- Спасибо, Норбу. Скорее бы домой уже. Дома хорошо.
Норбу ушел, а Марио в ужасе начал еще раз обдумывать, что же он скажет Папе в свое оправдание. Всадника не выкупили. Пятой части золота лишились. Виманы лишились. Графа Абеляра, цепного пса Папы Римского, лишились. Но это не проблема, потому как Папа сам отдал приказ отравить графа на обратном пути. Что же теперь будет?
"А, буду валить все на этого напыщенного дурака Абеляра, и страсти расскажу про монголов, пусть их храмовник их боится и готовится к нашествию. Выставлю себя ценным разведчиком, Михаил подтвердит все мои слова до единого, потому как я правду расскажу, но лишь немного приукрашу и сраху добавлю. Выберусь. Скорее бы ужин. Баранина у них тут вкуснейшая."
Утром Тимур почувствовал, что кто-то трясет его за плечо. Его мышцы и так болели каждый день от неудобного сна почти на голой земле, так его еще и трясут. Тимур решил полежать по-дольше и сделал вид, что не чуствует тряс. Не хочет он помогать со сборами. Пусть сами собираются. Спал сегодня он в своей одежде, накрывшись пуховиком. Тряс продолжался.
- Тимур, вставай, пошли собираться, - голос Адгама был громкий и настойчивый.
- Да иду я. Иду. Как собираться? Я не умею. Братан, давай уже сам, без меня.
- Собирать юрты будем после обеда, сейчас добычу делить будем. Спи дальше, Хар Татар, а я пойду.
- Добычу делить? А что, есть добыча? И мне положено?
- Ха, спи, спи дальше, братан. Я пошел.
Тимуру стало очень интересно. Какая добыча? Он не участвовал в бою, но считался членом орды вроде как. Даже если ему не перепадет ничего, все равно интересно. Что там за добыча?
Вскочив на ноги, свернув свои войлочные одеяльца в сверток кое-как, надев свои резиновые сапоги, он поспешил вслед за народом. Выходя из юрты, Тимур обратил внимание, что все лекари остались в юрте. И вроде как, начинали копошиться.
"Собираются в дорогу" - на ходу подумал Тимур. Мунави видно не было.
Погода была отличная. Земля опять стала сухой, грязи не было, пыльно. Перед золотой юртой хана были уложены красные цветастые ковры. А на коврах три кучи. Первая - самая большая - оружие. Всякое и разное. Мечи, секиры, молоты, ножи всех размеров, цепи какие-то, хлысты. Оружие было в основном грязно-стального цвета. Куча с оружием была огромная.
Вторая куча была чуть меньше. Меха. Пушистые и не очень.Черные, рыжие, бело-серебристые. Меха были разные по размеру, цвету чистоте. Некоторые шкурки были всклочены, мех торчал, словно иглы ежа. "Кровью залитые" - подумал Тимур. Он заметил несколько шуб. Но, в основном, лежали только шкурки.
Третья куча была несоизмеримо мала по сравнению с остальными. Перстни, монеты, кастеты даже, браслеты, какие-то фигурки зеленоватые и медные, золотые и серебряные, но серебро было каким-то темным. А золото ярко блестело. В этой же куче были какие-то кожаные предметы, тисненые серебром и золотом, назначение которых Тимур не сразу понял. Разноцветные и разноразмерные камни сверкали на солнце. "А, конская упряжь, видимо" - подумал Тимур и опять не ошибся.
Все войско стояло перед золотой юртой. Тимур оглянулся и не увидел конца и края людскому морю. По словам Адгама в войске после двух битв оставалось не менее семи тысяч. Так оно и есть.
Из юрты вышел хан. Мунави, немного согнувшись, словно от усталости, вышел вслед за ним с большим свитком. Старец развернул свиток и начал читать. Конечно, читал он на монгольском. Но Адгам, переводил Тимуру, который с интересом наблюдал за происходящим, и смотрел то на хана, то на Адгама.
