Такого удара судьбы Эрих не ожидал. Выдвинувшаяся вперед (а точнее, свалившаяся с забора) девица походила на самое настоящее пугало, по недоразумению (или для пущего страха) наряженное в облезлый красный кафтан с безвкусной вышивкой и уродливыми цветами. На голове чудище навертело целый тюрбан, одним краем прикрыв лицо. Девица что-то пропыхтела, сжала кулаки и зашагала к помосту столь энергично, будто сваи вколачивала.
- Мирджана, что ты себе позволяешь? – рыкнул на нее губернатор. – Нельзя скрывать лицо перед райном!
Толстяк протянул руки и решительно сдернул жуткий клетчатый платок с ее головы. Лучше бы он этого не делал. Таким дамам платки к лицу. Вернее, на лицо. И лучше бы целиком. Как там оно у хайранов называется, паранджа?
Лицо девицы, как и у всех беев, было черно от загара, причем, неравномерно – по глазам словно темной краской мазануло, за которой и не понять, есть у бейки ресницы или нет. А коричневые глаза, если бы не покраснение, и вовсе почти сливались с этой полосой. На левой скуле наискось шла глубокая загноившаяся царапина. Волосы короткие, непонятного выгоревшего цвета. То ли русые, то ли вовсе белые. Разве что губы можно было назвать красивыми – ему нравились такие, пухлые, ярко очерченные – если бы не огрубевшая кожа и сеть мелких кровавых трещинок. Фигура – под кафтаном не понять – но хотя бы не толстая. Это было бы последней каплей.
Вторая девица, сиганувшая с забора вслед за подругой и топчущаяся у подножия помоста, приглянулась Эриху больше. По крайней мере, еле лицо не уродовала темная полоса плебейского загара. И тонкие губы были хотя бы накрашены. Правда, цвет – излишне яркий – девчонке не шел, но от солнца худо-бедно защищал. И волосы у нее длиннее, косичка, конечно, коротковата (всего лишь до лопаток) – но это уже прическа, а не ее название. Глаза тоже коричневые, но без уродующей полосы и покраснения их можно было назвать медовыми. И платье очень даже аппетитно обтягивает стройную фигурку. Только руки подкачали. Могла бы и получше за ними ухаживать. Но если Эриху позволили выбирать – выбрал бы однозначно ее. А может быть, даже женился. Вот бы канцлер обрадовался, заполучив в невестки бейку.
Лайса безутешно рыдала на широкой Маркусовой груди. Но Мир сильно сомневалась, что причиной тому их отъезд. А пламенные взгляды, бросаемые подружкой в сторону канцлерского сыночка, были тому лучшим подтверждением. Больше всего дорогая подруженька хотела бы сейчас уткнуться в его белоснежную рубашку и оросить ее слезами любви, а после и вовсе не выпускать добычу из своих нежных ручек. Но клуртов Маркус разрушил все ее планы, перехватив девушку на подлете к подиуму. А ведь Эрих – как успела заметить Мир – даже качнулся навстречу Лайсе. Или отшатнулся со страха? Ах нет, просто куртку решил снять. Мирджана даже хихикнула тихонько – уж больно восхищенно подруга любовалась обтянутыми потной рубашкой костями. Не кормят их там что ли, в столице? Заляпанная кровью куртка, скомканная и небрежно отброшенная на пыльную мостовую, тоже удостоилась самого пристального внимания. И если Лайса планировала повесить ее на стену и покрывать поцелуями каждую нитку, то рябой Шин имел куда более важную цель – загнать куртку барыгам, напиться и храпеть на весь Верден. И на этот раз удача была на стороне старого пьянчуги – его, в отличие от Лайсы, не сдерживали никакие ограничения.
Девушка предприняла очередную попытку вырваться и добраться наконец до объекта своих мечтаний, но Маркус, свой объект уже заполучивший, разжимать рук не спешил, всхлипывая едва ли не печальнее подруги.
- А хочешь поехать вместо меня? - неожиданно решился он. Любовь оказалась сильнее надежд на безбедную жизнь в столице.
