Тарх кратко рассказал ей о неожиданной встрече. По всей видимости, человек, если можно было его так назвать, был один. Но Тарх хорошо помнил, что эти люди стояли на низшей стадии эволюционного развития и вели стадный образ жизни. Не следовало исключать вариант появления в скором времени всего стада. Чем это могло грозить, Тарх мог только предполагать. В тот день они с Дживой не отходили далеко от шалаша, но все в округе было спокойно. Вечером, ложась спать, Тарх предложил Дживе поочередное дежурство, он больше всего беспокоился за безопасность любимой девушки. Но ночь прошла спокойно, и уже под самое утро сон все же сморил дежурившего Тарха. Внезапно проснувшись, Тарх вновь ощутил на себе чужой взгляд и снова почувствовал резкий неприятный запах. Уже две пары черных светящихся глаз, расположенных одна над другой, пристально смотрели на них. Сумрак уже начинал рассеиваться и Тарх смог отчетливо разглядеть незнакомцев. Перед ним стояло крупное человекообразное существо, примерно одинакового с Тархом роста. Однако телосложение его было более коренастым и плотным, а изогнутый в верхней части туловища позвоночник, делал осанку немного сгорбленной и приземистой. Покрытое густым волосяным покровом тело, не имело никаких одежд. Это была особь мужского пола. Он стоял почти прямо с небольшим наклоном вперед. Опущенные книзу руки, оканчивающиеся крупными, не имеющими волосяного покрова ладонями, свисали ниже колен. Сзади из-за него выглядывала менее крупная особь, вероятно, всего женского рода. Незнакомец жадно вдыхал воздух, так что ноздри его широко раздувались. Тарх легким, едва заметным движением, разбудил Дживу. Хозяева шалаша и пришельцы внимательно смотрели друг на друга.
– Мы пришли с Северного материка, а кто вы? – наконец произнес первым Тарх. Но пришельцы не отреагировали на вопрос и продолжали рассматривать молодых людей. Тарх почувствовал в их взгляде что-то недружелюбное и даже звериное. Дело приобретало нехороший оборот, и Тарх решил применить к незваным гостям гипнотическое воздействие. Как ни странно гипноз не подействовал и, издав громкий, похожий на рычание возглас незнакомец стал протискиваться через входной проем шалаша. Тарх вспомнил наставление Жреца – Хранителя о том, что против местных человекоподобных особей, нельзя применять насилие. Он вновь применил уже более сильное гипнотическое воздействие. Сидевшая сбоку от него Джива, инстинктивно прижалась к нему. Тело её дрожало мелкой дрожью. Но переборов испуг, она тоже пыталась силой своей мысли остановить пришельцев. Но к большому удивлению Тарха и это не помогло. И тогда Тарх решил применить полученные уже здесь на Мидгарде знания и умения. Из первичных материй он в одно мгновение силой своей мысли создал прозрачный, невидимый вооруженным глазом купол, отгородив себя и Дживу от уже вошедших в шалаш непрошенных посетителей. Встретив непреодолимое препятствие, пришелец попытался обойти их вокруг, но невидимая стена не позволяла ему дотронуться до молодых людей. Женская особь, тоже вошедшая в шалаш, не предпринимала каких либо действий и внимательно рассматривала Тарха и, прижавшуюся к нему, Дживу. В течение нескольких минут пришедшие всячески пытались разрушить непреодолимое препятствие. Но неудавшаяся попытка достижения более тесного контакта с хозяевами шалаша вскоре охладила их пыл, и они вынуждены были ретироваться. Оставшись наедине с Дживой, Тарх снял защитное ограждение и они, стараясь не шуметь, выглянули из шалаша. Человекоподобные существа стояли в десяти метрах от них. Особь мужского пола издала громкий, похожий на протяжный вой, крик, и в то же время из чащи к ним стали выходить, озираясь по сторонам, похожие на них соплеменники. Вскоре вокруг них, по всей видимости, собралось все стадо. Издавая нечленораздельные звуки, они то и дело обращали свой взгляд в строну шалаша и, жестикулируя верхними конечностями, вероятно, что-то пытались обсуждать. Вскоре, тот из них, который недавно так усердно предпринимал попытку знакомства и, скорее всего, являющийся вожаком стада, вновь двинулся в строну, прятавшихся в шалаше Таха и Дживы. Все стадо, насчитывающее около тридцати особей, двинулись за ними. В целях безопасности Тарх вновь отгородил себя и Дживу от приближавшихся к ним людей-приматов прозрачной неприступной стеной. Столкнувшись с невидимой преградой, и выразив искреннее недоумение, отражавшееся на их мимике и жестикуляции, люди-приматы выстроились вдоль невидимого прозрачного барьера. Тарх с Дживой подошли к ним вплотную, и остановились напротив вожака. После чего Тарх поднял кверху согнутую в локте руку с открытой ладонью, обращенной в сторону вожака. Затем он медленно и членораздельно произнес:
– Я – Тарх, а это – Джива, – и указал на девушку, – мы прибыли с Северной земли. Мы не желаем для вас зла.
