Некоторые изменились настолько сильно, что сначала их принимали за иные. Но, изучив истории развития, легенды и мифы, понимали, что люди на эти планеты тоже прибыли с Земли. Задача установить с такими мирами контакт иногда бывает очень сложной, вот тут-то и нужен человек, который знает закономерности развития человеческого общества, может изучить историю планеты и на этой основе предложить оптимальный вариант контакта.
На некоторых планетах исследователи нашли остатки древних сооружений, которым намного больше тысячи лет. Этими остатками тоже занимаются историки и археологи. Ну, а если исследовательской экспедиции попадается система с такой планетой, тут уж работы для историка немерено.
– Нет работы – помогай Энн или Рин, – сказал Стэн.
– Да они в последнее время и без меня хорошо справляются, – с усмешкой ответил Мэт.
Ну, еще бы, девчонки всё еще смущаются при виртуалах, хотя уже не так сильно, как вначале. Потому что поняли, со знанием дела обсуждать девичьи прелести могут и они.
Когда все собрались и расселись, я предложила:
– Начнём изучение данных с зондов с первой планеты, закончим пятой. Высадимся для расширенного исследования на третью. По предварительным данным там есть жидкая вода и в атмосфере присутствует кислород. Кто за этот план, прошу проголосовать.
Девушки и Стэн дружно подняли руки.
– Мэт, а ты что, не согласен? – удивилась я, увидев, что он не голосует.
– А я бы посетил не третью, а пятую планету, – ответил он.
– Ой, да что там делать? – фыркнула Вэл, она экзобиолог, и её в первую очередь интересует жизнь, любая. – Обычный ледяной камешек, ничего интересного. Никаких растений, никаких животных, атмосферы тоже нет, значит, нет даже бактерий.
– А разве неинтересно то, что атмосфера и вода на этой планете когда-то были? – спросил Мэт.
– Откуда тебе это известно? – спросила Джен.
– Энн пусть объяснит, – мотнул головой Мэт в сторону нашего планетолога.
– Ну, есть некоторые признаки, – ответила та. – Дальнее сканирование планеты показало, что кое-где просматриваются русла рек, на скалах – следы выветривания. Но я тоже считаю, что там делать нечего. Если на пятой планете и была какая-то цивилизация, в то время нашей еще в проекте не было.
– А вдруг мы там найдём следы цивилизации Предтеч? – сказал Мэт.
– Ничего мы там не найдём, – возразила Энн.
– А это интересно, – задумчиво проговорила Рин – наш астрофизик, и добавила воодушевлённо: – Во времена Предтеч Альфа-21 Стрелы была ярче и горячее, и пятая планета наверняка входила в зону обитаемости! А помните, лет сорок назад на Арракисе была найдена действующая машина неизвестной цивилизации для перемещения по Галактике? Этой машине больше десяти миллионов лет!
– И до сих пор никто не может разобраться, как она работает, и для чего была предназначена, – скептически ответила Лер, космоврач нашего экипажа. – Поэтому все артефакты Предтеч не имеют для нас практической ценности.
– Вот именно! – согласилась Энн.
Мне тоже было интересно найти хотя бы какие-то следы древней цивилизации, существовавшей за миллионы лет до Галактической федерации. Куда она исчезла, что с ней стало, и была ли она вообще? Потому что даже та машина на Арракисе не доказывает существования Предтеч, они всё еще считаются предполагаемой цивилизацией, существовавшей в Галактике миллионы, а может и миллиарды лет назад.
В предложении Мэта действительно что-то есть. Сто процентов, все студенческие экипажи, которые посылали к Альфа-21 Стрелы до нас, выбирали для развернутого исследования одну из планет в зоне обитаемости и чаще всего третью. Она уже изучена вдоль и поперек! А на пятой наверняка не ступала нога современного человека.
– Зуб даю, мы ничего не найдём на пятой планете, – сказал Стэн.
