Я поставил своих людей в правый и левый фланги, а они сами кого хотели поставили дальше командовать. Поэтому я не знаю и половины моих юртчи. Так не пойдет. В десятку и в сотню должны входить разноплеменные воины. Враги, друзья, не важно уже. Только не родственники. Каждый монгол и примкнувший к монголам воин будет прикован в свою десятку не только в военное время, но и в мирное тоже до конца жизни. Переходить в другую десятку запрещается под страхом смерти. За провинность одного, карается весь десяток. За бегство десятка с поля боя, карается сотня. Орда должна стать послушной и управляемой. Мунави, пиши.
- Пишу, мой хан, - ответил старец склонив голову в поклоне.
Тимур оглянулся на него и правда, откуда - то взялся небольшой столик, свитки бумаги и колба с чернилами. Мунави сидел на ковре и писал большим белым пером. Все монголы закивали головами и что-то комментировали на своем курлыкающем языке. Тимур молчал. Настроение его было паршивое.
- А командиры не должны выбираться и ставиться за счет рода и родственника. Главное - смелость. Говори дальше Хар Татар, - как-то взволнованно сказал Темучин.
- Мудро, великий хан. Согласен полностью, что так будет даже лучше. Значит ты хочешь искоренить родовой принцип организации войска. Это правильно. И значит продвигать по службе воина нужно по личным качествам, а не принадлежностью к родовым вельможам. Это тоже справедливо. Тогда и тысячи и сотни надо перемешать друг с другом. И не будет больше разных племен. Татар, меркитов, монголов. Будет только один народ. Монголы. Ты этого хочешь достичь, хан Темучин?
На мгновение зависла пауза. Даже Мунави перестал скрипеть своим пером.
- Да. Монголы будут не только в степи, но и в каменных крепостях и городах кара-китаев и дальше, у китайцев. Во всей вселенной будет один народ - монголы. Я перемешаю всех... Говори дальше, Хар Татар, ты услаждаешь мое сердце.
А у Тимура при этих словах сердце в пятки ушло. Он чувствовал себя так паршиво, что не в сказке сказать, ни пером описать. Он понимал, что воодушевляет самого Чингизхана, зовет его в бой на завоевания новых земель, сам того не хотя. А что он получит взамен то? Что? Тимур взял себя в руки и продолжил. Потому как решил только что про себя, что сказав А, надо говорить Б. А там, будь, что будет. Историю нельзя переписывать. Опасно. А раз были завоевательные походы Чингизхана, значит они должны произойти. Но тут словно укус комара, совесть ему сказала: "Можно, историю переписать можно и нужно, чтобы избежать войн и насилия. И ты, Тимур, для этого и послан сюда."
Отпив из фляги воды, Тимур продолжил:
- Если у тебя еще нет элитного подразделения, то его нужно создать. Это должны быть не просто телохранители твои. Они должны быть самой сокрушающей силой во время боя. Элита, которая должна состоять из храбрецов.
- Такие люди у меня есть. Тысяча багатуров. Я каждому из них доверяю. Дальше. Еще что.
- Хорошо, великий хан. Тогда можно и нужно ставить военные базы на завоеванных территориях. Эти базы должны располагаться не в городах, а подальше от завоеванных тобой городов. Между городами и возле границ империи. Они должны иметь в своем распоряжении много оружия, людей и провизии для поддержания порядка в империи. И, повторяю, не в городах, это важно.
- Я не понял тебя. У меня нет завоеванных городов. В степи почти нет каменных городов. Я только собираюсь это сделать. Но для этого мне еще нужно поставить побратима моего Джамуху на колени. И я почти у цели. О чем ты говоришь сейчас, мне понятно. Но я запомню этот твой совет. Говори другое. Что еще.
В ответ Тимур молчал несколько мгновений, смотря хану прямо в глаза, как бы говоря ему - вот, я знаю твое будущее. Эту фразу он решил озвучить.