Люди-приматы настороженно слушали его, одновременно внимательно разглядывая. Тарх, применивший при общении телепатический прием, позволяющий понять его речь любому инакомыслящему и инакоязычному существу, добился поставленной цели. И вскоре между ним и вождем завязался диалог, хотя и довольно примитивный, но понятный для обеих сторон. Из разговора Тарх понял, что это местное племя, проживающее на этой территории уже очень давно, и считающее себя хозяевами этой земли. Вожак рассказал, что они слышали о людях-Богах, прилетавших очень давно с севера, и вот впервые увидели их. Вскоре Тарх интуитивно ощутил, что отношений людей-приматов к ним стало дружелюбным. После чего он убрал, разделявший их барьер. Люди-приматы тут же окружили Тарха и Дживу и внимательно, не скрывая удивления и почти детского интереса, рассматривали надетые на них одежды и их самих. Вскоре им это наскучило, и они решили удалиться. Наследующий день они появились снова и принесли с собой дары леса, угостив ими молодую пару. В дальнейшем до самого окончания срока пребывания Тарха и Дживы у Источника, они ежедневно приходили к ним, принося с собой ягоды, грибы и орехи, которыми с большим для себя удовольствием угощали молодых людей. Тарх в свою очередь научил их разжигать огонь, которого они до настоящего времени не использовали и видели только однажды во время пожара, вызванного ударом молнии. В то время они приняли огонь за гнев Богов и бежали от него, и лишишь ливень, затушивший его, спас их стадо от гибели. Сейчас они научились разжигать огонь самостоятельно и управлять им. За этот подарок, сделанный им Тархом, они боготворили его.
Вскоре срок пребывания у Источника Жизни подошел к концу. Тарх и Джива накопили за это время громадный багаж различных знаний, полученных ими из недр Земли и Космоса. Они научились нарабатывать новые тела своих сущностей и могли беспрепятственно проникать в бескрайние просторы Великого Космоса. Их просветленному сознанию стали подвластны законы управления стихиями. Силой своего разума научились они управлять Повелителями Стихий. Источник Жизни раскрыл в них великие, сокрытые до этого момента силы. Именно отсюда, с берегов Ирия Тишайшего, началось их движение по Золотому Пути Духовного Восхождения. Пришло время возвращаться на Даарию, и Тарх с Дживой вернулись к своему звездолету. Люди-приматы настолько успели привязаться к ним, что последние дни перед отлетом практически не отходили от молодой парочки. Вот и сейчас они, окружив вайтману, с восторгом, и явно читавшимся на их лицах восхищением, ходили вокруг звездолета, внимательно рассматривая его. Тарх решил оставить им на память о себе какой-нибудь предмет. Поднявшись в кабину вайтманы, он вскоре вернулся, держа на ладони ручной хронометр. Передав его вожаку, Тарх научил его, как обращаться с прибором. Джива в свою очередь подарила подруге вожака миниатюрный светильник, работающий на солнечной батарее, позволяющий в ночное время освещать значительную территорию. Люди-приматы бурно выразили свою радость и благодарность, одарившим их пришельцам. Затем, попрощавшись с людьми-приматами, Тарх и Джива вернулись на Даарийский материк.
Воспоминания Тарха прервал голос Перуна, возникший в его сознании. Перун вышел на телепатический контакт с сыном.
Вайтмана к Мидгарду стремится.
Пилотам скрасила полет,
Проникшая на борт девица.
Но чем взволнован так пилот?