Девчонки захихикали, потому что часть тела, отделённая от виртуала, тут же рассыпается в мелкодисперсный порошок, а он, в свою очередь, притягивается к основной массе и исчезает в ней. Часть тела восстанавливается. Так что давай Стэн зуб, не давай, всё равно останется при своём.
– Проголосуем, кто за третью планету, кто за пятую, – предложила я. – Сначала за третью.
Сразу уверенно взметнулись вверх четыре руки: Вэл, Энн, Лер и Стэн. Хотя ему-то какая разница, он всё равно на планету не полетит. Остальным поднимать руки нужда отпала – понятно, что Джен, Рин, Мэт и я – за пятую планету. Голоса разделились поровну. Но на то я и командир экипажа, чтобы эту ситуацию разрулить. И все семь членов экипажа уставились на меня в ожидании решения.
Да, командиром быть непросто. Скажу, что будем исследовать третью, обидятся Рин и Джен, а если пятую, то Вэл, Энн и Лер. Можно, конечно, выбрать меньшее из зол и согласиться на третью планету. Хотя, какие обиды, мы же не в куклы играем, я не могу угождать всем, и решение командира не обсуждается. Зачем тогда голосование? А командир должен прислушаться к мнению членов экипажа, и только потом вынести решение.
Но у меня есть еще и право отступать от задания в разумных пределах. Я решила, что это будет правильно. Ведь зачем-то нам даётся две недели на задание, которое можно выполнить за семь дней! Сказала:
– Думаю, времени хватит, чтобы провести расширенное исследование обеих планет. А пока летим к третьей планете, изучим данные зондов, и, может быть, наше мнение, на какую планету лететь, изменится. Голосуем?
Лес рук. Можно даже не считать. Все согласны и довольны.
На пульте загорелся индикатор, что первый зонд вернулся, навигационный компьютер подал звуковой сигнал. А сразу за ним и второй. Девушки вскочили со своих мест и побежали к шлюзу встречать зонды. Мэт, конечно, тоже побежал, и мы с Джен не отставали. В отсеке управления остался только Стэн, у которого была вахта.
В изучении данных с зондов мы принимали участие все, невзирая на должности и специализацию. Экипаж до поздней ночи пропадал в общей лаборатории, где проводились предварительные исследования материалов, собранных зондами, кроме часов вахты в отсеке управления, а её несли все члены экипажа по очереди. Пришлось даже разгонять девчонок, чтобы хоть немного поспали. Они с сожалением ушли из лаборатории, Стэна и Мэта разгонять не стала, им же сон не требуется. А я решила, что пойду спать сразу после своей вахты, через два часа, когда Стэн меня сменит.
– Пойду, чуток посплю перед вахтой, – Стэн встал из-за стола с микроскопом, за которым изучал образец грунта со второй планеты, зевнул и натурально потянулся. – Мэт, ты идёшь?
– Нет, ещё немного поработаю, – ответил тот, не отрывая взгляда от экрана монитора, на котором просматривал фото и видео с пятой планеты.
– Ладно, – сказал Стэн. – Шкип, если я просплю, разбуди меня.
– Хорошо, – ответила я и вышла из лаборатории вслед за Стэном. Он ушел к каютам, а я отправилась сменить на вахте Рин.
Моя вахта прошла спокойно, Стэн ожидаемо не проспал, будить его не пришлось, ровно через два часа он вошёл в отсек управления. Мы обменялись дежурными фразами «Пост сдал» – «Пост принял», и я вышла в коридор.
Люблю вот эту ночную тишину на звездолёте, которую разбавляет только мерный едва слышимый гул двигателей. Конструкторы специально спроектировали корабль так, чтобы работа двигателей была слышна. Если слышим, значит, всё хорошо, полёт нормальный, члены экипажа могут спокойно отдыхать. Но если гула не слышно, или он перешёл в другую тональность, это повод поднимать по тревоге весь экипаж и готовиться к неприятностям.
По пути к жилому отсеку я заглянула в лабораторию – девчонки могли уйти, а потом потихоньку вернуться. Но там никого не было, кроме Мэта, который спал за монитором, положив голову на стол.
