Бедное животное завизжало и зашевелилось еще сильнее. В толпе кто-то из девушек ахнул. Мучитель быстро нашел ее взглядом и, схватив за руку, вывел в центр. «Ты будешь первая! Бей его!» - шипел он ей в лицо. Девушка затряслась, хмель улетучился и ее глаза широко раскрылись от ужаса. Он дергал ее за руку и требовал: «Бей же! Пинай!». Девушка неуверенно пихнула мешок ногой, мурал заскулил. «Дура! Не так, а вот так…» - оттолкнув чуть живую землянку, Николай с силой пнул мешок и он отлетел в толпу. Зрители расступились. Садист схватил и выволок визжащий кулек обратно на середину, мурал скулил без остановки. В этот вечер никто из девушек так и не решился это сделать, но несколько мужчин долго пинали бедное животное, когда оно перестало издавать звуки, мешок развязали и вытряхнули мурала на пол. Он был еще жив, лежал и заплывшими от слез и крови глазами смотрел на людей, его бока тяжело опускались и поднимались, слышны были хрипы и хлюпанье. Некоторые девушки плакали забившись в угол… Луиза тоже. Николай подбежал к ней, схватил за руку, подтащил к истекающему кровью животному и бросил перед ним: «Смотри! Не смей отворачиваться! Ты должна смотреть!». Он сел рядом и тихо прошептал: «Ты должна смотреть! Иначе они заберут у тебя не только свободу, не только жизнь, но саму суть тебя…» И Луиза смотрела, смотрела в глаза умирающей жертве. Всхлипывала, сжимала кулаки, впиваясь ногтями в ладонь до боли и смотрела… Николай достал откуда-то нож и перерезал муралу глотку. Кровь брызнула на лицо и платье Луизы, но она не замечала. Смотрела, тяжело дыша, на труп зверька и ненавидела… Николая. «Чтоб ты сдох! Скотина!» - выкрикнула она и неловко ударила его по ноге. Липкая от крови рука соскользнула, и девушка упала на пол. «Все правильно, детка. Все правильно, так и есть, так и должно быть. Ты молодец», - с усталой улыбкой мужчина поднял ее с пола и встряхнул как тряпичную куклу. «Пойди в ванну и приведи себя в порядок, у меня еще есть планы на твой счет», - проговорил он, подталкивая ее в сторону уборной, и обращаясь к остальным добавил: - «А вы приберитесь тут и проваливайте к чертям, на сегодня вечер окончен»…
По щекам Луизы бежали слезы, образ мертвого мурала был такой живой, ей даже слышался запах его крови. Он ей часто снится, тот, самый первый убитый зверек. Потом были и другие.
...Николай был в бешенстве: Луиза так и не могла ударить мешок. Он кричал, сыпал проклятиями и толкал ее, все было бесполезно. Она уже не плакала, сжимала губы, кулаки, но стояла непоколебимо. Она не ударит беззащитное животное. И тут мужчина подскочил к ней и зашипел в самое ухо: «Если ты этого не сделаешь, то в следующий раз в этом мешке будет твой любимчик, твой Тимоша…» Луиза вздрогнула и повернула лицо к садисту, посмотрела ему в глаза и вдруг… Ужас отступил, внутри что-то оборвалось, ушла боль и пришел холод, какая-то внутренняя сила поднялась в ней из глубин ее естества… Она смотрела ему в глаза и больше не боялась, ничего не боялась. Этот кричащий и суетящийся человек больше ее не пугал, скорее раздражал. Луиза даже не поняла как это произошло (а жаль, очень хотелось бы это помнить): ее кулак с хрустом врезался в его челюсть. В помещении наступила звенящая тишина. Она пересекла комнату, взяла накидку и направилась к дверям. Никто не посмел ее остановить. У самого выхода обернулась и холодно произнесла: «Не смей приближаться ко мне и моему дому. Убью». И вышла в ночь. Больше она там не была ни разу…
