– Во что она вступала?.. – спросила особо недоверчивая туристка. – Это какое время? Если уже был ислам, ей бы за эти связи…
На туристку зашикали. Гид продолжил:
– Так это… она не просто вступала! Не знал никто! Даже папа-эмир! Всех юношей топили тут, в бездонной голубой яме!
– Бездонная голубая яма, это, батенька, концерт Бори Моисеева! – возмущённо выдала недоверчивая туристка, а группа покатилась со смеху.
– Вам, женщина, только налоговым инспектором работать! – гид вытер платком лысину. – Царь… Тьфу, эмир! Прознал про шашни и повелел распутницу утопить к шайтанам! Но! Она опередила злобного папашу и кинулась в воду сама, пригрозив на прощание забирать души всех мужиков, кто тут купается…
– Мужиков?! Айда к скале, там полно женских фамилий!.. – бушевала недоверчивая туристка, взявшая в оборот несчастного гида. – Корявая какая-то легенда, а я деньги заплатила!
Не знаю, чем кончилась разборка, я ушла переодеваться и не услышала финал. Легенд много, корявых и не очень, но истина такова…
В Арку можно только тем, кто имеет соответствующую техническую квалификацию. Самоуверенность, граничащая с чудовищной, непростительной глупостью, губит тех, кто уверен в простоте прохождения Арки с одним баллоном обычного сжатого воздуха. Ниже тридцати метров быстро нарастает риск азотного опьянения, или же азотного наркоза. Эйфория. Галлюцинации. Снижение скорости двигательных реакций. Заторможенность принятия решений. Кто-то розовых слонов ловит, кто-то от чертей пытается удрать, а кто-то уверен, что стал рыбой, со смехом выбрасывая регулятор изо рта… Следом за стадией возбуждения в любом наркозе наступает стадия сна. Сон – утопление – смерть. Простая и страшная цепочка, начавшая с обычного воздуха там, где нужна специальная газовая смесь и «спарка» – два баллона технодайвера, резервный баллон с обвязкой – стейдж, а порой – два… При глубоких погружениях ты не можешь совершить резкое всплытие, путь назад может быть проделан в строго определённое время. В сухом костюме и памперс порой надевать приходится, потому что возвращение из Бездны может затянуться на несколько часов.
И «технари» тоже гибнут. Они засыпают на глубине ста сорока метров, тихо, сладко и безмятежно, переоценив своё состояние, напившись кайфа на «сотке», упустив тот момент, когда напарник неосознанно поддул жилет-компенсатор и внезапно «улетел» вверх. Если повезёт – очнётся от опьянения метрах на шестидесяти, сообразит, что к чему, и спустится вниз, «отстаиваться», чтобы не схватить ДКБ. Но тот, кто сейчас счастливо дремлет на глубине с достаточным количеством воздуха в баллонах, уже не вернётся. Так погиб Джеймс Пол Смит, король Блю Холла… В двухтысячном году погиб Юрий Липский, опытный инструктор, решивший совершить соло-погружение в Блю Холл и заснять видео на камеру. Получилось так, что он снял собственную смерть. Вечная память. Я не стану вставлять ссылку на видео. И не советую искать в Интернете и смотреть его тем, кто не видел вблизи смерть. Не нужно. Ни Джеймс, ни Юрий явно не были почитателями Глубокого Воздуха, наполняющего разум наркотическим бредом. Это опытные дайверы. Причины?.. Можно анализировать, но правды мы не узнаем никогда.
Гибнут «адвансы», офигевшие от сознания собственной крутости, совершив сорок – пятьдесят дайвов. «Я всё знаю, всё умею!» Сговариваются за пару сотен баксов с местными любителями заработать – а потом их везут домой в цинковых гробах. Если вообще везут… Вон, Барбара Диллинджер так и лежит на дне. Точнее, костюм Барбары. Тело уже давно растворилось в морской воде – видно только костюм и волосы. Родственники не захотели платить за подъём и транспортировку тела, а поднять труп с глубины – это риск для тех, кто этим займётся, и цена составит пять – семь тысяч долларов.