– Мэт! – позвала я, но он никак не отреагировал.
Ну, это он уже переигрывает.
Я подошла и потрясла его за плечо, хотя мы стараемся не прикасаться к виртуалам без надобности, чтобы не разрушать иллюзию, что рядом с нами люди.
Но Мэт не проснулся. Сломался, что ли? Ерунда какая-то. Если в программе виртуала происходит сбой, он просто рассыпается, а не засыпает. Но это редкий случай, только слышала, но никогда не видела. Что-то тут не так...
– Мэт! – я еще раз тронула его за плечо.
– Ой, я, кажется, задремал, – он, наконец, проснулся и поднял голову. – Наверное, надо пойти поспать.
Виртуал задремал? Точно переигрывает. Только зачем? В лаборатории больше никого нет, а я могла и мимо пройти. Заспанный вид Мэта и красное пятно на щеке от долгого лежания на твердом столе выглядели очень натурально. Но меня поразило не это. Сразу я не поняла, что меня смутило, но через пару мгновений дошло.
Плечо Мэта было тёплым!
Он уже встал, выключил компьютер и шагнул к выходу.
– Стоять! – приказала я.
Он остановился.
– Мэт! Ты... ты не виртуал?!
Мой вопрос больше походил на утверждение. Парень вскинул на меня взгляд, хотел возразить, но передумал и сказал:
– Да, я не виртуал.
Мама дорогая, и что мне теперь с этим делать? По инструкции, при любой внештатной ситуации я должна свернуть экспедицию и отправиться домой, а эту штатной точно не назовешь. Прецедентов нет. Но это же моя первая звёздная практика! Я не хочу, чтобы она закончилась подобным образом!
Вообще-то у меня есть полномочия самой решать, как поступить. Инструкции не могут предусмотреть всё на свете! Может, мне этого лже-виртуала специально подсунули, чтобы проверить, последую я инструкции или нет. А я считаю, что обнаружение человека вместо виртуала ничем не угрожает членам экипажа и экспедиции в целом.
Хотя проверить стоит. А решать, что с ним делать, единолично я не буду. Я капитан корабля и командир экипажа, но у остальных тоже есть право голоса. Включила на наручи оповещение на общий сбор в отсеке управления через пять минут и указала парню на дверь.
– Ты вообще кто такой? – спросила я, по дороге в отсек управления.
– Матвей Копанев.
– А где наш виртуал?
– Ваш виртуал на месте, просто не активирован, – ответил Матвей.
– И ты надеялся, что до самого возвращения на Зорию никто не догадается, что ты человек? – усмехнулась я.
– Никто не догадался бы, если бы ты не решила меня потрогать, – запальчиво ответил Мэт.
– А не надо было спать на рабочем месте!
– Что случилось? – обернулся к нам Стэн, когда мы вошли в отсек. – Зачем такой срочный общий сбор? Я не вижу причины, почему нельзя подождать до утра.
Часы, расположенные над дверью в отсек, показывали два часа пятнадцать минут.
– Скоро увидишь, – ответила я, садясь в своё кресло и развернувшись лицом к двери, спиной к пульту управления.
Стэн тоже развернулся.
Мэт устроился на своём обычном месте, на боковом диванчике рядом с боковым экраном. Теперь я понимаю, зачем он выставлял в проход ноги наискосок – чтобы никто не садился близко к нему. А ноги – в высоких полётных ботинках, даже если их заденешь, тепла не почувствуешь.
Через минуту в отсек вошли Джен, Рин, Вэл, Энн и Лер.
– Что случилось, шкип? – спросила Джен, плюхаясь в своё кресло и окидывая взглядом пульт управления. Ничего необычного, страшного или опасного не заметила и вопросительно взглянула на меня.
Другие девушки сели на диваны, и тоже уставились на меня. Выглядели они, мягко скажем, непрезентабельно. Волосы растрёпаны, лица заспаны, ботинки и форменную куртку успела надеть только Джен, остальные в футболках, форменных брюках и тапочках. Хотя спасибо и за то, что не в ночных сорочках и не в пижамах.