Год, ровно столько она уничтожала свою душу, и потом вся жизнь, чтобы ее восстановить. Смогла ли? Можно ли залечить такие шрамы? Наверно, нет. Наверно, эти воспоминания самый сильный яд и он медленно, но верно убивает. Сначала был стыд, едкий, липкий стыд. Потом раскаяние, слезное, бессонное и жгучее. Она пыталась забыть, а когда не смогла, то пробовала простить себя и оправдать. Иногда ей это удавалось, но потом воспоминания накатывали, и все начиналось с начала. Вот и сейчас, сидя на стуле в темной комнате Луиза тихо шептала: «Простите меня, простите…». Она не обращалась ни к кому конкретному, а ко всем: к погибшим муралам, к людям что с ней посещали этот «Клуб», их давно уже нет, а она есть, хотя в этом не было ее вины, но и за это она тоже просила прощение, к Тимоше…
...Луиза не ходила больше на эти собрания, но новости оттуда получала. Николай избил новенькую девушку, за то, что отказала ему. Избил так, что через несколько дней она умерла. Но это сошло ему с рук и он стал регулярно побивать людей, конечно, уже не до смерти…
Однажды вернувшись с прогулки с семьей, Луиза не нашла Тимошу. Она обыскала весь сад и оба дома, но веселого зверька нигде не было. Девушка надеялась, что он убежал и скоро вернется. Но он не вернулся. Через день она получила записку с новостями из клуба, среди прочих была такая: «Вчера Н. опять принес мурала. Его долго мучили. А когда вытащили из мешка оказалось, что это не дикое животное, как раньше были, а чей-то домашний. У него на шее была зеленая ленточка. Н. украл его у кого-то из дома, он хвастал, что хозяин будет очень страдать, но чье это животное так и не сказал…». Земля ушла из-под ног: зеленая ленточка была на шее у Тимоши. Он выкрал ЕЕ питомца, как и обещал. Луиза оплакала любимца и решилась на месть. Но исполнить не успела: на следующую ночь Николай умер. Его душа была отвергнута юным тартарианцем, но ребенок не погиб, душу ему отдал дед. Так родился Тонзо Кань.
Луиза вздохнула и повернулась в сторону часов на стене, но в темноте, конечно, ничего не увидела. Прислушалась к звукам на улице. Тишина.
...К ней зашла Зои Фам. И сообщила о прибавлении и потере в семье Кань. После некоторой паузы добавила: «Я знаю, что тебе неприятно думать о том, что твое бого заберут… Мне это тоже не нравиться. Но то что некоторые земляне делают со своим бого ужасно. За домом у Николая обнаружили много костей и шкур муралов и еще разные предметы. Тартарианцы забирают бого, но дают ей новую жизнь, здесь на Тартаре, а он… убил свое бого, уничтожил его, превратил в ничто весь путь своего бого на Земле, и во Вселенной… И не он один». Посмотрела на Луизу и спросила: «Зачем они это делают?» «Чтобы бого не досталось никому, чтобы тартарианцы не могли сохранить свой вид за счет нас», - честно ответила девушка. Зои покачала головой и тихо произнесла: «Значит, они делают это из гордыни. Отравляют злом бессмертное бого, чтобы оно не стало частью тартарианского». Землянка не поняла смысла и переспросила: «Что ты имеешь ввиду?» Фам подняла глаза: «Любое тело смертно. На Земле тело умирает, а бого воплощается в новое тело и продолжает свой путь, и вы принимаете это. Но только земную жизнь цените как жизнь. Попав сюда разве вы перестаете жить? Нет. Просто ваше бого получает другое тело, другие возможности, бого может и дальше развиваться. Охваченные гордыней некоторые люди не видят этого и отравляют бого, боясь смерти тела». «На Земле мы умираем сами. А вы нас убиваете и крадете то, что не ваше, не для вас», - возразила Луиза. «Мне нравиться все это не больше, чем тебе. Я против этого. Но разве на Земле не убивают? Ради меньшего, чем бесценное бого?» - сказала Зои, пристально глядя в глаза девушке. «Ты этим себя успокаиваешь, когда смотришь на меня и понимаешь, что когда придет время, ты убьешь меня?» - с вызовом спросила землянка. Зои задумчиво покачала головой: «Возможно, ты права, и я просто успокаиваю себя». Не сказав больше ни слова беременная удалилась.
