На улице был жаркий полдень, а внутри кастрюли было прохладно и уютно. Лед, растекаясь от трясущихся от страха и напряжения ладоней, затянул уже все стенки кастрюли изнутри. Дирк пытался вернуть его обратно, но лед не слушался. Хорошо еще, что и дальше не расползался. На поверхности помимо жары малыша встретил еще и жуткий хохот. И только рыжий Маркус, который был младше Дирка на целый год, постучал кулаком по днищу и глубокомысленно изрек:
- Холошая кастлюля! Большая!
- Хорошая, хорошая, - подтвердил незнакомый грубый голос. – Уйди, мальчик, не мешай. А ты вылезай живо!
- Не вылезу! – упрямо отозвался Дирк, изрядно оглушенный Маркусовым ударом.
- Он не вылезет, - подтвердил рыжий и втиснулся в кастрюлю прямо перед носом Дирка (к счастью, с закрытыми глазами). – Тут холошо. Не жалко.
- Кого не жалко? – не понял тангер.
- Не жарко, - со смешком перевел второй незнакомый голос. – Да не трать ты на них время, Вилли. Нам еще два города объезжать. Так проверяй. Чем тебе эта кастрюля помешала?
- А второй?
- Ну и его заодно проверишь.
- Как скажешь, Готти.
Танги в руках ловцов засветились-затрещали, а Дирк, сообразивший, что защиты его никто лишать не собирается, неожиданно успокоился. И лед начал потихоньку исчезать, а ладони словно иголочками закололо. Но это было не больно. И не страшно. Весело даже. Вдвоем. В огромной кастрюле. Посреди площади. Перед глазами жутких тангеров.
- Зеленый! Вы же видите, зеленый! – мама подошла ближе, но убирать кастрюлю не спешила. Наоборот, заявила, что в наказание он будет так ходить до самого вечера. И Маркус тоже, если сейчас же не вылезет.
Рыжий вылез. А Дирк, радостно рассмеявшись, двинулся за ним, ступая след в след. Тангеры убрались. А дети до самого вечера бегали по городу, отбирая друг у друга кастрюлю.
- Но мне она было уже не нужна, - рассмеялся закончивший рассказ арш. - Потому как в случае опасности сама собой возникала на голове. И не важно, что ее никто не видел и не ощущал. Защищает она ничуть не хуже. Уже не раз проверено.
- А я так смогу?
- Да без проблем, - красноглазый дружески похлопал Эриха по плечу. – Бери, пользуйся. Или тебе оригинал нужен? Для пущего, так сказать, эффекта. Можем на вещевом рынке поискать.
Эрих представил себя в реальной кастрюле, а рядом обозленного до белого каления отца и расхохотался. На воображение сын канцлера никогда не жаловался, и невидимая, но мощная защитная кастрюля его вполне устраивала.
Мир шла во главе процессии, подозрительно зыркая по сторонам. Дирк запросто так четвертый уровень объявлять бы не стал. Это они еще в детстве придумали. Первый уровень – это соседские мальчишки, с которыми что Мир, что Дирк периодически устраивали потасовки. Второй – родители. Если узнавали о тех потасовках, конечно же. Старуха Дан стала третьим уровнем, так как быстрее просекала все их проделки и наказания поизощренней выдумывала. Четвертый включал в себя пыляки, бури, нашествия саранчи и прочие стихийные бедствия, к которым сегодня приравняли незнакомого лысого мальчишку. К пятому причислили саму Мир. Потому как «такое чудовище еще пойди поищи». Ну и еще тангеров.
Маркус и Лайса, знавшие Дирка не хуже Мирджаны, тоже не на шутку встревожились. Мальчика, разумеется, жалко. Но если их схватят рядом с ним, быть беде. Это ведь не Верден даже. Дома бы Мир быстренько нашла, куда паренька спрятать. Отдавать его тангерам девушка не собиралась. Но и напрасно рисковать тоже. Если Кривой Дирк сказал в ящик, значит, в ящик. Дирку Мирджана привыкла доверять во всем. Правда, частенько это заканчивалось глупыми шуточками и дракой, но подвергать свою подружку опасности кривой точно бы не стал.
