— Я знаю, что ты охотился.
Он дернулся, как он удара, словно кто-то невидимый со всего размаха хлопнул его по позвоночнику тяжелой рукой.
— Нейрис, — Барри назвал ее по имени, голос звучал слабо, словно он говорил не в метре от нее, а из подвала.
— Да, я Нейрис, — она сжала пальцами край металлического стола. Ей хотелось спросить «а кто ты?», но она сдержалась, а поняв, что ее слова звучат странно прикусила нижнюю губу. — Расскажи мне что произошло, на кого ты охотился? Ты не должен молчать, Барри.
Бледные губы дернулись, словно он собирался ответить ей, но ни звука она так и не услышала.
— Ты не должен молчать, иначе я не смогу тебе помочь. Ради этих детей…
— Ты сказала десять, Нейрис Мейвор?
— Ты убил десятерых.
— Ошибаешься.
Она сглотнула.
— Их было больше?
— Как минимум одиннадцать.
Весь воздух ушел из комнаты.
— Ты убил одиннадцать детей? — набравшись сил, спросила магичка.
— Мы убили, — губы дрогнули и растянулись в кривой усмешке, которая снова задрожала, словно он пытался убрать ее. В уголках глаз Нейрис заметила слезы.
Она встала. Ей было страшно, но она решила не мешкать, она толком то и не знала, что из этого получиться, да и выйдет ли что-нибудь, но промедление могло стоить ему жизни. Кардиналы ничего не должны понять, а если они еще не ворвались сюда, значит не поняли…
Она быстро обогнула стол по дуге и приблизилась к заключенному, ладонями она обхватила его лицо, почувствовав жар кожи. Барри буквально горел, температура тела явно была не тридцать шесть и шесть, навскидку Нейрис решила, что она точно за тридцать восемь.
— Барри, я прошу тебя, поговори со мной. Только ты и я. Пусти меня, — последние слова она добавила одними губами, но он услышал её.
Нейрис обдало горячей волной и она упала.
Калеб нашел его в библиотеке. Мальчишка сидел над книгой, он уставился в неё и уже минут двадцать сидел так, не переворачивая страницу. Пришлось занять стол по соседству, он не мог подойти к нему так сразу, нахватало смелости, да и никогда не угадаешь рядом Нечто или нет. Поэтому для начала необходимо убедиться, что за ним не наблюдают чужие любопытные глаза полные тьмы и любви. Он взял первую попавшуюся книгу, открыл её посредине и принялся пролистывать, осторожно оглядываясь по сторонам. Ученики занимались своими делами, никто не смотрел в его сторону.
— Тебя зовут Билли Финн? — набравшись смелости, спросил он.
Мальчишка оторвал взгляд, а затем заморгал, словно пытаясь прийти в себя и понять не померещился ли ему чужой голос. — Я Калеб Стоун.
— Я знаю кто ты, — он улыбнулся. — Ты любимчик наших учителей, тебя часто ставят в пример. Мне…
— Правда?
Финн кивнул.
— Забавно, но… У меня к тебе дело, — шепнул он, а затем резко выпрямился. По спине пробежал холодок, со стороны входа к ним приближалась Сэльма, ее голубые глаза горели так ярко, что напоминали звезды… Нечеловеческое сияние глаз.
— Какое?
— Позже, — буркнул Калеб, а затем резко захлопнул книгу.
Белые стены допросной исчезли. Нейрис перестала падать, теперь кругом была темнота, черная и почти что осязаемая. Воздуха не хватало, дышалось с трудом. Магичка знала, что то, где она оказалась, это даже не место... это негде.
Холод окутал ее, он пряталась в темноте и теперь добрался до нее, забравшись по икрам вверх, юркнул под футболку, и она обхватила себя руками, в надежде согреться.
— Барри, — тихо позвала она.
Ответа не прозвучало, Нейрис не знала куда идти и стоит ли куда-то идти, поэтому она продолжила стоять на месте. По внутренним ощущениям прошла бесконечность, прежде чем она, наконец, услышала шаги. Магичка замерла, она не знала кто к ней приближается. Ей хотелось верить, что это Барри, а не тот другой.
— Барри?