- Вот, хан Темучин. Я точно знаю твое великое будущее. Я говорил тебе.
- Я понял тебя, говори дальше, - брови хана нахмурились. Он стал дышать носом громко и шумно.
Окружающие его монголы что-то обсуждали, Мунави что-то записывал.Тимур решил не испытывать терпения грозного хана и продолжил.
- Еще у меня мысли есть по поводу школ. Школы нужны детям. Дети должны учиться. Все должны знать грамоту, писать и уметь считать. Еще дети должны знать как лечить людей и знать ремесла.
- Плохой совет, Хар Татар. Ремесла у меня знают мои пленные рабы. Урусы, хазары и китайцы. Лекарей и омывателей тел мне и так достаточно. Иноземцев. Хороших людей я не обижаю, а даю им кров и работу. А монгол должен знать одно - как с лошади не упасть, когда скачешь три дня подряд без остановки. Мунави, пиши. Монгол должен отдать своего сына, достигшего пятилетнего возраста на военный сбор на время двух зимних лун. Ребенок должен посещать сборы с пяти до четырнадцати лет. В четырнадцать лет он прикрепляется к десятке и начинает служить до семидесяти лет. Все пригодные к службе сыновья. Непригодные калеки и больные должны оставаться в своем стане с матерями. Пиши, Мунави. Пиши.
Мунави послушно писал, собрав в кулак все свое мужество, чтобы не показать, как руки его трясутся от негодования и страха. Негодование на этого Вахит Тимура, который как снег на голову свалился и раздает совет варвару. Да какие советы! И страха за свою страну, Хорезм, который первый окажется под ударом. Темучин прекрасно знает, что в Хорезме много травы для пастбищ, воды и злаков для его лошадей. И много богатства и баранов для его воинов. Ему просто сейчас не до Хорезма. Он охотится за Джамухой.Но скоро, очень скоро Темучин одолеет Джамуху. И что будет делать дальше? А этот Вахит Тимур такие перспективы ему рисует, и так его воодушевляет, что надо срочно что-то думать. Как отвести удар от родной земли.
Неожиданно зазвучал горн к обеду. Темучин махнул рукой и все встали. Хан что-то заговорил по-монгольски, а потом, обращаясь к Тимуру по-татарски сказал:
- Я доволен тобой, Хар Татар. Оставайся в войске и не смей никуда уезжать. Когда луна станет опять полной, я разгромлю остатки войска пса Кучлука, а потом соберу еще один совет. Ты должен быть. Думай еще. По-больше. А теперь скажи, что ты хочешь от меня?
Пока хан говорил, все разошлись. Остались только Мунави и Тимур. При этих словах хана у Тимура перед глазами всплыла картинка, как обычно киношный герой говорит, что ему ничего не нужно от правителя, он всем доволен, что типа, главное для него - это приносить радость правителю и служить ему. И все такое в этом духе. Но Тимур нет, он не хитрец и не льстец. И не обманщик. И он не собирается надолго тут оставаться. Он точно знает, чего он хочет, но говорить сейчас хану, что он мечтает попасть домой нельзя. Он только что приказал ему быть в войске. Поэтому Тимур ответил так.
- Я очень рад, что полезен тебе, хан. Мое желание ты знаешь. Но я готов послужить у тебя, пока нужен буду тебе. Я могу брать свою лошадь на прогулки?
- Можешь брать лошадь, я в прошлый раз сказал тебе. Будешь со мной пока. Потом домой вернешься. Путь найдется. Главное идти вперед, а путь найдется. Уж я то это точно знаю, Тимур Вахитов. Идите. Поешьте.
Тимур и Мунави, поклонившись, вышли из юрты на воздух.
----------------------------------------------------------------------------------
В то же самое время, буддийский монастырь Джоканг. Лхаса, Тибет.
Монах Норбу сидел у входа в покои настоятеля храма и ждал окончания его медитации. Хотя дело не терпит промедления, прерывать медитацию нельзя ни при каких обстоятельствах. Это святотатство. Поэтому монах терпеливо ждал и вспоминал свой разговор со странным краснокожим правителем.