И все же было страшновато. Мир тревожно оглядывалась и невольно прибавляла шаг. До конца улицы они добрались в рекордные сроки. Огромный железный ящик, подтверждая слова Дирка, находился на месте. Даже полустертая надпись: «Тэсс – дурак» вполне читалась. Уж что-что, а второе слово из этой фразы Мир и читала, и писала без проблем. Ящик по самую крышку был завален мусором. И Мир, запрыгнув внутрь, на всякий случай пошарила там руками. Никого, к счастью, не нашла и старательно сгребла мусор к одной из стенок. Маркус, перегнувшись, уложил ребенка на старательно расправленный девушкой старый дырявый матрас – похоже, лысый был далеко не первым жильцом этого ящика – и засыпал его ветошью. А на голову надел деревянный ящик – и не видно, и дышать не мешает. Мирджана, окинув захоронку придирчивым взглядом, прикрыла босую грязную ногу мальчика сухими ветками и крест-накрест уперла в стенки две толстые деревяшки, чтобы ничего тяжелого сверху не сбросили. Не остановят, так хотя бы замедлят.
Лайса тем временем подновила надпись валяющимся тут же мелком. Крышку вернули на место, оставив небольшую щель, чтобы ребенок не задохнулся. Тщательно замели свои следы и перешли к следующему пункту странного, но довольно четкого плана Дирка. Маркус со смешком попытался выполнить этот пункт буквально – схватил девчонок, к счастью, не за шкирку и потащил за собой. Пнув наглеца под колено, Мир вырвалась вперед и вновь возглавила команду. В конце концов, это ее Дирк главной назначил.
Через нужное количество кварталов и поворотов, которые Мир исправно считала, показалась кузня. Распахнутые, несмотря на темноту, ворота вывели к длинному одноэтажному зданию, черному от копоти и пыли. Во дворе, обнесенном высоким массивным забором, валялись куски железа, старые подковы, кувалды и какие-то непонятные приспособления. Завидев их Маркус так печально и завистливо вздохнул, что Мирджана сочувственно похлопала его по плечу. Сквозь узкие затянутые сеткой окошки вряд ли получилось бы что-то рассмотреть, но в этом и не было необходимости – дверь, откуда вырывались клубы дыма и забористая басовитая ругань, была гостеприимно приоткрыта. Рыжий радостно взвыл и уверенно нырнул в хищную дымовую завесу, прихватив (видать, для защиты) стоящий у двери молот.
Проводив его взглядом, Мир обернулась к Лайсе и восхищенно замерла. О лошадях Мир слышала и даже видела пару раз. Но никогда столь близко. Лайса, попискивающая от восторга, старательно наглаживала высокую черную лошадку с длинной гривой и хитрыми желтыми глазами.
Анхар был крупным городом, и к столице отсюда вела широкая наезженная дорога с несколькими постоялыми дворами, где можно было найти ночлег, ужин и воду. Так что местные жители (те, кто имел на это средства) пересели с выносливых и неприхотливых верблюдов на не столь крепких и куда более капризных лошадей. Но за одну только красоту Мир готова была простить им все остальное.
Черногривая статная красавица, привязанная к столбу в углу двора, нервно перебирала ногами, ожидая, пока рослый мордатый парень в кожаном фартуке и свободных серых штанах выкует из тонкой металлической полоски новенькую блестящую подкову.
- Карл? – окликнула его девушка, окунувшись в жар вслед за Маркусом.
- А то, кто ж?! – парень снял грубые подпаленные в нескольких местах рукавицы и протянул девушке мозолистую грязную ладонь.
Рыжий, не обращая внимания на подругу, ретиво отстукивал по зажатой в тиски железяке только им с Карлом понятную мелодию.
- Дирк сказал, что ты нам поможешь.
- А то! – кивнул здоровяк, а его куцый черный хвостик согласно дернулся, подтверждая слова хозяина. – Вам чего, транспорт до столицы нужен? Дело. Вот щас с Белянкой закончу. Переговорю с Отто. Это ее хозяин, значится. Он караваны по разным городам водит. От охраны точно не откажется. А ежели бесплатно подмогнем ему с починкой какой телеги, то и вовсе радый будет. Выделит вам место-другое, значится.
