать положено! Но Захария? Наш многолетний семейный секретарь, который знает всех нас как облупленных, даже то, что мы успешно скрываем не только от окружающих, но и от самих себя! Я всегда восхищалась его красотой, стилем, умом, компетентностью, стальным характером, мастерски упрятанным в бархат непреклонной учтивости, но никогда не воспринимала как возможного кандидата в мои мужчины…
Что-то изменилось.
Во мне?
В нем?
Как-то слишком внезапно Захария начал проявлять заботу и беспокойство о самом старшем ребенке своей подопечной, то бишь обо мне! Даже и не подозревала, что секретарь вообще в курсе, где я работаю, где проживаю – ведь я вне сферы его обязанностей! За последние пять лет мы пересекались в родительском доме считанное количество раз, не считая обязательного присутствия на семейных мероприятиях. И уж тем более никогда не вели разговоры на личные темы. Или он и впрямь чувствует себя практически… хм, моим братом? или…
Чертыхаюсь, обнаружив, что глотаю пустой кипяток – за такими интригующими мыслями даже чай заварить забыла.
Да ну, бред! Чтобы Захария Лэй вдруг взял и воспылал ко мне нежными чувствами? Ни с того ни с сего. Через десяток лет знакомства. Конечно, что скрывать, такой неожиданный поворот очень греет душу. И женское тщеславие, да. Но все-таки я склоняюсь к мысли, что добросовестный секретарь мамы просто на автомате распространил свою заботу и на ее отпрысков. Прежде всего на ту, которая больше всего вызывает беспокойство у его подопечной. Хм… Что-то в моих мыслях Захария из мужчины из плоти и крови все больше превращается в натурального ангела-хранителя семьи Мейли! Без крыльев. И нимба.
Чушь, чушь и снова натуральная чушь!
Просыпаюсь ночью от сказанного, кажется, в самое ухо тем фокусником-шаманом: «В твою жизнь сейчас пытаются войти двое мужчин…» А вдруг Захария Лэй – как раз тот самый второй?!
…Да что ж ты будешь делать!
Сдерживая нервный смех, уже на следующий день слушаю приглашение Чэна на небольшой пикник с забранной на выходные из школы дочерью. Как в пословице: вспомнишь о собаке, сразу готовь палку! Словно у «жениха» настроена на меня какая-то специальная антенна и после каждого предупреждения об исходящей от него опасности он тут же старается исправить впечатление! Причем ведет свою кампанию неторопливо, но основательно, по плану. Сначала предоставил мне «рекламный буклет», данные о своей финансовой состоятельности; следующим продемонстрировал наличие недвижимости. А теперь собирается познакомить меня со своей семьей, точнее, с ее единственным представителем.
Странно, но ни смешной, ни жалкой эта чэновская «осада по всем правилам» не кажется. Даже немного трогает: ведь жених номер три относится ко мне просто как к женщине, а не как к принцессе из богатейшего клана.
Но все-таки его ставка на встречу с дочерью довольно ненадежна: надеется, что очаровательная крошка смягчит мое безразличное к замужеству сердце? Очень рискует, а вдруг как раз наоборот отвратит? Меня, конечно, умиляют снимки и ролики с хорошенькими детскими мордашками, но большого опыта общения с детьми у меня нет. Не считать же таковым участие в благотворительных акциях в пользу того или иного детского фонда или недолгое воркование (пусть даже не всегда притворное) над малышами родственников и знакомых? Все равно возвращаю я родителям их чад с большим облегчением.
С другой стороны – взгляд за окно – погода хорошая, а никаких планов на сегодня у меня нет. И обговоренный срок общения с Маркусом Чэном еще не истек. Да и буду я с ним не наедине (успокойтесь, господин секретарь!), а еще и с его дочерью, к тому же в людном-прилюдном месте. Так почему бы и нет?
Покупаю подсказанные любящим отцом сладости и отправляюсь в ближайший парк на набережной – Чэн позаботился, чтобы мне ради знакомства с вероятной падчерицей не пришлось ехать невесть куда.