Я знаю тех, кто уже «подсел» на азотное опьянение, и любит погружаться на сорок метров именно ради «азотки»… Почувствовать себя королём мира, испытать адреналиновый и эндорфиновый кайф от приоткрывших свои завесы тайн мозга. Его Величество Глубокий Воздух – наркотик… Ниже тридцати метров я никогда не опускалась, поэтому не знаю, что это такое, и не хочу знать вообще. На мужа, кстати, «азотка» эйфорического влияния не оказывает вообще, как и на нескольких наших общих знакомых. И это хорошо! Гораздо лучше чувствовать растущее напряжение и активизировать своё внимание для наблюдения за показаниями приборов, нежели поймать беспричинное веселье и расслабиться настолько, что утратить контроль над своим телом и разумом.
Увы, количество табличек с именами свидетельствует о том, что голос разума порой становится слабым.
Неподалёку от Блю Холла есть ещё один дайвсайт, который, к счастью, по количеству смертей до Голубой Дыры не дотягивает, но также имеет в качестве «достопримечательностей» тела на дне…
Каньон
Каньон расположен примерно на половине пути к Блю Холлу. Непосредственно у берега находится неглубокий красивый риф, где можно пройтись и дайверам-новичкам (для них маршрут на двенадцати – пятнадцати метрах). Я ныряла там четыре года назад. Запомнилась огромная коралловая «шишка», вокруг которой суетился целый рыбий городок, да что там, отдельный мир! Там были красавцы-груперы и скаты-хвостоколы в синих пятнышках, а уж сказочных окуньков – в избытке!
Дальше рифовый склон уходит в узкий природный каньон – всё ниже и ниже, на пятьдесят метров. На тридцати метрах расположена красивейшая естественная чаша – туда можно «адвансам». Рельеф местности потрясающе красив, а когда солнечный свет падает в расщелины, и вовсе создаются особые фантастические картины! Кстати, сверху можно наблюдать забавное зрелище – струи пузырей, выдыхаемых группой дайверов, как раз Каньон проходящих. Есть пузыри – значит, там люди.
Я ни разу не была в Каньоне ночью, и не зря – мой первый полноценный ночной дайв, без страха и нервозности, состоялся всего лишь два года назад на острове Миндоро. Тёмная вода ночью просто пугала, и ничего я не могла с собой поделать, не задумываясь, насколько прекрасным может быть зрелище просыпающегося после заката подводного мира… После позорного провала ночного дайва в Черногории я долго не решалась попробовать снова. Глупо, конечно. В Черногории видимость – на расстоянии вытянутой руки, а в Дахабе – десять и более метров, вода-то без обилия планктона и мути. Ну, когда представится случай, я им воспользуюсь, конечно же.
А пока что я сидела в кафешке на берегу ночного Каньона, наблюдая за уходящим в глубину маслянистых вод фонарями группы, пила бедуинский чай и слушала сказки из уст паренька, этот чай приготовившего. Сюжеты незатейливы, забавны, английский простенький у нас обоих, так что мне понятно практически всё. Местные сказки часто основаны на том, как умный и ловкий бедняк-бедуин обдуривает богатого араба. И самое интересное, что я услышала вот такую примерно историю:
– Встретились в оазисе бедуин и араб… И вот араб спрашивает: «Скажи, брат, вот будем мы принимать омовение, и раздастся призыв муллы, куда ты повернёшься? В сторону Мекки или же в ту сторону, откуда раздался призыв?» И ответил умный бедуин: «Лучше я повернусь в сторону одежды, чтоб не ехать дальше голым…»
Вот тут меня, как говорится, торкнуло! Я уже это слышала… читала… Ну да, это же один из анекдотов про Ходжу Насреддина, хотя имя так и не было названо! Персонаж этот оставил свой след в фольклоре Турции, Киргизии, Болгарии, Туркмении, засветился у кабардино-балкарцев, таджиков, казахов, персов… Но я ни разу не слышала, чтобы он был бедуином!
Вот такие открытия можно сделать под чашку чая… А потом группа дайверов медленно вышла из воды, и по костюмам стекали струи светящегося планктона. Я не выдержала, переоделась и занялась-таки ночным снорклингом. Впечатления были просто невероятны! Свет фонаря выхватывал из тьмы то роскошных охотящихся крылаток, то каракатиц, то выползших на рифовое мелководье ежей, то морские звёзды, то спящих в углублениях рыбок… Я утратила чувство времени, и вышла из воды только тогда, когда почувствовала, что отчаянно мёрзну.