- А у него что-то сломалось? – уточнила девушка, подивившись догадливости Дирка.
- А почему бы для хороших людей и не сломаться?
Мир понимающе фыркнула – с Дирком только свяжись, вмиг плохому научит.
Подковав красавицу Белянку, не имевшую ни единого белого пятнышка, кузнец широко развел руки и заразительно потянулся, разминая плечи. Нырнув в кузню и велев Маркусу закончить какую-то ограду, Карл сдернул с гвоздя плотную куртку со множеством карманов и застежек и повернулся к девушкам.
- Вы, значится, тут сидите, - велел он. - Или вон в дом идите. Есть там, правда, нечего, - он запустил руку в волосы и задумчиво почесал затылок. – О, заодно и супчик сварганите. Картошка там где-то завалялась, лучок. В общем, поищи там в кухне. Может, чего и найдешь. А я на обратном пути пирог, что ли, какой куплю. Или с Отто стребую. Я ж ему как-никак трех охранников подгоню. Вы ж за еду работать согласитесь? Вот и я так подумал. Ну, все, я побег. С вас супчик.
Мир глянула вслед парню, насмешливо приподняв бровь. Похоже, наглость – это заразно. Интересно только, как передается. По воздуху, али через кровь? И сколько раз Дирку пришлось покусать этого парня, чтобы наглость прижилась и пустила корни? И молотом за него помахай, и бесплатно поработай, и даже суп свари. В доме ему прибраться не нужно?
- Ах да, - Карл, ведущий в поводу Белянку и уже миновавший ворота, резко затормозил и, обернувшись к Мир, крикнул. – У меня там бардак, значится. Так ты там шибко-то не старайся. Можешь, просто все в уголок сложить да пол подмести. Тебе ж все равно делать нечего, - припечатал он и сбежал раньше, чем Мир нашлась с ответом. И пущенный вслед наглецу камень, отскочив от ворот, бесцельно исчез в темноте.
По захламлению кухни, спальни и большой комнаты с круглым столом, старым диваном и парой кресел, которую Лайса обозвала гостиной, Карл намного переплюнул Дирка. Хотя бы потому что у бея Осборна не было ни кухни, ни спальни, ни тем более гостиной. А единственную комнатушку в дальнем углу многоквартирного подвала он тщательно берег и от мусора, и от Мир, повадившейся наводить там порядок. Пару раз потеряв что-то жутко ценное, кривой выставил подружку вон и с тех пор убирался сам. По особому мужскому способу – что запихано в угол, мусором не считается.
Отправив Лайсу на кухню колдовать над теми скудными продуктами, которые они разыскали на полках, Мир окинула комнаты мрачным взглядом и, согласно инструкции, решила не заморачиваться. Сгребла все в угол, как и было велено, подперла шатающуюся гору придвинутым к ней комодом и удовлетворенно потерла руки. Дело сделано, можно и перекусить. Луковый суп с картошечкой и одинокой тощей морковкой только-только закипел, заставляя глотать слюнки и жадно облизываться.
Не в силах выносить на голодный желудок умопомрачительные запахи, Мирджана обошла дом и вернулась к кузнице. Мерный стук молота подтвердил, что Маркус все еще занят неведомой оградой. Изнывая от любопытства, девушка вдохнула побольше воздуха и нырнула в царство огня и металла. На невысокой кованой ограде среди хитроумных завитушек распускались серебристые цветы и резные листочки.
- Прелесть какая! – восхитилась Мирджана. – Интересно, куда ее поставят.
- Карл сказал, на балкон какой-то богатой райны.
- Везет, - вздохнула девушка.
- Ты-то чего переживаешь? – удивился рыжий. – Если хочешь, я тебе такую же выкую. Только куда ты поставишь-то? Балкона ж у тебя нет.
- Ты сделай для начала, - усмехнулась Мир, - а с балконом я сама разберусь. Может, в академии у каждого свой балкончик имеется, - мечтательно протянула она, представляя, как сидит там, чаи гоняет и звездами любуется. – Или Эриха попрошу. Не откажет же он лучшей подруге?