Альбина держится скованно и вежливо. Рассматривает меня неприкрыто, в упор, как это свойственно детям и любопытным старухам. И уличным хулиганам. Твердо решив, что никаких отношений налаживать я не собираюсь, задаю несколько дежурных вопросов: как ей нравится в школе, завела ли там друзей, какие оценки получает и не хочет ли попробовать вот эти чжимацу с пастой из семян лотоса? Отвечает девочка кратко, с неохотой. А потом я просто разговариваю с Чэном, обсуждая погоду и галдящих неподалеку студентов: вот кого я бы построила со всем своим удовольствием! Маркус поглядывает то на дочь, то на меня, но, слава всем богам, как-то свести нас поближе не пытается, за что я ему очень благодарна.
Видимо, такая наша нейтральная тактика и приносит свои плоды – когда Чэн отлучается прикупить воды, я слышу неожиданное:
- А вы красивая!
Улыбаюсь.
- Спасибо. Ты тоже.
- Еще пока нет, но вырасту и буду, - без малейшего сомнения заявляет девочка. – Я ведь похожа на маму.
- Твоя мама красивая?.. – чуть не добавляю «была». Альбина важно кивает и вытягивает из-под ворота нарядного платья медальончик на серебряной цепочке.
- Да. Хотите на нее посмотреть?
Да не особо… Но я прикусываю язык и разглядываю маленькую фотографию. Простенькое личико вполне симпатично – как и все в юности; просто не понимая этого, мы с упоением выискиваем в своей внешности мельчайшие недостатки и жутко из-за этого комплексуем. А после перекраиваемся у пластического хирурга. Девочка смотрит выжидающе, и мне приходится подтвердить:
- Да, очень красивая.
- Вы будете моей новой мамой?
Тяня время, распаковываю следующую пачку сладостей. Спрашиваю нейтрально:
- Кто тебе такое сказал?
Девица не сводит с меня темно-карих глаз – материнские гены победили зеленый отцовский цвет.
- Папа… - едва я раскрываю рот, еще не зная, что скажу: «папа ошибся» или «папа соврал», как Альбина продолжает: - …никогда не знакомил раньше меня ни с какими тетеньками. Вот я и подумала, вы решили пожениться.
Это твой папенька решил, а вовсе не я! Улыбаюсь как можно беспечнее.
- И ошиблась, это не так!
Ребенок удивляется, причем искренне.
- Не хотите за моего папу замуж? А почему? Он ведь красивый!
Следуя за ее взглядом, оборачиваюсь. Снизу, от набережной, поднимается наш «красавец». Тащит напитки и пару гелиевых шаров. Сегодня на нем очередная тенниска и светлые летние брюки; густые волосы взъерошены речным ветром. Чэн видит, что мы на него смотрим, машет нам рукой; один шар в виде розового пони коварно этим пользуется и совершает побег. Мужчина подпрыгивает, пытаясь его поймать, Альбина всплескивает руками и с укоризненным криком «ну па-ап!» несется на помощь.
Некоторое время отец с дочерью бегают по поляне, пытаясь поймать удравший шар; потом Маркус оставляет Альбину с группкой гомонящих детей и возвращается ко мне, уже издалека белозубо улыбаясь и разводя руками. Перехватываю заинтересованные взгляды женщин, а то и девушек, расположившихся неподалеку на скамьях и на траве. Наверняка со стороны мы выглядим такой же семьей, привычно отдыхающей в парке…
- Хотел и вам тоже принести шарик, но ваш пони оказался слишком резвым! Уф! – Падает на плед рядом и подает мне бутылку. - Вот вода.
- Спасибо. - Откручиваю колпачок с бутылки, роняю небрежно: - Альбина показывала фото своей мамы.
- Вот как? – Маркус вскидывает взгляд на меня и переводит на дочь: та наконец сбросила панцирь чинной скованности и как нормальный ребенок играет с другими в «догонялки». – Вы никогда не спрашивали, и я не знал, стоило ли вообще об этом говорить…
Я молчу. Не думаю, что стоит, но теперь я хочу знать что-то еще кроме даты рождения и смерти в той «рекламной» папке: разговор с дочерью и старый снимок превратили его жену из безликого факта чэновской биографии в реального человека.
Маркус садится на пледе, рассеянно глядит на детей.