- Хан Темучин, нойон великой монгольской степи, сын неба, внук матери земли повелевает. С сегодняшнего дня и до скончания времен, дележ добычи учредить следующим образом: одна пятая хану, одна пятая багатуру-генералу, выигравшему битву, три пятых - войску поровну, не взирая на чин, сословие и принадлежность к роду. Перешедшие в войско хана Темучина пленные, приравниваются к основному войску в дележе добычи со следующего раза. Сегодня хан забирает две пятые, потому что сам был на поле битвы. Тут три пятых.
Перевод у Адгама получился волнительным. Он начал орать со всеми по окончания речи и радоваться. Войско было воодушествленно и радостно.
- Умно. Очень умно. Ладно, забирай свою добычу, я пойду.
Монгол не обратил внимания на слова Тимура, продолжал орать что-то восторженно. Хан вернулся в юрту, а Тимур решил выяснить, что же ему делать дальше. Он зашел в золотую юрту беспрепятственно. Охрана сразу пропустила его. Зайдя, Тимур, неожиданно для себя, увидел православного греческого монаха Михаила, буддийского монаха Норбу и Марио, стоящих возле трона хана. Марио был без цепей. Хан уже сидел на подушках по своему обыкновению, подогнув под себя левую ногу, и слушал Михаила и Норбу, который переводил, кивая головой. Прямо перед ханом на ковре стоял небольшой коричневый металлический сундук. Сундук был открыт. В нем лежали мелкие золотые монетки, размером с копейку. Тимур завороженно смотрел на все это общество, боясь подойти. Михаил говорил минут пять. Потом хан махнул рукой. Нукер, стоящий возле трона, взял сундук и занес его в покои хана. Все трое попятились к выходу. Тимур стоял в стороне и наблюдал за происходящим. Спустя три минуты все трое прошли мимо него к выходу. Каждый поклонился Тимуру. И мавр, и оба монаха. Тимур хотел пожать всем руки, потому что было ясно, что хан их отпускает и больше они не увидятся, но потом подумал и просто кивнул каждому в ответ.
Увидев это, хан произнес:
- Хар Татар, тебя любит народ. Я знаю зачем ты пришел. И скажу тебе - выбирай сам, с кем пойдешь. Со мной, или с моим троюродным племянником Адгамом.
- Чингизхан, я пойду с Адгамом. Чувствую, что скоро уже. Кош сказал, что я вернусь сам по себе в любой момент. И я верю ему. Поэтому я одел свою собственную одежду. Прощай, Чингизхан. Я всегда буду благодарить судьбу, что познакомился с тобой. Прощай.
- Прощай, Тимур Вахитов. Иди.
Хан равнодушно отвернулся, изучая карту, которая лежала перед ним, не обращая внимания на Тимура. Тимур же, сделав несколько шагов, пятясь назад в знаке почтения, стремительно вышел из юрты. Он знал уже, что развязка близко. Чувствовал. И знал, что уже никогда не увидит его. Светлоглазого русоволосого сына неба Чингизхана.
--------------------------------------------------------------------------
Каменоломня вулкана Рано Рараку. Рапа-нуи.
- Моаи, сын,вставай. Мне надо встретиться с ним. Я не могу более терпеть его выходки. Я готова вступить в ним в битву.
Мать говорила шепотом. Но от этого шепота мороз по коже пробирался. Мама пришла.
Моаи открыл глаза, было еще темно. Рассвет только-только теплился с востока. Встав со своей соломенной лежанки, Моаи первым делом поклонился матери до земли. Его мать, богиня вулканов выглядела как молодая девушка. Она была в полном боевом облачении. Из одежды на ней была только зеленая юбка из листьев, нанизанных на широкую красную тесьму . На шее висели кости и зубы хищных животных, вперемежку с золотыми бусинами и огромными черными и белыми жемчужинами, нанизанные на красную нить. Цветок за ухом был красный. Длинные черные вьющиеся волосы богини вулканов были аккуратно заплетены в косу, на конце которой висели красные перья птицы какаду. Мать громко дышала глубоко полной грудью, которая была бы почти обнажена, если бы не многочисленные ожерелья. Рядом с ней была ее вахана - белая собачка. Моаи почувствовал землетрясение. А значит медлить нельзя. Надо либо успокоить мать, либо дать ей в жертву того, с кем она готова вступить в бой.
- Мама, ты уже его вызвала на поединок?