Дурная слава у Каньона тоже имеется: так называемые «альпинисты», лежащие на склоне глубокой расщелины и потому вызывающие ассоциации с другим видом спорта... Снаряжение, резервный баллон на верёвке – всё осталось, как было. Теперь это трофей Красного моря… Это местные жители, дайверы, погибшие ещё в девяностых, когда вознамерились пройти глубокое погружение «на воздухе». Если не ошибаюсь, газовых смесей, таких как «тримикс», «найтрокс», в Дахабе тогда особо никто не знал. В частности, тримикс – смесь из кислорода (минимальное содержание!), азота и дорогущего гелия. Нужен тримикс, если коротко, для того, чтобы устранить наркотическое действие азота вкупе с кислородом на глубине.
Кроме обычного акваланга, существуют и аппараты замкнутого цикла, «ребризеры» или, как ещё говорят, «ребризёры». Устройства, якобы обещающие максимальную надёжность и безопасность дыхания на любых глубинах. Военные, спортивные, с активной и пассивной подачей воздуха, с приготовлением газовой смеси в процессе подачи и прочее. Но! В этом аппарате всё завязано на электронику. А отказ электроники, увы, чреват серьёзными последствиями. Тут нет резервного «октопуса», чтобы подышать, и напарник-бадди не сможет дать тебе октопус, поскольку у него тоже его нет. Нужен резервный баллон… Вспомните фильм «Санктум», про пещерный дайвинг, и первую же смерть в этом фильме… Вот так же, из-за аварии оборудования на глубине ста сорока семи метров погибла Бриджит Ленуа, ученица легендарного Паскаля Бернабе. Трагедия случилась в мае две тысячи десятого года, и наши дахабские друзья как раз стали свидетелями выброса дайвера на поверхность. В Дахабе «женщина-лягушка» готовилась к совершению рекордного женского спуска – на двести тридцать метров. Не сбылось, увы.
Я не знаю, как относиться к рекордам в дайвинге… Нужны ли они, чтобы показать торжество человеческого духа и плоти, или всего лишь являются формой самоутверждения. Не хочу и не стану никого осуждать – это личный выбор каждого.
На этом, пожалуй, хватит о вещах печальных. Давайте поговорим о красивых дайвсайтах.
Лайтхаус
Моя учёба часто проходила как раз на Лайтхаусе. И дайвцентр рядышком, и глубины подходящие, и красота кругом такая, что из воды выходить не хочется! Песчаный склон с коралловыми «кучами», около которых так и вьются толпы разноцветных рыбок! Течения тут нет (оно существенно дальше, за мысом), так что ничто не помешает рассматривать мелочь: морских червей, креветок, моллюсков! Да, это именно то место, где я ныряла в свой самый первый раз! Тут и черепахи живут, и скаты, и тот самый огромный наполеон, и всякие скорпены, и гигантские голожаберники (испанский танцор), и рыбы-бабочки, и мурены!
Если сильно повезёт – можно и дельфинов увидеть (увы, только один раз наблюдала, издалека, на закате), а зимой сюда вроде как приплывает китовая акула. В Дахабе этого милого гиганта увидеть так не довелось, долгожданная встреча произошла на Филиппинах.
На Лайтхаусе имеется своеобразный «полигон» для тренировки плавучести, а ещё – скульптура слона из техногенного мусора, установленная на глубине двадцати пяти метров. К ней я не спускалась, смотрела с высоты восемнадцати.
Это было не так давно, тоже четыре года назад, когда в Дахаб приехали наши друзья – Аня и Джан-Марио. Джан родом с Сардинии, и во время первого своего пребывания в Дахабе испытал конкретный такой культурный шок, пытаясь всё пространство вокруг себя протереть влажными салфетками. Ну, потом у него впереди были ещё Филиппины, так что второй приезд в Дахаб прошёл более чем сносно.
Именно с Джаном мы вылавливали детей из-под колёс квадроциклов.
