Девочки схватили меня за руки и расстегнули платье.
– Отдашь, как миленькая, – усмехнулась одна из старших девчонок, и начала искать застежку у цепочки.
Но тщетно, ее не было. Девочка попыталась снять цепочку через мою голову, и она снова зацепилась за уши.
– Вот черт, придется порвать, – сказала она и с силой дернула цепь.
Я вскрикнула от боли, когда цепочка врезалась мне в шею.
В этот момент камень качнулся, и солнечный луч из окна попал на него. Луч отразился от камня прямо в лицо девочке, и та с криком отскочила от меня, прижав руки к глазам. Две другие отпустили меня и бросились к ней.
– Валька, что с тобой?
– Я... я ничего не вижу! Я ослепла! – заплакала Валя.
Девчонки угрожающе повернулись ко мне.
– Как ты это сделала? – спросила одна. – Говори, или мы сейчас сломаем тебе руку!
– Только троньте, – осмелела я. – И с вами случится то, что вы сделаете со мной.
Такое заклятие тоже существует в нашем мире. Чтобы люди друг другу зла не желали. Вот так пожелаешь соседу, чтобы у него кур лиса утащила, а утащат у тебя. Я надеялась, что девчонки испугаются, ведь моя первая угроза исполнилась, хотя понятия не имела, как.
Девчонки не стали ломать мне руку. Они обняли пострадавшую подругу, и повели ее к выходу. Но перед этим одна девочка повернулась ко мне и очень больно ударила по лицу.
А вечером того же дня я узнала, что эта девочка на физкультуре упала с брусьев и разбила нос.
Слепота у Вали через пару дней прошла. Она и ее подруги никому не рассказали, как она ее получила, и врачи тоже ничего не поняли. Но слухи о том, что Валю ослепила я, быстро расползлись по интернату. Кто-то видел, как они ждали меня в туалете, и сразу после этого Валя ослепла. И эти три подруги с тех пор стали обходить меня стороной. Нет ничего сложного в том, чтобы связать эти события друг с другом и применить чуточку воображения.
Хотя и таким странным образом, камень меня защитил. Но он долго не давал покоя любителям поживиться за чужой счёт. Еще несколько раз у меня его пытались отобрать. Один парень затащил меня в слесарную мастерскую, и хотел перекусить цепочку кусачками, но вместо цепочки в кусачки почему-то попал его палец. Парень взвыл от боли, забрызгал меня кровью, я убежала и позвала медсестру. Оказалось, он перекусил палец кусачками почти наполовину, и ему пришлось долго лечиться.
А двое других парней поступили с особой жестокостью. Они подвесили меня за цепочку на крючок в школьной раздевалке, в надежде, что цепь порвется под моим весом. Но она не порвалась, а я едва не задохнулась. Увидев, что цепочка не рвется, и я не падаю, они испугались, сняли меня с крючка и убежали. А я задыхалась лишь в первое мгновение, а потом мое тело сделалось совсем легким, и цепочка перестала давить на горло. Но парни-то этого не знали. Они испугались, что я нажалуюсь воспитателям, что они меня чуть не задушили, и сбежали из интерната. Их через день нашли едва живых в соседнем поселке, в бане. Они там спрятались, а хозяин пришел, затопил баню и запер ее снаружи. И мальчишки чуть не задохнулись от угарного газа.
Все эти случаи казались не более чем совпадениями, но покушения на мой кулон прекратились. Прошел слух, что цепочка вовсе не серебряная, а стальная, а камень – обычная стекляшка, поэтому кулон ничего не стоит. А пусть, главное приставать перестали.
Камень защищал меня и в других случаях, когда меня пытались обидеть. Несмотря на то, что я уже никому не рассказывала, что я принцесса из другого мира, многим я казалась странной. А что здесь не любят людей, не похожих на других, убедилась на собственном опыте. Например, мне нравились уроки музыки и рисования, а мои одноклассники их терпеть не могли, часто с них сбегали, и от меня требовали, чтобы я тоже с ними сбегала. А я не хотела, и за это один раз мои одноклассницы и соседки по комнате устроили мне «темную». В спальне на меня накинули одеяло и принялись колошматить по чему попало. В этот момент в комнате погас свет, в суматохе я выскользнула из-под одеяла и убежала, а под одеялом почему-то оказалась зачинщица «темной», Олеська. Когда девчонки разобрались, что лупят не ту, кого хотели, она уже немало синяков получила.