Вот уже почти неделя, как монах Норбу получил задание от правителя по имени Инка, который называет себя Хранителем времени и сыном солнца. То, что Инка сын солнца, Норбу сомневался. Уж скорее он сын Агни, бога огня, учитывая цвет его кожи. Но то, что этот Инка могущественный правитель, сомнений не было. Потому что у него имеется в распоряжении огромное переговорное устройство, принадлежащее когда-то старым богам, населявшим землю задолго до прихода Будды. Таких устройств много по миру. Было оно и у Норбу. Устройство это называется зеркалом мира. Зеркала мира бывают большие и маленькие, вросшие в землю и переносные. У нескольких правителей были большие зеркала в виде золотого колодца, наполненного ртутью, как у Инки. Маленькие зеркала были в виде серебряного блюдца, в которое наливается мера жидкой ртути, по которой катается хрустальное яблоко, сделанное из прозрачного белого или розового кварца. Пока яблоко соприкасается с ртутью, идет сеанс с визуальным контактом. Если же яблоко не использовать, то будет только звучание слов собеседника, которое исходит от блюдца или из колодца. Зеркало мира использовалось не только для связи, но и для обозревания любой части суши и моря в режиме реального времени. Иногда Норбу наблюдал за битвами, проходившими рядом с Тибетом. Иногда он видел кровавые жертвоприношения и свадьбы правителей. Норбу старался не тратить понапрасну ртуть. И прибегал к зеркалу мира только в случае острой необходимости.
Монах Норбу был хранителем тибетского зеркала мира и всегда носил его с собой. Настоятель монастыря решил, что людские проблемы отрывают его от истинного пути просветления, и поэтому передал зеркало лучшему воину монаху Норбу. Десять лет назад. С того самого дня Норбу должен был вести дневник сеансов и всего того, что он видел и слышал.
И вот ровно шесть дней назад блюдце завибрировало. Это означало, что кто-то вызывает его. Это был Инка со своим жрецом. Монах в этот день был далеко от храма, он вел служение в деревне, стоявшей в семи днях пешего пути. Учил крестьянских юношей основам защиты от нападений.
Инка говорил на своем языке, но монах понимал его, потому что Инка отправлял мысленные образы одновременно со словами. Да, такое было возможно. Зеркало мира способно передавать не только звук, изображение, но также запах и мысленные образы иногда. Но для этого было необходимо, чтобы передающий и принимающий имели такую силу. Силу убеждения и силу слушания. А Инка имел.
Да, Инка имел такую силу убеждения и силу слушания, но только в течении нескольких часов после проведения жертвоприношения. А тибетский монах Норбу имел такую силу в любой момент времени. И применял ее по собственному желанию не только при разговоре через зеркало мира, но и в повседневной жизни. Когда Норбу говорил, слушатели забывали обо всем. Люди слушали и понимали его с полуслова. Эта сила пришла к Норбу вместе с зеркалом. Как некая опция в подарок. Владеть этой силой постоянно могла только чистая душа, такая, как монах Норбу.
Так вот, как только Норбу осознал проблему, он сразу согласился на просьбу Инки. Да, Инка именно просил его принять участие в судьбе всадника из будущего и его лошади. Норбу прекрасно понимал всю ответственность, которую он взял на себя. Ясно, что от его действий зависят жизни многих людей на планете.
Порталом Норбу никогда не пользовался. И не помнил, чтобы кто-то им пользовался. Настоятели монастыря Джоканга имели лишь информацию о том, как он действует, но необходимости в нем не было ни разу за те пятьсот лет, что существует этот монастырь. Монастырь и строился тут, чтобы замаскировать портал от посторонних глаз.
"Но откуда Инка знает о портале?" - подумал Норбу. "Видимо зеркало показало или Акаши" - сам себе ответил на вопрос монах. Решив, что осведомленность Инки не важна тут, Норбу уверенно зашел в покои настоятеля монастыря. Разговор предстоял долгий, учитывая , что нужно будет использовать портал правильно.