- Нет, Моаи. Я не вижу его. Позови Коша в свое переговорное устройство. Но разговаривать с ним буду я.
По тону Моаи почувствовал, что спорить с ней бесполезно.
- Хорошо, мама. Идем.
Пока они шли в зал с зеркалом, Моаи молился, чтобы все прошло благополучно и без боя. Он ясно понимал, что мать отговорить невозможно. Пеле, богиня вулканов всегда недолюбливала Коша за его скверный характер. Кош открыто говорил то, что думает каждому в лицо. Стоит ли перед ним раб, либо бог. Кошу было плевать на статусы. Иногда с огромным сарказмом, а очень часто так, что выводил собеседника из себя своими безаппеляционными заявлениями. Лично с Моаи у него были ровные отношения. Моаи чувствовал, что Кош уважает его за отшельничество.
Матери не понравилась очередная выходка Коша в будущее. Кош, как оказалось, прекрасно понимает всю тяжесть последствий этого, но не смотря на это, шастает в будущее когда ему захочется по любому поводу. Мать взбесило именно это обстоятельство - безответственное отношение к переходу во времени. И она решила покончить с этими переходами раз и навсегда, победив Коша в бою и взяв с него такую клятву. Мотивы матери он понимал прекрасно. Но у него было тяжело на душе. Какое-то очень нехорошее предчувствие, которое он никак не мог идентифицировать. Но делать было нечего. Придется поддержать мать и быть с ней рядом. Отговоры бесполезны.
Моаи подошел к колодцу и произнес мантру очень высоким голосом:
- Кооооооооооооооошшшшшммммааааааааааааааааааарррррррррр!
В ответ по зеркальной поверхности ртути начали расходиться волны. Немного погодя волны резко исчезли и на ртутной глади Моаи увидел улыбающегося и зевающего Коша.
- Приветствую, Моаи, говори, что случилось?
- Приветствую, Кош, моя мать Пеле хочет поговорить с тобой. Я по ее просьбе вызвал тебя.
- А, мама Пе~ле. Здравствуй, уважаемая. Рад тебя видеть в добром здравии. Что нужно от меня бессмертной и ужасной богине вулканов в полном боевом облачении?
Мать подошла к зеркалу, охватила руками края золотого ободка и, еле сдерживая себя, прошипела:
- И ты еще спрашиваешь, несносный звереныш. Ты еще спрашиваешь?! Как ты можешь позволять себе такое? Ты, малыш, заигравшийся со временем. Тебе тут мало женщин, чтобы обольщать их? Что ты ходишь туда-сюда в будущее, словно к себе в уборную! Или твоя мать не научила тебя, что делать можно, а что нельзя хорошим мальчикам, если они хотят жить долго и счастливо?!
Во время тирады матери лицо Коша из благожелательно-усталого превратилось в лицо демона, сверкающего глазами. Кош начал дышать очень глубоко. Он молчал и во все глаза, немигая злобно смотрел с той стороны зеркала.
- Что, молчишь?!- воскликнула Пеле. - Я, богиня вулканов, пожирательница земли и воды, богиня сильнейшего ветра и разрушительного торнадо, заклинаю тебя прекратить перемещения во времени по какому-либо поводу. Если ты отказываешься подчиниться мне, я разнесу половину твоего континента и отправлю тебя в Тартар. Увидишь, Кащей Бессмертный, слово мое крепко!
- Уважаемая, негативные эмоции разрушительны, а необоснованные обвинения отягощают карму. Особенно, если обвинения кидает капризная и глупая богиня со скверным характером. Твое бессмертие не щит тебе, тупая баба. Я не собираюсь подчиняться глупой и злобной бабе по одной ее прихоти. Лучше заткнись по добру по здорову. Моаи, угомони свою мать, иначе я за себя не ручаюсь!
Из ноздрей и рта Коша, когда он говорил это, вырывался черный дым, который тут же развеивался. Закончив, Кош ушел со связи.
Богиня закричала так, что содрогнулся сам древний вулкан. Под силой землетрясения Моаи чуть не упал на каменный пол зала. Вдруг мать резко замолчала, крутанула своей правой рукой, в которой откуда-то оказалось копье с черным наконечником. Мать начала крутить копье с огромной силой. Через несколько секунд открылся портал и богиня зашла в него, не обращая внимания на сына. Моаи кое-как успел шагнуть за ней.