Парень, который подложил мне на стул кнопку, в тот же день заболел, и целую неделю ему кололи ужасно болючие уколы, так что он сам две недели садился с опаской.
Парень, подставивший мне подножку, через пару дней вывихнул ногу.
Девчонки, подмешавшие мне в компот слабительное, сами попали в больницу с дизентерией, а со мной ничего не случилось.
Однажды нашей учительнице, Зое Михайловне, коллектив учителей школы на день рождения подарил дорогую авторучку, «Паркер» с золотым пером. Зоя Михайловна пописала ей немного, положила в красивый футляр на стол, и все уроки любовалась ею. Мы от класса подарили учительнице букет цветов, потратив на него все карманные деньги, которые нам выдавали раз в неделю. И его она тоже поставила на стол и тоже любовалась. И всех нас пригласила после уроков в столовую пить чай с тортом.
А перед последним уроком авторучка пропала. Футляр по-прежнему лежал на столе, но «Паркера» в нем не было.
– Дети, кто взял мою ручку? – спросила Зоя Михайловна.
Все пожали плечами, и я тоже, потому что не знала, что «Паркер» подбросили мне в портфель.
– Может, кто-то взял посмотреть, и забыл положить на место? – спросила Зоя Михайловна. – Я не буду ругать, если вы сейчас ее отдадите.
Но ручку, конечно, никто не отдал.
– В таком случае, буду вынуждена пожаловаться директору, – пригрозила учительница. – Никто не выйдет из класса, пока ручка не найдется. А тот, у кого она найдется, будет наказан.
Снова никто ручку не вернул.
– А я знаю, кто взял, – сказала вдруг Олеська, и указала на меня. – Иванова взяла.
– Но я не брала, – возразила я.
– Она брала, брала, я сама видела! – настаивала Олеся.
– Иванова, неси сюда портфель и выложи всё на стол, – приказала Зоя Михайловна.
Я выложила книги, тетради и пенал на учительский стол, перевернула портфель и потрясла его. Потом открыла пенал. Никакого «Паркера» там не нашлось.
– Ручка у нее в кармане, – подсказала Олеся.
– У меня нет карманов, – ответила я.
– Аня, извини, – сказала учительница. – Я вижу, что ты не брала ручку. Возьми свои вещи и садись на место. А все остальные берем портфели и выкладываем из них всё на парты.
– Это она, она просто успела спрятать ручку где-то в коридоре! – сказала Олеся.
– Выкладываем, выкладываем, Олеся, и ты тоже, – повторила учительница.
– Да пожалуйста, – Олеся взяла сумку и вытряхнула всё из нее на парту.
Последней выпала авторучка с золотым пером.
Олеся с удивлением уставилась на ручку, и покраснела, как вареный рак.
– Я не брала! Мне подбросили! – возмущенно закричала она.
Мне стало ясно, почему Олеся так уверенно утверждала, что ручку взяла я. Она сама и подбросила ручку в мой портфель, но лунный камень снова меня защитил. А Зоя Михайловна сказала:
– Олеся, так ты еще и врёшь? Если ты не брала ручку, откуда у тебя на пальцах чернила?
Олеська взглянула на свои ладони, увидела чернила и покраснела еще сильнее. А учительница добавила:
– После уроков все пойдут в столовую праздновать мой день рождения. Там будет чай, торт, фрукты и конфеты. А Олеся Коркина останется в классе прибираться. Подметать мусор и поливать цветы. И только когда всё сделает, пойдет в столовую. Если к тому времени там что-нибудь останется.
Вот так Олесе не удалось выставить меня перед всеми воровкой.
Мне еще пару раз подкладывали какие-нибудь вещи в портфель или в шкаф, чтобы потом обвинить в воровстве, но эти вещи непостижимым образом оказывались в шкафу или портфеле того, кто это сделал.