И без благословений настоятеля Норбу не хотел выдвигаться в путь.
Тимур немного успокоился. Он не спал ночь опять. Его грызла совесть. Вчера прошел совет нукеров, на котором Темучин принял несколько решений не без участия Тимура. Хан твердо решил провести реформу в армии. И начнется она сразу после второго сражения, на котором он окончательно разобьет войска Кучлука, пособника побратима - врага Джамухи. Об этом Тимур узнал от Адгама во время ужина. Новости быстро разлетались в орде. Его товарищ решил стать сотником, чтобы его родственник отдал таки в жены свою дочь Нану.
- Чтобы стать сотником, мало быть монголом и родственником старого знакомого хана. Надо быть смелым и сильным. И хорошо бы, если хан сам увидит это, - сказал ему Тимур вчера.
На что его товарищ глубоко задумался и ответил, что хорошо, что скоро снова в бой. Вот уж он себя покажет!
Совесть всю ночь грызла Тимура. Нудно и противно. Он всегда считал себя смелым, решительным человеком, который всегда говорит только правду. А тут что? Решил выслужиться перед самым смертоносным вождем в истории, ханом монголов Темучиным. Да, но ведь под угрозой жизни. Да и чтобы колодки сняли...
Только под утро Тимур задвинул угрызения совести по-дальше тем, что решил: раз в далеком прошлом были завоевательные походы Чингизхана, значит они и должны быть. И все на этом. Если что-то поменять в прошлом, история сложится совсем по другому. И, возможно, что он, Тимур Вахитов не родится никогда.
"Родится Тимур. Родится, но в других условиях. Помогать варвару нельзя" - настойчиво твердила совесть сейчас с первой же секунды, как только Тимур проснулся. Чтобы немного развеять мысли, решил перед обедом погулять на лошади и поучиться у Адгама стрельбе из лука. Он растолкал товарища и жестом поманил на улицу. Когда Адгам вышел зевая во всю глотку, Тимур сказал ему:
- Пошли на лошадях погуляем. Научишь меня из лука стрелять. А то я тебя учу, учу кулаками махать. Скоро лучше меня будешь. Теперь твоя очередь меня учить.
- Хорошо. Ладно.
Только они собрались идти в сторону стойла с лошадьми, сзади услышали окрик:
- Эй, вы куда собрались? Вахит Тимур ты нужен мне.
Старец Мунави не хотел оставлять Тимура без присмотра. Он наблюдал за ним делая вид, что спит. Мунави слышал как Тимур всю ночь ворочался и не мог заснуть. Не мог заснуть и сам Мунави. Все думал про странного черного человека и никак не мог решить помогать ему или наоборот, убрать с дороги пока не поздно. Первый раз в жизни Мунави не мог считать человека. Даже хана Темучина он смог раскусить. Не сразу, конечно, но смог. А вот Хар Татар был абсолютно не читаем. Поэтому за ним надо следить неотступно.
- Пошли, пошли, после обеда пойдешь к своей лошадке. Идем со мной траву собирать речную. Погода хорошая стоит, трава пошла в рост, солнце светит. Самое время собрать взвар.
- Конечно, абзы - ответил Тимур - братан, а ты к лучникам опять?
- Да.
Адгам быстро почапал куда то. А Тимур взял из рук старца пустой шелковый небольшой мешок и пошли к реке. Неторопясь. Какое-то время шли молча, а потом старец начал говорить:
- Ты молодец, Тимур. Сумел хану хорошие советы давать. Ты очень умный человек. Так быстро освоился и понял, что хан хочет. Умный человек на вес золота, так хан говорит. И я согласен с ним.
- Не так это, абзы. Я ничего не придумал сам. Это мы все в школе изучаем. Историю я всегда любил. И фильмы про Чингизхана тоже. Вот и все.
