В начале лестницы Конзо еще боялся оступиться, но постепенно он почувствовал уверенность и тоже стал оглядываться. Прекрасный вид, шум водопада, свежий воздух пьянили и бодрили его. Невидимая лестница привела их к тропе в город. До ворот, было минут пять ходу.
Конзо вглядывался в улочку за большими (можно даже сказать огромными) арочными воротами, но как и сверху город казался абсолютно нежилым. Разочарование нарастало и он, догнав землянина, высказал ему свои наблюдения. Костя улыбнулся:
- Хочешь вернуться?
- Нет, конечно, нет. Я слишком долго сюда добирался, чтобы сейчас уйти, - гордо дернул плечами молодой Фам и уверенно зашагал вперед, - посмотрю архитектуру , и может, найду еще что полезное, или хотя бы интересное.
С этими словами он прошел под воротами, ступил на улицу Старого района и … замедлил шаг. Воздух перед ним завибрировал и стал плавиться, четкая картинка начала растекаться и меняться. Конзо продолжал шагать медленно, по инерции, крутил головой и глаза его расширялись. Казавшийся мертвым город оживал: зашелестели трава, кусты и деревья, зазвучал звонкий детский смех, к невысоким заборам подходили высокие тартарианцы и улыбались путникам. Конзо испытал очередной укол ревности, когда заметил, что в первую очередь хозяева улыбались, а дети махали руками Косте, который шагал по улице легко, уверенно, как дома.
- Ну, я же говорил! – обернулся он к Конзо и обвел руками пространство вокруг.
Фам смотрел во все глаза. Спорить было бессмысленно: Старый район жив и процветает.
Движение по городу продолжалось довольно долго. Конзо уже устал, и хотел бы остановиться и присесть на одну из лавочек, которые в большом количестве попадались по пути, но землянин продолжал уверенно шагать. Когда Костя в очередной раз, не сбавляя темпа, повернул, тартарианец понял, что движутся они куда-то конкретно, а не просто прогуливаются по городу.
- Куда мы идем? – спросил он.
- Нас ждут, - коротко ответил Константин, - Ты устал? Давай отдохнем немного, если хочешь. Хотя тут недалеко осталось…
- Если недалеко, то пойдем, - отозвался Конзо и поплелся за бодро шагающим впереди бого.
«Недалеко» они шагали еще полчаса. За это время к ним присоединилось несколько детей, которые кружили вокруг и брали гостей за руку, заглядывали в глаза и широко улыбались. Конзо немного удивился, что они приветствуют только его, а Косте не говорят ни слова. Это даже его приятно порадовало, но радость была не долгой. Он обратился к одному из малышей:
- Почему вы говорите только со мной?
- Это не так. Просто Константин нас слышит без использования … речи, прямо здесь, -пояснил мальчик касаясь головы и широко улыбаясь, - А ты – нет.
О! Оказывается Константин еще и мысли читает! Это вызвало досаду и ощущение собственной неполноценности, что было крайне неприятно.
Наконец, они вышли к небольшой площади, где их действительно ждали. Несколько тартарианцев пожилых и улыбчивых, со светящимся взглядом приветственно раскинули руки и сделали несколько шагов навстречу, приветствовали вслух, специально для молодого Фам, и это неприятно царапнуло его гордость. Эти тартарианцы тоже рады были в первую очередь Косте, а с Конзо общались из вежливости. Встречающие представились: «Намуи, Свои, Талос, Иссои, Гонаи, Моисо, Кови», - все имена звучали с ударением на первый слог.
Направились в один из ближайших домов, похожих на дома Оринуса, но сады были гуще, а обстановка проще.
Конзо смотрел по сторонам. Он искал признаки ожидаемой деградации, упадка и прочего, но к своему изумлению ничего подобного не наблюдал. Отнюдь! С того момента как он прошел под аркой ворот он ощущал волны, подобно Костиным, даже не волны, а постоянное поле и не такое интенсивное, но ощутимое. Все в этом городе: дома, тартарианцы, животные и растения излучали какой-то особый свет, и были… счастливы. Конзо никогда не видел такого количества счастливых созданий, и чувствовал себя в их окружении ходячей печалькой. А вот бого семейства Фам явно чувствовал себя здесь комфортно.