И только серая подпаленная в нескольких местах туника помешала Лайсе торжествующе заорать: «Да!» - отлепиться от нее удалось не сразу. Сын кузнеца и не подумал принарядиться на лотерею. Хорошо хоть свой любимый кожаный фартук снял, да вместо широкой налобной повязки перетянул густые непослушные волосы синей шелковой лентой, подаренной когда-то той же Лайсой. Маркусову гриву она держала плохо, и выскользнувшие из нее рыжие пряди норовили рассыпаться и закрыть парню лицо.
Мир давно предлагала укоротить его косу до приемлемого для мужчины размера (то есть почти под корень) и даже предприняла пару попыток это сделать, но сын кузнеца неизменно просыпался и взашей выставлял нахалку из комнаты. Но все же своего Мир добилась – коса Маркуса сократилась вдвое и едва достигала плеч. Заплетать ее теперь было проблематично, и парень стал собирать волосы в толстый рыжий хвост, напоминая сердитого нахохленного лиса, что нравилось Мирджане куда больше слащавых косичек. Правда, Лайса как-то ляпнула, что, если продолжить в том же духе, лис станет лысым и облезлым, и Мир пришлось поумерить свой пыл. Подруге нравились длинные волосы, и Мирджана в своем стремлении к совершенству (и экономии) невольно порушила их с Маркусом отношения. Потому сейчас так и старалась. И почти добилась успеха. Но тут на пути влюбленных встало новое препятствие – тощее, чернявое и противное, зато имевшее роскошную гриву, в два раза длиннее, чем когда-то у Маркуса.
«Препятствие» недовольно постукивало носком белого лакированного ботинка и недовольно хмурилось. Но интуиция вновь не согласилась с хозяйкой – Эриха происходящее только веселило. И чем сильнее было веселье, тем глубже парень прятал его в темном омуте глаз. Развлекать этого дохляка Мирджана не собиралась и, кажется, догадалась, как порушить «неземное счастье» подруги. Такие хлыщи не для беек, серьезно он на Лайсу даже не взглянет. Максимум, на что может рассчитывать подруга – это легкая интрижка, койка и несколько монет на лекарку, избавляющую от последствий. А то, что сработало один раз, сработает и во второй. Девушка мечтательно присмотрелась к длинной черной косе и вздохнула - подобраться с ножом к сыну канцлера будет весьма и весьма непросто.
Эрих брезгливо посмотрел на впряженных в карету верблюдов – лошади смотрелись куда эффектнее, меньше воняли, но в пустыне почему-то быстро дохли.
- А вы их поить не пробовали? – насмешливо прошептала стоящая за спиной девчонка, так и не понявшая, что никакого вопроса он не задавал. По крайней мере, вслух.
- Пробовали, - широко улыбнулся Эрих, - не помогает.
Бейя фыркнула и отошла. Сейчас она почти не походила на пугало. Красный кафтан девица сняла – или запихала в объемную, висящую на плече сумку? – переодевшись в плотную серую куртку с высоким воротничком, широкие штаны, перетянутые тесемкой у щиколотки. Ботинки, правда, остались те же самые – старые, изношенные и, похоже, единственные. Но, возможно, для здешних мест такие годились куда лучше его тонких белых туфель – толстая подошва защищала ноги девчонки от раскаленного песка и помогала весьма болезненно пинаться. По крайней мере, вернувшийся с вещами красноглазый, что-то прошептавший на ухо пугалу, ругаясь, подпрыгивал, болезненно дергая ногой. И даже он - как бы ни отказывался признавать это Эрих - был лучше подготовлен к путешествию. Свободные штаны не липли противно к ногам, высокие голенища потрепанных ботинок избавляли от необходимости разуваться и вытряхивать попавший в обувь песок, а короткая светлая туника не сковывала движений. В многочисленные карманы жилетки парень напихал кучу всякой полезной всячины, Эриху же ничего тяжелее платка в карманах не держал (неприлично), да и тот для красоты и солидности (им даже пот не вытереть, приходится украдкой использовать манжеты рубашки).