– Знакомьтесь: Матвей Копанев! – я театральным жестом указала на Мэта.
– Мы и так знаем, что он Матвей Копанев-второй, – сказала Лер, пряча зевок за ладонью.
– Первый, – лаконично поправила я, а Мэт усмехнулся одним уголком губ и сделал ручкой.
На минуту воцарилась немая сцена, потом девчонки разом выдохнули:
– Как?!
– Не может быть! – воскликнула Рин, а Энн густо покраснела, вспомнив их с Рин появление в столовой в нижнем белье и последующее обсуждение виртуалами.
Остальные непроизвольно начали приглаживать волосы.
Я обратилась к Матвею:
– А теперь скажи, как ты попал на корабль?
– Зашёл с командой техников, которые вам предстартовые проблемы устраивали, и не вышел, – ответил парень. – Их там целая толпа была, и они друг друга не считали.
– А почему наш навигационный компьютер не вопит, что на борту безбилетник? Ему же известно, что в экипаже только шесть человек.
Виртуалов компьютер воспринимает, как отдельные части навигационной системы, и их два, он в этом не сомневается, а то, что один не активирован, его не волнует.
Мэт пояснил:
– Компьютер устанавливает местонахождение каждого человека нанорецепторами, которые находятся в полу, стенах и вообще во всех предметах на корабле. У меня есть... прибор, который делает эти рецепторы нечувствительными. Если я выключу его, компьютер сразу меня обнаружит.
Он показал на неширокий браслет, состоявший из невзрачных прямоугольных матово поблёскивающих пластинок стального цвета, в тон с наручью, который всегда носил на руке рядом с ней. Нетипично для виртуалов, но и не запрещено. За два года учёбы я встречала их и с серьгой в ухе, и с пирсингом брови, и с татуировками. Всё, как у людей.
– Выключи, – сказала Джен.
Мэт потрогал браслет, и тотчас же послышался голос компьютера:
– Внимание! Внимание! В отсеке управления появился неизвестный человек! Внимание!..
– Успокойся, мы видим, – сказал Стэн компьютеру, и голос сразу умолк.
– Ты знал? – резко спросила я у Стэна.
– Нет. Виртуалы абсолютно автономны.
– А, может, и ты тоже не виртуал? – подозрительно спросила Рин.
Вместо ответа он протянул девушке руку. Она взяла его ладонь в свою, через несколько мгновений отпустила и кивнула.
Я снова повернулась к Мэту:
– Так кто ты, Матвей Копанев? Я что-то не видела тебя среди курсантов Звёздной Академии.
Не скажу, что знаю всех студентов с первого по пятый курс, особенно первокурсников. Но Мэт и не похож на первокурсника.
Он помолчал немного, и ответил:
– Я был студентом Звёздной Академии. Десять лет назад. Окончил два курса, как и вы.
Все снова на минуту онемели от удивления. Потом Джен сказала:
– Двенадцать лет назад в академию брали десятилетних детей?
– Нет, когда я поступил, мне было восемнадцать, – ответил Мэт.
– Ни за что не поверю, что сейчас тебе тридцать, – сказала Лер.
– Можешь проверить на медицинском сканере мой фактический возраст. Мне тридцать, просто я хорошо сохранился, – без тени улыбки ответил Мэт. – Потому что с первой звёздной практики я вернулся в капсуле стазиса и последующие девять лет провёл в анабиозе. Полгода – в реабилитационном центре «Ибн Сина», полгода дома. Так что можете считать, что мне двадцать один.
Мы удивлённо переглянулись. Чтобы для кого-то первая звёздная практика закончилась таким вот образом, мы даже не слышали.
А о реабилитационном центре «Ибн Сина» слышали. Находится при одноимённой научной медицинской станции в Солнечной системе на орбите Венеры. На этой станции изучаются различные неизвестные вирусы, бактерии и яды, подцепленные первопроходцами космоса в исследовании Галактики, и создание лекарств и антидотов к ним.