Хозяева и гости сели в саду на большой красивой лужайке. Все молчали, но молодой Фам понимал, что в тишине сидит только он. Это тяготило, поэтому, когда из дома вышел и подошел к нему молодой тартарианец, пригласив пойти с собой, с благодарностью принял приглашение.
Конзо был прав, Константин действительно чувствовал себя как дома. Не как на Земле или в доме Фам, а как на встрече Семьи, то есть там, где отдыхал душой, где мог быть самим собой в самом полном смысле слова, не ограничивая, не сдерживая своего расширения. Общались мысленно, словами и образами, даже ощущениями, и это приводило его в восторг, он вдруг осознал как скуден язык, как много непонимания возникает из-за этого.
Хозяева начали свое более подробное представление: « Мы тартарианцы со старыми душами Тартара. Многие поколения мы живем около Оринуса, развиваемся и наблюдаем. Мы продолжаем дело Исса-Тои. Это не единственное поселение, на других континентах мы тоже есть». Параллельно мелькали образы: величественный Исса-Тои во времена своего расцвета, красивые улицы и величественные, улыбающиеся тартарианцы… хаос и затопление материка, расселение исса-тойцев… другие города-районы, которые они основали… Образы мелькали, сменяя друг друга и за короткий промежуток времени Константин знал об истории Старого района и ее обитателей больше, чем ему могли бы рассказать за неделю словами.
Константин в ответ показал и рассказал о себе. Тартарианцы кивали, иногда улыбались, иногда хмурились. На картинки из жизни на Тартаре делали комментарии: «Это мы знаем… Это было печально… Это было большой радостью для нас…».
С удивлением Константин понял, что они в курсе почти всего, что с ним происходило в Оринусе.
«Мы наблюдаем за всем, что происходит в городе, и за земными бого, конечно, тоже», - пояснили потомки исса-тойцев и показали образ, в котором вот так же сидели в кругу, закрыв глаза, как бы погруженные в медитацию.
- Это вы помогли мне найти дорогу назад в день побега? - уточнил Костя.
- Да, и ты нас очень порадовал своей восприимчивостью, - кивнул самый старший, Намуи.
- Почему Вы не взаимодействуете с городом? - был новый вопрос.
- Это не совсем так. Но открыто мы этого делать не можем… - с этими словами замелькали образы.
Костя понял, что ему показали заседания Советов Оринуса в разные периоды, и на всех были представители Старого района, но их явно не слышали, отворачивались и отмахивались.
- …и мы приняли решение оставить город в покое и не вмешиваться в ход вещей, - с печалью закончили ответ тартарианцы.
- Однако, вы наблюдаете. И даже вмешиваетесь: мне же вы помогли. И другим, наверняка помогаете? – усомнился землянин.
Тартарианцы хитро улыбнулись:
- Мы помогаем, но так, что никто и не догадывается об этом. Они считают, что мы если не вымерли, то близки к этому. Пусть так. Придет время, когда они будут готовы к правде.
- Вы рождаетесь без использование земных душ, я ведь правильно понял?
- Да, но это мы обсудим позже. А сейчас давай обсудим тот вопрос, что привел тебя к нам, - прервали череду Костиных вопросов хозяева.
- Заземление, как нам достичь его? Чтобы не пугать город всплесками своей энергии, - коротко сказал и быстро показал калейдоскоп образов Костя.
Это были картинки и с концерта в первые выходные в доме Фам, и на собраниях Семьи и инцидент в ресторане и озарение про заземление в комнате Марии, диалог с Димитрием.
Тартарианцы переглянулись и некоторое время молчали, ни образов ни мыслей. Потом обернулись к Косте.