Они оказались на берегу широкой реки. "Енисей, значит боя не избежать" - подумал Моаи, когда посмотрел на реку. Моаи, как Хранитель Всепланетных Вод знал каждую реку "в лицо".
Богиня что-то шептала себе под нос, закрыв глаза. Моаи стоял у нее за спиной. Вдруг откуда-то сзади, за лесом послышался рев. Моаи с ужасом увидел приближающееся огромное чудовище, летящее по небу. Дракон летел и ревел в бешенстве. Мать, увидев дракона, оскалилась в злой улыбке и приняла стойку метательницы копья. Моаи решил, что столкновения не избежать. Мать ждала только, чтобы дракон подлетел по-ближе. И дракон летел по прямой наклонной линии к точке, где стояла Пеле, изрыгая рев и огонь. Богиня легко могла убить дракона, потому что наконечник копья был сделан из метеорита.
Дальше произошло то, что в последствии не описывали в легендах, не пелось в песнях, не рассказывалось в сказках. Но это спасло многие земли от разрушения и разорения. Великие дела часто творятся по-дальше от посторонних глаз. Так же вышло и на этот раз.
Сначала Моаи подошел и встал напротив матери, взял в руки конец ее копья и направил себе в грудь, а потом поднял руки. Взгляд богини медленно упал на сына. Она дышала очень глубоко и шумно. Поняв намерение сына, богиня отскочила и ее глаза грозно стали смотреть теперь уже на Моаи, а не на дракона, который тем временем бесшумно опустился на землю. Дракон дышал черным дымом, который валил из его ноздрей. Морда дракона была всего метрах в пятнадцати от спины Моаи. Белая собачка богини вмиг выросла до размеров дракона и ощерилась, тихо рыча за спиной Пеле. Богиня зло ухмыльнулась и подняла копье,опять прицеливаясь.
И тут Моаи встал на колени перед матерью.
- Мама Пеле, великая и бессмертная богиня, пожирающая землю! Прошу тебя, будь милосердна к своему сыну и выслушай его!
- Кого мне слушать сын? Тебя, или этого звереныша?
В ответ дракон заревев, выпалив в небо столб черного огня. Собака матери в ответ завыла.
- Мама, я точно знаю, что у Коша были веские причины, чтобы уйти в будущее. Вспомни мама, он ушел туда не один. Может быть, он гнался за кем-то! А может хотел спасти кого-то или восстановить справедливость! Мама, я точно знаю, что он присматривает за всадником из будущего. И с ним ничего плохого не случится. Кош не показывает своего истинного намерения никогда, но его намерение чисто в этот раз. Я уверен. Хотя бы надо выслушать его. И если ты не согласна со мной, то пронзи меня своим копьем. Иначе, я не смогу видеть, как творится несправедливость. Я устал. Устал от несправедливости в мире, мама. А ты даже не выслушала его... Спасибо, что выслушала меня.
Моаи посмотрел матери в глаза. Мать опустила копье и сказала злобно:
- Хорошо, пусть говорит.
Моаи отвернулся от матери и встал на колени перед драконом.
- О, великий змей! Сила твоя неимоверна, а мудрость подобна бездонному колодцу со ртутью, которая является слезами самой матери Земли Гаи. Кош! Прошу тебя, брат мой, объясни мне, моей матери и всему миру свой поступок и свои мотивы. Умоляю тебя, сдержи гнев свой, который подобен разрушительному торнадо, что поглотил мой материк на заре времен. Друг дорогой, прошу тебя, расскажи мне, что произошло у тебя. И почему ты вернулся один. Можем ли мы помочь тебе в твоей проблеме? Если да, то умоляю, прими мою помощь.
В ответ дракон выпустил клубок черного дыма, который обволок все его огромное искрящееся и лоснящееся тело, словно в огромный черный пузырь. Спустя мгновение дым исчез, а на месте дракона стоял бледный нагой мужчина. Кош свистнул и, спустя еще мгнвение, к нему из леса неторопясь вышел огромный черный конь.