Покинув дворец Тарха, Хорн поспешил скорее вернуться на свою вайтману. Приближаясь к кораблю, он увидел, что процесс погрузки купеческих товаров шел полным ходом. Манкольн умело руководил этим процессом. «Толковый парень скоро из него получится настоящий пилот» – подумал, ласково посмотрев в его сторону, подошедший к кораблю Хорн. Поднявшись в кабину пилотов, он с удивлением обнаружил все еще находящуюся там Любаву, внимательно изучающую пульт управления кораблем.
– Еще раз здравствуй Любава, я, честно говоря, думал, что ты уже покинула наш корабль, неужели он настолько привлек твое девическое внимание. По своему опыту я знаю, что молодых девушек мало интересуют технические устройства, а девушки-пилоты, это такое редкое явление, что я таковых ещё не встречал в своей жизни, – проговорил, обращаясь к ней, Хорн, – мы скоро вылетаем, и мне жаль, что Манкольн не сможет проводить тебя домой.
– А я и не собираюсь домой. Милый Хорн возьмите меня с собой на Мидгард. Я очень хочу научиться пилотировать космический корабль, и не помешаю вам. Я буду только внимательно смотреть и запоминать.
– Но это не возможно, инструкции запрещают нам нахождение посторонних в кабине пилотов во время полета. Кроме того, спросила ли ты разрешения на полет с нами у родителей?
– Я не буду во время полета покидать кабину, и буду сидеть здесь тихо, как мышка. Так что никто из пассажиров не догадается о моем присутствии. Я очень хочу побывать на Мидгарде. Умоляю тебя Хорн, возьмите меня с собой. А своим родителям я отправлю голографическое сообщение. Уверяю тебя, они не будут так сильно беспокоиться обо мне, ведь я уже почти совсем взрослая и довольно самостоятельная, – умоляюще, чуть ли не плача говорила Любава. На неё нельзя было смотреть без сожаления, и сердце Хорна почти дрогнуло. Но он был командиром корабля и нес полную ответственность, как за корабль, так и за его пассажиров. Но самое главное, его высокодуховная, всесторонне развитая сущность не позволяла ему идти на должностное нарушение, каким являлось нарушение инструкции полетов.
– Нет Любава, не проси меня об этом, я не имею права. Я мог бы взять тебя обычным пассажиром, если бы ты получила разрешение у своих родителей. Без него я не могу взять на себя такую ответственность. Пойдем Любава, я помогу тебе спуститься с корабля, – и, взяв девушку за руку, повлек её к выходу из кабины. На их пути, в грузовом отсеке, они почти столкнулись с, отдающим очередное распоряжение по погрузке, Манкольном.
– Пилот Манкольн, – обратился к нему Хорн, стараясь напустить на себя побольше строгости, – до отправления корабля есть еще несколько минут, я приказываю тебе помочь девушке покинуть корабль. До свиданья Любава, в следующий раз мы возьмем тебя с собой на Мидгард, обещаю.
– Пойдем Любавушка, я провожу тебя, – с нежность в голосе проговорил Манкольн и первым начал спускаться по трапу к земле. Любава с осторожностью следовала за ним. На предпоследней ступеньке у неё слегка закружилась голова, и на секунду потеряв равновесие, она, оступившись, повалилась на землю. Манкольн едва успел подхватить её на руки.
– Что с тобой милая Любавушка, – держа её на руках, низко наклонившись лицом к ней, испуганно проговорил он. Побледневшее лицо Любавы казалось еще более красивым, но это падение не на шутку испугало Манкольна и он, глядя на неё с нежностью и любовью, осторожно положил её на землю прямо рядом с кораблем. Румянец медленно начал окрашивать её щеки, начиная с ямочек. На её лице, наконец, появилась улыбка.
– Не беспокойся Манкольн, со мной все в порядке, просто немного закружилась голова, – тихим голосом проговорила Любава и попыталась встать на ноги. Но тут же ойкнув, снова опустилась на землю. На её нежном, уже порозовевшем личике проявился отпечаток, резко пронзившей ногу, боли. Но она мгновенно сумела совладать с собой и вновь улыбнулась.
– Кажется, я при падении подвернула ногу, – проговорила она. В это время из корабля выглянул Хорн.
– Манкольн, пора взлетать, – проговорил он, обращаясь к тому, но, увидев, сидящую рядом с ним на земле Любаву, с испуганным выражением лица, поспешил спуститься вниз.