- Это очень сложно для вас без перерождения, почти не возможно. Но ты так быстро учишься и раскрываешься, что возможно именно ты сможешь это сделать… - начали они.
- А других научить я смогу? – уточнил Константин, ему не понравился намек на его исключительность.
Пожилой круг с сомнением покачал головой. «Как они синхронны», - невольно пронеслось у землянина в голове.
Поймав эту его мысль, хозяева переглянулись и улыбнулись.
- Почему я не смогу научить других? – продолжил настаивать Костя.
- Ты и сам знаешь ответ.
- Это потому, что мы не дети Тартара, у нас нет связи с планетой? – высказал предположение бого Фам.
Ему кивнули в ответ.
- Но почему тогда вы думаете, что я могу справиться с этим? – недоумевал землянин.
- Мы не уверены… Но ты обучаешься и развиваешься со скоростью, которая доступна не всем нам. Так что у тебя может и получиться.
Костя попытался вспомнить, что он такого освоил с особой скоростью…
- Даже то, как ты общаешься с нами сейчас: ты никогда прежде не пользовался телепатией. Это не так просто, как тебе кажется. Мысли и образы должны быть структурированы, отобраны и очищены. У многих на это уходит несколько недель, а ты освоил за то время, что шел до нас, - подсказали ему.
- Пусть так. Как мне научиться заземлению? Как найти связь с планетой? – сосредоточился на сути вопроса гость.
- Мы не можем сказать, как это сделать именно тебе, но мы можем научить тебя, как это делаем мы. Рождаясь, мы имеем эту связь слабой, подобно той, что ты видел у … младенца, и развиваем ее до того состояния, что ты видишь сейчас.
А он видел. Эти тартарианцы не были похожи на бусины, нанизанные на нитку света (как на рисунке Димитрия), но были в столбе света, диаметром равному их телу, ровный и мощный поток энергии, без всплесков, обрывов или завихрений.
- Но мы сделаем это не сейчас, а когда ты придешь в следующий раз один. Сейчас вам пора возвращаться, - остановили его восторг старые тартарианцы, - Тебе и нам надо подготовиться, это будет не простая работа.
Костя вынужден был согласиться. Они встали и направились к большому дому Нимуа. Навстречу им уже выходили Конзо с молодым тартарианцем. Они явно подружились, хотя молодой Фам выглядел несколько потерянным и ошарашенным. Костя с удивлением обнаружил, что может прочитать содержание его головы, но оно было смешано и хаотично. У спутника был водоворот из мыслей, образов и ощущений, вспыхивающих, затухающих, перемешивающихся и обрывающихся. Читать эту мешанину было невозможно и, усилием воли Константин отключился.
В доме их ждал накрытый стол. Фрукты в большом разнообразии. За едой говорили вслух, чтобы не смущать Конзо, но молодой тартарианец говорил мало, а слушал рассеянно.
Беседа с молодым тартарианцем, Тигуа, была очень насыщенной и перевернула его представления о многом, что он раньше считал незыблемым и очевидным. За короткий промежуток времени его голова наполнилась огромным количеством разрозненной и новой информации. Он представил, какой будет реакция его коллег и друзей, когда он расскажет им это все, но Тигуа, положил ему руку на плечо, заглянул в глаза и мягко сказал:
- Не надо говорить никому об этом. Тебе или не поверят или сочтут не совсем здоровым.
Конзо вздохнул, это было правдой. Он ведь и сам бы не поверил, если бы не видел всего этого лично.
Когда разговор пошел о рождении тартарианцев, узнав что в Старом районе не используют ни землян, ни смерть родственников, молодой историк нахмурился:
- Значит… мы зря тащим их сюда? Они не нужны?
Тигуа вновь пристально посмотрел ему в глаза и тихо вздохнул, попытка передать мысль не удалась, и ему пришлось облечь ее в слова:
- Не думай об этом сейчас. Просто поверь, у всего есть смысл, и у того, что происходит в Оринусе тоже. Они нужны, но их значение не ограничивается тем, что вы предполагаете.