- Фильмы, что это? - спросил Мунави как то без интереса, будто для приличия.
- Истории разные про людей и животных, про прошлое и будущее. Долго объяснять. А какую траву собирать будем?
- А вот эту.
Старец указал на мелкие и многочисленные желтенькие цветочки весенней мать-и-мачехи.
- Пишу, мой хан, - ответил старец склонив голову в поклоне.
Тимур оглянулся на него и правда, откуда - то взялся небольшой столик, свитки бумаги и колба с чернилами. Мунави сидел на ковре и писал большим белым пером. Все монголы закивали головами и что-то комментировали на своем курлыкающем языке. Тимур молчал. Настроение его было паршивое.
- А командиры не должны выбираться и ставиться за счет рода и родственника. Главное - смелость. Говори дальше Хар Татар, - как-то взволнованно сказал Темучин.
- Мудро, великий хан. Согласен полностью, что так будет даже лучше. Значит ты хочешь искоренить родовой принцип организации войска. Это правильно. И значит продвигать по службе воина нужно по личным качествам, а не принадлежностью к родовым вельможам. Это тоже справедливо. Тогда и тысячи и сотни надо перемешать друг с другом. И не будет больше разных племен. Татар, меркитов, монголов. Будет только один народ. Монголы. Ты этого хочешь достичь, хан Темучин?
На мгновение зависла пауза. Даже Мунави перестал скрипеть своим пером.
- Да. Монголы будут не только в степи, но и в каменных крепостях и городах кара-китаев и дальше, у китайцев. Во всей вселенной будет один народ - монголы. Я перемешаю всех... Говори дальше, Хар Татар, ты услаждаешь мое сердце.
А у Тимура при этих словах сердце в пятки ушло. Он чувствовал себя так паршиво, что не в сказке сказать, ни пером описать. Он понимал, что воодушевляет самого Чингизхана, зовет его в бой на завоевания новых земель, сам того не хотя. А что он получит взамен то? Что? Тимур взял себя в руки и продолжил. Потому как решил только что про себя, что сказав А, надо говорить Б. А там, будь, что будет. Историю нельзя переписывать. Опасно. А раз были завоевательные походы Чингизхана, значит они должны произойти. Но тут словно укус комара, совесть ему сказала: "Можно, историю переписать можно и нужно, чтобы избежать войн и насилия. И ты, Тимур, для этого и послан сюда."
Отпив из фляги воды, Тимур продолжил:
- Если у тебя еще нет элитного подразделения, то его нужно создать. Это должны быть не просто телохранители твои. Они должны быть самой сокрушающей силой во время боя. Элита, которая должна состоять из храбрецов.
- Такие люди у меня есть. Тысяча багатуров. Я каждому из них доверяю. Дальше. Еще что.
- Хорошо, великий хан. Тогда можно и нужно ставить военные базы на завоеванных территориях. Эти базы должны располагаться не в городах, а подальше от завоеванных тобой городов. Между городами и возле границ империи. Они должны иметь в своем распоряжении много оружия, людей и провизии для поддержания порядка в империи. И, повторяю, не в городах, это важно.
- Я не понял тебя. У меня нет завоеванных городов. В степи почти нет каменных городов. Я только собираюсь это сделать. Но для этого мне еще нужно поставить побратима моего Джамуху на колени. И я почти у цели. О чем ты говоришь сейчас, мне понятно. Но я запомню этот твой совет. Говори другое. Что еще.
В ответ Тимур молчал несколько мгновений, смотря хану прямо в глаза, как бы говоря ему - вот, я знаю твое будущее. Эту фразу он решил озвучить.
- Вот, хан Темучин. Я точно знаю твое великое будущее. Я говорил тебе.
- Я понял тебя, говори дальше, - брови хана нахмурились. Он стал дышать носом громко и шумно.
Окружающие его монголы что-то обсуждали, Мунави что-то записывал.Тимур решил не испытывать терпения грозного хана и продолжил.