Рас Абу Хелал
Если мне не изменяет память, дело было напротив коралловых садов Мыса Полумесяца (так переводится название Рас Абу Хелал). Там два уровня глубин: десять – двенадцать метров для таких пингвинчиков, как я, и для любителей глубоких дайвов – до сорока метров в так называемом Малом Каньоне. Там есть на что полюбоваться, включая нежно любимую мной мелкую живность (голожаберники!) и более крупных морских обитателей. Вход с берега очень удобный, по песчаному дну. В типичной бедуинской кафешке на берегу можно отдыхать между погружениями. Мне вообще импонирует дахабский стиль нырялки – достаточное количество времени для того, чтобы чувствовать полный релакс. В других странах с таким режимом сталкиваешься редко, там между дайвами строго определённый промежуток, данный на «разазочивание» (обратное растворение в крови излишков азота: чем глубже и дольше погружение, тем больше этот промежуток времени). На Шри-Ланке у нас тоже так было – пришли с первого погружения, вернулись в дайвцентр – отдыхаем, перекусываем, меняем баллоны, ныряем второй раз. Второй раз всегда менее глубокий. Если на первом глубины были «копеечные», то и второй спокойно может быть такой же, нет риска подхватить декомпрессионную болезнь.
Группа ушла на первый глубокий дайв, на который нам с Джаном идти не полагалось ввиду скромной квалификации (два «опёнка»).
В соседней открытой кафешке было очень и очень шумно. Там находилась большая русская компания – в основном состоящая из мам с детьми, мал мала меньше. Только дети эти были вовсе не под присмотром.
Эту секту местное русскоязычное население презрительно называет «живородиками». Медицинской помощи дамы не признают, предпочитая рожать дома в ванной или же на морском берегу прямо в воде. Назад к природе, так сказать. Детей тащат в воду сразу и немедленно, не глядя на погодные условия и температуру этой воды. Зима так зима, чего уж там. В результате у некоторых малышей формируется панический страх моря, когда их кидают в прохладную водичку «для закаливания», и никого не волнует, страшно им или нет. Прививки детям не нужны, документы – тоже особо незачем. В результате на российской границе у таможенников лезут глаза на лоб, когда такая мамаша пытается вернуться из Египта с ребёнком, не имеющим даже свидетельства о рождении.
На туристку зашикали. Гид продолжил:
– Так это… она не просто вступала! Не знал никто! Даже папа-эмир! Всех юношей топили тут, в бездонной голубой яме!
– Бездонная голубая яма, это, батенька, концерт Бори Моисеева! – возмущённо выдала недоверчивая туристка, а группа покатилась со смеху.
– Вам, женщина, только налоговым инспектором работать! – гид вытер платком лысину. – Царь… Тьфу, эмир! Прознал про шашни и повелел распутницу утопить к шайтанам! Но! Она опередила злобного папашу и кинулась в воду сама, пригрозив на прощание забирать души всех мужиков, кто тут купается…
– Мужиков?! Айда к скале, там полно женских фамилий!.. – бушевала недоверчивая туристка, взявшая в оборот несчастного гида. – Корявая какая-то легенда, а я деньги заплатила!
Не знаю, чем кончилась разборка, я ушла переодеваться и не услышала финал. Легенд много, корявых и не очень, но истина такова…
В Арку можно только тем, кто имеет соответствующую техническую квалификацию. Самоуверенность, граничащая с чудовищной, непростительной глупостью, губит тех, кто уверен в простоте прохождения Арки с одним баллоном обычного сжатого воздуха. Ниже тридцати метров быстро нарастает риск азотного опьянения, или же азотного наркоза. Эйфория. Галлюцинации. Снижение скорости двигательных реакций. Заторможенность принятия решений. Кто-то розовых слонов ловит, кто-то от чертей пытается удрать, а кто-то уверен, что стал рыбой, со смехом выбрасывая регулятор изо рта… Следом за стадией возбуждения в любом наркозе наступает стадия сна. Сон – утопление – смерть. Простая и страшная цепочка, начавшая с обычного воздуха там, где нужна специальная газовая смесь и «спарка» – два баллона технодайвера, резервный баллон с обвязкой – стейдж, а порой – два… При глубоких погружениях ты не можешь совершить резкое всплытие, путь назад может быть проделан в строго определённое время. В сухом костюме и памперс порой надевать приходится, потому что возвращение из Бездны может затянуться на несколько часов.