Нет, случаи, когда звездолёты вообще не возвращались с первой звёздной практики, бывали, последний раз был пятнадцать лет назад.
На некоторых планетах исследователи нашли остатки древних сооружений, которым намного больше тысячи лет. Этими остатками тоже занимаются историки и археологи. Ну, а если исследовательской экспедиции попадается система с такой планетой, тут уж работы для историка немерено.
– Нет работы – помогай Энн или Рин, – сказал Стэн.
– Да они в последнее время и без меня хорошо справляются, – с усмешкой ответил Мэт.
Ну, еще бы, девчонки всё еще смущаются при виртуалах, хотя уже не так сильно, как вначале. Потому что поняли, со знанием дела обсуждать девичьи прелести могут и они.
Когда все собрались и расселись, я предложила:
– Начнём изучение данных с зондов с первой планеты, закончим пятой. Высадимся для расширенного исследования на третью. По предварительным данным там есть жидкая вода и в атмосфере присутствует кислород. Кто за этот план, прошу проголосовать.
Девушки и Стэн дружно подняли руки.
– Мэт, а ты что, не согласен? – удивилась я, увидев, что он не голосует.
– А я бы посетил не третью, а пятую планету, – ответил он.
– Ой, да что там делать? – фыркнула Вэл, она экзобиолог, и её в первую очередь интересует жизнь, любая. – Обычный ледяной камешек, ничего интересного. Никаких растений, никаких животных, атмосферы тоже нет, значит, нет даже бактерий.
– А разве неинтересно то, что атмосфера и вода на этой планете когда-то были? – спросил Мэт.
– Откуда тебе это известно? – спросила Джен.
– Энн пусть объяснит, – мотнул головой Мэт в сторону нашего планетолога.
– Ну, есть некоторые признаки, – ответила та. – Дальнее сканирование планеты показало, что кое-где просматриваются русла рек, на скалах – следы выветривания. Но я тоже считаю, что там делать нечего. Если на пятой планете и была какая-то цивилизация, в то время нашей еще в проекте не было.
– А вдруг мы там найдём следы цивилизации Предтеч? – сказал Мэт.
– Ничего мы там не найдём, – возразила Энн.
– А это интересно, – задумчиво проговорила Рин – наш астрофизик, и добавила воодушевлённо: – Во времена Предтеч Альфа-21 Стрелы была ярче и горячее, и пятая планета наверняка входила в зону обитаемости! А помните, лет сорок назад на Арракисе была найдена действующая машина неизвестной цивилизации для перемещения по Галактике? Этой машине больше десяти миллионов лет!
– И до сих пор никто не может разобраться, как она работает, и для чего была предназначена, – скептически ответила Лер, космоврач нашего экипажа. – Поэтому все артефакты Предтеч не имеют для нас практической ценности.
– Вот именно! – согласилась Энн.
Мне тоже было интересно найти хотя бы какие-то следы древней цивилизации, существовавшей за миллионы лет до Галактической федерации. Куда она исчезла, что с ней стало, и была ли она вообще? Потому что даже та машина на Арракисе не доказывает существования Предтеч, они всё еще считаются предполагаемой цивилизацией, существовавшей в Галактике миллионы, а может и миллиарды лет назад.
В предложении Мэта действительно что-то есть. Сто процентов, все студенческие экипажи, которые посылали к Альфа-21 Стрелы до нас, выбирали для развернутого исследования одну из планет в зоне обитаемости и чаще всего третью. Она уже изучена вдоль и поперек! А на пятой наверняка не ступала нога современного человека.
– Зуб даю, мы ничего не найдём на пятой планете, – сказал Стэн.
Девчонки захихикали, потому что часть тела, отделённая от виртуала, тут же рассыпается в мелкодисперсный порошок, а он, в свою очередь, притягивается к основной массе и исчезает в ней. Часть тела восстанавливается. Так что давай Стэн зуб, не давай, всё равно останется при своём.