В общем, по интернату поползли слухи, что я заговоренная. Какие смешные люди! В магию не верят, а в заговоры верят. Поэтому ребята сочли, что со мной лучше не связываться, и перестали вредить.
Но от насмешек и оскорблений камень меня не защищал. Поэтому меня по-прежнему обзывали то прынцесской, то ведьмой или колдуньей, и никто не хотел со мной дружить. Да я и сама не хотела дружить с теми, кто меня обзывал.
Поэтому жить в интернате мне не нравилось, но куда я могла уйти?
А вот учиться в школе нравилось. Так как я в своем мире не училась в школе, перед тем, как отправить в интернат, мне провели тестирование, и по его результатам определили во второй класс. Что соответствовало моему возрасту.
Кстати, оказалось, когда я прибыла в этот мир, по календарю здесь еще стояло лето, конец августа. В сравнении с этим миром, в моём осень начинается на десять дней раньше. И в первых пяти месяцах года у нас тридцать один день, а в остальных – по тридцать, лишь раз в четыре года в последнем месяце года тоже тридцать один день. А тут запутаться можно: то тридцать, то тридцать один, или даже двадцать восемь. Я долго не могла запомнить, в каком сколько, и часто путала. И месяцы у нас называются в соответствии с природой и с изменениями, которые происходят с ней в течение года. Так, январь – стужень. Февраль – ветрень. Март – таень. Апрель – водень, а май – цветень. Июнь – светень, июль – жарень, август – жнивень. Сентябрь – богатень, октябрь – мокрень, ноябрь – холодень, ну, а декабрь – снежень. Наши названия мне нравились больше, но пришлось привыкать к здешним.
Училась я хорошо, учителя всегда меня хвалили и ставили в пример остальным. И за это одноклассники меня тоже ненавидели. Обзывали ботаником и учительской подлизой. Мне было безразлично, раз ничего другого они сделать не могли. Хотя иногда хотелось, чтобы они все онемели. Если бы моя магия работала, я бы так и сделала. Но она не работала, и оставалось только ждать, когда придет мама и заберет меня обратно в наш мир.
Прошел год, а мама не пришла.
Сначала я обижалась на неё, но потом перестала. Может, у них в Риоссе проблемы, может, Анхельм вообще победил, и мама считает, что мне безопаснее пока оставаться в другом мире. Но ведь они с папой скоро победят Анхельма, и тогда мама сразу придет за мной. Нужно еще немного подождать.
Так прошел еще год.
Я училась в четвертом классе, когда в наш интернат привезли двух новеньких девочек. Нет, новенькие поступали часто, но эти две девочки-первоклашки мне понравились. Тем, что не понимали, почему меня тут никто не любит. Им сразу указали на меня пальцем и сказали: «Вот с этой девчонкой дружить нельзя!», но никто не смог объяснить, почему. И девочки стали со мной дружить. Им за это попадало.
– Маша, Лиза, вам лучше держаться от меня подальше, – сказала я как-то своим маленьким подружкам. Хотя мне нравилось заботиться о них. Заплетать им косички, делиться сладким, помогать в учебе. У меня не было ни старших, ни младших сестер, но я всегда хотела иметь их. Арина тоже заботилась обо мне, как о младшей сестре. Сейчас мне хотелось быть похожей на нее. Я хотела, чтобы мой камень защищал и Машу с Лизой тоже, но он защищал только меня.
– А мы хотим дружить с тобой, – ответила Маша.
– Ты нам, как старшая сестра, – добавила Лиза.
У девочек погибли родители, и они тяжело привыкали к жизни в интернате, как и я. И я искренне пожелала, чтобы Машу с Лизой поскорее удочерили какие-нибудь хорошие люди.
Сама удивилась, но не прошло и месяца после того, как я это пожелала, Машу с Лизой удочерили! Сначала одну, вскоре другую. Я лишилась единственных подружек, но была очень рада за них.