Этот ответ озадачил Конзо, но собеседник отказался говорить об этом дальше, намекнув что у всего свое время и у познания тоже.
Тигуа подошел после трапезы и сказал с улыбкой:
- Совет дал разрешение обучать тебя, если ты захочешь. Но ты должен будешь держать в тайне свои знания до нужного времени. Никто не должен знать, что ты бываешь здесь.
Конзо с радостью согласился. Попрощались с ним более приветливо, чем встретили, и это было бальзамом ему на сердце.
Нимуа и Тигуа, оказавшиеся отцом и сыном, проводили гостей до самых ворот, показывая и рассказывая обо всем, что попадалось им по дороге. У ворот еще раз попрощались, и каждый уточнил время следующего визита. Оглянувшись за воротами, Конзо ожидал увидеть пустую улицу заброшенного города, но увидел тартарианцев и детей, стоявших у ворот и махавших им. Еще больше он обрадовался и удивился когда увидел перед собой ступени лестницы, по которой они сюда спустились. Невидимая тогда, она предстала перед ним во всем своем великолепии белого мрамора. Широкие ступени уходили вверх к вершине утеса.
- Ты с самого начала видел ее такой? – спросил он у Константина, указывая рукой на лестницу.
- Нет, я вижу ее впервые, как и ты.
Медленно поднимались и молчали. Каждый из них получил наказ ни с кем не обсуждать увиденное и услышанное, но они не были уверены, касается ли это друг друга. Костя несколько раз заглядывал в голову спутника, но там царила прежняя мешанина и он оставил это занятие, погрузившись в собственные размышления.
В конце лестницы была площадка с небольшим провалом, а дальше знакомый им утес и тропа в лесу.
Костя перепрыгнул и остановился, глядя на город. Конзо встал рядом. Землянин нашел знакомый камень и сел на него, не отрывая взгляда от Старого района. Фам собирался продолжить путь, но, увидев что бого сел, тоже остановился.
- Конзо, ты понимаешь, что большая часть того, что ты знал до этого дня – ложь? – тихо спросил Константин, - не искажение, а именно ложь!
Тартарианец вздрогнул от прямоты вопроса, так четко описывающего его состояние.
- Да.
- И ты понял, какой обман самый главный? Породивший все остальные? – продолжал давить Костя.
Конзо нахмурился, в этом он еще не разобрался.
- Не уверен. Может то, что нам без земных бого не обойтись?
Костя оглянулся на него и тихо, почти шепотом произнес:
- Бог никогда вас не оставлял. Никогда, ни на мгновение. Он всегда был и остается здесь. Это вы про него забыли, но не он про вас.
Конзо сглотнул и посмотрел на город. Вот что ему не давало покоя: счастье этого места связано с тем, что Он здесь всегда!
А Костя продолжал, все так же тихо и медленно:
- Именно на утверждении, что Бог ушел, строится вся ваша «Новая История», ваши метания, поиски, похищения людей, в конце концов.
Молодой Фам смотрел на Константина широко открытыми глазами и не дышал. Как молния, его пронзила мысль: «Он прав!!! Создатель здесь… всегда здесь… Он прав!!!»
Они долго сидели на утесе и смотрели на город и на природу, больше не говорили, но в этом молчании каждый услышал и понял больше, чем можно было сказать.
Вернувшись домой молодые люди так же молча разошлись по своим комнатам и встретились только за ужином.
Константин хотел поговорить с Димитрием, но передумал: что он ему может сказать? Ничего. Точнее, ничего полезного.
Он вышел в сад и сел на скамейку. Воспоминания о сегодняшнем путешествии были приятны. Неожиданно эти воспоминания прервались ощущением горькой потери: он вспомнил о Марии. Каждый день Костя навещал новорожденную, и все искал знакомые нотки в энергии девочки, но не находил. Он, конечно, понимал, что так и должно быть, но как говориться «надежда умирает последней».