На сборы победителям был отведен час. Полагалось, правда, выезжать утром, но Эрих категорически не желал ночевать в этом убогом городишке, а робкие протесты смотрителя – мол, тяжелая дорога, буря и все такое – пропустил мимо ушей. Бури в ближайшие дни не ожидалось – матушки астролог высчитал это совершенно точно, иначе райна Габриэла ни за что не выпустила бы сына из дома, а тяжелые дороги и все такое Эриха не пугали. Сюда же он как-то доехал, а обратный путь всегда легче и быстрее кажется.
Пугало и красноглазый пришли первыми, вторая девица задерживалась, и сын канцлера, не привыкший к ожиданию, когда дело касалось его желаний и не пересекалось с желаниями отца, с удовольствием скомандовал бы отъезд, но и телега для победителей еще не подъехала. Не пешком же им идти.
Опоздав всего лишь на десять минут (матушка собиралась куда дольше), девица объявилась, зато сразу с телегой. Вернее, на телеге. Собиралась слезть, но Эрих, испугавшись, что они могут вообще отсюда не уехать, самолично втолкнул девчонку обратно, полюбовавшись показавшимися из-под длинной туники стройными ножками в обтягивающих брючках. Райн Дильс препроводил туда же остальных. Телега была широкая, с высокими бортиками и перекладинами, на которые натягивалась плотная белая ткань, образующая нечто вроде шатра. Снизу под телегой крепился большой, во всю длину, деревянный ящик, наверное, для вещей. Прильнув к бортикам, счастливая троица прощально махала горожанам, а те отвечали им печально-завистливыми взглядами. Кучер, смотритель и даже райн Норман уже заняли свои места, и Эрих, облегченно вздохнув, запрыгнул в карету, заблаговременно подготовленную и охлажденную аршем.
Откинувшись на подушки с чувством выполненного долга, парень сбросил модные, но чересчур узкие туфли и, блаженно вытянув ноги, задремал. Профессор с легким скрипом опустил свое кресло и тоже улегся, смотритель привычно бубнил что-то, пытаясь управиться с коконом, беи громко переговаривались в своей телеге. Но весь этот шум утомленному парню совершенно не мешал, и вскоре он крепко спал, мечтая о прохладной тишине библиотеки и огромном отцовском бассейне.
Проснулся Эрих от резкого рывка неожиданно остановившейся кареты.
- В чем дело? – недовольно спросил парень.
- Простите, райн Тиссен, - смотритель высунул нос из-за своей ширмы и низко поклонился, - телега отстала. А этот дурень Хейто ее ждать вздумал.
Потерять вверенных ему победителей Эрих не хотел (отец и так его никчемным болваном считает), да и ноги слегка затекли, так что парень не стал ругать ни Хейто, ни смотрителя, чье имя упрямо не вспоминалось. Лучше подождать несколько минут, чем искать идиотов по всей пустыне или с позором возвращаться в Арланс .
Канцлерская карета хоть и была оборудована со всеми удобствами – пара откидывающихся кресел с подставками для ног, столик, который смотритель притаскивал из своей каморки и закреплял на полу, уголок задумчивости, как называл его отец, система циркуляции воды и плотные шторы на окнах. Но все же Эриху было здесь тесновато, а постоянное присутствие Нормана и незримое смотрителя чертовски раздражало. День близился к вечеру, оставив на небе только два солнца, и самый жуткий зной спал, так что райн Тиссен решился выйти наружу. Глянуть, где там застряли беи, и немного прогуляться.
Как оказалось, беи никуда не пропадали – телега стояла поодаль, но было прекрасно видно, как вся троица высыпала наружи и старательно разламывала ящик для вещей, откуда доносилось странное заунывное хрипение. Мучимый любопытством Эрих подошел ближе.
- Вот же болван, - ругалась черноволосая, замотавшаяся в свой черно-красный платок до самых глаз, - не мог, что ли, дыр для воздуха побольше навертеть.
- Я навертел, - басил ящик.
