Только Алена ничего не замечала, кроме Сергея, который ежедневно напивался и спал мертвецким сном. С той памятной ночи они ни разу не были близки, почти не разговаривали друг с другом, но соглашение о свадьбе продолжало действовать. Алена готовилась, Сергей пил, не осознавая по-настоящему, что происходит. Оба почему-то верили, что заключенный между ними договор расторгнуть невозможно…
Лида приехала вечером, в разгар веселья, если можно так назвать происходящее. Подружка невесты давно укатила домой. Алена в парчово-бархатном свадебном платье была пьяна и плакала. Богдан ее утешал. Он не мог смотреть, что делает с его возлюбленной наглый «заграничный хлыщ». Ему же наплевать на ее чувства, на ранимую девичью душу! Напился, как свинья, даже головы от стола поднять не в силах… Жених, называется! Не такой свадьбы заслуживает его Аленушка. В глубине души зародилось и крепло страшное решение – отомстить подлому, равнодушному мерзавцу.
Богдан с детства испытывал обостренное чувство справедливости. У них с братом были собственные законы чести по отношению к женщинам: любить одну и навсегда, стать преданным навеки, защитить от любого зла.
Горский погубит Алену. Богдан просто знал это. То, что Алена стремительно несется к своей гибели, было для него очевидным. Что этот выродок сделал с ней? А, главное, зачем? Ведь он ее не любит! Зачем же тогда женится? Вернее, уже женился.
Богдан скрипнул зубами от злости.
– Поздравляю вас! Желаю счастья и согласия на долгие годы!
Богдан поднял ничего не понимающие глаза. Худенькая, светленькая, похожая на подростка девушка протягивала ему огромный букет цветов. Она сама была бледна, словно вот-вот упадет в обморок. Его принимают за жениха!
– Спасибо. Только не мне полагается вручать, – он с трудом выдавил из себя улыбку. – Вон жених, в том конце стола. Ему нехорошо.
Гостья растерялась. Богдану вдруг стало ее жалко.
– А вы кто? – мягко спросил он и взял у нее цветы.
– Я сестра Алены. Приехала на свадьбу, а… – Лида расстроилась. Она опоздала на свадьбу сестры. Как это могло случиться? Неужели, время перепутала? – Это что, уже конец всего?
– Вы очень наблюдательная девушка, – сказал Богдан. – Это действительно конец!
Сестра оказалась совершенно не похожа на невесту, – тонкая и бледная, глаза, как бездонные зеленые озера. Она в смятении. Или в отчаянии? Богдан не догадывался об истинном положении вещей. Интуитивно он улавливал, что девушке так же страшно и неуютно здесь, как и ему. Но почему?
Платье Алены – вот что поразило Лиду. Откуда та узнала? Неужели прочитала письма? Но как они попали к ней? И тут Лиду осенило… Адрес! Как же она сразу не догадалась?! Ведь это квартира Сергея! Но почему свадьба именно здесь?
Ужасная правда, в которую не хотелось верить и которую она гнала от себя, начала доходить до нее, обретая ясность и твердость. Алена и Сергей… АЛЕНА И СЕРГЕЙ! Вот, в чем состояла эта убийственная беспощадная правда. Зеленый туман заполнил ее сознание, гулкий медный звон хлынул из темных глубин…
Богдан едва успел подхватить девушку. Что с ней? Наверное, здесь слишком душно. Да и картина безрадостная. Молодые оба пьяные, отрешенные… Алена свалилась рядом с женихом. На столе – грязная посуда, жалкие остатки пиршества. Не свадьба, а поминки.
Он с трудом привел Лиду в себя. Ей не хотелось возвращаться из спасительного забытья туда, где пьяный Сергей праздновал свое предательство. Как она сразу не узнала его?
Жених поднял мутные стеклянные глаза, скользнул ими по лицу Лиды, невозмутимо, совершенно спокойно, как будто он видел ее впервые в жизни, ничего не обещал ей, не целовал ее страстно, до самозабвения, не носил на руках под звездным небом, не произносил клятв любви…
Все, что произошло с ними в лесном доме, оказалось ложью.