- Разумеется, не откажет, - насмешливо фыркнули от двери. – Для лучших друзей я не то что балкон, целую башню выделю.
Заглянув в хитрые черные глаза райна, девушка призадумалась, а так уж ей нужен этот балкон, и все ли так просто с щедро предложенной башней. Но ответить не успела. Вслед за Эрихом в кузню просунулась кривая рожа Дирка.
- О, Маркус! Ты-то нам и нужен!
- Зачем? – подозрительно сощурился рыжий, на всякий случай отгородившись от Дирка молотом.
- Поздравить хочу! – широко осклабился тот. - Тебя в академию приняли!
- Как приняли?
- Как-как, без экзаменов! – Дирк перекинул Маркусу пустой кошелек. - Твой новый раб обещал постараться и все устроить!
Земля вокруг Анхара, как и везде, была сухая и потрескавшаяся, с чахлой пустынной растительностью. Но сами пески отступили к горам, Вердену и прочим захолустным городишкам. И дорога практически в них не утопала, к огромной радости Эриха, за последние дни отвыкшего от нормальных дорог. Выехали ближе к вечеру, когда основная жара спала. Хотя спала – это сильно сказано. Так, слегка поутихла, позволяя высунуть нос из дома, не рискуя быть зажаренным.
Вот, кстати, странно – в песках под Верденом почему-то не было столь изнуряющего зноя. Академик, которого они вытащили из рабской клетки, объяснил это эффектом кокона. Типа, если где-то концентрированно используют магию, улучшая климат, как в Арлансе или в том же Анхаре, то в окружающих их землях этот же самый климат существенно ухудшается. Про какие-то сообщающиеся сосуды еще плел, но Эрих уже не слушал. Главное он понял – из теневого города и прилегающих к нему теневых дорог лучше не высовываться. По крайней мере, без собственного кокона. А Дирку с друзьями даже повезло, что у них коконы не в ходу – организм не испытывает негативного воздействия перепадов климата. Это тоже академик сказал, но беи почему-то не впечатлились и не признали свою жизнь счастливой и благополучной. А девицы и вовсе оградой отгородились, подперев ее с двух сторон ящиками.
Норман Дильс обиженно фыркнул и, завернувшись в одно из дырявых одеял, которые владелец каравана щедро выделил своей новой охране, быстро захрапел. Девчонки последовали его примеру. Ночь может выдаться тяжелой – пылевики нередко орудовали и на центральных дорогах – и выспаться уже никому не удастся. Маркус тоже растянулся на телеге во всю свою немаленькую длину, и места Эриху уже не осталось. Со стороны девчонок еще можно было пристроиться, если впритирку, но парня не звали (даже Лайса), а сам он не напрашивался. Сел в уголке, прижался к ограде, прочувствовал спиной каждую клуртову розочку и передвинулся поближе к ящикам – не так удобно, тесно, зато не свалишься, и на теле дуракцих отметин от балконной решетки не останется.
Эрих прикрыл глаза и, припомнив обретение этого чугунного монстра, рассмеялся.
Они только-только привели в чувство академика, откормили его супом и выслушали душещипательную историю его спасения. Пыляк подхватил карету, будто перышко, закружил вместе с разным непонятным хламом, грозя разнести в щепки или расплющить о стремительно приближающуюся гору. Но, к счастью, прошел стороной. Норман отчаянно цеплялся за кресло, пока оно не оторвалось и не стало еще одним травмирующим фактором, почти не оставив на теле мужчины живых мест.
Смотритель что-то орал, терзая управляющий жезл, и крики арша, из которого тянули все жилы, покидали границы кокона, эхом отражались от стен кареты и острой иглой ввинчивались в уши. Норман не знал, что именно делал смотритель, но оно работало. Воздух вокруг кареты уплотнился и словно намертво к ней прирос, защищая от внешних ударов. Стенки и стекла, оказавшиеся на удивление прочными, перестали трещать. Болтанка уменьшилась. И хотя их по-прежнему с бешеной скоростью носило по кругу, резкие хаотичные рывки прекратились, а кресло, пробив заднюю стенку, застряло в багажном отделении (но это вряд ли было заслугой арша).