- Еще у меня мысли есть по поводу школ. Школы нужны детям. Дети должны учиться. Все должны знать грамоту, писать и уметь считать. Еще дети должны знать как лечить людей и знать ремесла.
- Плохой совет, Хар Татар. Ремесла у меня знают мои пленные рабы. Урусы, хазары и китайцы. Лекарей и омывателей тел мне и так достаточно. Иноземцев. Хороших людей я не обижаю, а даю им кров и работу. А монгол должен знать одно - как с лошади не упасть, когда скачешь три дня подряд без остановки. Мунави, пиши. Монгол должен отдать своего сына, достигшего пятилетнего возраста на военный сбор на время двух зимних лун. Ребенок должен посещать сборы с пяти до четырнадцати лет. В четырнадцать лет он прикрепляется к десятке и начинает служить до семидесяти лет. Все пригодные к службе сыновья. Непригодные калеки и больные должны оставаться в своем стане с матерями. Пиши, Мунави. Пиши.
Мунави послушно писал, собрав в кулак все свое мужество, чтобы не показать, как руки его трясутся от негодования и страха. Негодование на этого Вахит Тимура, который как снег на голову свалился и раздает совет варвару. Да какие советы! И страха за свою страну, Хорезм, который первый окажется под ударом. Темучин прекрасно знает, что в Хорезме много травы для пастбищ, воды и злаков для его лошадей. И много богатства и баранов для его воинов. Ему просто сейчас не до Хорезма. Он охотится за Джамухой.Но скоро, очень скоро Темучин одолеет Джамуху. И что будет делать дальше? А этот Вахит Тимур такие перспективы ему рисует, и так его воодушевляет, что надо срочно что-то думать. Как отвести удар от родной земли.
Неожиданно зазвучал горн к обеду. Темучин махнул рукой и все встали. Хан что-то заговорил по-монгольски, а потом, обращаясь к Тимуру по-татарски сказал:
- Я доволен тобой, Хар Татар. Оставайся в войске и не смей никуда уезжать. Когда луна станет опять полной, я разгромлю остатки войска пса Кучлука, а потом соберу еще один совет. Ты должен быть. Думай еще. По-больше. А теперь скажи, что ты хочешь от меня?
Пока хан говорил, все разошлись. Остались только Мунави и Тимур. При этих словах хана у Тимура перед глазами всплыла картинка, как обычно киношный герой говорит, что ему ничего не нужно от правителя, он всем доволен, что типа, главное для него - это приносить радость правителю и служить ему. И все такое в этом духе. Но Тимур нет, он не хитрец и не льстец. И не обманщик. И он не собирается надолго тут оставаться. Он точно знает, чего он хочет, но говорить сейчас хану, что он мечтает попасть домой нельзя. Он только что приказал ему быть в войске. Поэтому Тимур ответил так.
- Я очень рад, что полезен тебе, хан. Мое желание ты знаешь. Но я готов послужить у тебя, пока нужен буду тебе. Я могу брать свою лошадь на прогулки?
- Можешь брать лошадь, я в прошлый раз сказал тебе. Будешь со мной пока. Потом домой вернешься. Путь найдется. Главное идти вперед, а путь найдется. Уж я то это точно знаю, Тимур Вахитов. Идите. Поешьте.
Тимур и Мунави, поклонившись, вышли из юрты на воздух.
----------------------------------------------------------------------------------
В то же самое время, буддийский монастырь Джоканг. Лхаса, Тибет.
Монах Норбу сидел у входа в покои настоятеля храма и ждал окончания его медитации. Хотя дело не терпит промедления, прерывать медитацию нельзя ни при каких обстоятельствах. Это святотатство. Поэтому монах терпеливо ждал и вспоминал свой разговор со странным краснокожим правителем.