Лида не знала, что бывает такая боль, такая неизбывная печаль. Она не верила, что может испытывать такое и все еще жить. Неужели она дышит? Неужели ее сердце бьется? Почему оно не разорвалось в ту самую минуту, когда она узнала в женихе Сергея?
Лида закрыла глаза и увидела перед собой лицо Царицы Змей. Золотая и сияющая, та протягивала ей зеркало, в котором отражалась пустота.
«Смотри в зеркало», – требовала она.
«Но в нем ничего нет!»
«Верно! Счастье и печаль – создания людей. Все зависит от того, что ты хочешь увидеть в зеркале. Ты можешь сдаться, и тогда этот мужчина никогда не будет твоим. Но ты можешь решить, что он любит одну тебя. Это будет твоя правда! Все остальное – только обстоятельства. Сегодня одни, завтра другие. Жизнь – это приливы и отливы…»
– Что со мной? Я брежу? – Лида испуганно уставилась на картину Артура Корнилина.
Ей показалось, что она прекрасно знает это лицо, зеленовато-зыбкое, прозрачное и вместе с тем яркое, горящее и страшное. Оно навевало смертный сон, долгий, как вселенская ночь…
Лиде вдруг захотелось проснуться, вынырнуть из пустоты, в которой только тишина и тоска, неподвижная и холодная, как камень. Ее лихорадило. Сергей принадлежит ей, он любил и будет любить ее, единственную, на все времена. Остальное не имеет никакого значения. Эта свадьба – всего лишь комедия на подмостках жизни. Рано или поздно занавес закроется, и актеры будут играть другие роли. Как это случится, неважно. Главное, все будет именно так, как она задумала…
Сергей в странной эйфории поднялся со своего места, на неверных ногах пробрался к Алене, пытаясь разбудить ее. Он плакал пьяными слезами, опустился перед своей молодой женой на колени и говорил ей о любви, о неземном сне, о золотых дворцах и садах, где танцуют эльфы и феи, и где розовые птицы поют райские песни. Он говорил, что хочет унести ее туда, и взял Алену на руки… ее бесчувственное тело повисло, подол платья волочился по полу…
Молодые удалились в спальню, а Богдан и Лида остались сидеть за столом. Свидетель был мрачен и непримирим.
– Я убью его! Не знаю, как, но убью! Ты мне веришь? Месть сладка, как мед…
Лида испугалась. А что, если это не пустые слова? Пожалуй, Богдан способен выполнить то, что задумал. В его глазах – злоба.
Она почувствовала, что хочет того же самого, но только в отношении Алены. Сестра не должна была так поступать с ней. Наверняка, она смеялась над ее письмами, а потом порвала. Она должна заплатить за все, сполна. Заплатить… смертью. Возникшая мысль становилась все определеннее и тверже. Умереть должна Алена! Именно она придумала эту отвратительную свадьбу, она что-то сделала с Сергеем, превратила его в животное. Она заслуживает смерти. Ничто иное ее не остановит.
Лида ужаснулась собственным мыслям. Неужели такое может прийти ей в голову? Выходит, может. Не такая уж она хорошая! Убийство – это страшное зло. Убийца всегда надеется на то, что не будет разоблачен. Как убить человека и не оставить следов?..
«Господи, о чем я думаю! Как я могу? Неужели, это я?»
– Как вас зовут? – голос Богдана вывел ее из ступора.
– Лида…
– А меня Богдан. Вы очень подавлены. Я тоже не в себе. Понимаете, Лида, я очень люблю Алену. Она для меня – все!
– А я люблю Сергея… – произнесла Лида безжизненным голосом. – Вернее, любила. Он обманул меня. Поэтому я…– она взглянула на свидетеля, – помогу тебе.
Богдан смотрел на нее с недоверием. Малышка сама не знает, что говорит. Этот подонок разрушил и ее сердце. Таких нужно давить. Давить! Безжалостно, как ядовитых тварей. Только тогда можно быть уверенным, что они больше никого не укусят.
– Ты серьезно? – он решил тоже перейти на «ты»: не до церемоний.
– У меня по-другому не бывает.
– Понял. Что ты предлагаешь?