- Холошая кастлюля! Большая!
- Хорошая, хорошая, - подтвердил незнакомый грубый голос. – Уйди, мальчик, не мешай. А ты вылезай живо!
- Не вылезу! – упрямо отозвался Дирк, изрядно оглушенный Маркусовым ударом.
- Он не вылезет, - подтвердил рыжий и втиснулся в кастрюлю прямо перед носом Дирка (к счастью, с закрытыми глазами). – Тут холошо. Не жалко.
- Кого не жалко? – не понял тангер.
- Не жарко, - со смешком перевел второй незнакомый голос. – Да не трать ты на них время, Вилли. Нам еще два города объезжать. Так проверяй. Чем тебе эта кастрюля помешала?
- А второй?
- Ну и его заодно проверишь.
- Как скажешь, Готти.
Танги в руках ловцов засветились-затрещали, а Дирк, сообразивший, что защиты его никто лишать не собирается, неожиданно успокоился. И лед начал потихоньку исчезать, а ладони словно иголочками закололо. Но это было не больно. И не страшно. Весело даже. Вдвоем. В огромной кастрюле. Посреди площади. Перед глазами жутких тангеров.
- Зеленый! Вы же видите, зеленый! – мама подошла ближе, но убирать кастрюлю не спешила. Наоборот, заявила, что в наказание он будет так ходить до самого вечера. И Маркус тоже, если сейчас же не вылезет.
Рыжий вылез. А Дирк, радостно рассмеявшись, двинулся за ним, ступая след в след. Тангеры убрались. А дети до самого вечера бегали по городу, отбирая друг у друга кастрюлю.
- Но мне она было уже не нужна, - рассмеялся закончивший рассказ арш. - Потому как в случае опасности сама собой возникала на голове. И не важно, что ее никто не видел и не ощущал. Защищает она ничуть не хуже. Уже не раз проверено.
- А я так смогу?
- Да без проблем, - красноглазый дружески похлопал Эриха по плечу. – Бери, пользуйся. Или тебе оригинал нужен? Для пущего, так сказать, эффекта. Можем на вещевом рынке поискать.
Эрих представил себя в реальной кастрюле, а рядом обозленного до белого каления отца и расхохотался. На воображение сын канцлера никогда не жаловался, и невидимая, но мощная защитная кастрюля его вполне устраивала.
Мир шла во главе процессии, подозрительно зыркая по сторонам. Дирк запросто так четвертый уровень объявлять бы не стал. Это они еще в детстве придумали. Первый уровень – это соседские мальчишки, с которыми что Мир, что Дирк периодически устраивали потасовки. Второй – родители. Если узнавали о тех потасовках, конечно же. Старуха Дан стала третьим уровнем, так как быстрее просекала все их проделки и наказания поизощренней выдумывала. Четвертый включал в себя пыляки, бури, нашествия саранчи и прочие стихийные бедствия, к которым сегодня приравняли незнакомого лысого мальчишку. К пятому причислили саму Мир. Потому как «такое чудовище еще пойди поищи». Ну и еще тангеров.
Маркус и Лайса, знавшие Дирка не хуже Мирджаны, тоже не на шутку встревожились. Мальчика, разумеется, жалко. Но если их схватят рядом с ним, быть беде. Это ведь не Верден даже. Дома бы Мир быстренько нашла, куда паренька спрятать. Отдавать его тангерам девушка не собиралась. Но и напрасно рисковать тоже. Если Кривой Дирк сказал в ящик, значит, в ящик. Дирку Мирджана привыкла доверять во всем. Правда, частенько это заканчивалось глупыми шуточками и дракой, но подвергать свою подружку опасности кривой точно бы не стал.