Тот разговор зацепил Луизу и она ходила и думала о нем, прокручивая в голове снова и снова. Тогда она и познакомилась с Джулией и попала в совсем другой «Клуб». Здесь залечили ее душевные раны, помогли обрести смысл и счастье существования в каждом дне. Здесь она возвращала себя настоящую и готовилась обрести новую счастливую жизнь, в теле тартарианской девочки…
Луиза улыбнулась этим воспоминаниям. Они ее согревали.
… Здесь ей помогала Мария. Красивая и статная француженка. Такая мягкая и теплая. Они любили петь… Они красиво пели…
Луиза в полголоса стала напевать полузабытую мелодию, когда услышала шум на улице. Константин вернулся. Женщина замолчала и прислушалась. Тихо открылись и закрылись ворота. Шорох песка на дорожке. Дверь распахнулась, и в комнату вошел мужчина. Костя заметил женщину только когда включил свет. Невольно вздрогнул.
- Доброй ночи, - грустно улыбнулась Луиза.
- Доброй, - буркнул Костя.
Повисла пауза. Константин внимательно посмотрел на женщину и отметил про себя: «Как же она постарела, так быстро… Или я так редко ее вижу».
Луиза так же внимательно смотрела на Костю и думала: «Он совсем погас… Как жаль».
- Мы давно не говорили, вот я и зашла. Задумалась, завспоминалась, но уже поздно, мне лучше уйти, - пытаясь встать сказала землянка.
-Да, и правда, давно не говорили. Жаль, что я так задержался, - откликнулся мужчина, - а о чем ты думала, Луиза?
- О прошлом… о моем прошлом. О моих ошибках. О том, что нельзя исправить, хотя я старалась.
- Все совершают ошибки, это часть опыта. Без ошибок никто не живет, а те кто их не совершает, наверно, не живет, - рассуждал Костя.
- А ты жалеешь о чем-нибудь? – спросила Луиза, оставив тщетные попытки встать и морщась от боли в спине.
-О многом… ну как жалею… не жалею, а признаю, что это было ошибкой, - сказал молодой человек, подходя к ней и помогая, лучше устроиться на стуле.
- Спина? Может полежать? – махнул рукой в сторону кровати.
- Нет, не надо. Потом совсем не встать будет, - ответила Луиза и, поймав его ладонь, потянула мужчину к себе, стараясь заглянуть в глаза.
Константин свободной рукой притянул второй стул и сел напротив. Чуть наклонился и печально ответил на ее взгляд. Помолчали, каждый хотел что-то сказать, что-то важное, но не решался, не знал как начать.
- Знаешь какая моя последняя ошибка? – наконец, выдохнула Луиза, - я отпустила тебя…
- А моя – что я туда поехал, - признался Константин.
Это взаимное признание прозвучало так тихо и так естественно, что им обоим стало легче.
- Костя, я не могу тебе давать советы, но … то куда ты ездишь… - начала старушка.
- …чужой я там, вот езжу, вроде разговариваю и веселюсь, и даже в чем-то с ними согласен… а все равно: не мое это, - подхватил молодой человек, - а к людям хочу, понять хочу…
- Это понятно, у меня такое было. Все как у тебя. Ужасно это все было. А потом я других людей встретила, и все стало правильно, все на место встало. Тебе других найти надо, - затараторила женщина, сжимая его ладонь.