— Нейрис? — это был его голос только слишком удивленный.
— Барри, это я.
— Как ты здесь оказалась?
— Ты впустил меня.
Темнота рассеялась. Послышался плеск воды и Нейрис поняла, что сейчас стоит на берегу залива, неподалеку от которого они когда-то снимали жилье. Небо хмурилось, висело над ними свинцовыми тучами, а они стояли на огромных булыжниках, скользких и блестящих.
Барри смотрел вперед, на неспокойную гладь воды, в его мире не было покоя. Здесь он снова был лысым, с привычными серыми глазами и треугольным шрамом на гладко выбритом лице.
— Ты запер себя?
— Не только себя, — он пожал плечами, а затем улыбнулся.
Она не ошиблась, её учитель действительно запер свой разум, вероятно, это произошло до того, как на него надели кандалы. А раз магия была заперта, то и его заложник был надежно укрыт в теле и разуме Барри.
— Кто он?
— Воля.
Он произнес это так легко и просто, что Нейрис невольно открыла рот, ее глаза округлились и она сделала шаг назад.
— Воля? Отголосок? — магичка присела на песок, теперь это был песок, а место выглядело незнакомым, да и море здесь было нежно-розового цвета, с приятной голубой пеной у кромки воды, чего не могло существовать в реальности.
— Он питался ими, первого мальчика я просто не сумел спасти.
— Они все умерли, все десять, — Нейрис пыталась заглянуть ему в глаза, но Барри отвернулся.
— Я знаю, поэтому они должны убить меня, чтобы никто не пострадал. Я не смогу удерживать его долго, если они снимут кандалы… он тут же окажется на свободе, и никто не узнает. Они пытаются закрывать глаза на то, что происходит с миром и с магией, и это выходит боком всем нам, — Барри пожал плечами. — Я всегда думал, что все, что я могу — это просто выполнять свою работу, следовать избранному пути, но похоже он окончен. Я подвел нас, Нейрис.
— Расскажи мне, что произошло, Барри? Почему столько смертей?
— Гордыня — один из семи смертных грехов, думаю я пал ее жертвой, решил, что смогу уничтожить Волю в одиночку, они все поплатились за это. Я могу сказать, что мне жаль, и что я вижу их лица каждую ночь, но что это меняет? Я заслуживаю смерти, и даже она не искупит моих грехов. Ты ведь знаешь, что я не чудовище?
Нейрис не могла ничего ответить на это, люди совершают ошибки и парой они бывают слишком ужасны.
— Сейчас мне кажется, что я не справился ни с чем. Я хотел позаботиться о тебе, но что из этого получилось? Я хотел спасти их…
— Ты не виноват, я сама попалась.
Снова пришла темнота и холод.
— Барри, ты здесь?
— Да.
— Отголосок он точно исчезнет… если...
— Хочешь спросить, исчезнет ли он, если я умру?
Зажглась настольная лампа, теперь они сидели за столом, освященным лишь тусклым светом, в котором лицо Барри выглядело нездоровым, пергаментным, словно кожа натянулась на череп. Щеки впали, а глаза — их просто не было на его лице.
Нейрис сглотнула.
— Да, она умрет вместе со мной. В этом я уверен, я все просчитал, тело погибнет, и ей будет просто нечем питаться. Ты ведь знаешь почему Воля всегда выбирает детей?
Она помотала головой.
— С ними легко подружиться. Дети доверяют, им еще не известно, что такое предательство, поэтому ей легче проникнуть в их души. Проникнув, она начинает питаться, и дети начинают умирать…
Нейрис на секунду прикрыла глаза.
— Ты совершил ошибку, глупо отрицать это, ты был самоуверенным идиотом.
— Одержимым самоуверенным идиотом, — согласился он.
— Но ты поймал Отголосок. Ты сделал это, Барри.
Она хотела добавить, что для нее он будет героем, который налажал по-крупному, но все равно героем, потому что она не хочет помнить его неудачником, который наломал дров.
— Спасибо за все, Барри, — Нейрис замолчала, но потом набрав воздуха в легкие, продолжила. — Им нужно чтобы ты признался. От того, что ты запер себя, в реальном мире ты все время молчишь, они не смогли собрать достаточно улик и им нужно твое признание.