И «технари» тоже гибнут. Они засыпают на глубине ста сорока метров, тихо, сладко и безмятежно, переоценив своё состояние, напившись кайфа на «сотке», упустив тот момент, когда напарник неосознанно поддул жилет-компенсатор и внезапно «улетел» вверх. Если повезёт – очнётся от опьянения метрах на шестидесяти, сообразит, что к чему, и спустится вниз, «отстаиваться», чтобы не схватить ДКБ. Но тот, кто сейчас счастливо дремлет на глубине с достаточным количеством воздуха в баллонах, уже не вернётся. Так погиб Джеймс Пол Смит, король Блю Холла… В двухтысячном году погиб Юрий Липский, опытный инструктор, решивший совершить соло-погружение в Блю Холл и заснять видео на камеру. Получилось так, что он снял собственную смерть. Вечная память. Я не стану вставлять ссылку на видео. И не советую искать в Интернете и смотреть его тем, кто не видел вблизи смерть. Не нужно. Ни Джеймс, ни Юрий явно не были почитателями Глубокого Воздуха, наполняющего разум наркотическим бредом. Это опытные дайверы. Причины?.. Можно анализировать, но правды мы не узнаем никогда.
Гибнут «адвансы», офигевшие от сознания собственной крутости, совершив сорок – пятьдесят дайвов. «Я всё знаю, всё умею!» Сговариваются за пару сотен баксов с местными любителями заработать – а потом их везут домой в цинковых гробах. Если вообще везут… Вон, Барбара Диллинджер так и лежит на дне. Точнее, костюм Барбары. Тело уже давно растворилось в морской воде – видно только костюм и волосы. Родственники не захотели платить за подъём и транспортировку тела, а поднять труп с глубины – это риск для тех, кто этим займётся, и цена составит пять – семь тысяч долларов.
Я знаю тех, кто уже «подсел» на азотное опьянение, и любит погружаться на сорок метров именно ради «азотки»… Почувствовать себя королём мира, испытать адреналиновый и эндорфиновый кайф от приоткрывших свои завесы тайн мозга. Его Величество Глубокий Воздух – наркотик… Ниже тридцати метров я никогда не опускалась, поэтому не знаю, что это такое, и не хочу знать вообще. На мужа, кстати, «азотка» эйфорического влияния не оказывает вообще, как и на нескольких наших общих знакомых. И это хорошо! Гораздо лучше чувствовать растущее напряжение и активизировать своё внимание для наблюдения за показаниями приборов, нежели поймать беспричинное веселье и расслабиться настолько, что утратить контроль над своим телом и разумом.
Увы, количество табличек с именами свидетельствует о том, что голос разума порой становится слабым.
Неподалёку от Блю Холла есть ещё один дайвсайт, который, к счастью, по количеству смертей до Голубой Дыры не дотягивает, но также имеет в качестве «достопримечательностей» тела на дне…
Каньон
Каньон расположен примерно на половине пути к Блю Холлу. Непосредственно у берега находится неглубокий красивый риф, где можно пройтись и дайверам-новичкам (для них маршрут на двенадцати – пятнадцати метрах). Я ныряла там четыре года назад. Запомнилась огромная коралловая «шишка», вокруг которой суетился целый рыбий городок, да что там, отдельный мир! Там были красавцы-груперы и скаты-хвостоколы в синих пятнышках, а уж сказочных окуньков – в избытке!
Дальше рифовый склон уходит в узкий природный каньон – всё ниже и ниже, на пятьдесят метров. На тридцати метрах расположена красивейшая естественная чаша – туда можно «адвансам». Рельеф местности потрясающе красив, а когда солнечный свет падает в расщелины, и вовсе создаются особые фантастические картины! Кстати, сверху можно наблюдать забавное зрелище – струи пузырей, выдыхаемых группой дайверов, как раз Каньон проходящих. Есть пузыри – значит, там люди.
