— Демиургу нет дела до таких грешников, как ты. Мы теряем время. Будешь говорить или нет?
— Я пришел сюда снять клятву. Остальное меня не интересует.
— Интересует или нет, но ты будешь наказан по законам Храма. Слушай же! — Поднявшись со своего места, жрец прогнусил: — Финор кан Рута из дома Финор, обвиняемый в присвоении силы посредством пожирания носителя, признан виновным ввиду отказа сотрудничать с высоким судом. Он приговаривается к пожизненному рабству хозяину Сердца. Хозяином назначается Хранитель Подлунного мира Немигон. За дерзость по отношению к высокому суду указанный Финор кан Рута приговаривается к ограничению резерва сроком на пять лет и порке у позорного столба. Приговор вступает в силу с момента оглашения и всякий нарушивший его попадет под клятву Светлого Совета.
— Эй, подождите! А меня почему не спросили, хочу ли я быть хозяином!
— С тобой, Хранитель, я поговорю отдельно. После экзекуции.
— Но…
— Нет никаких НО. Клятва произнесена и обратной силы не имеет.
— Эта клятва идет вразрез с присягой Хранителей. Он…
— Молодой человек, присяга Хранителей — не магическая клятва. Кроме того, гильдия Хранителей подчиняется жреческому кругу, а не наоборот. Что там этот пернатый еще натворил?
— Он едва не открыл Дверь
— Что?!
— Да не открыл бы я. Не дурак же! А за Кольцо я взялся только, чтобы изучить…
— Ты взялся за Кольцо? Но как удалось избежать прорыва? Или не удалось?
— Выброс плазмы. Мое Сердце уничтожило Дверь, а вместе с ней пол дворца.
— Это правда? — Немигон кивнул. — Сердце жар-птиц не врет. Подсудимый не хотел открывать Дверь. И запечатал ее с риском для жизни. Невиновен.
Вот так вот просто?! И что теперь, я зря изображал каннибала?! Зря подписался на вечное рабство?! А всего-то надо было попросить жреческого суда?!
Как-то за все годы жизни я не интересовался религией. Кто там кто, зачем и почему — мне было все равно. Но Немигон то мог сказать... Впрочем, он не птица, он не знал, что для суда реакции Сердца будет достаточно.
Напряжение, в котором я провел минувшую ночь, и, что душой кривить, весь путь к Храму, вырвалось наружу приступом неудержимого хохота. Я буквально катался по полу под недоуменными взглядами мыслящих. Меня не прерывали. Насмеявшись вволю, снял с груди Сердце:
— Клятву-то будем снимать?
Дождавшись кивка настоятеля, Немигон взял в руки кристалл. Судилище превратилось в священнодействие. Мда... Интересно, вся эта постановка имеет хоть какое-то отношение к Светлым Силам? Магов вижу, артефакт вижу, колдовство чувствую. Но причем тут религия? Да с таким булыжником любой — будь он трижды не маг — станет вершителем судеб!
Магия артефакта разбивает оковы клятвы. Щелк, щелк, щелк...
Взамен снятой на меня накладывается иная. Клац, клац...
Ну и причем тут Светлые Силы?! Неужели они, сыны Демиурга, не увидели бы мою невиновность?
Немигон надел на грудь кристалл и поднялся с колен. Меня схватили, вытащили во двор, приковали к столбу. Месть горбун откладывать в долгий ящик не стал. Хлыст гулял по моей обнаженной спине, выписывая кровавые пиктограммы. Зрители — столб-то позорный — встречали каждый удар одобрительными возгласами. Ищу глазами Немигона. Он стоит хмурый, голова опущена. Меня видит предателем. Потянувшись к Сердцу, привлекаю внимание хозяина. Встречаемся взглядами. Еле заметно качаю головой. Брови взметнулись, лицо прояснилось, мгновение задумчивости и... Снова нахмурился, сжал зубы. Под кожей заходили желваки...
Экзекуция все длилась и длилась. Вот не надоедает им? Все кричат и хлопают, хлопают и кричат. На моей спине уже можно в шахматы играть. Похоже, с развлечениями у местных туго. Ни тебе девок, ни выпивки. Единственная радость — голого мужика красным расписывать... Мда...