— И все закончиться?
— Да.
— Я сделаю это.
— И еще, я хочу, чтобы ты знал, ты учил меня не сдаваться невзирая на обстоятельства и я не сдалась, я не собираюсь быть послушной собачонкой, я продолжу идти своим путем…
Она не успела договорить.
Нейрис хотела сказать еще многое, но просто не успела.
Падение.
Её отшатнуло, в реальности она лишь сделала шаг назад, опустив руки.
Барри по-прежнему сидел за столом, уткнувшись взглядом в ровную поверхность. Нейрис чувствовала натяжение цепи — ее персональная связь с реальностью, теплый воздух, а еще сердце перестало колотиться. Страх ушел.
Она вернулась на свое место, но садиться не стала, лишь уперлась ладонями в столешницу, наклонилась к заключенному и задала единственный вопрос.
— Барри Уилсон, это ты убил этих детей?
Реакции не последовало, зрачки не шевелились, даже дыхания не наблюдалось. Затем он резко дернулся, вскочил, собираясь напасть на нее, Нейрис удалось увернуться, его короткие пальцы скользнули рядом с лицом.
— Хочешь убить нас, тварь?
— Барри Уилсон, это ты убил этих детей? — она снова задала вопрос.
— Думаешь это поможет, я вернусь… Я выживу… Я буду человеком!
— Барри Уилсон, это ты убил этих детей?
Он завалился на бок, упал на пол прямо со стулом со страшным грохотом. Грудная клетка ходила ходуном, он словно не мог дышать, все пытался схватить ртом воздух, но не получалось. Но где-то межу отчаянными хрипами, Нейрис четко услышала «я убил их, я признаю свою вину».
Этого было достаточно.
В допросную уже ворвались люди, они окружили Барри, заслонили его так, что она видела лишь подергивающееся ноги. Её оттащили в сторону, и кто-то шепнул, что она молодец.
Самой Нейрис хотелось броситься отсюда прочь.
— Срочно доложить Третьему кардиналу и завтра же покончим с ним. Дело закрыто, поздравляю Мейвор.
Это был Четвертый, он зашел последним, гордо взглянул на творившуюся вакханалию, он явно был доволен.
Она успела развернуться до того, как кардинал протянул ладонь для рукопожатия, Нейрис влетела назад в комнату наблюдения, кто-то попался ей на пути, она лишь толкнула помеху в плечо и ринулась к автомату с водой. Нажав на кнопку, она смотрела на то, как пластиковый белый стаканчик наполняется содержимым.
— Ты в порядке?
Калеб Стоун. Действительно, кто же это мог быть еще? Она сделала неопределенный жест рукой, затем пожала плечами.
— Наверное.
Магичка шумно выдохнула.
— Наверное, — повторил он, а затем убрал её пальцы от кнопки, на которую она продолжала давить. Вода уже давно выбралась за край стакана и теперь лилась вниз по передней глянцевой стенке автомата, прямиком на носки её ботинок.
Нейрис сжала руки в кулаки. Люди зачастую не знают, что они разговаривают с кем-то в самый последний раз, поэтому не придают значения своим словам, считают, что потом можно будет попросить прощения и все исправить или сказа главное. Магичка знала, что шансов у нее больше не будет — закончились, но она сказала ему то, что сказала, и он ей — то, что сказал. Можно было лучше, но они оба не справились.
— Завтра его казнят, — она закрыла ладонью глаза.
— Да.
Калеб не пытался утешать или лезть в душу, он даже не пытался притвориться другом, который способен поддержать. Простая сухая констатация факта.
— Мы можем уйти отсюда?
— Нет.
Ей пришлось подписать несколько протоколов, неглядя поставить закорючки, которые прервут жизнь Барри. Она плотно сжала зубы, чуть ли не до скрипа, когда Четвертый вновь выдавал пафосные речи на счет удачного завершения вечера. А потом Стоун, наконец-то, усадил её в машину.
— Почему они такие идиоты?
Калеб даже не дрогнул, он лишь сильнее вдавил педаль газа в пол. Сквозь приоткрытое окно ворвался поток холодноего воздуха, отбросив волосы Нейрис на лицо, она попыталась убрать их, но те назойливо продолжали лезть в глаза, а затем она плюнула на это дело, склонив голову вниз.