Я ни разу не была в Каньоне ночью, и не зря – мой первый полноценный ночной дайв, без страха и нервозности, состоялся всего лишь два года назад на острове Миндоро. Тёмная вода ночью просто пугала, и ничего я не могла с собой поделать, не задумываясь, насколько прекрасным может быть зрелище просыпающегося после заката подводного мира… После позорного провала ночного дайва в Черногории я долго не решалась попробовать снова. Глупо, конечно. В Черногории видимость – на расстоянии вытянутой руки, а в Дахабе – десять и более метров, вода-то без обилия планктона и мути. Ну, когда представится случай, я им воспользуюсь, конечно же.
А пока что я сидела в кафешке на берегу ночного Каньона, наблюдая за уходящим в глубину маслянистых вод фонарями группы, пила бедуинский чай и слушала сказки из уст паренька, этот чай приготовившего. Сюжеты незатейливы, забавны, английский простенький у нас обоих, так что мне понятно практически всё. Местные сказки часто основаны на том, как умный и ловкий бедняк-бедуин обдуривает богатого араба. И самое интересное, что я услышала вот такую примерно историю:
– Встретились в оазисе бедуин и араб… И вот араб спрашивает: «Скажи, брат, вот будем мы принимать омовение, и раздастся призыв муллы, куда ты повернёшься? В сторону Мекки или же в ту сторону, откуда раздался призыв?» И ответил умный бедуин: «Лучше я повернусь в сторону одежды, чтоб не ехать дальше голым…»
Вот тут меня, как говорится, торкнуло! Я уже это слышала… читала… Ну да, это же один из анекдотов про Ходжу Насреддина, хотя имя так и не было названо! Персонаж этот оставил свой след в фольклоре Турции, Киргизии, Болгарии, Туркмении, засветился у кабардино-балкарцев, таджиков, казахов, персов… Но я ни разу не слышала, чтобы он был бедуином!
Вот такие открытия можно сделать под чашку чая… А потом группа дайверов медленно вышла из воды, и по костюмам стекали струи светящегося планктона. Я не выдержала, переоделась и занялась-таки ночным снорклингом. Впечатления были просто невероятны! Свет фонаря выхватывал из тьмы то роскошных охотящихся крылаток, то каракатиц, то выползших на рифовое мелководье ежей, то морские звёзды, то спящих в углублениях рыбок… Я утратила чувство времени, и вышла из воды только тогда, когда почувствовала, что отчаянно мёрзну.
Дурная слава у Каньона тоже имеется: так называемые «альпинисты», лежащие на склоне глубокой расщелины и потому вызывающие ассоциации с другим видом спорта... Снаряжение, резервный баллон на верёвке – всё осталось, как было. Теперь это трофей Красного моря… Это местные жители, дайверы, погибшие ещё в девяностых, когда вознамерились пройти глубокое погружение «на воздухе». Если не ошибаюсь, газовых смесей, таких как «тримикс», «найтрокс», в Дахабе тогда особо никто не знал. В частности, тримикс – смесь из кислорода (минимальное содержание!), азота и дорогущего гелия. Нужен тримикс, если коротко, для того, чтобы устранить наркотическое действие азота вкупе с кислородом на глубине.
Кроме обычного акваланга, существуют и аппараты замкнутого цикла, «ребризеры» или, как ещё говорят, «ребризёры». Устройства, якобы обещающие максимальную надёжность и безопасность дыхания на любых глубинах. Военные, спортивные, с активной и пассивной подачей воздуха, с приготовлением газовой смеси в процессе подачи и прочее. Но! В этом аппарате всё завязано на электронику. А отказ электроники, увы, чреват серьёзными последствиями. Тут нет резервного «октопуса», чтобы подышать, и напарник-бадди не сможет дать тебе октопус, поскольку у него тоже его нет. Нужен резервный баллон… Вспомните фильм «Санктум», про пещерный дайвинг, и первую же смерть в этом фильме… Вот так же, из-за аварии оборудования на глубине ста сорока семи метров погибла Бриджит Ленуа, ученица легендарного Паскаля Бернабе. Трагедия случилась в мае две тысячи десятого года, и наши дахабские друзья как раз стали свидетелями выброса дайвера на поверхность. В Дахабе «женщина-лягушка» готовилась к совершению рекордного женского спуска – на двести тридцать метров. Не сбылось, увы.