Голова начинала кружиться. Облизав пересохшие губы, слизал капельки пота с кожи над верхней губой. Я же не железный, все же. Они чего добиваются? Смерти моей? Кажется, она не за горами. Уже и галлюцинации начались.
Видится, у столба справа от меня стоит жар-птица. Размером с хорошего такого феникса. А может, и больше. Стоит и смотрит на меня лиловым глазом. Перья ее горят ярче пламени. Ярче всего, что я видел.
— Кто ты? — шепчу беззвучно. Птица приближается, укрывает меня крыльями: — Они ведь поранят тебя. — Зарываюсь лицом в теплые перья. И так становится хорошо и спокойно, будто мать обнимает... Растворяюсь в свете, плавлюсь в нем, будто песчинка руды в океане жидкого золота. — Они злые, господин мой, они обидят тебя, — шепчу, пытаясь отстраниться. Что на меня нашло? Зачем я отталкиваю?
Но Птица не улетает, продолжает укрывать меня от боли и унижения. Кровь, сочащаяся из раненых ее крыльев, смешивается с моей, стекает на усыпанную опилками брусчатку. Я этого не вижу. Просто знаю. Она принимает мою боль на себя...
— Я всегда с тобой, чадо, — слышу голос, от которого замирает сердце. — Даже если ты не веришь в Меня.
Мир вокруг замолкает. Я не слышу хлопанья и криков. Только отзвук дивного голоса в тишине. Свет застилает глаза. Теплый, не обжигающий, хоть и невыносимо яркий.
Прихожу в себя. Все еще вишу на столбе. Экзекуция, видимо, закончилась: палач отмывает в ведре окровавленный кнут. Немигон о чем-то спорит с настоятелем.
Снять-то меня сняли, но подлечить не позволили. Горбун лично проследил. В храмовом госпитале целителя ко мне не подпускали, мол, наказание на то и наказание. Ну и ладно. Птица, утешившая меня во время порки, появлялась еще трижды — усмиряя боль и утешая. Последний раз она пришла в человеческой ипостаси. Он пришел. Поначалу я даже не понял, кто опустился на пол у моего изголовья.
— Тебе уже легче, — вывел знакомый голос из раздумий. — Волнуешься?
— Да, господин. Немигон…
— Не надо бояться. Все, что с тобой случается — не случайно.
— Кто ты?
— Тебе нужно научиться управлять потоками жизни. Без этого не одолеть Прародителей гут.
— Мне что же, и в рабстве придется работать?
Таинственный незнакомец улыбнулся, погладил слипшиеся от крови волосы:
— Человек, с которым ты связан — мой слуга. И ему ты не раб, а фамильяр.
— Фамильяр? Что-то вроде котика?
— Если хочешь.
— Не хочу котиком. Лучше бельчонком.
— И вправду лучше. Будь по твоему…
Воздух вокруг меня пришел в движение, стал нагреваться, и вот я окутан золотым сиянием. Теплым. Мгновение, и все прошло. Осталось лишь ощущение счастья и слезы умиления на глазах.
Тебенужно — ну а что, ведь именно так он и представился! — провел ладонью по моей спине, исцеляя, затем, поднявшись, шагнул к двери. Повинуясь импульсу, спрыгнул с кровати, обнял колени уходящей жар-птицы, заглядывая в глаза с немым вопросом.
— Ты все правильно понял, бельчонок. Вчера у столба моя кровь напитала твое тело. Отныне она течет в тебе. Так что ни к чему придумывать нелепые прозвища. Называй меня Авва.
И исчез.
Авва.
Поднявшись с колен, я прошелся по комнате, снова опустился на пол, погладил место, где сидел Демиург, смахнул набежавшие слезы.
Авва.
Немного придя в себя после ухода Аввы, я решил-таки испробовать новоприобретённую ипостась. Обернуться бельчонком оказалось не сложнее, чем птицей. Интересно, а из белки в птицу получится сразу, или надо в человеческую возвращаться?
Не надо. Фух. Ладно, так, теперь из птицы снова в белку... В человека...
Надо же, фамильяр! Ну, собственно, логично. Ограничение на пользование резервом касается только меня и на хозяина не распространяется. Он использует мою магию, тем самым избавляя меня от опасности неконтролируемого выброса пламени.