- А чего тогда задыхаешься? – испуганно пискнула рыженькая.
- Я не задыхаюсь, - возмутился ящик, - я гимнастику дыхательную делаю.
- На фига? – изумился красноглазый.
- Так я это… - ящик смущенно замолчал и попросил вымученно, - девчат вы бы того, отвернулись. Я это… в дырочку.
Эрих с красноглазым синхронно расхохотались, да и пугало понимающе заухмылялась, и лишь рыжая продолжала допытываться, чем же помочь несчастному страдальцу. После особенно горестного вопля красноглазый смилостивился и, развернув рыжую, заткнул ей уши. Черноволосая отвернулась сама, позволив ящику пожурчать в свое удовольствие.
- Вытаскивайте! – велел Эрих красноглазому, когда процесс наконец был завершен.
Сын канцлера, будучи парнем начитанным, знал много всего интересного, но в кое-какие истории все равно не верил. К примеру, в краснокожих людей, некогда обитавших за далеким давно высохшим морем. Сейчас же он был вынужден признать свою ошибку – такого насыщенно красного цвета Эрих в своей жизни не видел. Но стоило заморской легенде подойти ближе, как она рассыпалась песочным домиком – перед Эрихом, виновато опустив голову, стоял второй победитель, отдавший свой выигрышный жетон рыженькой.
- Ну и как это понимать? – вновь подражая отцу, Эрих сурово изогнул бровь.
- Я это… - промямлил парень, - проводить решил. Ну, чтоб ничего не случилось.
- Ага, - поддакнул красноглазый, - и домик в столице прикупить.
- И что? – мгновенно набычился рыжий. – Я пять лет на него копил, каждую монетку откладывал, - он с гордостью вытащил из кармана довольно жидковатый мешочек и подбросил его на ладони.
- Ха! – прокомментировал такую глупость его приятель.
- Не хватит, - сын канцлера поспешил вмешаться в разговор: тратить время на драки не хотелось, а беи явно планировали сцепиться, - даже если там золотые.
- Так я чего поменьше куплю. Мне дворец без надобности, - золотых в кошеле не было, и понурый вид парня говорил об этом со всей откровенностью.
- Здесь даже на подвал не хватит. Разве что на узкий закуток в катакомбах, - со знанием дела заявил Эрих.
И он в свое время мечтал о том же – уйти от родителей, избавиться от пристального внимания Рольфа и зажить, наконец, своей жизнью. Да и денег скопил не в пример больше. Бумаги, правда, подписал, почти не глядя – слишком обрадовался отличному варианту. Достойное жилье оказалось узкой расщелиной на втором уровне катакомб, где ему быстро (а главное, куда понятнее, чем Рольф) объяснили специфику и особенности жилищного рынка Арланса. И за пару монет, оставшихся от сделки, согласились провести практическое занятие. Деньги у парня закончились, а свободная жизнь так и не началась. И когда агенты тайной канцелярии разыскали его в той пещере, он был только счастлив. Даже отцовскую оплеуху с облегчением принял.
Но в четырнадцать лет такая глупость, если не простительна, то хотя бы понятна. И Эриха тот случай многому научил. То идиотизму рыжего Эрих оправданий не находил. Отдать свой шанс на успешную жизнь в столице какой-то девчонке. Проехать несколько часов при огромной жаре в узком тесном ящике, где и воздуха-то толком нет. Надеяться на что-то, имея в кармане лишь пару медных монет.
И ради чего? Любовь? Ради чего-то столь эфемерного и бессмысленного? Вряд ли.
- Возвращайся, - Эриху казалось, что он нашел лучшее решение: где одна девка, там и другая.
Вон и белобрысое пугало заинтересованно поглядывает, чуть ли не облизывается. Хотя на что там смотреть, Эрих не понимал – ни ума, ни денег, ни положения. Всех достоинств – размах плеч, тощий кошель и раздутое самомнение. И девиц привлекает красная опухшая физиономия? Тогда у Эриха точно нет никаких шансов.