Потом я подружилась с одноклассником. Однажды он разогнал третьеклашек, прыгавших вокруг скамейки, на которой я сидела и пыталась читать, и кричали:
– Ведьма, ведьма, Анька – ведьма!
– А ну, пошли отсюда, оглоеды, или я сейчас вашему воспитателю скажу, чем вы тут занимаетесь!
Мальчишки с визгом убежали, потому что дразниться в нашем интернате было строго запрещено. Если воспитатели слышали, они строго наказывали тех, кто дразнится.
Парень сел на скамейку рядом со мной.
– Что читаешь? – спросил.
Я показала книжку, «Повесть о настоящем человеке».
– Мне тоже нравятся книги про войну, – сказал парень. – А я думал, девчонки любят только сказки.
– А я не люблю, – ответила я.
Да мне даже самые правдивые книги этого мира казались фантастикой. Взять эту же «Повесть о настоящем человеке». Самолеты, танки, автоматы – всё это для меня было из области фантастики. Но я восхищалась не оружием, а мужеством главного героя.
Слово за слово, мы с Пашкой разговорились. Он появился в нашем интернате не так давно, не разделял всеобщей неприязни ко мне, и ничего плохого мне не сделал. Поэтому я и стала с ним разговаривать.
Оказалось, Пашка жил с бабушкой, но год назад она умерла. А его родителей два года назад захватили террористы, в командировке за границей. И он даже не знает, живы они или нет.
Я тоже не знала, живы ли еще мои мама и папа, но рассказывать об этом Пашке не стала. Просто пожелала, чтобы и мои, и его родители были живы. Кстати, знали бы мои мама и папа, в каком «безопасном» мире я живу!
Мы стали часто разговаривать с Пашкой, иногда гуляли вместе, а тех, кто говорил ему, что он еще пожалеет, что водится с ведьмой, он посылал подальше. И такими словами, которые мне были незнакомы.
А через пару месяцев Пашкины родители нашлись! Они находились в плену, но их обменяли, и они вернулись. И забрали Пашку из интерната. Я опять потеряла друга, едва успев обрести.
Я поняла, что магия моего лунного камня может не только мстить за меня, но и помогать тем, кто мне нравится. Хотя, может, это тоже просто совпадения?
Может, и совпадения, но ребята быстро смекнули, что дружить со мной выгодно. Дети бывают жестокими, беспощадными, хулиганистыми и задиристыми, но все они хотят жить в семье. Чтобы были мама и папа, которые любят, просто так, ни за что, просто за то, что ты есть. Я понимала их всех, но как я могла подружиться с теми, кто хотел дружбы со мной только ради выгоды для себя? Ненавижу заискивания и неискренние заверения, что мы, мол, всегда тебя уважали, но боялись это показывать, чтобы другие не загнобили.
Так прошло еще два года. И еще нескольких девочек и мальчиков, с которыми я дружила, удочерили и усыновили.
Однажды я подружилась с девочкой, старше меня на два года. Я училась в пятом, а Юля Лапина – в седьмом. Ее тоже все ненавидели, как и меня, и еще считали дурочкой, за доверчивость. Одноклассники над ней всё время подшучивали, ее часто разыгрывали, а она всё равно оставалась доверчивой. И шансов на удочерение у нее не было, потому что Юля очень некрасивая.
Как-то раз при мне ее жестоко разыграли, и, очевидно, не в первый раз.
– Юлька, беги скорее к директрисе, там тебя удочерять приехали! – крикнула ей одноклассница, пробегая мимо, когда Юля вышла из комнаты, направляясь в умывальную.
И Юля побежала. И узнала, что никто не собирался ее удочерять, над ней опять подшутили.
Я подошла к плачущей девочке, когда та стояла в коридоре около кабинета Ирины Борисовны, а ее одноклассницы поодаль умирали от смеха. Если честно, я не жалела Юлю, меня скорее раздражала эта ее безграничная доверчивость.
– Юль, не ведись ты больше на эти розыгрыши. Нельзя верить всем и каждому.
– Ну, а как же иначе? – ответила Юля. – А вдруг на самом деле приедут?
– Если приедут, директриса сама придет за тобой, а не будет передавать такую новость через третьи руки.