– Что случилось? – обращаясь больше к Любаве, чем к Манкольну, произнес он.
– Я такая неуклюжая, что кажется, подвернула ногу, простите меня, – умоляюще глядя то на Хорна, то на Манкольна, нежным, почти всхлипывающим голосом проговорила Любава.
– Хорн, девушка не может сама идти, давай возьмем её с собой, тем более в пассажирском салоне имеется одно свободное место. Я готов поручиться за неё и буду сопровождать её по прибытии на Мидгард. Родителям её я сейчас же сообщу о случившемся.
– Ну, хорошо, если вы не разыграли меня, я готов взять Любаву в качестве пассажира, а ты Манкольн, сообщи об этом её родителям. И пообещай им, что с девушкой ничего не случится. Ведь по прибытии на Мидгард ты будешь полностью ответственен за неё. А сейчас помоги ей подняться на корабль и окажи необходимую медицинскую помощь, ведь ты, насколько мне известно, неплохо владеешь приемами мануальной терапии, – стараясь сохранять строгость в голосе, проговорил Хорн и поднялся в кабину пилотов. Манкольн взял на руки девушку, с расплывшемся в лучезарной улыбке лицом, и осторожно занес в пассажирский салон. Аккуратно, стараясь не причинить ей боль, усадил её в свободное кресло, оказавшееся рядом с креслом купца, купившего образцы флоры у её матушки. Затем, закрыв люки и проверив их герметичность, вернулся к Любаве и приступил к лечению поврежденного ею голеностопа. Положив травмированную ногу на подставленную под неё небольшую скамейку, ловкими движениями рук, почти не касаясь больного места, произвел сеанс мануального терапевтического лечения. В это время Хорн успел поднять вайтману в воздух и выводил её за пределы атмосферной оболочки планеты. Любава, почувствовав, что корабль поднялся в воздух, была бесконечно рада. Наконец-то сбывается её мечта, и она скоро увидит Мидгард, а возможно, даже побывает у Источника Жизни.
– Попробуй встать Любавушка, – проговорил, окончивший лечение Хорн, и нежно приобняв её за талию, помог ей подняться. На него вновь нахлынула волна бесконечной любви и нежности к этой необыкновенной девушке. Учащенно забившееся, любящее сердце, готово было выпрыгнуть из груди. Но Хорн сумел побороть в себе этот бурлящий в его душе водоворот страстей и внешне старался выглядеть спокойным. И только учащенное дыхание, и легкий румянец, выступивший на щеках, выдавал его. Любава осторожно встала и не почувствовав никакой боли прошла вдоль прохода. Вернувшись на место, она подошла к Хорну и, не сумев удержать накрывший её с головой порыв радости, обняла его, и нежно поцеловав в щеку, ласково пропела:
– Спасибо тебе милый Манкольн, я совсем не чувствую боли. Только прошу тебя, ничего не сообщай моим родителям, я сама сейчас отправлю им голографическое сообщение.
– Хорошо, я рад, что ты в порядке, а сейчас извини, я должен идти в кабину пилотов.