– Проголосуем, кто за третью планету, кто за пятую, – предложила я. – Сначала за третью.
Сразу уверенно взметнулись вверх четыре руки: Вэл, Энн, Лер и Стэн. Хотя ему-то какая разница, он всё равно на планету не полетит. Остальным поднимать руки нужда отпала – понятно, что Джен, Рин, Мэт и я – за пятую планету. Голоса разделились поровну. Но на то я и командир экипажа, чтобы эту ситуацию разрулить. И все семь членов экипажа уставились на меня в ожидании решения.
Да, командиром быть непросто. Скажу, что будем исследовать третью, обидятся Рин и Джен, а если пятую, то Вэл, Энн и Лер. Можно, конечно, выбрать меньшее из зол и согласиться на третью планету. Хотя, какие обиды, мы же не в куклы играем, я не могу угождать всем, и решение командира не обсуждается. Зачем тогда голосование? А командир должен прислушаться к мнению членов экипажа, и только потом вынести решение.
Но у меня есть еще и право отступать от задания в разумных пределах. Я решила, что это будет правильно. Ведь зачем-то нам даётся две недели на задание, которое можно выполнить за семь дней! Сказала:
– Думаю, времени хватит, чтобы провести расширенное исследование обеих планет. А пока летим к третьей планете, изучим данные зондов, и, может быть, наше мнение, на какую планету лететь, изменится. Голосуем?
Лес рук. Можно даже не считать. Все согласны и довольны.
ГЛАВА 4
На пульте загорелся индикатор, что первый зонд вернулся, навигационный компьютер подал звуковой сигнал. А сразу за ним и второй. Девушки вскочили со своих мест и побежали к шлюзу встречать зонды. Мэт, конечно, тоже побежал, и мы с Джен не отставали. В отсеке управления остался только Стэн, у которого была вахта.
В изучении данных с зондов мы принимали участие все, невзирая на должности и специализацию. Экипаж до поздней ночи пропадал в общей лаборатории, где проводились предварительные исследования материалов, собранных зондами, кроме часов вахты в отсеке управления, а её несли все члены экипажа по очереди. Пришлось даже разгонять девчонок, чтобы хоть немного поспали. Они с сожалением ушли из лаборатории, Стэна и Мэта разгонять не стала, им же сон не требуется. А я решила, что пойду спать сразу после своей вахты, через два часа, когда Стэн меня сменит.
– Пойду, чуток посплю перед вахтой, – Стэн встал из-за стола с микроскопом, за которым изучал образец грунта со второй планеты, зевнул и натурально потянулся. – Мэт, ты идёшь?
– Нет, ещё немного поработаю, – ответил тот, не отрывая взгляда от экрана монитора, на котором просматривал фото и видео с пятой планеты.
– Ладно, – сказал Стэн. – Шкип, если я просплю, разбуди меня.
– Хорошо, – ответила я и вышла из лаборатории вслед за Стэном. Он ушел к каютам, а я отправилась сменить на вахте Рин.
Моя вахта прошла спокойно, Стэн ожидаемо не проспал, будить его не пришлось, ровно через два часа он вошёл в отсек управления. Мы обменялись дежурными фразами «Пост сдал» – «Пост принял», и я вышла в коридор.
Люблю вот эту ночную тишину на звездолёте, которую разбавляет только мерный едва слышимый гул двигателей. Конструкторы специально спроектировали корабль так, чтобы работа двигателей была слышна. Если слышим, значит, всё хорошо, полёт нормальный, члены экипажа могут спокойно отдыхать. Но если гула не слышно, или он перешёл в другую тональность, это повод поднимать по тревоге весь экипаж и готовиться к неприятностям.
По пути к жилому отсеку я заглянула в лабораторию – девчонки могли уйти, а потом потихоньку вернуться. Но там никого не было, кроме Мэта, который спал за монитором, положив голову на стол.
– Мэт! – позвала я, но он никак не отреагировал.
Ну, это он уже переигрывает.