Вот уже почти неделя, как монах Норбу получил задание от правителя по имени Инка, который называет себя Хранителем времени и сыном солнца. То, что Инка сын солнца, Норбу сомневался. Уж скорее он сын Агни, бога огня, учитывая цвет его кожи. Но то, что этот Инка могущественный правитель, сомнений не было. Потому что у него имеется в распоряжении огромное переговорное устройство, принадлежащее когда-то старым богам, населявшим землю задолго до прихода Будды. Таких устройств много по миру. Было оно и у Норбу. Устройство это называется зеркалом мира. Зеркала мира бывают большие и маленькие, вросшие в землю и переносные. У нескольких правителей были большие зеркала в виде золотого колодца, наполненного ртутью, как у Инки. Маленькие зеркала были в виде серебряного блюдца, в которое наливается мера жидкой ртути, по которой катается хрустальное яблоко, сделанное из прозрачного белого или розового кварца. Пока яблоко соприкасается с ртутью, идет сеанс с визуальным контактом. Если же яблоко не использовать, то будет только звучание слов собеседника, которое исходит от блюдца или из колодца. Зеркало мира использовалось не только для связи, но и для обозревания любой части суши и моря в режиме реального времени. Иногда Норбу наблюдал за битвами, проходившими рядом с Тибетом. Иногда он видел кровавые жертвоприношения и свадьбы правителей. Норбу старался не тратить понапрасну ртуть. И прибегал к зеркалу мира только в случае острой необходимости.
Монах Норбу был хранителем тибетского зеркала мира и всегда носил его с собой. Настоятель монастыря решил, что людские проблемы отрывают его от истинного пути просветления, и поэтому передал зеркало лучшему воину монаху Норбу. Десять лет назад. С того самого дня Норбу должен был вести дневник сеансов и всего того, что он видел и слышал.
И вот ровно шесть дней назад блюдце завибрировало. Это означало, что кто-то вызывает его. Это был Инка со своим жрецом. Монах в этот день был далеко от храма, он вел служение в деревне, стоявшей в семи днях пешего пути. Учил крестьянских юношей основам защиты от нападений.
Инка говорил на своем языке, но монах понимал его, потому что Инка отправлял мысленные образы одновременно со словами. Да, такое было возможно. Зеркало мира способно передавать не только звук, изображение, но также запах и мысленные образы иногда. Но для этого было необходимо, чтобы передающий и принимающий имели такую силу. Силу убеждения и силу слушания. А Инка имел.
Да, Инка имел такую силу убеждения и силу слушания, но только в течении нескольких часов после проведения жертвоприношения. А тибетский монах Норбу имел такую силу в любой момент времени. И применял ее по собственному желанию не только при разговоре через зеркало мира, но и в повседневной жизни. Когда Норбу говорил, слушатели забывали обо всем. Люди слушали и понимали его с полуслова. Эта сила пришла к Норбу вместе с зеркалом. Как некая опция в подарок. Владеть этой силой постоянно могла только чистая душа, такая, как монах Норбу.
Так вот, как только Норбу осознал проблему, он сразу согласился на просьбу Инки. Да, Инка именно просил его принять участие в судьбе всадника из будущего и его лошади. Норбу прекрасно понимал всю ответственность, которую он взял на себя. Ясно, что от его действий зависят жизни многих людей на планете.
Порталом Норбу никогда не пользовался. И не помнил, чтобы кто-то им пользовался. Настоятели монастыря Джоканга имели лишь информацию о том, как он действует, но необходимости в нем не было ни разу за те пятьсот лет, что существует этот монастырь. Монастырь и строился тут, чтобы замаскировать портал от посторонних глаз.
"Но откуда Инка знает о портале?" - подумал Норбу. "Видимо зеркало показало или Акаши" - сам себе ответил на вопрос монах. Решив, что осведомленность Инки не важна тут, Норбу уверенно зашел в покои настоятеля монастыря. Разговор предстоял долгий, учитывая , что нужно будет использовать портал правильно.
И без благословений настоятеля Норбу не хотел выдвигаться в путь.
Глава 15. Абонент доступен для звонка.