– Яд…
– Брось. Ты, видать, Агаты Кристи начиталась? Где мы яд возьмем? И какой? Мышьяк? Или средство от тараканов? А? – Богдану стало смешно.
– Ты напрасно смеешься. Отравить можно по-разному. Яды – дело тонкое…
– А ты откуда знаешь?
– Знаю, – неопределенно качнула головой Лида. – Положись на меня. Я в травах разбираюсь. В них и жизнь, и смерть заложены. Что освободишь, то твоим и будет.
– Как это… «освободишь»?
– Долго рассказывать. Можно такой яд изготовить, что ни вкуса, ни цвета, ни запаха иметь не будет. И следов никаких не оставит. – Лида перешла на шепот. – Действовать он будет… естественно.
– Естественно? – не понял Богдан.
– Ну да. Так, что смерть сама собой придет, тихо и незаметно, как сон. Без мучений. И никто никогда ни о чем не догадается.
– И ты что же… – он посмотрел на Лиду по-новому, – сумеешь сотворить такое?
– Сумею. Меня прабабушка научила.
– Яды приготавливать?!
– Да не яды, а лекарства. Это одно и тоже. Все зависит от дозы, от условий. Каждое растение свою силу имеет. Главное – не химические вещества, а душа трав, их жизненная сила. Ее освободить надо…
Богдан вдруг ощутил могильный холод, предчувствие беды.
– Что, испугался? – засмеялась Лида. – Или передумал?
– Нет. Я упрямый. Если что задумал, обязательно исполню. Распоряжайся мной как считаешь нужным, – он помолчал. – Ты уверена, что у нас все получится?
Лида усмехнулась. Если она и была в чем-либо уверена, так это в том, что хочет отравить Алену и спасти Сергея. У Богдана цель совершенно противоположная. Пока он об этом не знает, можно пользоваться его поддержкой и помощью. А потом…
– Ну, собирайся, коль не шутишь!
– Куда это? – удивился Богдан.
– В лес, за травами. Из чего зелье готовить?
– Прямо сейчас, ночью?
– Известное дело. Ночь – она для злодеев наилучшее время. Ночь черна, и замыслы наши с тобой черны. Стало быть, одно к другому подходит. Когда же, по-твоему, травы ядовитые в самом соку? При полной луне, когда вся нечистая сила будет нам с тобой помогать…
Богдан все еще не верил Лиде. Злые замыслы ничуть ее не портили, она вся излучала смутный и какой-то колдовской свет.
– Ты серьезно предлагаешь нам отправиться в лес? – на всякий случай уточнил он.
– Конечно. А ты уже струсил?
Этого ей лучше было не говорить. Богдан вскочил и начал собираться. Он надел куртку, взял деньги, нож и фонарик. Лида уже была готова. Ни слова не говоря, не оставив никакой записки, они вышли из квартиры.
Такси доставило их на вокзал. До электрички оставалось полчаса. Лида прогуливалась по пустынному перрону и не узнавала себя. Из города уезжала другая Лида, не та, какой она была вчера, даже еще сегодня, несколько часов назад. Что-то внутри нее сломалось…
Горский проснулся под утро, словно очнулся от бредового забытья. Вид Алены вызвал у него отвращение. Ее красивое лицо казалось хищной и размалеванной маской. Тушь растеклась, губная помада размазалась. Вчера, будучи пьяным до чертиков, он этого не видел, сходил с ума от вожделения и восторга. На его правой руке обручальное кольцо сдавило палец. Сергей попытался снять его и не смог. Наверное, рука отекла за ночь.
Повсюду в спальне разбросаны вещи Алены. Платье из золотой парчи валялось на полу, как мертвая жар-птица. Сергей вздохнул, тяжело поднялся и подошел к окну.
…Смертные не могут заметить скрытых и недоступных законов, позволяющих исполнить Божественный План. Сын мой, тебе следует стремиться к проникновению в бескрайнее… Все сотворенное направляется Высшей Волей. Вечный является преданным. Никогда не оставляй свою цель, стремись к ней во что бы то ни стало, научись находить покой в этом постоянстве. Научись делать выбор между добром и злом. И то, и другое неразрывно связано…
«Дьявольщина… Надо меньше пить. Вот уже голоса начинают звучать в голове! Так и до белой горячки недалеко, – подумал Сергей, потирая лоб. – Великий План… померещится же такое!»