- Каких других? Где они? – также быстро проговорил Костя, придвигаясь еще ближе.
- Не знаю где они. Я уже давно ни с кем не общаюсь. Но я уверена, что они есть. Там тебе будет хорошо. Там поют и все по-доброму… - запал иссяк и Луиза откинулась на спинку стула, - устала я очень, надо домой идти. Проводи меня.
Костя помог ей подняться и медленно повел к дверям. По дороге он пытался еще расспрашивать про этих «других», но похоже женщина очень устала и мысли стали путаться в голове.
- Ты совсем погас… - качала она головой, - они помогут… найди их… был такой теплый…
Она остановилась и тихонько запела, закашлялась, охнула и схватилась за спину. Костя бережно обхватил ее и практически внес в дом. У дверей своей комнаты она попыталась отстраниться, но он проводил ее до кровати и бережно уложил. На глаза наворачивались слезы: «Как я мог не заметить! Она совсем, совсем больна… уже скоро… Эгоист и слепец! Ты проворонил ее, как и бабушку! Остолоп… еще врач называется…». Ругал себя, бережно укрывая пледом. Луиза схватила его за руку и прошептала:
- Верни себе себя! Не езди туда больше!
- Не поеду, бабушка. Ты отдыхай, завтра поговорим, - пообещал Костя.
Она успокоилась, отпустила его руку и улыбнулась:
- Вот и хорошо, вот и славно. А завтра, это конечно, поговорим…
Он сидел на краю кровати и смотрел, как она с улыбкой засыпает. Молодой человек понимал, что для нее завтра уже не наступит.
Он просидел с Луизой до самого утра. Первой проснулась Миро и постучала в комнату. Константин открыл дверь и отступил в сторону. Девушка вошла в комнату и остановилась у кровати. Она все поняла. Опустилась на пол рядом с кроватью, взяла Луизу за руку и прижалась к ней лбом. По щекам бежали слезы, но плакала она беззвучно. Костя смотрел на нее и видел, что это светлое прощание, Миро отпускает Луизу. Он сел на стул и стал ждать. В комнате царила тишина, утренний свет мягко заливал комнату, просыпались птицы и возвещали неизбежный приход нового дня. Миро успокоилась и вышла из комнаты.
Похоронить Луизу решили под ее любимым деревом в дальнем углу сада. Это были тихие похороны. Присутствовала вся семья, Аиро с Миро пели, но Костя не ощутил прежнего волнения и расширения внутри и от этого стало еще печальнее. «Верни себе себя!» - просила его Луиза, эти слова звучали в нем снова и снова, как эхо.
Когда должна была состояться очередная встреча Константин не поехал. Уже три дня он медитировал и пытался вернуть «себе себя», но ничего не получалось. Он часами просиживал на заветной полянке, но не мог ничего почувствовать, опустошение и тоска, больше ничего.
К нему приехала Мария. Костя не хотел с ней говорить, он ведь так и не сказал о Луизе ни ей, ни другим людям. Поэтому сейчас не мог объяснить ей своей печали. Посидели, помолчали и она ушла. После ее ухода он почувствовал себя еще более одиноким и несчастным. Пошел в душ. И тут, стоя под струями холодной воды он вдруг заплакал, сначала беззвучно, просто глаза застили слезы и покатились по щекам. Потом несколько раз всхлипнул и сел на дно душевой кабины, сжался, обхватил себя руками и стиснув зубы заскулил. Не в голос, тихо, но протяжно, подобно раненому волку. Вода смывала слезы, приглушала звук и несла облегчение. Мужчина долго так сидел, оплакивая все свои потери: мечты о земном счастье, родительскую семью, надежды, Луизу, свет и тепло своей души. О последнем он сокрушался больше всего, так как только сейчас осознал, что без этого – он – ничто, просто оболочка, просто предмет, подобно стулу. Слезы давно иссякли, он успокоился и просто сидел сжавшись в углу под струями воды. Замерз, и начало потряхивать, но вставать и двигаться не хотелось. Когда холод стал совсем не выносим, встал и завернувшись в полотенце вышел в комнату. Лег и уснул.