Норбу ушел, а Марио в ужасе начал еще раз обдумывать, что же он скажет Папе в свое оправдание. Всадника не выкупили. Пятой части золота лишились. Виманы лишились. Графа Абеляра, цепного пса Папы Римского, лишились. Но это не проблема, потому как Папа сам отдал приказ отравить графа на обратном пути. Что же теперь будет?
"А, буду валить все на этого напыщенного дурака Абеляра, и страсти расскажу про монголов, пусть их храмовник их боится и готовится к нашествию. Выставлю себя ценным разведчиком, Михаил подтвердит все мои слова до единого, потому как я правду расскажу, но лишь немного приукрашу и сраху добавлю. Выберусь. Скорее бы ужин. Баранина у них тут вкуснейшая."
Глава 24. Негативные эмоции всегда разрушительны.
Утром Тимур почувствовал, что кто-то трясет его за плечо. Его мышцы и так болели каждый день от неудобного сна почти на голой земле, так его еще и трясут. Тимур решил полежать по-дольше и сделал вид, что не чуствует тряс. Не хочет он помогать со сборами. Пусть сами собираются. Спал сегодня он в своей одежде, накрывшись пуховиком. Тряс продолжался.
- Тимур, вставай, пошли собираться, - голос Адгама был громкий и настойчивый.
- Да иду я. Иду. Как собираться? Я не умею. Братан, давай уже сам, без меня.
- Собирать юрты будем после обеда, сейчас добычу делить будем. Спи дальше, Хар Татар, а я пойду.
- Добычу делить? А что, есть добыча? И мне положено?
- Ха, спи, спи дальше, братан. Я пошел.
Тимуру стало очень интересно. Какая добыча? Он не участвовал в бою, но считался членом орды вроде как. Даже если ему не перепадет ничего, все равно интересно. Что там за добыча?
Вскочив на ноги, свернув свои войлочные одеяльца в сверток кое-как, надев свои резиновые сапоги, он поспешил вслед за народом. Выходя из юрты, Тимур обратил внимание, что все лекари остались в юрте. И вроде как, начинали копошиться.
"Собираются в дорогу" - на ходу подумал Тимур. Мунави видно не было.
Погода была отличная. Земля опять стала сухой, грязи не было, пыльно. Перед золотой юртой хана были уложены красные цветастые ковры. А на коврах три кучи. Первая - самая большая - оружие. Всякое и разное. Мечи, секиры, молоты, ножи всех размеров, цепи какие-то, хлысты. Оружие было в основном грязно-стального цвета. Куча с оружием была огромная.
Вторая куча была чуть меньше. Меха. Пушистые и не очень.Черные, рыжие, бело-серебристые. Меха были разные по размеру, цвету чистоте. Некоторые шкурки были всклочены, мех торчал, словно иглы ежа. "Кровью залитые" - подумал Тимур. Он заметил несколько шуб. Но, в основном, лежали только шкурки.
Третья куча была несоизмеримо мала по сравнению с остальными. Перстни, монеты, кастеты даже, браслеты, какие-то фигурки зеленоватые и медные, золотые и серебряные, но серебро было каким-то темным. А золото ярко блестело. В этой же куче были какие-то кожаные предметы, тисненые серебром и золотом, назначение которых Тимур не сразу понял. Разноцветные и разноразмерные камни сверкали на солнце. "А, конская упряжь, видимо" - подумал Тимур и опять не ошибся.
Все войско стояло перед золотой юртой. Тимур оглянулся и не увидел конца и края людскому морю. По словам Адгама в войске после двух битв оставалось не менее семи тысяч. Так оно и есть.
Из юрты вышел хан. Мунави, немного согнувшись, словно от усталости, вышел вслед за ним с большим свитком. Старец развернул свиток и начал читать. Конечно, читал он на монгольском. Но Адгам, переводил Тимуру, который с интересом наблюдал за происходящим, и смотрел то на хана, то на Адгама.