В лесу стояла непроницаемая тьма. Только там, где деревья росли реже, светила полная желтая луна. Под ногами трещали сучья, пахло палой листвой и грибами. Богдан еле успевал за Лидой, которая шла быстро и легко, изредка оглядываясь и подзывая его вполголоса. Где-то высоко в ветвях хлопали крыльями ночные птицы.
Чаща скоро расступилась, открыв большую поляну. Яркая луна позволяла им находить все, что нужно, без фонаря. Богдан ножом помогал Лиде выкапывать какие-то корешки, складывал их в сумку.
Он не любил бродить по ночам, тем более по лесу. Вот Вадим, его брат, другое дело. Тот обожал ночные вылазки. Они выросли на окраине Москвы. Однажды вечером Вадим предложил съездить на кладбище, побродить там, когда стемнеет. Это называлось у них «закалять характер». Бабушка их здорово тогда отругала, но на этом дело и кончилось.
«Марш в ванную! – приказала она. – Вымазались, смотреть страшно! Ладно хоть одежду не порвали…»
После купания, за чаем с малиной, Богдан и услышал семейное предание о роде Протасовых, к которому принадлежали братья по бабушкиной линии. Род был дворянский, старинный, богатый. Только очень невезучий. Особенно злой рок преследовал мужчин. Всем, казалось, Бог их наделил в избытке: здоровьем, красотой, умом, храбростью, знатностью и сильными чувствами. Только счастья не дал. Игроки, авантюристы, блестящие военные, вельможи, – Протасовы умирали молодыми, разорялись, попадали в опалу, погибали на дуэлях. Громкие любовные истории с их участием потрясали то северную столицу, то патриархальную Москву, то Париж, то Лондон.
Братья росли нелюдимыми, замкнутыми. Друзей у них не было. Все мальчишки во дворе их уважали, но побаивались. Богдан и Вадим слыли отчаянными задирами, сильными и умелыми в драках. Откровенничали они только между собой. Чем они интересовались, никто не знал. Они любили бродить по старым уголкам Москвы, и в одном из заросших огромными липами переулке отыскали дом, где разыгрывалась последняя драма старинного рода Протасовых, потомками которого они себя считали не столько по крови, сколько по духу.
Братья рано лишились родителей… и после смерти бабушки жили вдвоем, пока Вадим не отправил Богдана в Хорьков. Тот не возражал. В Москве он не мог найти достойной работы, реализовать себя…
Богдан не заметил, как рассказал все Лиде, занимаясь в темноте выкапыванием растений. Один из поразивших его причудливых корешков он неосторожно поднес к лицу и понюхал. Дыхательное горло свело судорогой. Секунды, пока воздух не проходил в легкие, показались ему вечностью. На глазах выступили слезы. Наконец, ему удалось вдохнуть.
– Тьфу, вот зараза. Чуть не задохнулся!
– Ты что? – испугалась Лида. – Не смей ничего нюхать! Вообще к лицу не подноси…
Существующие до сих пор у Богдана сомнения насчет яда окончательно рассеялись. Если в его сумке хотя бы половина растений таких же, как злополучный корешок, то отрава получится высшего качества. Осечки не будет.
Пока они шагали к лесной сторожке, где дед Илья хранил свои охотничьи припасы, а баба Марфа сушила собранные травы, Богдан продолжал рассказывать Лиде о проклятии рода Протасовых.
– Мы все однолюбы. Если уж какая женщина западет в душу, то навеки.
– Разве так бывает? – тоскливо вымолвила девушка. Она вспомнила пьяные, пустые глаза Сергея. Захотелось плакать.
– У нас бывает, – ответил Богдан. – Мне Вадим рассказывал о Мишеле Протасове, блестящем офицере, красавце. Полюбил он на свою беду Александру Баскакову. Познакомились они в Лондоне, там он ей серьги рубиновые подарил. Если бы не рубины, может, ничего бы и не было.