И все же было страшновато. Мир тревожно оглядывалась и невольно прибавляла шаг. До конца улицы они добрались в рекордные сроки. Огромный железный ящик, подтверждая слова Дирка, находился на месте. Даже полустертая надпись: «Тэсс – дурак» вполне читалась. Уж что-что, а второе слово из этой фразы Мир и читала, и писала без проблем. Ящик по самую крышку был завален мусором. И Мир, запрыгнув внутрь, на всякий случай пошарила там руками. Никого, к счастью, не нашла и старательно сгребла мусор к одной из стенок. Маркус, перегнувшись, уложил ребенка на старательно расправленный девушкой старый дырявый матрас – похоже, лысый был далеко не первым жильцом этого ящика – и засыпал его ветошью. А на голову надел деревянный ящик – и не видно, и дышать не мешает. Мирджана, окинув захоронку придирчивым взглядом, прикрыла босую грязную ногу мальчика сухими ветками и крест-накрест уперла в стенки две толстые деревяшки, чтобы ничего тяжелого сверху не сбросили. Не остановят, так хотя бы замедлят.
Лайса тем временем подновила надпись валяющимся тут же мелком. Крышку вернули на место, оставив небольшую щель, чтобы ребенок не задохнулся. Тщательно замели свои следы и перешли к следующему пункту странного, но довольно четкого плана Дирка. Маркус со смешком попытался выполнить этот пункт буквально – схватил девчонок, к счастью, не за шкирку и потащил за собой. Пнув наглеца под колено, Мир вырвалась вперед и вновь возглавила команду. В конце концов, это ее Дирк главной назначил.
Через нужное количество кварталов и поворотов, которые Мир исправно считала, показалась кузня. Распахнутые, несмотря на темноту, ворота вывели к длинному одноэтажному зданию, черному от копоти и пыли. Во дворе, обнесенном высоким массивным забором, валялись куски железа, старые подковы, кувалды и какие-то непонятные приспособления. Завидев их Маркус так печально и завистливо вздохнул, что Мирджана сочувственно похлопала его по плечу. Сквозь узкие затянутые сеткой окошки вряд ли получилось бы что-то рассмотреть, но в этом и не было необходимости – дверь, откуда вырывались клубы дыма и забористая басовитая ругань, была гостеприимно приоткрыта. Рыжий радостно взвыл и уверенно нырнул в хищную дымовую завесу, прихватив (видать, для защиты) стоящий у двери молот.
Проводив его взглядом, Мир обернулась к Лайсе и восхищенно замерла. О лошадях Мир слышала и даже видела пару раз. Но никогда столь близко. Лайса, попискивающая от восторга, старательно наглаживала высокую черную лошадку с длинной гривой и хитрыми желтыми глазами.
Анхар был крупным городом, и к столице отсюда вела широкая наезженная дорога с несколькими постоялыми дворами, где можно было найти ночлег, ужин и воду. Так что местные жители (те, кто имел на это средства) пересели с выносливых и неприхотливых верблюдов на не столь крепких и куда более капризных лошадей. Но за одну только красоту Мир готова была простить им все остальное.
Черногривая статная красавица, привязанная к столбу в углу двора, нервно перебирала ногами, ожидая, пока рослый мордатый парень в кожаном фартуке и свободных серых штанах выкует из тонкой металлической полоски новенькую блестящую подкову.
- Карл? – окликнула его девушка, окунувшись в жар вслед за Маркусом.
- А то, кто ж?! – парень снял грубые подпаленные в нескольких местах рукавицы и протянул девушке мозолистую грязную ладонь.
Рыжий, не обращая внимания на подругу, ретиво отстукивал по зажатой в тиски железяке только им с Карлом понятную мелодию.
- Дирк сказал, что ты нам поможешь.
- А то! – кивнул здоровяк, а его куцый черный хвостик согласно дернулся, подтверждая слова хозяина. – Вам чего, транспорт до столицы нужен? Дело. Вот щас с Белянкой закончу. Переговорю с Отто. Это ее хозяин, значится. Он караваны по разным городам водит. От охраны точно не откажется. А ежели бесплатно подмогнем ему с починкой какой телеги, то и вовсе радый будет. Выделит вам место-другое, значится.
- А у него что-то сломалось? – уточнила девушка, подивившись догадливости Дирка.