– Отдашь, как миленькая, – усмехнулась одна из старших девчонок, и начала искать застежку у цепочки.
Но тщетно, ее не было. Девочка попыталась снять цепочку через мою голову, и она снова зацепилась за уши.
– Вот черт, придется порвать, – сказала она и с силой дернула цепь.
Я вскрикнула от боли, когда цепочка врезалась мне в шею.
В этот момент камень качнулся, и солнечный луч из окна попал на него. Луч отразился от камня прямо в лицо девочке, и та с криком отскочила от меня, прижав руки к глазам. Две другие отпустили меня и бросились к ней.
– Валька, что с тобой?
– Я... я ничего не вижу! Я ослепла! – заплакала Валя.
Девчонки угрожающе повернулись ко мне.
– Как ты это сделала? – спросила одна. – Говори, или мы сейчас сломаем тебе руку!
– Только троньте, – осмелела я. – И с вами случится то, что вы сделаете со мной.
Такое заклятие тоже существует в нашем мире. Чтобы люди друг другу зла не желали. Вот так пожелаешь соседу, чтобы у него кур лиса утащила, а утащат у тебя. Я надеялась, что девчонки испугаются, ведь моя первая угроза исполнилась, хотя понятия не имела, как.
Девчонки не стали ломать мне руку. Они обняли пострадавшую подругу, и повели ее к выходу. Но перед этим одна девочка повернулась ко мне и очень больно ударила по лицу.
А вечером того же дня я узнала, что эта девочка на физкультуре упала с брусьев и разбила нос.
Слепота у Вали через пару дней прошла. Она и ее подруги никому не рассказали, как она ее получила, и врачи тоже ничего не поняли. Но слухи о том, что Валю ослепила я, быстро расползлись по интернату. Кто-то видел, как они ждали меня в туалете, и сразу после этого Валя ослепла. И эти три подруги с тех пор стали обходить меня стороной. Нет ничего сложного в том, чтобы связать эти события друг с другом и применить чуточку воображения.
Хотя и таким странным образом, камень меня защитил. Но он долго не давал покоя любителям поживиться за чужой счёт. Еще несколько раз у меня его пытались отобрать. Один парень затащил меня в слесарную мастерскую, и хотел перекусить цепочку кусачками, но вместо цепочки в кусачки почему-то попал его палец. Парень взвыл от боли, забрызгал меня кровью, я убежала и позвала медсестру. Оказалось, он перекусил палец кусачками почти наполовину, и ему пришлось долго лечиться.
А двое других парней поступили с особой жестокостью. Они подвесили меня за цепочку на крючок в школьной раздевалке, в надежде, что цепь порвется под моим весом. Но она не порвалась, а я едва не задохнулась. Увидев, что цепочка не рвется, и я не падаю, они испугались, сняли меня с крючка и убежали. А я задыхалась лишь в первое мгновение, а потом мое тело сделалось совсем легким, и цепочка перестала давить на горло. Но парни-то этого не знали. Они испугались, что я нажалуюсь воспитателям, что они меня чуть не задушили, и сбежали из интерната. Их через день нашли едва живых в соседнем поселке, в бане. Они там спрятались, а хозяин пришел, затопил баню и запер ее снаружи. И мальчишки чуть не задохнулись от угарного газа.
Все эти случаи казались не более чем совпадениями, но покушения на мой кулон прекратились. Прошел слух, что цепочка вовсе не серебряная, а стальная, а камень – обычная стекляшка, поэтому кулон ничего не стоит. А пусть, главное приставать перестали.
Камень защищал меня и в других случаях, когда меня пытались обидеть. Несмотря на то, что я уже никому не рассказывала, что я принцесса из другого мира, многим я казалась странной. А что здесь не любят людей, не похожих на других, убедилась на собственном опыте. Например, мне нравились уроки музыки и рисования, а мои одноклассники их терпеть не могли, часто с них сбегали, и от меня требовали, чтобы я тоже с ними сбегала. А я не хотела, и за это один раз мои одноклассницы и соседки по комнате устроили мне «темную». В спальне на меня накинули одеяло и принялись колошматить по чему попало. В этот момент в комнате погас свет, в суматохе я выскользнула из-под одеяла и убежала, а под одеялом почему-то оказалась зачинщица «темной», Олеська. Когда девчонки разобрались, что лупят не ту, кого хотели, она уже немало синяков получила.