Тимур немного успокоился. Он не спал ночь опять. Его грызла совесть. Вчера прошел совет нукеров, на котором Темучин принял несколько решений не без участия Тимура. Хан твердо решил провести реформу в армии. И начнется она сразу после второго сражения, на котором он окончательно разобьет войска Кучлука, пособника побратима - врага Джамухи. Об этом Тимур узнал от Адгама во время ужина. Новости быстро разлетались в орде. Его товарищ решил стать сотником, чтобы его родственник отдал таки в жены свою дочь Нану.
- Чтобы стать сотником, мало быть монголом и родственником старого знакомого хана. Надо быть смелым и сильным. И хорошо бы, если хан сам увидит это, - сказал ему Тимур вчера.
На что его товарищ глубоко задумался и ответил, что хорошо, что скоро снова в бой. Вот уж он себя покажет!
Совесть всю ночь грызла Тимура. Нудно и противно. Он всегда считал себя смелым, решительным человеком, который всегда говорит только правду. А тут что? Решил выслужиться перед самым смертоносным вождем в истории, ханом монголов Темучиным. Да, но ведь под угрозой жизни. Да и чтобы колодки сняли...
Только под утро Тимур задвинул угрызения совести по-дальше тем, что решил: раз в далеком прошлом были завоевательные походы Чингизхана, значит они и должны быть. И все на этом. Если что-то поменять в прошлом, история сложится совсем по другому. И, возможно, что он, Тимур Вахитов не родится никогда.
"Родится Тимур. Родится, но в других условиях. Помогать варвару нельзя" - настойчиво твердила совесть сейчас с первой же секунды, как только Тимур проснулся. Чтобы немного развеять мысли, решил перед обедом погулять на лошади и поучиться у Адгама стрельбе из лука. Он растолкал товарища и жестом поманил на улицу. Когда Адгам вышел зевая во всю глотку, Тимур сказал ему:
- Пошли на лошадях погуляем. Научишь меня из лука стрелять. А то я тебя учу, учу кулаками махать. Скоро лучше меня будешь. Теперь твоя очередь меня учить.
- Хорошо. Ладно.
Только они собрались идти в сторону стойла с лошадьми, сзади услышали окрик:
- Эй, вы куда собрались? Вахит Тимур ты нужен мне.
Старец Мунави не хотел оставлять Тимура без присмотра. Он наблюдал за ним делая вид, что спит. Мунави слышал как Тимур всю ночь ворочался и не мог заснуть. Не мог заснуть и сам Мунави. Все думал про странного черного человека и никак не мог решить помогать ему или наоборот, убрать с дороги пока не поздно. Первый раз в жизни Мунави не мог считать человека. Даже хана Темучина он смог раскусить. Не сразу, конечно, но смог. А вот Хар Татар был абсолютно не читаем. Поэтому за ним надо следить неотступно.
- Пошли, пошли, после обеда пойдешь к своей лошадке. Идем со мной траву собирать речную. Погода хорошая стоит, трава пошла в рост, солнце светит. Самое время собрать взвар.
- Конечно, абзы - ответил Тимур - братан, а ты к лучникам опять?
- Да.
Адгам быстро почапал куда то. А Тимур взял из рук старца пустой шелковый небольшой мешок и пошли к реке. Неторопясь. Какое-то время шли молча, а потом старец начал говорить:
- Ты молодец, Тимур. Сумел хану хорошие советы давать. Ты очень умный человек. Так быстро освоился и понял, что хан хочет. Умный человек на вес золота, так хан говорит. И я согласен с ним.
- Не так это, абзы. Я ничего не придумал сам. Это мы все в школе изучаем. Историю я всегда любил. И фильмы про Чингизхана тоже. Вот и все.
- Фильмы, что это? - спросил Мунави как то без интереса, будто для приличия.
- Истории разные про людей и животных, про прошлое и будущее. Долго объяснять. А какую траву собирать будем?
- А вот эту.
Старец указал на мелкие и многочисленные желтенькие цветочки весенней мать-и-мачехи.