– А что случилось? – Лиде хотелось отвлечься от своих невеселых дум.
– Из-за этих серег проклятых они все погибли.
Лида приехала вечером, в разгар веселья, если можно так назвать происходящее. Подружка невесты давно укатила домой. Алена в парчово-бархатном свадебном платье была пьяна и плакала. Богдан ее утешал. Он не мог смотреть, что делает с его возлюбленной наглый «заграничный хлыщ». Ему же наплевать на ее чувства, на ранимую девичью душу! Напился, как свинья, даже головы от стола поднять не в силах… Жених, называется! Не такой свадьбы заслуживает его Аленушка. В глубине души зародилось и крепло страшное решение – отомстить подлому, равнодушному мерзавцу.
Богдан с детства испытывал обостренное чувство справедливости. У них с братом были собственные законы чести по отношению к женщинам: любить одну и навсегда, стать преданным навеки, защитить от любого зла.
Горский погубит Алену. Богдан просто знал это. То, что Алена стремительно несется к своей гибели, было для него очевидным. Что этот выродок сделал с ней? А, главное, зачем? Ведь он ее не любит! Зачем же тогда женится? Вернее, уже женился.
Богдан скрипнул зубами от злости.
– Поздравляю вас! Желаю счастья и согласия на долгие годы!
Богдан поднял ничего не понимающие глаза. Худенькая, светленькая, похожая на подростка девушка протягивала ему огромный букет цветов. Она сама была бледна, словно вот-вот упадет в обморок. Его принимают за жениха!
– Спасибо. Только не мне полагается вручать, – он с трудом выдавил из себя улыбку. – Вон жених, в том конце стола. Ему нехорошо.
Гостья растерялась. Богдану вдруг стало ее жалко.
– А вы кто? – мягко спросил он и взял у нее цветы.
– Я сестра Алены. Приехала на свадьбу, а… – Лида расстроилась. Она опоздала на свадьбу сестры. Как это могло случиться? Неужели, время перепутала? – Это что, уже конец всего?
– Вы очень наблюдательная девушка, – сказал Богдан. – Это действительно конец!
Сестра оказалась совершенно не похожа на невесту, – тонкая и бледная, глаза, как бездонные зеленые озера. Она в смятении. Или в отчаянии? Богдан не догадывался об истинном положении вещей. Интуитивно он улавливал, что девушке так же страшно и неуютно здесь, как и ему. Но почему?
Платье Алены – вот что поразило Лиду. Откуда та узнала? Неужели прочитала письма? Но как они попали к ней? И тут Лиду осенило… Адрес! Как же она сразу не догадалась?! Ведь это квартира Сергея! Но почему свадьба именно здесь?
Ужасная правда, в которую не хотелось верить и которую она гнала от себя, начала доходить до нее, обретая ясность и твердость. Алена и Сергей… АЛЕНА И СЕРГЕЙ! Вот, в чем состояла эта убийственная беспощадная правда. Зеленый туман заполнил ее сознание, гулкий медный звон хлынул из темных глубин…
Богдан едва успел подхватить девушку. Что с ней? Наверное, здесь слишком душно. Да и картина безрадостная. Молодые оба пьяные, отрешенные… Алена свалилась рядом с женихом. На столе – грязная посуда, жалкие остатки пиршества. Не свадьба, а поминки.
Он с трудом привел Лиду в себя. Ей не хотелось возвращаться из спасительного забытья туда, где пьяный Сергей праздновал свое предательство. Как она сразу не узнала его?
Жених поднял мутные стеклянные глаза, скользнул ими по лицу Лиды, невозмутимо, совершенно спокойно, как будто он видел ее впервые в жизни, ничего не обещал ей, не целовал ее страстно, до самозабвения, не носил на руках под звездным небом, не произносил клятв любви…
Все, что произошло с ними в лесном доме, оказалось ложью.
Лида не знала, что бывает такая боль, такая неизбывная печаль. Она не верила, что может испытывать такое и все еще жить. Неужели она дышит? Неужели ее сердце бьется? Почему оно не разорвалось в ту самую минуту, когда она узнала в женихе Сергея?