Парень, который подложил мне на стул кнопку, в тот же день заболел, и целую неделю ему кололи ужасно болючие уколы, так что он сам две недели садился с опаской.
Парень, подставивший мне подножку, через пару дней вывихнул ногу.
Девчонки, подмешавшие мне в компот слабительное, сами попали в больницу с дизентерией, а со мной ничего не случилось.
Однажды нашей учительнице, Зое Михайловне, коллектив учителей школы на день рождения подарил дорогую авторучку, «Паркер» с золотым пером. Зоя Михайловна пописала ей немного, положила в красивый футляр на стол, и все уроки любовалась ею. Мы от класса подарили учительнице букет цветов, потратив на него все карманные деньги, которые нам выдавали раз в неделю. И его она тоже поставила на стол и тоже любовалась. И всех нас пригласила после уроков в столовую пить чай с тортом.
А перед последним уроком авторучка пропала. Футляр по-прежнему лежал на столе, но «Паркера» в нем не было.
– Дети, кто взял мою ручку? – спросила Зоя Михайловна.
Все пожали плечами, и я тоже, потому что не знала, что «Паркер» подбросили мне в портфель.
– Может, кто-то взял посмотреть, и забыл положить на место? – спросила Зоя Михайловна. – Я не буду ругать, если вы сейчас ее отдадите.
Но ручку, конечно, никто не отдал.
– В таком случае, буду вынуждена пожаловаться директору, – пригрозила учительница. – Никто не выйдет из класса, пока ручка не найдется. А тот, у кого она найдется, будет наказан.
Снова никто ручку не вернул.
– А я знаю, кто взял, – сказала вдруг Олеська, и указала на меня. – Иванова взяла.
– Но я не брала, – возразила я.
– Она брала, брала, я сама видела! – настаивала Олеся.
– Иванова, неси сюда портфель и выложи всё на стол, – приказала Зоя Михайловна.
Я выложила книги, тетради и пенал на учительский стол, перевернула портфель и потрясла его. Потом открыла пенал. Никакого «Паркера» там не нашлось.
– Ручка у нее в кармане, – подсказала Олеся.
– У меня нет карманов, – ответила я.
– Аня, извини, – сказала учительница. – Я вижу, что ты не брала ручку. Возьми свои вещи и садись на место. А все остальные берем портфели и выкладываем из них всё на парты.
– Это она, она просто успела спрятать ручку где-то в коридоре! – сказала Олеся.
– Выкладываем, выкладываем, Олеся, и ты тоже, – повторила учительница.
– Да пожалуйста, – Олеся взяла сумку и вытряхнула всё из нее на парту.
Последней выпала авторучка с золотым пером.
Олеся с удивлением уставилась на ручку, и покраснела, как вареный рак.
– Я не брала! Мне подбросили! – возмущенно закричала она.
Мне стало ясно, почему Олеся так уверенно утверждала, что ручку взяла я. Она сама и подбросила ручку в мой портфель, но лунный камень снова меня защитил. А Зоя Михайловна сказала:
– Олеся, так ты еще и врёшь? Если ты не брала ручку, откуда у тебя на пальцах чернила?
Олеська взглянула на свои ладони, увидела чернила и покраснела еще сильнее. А учительница добавила:
– После уроков все пойдут в столовую праздновать мой день рождения. Там будет чай, торт, фрукты и конфеты. А Олеся Коркина останется в классе прибираться. Подметать мусор и поливать цветы. И только когда всё сделает, пойдет в столовую. Если к тому времени там что-нибудь останется.
Вот так Олесе не удалось выставить меня перед всеми воровкой.
Мне еще пару раз подкладывали какие-нибудь вещи в портфель или в шкаф, чтобы потом обвинить в воровстве, но эти вещи непостижимым образом оказывались в шкафу или портфеле того, кто это сделал.