В ипостаси белки, кстати, передача энергии происходит дистанционно. И способность колдовать присутствует. Правда, в беличьих масштабах, но мне на большее рассчитывать не приходится. Ограничение, феникс дери!
Прошмыгнув между прутьями оконной решетки, пушистая моя ипостась отправилась на поиски Немигона. Отправиться-то она, конечно, отправилась, да только кухонные запахи сманили. Не стащить с блюда свежеиспеченный пирожок с черникой — выше моих сил. Наевшись — трети хватило — я пробрался в комнаты послушников, надеясь услышать там, где держат Немигона. То, что маг здесь не гость, я понял еще вчера, когда жрецы, заломив Хранителю руки, тащили по направлению к темницам.
В образе белки подслушивать оказалось удобно. Да и подсматривать тоже. Я услышал и увидел все, что мне было нужно, и даже больше. Послушники оказались на редкость болтливы. И не воздержаны. Мои глаза! Пойду я отсюда.
Рыжей молнией проскользнув мимо отдыхавших во дворе жрецов, юркнул в приоткрытую дверь темницы. Теперь надо быть осторожнее. Служка, охранявший узников, дремал за какой-то даже на вид скучной книгой. Три обитые железом двери были заперты. Интересно, за которой хозяин? Потянувшись к Сердцу, я определил направление. Теперь надо попасть внутрь. С трудом, постоянно оглядываясь на спящего, отодвинул задвижку.
Немигон сидел на брошенном на пол грязном матрасе и смотрел на меня. Конечно, он услышал лязг оконца. Прикованный к стене зачарованной цепью, маг выглядел помятым, но здоровым. Поколебавшись мгновение, я спрыгнул в камеру, в два прыжка добрался до лежанки, тронул протянутую ко мне руку.
— Мне тебя даже угостить нечем.
— Я сыт, спасибо
— Говорящая белка? Или у меня галлюцинации? — Запрыгнув на грудь мага я, перебирая лапками, поднялся на плечо, потянул на себя ошейник, пытаясь рассмотреть запор. — Эй, ты что делаешь? Мне больно!
— Ну прости, — пропищал я.
Все-таки презабавный голосок у этой ипостаси.
Увидев все, что нужно, метнулся к выходу.
— Куда?
Обернувшись, приложил когтистый палец к губам. Вернее, к зубам:
— Тише. Я скоро.
Выскочив в коридор, обнаружил, что страж проснулся и с удивлением пялился на меня.
— Ты откуда здесь, маленький? Ц-ц-ц! — Он присел на корточки, протянул руку ладонью вверх. Орешки? Я было подался вперед, но вовремя вспомнил, кто я и зачем прискакал в подземелье. — Иди сюда, не бойся!
Все-таки люди такие огромные, если глазами белки смотреть... Да не нужны мне орехи. Мне ключи нужны! Интересно, магии моей хватит, чтобы навести сон? О, кажется, что-то получается. Страж зевнул, потер глаза:
— Что за день сегодня сонный?.. Надо отвару вамы для бодрости выпить.
Мда. Великая магия от великого Руты. Придется идти другим путем.
— А покрепче у тебя ничего не найдется?
— А?
— Ну чего вылупился? Говорящих белок не видел?
— О!
Стражник подался вперед, пытаясь рассмотреть меня поближе. В этот момент я прыгнул. Не знаю уж каким воином он был и был ли им вообще, но при виде летящей в лицо белки он заорал. Вернее, попытался. Моя рука сдавила его горло за мгновение до того.
Я смошенничал. Прыгнула на него белка, а вот приземлился уже человек.
Разгневанный, перепачканный кровью и абсолютно голый. Ну да, доступных мне крох магии не хватает для пользования родовым Хранилищем.
Кое-как справившись со служкой, я позаимствовал его одежду. Она, конечно, была мне велика, но перспектива щеголять голышом не прельщала. Связка, к счастью, была не слишком большая, и открыть темницу труда не составило.
— Рута?!
— Он самый, хозяин. — Звякнув ключами, я улыбнулся. — Обещаю не кусаться. Позволите себя освободить? — Маг запрокинул голову, подставляя шею. Замок щелкнул, оковы спали. — Скорее, хозяин, кастуйте портал. — Взяв мага за запястья, я открыл ток магии.