Лида закрыла глаза и увидела перед собой лицо Царицы Змей. Золотая и сияющая, та протягивала ей зеркало, в котором отражалась пустота.
«Смотри в зеркало», – требовала она.
«Но в нем ничего нет!»
«Верно! Счастье и печаль – создания людей. Все зависит от того, что ты хочешь увидеть в зеркале. Ты можешь сдаться, и тогда этот мужчина никогда не будет твоим. Но ты можешь решить, что он любит одну тебя. Это будет твоя правда! Все остальное – только обстоятельства. Сегодня одни, завтра другие. Жизнь – это приливы и отливы…»
– Что со мной? Я брежу? – Лида испуганно уставилась на картину Артура Корнилина.
Ей показалось, что она прекрасно знает это лицо, зеленовато-зыбкое, прозрачное и вместе с тем яркое, горящее и страшное. Оно навевало смертный сон, долгий, как вселенская ночь…
Лиде вдруг захотелось проснуться, вынырнуть из пустоты, в которой только тишина и тоска, неподвижная и холодная, как камень. Ее лихорадило. Сергей принадлежит ей, он любил и будет любить ее, единственную, на все времена. Остальное не имеет никакого значения. Эта свадьба – всего лишь комедия на подмостках жизни. Рано или поздно занавес закроется, и актеры будут играть другие роли. Как это случится, неважно. Главное, все будет именно так, как она задумала…
Сергей в странной эйфории поднялся со своего места, на неверных ногах пробрался к Алене, пытаясь разбудить ее. Он плакал пьяными слезами, опустился перед своей молодой женой на колени и говорил ей о любви, о неземном сне, о золотых дворцах и садах, где танцуют эльфы и феи, и где розовые птицы поют райские песни. Он говорил, что хочет унести ее туда, и взял Алену на руки… ее бесчувственное тело повисло, подол платья волочился по полу…
Молодые удалились в спальню, а Богдан и Лида остались сидеть за столом. Свидетель был мрачен и непримирим.
– Я убью его! Не знаю, как, но убью! Ты мне веришь? Месть сладка, как мед…
Лида испугалась. А что, если это не пустые слова? Пожалуй, Богдан способен выполнить то, что задумал. В его глазах – злоба.
Она почувствовала, что хочет того же самого, но только в отношении Алены. Сестра не должна была так поступать с ней. Наверняка, она смеялась над ее письмами, а потом порвала. Она должна заплатить за все, сполна. Заплатить… смертью. Возникшая мысль становилась все определеннее и тверже. Умереть должна Алена! Именно она придумала эту отвратительную свадьбу, она что-то сделала с Сергеем, превратила его в животное. Она заслуживает смерти. Ничто иное ее не остановит.
Лида ужаснулась собственным мыслям. Неужели такое может прийти ей в голову? Выходит, может. Не такая уж она хорошая! Убийство – это страшное зло. Убийца всегда надеется на то, что не будет разоблачен. Как убить человека и не оставить следов?..
«Господи, о чем я думаю! Как я могу? Неужели, это я?»
– Как вас зовут? – голос Богдана вывел ее из ступора.
– Лида…
– А меня Богдан. Вы очень подавлены. Я тоже не в себе. Понимаете, Лида, я очень люблю Алену. Она для меня – все!
– А я люблю Сергея… – произнесла Лида безжизненным голосом. – Вернее, любила. Он обманул меня. Поэтому я…– она взглянула на свидетеля, – помогу тебе.
Богдан смотрел на нее с недоверием. Малышка сама не знает, что говорит. Этот подонок разрушил и ее сердце. Таких нужно давить. Давить! Безжалостно, как ядовитых тварей. Только тогда можно быть уверенным, что они больше никого не укусят.
– Ты серьезно? – он решил тоже перейти на «ты»: не до церемоний.
– У меня по-другому не бывает.
– Понял. Что ты предлагаешь?
– Яд…
– Брось. Ты, видать, Агаты Кристи начиталась? Где мы яд возьмем? И какой? Мышьяк? Или средство от тараканов? А? – Богдану стало смешно.