- Мы с Джией учились в одной школе. И поженились практически сразу после выпуска. – У меня слегка приподнимаются брови, и он торопится пояснить, хотя я ничего не спрашиваю: - Нет, не по необходимости, в смысле, не из-за незапланированной беременности, Аль родилась гораздо позже! Просто… в сельской местности парень шестнадцати лет считается уже взрослым мужиком, должен сам зарабатывать себе на жизнь. А нам с Джией вообще не на кого было рассчитывать, кроме как друг на друга – ее мать умерла как раз перед окончанием школы. Так что…
Почему я не спросила у того бранчливого предсказателя, видит ли он на мне какое-то проклятье? Кстати, раз уж Захария признался в близости к шаманской братии, он не будет надо мной смеяться и не пошлет к психиатру за волшебными таблеточками…
- Знаешь, я как-то ходила за компанию с подругой к гадателю…
Слегка посмеиваясь, пересказываю ему «манифестацию» духа моей нянюшки в салоне предсказателя. Но секретарь слушает очень внимательно и серьезно, по мере моего рассказа даже склоняясь ко мне со своего сидения напротив. Закончив, я пожимаю плечами и улыбаюсь как можно беспечней:
- Вот так вот нежданно-негаданно я получила предупреждение, которое шаману вовсе не заказывала! И как ты на это смотришь?
Захария вновь садится прямо. Некоторое время молчит, задумчиво разглядывая разноцветные блики на ночной реке.
- Очень любопытно! А как вы сами на это смотрите, миз Эбигейл?
- Конечно же, сначала я подумала, что это чей-то розыгрыш. Или другой вариант: кто-то хочет таким образом отвадить меня от господина Чэна…
- Почему вы решили, что именно от него?
Гляжу на секретаря с удивлением:
- Ну а от кого же еще? Он ведь единственный новый человек в моем окружении. И появился как раз незадолго до того… похищения.
Захария несколько раз задумчиво кивает – но не потому, что согласен со мной, а своим неизвестным мыслям. Неотрывно смотрит за стекло кабинки.
- Няня – это та самая бабушка Ван, которая умерла вскоре после гибели вашего второго… то есть, директора Брауна?
- Да, она самая.
И ее смерть подкосила меня не меньше, чем смерть моего второго жениха. Даже несмотря на то, что старушка дожила до преклонного возраста, в последний год еще и чудить начала, прощаться с ней было очень горько.
Захария разворачивается ко мне и заявляет уверенн
Прода от 06.11.2023, 18:28
- Не думаю, что это был розыгрыш!
- В смысле?
- Духи действительно способны по своему желанию… своему сильному желанию оставаться вблизи тех, к кому привязаны, чтобы уберечь, помочь. Направить.
Вижу, что он не шутит.
- То есть… ты думаешь, мне и в самом деле являлась няня Ван?
- Такое вполне возможно.
- И она осталась или пришла, чтобы предостеречь против Чэна Маркуса?
Секретарь качает головой.
- Будем справедливы: разве она назвала имя господина Чэна? Упомянула какие-то подробности? Рассказала, что именно он сотворил или собирается?
Я пристыженно молчу: не испугайся я тогда, не убеги… Надо было задать духу вопрос или хотя бы выслушать, что мне собираются поведать.
Но у меня ведь нет закалки и привычки к потусторонним вещам, как у самого Лэя!
На выходе из кабинки опираюсь на протянутую руку Захарии: секретарь поддерживает меня привычно, как свою почтенную работодательницу, и так же отработанно отодвигается после на приличествующее расстояние. Становится даже немного досадно, а после – немного смешно: похоже, длящаяся эпопея с женихом номер три разбудила во мне прочно спящий интерес к противоположному полу! Пусть даже его представитель – знакомый уже много лет семейный служащий.
Кошусь на идущего рядом Захарию: правда, на этого самого служащего можно любоваться бесконечно, как на какое-нибудь знаменитое произведение искусства.
- Я изучил криминальную статистику района, где вы сейчас проживаете.
Едва не спотыкаюсь. Вот же зловредное «произведение», испортил всю романтическую атмосферу прогулки теплым летним вечером!
- И?