Проснувшись сна он не помнил, но чувствовал себя лучше. В этом сне была надежда, что все как-то наладится, исправится.
Время шло неизбежно, часы отсчитывали сутки, календарь месяцы, но Костя никак не мог вернуться в свое прежнее состояние покоя и наполненности, как-будто часть (бОльшая часть) его умерла. Это состояние пугало до паники. Он неистово медитировал, и искал тех людей о которых говорила Луиза. Иногда в отчаянии он думал о том, что их просто нет и он сдохнет на этой планете вот так, бездушным и одиноким предметом. Он вернулся к практике в Центре и ежедневно видел людей, но ни один не был тем, кто мог ему помочь. Все они такие несчастные и болеющие от тоски искали помощи в нем, но он мог лишь предложить исцеление тела, но не печали, и их души оставались ранеными. Это угнетало. Он вглядывался в землян на улицах во время своих редких прогулок по городу, но ничего не видел в них.
По щекам Луизы бежали слезы, образ мертвого мурала был такой живой, ей даже слышался запах его крови. Он ей часто снится, тот, самый первый убитый зверек. Потом были и другие.
...Николай был в бешенстве: Луиза так и не могла ударить мешок. Он кричал, сыпал проклятиями и толкал ее, все было бесполезно. Она уже не плакала, сжимала губы, кулаки, но стояла непоколебимо. Она не ударит беззащитное животное. И тут мужчина подскочил к ней и зашипел в самое ухо: «Если ты этого не сделаешь, то в следующий раз в этом мешке будет твой любимчик, твой Тимоша…» Луиза вздрогнула и повернула лицо к садисту, посмотрела ему в глаза и вдруг… Ужас отступил, внутри что-то оборвалось, ушла боль и пришел холод, какая-то внутренняя сила поднялась в ней из глубин ее естества… Она смотрела ему в глаза и больше не боялась, ничего не боялась. Этот кричащий и суетящийся человек больше ее не пугал, скорее раздражал. Луиза даже не поняла как это произошло (а жаль, очень хотелось бы это помнить): ее кулак с хрустом врезался в его челюсть. В помещении наступила звенящая тишина. Она пересекла комнату, взяла накидку и направилась к дверям. Никто не посмел ее остановить. У самого выхода обернулась и холодно произнесла: «Не смей приближаться ко мне и моему дому. Убью». И вышла в ночь. Больше она там не была ни разу…
Год, ровно столько она уничтожала свою душу, и потом вся жизнь, чтобы ее восстановить. Смогла ли? Можно ли залечить такие шрамы? Наверно, нет. Наверно, эти воспоминания самый сильный яд и он медленно, но верно убивает. Сначала был стыд, едкий, липкий стыд. Потом раскаяние, слезное, бессонное и жгучее. Она пыталась забыть, а когда не смогла, то пробовала простить себя и оправдать. Иногда ей это удавалось, но потом воспоминания накатывали, и все начиналось с начала. Вот и сейчас, сидя на стуле в темной комнате Луиза тихо шептала: «Простите меня, простите…». Она не обращалась ни к кому конкретному, а ко всем: к погибшим муралам, к людям что с ней посещали этот «Клуб», их давно уже нет, а она есть, хотя в этом не было ее вины, но и за это она тоже просила прощение, к Тимоше…
...Луиза не ходила больше на эти собрания, но новости оттуда получала. Николай избил новенькую девушку, за то, что отказала ему. Избил так, что через несколько дней она умерла. Но это сошло ему с рук и он стал регулярно побивать людей, конечно, уже не до смерти…
Однажды вернувшись с прогулки с семьей, Луиза не нашла Тимошу. Она обыскала весь сад и оба дома, но веселого зверька нигде не было. Девушка надеялась, что он убежал и скоро вернется. Но он не вернулся. Через день она получила записку с новостями из клуба, среди прочих была такая: «Вчера Н. опять принес мурала. Его долго мучили. А когда вытащили из мешка оказалось, что это не дикое животное, как раньше были, а чей-то домашний. У него на шее была зеленая ленточка. Н. украл его у кого-то из дома, он хвастал, что хозяин будет очень страдать, но чье это животное так и не сказал…». Земля ушла из-под ног: зеленая ленточка была на шее у Тимоши. Он выкрал ЕЕ питомца, как и обещал. Луиза оплакала любимца и решилась на месть. Но исполнить не успела: на следующую ночь Николай умер. Его душа была отвергнута юным тартарианцем, но ребенок не погиб, душу ему отдал дед. Так родился Тонзо Кань.