– Ты напрасно смеешься. Отравить можно по-разному. Яды – дело тонкое…
– А ты откуда знаешь?
– Знаю, – неопределенно качнула головой Лида. – Положись на меня. Я в травах разбираюсь. В них и жизнь, и смерть заложены. Что освободишь, то твоим и будет.
– Как это… «освободишь»?
– Долго рассказывать. Можно такой яд изготовить, что ни вкуса, ни цвета, ни запаха иметь не будет. И следов никаких не оставит. – Лида перешла на шепот. – Действовать он будет… естественно.
– Естественно? – не понял Богдан.
– Ну да. Так, что смерть сама собой придет, тихо и незаметно, как сон. Без мучений. И никто никогда ни о чем не догадается.
– И ты что же… – он посмотрел на Лиду по-новому, – сумеешь сотворить такое?
– Сумею. Меня прабабушка научила.
– Яды приготавливать?!
– Да не яды, а лекарства. Это одно и тоже. Все зависит от дозы, от условий. Каждое растение свою силу имеет. Главное – не химические вещества, а душа трав, их жизненная сила. Ее освободить надо…
Богдан вдруг ощутил могильный холод, предчувствие беды.
– Что, испугался? – засмеялась Лида. – Или передумал?
– Нет. Я упрямый. Если что задумал, обязательно исполню. Распоряжайся мной как считаешь нужным, – он помолчал. – Ты уверена, что у нас все получится?
Лида усмехнулась. Если она и была в чем-либо уверена, так это в том, что хочет отравить Алену и спасти Сергея. У Богдана цель совершенно противоположная. Пока он об этом не знает, можно пользоваться его поддержкой и помощью. А потом…
– Ну, собирайся, коль не шутишь!
– Куда это? – удивился Богдан.
– В лес, за травами. Из чего зелье готовить?
– Прямо сейчас, ночью?
– Известное дело. Ночь – она для злодеев наилучшее время. Ночь черна, и замыслы наши с тобой черны. Стало быть, одно к другому подходит. Когда же, по-твоему, травы ядовитые в самом соку? При полной луне, когда вся нечистая сила будет нам с тобой помогать…
Богдан все еще не верил Лиде. Злые замыслы ничуть ее не портили, она вся излучала смутный и какой-то колдовской свет.
– Ты серьезно предлагаешь нам отправиться в лес? – на всякий случай уточнил он.
– Конечно. А ты уже струсил?
Этого ей лучше было не говорить. Богдан вскочил и начал собираться. Он надел куртку, взял деньги, нож и фонарик. Лида уже была готова. Ни слова не говоря, не оставив никакой записки, они вышли из квартиры.
Такси доставило их на вокзал. До электрички оставалось полчаса. Лида прогуливалась по пустынному перрону и не узнавала себя. Из города уезжала другая Лида, не та, какой она была вчера, даже еще сегодня, несколько часов назад. Что-то внутри нее сломалось…
Горский проснулся под утро, словно очнулся от бредового забытья. Вид Алены вызвал у него отвращение. Ее красивое лицо казалось хищной и размалеванной маской. Тушь растеклась, губная помада размазалась. Вчера, будучи пьяным до чертиков, он этого не видел, сходил с ума от вожделения и восторга. На его правой руке обручальное кольцо сдавило палец. Сергей попытался снять его и не смог. Наверное, рука отекла за ночь.
Повсюду в спальне разбросаны вещи Алены. Платье из золотой парчи валялось на полу, как мертвая жар-птица. Сергей вздохнул, тяжело поднялся и подошел к окну.
…Смертные не могут заметить скрытых и недоступных законов, позволяющих исполнить Божественный План. Сын мой, тебе следует стремиться к проникновению в бескрайнее… Все сотворенное направляется Высшей Волей. Вечный является преданным. Никогда не оставляй свою цель, стремись к ней во что бы то ни стало, научись находить покой в этом постоянстве. Научись делать выбор между добром и злом. И то, и другое неразрывно связано…
«Дьявольщина… Надо меньше пить. Вот уже голоса начинают звучать в голове! Так и до белой горячки недалеко, – подумал Сергей, потирая лоб. – Великий План… померещится же такое!»