За ужином Тоньо попытался узнать о походе, но Конзо отвечал уклончиво и поглядывал на Костю.
Конзо вглядывался в улочку за большими (можно даже сказать огромными) арочными воротами, но как и сверху город казался абсолютно нежилым. Разочарование нарастало и он, догнав землянина, высказал ему свои наблюдения. Костя улыбнулся:
- Хочешь вернуться?
- Нет, конечно, нет. Я слишком долго сюда добирался, чтобы сейчас уйти, - гордо дернул плечами молодой Фам и уверенно зашагал вперед, - посмотрю архитектуру , и может, найду еще что полезное, или хотя бы интересное.
С этими словами он прошел под воротами, ступил на улицу Старого района и … замедлил шаг. Воздух перед ним завибрировал и стал плавиться, четкая картинка начала растекаться и меняться. Конзо продолжал шагать медленно, по инерции, крутил головой и глаза его расширялись. Казавшийся мертвым город оживал: зашелестели трава, кусты и деревья, зазвучал звонкий детский смех, к невысоким заборам подходили высокие тартарианцы и улыбались путникам. Конзо испытал очередной укол ревности, когда заметил, что в первую очередь хозяева улыбались, а дети махали руками Косте, который шагал по улице легко, уверенно, как дома.
- Ну, я же говорил! – обернулся он к Конзо и обвел руками пространство вокруг.
Фам смотрел во все глаза. Спорить было бессмысленно: Старый район жив и процветает.
Движение по городу продолжалось довольно долго. Конзо уже устал, и хотел бы остановиться и присесть на одну из лавочек, которые в большом количестве попадались по пути, но землянин продолжал уверенно шагать. Когда Костя в очередной раз, не сбавляя темпа, повернул, тартарианец понял, что движутся они куда-то конкретно, а не просто прогуливаются по городу.
- Куда мы идем? – спросил он.
- Нас ждут, - коротко ответил Константин, - Ты устал? Давай отдохнем немного, если хочешь. Хотя тут недалеко осталось…
- Если недалеко, то пойдем, - отозвался Конзо и поплелся за бодро шагающим впереди бого.
«Недалеко» они шагали еще полчаса. За это время к ним присоединилось несколько детей, которые кружили вокруг и брали гостей за руку, заглядывали в глаза и широко улыбались. Конзо немного удивился, что они приветствуют только его, а Косте не говорят ни слова. Это даже его приятно порадовало, но радость была не долгой. Он обратился к одному из малышей:
- Почему вы говорите только со мной?
- Это не так. Просто Константин нас слышит без использования … речи, прямо здесь, -пояснил мальчик касаясь головы и широко улыбаясь, - А ты – нет.
О! Оказывается Константин еще и мысли читает! Это вызвало досаду и ощущение собственной неполноценности, что было крайне неприятно.
Наконец, они вышли к небольшой площади, где их действительно ждали. Несколько тартарианцев пожилых и улыбчивых, со светящимся взглядом приветственно раскинули руки и сделали несколько шагов навстречу, приветствовали вслух, специально для молодого Фам, и это неприятно царапнуло его гордость. Эти тартарианцы тоже рады были в первую очередь Косте, а с Конзо общались из вежливости. Встречающие представились: «Намуи, Свои, Талос, Иссои, Гонаи, Моисо, Кови», - все имена звучали с ударением на первый слог.
Направились в один из ближайших домов, похожих на дома Оринуса, но сады были гуще, а обстановка проще.
Конзо смотрел по сторонам. Он искал признаки ожидаемой деградации, упадка и прочего, но к своему изумлению ничего подобного не наблюдал. Отнюдь! С того момента как он прошел под аркой ворот он ощущал волны, подобно Костиным, даже не волны, а постоянное поле и не такое интенсивное, но ощутимое. Все в этом городе: дома, тартарианцы, животные и растения излучали какой-то особый свет, и были… счастливы. Конзо никогда не видел такого количества счастливых созданий, и чувствовал себя в их окружении ходячей печалькой. А вот бого семейства Фам явно чувствовал себя здесь комфортно.