Не то чтобы Эриху нравилась рыженькая – скорее, ему льстило ее внимание, да имелись на ее счет кое-какие планы, в которые ее дружок совершенно не вписывался. Как и белобрысая бейка, сующая свой длинный нос не в свое дело.
- Мирджана, что ты себе позволяешь? – рыкнул на нее губернатор. – Нельзя скрывать лицо перед райном!
Толстяк протянул руки и решительно сдернул жуткий клетчатый платок с ее головы. Лучше бы он этого не делал. Таким дамам платки к лицу. Вернее, на лицо. И лучше бы целиком. Как там оно у хайранов называется, паранджа?
Лицо девицы, как и у всех беев, было черно от загара, причем, неравномерно – по глазам словно темной краской мазануло, за которой и не понять, есть у бейки ресницы или нет. А коричневые глаза, если бы не покраснение, и вовсе почти сливались с этой полосой. На левой скуле наискось шла глубокая загноившаяся царапина. Волосы короткие, непонятного выгоревшего цвета. То ли русые, то ли вовсе белые. Разве что губы можно было назвать красивыми – ему нравились такие, пухлые, ярко очерченные – если бы не огрубевшая кожа и сеть мелких кровавых трещинок. Фигура – под кафтаном не понять – но хотя бы не толстая. Это было бы последней каплей.
Вторая девица, сиганувшая с забора вслед за подругой и топчущаяся у подножия помоста, приглянулась Эриху больше. По крайней мере, еле лицо не уродовала темная полоса плебейского загара. И тонкие губы были хотя бы накрашены. Правда, цвет – излишне яркий – девчонке не шел, но от солнца худо-бедно защищал. И волосы у нее длиннее, косичка, конечно, коротковата (всего лишь до лопаток) – но это уже прическа, а не ее название. Глаза тоже коричневые, но без уродующей полосы и покраснения их можно было назвать медовыми. И платье очень даже аппетитно обтягивает стройную фигурку. Только руки подкачали. Могла бы и получше за ними ухаживать. Но если Эриху позволили выбирать – выбрал бы однозначно ее. А может быть, даже женился. Вот бы канцлер обрадовался, заполучив в невестки бейку.
Глава 2. Дорога. Только остроглазый отыщет ее среди песков.
Лайса безутешно рыдала на широкой Маркусовой груди. Но Мир сильно сомневалась, что причиной тому их отъезд. А пламенные взгляды, бросаемые подружкой в сторону канцлерского сыночка, были тому лучшим подтверждением. Больше всего дорогая подруженька хотела бы сейчас уткнуться в его белоснежную рубашку и оросить ее слезами любви, а после и вовсе не выпускать добычу из своих нежных ручек. Но клуртов Маркус разрушил все ее планы, перехватив девушку на подлете к подиуму. А ведь Эрих – как успела заметить Мир – даже качнулся навстречу Лайсе. Или отшатнулся со страха? Ах нет, просто куртку решил снять. Мирджана даже хихикнула тихонько – уж больно восхищенно подруга любовалась обтянутыми потной рубашкой костями. Не кормят их там что ли, в столице? Заляпанная кровью куртка, скомканная и небрежно отброшенная на пыльную мостовую, тоже удостоилась самого пристального внимания. И если Лайса планировала повесить ее на стену и покрывать поцелуями каждую нитку, то рябой Шин имел куда более важную цель – загнать куртку барыгам, напиться и храпеть на весь Верден. И на этот раз удача была на стороне старого пьянчуги – его, в отличие от Лайсы, не сдерживали никакие ограничения.
Девушка предприняла очередную попытку вырваться и добраться наконец до объекта своих мечтаний, но Маркус, свой объект уже заполучивший, разжимать рук не спешил, всхлипывая едва ли не печальнее подруги.
- А хочешь поехать вместо меня? - неожиданно решился он. Любовь оказалась сильнее надежд на безбедную жизнь в столице.