Она чувствовала себя виновной.
— Они ведь не могли не заметить, что он одержим? — спросила магичка.
— Они предпочтут этого не замечать, чтобы никто не усомнился в виновности твоего учителя. Уверовать в то, что он сумасшедший убийца будет гораздо проще, чем в то…
— А что если это вырвется из него?
— За этим проследят, не волнуйся. Может им сейчас и выгодно быть слепцами, но никак не умалишенными.
— Сейчас это кажется чем-то вроде судьбы… — не к месту заулыбалась она. — Он, когда учил меня, рассказывал о всяких тварях, порождаемых разрывами, в том числе об Отголосках. Почему-то про них мне нравилось слушать больше всего...
— Отголоски? — переспросил Калеб.
На улице уже стемнело, они ехали по освященной улице, свет которой превращался в яркие полосы. Там по другую сторону стекла жизнь: веселый смех, вечное движение, город никогда не умрет, в отличие от Барри.
— Да. Еще их называют Волей, а чертовы призраки, изуродованные изуродованной магией, которые одержимы своими желаниями, некоторые из них безобидны, но лишь до тех пор, пока желание не исполняется, затем они начинают хотеть большего…
— И чего же они желают?
— Вернуться к жизни. Они занимают чужие тела, ища лучший сосуд, который затем пытаются присвоить себе. В основном они охотятся на детей, им легче завладеть детской душой и подчинить себе её тело.
Машина резко затормозила, насколько быстро, что Нейрис полетела вперед и если бы не ремень безопасности, то затормозила бы лбом о стекло.
Позже наступило лишь в следующий четверг, Калебу удалось подсунуть Финну записку в рюкзак и он стал дожидаться, когда тот найдет ее и придет в назначенное место в назначенное время. Время и место менялось в зависимости от дня недели. В четверг Калеб ждал Билли в подсобке, где хранились лишь половые тряпки и ведра. Затхлый, сырой запах плохо проветриваемого помещения, вызывал желание скорее выбраться наружу, было похоже, что и сегодня мальчишка не придет, но он пришел, появился, как и полагается, в самый последний момент.
— К чему такая секретность? — он говорил громко, раздражающе, так, как говорит, человек, уверенный в своей безопасности.
— Тсс, — Калеб не испытывал тех же самых чувств, поэтому он дернул мальчишку за галстук, притягивая к себе ближе. — Это касается твоей мамы, — продолжил он шепотом.
Большие голубы глаза округлились, затем он собрался и ударил Стоуна по руке.
— Ага, точно, — он распрямился и сложил руки на груди.
— Твоя мама высокая рыжая женщина с рыжими волосами и веснушками, а еще она маг, который умеет зачаровывать птиц.
Билли Финн замер, он недоверчиво смотрел на Калеба, решая главное — может ли он ему довериться.
— Допустим.
Пол-очка было выиграно.
— Она хочет забрать тебя отсюда.
— Допустим.
На счет этого пол-очка Калеб не был уверен, поэтому спросил:
— Думаешь для чего мне помогать тебе?
И он рассказал ему, что пообещала госпожа Финн за спасение своего сына.
Теперь они оба молчали, смотря друг на друга. Но лишь до тех пор пока не почувствовали дуновение свежего воздуха.
— Привет, ребята! — сияющие глаза Рейджа смотрели на них с белого лица. — О чем шепчитесь?
— Какого черта, Стоун? — Нейрис выскочила из машины следом, со всей силы хлопнув дверцей.
Он не отвечал. Бросил машину посреди оживленного городского движения, даже не выставив аварийку, и удалился под громкое негодование других водителей. Просто взял и скрылся в тесном проеме высоток.
— Ты спятил? Или что резко приспичило?
Стоун застыл к ней спиной, а Нейрис осеклась. Они оказались в том самом проулке в который их выкинуло из Бескрайней долины. Именно здесь все началось, именно здесь она повернулась к нему спиной и все провалилось в тартарары. Первым желанием было как можно скорее убраться отсюда, но Калеб продолжал стоять там, совсем как тогда.