Хозяева и гости сели в саду на большой красивой лужайке. Все молчали, но молодой Фам понимал, что в тишине сидит только он. Это тяготило, поэтому, когда из дома вышел и подошел к нему молодой тартарианец, пригласив пойти с собой, с благодарностью принял приглашение.
Конзо был прав, Константин действительно чувствовал себя как дома. Не как на Земле или в доме Фам, а как на встрече Семьи, то есть там, где отдыхал душой, где мог быть самим собой в самом полном смысле слова, не ограничивая, не сдерживая своего расширения. Общались мысленно, словами и образами, даже ощущениями, и это приводило его в восторг, он вдруг осознал как скуден язык, как много непонимания возникает из-за этого.
Хозяева начали свое более подробное представление: « Мы тартарианцы со старыми душами Тартара. Многие поколения мы живем около Оринуса, развиваемся и наблюдаем. Мы продолжаем дело Исса-Тои. Это не единственное поселение, на других континентах мы тоже есть». Параллельно мелькали образы: величественный Исса-Тои во времена своего расцвета, красивые улицы и величественные, улыбающиеся тартарианцы… хаос и затопление материка, расселение исса-тойцев… другие города-районы, которые они основали… Образы мелькали, сменяя друг друга и за короткий промежуток времени Константин знал об истории Старого района и ее обитателей больше, чем ему могли бы рассказать за неделю словами.
Константин в ответ показал и рассказал о себе. Тартарианцы кивали, иногда улыбались, иногда хмурились. На картинки из жизни на Тартаре делали комментарии: «Это мы знаем… Это было печально… Это было большой радостью для нас…».
С удивлением Константин понял, что они в курсе почти всего, что с ним происходило в Оринусе.
«Мы наблюдаем за всем, что происходит в городе, и за земными бого, конечно, тоже», - пояснили потомки исса-тойцев и показали образ, в котором вот так же сидели в кругу, закрыв глаза, как бы погруженные в медитацию.
- Это вы помогли мне найти дорогу назад в день побега? - уточнил Костя.
- Да, и ты нас очень порадовал своей восприимчивостью, - кивнул самый старший, Намуи.
- Почему Вы не взаимодействуете с городом? - был новый вопрос.
- Это не совсем так. Но открыто мы этого делать не можем… - с этими словами замелькали образы.
Костя понял, что ему показали заседания Советов Оринуса в разные периоды, и на всех были представители Старого района, но их явно не слышали, отворачивались и отмахивались.
- …и мы приняли решение оставить город в покое и не вмешиваться в ход вещей, - с печалью закончили ответ тартарианцы.
- Однако, вы наблюдаете. И даже вмешиваетесь: мне же вы помогли. И другим, наверняка помогаете? – усомнился землянин.
Тартарианцы хитро улыбнулись:
- Мы помогаем, но так, что никто и не догадывается об этом. Они считают, что мы если не вымерли, то близки к этому. Пусть так. Придет время, когда они будут готовы к правде.
- Вы рождаетесь без использование земных душ, я ведь правильно понял?
- Да, но это мы обсудим позже. А сейчас давай обсудим тот вопрос, что привел тебя к нам, - прервали череду Костиных вопросов хозяева.
- Заземление, как нам достичь его? Чтобы не пугать город всплесками своей энергии, - коротко сказал и быстро показал калейдоскоп образов Костя.
Это были картинки и с концерта в первые выходные в доме Фам, и на собраниях Семьи и инцидент в ресторане и озарение про заземление в комнате Марии, диалог с Димитрием.
Тартарианцы переглянулись и некоторое время молчали, ни образов ни мыслей. Потом обернулись к Косте.
- Это очень сложно для вас без перерождения, почти не возможно. Но ты так быстро учишься и раскрываешься, что возможно именно ты сможешь это сделать… - начали они.