ГЛАВА 8
В лесу стояла непроницаемая тьма. Только там, где деревья росли реже, светила полная желтая луна. Под ногами трещали сучья, пахло палой листвой и грибами. Богдан еле успевал за Лидой, которая шла быстро и легко, изредка оглядываясь и подзывая его вполголоса. Где-то высоко в ветвях хлопали крыльями ночные птицы.
Чаща скоро расступилась, открыв большую поляну. Яркая луна позволяла им находить все, что нужно, без фонаря. Богдан ножом помогал Лиде выкапывать какие-то корешки, складывал их в сумку.
Он не любил бродить по ночам, тем более по лесу. Вот Вадим, его брат, другое дело. Тот обожал ночные вылазки. Они выросли на окраине Москвы. Однажды вечером Вадим предложил съездить на кладбище, побродить там, когда стемнеет. Это называлось у них «закалять характер». Бабушка их здорово тогда отругала, но на этом дело и кончилось.
«Марш в ванную! – приказала она. – Вымазались, смотреть страшно! Ладно хоть одежду не порвали…»
После купания, за чаем с малиной, Богдан и услышал семейное предание о роде Протасовых, к которому принадлежали братья по бабушкиной линии. Род был дворянский, старинный, богатый. Только очень невезучий. Особенно злой рок преследовал мужчин. Всем, казалось, Бог их наделил в избытке: здоровьем, красотой, умом, храбростью, знатностью и сильными чувствами. Только счастья не дал. Игроки, авантюристы, блестящие военные, вельможи, – Протасовы умирали молодыми, разорялись, попадали в опалу, погибали на дуэлях. Громкие любовные истории с их участием потрясали то северную столицу, то патриархальную Москву, то Париж, то Лондон.
Братья росли нелюдимыми, замкнутыми. Друзей у них не было. Все мальчишки во дворе их уважали, но побаивались. Богдан и Вадим слыли отчаянными задирами, сильными и умелыми в драках. Откровенничали они только между собой. Чем они интересовались, никто не знал. Они любили бродить по старым уголкам Москвы, и в одном из заросших огромными липами переулке отыскали дом, где разыгрывалась последняя драма старинного рода Протасовых, потомками которого они себя считали не столько по крови, сколько по духу.
Братья рано лишились родителей… и после смерти бабушки жили вдвоем, пока Вадим не отправил Богдана в Хорьков. Тот не возражал. В Москве он не мог найти достойной работы, реализовать себя…
Богдан не заметил, как рассказал все Лиде, занимаясь в темноте выкапыванием растений. Один из поразивших его причудливых корешков он неосторожно поднес к лицу и понюхал. Дыхательное горло свело судорогой. Секунды, пока воздух не проходил в легкие, показались ему вечностью. На глазах выступили слезы. Наконец, ему удалось вдохнуть.
– Тьфу, вот зараза. Чуть не задохнулся!
– Ты что? – испугалась Лида. – Не смей ничего нюхать! Вообще к лицу не подноси…
Существующие до сих пор у Богдана сомнения насчет яда окончательно рассеялись. Если в его сумке хотя бы половина растений таких же, как злополучный корешок, то отрава получится высшего качества. Осечки не будет.
Пока они шагали к лесной сторожке, где дед Илья хранил свои охотничьи припасы, а баба Марфа сушила собранные травы, Богдан продолжал рассказывать Лиде о проклятии рода Протасовых.
– Мы все однолюбы. Если уж какая женщина западет в душу, то навеки.
– Разве так бывает? – тоскливо вымолвила девушка. Она вспомнила пьяные, пустые глаза Сергея. Захотелось плакать.
– У нас бывает, – ответил Богдан. – Мне Вадим рассказывал о Мишеле Протасове, блестящем офицере, красавце. Полюбил он на свою беду Александру Баскакову. Познакомились они в Лондоне, там он ей серьги рубиновые подарил. Если бы не рубины, может, ничего бы и не было.
– А что случилось? – Лиде хотелось отвлечься от своих невеселых дум.
– Из-за этих серег проклятых они все погибли.