В общем, по интернату поползли слухи, что я заговоренная. Какие смешные люди! В магию не верят, а в заговоры верят. Поэтому ребята сочли, что со мной лучше не связываться, и перестали вредить.
Но от насмешек и оскорблений камень меня не защищал. Поэтому меня по-прежнему обзывали то прынцесской, то ведьмой или колдуньей, и никто не хотел со мной дружить. Да я и сама не хотела дружить с теми, кто меня обзывал.
Поэтому жить в интернате мне не нравилось, но куда я могла уйти?
А вот учиться в школе нравилось. Так как я в своем мире не училась в школе, перед тем, как отправить в интернат, мне провели тестирование, и по его результатам определили во второй класс. Что соответствовало моему возрасту.
Кстати, оказалось, когда я прибыла в этот мир, по календарю здесь еще стояло лето, конец августа. В сравнении с этим миром, в моём осень начинается на десять дней раньше. И в первых пяти месяцах года у нас тридцать один день, а в остальных – по тридцать, лишь раз в четыре года в последнем месяце года тоже тридцать один день. А тут запутаться можно: то тридцать, то тридцать один, или даже двадцать восемь. Я долго не могла запомнить, в каком сколько, и часто путала. И месяцы у нас называются в соответствии с природой и с изменениями, которые происходят с ней в течение года. Так, январь – стужень. Февраль – ветрень. Март – таень. Апрель – водень, а май – цветень. Июнь – светень, июль – жарень, август – жнивень. Сентябрь – богатень, октябрь – мокрень, ноябрь – холодень, ну, а декабрь – снежень. Наши названия мне нравились больше, но пришлось привыкать к здешним.
Училась я хорошо, учителя всегда меня хвалили и ставили в пример остальным. И за это одноклассники меня тоже ненавидели. Обзывали ботаником и учительской подлизой. Мне было безразлично, раз ничего другого они сделать не могли. Хотя иногда хотелось, чтобы они все онемели. Если бы моя магия работала, я бы так и сделала. Но она не работала, и оставалось только ждать, когда придет мама и заберет меня обратно в наш мир.
Прошел год, а мама не пришла.
Сначала я обижалась на неё, но потом перестала. Может, у них в Риоссе проблемы, может, Анхельм вообще победил, и мама считает, что мне безопаснее пока оставаться в другом мире. Но ведь они с папой скоро победят Анхельма, и тогда мама сразу придет за мной. Нужно еще немного подождать.
Так прошел еще год.
Я училась в четвертом классе, когда в наш интернат привезли двух новеньких девочек. Нет, новенькие поступали часто, но эти две девочки-первоклашки мне понравились. Тем, что не понимали, почему меня тут никто не любит. Им сразу указали на меня пальцем и сказали: «Вот с этой девчонкой дружить нельзя!», но никто не смог объяснить, почему. И девочки стали со мной дружить. Им за это попадало.
– Маша, Лиза, вам лучше держаться от меня подальше, – сказала я как-то своим маленьким подружкам. Хотя мне нравилось заботиться о них. Заплетать им косички, делиться сладким, помогать в учебе. У меня не было ни старших, ни младших сестер, но я всегда хотела иметь их. Арина тоже заботилась обо мне, как о младшей сестре. Сейчас мне хотелось быть похожей на нее. Я хотела, чтобы мой камень защищал и Машу с Лизой тоже, но он защищал только меня.
– А мы хотим дружить с тобой, – ответила Маша.
– Ты нам, как старшая сестра, – добавила Лиза.
У девочек погибли родители, и они тяжело привыкали к жизни в интернате, как и я. И я искренне пожелала, чтобы Машу с Лизой поскорее удочерили какие-нибудь хорошие люди.
Сама удивилась, но не прошло и месяца после того, как я это пожелала, Машу с Лизой удочерили! Сначала одну, вскоре другую. Я лишилась единственных подружек, но была очень рада за них.
Потом я подружилась с одноклассником. Однажды он разогнал третьеклашек, прыгавших вокруг скамейки, на которой я сидела и пыталась читать, и кричали:
– Ведьма, ведьма, Анька – ведьма!