- А почему бы для хороших людей и не сломаться?
Мир понимающе фыркнула – с Дирком только свяжись, вмиг плохому научит.
Подковав красавицу Белянку, не имевшую ни единого белого пятнышка, кузнец широко развел руки и заразительно потянулся, разминая плечи. Нырнув в кузню и велев Маркусу закончить какую-то ограду, Карл сдернул с гвоздя плотную куртку со множеством карманов и застежек и повернулся к девушкам.
- Вы, значится, тут сидите, - велел он. - Или вон в дом идите. Есть там, правда, нечего, - он запустил руку в волосы и задумчиво почесал затылок. – О, заодно и супчик сварганите. Картошка там где-то завалялась, лучок. В общем, поищи там в кухне. Может, чего и найдешь. А я на обратном пути пирог, что ли, какой куплю. Или с Отто стребую. Я ж ему как-никак трех охранников подгоню. Вы ж за еду работать согласитесь? Вот и я так подумал. Ну, все, я побег. С вас супчик.
Мир глянула вслед парню, насмешливо приподняв бровь. Похоже, наглость – это заразно. Интересно только, как передается. По воздуху, али через кровь? И сколько раз Дирку пришлось покусать этого парня, чтобы наглость прижилась и пустила корни? И молотом за него помахай, и бесплатно поработай, и даже суп свари. В доме ему прибраться не нужно?
- Ах да, - Карл, ведущий в поводу Белянку и уже миновавший ворота, резко затормозил и, обернувшись к Мир, крикнул. – У меня там бардак, значится. Так ты там шибко-то не старайся. Можешь, просто все в уголок сложить да пол подмести. Тебе ж все равно делать нечего, - припечатал он и сбежал раньше, чем Мир нашлась с ответом. И пущенный вслед наглецу камень, отскочив от ворот, бесцельно исчез в темноте.
По захламлению кухни, спальни и большой комнаты с круглым столом, старым диваном и парой кресел, которую Лайса обозвала гостиной, Карл намного переплюнул Дирка. Хотя бы потому что у бея Осборна не было ни кухни, ни спальни, ни тем более гостиной. А единственную комнатушку в дальнем углу многоквартирного подвала он тщательно берег и от мусора, и от Мир, повадившейся наводить там порядок. Пару раз потеряв что-то жутко ценное, кривой выставил подружку вон и с тех пор убирался сам. По особому мужскому способу – что запихано в угол, мусором не считается.
Отправив Лайсу на кухню колдовать над теми скудными продуктами, которые они разыскали на полках, Мир окинула комнаты мрачным взглядом и, согласно инструкции, решила не заморачиваться. Сгребла все в угол, как и было велено, подперла шатающуюся гору придвинутым к ней комодом и удовлетворенно потерла руки. Дело сделано, можно и перекусить. Луковый суп с картошечкой и одинокой тощей морковкой только-только закипел, заставляя глотать слюнки и жадно облизываться.
Не в силах выносить на голодный желудок умопомрачительные запахи, Мирджана обошла дом и вернулась к кузнице. Мерный стук молота подтвердил, что Маркус все еще занят неведомой оградой. Изнывая от любопытства, девушка вдохнула побольше воздуха и нырнула в царство огня и металла. На невысокой кованой ограде среди хитроумных завитушек распускались серебристые цветы и резные листочки.
- Прелесть какая! – восхитилась Мирджана. – Интересно, куда ее поставят.
- Карл сказал, на балкон какой-то богатой райны.
- Везет, - вздохнула девушка.
- Ты-то чего переживаешь? – удивился рыжий. – Если хочешь, я тебе такую же выкую. Только куда ты поставишь-то? Балкона ж у тебя нет.
- Ты сделай для начала, - усмехнулась Мир, - а с балконом я сама разберусь. Может, в академии у каждого свой балкончик имеется, - мечтательно протянула она, представляя, как сидит там, чаи гоняет и звездами любуется. – Или Эриха попрошу. Не откажет же он лучшей подруге?
- Разумеется, не откажет, - насмешливо фыркнули от двери. – Для лучших друзей я не то что балкон, целую башню выделю.