- Она довольно успокаивающая. Если не считать проколотые шины вашего автомобиля и ваше похищение. И все же, - Захария смотрит перед собой, - может, ради собственной безопасности вы все-таки вернетесь в семейный дом? Хотя бы на время.
- Ни в коем случае! – выпаливают в едином порыве мой язык, мой разум и душа, и Лэй даже не пытается продолжить уговоры, хотя и бормочет: «Ну, вы можете хотя бы об этом подумать».
Останавливаюсь, рассеянно глядя на плавучие кафе, сияющие на реке, словно огромные, меняющие цвет драгоценные камни. Спрашиваю прямо:
- Захария, ты действительно думаешь, что Чэн представляет для меня какую-то опасность?
Похоже, это тема, на которую можно говорить до бесконечности! Так англичане обсуждают свою погоду: «Опять дождь зарядил, как бы ни на всю неделю!» - «Держитесь от Чэна Маркуса подальше, а не то…»
Секретарь, как обычно, осмотрительно выбирает слова:
- Раз нет никаких доказательств, я не могу быть стопроцентно уверенным в этом, миз Эбигейл. Но все же меня настораживает его внезапное появление из ниоткуда…
- И его внезапное сватовство! – подхватываю я.
- Это-то я как раз понимаю: мечта многих и многих – войти в семью Мейли. Да вы и сами всё уже об этом знаете…
- Мечта многих, но не твоя?
Уж и не знаю, почему вдруг я это ляпаю! Наверное, нечто в атмосфере прекрасного расслабляющего вечера влияет на мозги и мою обычную тактичность. Или не вовремя просыпается некий процент семейной стервозности, подавляющая часть которой досталась ненаглядной младшей сестрице. Но делать нечего, свою порцию сегодняшних извинений я уже потратила – остается только невинно улыбаться, глядя на растерянного (в кои-то веки!) Захария. Впрочем, секретарь выкручивается виртуозно; вот кому следовало податься на дипломатическое поприще! Слегка улыбается в ответ:
- Но мы ведь уже говорили, что воспринимаем друг друга как семью? Идемте, ветер к ночи прохладный, вы можете простыть.
Я зябко передергиваю плечами – и впрямь. Попросить пиджак у Лэя, как у обычного знакомого парня, наверняка будет уже верхом нахальства, вряд ли после такого демарша секретарь решится еще раз на прогулку с неожиданной мной. Не хотелось бы, все-таки компания Захарии – очень приятное разнообразие в моей давно отлаженной, размеренной, но, по правде сказать, скучноватой жизни.
Хотя в последнее время жаловаться на скуку уж точно не приходится: тут тебе и внезапное сватовство, и внезапное похищение, и внезапные визиты - то Чэна, то Лэя!
То нянюшки.
Прощаемся у подъезда. Захария, как истинный джентльмен, заботящийся о безопасности своей дамы, ждет на улице, пока у меня в квартире загорится свет - вижу его, выглянув в окно. Короткий поклон, и парень направляется к машине. Уезжает.
Задергиваю шторы – плотно, еще плотнее, чтобы не осталось ни единой щелочки. Чтобы не смог заглянуть еще какой-нибудь неизвестный мне злоумышленник.
Или пролетающая мимо сова. Х-ха!
Ставлю чайник. На набережной мы немного перекусили, но так как Лэй крайне ответственно и вдумчиво подошел к выбору ингредиентов, совершенно не сытно и не вкусно. Чэн на его месте не раздумывая проглотил бы самую-пресамую углеводистую-жирную-канцерогенную уличную еду…
С чего вдруг я их то и дело сравниваю? Ладно, Маркус все-таки какой-никакой, а жених, его изучать положено! Но Захария? Наш многолетний семейный секретарь, который знает всех нас как облупленных, даже то, что мы успешно скрываем не только от окружающих, но и от самих себя! Я всегда восхищалась его красотой, стилем, умом, компетентностью, стальным характером, мастерски упрятанным в бархат непреклонной учтивости, но никогда не воспринимала как возможного кандидата в мои мужчины…
Что-то изменилось.
Во мне?
В нем?