– Мы пришли с Северного материка, а кто вы? – наконец произнес первым Тарх. Но пришельцы не отреагировали на вопрос и продолжали рассматривать молодых людей. Тарх почувствовал в их взгляде что-то недружелюбное и даже звериное. Дело приобретало нехороший оборот, и Тарх решил применить к незваным гостям гипнотическое воздействие. Как ни странно гипноз не подействовал и, издав громкий, похожий на рычание возглас незнакомец стал протискиваться через входной проем шалаша. Тарх вспомнил наставление Жреца – Хранителя о том, что против местных человекоподобных особей, нельзя применять насилие. Он вновь применил уже более сильное гипнотическое воздействие. Сидевшая сбоку от него Джива, инстинктивно прижалась к нему. Тело её дрожало мелкой дрожью. Но переборов испуг, она тоже пыталась силой своей мысли остановить пришельцев. Но к большому удивлению Тарха и это не помогло. И тогда Тарх решил применить полученные уже здесь на Мидгарде знания и умения. Из первичных материй он в одно мгновение силой своей мысли создал прозрачный, невидимый вооруженным глазом купол, отгородив себя и Дживу от уже вошедших в шалаш непрошенных посетителей. Встретив непреодолимое препятствие, пришелец попытался обойти их вокруг, но невидимая стена не позволяла ему дотронуться до молодых людей. Женская особь, тоже вошедшая в шалаш, не предпринимала каких либо действий и внимательно рассматривала Тарха и, прижавшуюся к нему, Дживу. В течение нескольких минут пришедшие всячески пытались разрушить непреодолимое препятствие. Но неудавшаяся попытка достижения более тесного контакта с хозяевами шалаша вскоре охладила их пыл, и они вынуждены были ретироваться. Оставшись наедине с Дживой, Тарх снял защитное ограждение и они, стараясь не шуметь, выглянули из шалаша. Человекоподобные существа стояли в десяти метрах от них. Особь мужского пола издала громкий, похожий на протяжный вой, крик, и в то же время из чащи к ним стали выходить, озираясь по сторонам, похожие на них соплеменники. Вскоре вокруг них, по всей видимости, собралось все стадо. Издавая нечленораздельные звуки, они то и дело обращали свой взгляд в строну шалаша и, жестикулируя верхними конечностями, вероятно, что-то пытались обсуждать. Вскоре, тот из них, который недавно так усердно предпринимал попытку знакомства и, скорее всего, являющийся вожаком стада, вновь двинулся в строну, прятавшихся в шалаше Таха и Дживы. Все стадо, насчитывающее около тридцати особей, двинулись за ними. В целях безопасности Тарх вновь отгородил себя и Дживу от приближавшихся к ним людей-приматов прозрачной неприступной стеной. Столкнувшись с невидимой преградой, и выразив искреннее недоумение, отражавшееся на их мимике и жестикуляции, люди-приматы выстроились вдоль невидимого прозрачного барьера. Тарх с Дживой подошли к ним вплотную, и остановились напротив вожака. После чего Тарх поднял кверху согнутую в локте руку с открытой ладонью, обращенной в сторону вожака. Затем он медленно и членораздельно произнес:
– Я – Тарх, а это – Джива, – и указал на девушку, – мы прибыли с Северной земли. Мы не желаем для вас зла.
Люди-приматы настороженно слушали его, одновременно внимательно разглядывая. Тарх, применивший при общении телепатический прием, позволяющий понять его речь любому инакомыслящему и инакоязычному существу, добился поставленной цели. И вскоре между ним и вождем завязался диалог, хотя и довольно примитивный, но понятный для обеих сторон. Из разговора Тарх понял, что это местное племя, проживающее на этой территории уже очень давно, и считающее себя хозяевами этой земли. Вожак рассказал, что они слышали о людях-Богах, прилетавших очень давно с севера, и вот впервые увидели их. Вскоре Тарх интуитивно ощутил, что отношений людей-приматов к ним стало дружелюбным. После чего он убрал, разделявший их барьер. Люди-приматы тут же окружили Тарха и Дживу и внимательно, не скрывая удивления и почти детского интереса, рассматривали надетые на них одежды и их самих. Вскоре им это наскучило, и они решили удалиться. Наследующий день они появились снова и принесли с собой дары леса, угостив ими молодую пару. В дальнейшем до самого окончания срока пребывания Тарха и Дживы у Источника, они ежедневно приходили к ним, принося с собой ягоды, грибы и орехи, которыми с большим для себя удовольствием угощали молодых людей. Тарх в свою очередь научил их разжигать огонь, которого они до настоящего времени не использовали и видели только однажды во время пожара, вызванного ударом молнии. В то время они приняли огонь за гнев Богов и бежали от него, и лишишь ливень, затушивший его, спас их стадо от гибели. Сейчас они научились разжигать огонь самостоятельно и управлять им. За этот подарок, сделанный им Тархом, они боготворили его.