Он дернулся, как он удара, словно кто-то невидимый со всего размаха хлопнул его по позвоночнику тяжелой рукой.
— Нейрис, — Барри назвал ее по имени, голос звучал слабо, словно он говорил не в метре от нее, а из подвала.
— Да, я Нейрис, — она сжала пальцами край металлического стола. Ей хотелось спросить «а кто ты?», но она сдержалась, а поняв, что ее слова звучат странно прикусила нижнюю губу. — Расскажи мне что произошло, на кого ты охотился? Ты не должен молчать, Барри.
Бледные губы дернулись, словно он собирался ответить ей, но ни звука она так и не услышала.
— Ты не должен молчать, иначе я не смогу тебе помочь. Ради этих детей…
— Ты сказала десять, Нейрис Мейвор?
— Ты убил десятерых.
— Ошибаешься.
Она сглотнула.
— Их было больше?
— Как минимум одиннадцать.
Весь воздух ушел из комнаты.
— Ты убил одиннадцать детей? — набравшись сил, спросила магичка.
— Мы убили, — губы дрогнули и растянулись в кривой усмешке, которая снова задрожала, словно он пытался убрать ее. В уголках глаз Нейрис заметила слезы.
Она встала. Ей было страшно, но она решила не мешкать, она толком то и не знала, что из этого получиться, да и выйдет ли что-нибудь, но промедление могло стоить ему жизни. Кардиналы ничего не должны понять, а если они еще не ворвались сюда, значит не поняли…
Она быстро обогнула стол по дуге и приблизилась к заключенному, ладонями она обхватила его лицо, почувствовав жар кожи. Барри буквально горел, температура тела явно была не тридцать шесть и шесть, навскидку Нейрис решила, что она точно за тридцать восемь.
— Барри, я прошу тебя, поговори со мной. Только ты и я. Пусти меня, — последние слова она добавила одними губами, но он услышал её.
Нейрис обдало горячей волной и она упала.
***
Калеб нашел его в библиотеке. Мальчишка сидел над книгой, он уставился в неё и уже минут двадцать сидел так, не переворачивая страницу. Пришлось занять стол по соседству, он не мог подойти к нему так сразу, нахватало смелости, да и никогда не угадаешь рядом Нечто или нет. Поэтому для начала необходимо убедиться, что за ним не наблюдают чужие любопытные глаза полные тьмы и любви. Он взял первую попавшуюся книгу, открыл её посредине и принялся пролистывать, осторожно оглядываясь по сторонам. Ученики занимались своими делами, никто не смотрел в его сторону.
— Тебя зовут Билли Финн? — набравшись смелости, спросил он.
Мальчишка оторвал взгляд, а затем заморгал, словно пытаясь прийти в себя и понять не померещился ли ему чужой голос. — Я Калеб Стоун.
— Я знаю кто ты, — он улыбнулся. — Ты любимчик наших учителей, тебя часто ставят в пример. Мне…
— Правда?
Финн кивнул.
— Забавно, но… У меня к тебе дело, — шепнул он, а затем резко выпрямился. По спине пробежал холодок, со стороны входа к ним приближалась Сэльма, ее голубые глаза горели так ярко, что напоминали звезды… Нечеловеческое сияние глаз.
— Какое?
— Позже, — буркнул Калеб, а затем резко захлопнул книгу.
***
Белые стены допросной исчезли. Нейрис перестала падать, теперь кругом была темнота, черная и почти что осязаемая. Воздуха не хватало, дышалось с трудом. Магичка знала, что то, где она оказалась, это даже не место... это негде.
Холод окутал ее, он пряталась в темноте и теперь добрался до нее, забравшись по икрам вверх, юркнул под футболку, и она обхватила себя руками, в надежде согреться.
— Барри, — тихо позвала она.
Ответа не прозвучало, Нейрис не знала куда идти и стоит ли куда-то идти, поэтому она продолжила стоять на месте. По внутренним ощущениям прошла бесконечность, прежде чем она, наконец, услышала шаги. Магичка замерла, она не знала кто к ней приближается. Ей хотелось верить, что это Барри, а не тот другой.
— Барри?
— Нейрис? — это был его голос только слишком удивленный.