- Хан Темучин, нойон великой монгольской степи, сын неба, внук матери земли повелевает. С сегодняшнего дня и до скончания времен, дележ добычи учредить следующим образом: одна пятая хану, одна пятая багатуру-генералу, выигравшему битву, три пятых - войску поровну, не взирая на чин, сословие и принадлежность к роду. Перешедшие в войско хана Темучина пленные, приравниваются к основному войску в дележе добычи со следующего раза. Сегодня хан забирает две пятые, потому что сам был на поле битвы. Тут три пятых.
Перевод у Адгама получился волнительным. Он начал орать со всеми по окончания речи и радоваться. Войско было воодушествленно и радостно.
- Умно. Очень умно. Ладно, забирай свою добычу, я пойду.
Монгол не обратил внимания на слова Тимура, продолжал орать что-то восторженно. Хан вернулся в юрту, а Тимур решил выяснить, что же ему делать дальше. Он зашел в золотую юрту беспрепятственно. Охрана сразу пропустила его. Зайдя, Тимур, неожиданно для себя, увидел православного греческого монаха Михаила, буддийского монаха Норбу и Марио, стоящих возле трона хана. Марио был без цепей. Хан уже сидел на подушках по своему обыкновению, подогнув под себя левую ногу, и слушал Михаила и Норбу, который переводил, кивая головой. Прямо перед ханом на ковре стоял небольшой коричневый металлический сундук. Сундук был открыт. В нем лежали мелкие золотые монетки, размером с копейку. Тимур завороженно смотрел на все это общество, боясь подойти. Михаил говорил минут пять. Потом хан махнул рукой. Нукер, стоящий возле трона, взял сундук и занес его в покои хана. Все трое попятились к выходу. Тимур стоял в стороне и наблюдал за происходящим. Спустя три минуты все трое прошли мимо него к выходу. Каждый поклонился Тимуру. И мавр, и оба монаха. Тимур хотел пожать всем руки, потому что было ясно, что хан их отпускает и больше они не увидятся, но потом подумал и просто кивнул каждому в ответ.
Увидев это, хан произнес:
- Хар Татар, тебя любит народ. Я знаю зачем ты пришел. И скажу тебе - выбирай сам, с кем пойдешь. Со мной, или с моим троюродным племянником Адгамом.
- Чингизхан, я пойду с Адгамом. Чувствую, что скоро уже. Кош сказал, что я вернусь сам по себе в любой момент. И я верю ему. Поэтому я одел свою собственную одежду. Прощай, Чингизхан. Я всегда буду благодарить судьбу, что познакомился с тобой. Прощай.
- Прощай, Тимур Вахитов. Иди.
Хан равнодушно отвернулся, изучая карту, которая лежала перед ним, не обращая внимания на Тимура. Тимур же, сделав несколько шагов, пятясь назад в знаке почтения, стремительно вышел из юрты. Он знал уже, что развязка близко. Чувствовал. И знал, что уже никогда не увидит его. Светлоглазого русоволосого сына неба Чингизхана.
--------------------------------------------------------------------------
Каменоломня вулкана Рано Рараку. Рапа-нуи.
- Моаи, сын,вставай. Мне надо встретиться с ним. Я не могу более терпеть его выходки. Я готова вступить в ним в битву.
Мать говорила шепотом. Но от этого шепота мороз по коже пробирался. Мама пришла.
Моаи открыл глаза, было еще темно. Рассвет только-только теплился с востока. Встав со своей соломенной лежанки, Моаи первым делом поклонился матери до земли. Его мать, богиня вулканов выглядела как молодая девушка. Она была в полном боевом облачении. Из одежды на ней была только зеленая юбка из листьев, нанизанных на широкую красную тесьму . На шее висели кости и зубы хищных животных, вперемежку с золотыми бусинами и огромными черными и белыми жемчужинами, нанизанные на красную нить. Цветок за ухом был красный. Длинные черные вьющиеся волосы богини вулканов были аккуратно заплетены в косу, на конце которой висели красные перья птицы какаду. Мать громко дышала глубоко полной грудью, которая была бы почти обнажена, если бы не многочисленные ожерелья. Рядом с ней была ее вахана - белая собачка. Моаи почувствовал землетрясение. А значит медлить нельзя. Надо либо успокоить мать, либо дать ей в жертву того, с кем она готова вступить в бой.
- Мама, ты уже его вызвала на поединок?