Луиза вздохнула и повернулась в сторону часов на стене, но в темноте, конечно, ничего не увидела. Прислушалась к звукам на улице. Тишина.
...К ней зашла Зои Фам. И сообщила о прибавлении и потере в семье Кань. После некоторой паузы добавила: «Я знаю, что тебе неприятно думать о том, что твое бого заберут… Мне это тоже не нравиться. Но то что некоторые земляне делают со своим бого ужасно. За домом у Николая обнаружили много костей и шкур муралов и еще разные предметы. Тартарианцы забирают бого, но дают ей новую жизнь, здесь на Тартаре, а он… убил свое бого, уничтожил его, превратил в ничто весь путь своего бого на Земле, и во Вселенной… И не он один». Посмотрела на Луизу и спросила: «Зачем они это делают?» «Чтобы бого не досталось никому, чтобы тартарианцы не могли сохранить свой вид за счет нас», - честно ответила девушка. Зои покачала головой и тихо произнесла: «Значит, они делают это из гордыни. Отравляют злом бессмертное бого, чтобы оно не стало частью тартарианского». Землянка не поняла смысла и переспросила: «Что ты имеешь ввиду?» Фам подняла глаза: «Любое тело смертно. На Земле тело умирает, а бого воплощается в новое тело и продолжает свой путь, и вы принимаете это. Но только земную жизнь цените как жизнь. Попав сюда разве вы перестаете жить? Нет. Просто ваше бого получает другое тело, другие возможности, бого может и дальше развиваться. Охваченные гордыней некоторые люди не видят этого и отравляют бого, боясь смерти тела». «На Земле мы умираем сами. А вы нас убиваете и крадете то, что не ваше, не для вас», - возразила Луиза. «Мне нравиться все это не больше, чем тебе. Я против этого. Но разве на Земле не убивают? Ради меньшего, чем бесценное бого?» - сказала Зои, пристально глядя в глаза девушке. «Ты этим себя успокаиваешь, когда смотришь на меня и понимаешь, что когда придет время, ты убьешь меня?» - с вызовом спросила землянка. Зои задумчиво покачала головой: «Возможно, ты права, и я просто успокаиваю себя». Не сказав больше ни слова беременная удалилась.
Тот разговор зацепил Луизу и она ходила и думала о нем, прокручивая в голове снова и снова. Тогда она и познакомилась с Джулией и попала в совсем другой «Клуб». Здесь залечили ее душевные раны, помогли обрести смысл и счастье существования в каждом дне. Здесь она возвращала себя настоящую и готовилась обрести новую счастливую жизнь, в теле тартарианской девочки…
Луиза улыбнулась этим воспоминаниям. Они ее согревали.
… Здесь ей помогала Мария. Красивая и статная француженка. Такая мягкая и теплая. Они любили петь… Они красиво пели…
Луиза в полголоса стала напевать полузабытую мелодию, когда услышала шум на улице. Константин вернулся. Женщина замолчала и прислушалась. Тихо открылись и закрылись ворота. Шорох песка на дорожке. Дверь распахнулась, и в комнату вошел мужчина. Костя заметил женщину только когда включил свет. Невольно вздрогнул.