— Барри, это я.
— Как ты здесь оказалась?
— Ты впустил меня.
Темнота рассеялась. Послышался плеск воды и Нейрис поняла, что сейчас стоит на берегу залива, неподалеку от которого они когда-то снимали жилье. Небо хмурилось, висело над ними свинцовыми тучами, а они стояли на огромных булыжниках, скользких и блестящих.
Барри смотрел вперед, на неспокойную гладь воды, в его мире не было покоя. Здесь он снова был лысым, с привычными серыми глазами и треугольным шрамом на гладко выбритом лице.
— Ты запер себя?
— Не только себя, — он пожал плечами, а затем улыбнулся.
Она не ошиблась, её учитель действительно запер свой разум, вероятно, это произошло до того, как на него надели кандалы. А раз магия была заперта, то и его заложник был надежно укрыт в теле и разуме Барри.
— Кто он?
— Воля.
Он произнес это так легко и просто, что Нейрис невольно открыла рот, ее глаза округлились и она сделала шаг назад.
— Воля? Отголосок? — магичка присела на песок, теперь это был песок, а место выглядело незнакомым, да и море здесь было нежно-розового цвета, с приятной голубой пеной у кромки воды, чего не могло существовать в реальности.
— Он питался ими, первого мальчика я просто не сумел спасти.
— Они все умерли, все десять, — Нейрис пыталась заглянуть ему в глаза, но Барри отвернулся.
— Я знаю, поэтому они должны убить меня, чтобы никто не пострадал. Я не смогу удерживать его долго, если они снимут кандалы… он тут же окажется на свободе, и никто не узнает. Они пытаются закрывать глаза на то, что происходит с миром и с магией, и это выходит боком всем нам, — Барри пожал плечами. — Я всегда думал, что все, что я могу — это просто выполнять свою работу, следовать избранному пути, но похоже он окончен. Я подвел нас, Нейрис.
— Расскажи мне, что произошло, Барри? Почему столько смертей?
— Гордыня — один из семи смертных грехов, думаю я пал ее жертвой, решил, что смогу уничтожить Волю в одиночку, они все поплатились за это. Я могу сказать, что мне жаль, и что я вижу их лица каждую ночь, но что это меняет? Я заслуживаю смерти, и даже она не искупит моих грехов. Ты ведь знаешь, что я не чудовище?
Нейрис не могла ничего ответить на это, люди совершают ошибки и парой они бывают слишком ужасны.
— Сейчас мне кажется, что я не справился ни с чем. Я хотел позаботиться о тебе, но что из этого получилось? Я хотел спасти их…
— Ты не виноват, я сама попалась.
Снова пришла темнота и холод.
— Барри, ты здесь?
— Да.
— Отголосок он точно исчезнет… если...
— Хочешь спросить, исчезнет ли он, если я умру?
Зажглась настольная лампа, теперь они сидели за столом, освященным лишь тусклым светом, в котором лицо Барри выглядело нездоровым, пергаментным, словно кожа натянулась на череп. Щеки впали, а глаза — их просто не было на его лице.
Нейрис сглотнула.
— Да, она умрет вместе со мной. В этом я уверен, я все просчитал, тело погибнет, и ей будет просто нечем питаться. Ты ведь знаешь почему Воля всегда выбирает детей?
Она помотала головой.
— С ними легко подружиться. Дети доверяют, им еще не известно, что такое предательство, поэтому ей легче проникнуть в их души. Проникнув, она начинает питаться, и дети начинают умирать…
Нейрис на секунду прикрыла глаза.
— Ты совершил ошибку, глупо отрицать это, ты был самоуверенным идиотом.
— Одержимым самоуверенным идиотом, — согласился он.
— Но ты поймал Отголосок. Ты сделал это, Барри.
Она хотела добавить, что для нее он будет героем, который налажал по-крупному, но все равно героем, потому что она не хочет помнить его неудачником, который наломал дров.
— Спасибо за все, Барри, — Нейрис замолчала, но потом набрав воздуха в легкие, продолжила. — Им нужно чтобы ты признался. От того, что ты запер себя, в реальном мире ты все время молчишь, они не смогли собрать достаточно улик и им нужно твое признание.