Заглянув в хитрые черные глаза райна, девушка призадумалась, а так уж ей нужен этот балкон, и все ли так просто с щедро предложенной башней. Но ответить не успела. Вслед за Эрихом в кузню просунулась кривая рожа Дирка.
- О, Маркус! Ты-то нам и нужен!
- Зачем? – подозрительно сощурился рыжий, на всякий случай отгородившись от Дирка молотом.
- Поздравить хочу! – широко осклабился тот. - Тебя в академию приняли!
- Как приняли?
- Как-как, без экзаменов! – Дирк перекинул Маркусу пустой кошелек. - Твой новый раб обещал постараться и все устроить!
Глава 7. Караван. Только черепаха не сумеет его обогнать.
Земля вокруг Анхара, как и везде, была сухая и потрескавшаяся, с чахлой пустынной растительностью. Но сами пески отступили к горам, Вердену и прочим захолустным городишкам. И дорога практически в них не утопала, к огромной радости Эриха, за последние дни отвыкшего от нормальных дорог. Выехали ближе к вечеру, когда основная жара спала. Хотя спала – это сильно сказано. Так, слегка поутихла, позволяя высунуть нос из дома, не рискуя быть зажаренным.
Вот, кстати, странно – в песках под Верденом почему-то не было столь изнуряющего зноя. Академик, которого они вытащили из рабской клетки, объяснил это эффектом кокона. Типа, если где-то концентрированно используют магию, улучшая климат, как в Арлансе или в том же Анхаре, то в окружающих их землях этот же самый климат существенно ухудшается. Про какие-то сообщающиеся сосуды еще плел, но Эрих уже не слушал. Главное он понял – из теневого города и прилегающих к нему теневых дорог лучше не высовываться. По крайней мере, без собственного кокона. А Дирку с друзьями даже повезло, что у них коконы не в ходу – организм не испытывает негативного воздействия перепадов климата. Это тоже академик сказал, но беи почему-то не впечатлились и не признали свою жизнь счастливой и благополучной. А девицы и вовсе оградой отгородились, подперев ее с двух сторон ящиками.
Норман Дильс обиженно фыркнул и, завернувшись в одно из дырявых одеял, которые владелец каравана щедро выделил своей новой охране, быстро захрапел. Девчонки последовали его примеру. Ночь может выдаться тяжелой – пылевики нередко орудовали и на центральных дорогах – и выспаться уже никому не удастся. Маркус тоже растянулся на телеге во всю свою немаленькую длину, и места Эриху уже не осталось. Со стороны девчонок еще можно было пристроиться, если впритирку, но парня не звали (даже Лайса), а сам он не напрашивался. Сел в уголке, прижался к ограде, прочувствовал спиной каждую клуртову розочку и передвинулся поближе к ящикам – не так удобно, тесно, зато не свалишься, и на теле дуракцих отметин от балконной решетки не останется.
Эрих прикрыл глаза и, припомнив обретение этого чугунного монстра, рассмеялся.
Они только-только привели в чувство академика, откормили его супом и выслушали душещипательную историю его спасения. Пыляк подхватил карету, будто перышко, закружил вместе с разным непонятным хламом, грозя разнести в щепки или расплющить о стремительно приближающуюся гору. Но, к счастью, прошел стороной. Норман отчаянно цеплялся за кресло, пока оно не оторвалось и не стало еще одним травмирующим фактором, почти не оставив на теле мужчины живых мест.
Смотритель что-то орал, терзая управляющий жезл, и крики арша, из которого тянули все жилы, покидали границы кокона, эхом отражались от стен кареты и острой иглой ввинчивались в уши. Норман не знал, что именно делал смотритель, но оно работало. Воздух вокруг кареты уплотнился и словно намертво к ней прирос, защищая от внешних ударов. Стенки и стекла, оказавшиеся на удивление прочными, перестали трещать. Болтанка уменьшилась. И хотя их по-прежнему с бешеной скоростью носило по кругу, резкие хаотичные рывки прекратились, а кресло, пробив заднюю стенку, застряло в багажном отделении (но это вряд ли было заслугой арша).