Как-то слишком внезапно Захария начал проявлять заботу и беспокойство о самом старшем ребенке своей подопечной, то бишь обо мне! Даже и не подозревала, что секретарь вообще в курсе, где я работаю, где проживаю – ведь я вне сферы его обязанностей! За последние пять лет мы пересекались в родительском доме считанное количество раз, не считая обязательного присутствия на семейных мероприятиях. И уж тем более никогда не вели разговоры на личные темы. Или он и впрямь чувствует себя практически… хм, моим братом? или…
Чертыхаюсь, обнаружив, что глотаю пустой кипяток – за такими интригующими мыслями даже чай заварить забыла.
Да ну, бред! Чтобы Захария Лэй вдруг взял и воспылал ко мне нежными чувствами? Ни с того ни с сего. Через десяток лет знакомства. Конечно, что скрывать, такой неожиданный поворот очень греет душу. И женское тщеславие, да. Но все-таки я склоняюсь к мысли, что добросовестный секретарь мамы просто на автомате распространил свою заботу и на ее отпрысков. Прежде всего на ту, которая больше всего вызывает беспокойство у его подопечной. Хм… Что-то в моих мыслях Захария из мужчины из плоти и крови все больше превращается в натурального ангела-хранителя семьи Мейли! Без крыльев. И нимба.
Чушь, чушь и снова натуральная чушь!
Просыпаюсь ночью от сказанного, кажется, в самое ухо тем фокусником-шаманом: «В твою жизнь сейчас пытаются войти двое мужчин…» А вдруг Захария Лэй – как раз тот самый второй?!
…Да что ж ты будешь делать!
***
Сдерживая нервный смех, уже на следующий день слушаю приглашение Чэна на небольшой пикник с забранной на выходные из школы дочерью. Как в пословице: вспомнишь о собаке, сразу готовь палку! Словно у «жениха» настроена на меня какая-то специальная антенна и после каждого предупреждения об исходящей от него опасности он тут же старается исправить впечатление! Причем ведет свою кампанию неторопливо, но основательно, по плану. Сначала предоставил мне «рекламный буклет», данные о своей финансовой состоятельности; следующим продемонстрировал наличие недвижимости. А теперь собирается познакомить меня со своей семьей, точнее, с ее единственным представителем.
Странно, но ни смешной, ни жалкой эта чэновская «осада по всем правилам» не кажется. Даже немного трогает: ведь жених номер три относится ко мне просто как к женщине, а не как к принцессе из богатейшего клана.
Но все-таки его ставка на встречу с дочерью довольно ненадежна: надеется, что очаровательная крошка смягчит мое безразличное к замужеству сердце? Очень рискует, а вдруг как раз наоборот отвратит? Меня, конечно, умиляют снимки и ролики с хорошенькими детскими мордашками, но большого опыта общения с детьми у меня нет. Не считать же таковым участие в благотворительных акциях в пользу того или иного детского фонда или недолгое воркование (пусть даже не всегда притворное) над малышами родственников и знакомых? Все равно возвращаю я родителям их чад с большим облегчением.
С другой стороны – взгляд за окно – погода хорошая, а никаких планов на сегодня у меня нет. И обговоренный срок общения с Маркусом Чэном еще не истек. Да и буду я с ним не наедине (успокойтесь, господин секретарь!), а еще и с его дочерью, к тому же в людном-прилюдном месте. Так почему бы и нет?
Покупаю подсказанные любящим отцом сладости и отправляюсь в ближайший парк на набережной – Чэн позаботился, чтобы мне ради знакомства с вероятной падчерицей не пришлось ехать невесть куда.
Альбина держится скованно и вежливо. Рассматривает меня неприкрыто, в упор, как это свойственно детям и любопытным старухам. И уличным хулиганам. Твердо решив, что никаких отношений налаживать я не собираюсь, задаю несколько дежурных вопросов: как ей нравится в школе, завела ли там друзей, какие оценки получает и не хочет ли попробовать вот эти чжимацу с пастой из семян лотоса? Отвечает девочка кратко, с неохотой. А потом я просто разговариваю с Чэном, обсуждая погоду и галдящих неподалеку студентов: вот кого я бы построила со всем своим удовольствием! Маркус поглядывает то на дочь, то на меня, но, слава всем богам, как-то свести нас поближе не пытается, за что я ему очень благодарна.