- Нет, Моаи. Я не вижу его. Позови Коша в свое переговорное устройство. Но разговаривать с ним буду я.
По тону Моаи почувствовал, что спорить с ней бесполезно.
- Хорошо, мама. Идем.
Пока они шли в зал с зеркалом, Моаи молился, чтобы все прошло благополучно и без боя. Он ясно понимал, что мать отговорить невозможно. Пеле, богиня вулканов всегда недолюбливала Коша за его скверный характер. Кош открыто говорил то, что думает каждому в лицо. Стоит ли перед ним раб, либо бог. Кошу было плевать на статусы. Иногда с огромным сарказмом, а очень часто так, что выводил собеседника из себя своими безаппеляционными заявлениями. Лично с Моаи у него были ровные отношения. Моаи чувствовал, что Кош уважает его за отшельничество.
Матери не понравилась очередная выходка Коша в будущее. Кош, как оказалось, прекрасно понимает всю тяжесть последствий этого, но не смотря на это, шастает в будущее когда ему захочется по любому поводу. Мать взбесило именно это обстоятельство - безответственное отношение к переходу во времени. И она решила покончить с этими переходами раз и навсегда, победив Коша в бою и взяв с него такую клятву. Мотивы матери он понимал прекрасно. Но у него было тяжело на душе. Какое-то очень нехорошее предчувствие, которое он никак не мог идентифицировать. Но делать было нечего. Придется поддержать мать и быть с ней рядом. Отговоры бесполезны.
Моаи подошел к колодцу и произнес мантру очень высоким голосом:
- Кооооооооооооооошшшшшммммааааааааааааааааааарррррррррр!
В ответ по зеркальной поверхности ртути начали расходиться волны. Немного погодя волны резко исчезли и на ртутной глади Моаи увидел улыбающегося и зевающего Коша.
- Приветствую, Моаи, говори, что случилось?
- Приветствую, Кош, моя мать Пеле хочет поговорить с тобой. Я по ее просьбе вызвал тебя.
- А, мама Пе~ле. Здравствуй, уважаемая. Рад тебя видеть в добром здравии. Что нужно от меня бессмертной и ужасной богине вулканов в полном боевом облачении?
Мать подошла к зеркалу, охватила руками края золотого ободка и, еле сдерживая себя, прошипела:
- И ты еще спрашиваешь, несносный звереныш. Ты еще спрашиваешь?! Как ты можешь позволять себе такое? Ты, малыш, заигравшийся со временем. Тебе тут мало женщин, чтобы обольщать их? Что ты ходишь туда-сюда в будущее, словно к себе в уборную! Или твоя мать не научила тебя, что делать можно, а что нельзя хорошим мальчикам, если они хотят жить долго и счастливо?!
Во время тирады матери лицо Коша из благожелательно-усталого превратилось в лицо демона, сверкающего глазами. Кош начал дышать очень глубоко. Он молчал и во все глаза, немигая злобно смотрел с той стороны зеркала.
- Что, молчишь?!- воскликнула Пеле. - Я, богиня вулканов, пожирательница земли и воды, богиня сильнейшего ветра и разрушительного торнадо, заклинаю тебя прекратить перемещения во времени по какому-либо поводу. Если ты отказываешься подчиниться мне, я разнесу половину твоего континента и отправлю тебя в Тартар. Увидишь, Кащей Бессмертный, слово мое крепко!
- Уважаемая, негативные эмоции разрушительны, а необоснованные обвинения отягощают карму. Особенно, если обвинения кидает капризная и глупая богиня со скверным характером. Твое бессмертие не щит тебе, тупая баба. Я не собираюсь подчиняться глупой и злобной бабе по одной ее прихоти. Лучше заткнись по добру по здорову. Моаи, угомони свою мать, иначе я за себя не ручаюсь!
Из ноздрей и рта Коша, когда он говорил это, вырывался черный дым, который тут же развеивался. Закончив, Кош ушел со связи.
Богиня закричала так, что содрогнулся сам древний вулкан. Под силой землетрясения Моаи чуть не упал на каменный пол зала. Вдруг мать резко замолчала, крутанула своей правой рукой, в которой откуда-то оказалось копье с черным наконечником. Мать начала крутить копье с огромной силой. Через несколько секунд открылся портал и богиня зашла в него, не обращая внимания на сына. Моаи кое-как успел шагнуть за ней.