И только серая подпаленная в нескольких местах туника помешала Лайсе торжествующе заорать: «Да!» - отлепиться от нее удалось не сразу. Сын кузнеца и не подумал принарядиться на лотерею. Хорошо хоть свой любимый кожаный фартук снял, да вместо широкой налобной повязки перетянул густые непослушные волосы синей шелковой лентой, подаренной когда-то той же Лайсой. Маркусову гриву она держала плохо, и выскользнувшие из нее рыжие пряди норовили рассыпаться и закрыть парню лицо.
Мир давно предлагала укоротить его косу до приемлемого для мужчины размера (то есть почти под корень) и даже предприняла пару попыток это сделать, но сын кузнеца неизменно просыпался и взашей выставлял нахалку из комнаты. Но все же своего Мир добилась – коса Маркуса сократилась вдвое и едва достигала плеч. Заплетать ее теперь было проблематично, и парень стал собирать волосы в толстый рыжий хвост, напоминая сердитого нахохленного лиса, что нравилось Мирджане куда больше слащавых косичек. Правда, Лайса как-то ляпнула, что, если продолжить в том же духе, лис станет лысым и облезлым, и Мир пришлось поумерить свой пыл. Подруге нравились длинные волосы, и Мирджана в своем стремлении к совершенству (и экономии) невольно порушила их с Маркусом отношения. Потому сейчас так и старалась. И почти добилась успеха. Но тут на пути влюбленных встало новое препятствие – тощее, чернявое и противное, зато имевшее роскошную гриву, в два раза длиннее, чем когда-то у Маркуса.
«Препятствие» недовольно постукивало носком белого лакированного ботинка и недовольно хмурилось. Но интуиция вновь не согласилась с хозяйкой – Эриха происходящее только веселило. И чем сильнее было веселье, тем глубже парень прятал его в темном омуте глаз. Развлекать этого дохляка Мирджана не собиралась и, кажется, догадалась, как порушить «неземное счастье» подруги. Такие хлыщи не для беек, серьезно он на Лайсу даже не взглянет. Максимум, на что может рассчитывать подруга – это легкая интрижка, койка и несколько монет на лекарку, избавляющую от последствий. А то, что сработало один раз, сработает и во второй. Девушка мечтательно присмотрелась к длинной черной косе и вздохнула - подобраться с ножом к сыну канцлера будет весьма и весьма непросто.
Эрих брезгливо посмотрел на впряженных в карету верблюдов – лошади смотрелись куда эффектнее, меньше воняли, но в пустыне почему-то быстро дохли.
- А вы их поить не пробовали? – насмешливо прошептала стоящая за спиной девчонка, так и не понявшая, что никакого вопроса он не задавал. По крайней мере, вслух.
- Пробовали, - широко улыбнулся Эрих, - не помогает.
Бейя фыркнула и отошла. Сейчас она почти не походила на пугало. Красный кафтан девица сняла – или запихала в объемную, висящую на плече сумку? – переодевшись в плотную серую куртку с высоким воротничком, широкие штаны, перетянутые тесемкой у щиколотки. Ботинки, правда, остались те же самые – старые, изношенные и, похоже, единственные. Но, возможно, для здешних мест такие годились куда лучше его тонких белых туфель – толстая подошва защищала ноги девчонки от раскаленного песка и помогала весьма болезненно пинаться. По крайней мере, вернувшийся с вещами красноглазый, что-то прошептавший на ухо пугалу, ругаясь, подпрыгивал, болезненно дергая ногой. И даже он - как бы ни отказывался признавать это Эрих - был лучше подготовлен к путешествию. Свободные штаны не липли противно к ногам, высокие голенища потрепанных ботинок избавляли от необходимости разуваться и вытряхивать попавший в обувь песок, а короткая светлая туника не сковывала движений. В многочисленные карманы жилетки парень напихал кучу всякой полезной всячины, Эриху же ничего тяжелее платка в карманах не держал (неприлично), да и тот для красоты и солидности (им даже пот не вытереть, приходится украдкой использовать манжеты рубашки).