Я подошла и потрясла его за плечо, хотя мы стараемся не прикасаться к виртуалам без надобности, чтобы не разрушать иллюзию, что рядом с нами люди.
Но Мэт не проснулся. Сломался, что ли? Ерунда какая-то. Если в программе виртуала происходит сбой, он просто рассыпается, а не засыпает. Но это редкий случай, только слышала, но никогда не видела. Что-то тут не так...
– Мэт! – я еще раз тронула его за плечо.
– Ой, я, кажется, задремал, – он, наконец, проснулся и поднял голову. – Наверное, надо пойти поспать.
Виртуал задремал? Точно переигрывает. Только зачем? В лаборатории больше никого нет, а я могла и мимо пройти. Заспанный вид Мэта и красное пятно на щеке от долгого лежания на твердом столе выглядели очень натурально. Но меня поразило не это. Сразу я не поняла, что меня смутило, но через пару мгновений дошло.
Плечо Мэта было тёплым!
Он уже встал, выключил компьютер и шагнул к выходу.
– Стоять! – приказала я.
Он остановился.
– Мэт! Ты... ты не виртуал?!
Мой вопрос больше походил на утверждение. Парень вскинул на меня взгляд, хотел возразить, но передумал и сказал:
– Да, я не виртуал.
Мама дорогая, и что мне теперь с этим делать? По инструкции, при любой внештатной ситуации я должна свернуть экспедицию и отправиться домой, а эту штатной точно не назовешь. Прецедентов нет. Но это же моя первая звёздная практика! Я не хочу, чтобы она закончилась подобным образом!
Вообще-то у меня есть полномочия самой решать, как поступить. Инструкции не могут предусмотреть всё на свете! Может, мне этого лже-виртуала специально подсунули, чтобы проверить, последую я инструкции или нет. А я считаю, что обнаружение человека вместо виртуала ничем не угрожает членам экипажа и экспедиции в целом.
Хотя проверить стоит. А решать, что с ним делать, единолично я не буду. Я капитан корабля и командир экипажа, но у остальных тоже есть право голоса. Включила на наручи оповещение на общий сбор в отсеке управления через пять минут и указала парню на дверь.
– Ты вообще кто такой? – спросила я, по дороге в отсек управления.
– Матвей Копанев.
– А где наш виртуал?
– Ваш виртуал на месте, просто не активирован, – ответил Матвей.
– И ты надеялся, что до самого возвращения на Зорию никто не догадается, что ты человек? – усмехнулась я.
– Никто не догадался бы, если бы ты не решила меня потрогать, – запальчиво ответил Мэт.
– А не надо было спать на рабочем месте!
– Что случилось? – обернулся к нам Стэн, когда мы вошли в отсек. – Зачем такой срочный общий сбор? Я не вижу причины, почему нельзя подождать до утра.
Часы, расположенные над дверью в отсек, показывали два часа пятнадцать минут.
– Скоро увидишь, – ответила я, садясь в своё кресло и развернувшись лицом к двери, спиной к пульту управления.
Стэн тоже развернулся.
Мэт устроился на своём обычном месте, на боковом диванчике рядом с боковым экраном. Теперь я понимаю, зачем он выставлял в проход ноги наискосок – чтобы никто не садился близко к нему. А ноги – в высоких полётных ботинках, даже если их заденешь, тепла не почувствуешь.
Через минуту в отсек вошли Джен, Рин, Вэл, Энн и Лер.
– Что случилось, шкип? – спросила Джен, плюхаясь в своё кресло и окидывая взглядом пульт управления. Ничего необычного, страшного или опасного не заметила и вопросительно взглянула на меня.
Другие девушки сели на диваны, и тоже уставились на меня. Выглядели они, мягко скажем, непрезентабельно. Волосы растрёпаны, лица заспаны, ботинки и форменную куртку успела надеть только Джен, остальные в футболках, форменных брюках и тапочках. Хотя спасибо и за то, что не в ночных сорочках и не в пижамах.
– Знакомьтесь: Матвей Копанев! – я театральным жестом указала на Мэта.