Видимо, такая наша нейтральная тактика и приносит свои плоды – когда Чэн отлучается прикупить воды, я слышу неожиданное:
- А вы красивая!
Улыбаюсь.
- Спасибо. Ты тоже.
- Еще пока нет, но вырасту и буду, - без малейшего сомнения заявляет девочка. – Я ведь похожа на маму.
- Твоя мама красивая?.. – чуть не добавляю «была». Альбина важно кивает и вытягивает из-под ворота нарядного платья медальончик на серебряной цепочке.
- Да. Хотите на нее посмотреть?
Да не особо… Но я прикусываю язык и разглядываю маленькую фотографию. Простенькое личико вполне симпатично – как и все в юности; просто не понимая этого, мы с упоением выискиваем в своей внешности мельчайшие недостатки и жутко из-за этого комплексуем. А после перекраиваемся у пластического хирурга. Девочка смотрит выжидающе, и мне приходится подтвердить:
- Да, очень красивая.
- Вы будете моей новой мамой?
Тяня время, распаковываю следующую пачку сладостей. Спрашиваю нейтрально:
- Кто тебе такое сказал?
Девица не сводит с меня темно-карих глаз – материнские гены победили зеленый отцовский цвет.
- Папа… - едва я раскрываю рот, еще не зная, что скажу: «папа ошибся» или «папа соврал», как Альбина продолжает: - …никогда не знакомил раньше меня ни с какими тетеньками. Вот я и подумала, вы решили пожениться.
Это твой папенька решил, а вовсе не я! Улыбаюсь как можно беспечнее.
- И ошиблась, это не так!
Ребенок удивляется, причем искренне.
- Не хотите за моего папу замуж? А почему? Он ведь красивый!
Следуя за ее взглядом, оборачиваюсь. Снизу, от набережной, поднимается наш «красавец». Тащит напитки и пару гелиевых шаров. Сегодня на нем очередная тенниска и светлые летние брюки; густые волосы взъерошены речным ветром. Чэн видит, что мы на него смотрим, машет нам рукой; один шар в виде розового пони коварно этим пользуется и совершает побег. Мужчина подпрыгивает, пытаясь его поймать, Альбина всплескивает руками и с укоризненным криком «ну па-ап!» несется на помощь.
Некоторое время отец с дочерью бегают по поляне, пытаясь поймать удравший шар; потом Маркус оставляет Альбину с группкой гомонящих детей и возвращается ко мне, уже издалека белозубо улыбаясь и разводя руками. Перехватываю заинтересованные взгляды женщин, а то и девушек, расположившихся неподалеку на скамьях и на траве. Наверняка со стороны мы выглядим такой же семьей, привычно отдыхающей в парке…
- Хотел и вам тоже принести шарик, но ваш пони оказался слишком резвым! Уф! – Падает на плед рядом и подает мне бутылку. - Вот вода.
- Спасибо. - Откручиваю колпачок с бутылки, роняю небрежно: - Альбина показывала фото своей мамы.
- Вот как? – Маркус вскидывает взгляд на меня и переводит на дочь: та наконец сбросила панцирь чинной скованности и как нормальный ребенок играет с другими в «догонялки». – Вы никогда не спрашивали, и я не знал, стоило ли вообще об этом говорить…
Я молчу. Не думаю, что стоит, но теперь я хочу знать что-то еще кроме даты рождения и смерти в той «рекламной» папке: разговор с дочерью и старый снимок превратили его жену из безликого факта чэновской биографии в реального человека.
Прода от 12.11.2023, 18:24
Маркус садится на пледе, рассеянно глядит на детей.
- Мы с Джией учились в одной школе. И поженились практически сразу после выпуска. – У меня слегка приподнимаются брови, и он торопится пояснить, хотя я ничего не спрашиваю: - Нет, не по необходимости, в смысле, не из-за незапланированной беременности, Аль родилась гораздо позже! Просто… в сельской местности парень шестнадцати лет считается уже взрослым мужиком, должен сам зарабатывать себе на жизнь. А нам с Джией вообще не на кого было рассчитывать, кроме как друг на друга – ее мать умерла как раз перед окончанием школы. Так что…