На сборы победителям был отведен час. Полагалось, правда, выезжать утром, но Эрих категорически не желал ночевать в этом убогом городишке, а робкие протесты смотрителя – мол, тяжелая дорога, буря и все такое – пропустил мимо ушей. Бури в ближайшие дни не ожидалось – матушки астролог высчитал это совершенно точно, иначе райна Габриэла ни за что не выпустила бы сына из дома, а тяжелые дороги и все такое Эриха не пугали. Сюда же он как-то доехал, а обратный путь всегда легче и быстрее кажется.
Пугало и красноглазый пришли первыми, вторая девица задерживалась, и сын канцлера, не привыкший к ожиданию, когда дело касалось его желаний и не пересекалось с желаниями отца, с удовольствием скомандовал бы отъезд, но и телега для победителей еще не подъехала. Не пешком же им идти.
Опоздав всего лишь на десять минут (матушка собиралась куда дольше), девица объявилась, зато сразу с телегой. Вернее, на телеге. Собиралась слезть, но Эрих, испугавшись, что они могут вообще отсюда не уехать, самолично втолкнул девчонку обратно, полюбовавшись показавшимися из-под длинной туники стройными ножками в обтягивающих брючках. Райн Дильс препроводил туда же остальных. Телега была широкая, с высокими бортиками и перекладинами, на которые натягивалась плотная белая ткань, образующая нечто вроде шатра. Снизу под телегой крепился большой, во всю длину, деревянный ящик, наверное, для вещей. Прильнув к бортикам, счастливая троица прощально махала горожанам, а те отвечали им печально-завистливыми взглядами. Кучер, смотритель и даже райн Норман уже заняли свои места, и Эрих, облегченно вздохнув, запрыгнул в карету, заблаговременно подготовленную и охлажденную аршем.
Откинувшись на подушки с чувством выполненного долга, парень сбросил модные, но чересчур узкие туфли и, блаженно вытянув ноги, задремал. Профессор с легким скрипом опустил свое кресло и тоже улегся, смотритель привычно бубнил что-то, пытаясь управиться с коконом, беи громко переговаривались в своей телеге. Но весь этот шум утомленному парню совершенно не мешал, и вскоре он крепко спал, мечтая о прохладной тишине библиотеки и огромном отцовском бассейне.
Проснулся Эрих от резкого рывка неожиданно остановившейся кареты.
- В чем дело? – недовольно спросил парень.
- Простите, райн Тиссен, - смотритель высунул нос из-за своей ширмы и низко поклонился, - телега отстала. А этот дурень Хейто ее ждать вздумал.
Потерять вверенных ему победителей Эрих не хотел (отец и так его никчемным болваном считает), да и ноги слегка затекли, так что парень не стал ругать ни Хейто, ни смотрителя, чье имя упрямо не вспоминалось. Лучше подождать несколько минут, чем искать идиотов по всей пустыне или с позором возвращаться в Арланс .
Канцлерская карета хоть и была оборудована со всеми удобствами – пара откидывающихся кресел с подставками для ног, столик, который смотритель притаскивал из своей каморки и закреплял на полу, уголок задумчивости, как называл его отец, система циркуляции воды и плотные шторы на окнах. Но все же Эриху было здесь тесновато, а постоянное присутствие Нормана и незримое смотрителя чертовски раздражало. День близился к вечеру, оставив на небе только два солнца, и самый жуткий зной спал, так что райн Тиссен решился выйти наружу. Глянуть, где там застряли беи, и немного прогуляться.
Как оказалось, беи никуда не пропадали – телега стояла поодаль, но было прекрасно видно, как вся троица высыпала наружи и старательно разламывала ящик для вещей, откуда доносилось странное заунывное хрипение. Мучимый любопытством Эрих подошел ближе.
- Вот же болван, - ругалась черноволосая, замотавшаяся в свой черно-красный платок до самых глаз, - не мог, что ли, дыр для воздуха побольше навертеть.
- Я навертел, - басил ящик.
- А чего тогда задыхаешься? – испуганно пискнула рыженькая.
- Я не задыхаюсь, - возмутился ящик, - я гимнастику дыхательную делаю.
- На фига? – изумился красноглазый.