Я не знаю, как относиться к рекордам в дайвинге… Нужны ли они, чтобы показать торжество человеческого духа и плоти, или всего лишь являются формой самоутверждения. Не хочу и не стану никого осуждать – это личный выбор каждого.
На этом, пожалуй, хватит о вещах печальных. Давайте поговорим о красивых дайвсайтах.
Лайтхаус
Моя учёба часто проходила как раз на Лайтхаусе. И дайвцентр рядышком, и глубины подходящие, и красота кругом такая, что из воды выходить не хочется! Песчаный склон с коралловыми «кучами», около которых так и вьются толпы разноцветных рыбок! Течения тут нет (оно существенно дальше, за мысом), так что ничто не помешает рассматривать мелочь: морских червей, креветок, моллюсков! Да, это именно то место, где я ныряла в свой самый первый раз! Тут и черепахи живут, и скаты, и тот самый огромный наполеон, и всякие скорпены, и гигантские голожаберники (испанский танцор), и рыбы-бабочки, и мурены!
Если сильно повезёт – можно и дельфинов увидеть (увы, только один раз наблюдала, издалека, на закате), а зимой сюда вроде как приплывает китовая акула. В Дахабе этого милого гиганта увидеть так не довелось, долгожданная встреча произошла на Филиппинах.
На Лайтхаусе имеется своеобразный «полигон» для тренировки плавучести, а ещё – скульптура слона из техногенного мусора, установленная на глубине двадцати пяти метров. К ней я не спускалась, смотрела с высоты восемнадцати.
Это было не так давно, тоже четыре года назад, когда в Дахаб приехали наши друзья – Аня и Джан-Марио. Джан родом с Сардинии, и во время первого своего пребывания в Дахабе испытал конкретный такой культурный шок, пытаясь всё пространство вокруг себя протереть влажными салфетками. Ну, потом у него впереди были ещё Филиппины, так что второй приезд в Дахаб прошёл более чем сносно.Именно с Джаном мы вылавливали детей из-под колёс квадроциклов.
Рас Абу Хелал
Если мне не изменяет память, дело было напротив коралловых садов Мыса Полумесяца (так переводится название Рас Абу Хелал). Там два уровня глубин: десять – двенадцать метров для таких пингвинчиков, как я, и для любителей глубоких дайвов – до сорока метров в так называемом Малом Каньоне. Там есть на что полюбоваться, включая нежно любимую мной мелкую живность (голожаберники!) и более крупных морских обитателей. Вход с берега очень удобный, по песчаному дну. В типичной бедуинской кафешке на берегу можно отдыхать между погружениями. Мне вообще импонирует дахабский стиль нырялки – достаточное количество времени для того, чтобы чувствовать полный релакс. В других странах с таким режимом сталкиваешься редко, там между дайвами строго определённый промежуток, данный на «разазочивание» (обратное растворение в крови излишков азота: чем глубже и дольше погружение, тем больше этот промежуток времени). На Шри-Ланке у нас тоже так было – пришли с первого погружения, вернулись в дайвцентр – отдыхаем, перекусываем, меняем баллоны, ныряем второй раз. Второй раз всегда менее глубокий. Если на первом глубины были «копеечные», то и второй спокойно может быть такой же, нет риска подхватить декомпрессионную болезнь.
Группа ушла на первый глубокий дайв, на который нам с Джаном идти не полагалось ввиду скромной квалификации (два «опёнка»).
В соседней открытой кафешке было очень и очень шумно. Там находилась большая русская компания – в основном состоящая из мам с детьми, мал мала меньше. Только дети эти были вовсе не под присмотром.
Эту секту местное русскоязычное население презрительно называет «живородиками». Медицинской помощи дамы не признают, предпочитая рожать дома в ванной или же на морском берегу прямо в воде. Назад к природе, так сказать. Детей тащат в воду сразу и немедленно, не глядя на погодные условия и температуру этой воды. Зима так зима, чего уж там. В результате у некоторых малышей формируется панический страх моря, когда их кидают в прохладную водичку «для закаливания», и никого не волнует, страшно им или нет. Прививки детям не нужны, документы – тоже особо незачем. В результате на российской границе у таможенников лезут глаза на лоб, когда такая мамаша пытается вернуться из Египта с ребёнком, не имеющим даже свидетельства о рождении.