- Доброй ночи, - грустно улыбнулась Луиза.
- Доброй, - буркнул Костя.
Повисла пауза. Константин внимательно посмотрел на женщину и отметил про себя: «Как же она постарела, так быстро… Или я так редко ее вижу».
Луиза так же внимательно смотрела на Костю и думала: «Он совсем погас… Как жаль».
- Мы давно не говорили, вот я и зашла. Задумалась, завспоминалась, но уже поздно, мне лучше уйти, - пытаясь встать сказала землянка.
-Да, и правда, давно не говорили. Жаль, что я так задержался, - откликнулся мужчина, - а о чем ты думала, Луиза?
- О прошлом… о моем прошлом. О моих ошибках. О том, что нельзя исправить, хотя я старалась.
- Все совершают ошибки, это часть опыта. Без ошибок никто не живет, а те кто их не совершает, наверно, не живет, - рассуждал Костя.
- А ты жалеешь о чем-нибудь? – спросила Луиза, оставив тщетные попытки встать и морщась от боли в спине.
-О многом… ну как жалею… не жалею, а признаю, что это было ошибкой, - сказал молодой человек, подходя к ней и помогая, лучше устроиться на стуле.
- Спина? Может полежать? – махнул рукой в сторону кровати.
- Нет, не надо. Потом совсем не встать будет, - ответила Луиза и, поймав его ладонь, потянула мужчину к себе, стараясь заглянуть в глаза.
Константин свободной рукой притянул второй стул и сел напротив. Чуть наклонился и печально ответил на ее взгляд. Помолчали, каждый хотел что-то сказать, что-то важное, но не решался, не знал как начать.
- Знаешь какая моя последняя ошибка? – наконец, выдохнула Луиза, - я отпустила тебя…
- А моя – что я туда поехал, - признался Константин.
Это взаимное признание прозвучало так тихо и так естественно, что им обоим стало легче.
- Костя, я не могу тебе давать советы, но … то куда ты ездишь… - начала старушка.
- …чужой я там, вот езжу, вроде разговариваю и веселюсь, и даже в чем-то с ними согласен… а все равно: не мое это, - подхватил молодой человек, - а к людям хочу, понять хочу…
- Это понятно, у меня такое было. Все как у тебя. Ужасно это все было. А потом я других людей встретила, и все стало правильно, все на место встало. Тебе других найти надо, - затараторила женщина, сжимая его ладонь.
- Каких других? Где они? – также быстро проговорил Костя, придвигаясь еще ближе.
- Не знаю где они. Я уже давно ни с кем не общаюсь. Но я уверена, что они есть. Там тебе будет хорошо. Там поют и все по-доброму… - запал иссяк и Луиза откинулась на спинку стула, - устала я очень, надо домой идти. Проводи меня.
Костя помог ей подняться и медленно повел к дверям. По дороге он пытался еще расспрашивать про этих «других», но похоже женщина очень устала и мысли стали путаться в голове.
- Ты совсем погас… - качала она головой, - они помогут… найди их… был такой теплый…
Она остановилась и тихонько запела, закашлялась, охнула и схватилась за спину. Костя бережно обхватил ее и практически внес в дом. У дверей своей комнаты она попыталась отстраниться, но он проводил ее до кровати и бережно уложил. На глаза наворачивались слезы: «Как я мог не заметить! Она совсем, совсем больна… уже скоро… Эгоист и слепец! Ты проворонил ее, как и бабушку! Остолоп… еще врач называется…». Ругал себя, бережно укрывая пледом. Луиза схватила его за руку и прошептала:
- Верни себе себя! Не езди туда больше!