- Так я это… - ящик смущенно замолчал и попросил вымученно, - девчат вы бы того, отвернулись. Я это… в дырочку.
Эрих с красноглазым синхронно расхохотались, да и пугало понимающе заухмылялась, и лишь рыжая продолжала допытываться, чем же помочь несчастному страдальцу. После особенно горестного вопля красноглазый смилостивился и, развернув рыжую, заткнул ей уши. Черноволосая отвернулась сама, позволив ящику пожурчать в свое удовольствие.
- Вытаскивайте! – велел Эрих красноглазому, когда процесс наконец был завершен.
Сын канцлера, будучи парнем начитанным, знал много всего интересного, но в кое-какие истории все равно не верил. К примеру, в краснокожих людей, некогда обитавших за далеким давно высохшим морем. Сейчас же он был вынужден признать свою ошибку – такого насыщенно красного цвета Эрих в своей жизни не видел. Но стоило заморской легенде подойти ближе, как она рассыпалась песочным домиком – перед Эрихом, виновато опустив голову, стоял второй победитель, отдавший свой выигрышный жетон рыженькой.
- Ну и как это понимать? – вновь подражая отцу, Эрих сурово изогнул бровь.
- Я это… - промямлил парень, - проводить решил. Ну, чтоб ничего не случилось.
- Ага, - поддакнул красноглазый, - и домик в столице прикупить.
- И что? – мгновенно набычился рыжий. – Я пять лет на него копил, каждую монетку откладывал, - он с гордостью вытащил из кармана довольно жидковатый мешочек и подбросил его на ладони.
- Ха! – прокомментировал такую глупость его приятель.
- Не хватит, - сын канцлера поспешил вмешаться в разговор: тратить время на драки не хотелось, а беи явно планировали сцепиться, - даже если там золотые.
- Так я чего поменьше куплю. Мне дворец без надобности, - золотых в кошеле не было, и понурый вид парня говорил об этом со всей откровенностью.
- Здесь даже на подвал не хватит. Разве что на узкий закуток в катакомбах, - со знанием дела заявил Эрих.
И он в свое время мечтал о том же – уйти от родителей, избавиться от пристального внимания Рольфа и зажить, наконец, своей жизнью. Да и денег скопил не в пример больше. Бумаги, правда, подписал, почти не глядя – слишком обрадовался отличному варианту. Достойное жилье оказалось узкой расщелиной на втором уровне катакомб, где ему быстро (а главное, куда понятнее, чем Рольф) объяснили специфику и особенности жилищного рынка Арланса. И за пару монет, оставшихся от сделки, согласились провести практическое занятие. Деньги у парня закончились, а свободная жизнь так и не началась. И когда агенты тайной канцелярии разыскали его в той пещере, он был только счастлив. Даже отцовскую оплеуху с облегчением принял.
Но в четырнадцать лет такая глупость, если не простительна, то хотя бы понятна. И Эриха тот случай многому научил. То идиотизму рыжего Эрих оправданий не находил. Отдать свой шанс на успешную жизнь в столице какой-то девчонке. Проехать несколько часов при огромной жаре в узком тесном ящике, где и воздуха-то толком нет. Надеяться на что-то, имея в кармане лишь пару медных монет.
И ради чего? Любовь? Ради чего-то столь эфемерного и бессмысленного? Вряд ли.
- Возвращайся, - Эриху казалось, что он нашел лучшее решение: где одна девка, там и другая.
Вон и белобрысое пугало заинтересованно поглядывает, чуть ли не облизывается. Хотя на что там смотреть, Эрих не понимал – ни ума, ни денег, ни положения. Всех достоинств – размах плеч, тощий кошель и раздутое самомнение. И девиц привлекает красная опухшая физиономия? Тогда у Эриха точно нет никаких шансов.
Не то чтобы Эриху нравилась рыженькая – скорее, ему льстило ее внимание, да имелись на ее счет кое-какие планы, в которые ее дружок совершенно не вписывался. Как и белобрысая бейка, сующая свой длинный нос не в свое дело.