- А других научить я смогу? – уточнил Константин, ему не понравился намек на его исключительность.
Пожилой круг с сомнением покачал головой. «Как они синхронны», - невольно пронеслось у землянина в голове.
Поймав эту его мысль, хозяева переглянулись и улыбнулись.
- Почему я не смогу научить других? – продолжил настаивать Костя.
- Ты и сам знаешь ответ.
- Это потому, что мы не дети Тартара, у нас нет связи с планетой? – высказал предположение бого Фам.
Ему кивнули в ответ.
- Но почему тогда вы думаете, что я могу справиться с этим? – недоумевал землянин.
- Мы не уверены… Но ты обучаешься и развиваешься со скоростью, которая доступна не всем нам. Так что у тебя может и получиться.
Костя попытался вспомнить, что он такого освоил с особой скоростью…
- Даже то, как ты общаешься с нами сейчас: ты никогда прежде не пользовался телепатией. Это не так просто, как тебе кажется. Мысли и образы должны быть структурированы, отобраны и очищены. У многих на это уходит несколько недель, а ты освоил за то время, что шел до нас, - подсказали ему.
- Пусть так. Как мне научиться заземлению? Как найти связь с планетой? – сосредоточился на сути вопроса гость.
- Мы не можем сказать, как это сделать именно тебе, но мы можем научить тебя, как это делаем мы. Рождаясь, мы имеем эту связь слабой, подобно той, что ты видел у … младенца, и развиваем ее до того состояния, что ты видишь сейчас.
А он видел. Эти тартарианцы не были похожи на бусины, нанизанные на нитку света (как на рисунке Димитрия), но были в столбе света, диаметром равному их телу, ровный и мощный поток энергии, без всплесков, обрывов или завихрений.
- Но мы сделаем это не сейчас, а когда ты придешь в следующий раз один. Сейчас вам пора возвращаться, - остановили его восторг старые тартарианцы, - Тебе и нам надо подготовиться, это будет не простая работа.
Костя вынужден был согласиться. Они встали и направились к большому дому Нимуа. Навстречу им уже выходили Конзо с молодым тартарианцем. Они явно подружились, хотя молодой Фам выглядел несколько потерянным и ошарашенным. Костя с удивлением обнаружил, что может прочитать содержание его головы, но оно было смешано и хаотично. У спутника был водоворот из мыслей, образов и ощущений, вспыхивающих, затухающих, перемешивающихся и обрывающихся. Читать эту мешанину было невозможно и, усилием воли Константин отключился.
В доме их ждал накрытый стол. Фрукты в большом разнообразии. За едой говорили вслух, чтобы не смущать Конзо, но молодой тартарианец говорил мало, а слушал рассеянно.
Беседа с молодым тартарианцем, Тигуа, была очень насыщенной и перевернула его представления о многом, что он раньше считал незыблемым и очевидным. За короткий промежуток времени его голова наполнилась огромным количеством разрозненной и новой информации. Он представил, какой будет реакция его коллег и друзей, когда он расскажет им это все, но Тигуа, положил ему руку на плечо, заглянул в глаза и мягко сказал:
- Не надо говорить никому об этом. Тебе или не поверят или сочтут не совсем здоровым.
Конзо вздохнул, это было правдой. Он ведь и сам бы не поверил, если бы не видел всего этого лично.
Когда разговор пошел о рождении тартарианцев, узнав что в Старом районе не используют ни землян, ни смерть родственников, молодой историк нахмурился:
- Значит… мы зря тащим их сюда? Они не нужны?
Тигуа вновь пристально посмотрел ему в глаза и тихо вздохнул, попытка передать мысль не удалась, и ему пришлось облечь ее в слова:
- Не думай об этом сейчас. Просто поверь, у всего есть смысл, и у того, что происходит в Оринусе тоже. Они нужны, но их значение не ограничивается тем, что вы предполагаете.