Вскоре срок пребывания у Источника Жизни подошел к концу. Тарх и Джива накопили за это время громадный багаж различных знаний, полученных ими из недр Земли и Космоса. Они научились нарабатывать новые тела своих сущностей и могли беспрепятственно проникать в бескрайние просторы Великого Космоса. Их просветленному сознанию стали подвластны законы управления стихиями. Силой своего разума научились они управлять Повелителями Стихий. Источник Жизни раскрыл в них великие, сокрытые до этого момента силы. Именно отсюда, с берегов Ирия Тишайшего, началось их движение по Золотому Пути Духовного Восхождения. Пришло время возвращаться на Даарию, и Тарх с Дживой вернулись к своему звездолету. Люди-приматы настолько успели привязаться к ним, что последние дни перед отлетом практически не отходили от молодой парочки. Вот и сейчас они, окружив вайтману, с восторгом, и явно читавшимся на их лицах восхищением, ходили вокруг звездолета, внимательно рассматривая его. Тарх решил оставить им на память о себе какой-нибудь предмет. Поднявшись в кабину вайтманы, он вскоре вернулся, держа на ладони ручной хронометр. Передав его вожаку, Тарх научил его, как обращаться с прибором. Джива в свою очередь подарила подруге вожака миниатюрный светильник, работающий на солнечной батарее, позволяющий в ночное время освещать значительную территорию. Люди-приматы бурно выразили свою радость и благодарность, одарившим их пришельцам. Затем, попрощавшись с людьми-приматами, Тарх и Джива вернулись на Даарийский материк.
Воспоминания Тарха прервал голос Перуна, возникший в его сознании. Перун вышел на телепатический контакт с сыном.
Глава 9. Полёт к Мидгарду
Вайтмана к Мидгарду стремится.
Пилотам скрасила полет,
Проникшая на борт девица.
Но чем взволнован так пилот?
Покинув дворец Тарха, Хорн поспешил скорее вернуться на свою вайтману. Приближаясь к кораблю, он увидел, что процесс погрузки купеческих товаров шел полным ходом. Манкольн умело руководил этим процессом. «Толковый парень скоро из него получится настоящий пилот» – подумал, ласково посмотрев в его сторону, подошедший к кораблю Хорн. Поднявшись в кабину пилотов, он с удивлением обнаружил все еще находящуюся там Любаву, внимательно изучающую пульт управления кораблем.
– Еще раз здравствуй Любава, я, честно говоря, думал, что ты уже покинула наш корабль, неужели он настолько привлек твое девическое внимание. По своему опыту я знаю, что молодых девушек мало интересуют технические устройства, а девушки-пилоты, это такое редкое явление, что я таковых ещё не встречал в своей жизни, – проговорил, обращаясь к ней, Хорн, – мы скоро вылетаем, и мне жаль, что Манкольн не сможет проводить тебя домой.
– А я и не собираюсь домой. Милый Хорн возьмите меня с собой на Мидгард. Я очень хочу научиться пилотировать космический корабль, и не помешаю вам. Я буду только внимательно смотреть и запоминать.
– Но это не возможно, инструкции запрещают нам нахождение посторонних в кабине пилотов во время полета. Кроме того, спросила ли ты разрешения на полет с нами у родителей?
– Я не буду во время полета покидать кабину, и буду сидеть здесь тихо, как мышка. Так что никто из пассажиров не догадается о моем присутствии. Я очень хочу побывать на Мидгарде. Умоляю тебя Хорн, возьмите меня с собой. А своим родителям я отправлю голографическое сообщение. Уверяю тебя, они не будут так сильно беспокоиться обо мне, ведь я уже почти совсем взрослая и довольно самостоятельная, – умоляюще, чуть ли не плача говорила Любава. На неё нельзя было смотреть без сожаления, и сердце Хорна почти дрогнуло. Но он был командиром корабля и нес полную ответственность, как за корабль, так и за его пассажиров. Но самое главное, его высокодуховная, всесторонне развитая сущность не позволяла ему идти на должностное нарушение, каким являлось нарушение инструкции полетов.
– Нет Любава, не проси меня об этом, я не имею права. Я мог бы взять тебя обычным пассажиром, если бы ты получила разрешение у своих родителей. Без него я не могу взять на себя такую ответственность. Пойдем Любава, я помогу тебе спуститься с корабля, – и, взяв девушку за руку, повлек её к выходу из кабины. На их пути, в грузовом отсеке, они почти столкнулись с, отдающим очередное распоряжение по погрузке, Манкольном.
– Пилот Манкольн, – обратился к нему Хорн, стараясь напустить на себя побольше строгости, – до отправления корабля есть еще несколько минут, я приказываю тебе помочь девушке покинуть корабль. До свиданья Любава, в следующий раз мы возьмем тебя с собой на Мидгард, обещаю.
– Пойдем Любавушка, я провожу тебя, – с нежность в голосе проговорил Манкольн и первым начал спускаться по трапу к земле. Любава с осторожностью следовала за ним. На предпоследней ступеньке у неё слегка закружилась голова, и на секунду потеряв равновесие, она, оступившись, повалилась на землю. Манкольн едва успел подхватить её на руки.