– Мы и так знаем, что он Матвей Копанев-второй, – сказала Лер, пряча зевок за ладонью.
– Первый, – лаконично поправила я, а Мэт усмехнулся одним уголком губ и сделал ручкой.
На минуту воцарилась немая сцена, потом девчонки разом выдохнули:
– Как?!
– Не может быть! – воскликнула Рин, а Энн густо покраснела, вспомнив их с Рин появление в столовой в нижнем белье и последующее обсуждение виртуалами.
Остальные непроизвольно начали приглаживать волосы.
Я обратилась к Матвею:
– А теперь скажи, как ты попал на корабль?
– Зашёл с командой техников, которые вам предстартовые проблемы устраивали, и не вышел, – ответил парень. – Их там целая толпа была, и они друг друга не считали.
– А почему наш навигационный компьютер не вопит, что на борту безбилетник? Ему же известно, что в экипаже только шесть человек.
Виртуалов компьютер воспринимает, как отдельные части навигационной системы, и их два, он в этом не сомневается, а то, что один не активирован, его не волнует.
Мэт пояснил:
– Компьютер устанавливает местонахождение каждого человека нанорецепторами, которые находятся в полу, стенах и вообще во всех предметах на корабле. У меня есть... прибор, который делает эти рецепторы нечувствительными. Если я выключу его, компьютер сразу меня обнаружит.
Он показал на неширокий браслет, состоявший из невзрачных прямоугольных матово поблёскивающих пластинок стального цвета, в тон с наручью, который всегда носил на руке рядом с ней. Нетипично для виртуалов, но и не запрещено. За два года учёбы я встречала их и с серьгой в ухе, и с пирсингом брови, и с татуировками. Всё, как у людей.
– Выключи, – сказала Джен.
Мэт потрогал браслет, и тотчас же послышался голос компьютера:
– Внимание! Внимание! В отсеке управления появился неизвестный человек! Внимание!..
– Успокойся, мы видим, – сказал Стэн компьютеру, и голос сразу умолк.
– Ты знал? – резко спросила я у Стэна.
– Нет. Виртуалы абсолютно автономны.
– А, может, и ты тоже не виртуал? – подозрительно спросила Рин.
Вместо ответа он протянул девушке руку. Она взяла его ладонь в свою, через несколько мгновений отпустила и кивнула.
Я снова повернулась к Мэту:
– Так кто ты, Матвей Копанев? Я что-то не видела тебя среди курсантов Звёздной Академии.
Не скажу, что знаю всех студентов с первого по пятый курс, особенно первокурсников. Но Мэт и не похож на первокурсника.
Он помолчал немного, и ответил:
– Я был студентом Звёздной Академии. Десять лет назад. Окончил два курса, как и вы.
Все снова на минуту онемели от удивления. Потом Джен сказала:
– Двенадцать лет назад в академию брали десятилетних детей?
– Нет, когда я поступил, мне было восемнадцать, – ответил Мэт.
– Ни за что не поверю, что сейчас тебе тридцать, – сказала Лер.
– Можешь проверить на медицинском сканере мой фактический возраст. Мне тридцать, просто я хорошо сохранился, – без тени улыбки ответил Мэт. – Потому что с первой звёздной практики я вернулся в капсуле стазиса и последующие девять лет провёл в анабиозе. Полгода – в реабилитационном центре «Ибн Сина», полгода дома. Так что можете считать, что мне двадцать один.
Мы удивлённо переглянулись. Чтобы для кого-то первая звёздная практика закончилась таким вот образом, мы даже не слышали.
А о реабилитационном центре «Ибн Сина» слышали. Находится при одноимённой научной медицинской станции в Солнечной системе на орбите Венеры. На этой станции изучаются различные неизвестные вирусы, бактерии и яды, подцепленные первопроходцами космоса в исследовании Галактики, и создание лекарств и антидотов к ним.
Нет, случаи, когда звездолёты вообще не возвращались с первой звёздной практики, бывали, последний раз был пятнадцать лет назад.