– А ну, пошли отсюда, оглоеды, или я сейчас вашему воспитателю скажу, чем вы тут занимаетесь!
Мальчишки с визгом убежали, потому что дразниться в нашем интернате было строго запрещено. Если воспитатели слышали, они строго наказывали тех, кто дразнится.
Парень сел на скамейку рядом со мной.
– Что читаешь? – спросил.
Я показала книжку, «Повесть о настоящем человеке».
– Мне тоже нравятся книги про войну, – сказал парень. – А я думал, девчонки любят только сказки.
– А я не люблю, – ответила я.
Да мне даже самые правдивые книги этого мира казались фантастикой. Взять эту же «Повесть о настоящем человеке». Самолеты, танки, автоматы – всё это для меня было из области фантастики. Но я восхищалась не оружием, а мужеством главного героя.
Слово за слово, мы с Пашкой разговорились. Он появился в нашем интернате не так давно, не разделял всеобщей неприязни ко мне, и ничего плохого мне не сделал. Поэтому я и стала с ним разговаривать.
Оказалось, Пашка жил с бабушкой, но год назад она умерла. А его родителей два года назад захватили террористы, в командировке за границей. И он даже не знает, живы они или нет.
Я тоже не знала, живы ли еще мои мама и папа, но рассказывать об этом Пашке не стала. Просто пожелала, чтобы и мои, и его родители были живы. Кстати, знали бы мои мама и папа, в каком «безопасном» мире я живу!
Мы стали часто разговаривать с Пашкой, иногда гуляли вместе, а тех, кто говорил ему, что он еще пожалеет, что водится с ведьмой, он посылал подальше. И такими словами, которые мне были незнакомы.
А через пару месяцев Пашкины родители нашлись! Они находились в плену, но их обменяли, и они вернулись. И забрали Пашку из интерната. Я опять потеряла друга, едва успев обрести.
Я поняла, что магия моего лунного камня может не только мстить за меня, но и помогать тем, кто мне нравится. Хотя, может, это тоже просто совпадения?
Может, и совпадения, но ребята быстро смекнули, что дружить со мной выгодно. Дети бывают жестокими, беспощадными, хулиганистыми и задиристыми, но все они хотят жить в семье. Чтобы были мама и папа, которые любят, просто так, ни за что, просто за то, что ты есть. Я понимала их всех, но как я могла подружиться с теми, кто хотел дружбы со мной только ради выгоды для себя? Ненавижу заискивания и неискренние заверения, что мы, мол, всегда тебя уважали, но боялись это показывать, чтобы другие не загнобили.
Так прошло еще два года. И еще нескольких девочек и мальчиков, с которыми я дружила, удочерили и усыновили.
Однажды я подружилась с девочкой, старше меня на два года. Я училась в пятом, а Юля Лапина – в седьмом. Ее тоже все ненавидели, как и меня, и еще считали дурочкой, за доверчивость. Одноклассники над ней всё время подшучивали, ее часто разыгрывали, а она всё равно оставалась доверчивой. И шансов на удочерение у нее не было, потому что Юля очень некрасивая.
Как-то раз при мне ее жестоко разыграли, и, очевидно, не в первый раз.
– Юлька, беги скорее к директрисе, там тебя удочерять приехали! – крикнула ей одноклассница, пробегая мимо, когда Юля вышла из комнаты, направляясь в умывальную.
И Юля побежала. И узнала, что никто не собирался ее удочерять, над ней опять подшутили.
Я подошла к плачущей девочке, когда та стояла в коридоре около кабинета Ирины Борисовны, а ее одноклассницы поодаль умирали от смеха. Если честно, я не жалела Юлю, меня скорее раздражала эта ее безграничная доверчивость.
– Юль, не ведись ты больше на эти розыгрыши. Нельзя верить всем и каждому.
– Ну, а как же иначе? – ответила Юля. – А вдруг на самом деле приедут?
– Если приедут, директриса сама придет за тобой, а не будет передавать такую новость через третьи руки.