Этот ответ озадачил Конзо, но собеседник отказался говорить об этом дальше, намекнув что у всего свое время и у познания тоже.
Тигуа подошел после трапезы и сказал с улыбкой:
- Совет дал разрешение обучать тебя, если ты захочешь. Но ты должен будешь держать в тайне свои знания до нужного времени. Никто не должен знать, что ты бываешь здесь.
Конзо с радостью согласился. Попрощались с ним более приветливо, чем встретили, и это было бальзамом ему на сердце.
Нимуа и Тигуа, оказавшиеся отцом и сыном, проводили гостей до самых ворот, показывая и рассказывая обо всем, что попадалось им по дороге. У ворот еще раз попрощались, и каждый уточнил время следующего визита. Оглянувшись за воротами, Конзо ожидал увидеть пустую улицу заброшенного города, но увидел тартарианцев и детей, стоявших у ворот и махавших им. Еще больше он обрадовался и удивился когда увидел перед собой ступени лестницы, по которой они сюда спустились. Невидимая тогда, она предстала перед ним во всем своем великолепии белого мрамора. Широкие ступени уходили вверх к вершине утеса.
- Ты с самого начала видел ее такой? – спросил он у Константина, указывая рукой на лестницу.
- Нет, я вижу ее впервые, как и ты.
Медленно поднимались и молчали. Каждый из них получил наказ ни с кем не обсуждать увиденное и услышанное, но они не были уверены, касается ли это друг друга. Костя несколько раз заглядывал в голову спутника, но там царила прежняя мешанина и он оставил это занятие, погрузившись в собственные размышления.
В конце лестницы была площадка с небольшим провалом, а дальше знакомый им утес и тропа в лесу.
Костя перепрыгнул и остановился, глядя на город. Конзо встал рядом. Землянин нашел знакомый камень и сел на него, не отрывая взгляда от Старого района. Фам собирался продолжить путь, но, увидев что бого сел, тоже остановился.
- Конзо, ты понимаешь, что большая часть того, что ты знал до этого дня – ложь? – тихо спросил Константин, - не искажение, а именно ложь!
Тартарианец вздрогнул от прямоты вопроса, так четко описывающего его состояние.
- Да.
- И ты понял, какой обман самый главный? Породивший все остальные? – продолжал давить Костя.
Конзо нахмурился, в этом он еще не разобрался.
- Не уверен. Может то, что нам без земных бого не обойтись?
Костя оглянулся на него и тихо, почти шепотом произнес:
- Бог никогда вас не оставлял. Никогда, ни на мгновение. Он всегда был и остается здесь. Это вы про него забыли, но не он про вас.
Конзо сглотнул и посмотрел на город. Вот что ему не давало покоя: счастье этого места связано с тем, что Он здесь всегда!
А Костя продолжал, все так же тихо и медленно:
- Именно на утверждении, что Бог ушел, строится вся ваша «Новая История», ваши метания, поиски, похищения людей, в конце концов.
Молодой Фам смотрел на Константина широко открытыми глазами и не дышал. Как молния, его пронзила мысль: «Он прав!!! Создатель здесь… всегда здесь… Он прав!!!»
Они долго сидели на утесе и смотрели на город и на природу, больше не говорили, но в этом молчании каждый услышал и понял больше, чем можно было сказать.
Вернувшись домой молодые люди так же молча разошлись по своим комнатам и встретились только за ужином.
Константин хотел поговорить с Димитрием, но передумал: что он ему может сказать? Ничего. Точнее, ничего полезного.
Он вышел в сад и сел на скамейку. Воспоминания о сегодняшнем путешествии были приятны. Неожиданно эти воспоминания прервались ощущением горькой потери: он вспомнил о Марии. Каждый день Костя навещал новорожденную, и все искал знакомые нотки в энергии девочки, но не находил. Он, конечно, понимал, что так и должно быть, но как говориться «надежда умирает последней».
За ужином Тоньо попытался узнать о походе, но Конзо отвечал уклончиво и поглядывал на Костю.