Они оказались на берегу широкой реки. "Енисей, значит боя не избежать" - подумал Моаи, когда посмотрел на реку. Моаи, как Хранитель Всепланетных Вод знал каждую реку "в лицо".
Богиня что-то шептала себе под нос, закрыв глаза. Моаи стоял у нее за спиной. Вдруг откуда-то сзади, за лесом послышался рев. Моаи с ужасом увидел приближающееся огромное чудовище, летящее по небу. Дракон летел и ревел в бешенстве. Мать, увидев дракона, оскалилась в злой улыбке и приняла стойку метательницы копья. Моаи решил, что столкновения не избежать. Мать ждала только, чтобы дракон подлетел по-ближе. И дракон летел по прямой наклонной линии к точке, где стояла Пеле, изрыгая рев и огонь. Богиня легко могла убить дракона, потому что наконечник копья был сделан из метеорита.
Дальше произошло то, что в последствии не описывали в легендах, не пелось в песнях, не рассказывалось в сказках. Но это спасло многие земли от разрушения и разорения. Великие дела часто творятся по-дальше от посторонних глаз. Так же вышло и на этот раз.
Сначала Моаи подошел и встал напротив матери, взял в руки конец ее копья и направил себе в грудь, а потом поднял руки. Взгляд богини медленно упал на сына. Она дышала очень глубоко и шумно. Поняв намерение сына, богиня отскочила и ее глаза грозно стали смотреть теперь уже на Моаи, а не на дракона, который тем временем бесшумно опустился на землю. Дракон дышал черным дымом, который валил из его ноздрей. Морда дракона была всего метрах в пятнадцати от спины Моаи. Белая собачка богини вмиг выросла до размеров дракона и ощерилась, тихо рыча за спиной Пеле. Богиня зло ухмыльнулась и подняла копье,опять прицеливаясь.
И тут Моаи встал на колени перед матерью.
- Мама Пеле, великая и бессмертная богиня, пожирающая землю! Прошу тебя, будь милосердна к своему сыну и выслушай его!
- Кого мне слушать сын? Тебя, или этого звереныша?
В ответ дракон заревев, выпалив в небо столб черного огня. Собака матери в ответ завыла.
- Мама, я точно знаю, что у Коша были веские причины, чтобы уйти в будущее. Вспомни мама, он ушел туда не один. Может быть, он гнался за кем-то! А может хотел спасти кого-то или восстановить справедливость! Мама, я точно знаю, что он присматривает за всадником из будущего. И с ним ничего плохого не случится. Кош не показывает своего истинного намерения никогда, но его намерение чисто в этот раз. Я уверен. Хотя бы надо выслушать его. И если ты не согласна со мной, то пронзи меня своим копьем. Иначе, я не смогу видеть, как творится несправедливость. Я устал. Устал от несправедливости в мире, мама. А ты даже не выслушала его... Спасибо, что выслушала меня.
Моаи посмотрел матери в глаза. Мать опустила копье и сказала злобно:
- Хорошо, пусть говорит.
Моаи отвернулся от матери и встал на колени перед драконом.
- О, великий змей! Сила твоя неимоверна, а мудрость подобна бездонному колодцу со ртутью, которая является слезами самой матери Земли Гаи. Кош! Прошу тебя, брат мой, объясни мне, моей матери и всему миру свой поступок и свои мотивы. Умоляю тебя, сдержи гнев свой, который подобен разрушительному торнадо, что поглотил мой материк на заре времен. Друг дорогой, прошу тебя, расскажи мне, что произошло у тебя. И почему ты вернулся один. Можем ли мы помочь тебе в твоей проблеме? Если да, то умоляю, прими мою помощь.
В ответ дракон выпустил клубок черного дыма, который обволок все его огромное искрящееся и лоснящееся тело, словно в огромный черный пузырь. Спустя мгновение дым исчез, а на месте дракона стоял бледный нагой мужчина. Кош свистнул и, спустя еще мгнвение, к нему из леса неторопясь вышел огромный черный конь.