— И все закончиться?
— Да.
— Я сделаю это.
— И еще, я хочу, чтобы ты знал, ты учил меня не сдаваться невзирая на обстоятельства и я не сдалась, я не собираюсь быть послушной собачонкой, я продолжу идти своим путем…
Она не успела договорить.
Нейрис хотела сказать еще многое, но просто не успела.
Падение.
Её отшатнуло, в реальности она лишь сделала шаг назад, опустив руки.
Барри по-прежнему сидел за столом, уткнувшись взглядом в ровную поверхность. Нейрис чувствовала натяжение цепи — ее персональная связь с реальностью, теплый воздух, а еще сердце перестало колотиться. Страх ушел.
Она вернулась на свое место, но садиться не стала, лишь уперлась ладонями в столешницу, наклонилась к заключенному и задала единственный вопрос.
— Барри Уилсон, это ты убил этих детей?
Реакции не последовало, зрачки не шевелились, даже дыхания не наблюдалось. Затем он резко дернулся, вскочил, собираясь напасть на нее, Нейрис удалось увернуться, его короткие пальцы скользнули рядом с лицом.
— Хочешь убить нас, тварь?
— Барри Уилсон, это ты убил этих детей? — она снова задала вопрос.
— Думаешь это поможет, я вернусь… Я выживу… Я буду человеком!
— Барри Уилсон, это ты убил этих детей?
Он завалился на бок, упал на пол прямо со стулом со страшным грохотом. Грудная клетка ходила ходуном, он словно не мог дышать, все пытался схватить ртом воздух, но не получалось. Но где-то межу отчаянными хрипами, Нейрис четко услышала «я убил их, я признаю свою вину».
Этого было достаточно.
В допросную уже ворвались люди, они окружили Барри, заслонили его так, что она видела лишь подергивающееся ноги. Её оттащили в сторону, и кто-то шепнул, что она молодец.
Самой Нейрис хотелось броситься отсюда прочь.
— Срочно доложить Третьему кардиналу и завтра же покончим с ним. Дело закрыто, поздравляю Мейвор.
Это был Четвертый, он зашел последним, гордо взглянул на творившуюся вакханалию, он явно был доволен.
Она успела развернуться до того, как кардинал протянул ладонь для рукопожатия, Нейрис влетела назад в комнату наблюдения, кто-то попался ей на пути, она лишь толкнула помеху в плечо и ринулась к автомату с водой. Нажав на кнопку, она смотрела на то, как пластиковый белый стаканчик наполняется содержимым.
— Ты в порядке?
Калеб Стоун. Действительно, кто же это мог быть еще? Она сделала неопределенный жест рукой, затем пожала плечами.
— Наверное.
Магичка шумно выдохнула.
— Наверное, — повторил он, а затем убрал её пальцы от кнопки, на которую она продолжала давить. Вода уже давно выбралась за край стакана и теперь лилась вниз по передней глянцевой стенке автомата, прямиком на носки её ботинок.
Нейрис сжала руки в кулаки. Люди зачастую не знают, что они разговаривают с кем-то в самый последний раз, поэтому не придают значения своим словам, считают, что потом можно будет попросить прощения и все исправить или сказа главное. Магичка знала, что шансов у нее больше не будет — закончились, но она сказала ему то, что сказала, и он ей — то, что сказал. Можно было лучше, но они оба не справились.
— Завтра его казнят, — она закрыла ладонью глаза.
— Да.
Калеб не пытался утешать или лезть в душу, он даже не пытался притвориться другом, который способен поддержать. Простая сухая констатация факта.
— Мы можем уйти отсюда?
— Нет.
Ей пришлось подписать несколько протоколов, неглядя поставить закорючки, которые прервут жизнь Барри. Она плотно сжала зубы, чуть ли не до скрипа, когда Четвертый вновь выдавал пафосные речи на счет удачного завершения вечера. А потом Стоун, наконец-то, усадил её в машину.
— Почему они такие идиоты?
Калеб даже не дрогнул, он лишь сильнее вдавил педаль газа в пол. Сквозь приоткрытое окно ворвался поток холодноего воздуха, отбросив волосы Нейрис на лицо, она попыталась убрать их, но те назойливо продолжали лезть в глаза, а затем она плюнула на это дело, склонив голову вниз.