– Что с тобой милая Любавушка, – держа её на руках, низко наклонившись лицом к ней, испуганно проговорил он. Побледневшее лицо Любавы казалось еще более красивым, но это падение не на шутку испугало Манкольна и он, глядя на неё с нежностью и любовью, осторожно положил её на землю прямо рядом с кораблем. Румянец медленно начал окрашивать её щеки, начиная с ямочек. На её лице, наконец, появилась улыбка.
– Не беспокойся Манкольн, со мной все в порядке, просто немного закружилась голова, – тихим голосом проговорила Любава и попыталась встать на ноги. Но тут же ойкнув, снова опустилась на землю. На её нежном, уже порозовевшем личике проявился отпечаток, резко пронзившей ногу, боли. Но она мгновенно сумела совладать с собой и вновь улыбнулась.
– Кажется, я при падении подвернула ногу, – проговорила она. В это время из корабля выглянул Хорн.
– Манкольн, пора взлетать, – проговорил он, обращаясь к тому, но, увидев, сидящую рядом с ним на земле Любаву, с испуганным выражением лица, поспешил спуститься вниз.
– Что случилось? – обращаясь больше к Любаве, чем к Манкольну, произнес он.
– Я такая неуклюжая, что кажется, подвернула ногу, простите меня, – умоляюще глядя то на Хорна, то на Манкольна, нежным, почти всхлипывающим голосом проговорила Любава.
– Хорн, девушка не может сама идти, давай возьмем её с собой, тем более в пассажирском салоне имеется одно свободное место. Я готов поручиться за неё и буду сопровождать её по прибытии на Мидгард. Родителям её я сейчас же сообщу о случившемся.
– Ну, хорошо, если вы не разыграли меня, я готов взять Любаву в качестве пассажира, а ты Манкольн, сообщи об этом её родителям. И пообещай им, что с девушкой ничего не случится. Ведь по прибытии на Мидгард ты будешь полностью ответственен за неё. А сейчас помоги ей подняться на корабль и окажи необходимую медицинскую помощь, ведь ты, насколько мне известно, неплохо владеешь приемами мануальной терапии, – стараясь сохранять строгость в голосе, проговорил Хорн и поднялся в кабину пилотов. Манкольн взял на руки девушку, с расплывшемся в лучезарной улыбке лицом, и осторожно занес в пассажирский салон. Аккуратно, стараясь не причинить ей боль, усадил её в свободное кресло, оказавшееся рядом с креслом купца, купившего образцы флоры у её матушки. Затем, закрыв люки и проверив их герметичность, вернулся к Любаве и приступил к лечению поврежденного ею голеностопа. Положив травмированную ногу на подставленную под неё небольшую скамейку, ловкими движениями рук, почти не касаясь больного места, произвел сеанс мануального терапевтического лечения. В это время Хорн успел поднять вайтману в воздух и выводил её за пределы атмосферной оболочки планеты. Любава, почувствовав, что корабль поднялся в воздух, была бесконечно рада. Наконец-то сбывается её мечта, и она скоро увидит Мидгард, а возможно, даже побывает у Источника Жизни.
– Попробуй встать Любавушка, – проговорил, окончивший лечение Хорн, и нежно приобняв её за талию, помог ей подняться. На него вновь нахлынула волна бесконечной любви и нежности к этой необыкновенной девушке. Учащенно забившееся, любящее сердце, готово было выпрыгнуть из груди. Но Хорн сумел побороть в себе этот бурлящий в его душе водоворот страстей и внешне старался выглядеть спокойным. И только учащенное дыхание, и легкий румянец, выступивший на щеках, выдавал его. Любава осторожно встала и не почувствовав никакой боли прошла вдоль прохода. Вернувшись на место, она подошла к Хорну и, не сумев удержать накрывший её с головой порыв радости, обняла его, и нежно поцеловав в щеку, ласково пропела:
– Спасибо тебе милый Манкольн, я совсем не чувствую боли. Только прошу тебя, ничего не сообщай моим родителям, я сама сейчас отправлю им голографическое сообщение.
– Хорошо, я рад, что ты в порядке, а сейчас извини, я должен идти в кабину пилотов.