- Не поеду, бабушка. Ты отдыхай, завтра поговорим, - пообещал Костя.
Она успокоилась, отпустила его руку и улыбнулась:
- Вот и хорошо, вот и славно. А завтра, это конечно, поговорим…
Он сидел на краю кровати и смотрел, как она с улыбкой засыпает. Молодой человек понимал, что для нее завтра уже не наступит.
Прода от 09.06.2023
Глава 22. Два волка
Он просидел с Луизой до самого утра. Первой проснулась Миро и постучала в комнату. Константин открыл дверь и отступил в сторону. Девушка вошла в комнату и остановилась у кровати. Она все поняла. Опустилась на пол рядом с кроватью, взяла Луизу за руку и прижалась к ней лбом. По щекам бежали слезы, но плакала она беззвучно. Костя смотрел на нее и видел, что это светлое прощание, Миро отпускает Луизу. Он сел на стул и стал ждать. В комнате царила тишина, утренний свет мягко заливал комнату, просыпались птицы и возвещали неизбежный приход нового дня. Миро успокоилась и вышла из комнаты.
Похоронить Луизу решили под ее любимым деревом в дальнем углу сада. Это были тихие похороны. Присутствовала вся семья, Аиро с Миро пели, но Костя не ощутил прежнего волнения и расширения внутри и от этого стало еще печальнее. «Верни себе себя!» - просила его Луиза, эти слова звучали в нем снова и снова, как эхо.
Когда должна была состояться очередная встреча Константин не поехал. Уже три дня он медитировал и пытался вернуть «себе себя», но ничего не получалось. Он часами просиживал на заветной полянке, но не мог ничего почувствовать, опустошение и тоска, больше ничего.
К нему приехала Мария. Костя не хотел с ней говорить, он ведь так и не сказал о Луизе ни ей, ни другим людям. Поэтому сейчас не мог объяснить ей своей печали. Посидели, помолчали и она ушла. После ее ухода он почувствовал себя еще более одиноким и несчастным. Пошел в душ. И тут, стоя под струями холодной воды он вдруг заплакал, сначала беззвучно, просто глаза застили слезы и покатились по щекам. Потом несколько раз всхлипнул и сел на дно душевой кабины, сжался, обхватил себя руками и стиснув зубы заскулил. Не в голос, тихо, но протяжно, подобно раненому волку. Вода смывала слезы, приглушала звук и несла облегчение. Мужчина долго так сидел, оплакивая все свои потери: мечты о земном счастье, родительскую семью, надежды, Луизу, свет и тепло своей души. О последнем он сокрушался больше всего, так как только сейчас осознал, что без этого – он – ничто, просто оболочка, просто предмет, подобно стулу. Слезы давно иссякли, он успокоился и просто сидел сжавшись в углу под струями воды. Замерз, и начало потряхивать, но вставать и двигаться не хотелось. Когда холод стал совсем не выносим, встал и завернувшись в полотенце вышел в комнату. Лег и уснул.
Проснувшись сна он не помнил, но чувствовал себя лучше. В этом сне была надежда, что все как-то наладится, исправится.
Время шло неизбежно, часы отсчитывали сутки, календарь месяцы, но Костя никак не мог вернуться в свое прежнее состояние покоя и наполненности, как-будто часть (бОльшая часть) его умерла. Это состояние пугало до паники. Он неистово медитировал, и искал тех людей о которых говорила Луиза. Иногда в отчаянии он думал о том, что их просто нет и он сдохнет на этой планете вот так, бездушным и одиноким предметом. Он вернулся к практике в Центре и ежедневно видел людей, но ни один не был тем, кто мог ему помочь. Все они такие несчастные и болеющие от тоски искали помощи в нем, но он мог лишь предложить исцеление тела, но не печали, и их души оставались ранеными. Это угнетало. Он вглядывался в землян на улицах во время своих редких прогулок по городу, но ничего не видел в них.