Она чувствовала себя виновной.
— Они ведь не могли не заметить, что он одержим? — спросила магичка.
— Они предпочтут этого не замечать, чтобы никто не усомнился в виновности твоего учителя. Уверовать в то, что он сумасшедший убийца будет гораздо проще, чем в то…
— А что если это вырвется из него?
— За этим проследят, не волнуйся. Может им сейчас и выгодно быть слепцами, но никак не умалишенными.
— Сейчас это кажется чем-то вроде судьбы… — не к месту заулыбалась она. — Он, когда учил меня, рассказывал о всяких тварях, порождаемых разрывами, в том числе об Отголосках. Почему-то про них мне нравилось слушать больше всего...
— Отголоски? — переспросил Калеб.
На улице уже стемнело, они ехали по освященной улице, свет которой превращался в яркие полосы. Там по другую сторону стекла жизнь: веселый смех, вечное движение, город никогда не умрет, в отличие от Барри.
— Да. Еще их называют Волей, а чертовы призраки, изуродованные изуродованной магией, которые одержимы своими желаниями, некоторые из них безобидны, но лишь до тех пор, пока желание не исполняется, затем они начинают хотеть большего…
— И чего же они желают?
— Вернуться к жизни. Они занимают чужие тела, ища лучший сосуд, который затем пытаются присвоить себе. В основном они охотятся на детей, им легче завладеть детской душой и подчинить себе её тело.
Машина резко затормозила, насколько быстро, что Нейрис полетела вперед и если бы не ремень безопасности, то затормозила бы лбом о стекло.
***
Позже наступило лишь в следующий четверг, Калебу удалось подсунуть Финну записку в рюкзак и он стал дожидаться, когда тот найдет ее и придет в назначенное место в назначенное время. Время и место менялось в зависимости от дня недели. В четверг Калеб ждал Билли в подсобке, где хранились лишь половые тряпки и ведра. Затхлый, сырой запах плохо проветриваемого помещения, вызывал желание скорее выбраться наружу, было похоже, что и сегодня мальчишка не придет, но он пришел, появился, как и полагается, в самый последний момент.
— К чему такая секретность? — он говорил громко, раздражающе, так, как говорит, человек, уверенный в своей безопасности.
— Тсс, — Калеб не испытывал тех же самых чувств, поэтому он дернул мальчишку за галстук, притягивая к себе ближе. — Это касается твоей мамы, — продолжил он шепотом.
Большие голубы глаза округлились, затем он собрался и ударил Стоуна по руке.
— Ага, точно, — он распрямился и сложил руки на груди.
— Твоя мама высокая рыжая женщина с рыжими волосами и веснушками, а еще она маг, который умеет зачаровывать птиц.
Билли Финн замер, он недоверчиво смотрел на Калеба, решая главное — может ли он ему довериться.
— Допустим.
Пол-очка было выиграно.
— Она хочет забрать тебя отсюда.
— Допустим.
На счет этого пол-очка Калеб не был уверен, поэтому спросил:
— Думаешь для чего мне помогать тебе?
И он рассказал ему, что пообещала госпожа Финн за спасение своего сына.
Теперь они оба молчали, смотря друг на друга. Но лишь до тех пор пока не почувствовали дуновение свежего воздуха.
— Привет, ребята! — сияющие глаза Рейджа смотрели на них с белого лица. — О чем шепчитесь?
***
— Какого черта, Стоун? — Нейрис выскочила из машины следом, со всей силы хлопнув дверцей.
Он не отвечал. Бросил машину посреди оживленного городского движения, даже не выставив аварийку, и удалился под громкое негодование других водителей. Просто взял и скрылся в тесном проеме высоток.
— Ты спятил? Или что резко приспичило?
Стоун застыл к ней спиной, а Нейрис осеклась. Они оказались в том самом проулке в который их выкинуло из Бескрайней долины. Именно здесь все началось, именно здесь она повернулась к нему спиной и все провалилось в тартарары. Первым желанием было как можно скорее убраться отсюда, но Калеб продолжал стоять там, совсем как тогда.