Немигон кивнул, зашептал заклятия. Конечно, между мирами обычные маги ходы не открывают, но вот в пределах одного мира при наличии артефакта, достаточного резерва и хорошего знания местности — вполне. И то, и другое, и третье у Немигона было в наличии.
В глазах зарябило, и мы оказались в охотничьем домике рода Томэ.
— Отличный выбор, хозяин. Выпить не желаете?
Он желал, я его совершенно за это не осуждаю. Наполнив бокалы, я опустился в кресло, протянул вино сидящему напротив. Маг глотнул, выдохнул:
— Ты как?
— Жив, здоров и бессердечен. Вы?
— Как видишь. Ну и перец этот... жрец!
— А то!
Снова повисло молчание. Слишком о многом нужно поговорить. Слишком многое случилось.
— Ты не должен был так поступать. — Ну вот, первый шар брошен.
— Должен. Я не видел иного способа заставить вас исполнить присягу. Я... Не смог убедить себя, что умереть — в моих интересах. Простите.
— Не прощу. Эгоист рыжий. Ты хоть понимаешь, каково это — убить друга?
— Вы считаете меня своим другом?
Немигон закатил глаза.
— Все время забываю, с кем имею дело! Да, я считаю тебя своим другом. Несмотря на все глупости, что ты вытворяешь.
— Но почему? Ведь действие клятвы кончилось.
— Дело уже давно не в клятве, глупый дух.
— Нет?
— Нет.
— Я... Я… Идиот. Прости.
— Да это-то мне как раз известно. Лучше скажи, что дальше делать? Мне из Нимвода до Подлунного не добраться.
— Думаю, этот вопрос мы решим.
— Спасибо. Если тебе понадобится отрегулировать резерв — приходи в любое время.
— Ты без меня в Подлунный собрался, хозяин?
— Прекрати меня так называть!
— Ну уж нет. Ты забывчив стал на старости лет, хозяин. Приходится напоминать!
— Рута!
— Никуда ты без меня не пойдешь. Смирись.
Немигон фыркнул:
— Зачем тебе со мной?
— А затем, что я колдовать не могу. Пять лет заточения в гнездовье не вынесу. Со скуки умру. Да и мой резерв тебе не помешает.
— Может, ты и прав. Но с условием!..
— Слушаю.
— Меня хозяином не называть, расу свою никому не открывать и не стряпать.
— Ну, со вторым пунктом — это очевидно, а вот первый и третий — посмотрим. Как себя вести будешь.
— Подлюка.
— Я такой, да.
Я говорил уже, что этот мир холодный? Так вот. Скажу еще раз. И еще. И еще...
Оу-у, я даже погреться не могу — пламени моего едва хватает путь освещать!
— Не ной. Накинь вот! — Немигон протянул свой плащ.
— Да не поможет это! — в раздражении я оттолкнул руку друга. — Здесь светило дефективное!
— Сам ты дефективный! И дня не провели в Подлунном, уже изнылся!
— Да не при чем тут Подлунный? Я колдовать не могу!
Видимо, боль, пожиравшая меня, с этими словами вырвалась наружу. Хранитель вздрогнул.
— Я не могу даже представить, как тебе больно. Но поверь, если бы я мог помочь...
— Знаю.
— Мы скоро будем в городе. Помнишь, где ты конюшню спалил? Там поспрашиваем о Разломе.
— Я не хочу больше изображать слугу. Не сейчас.
— Понимаю. Подождешь в лесу? Или... Если поможешь... Могу поменять тебе внешность. — Немигон подбирал слова с осторожностью, боясь задеть.
Он задел. Это больно. Видеть, как другой упивается твоей силой. Одно дело, когда необходимость, другое...
— Нет. Я еще не свыкся с ролью зверушки...
— Зверушки?
— Аолла, магического донора, фамильяра, тотемного животного, призванного зверя...
— Зачем ты так?
— Потому что это правда. И мне надо принять ее. Знаешь, я пойду с тобой в город. Но не в этой ипостаси.
Протянув магу заплечную сумку, обратился.
— О! — только и сказал Немигон.
— Да, — пискнул я.
— Но... Как?
— Подарок. Чтобы легче переносить проклятие.
Присев на корточки, человек протянул руку, приглашая. Что ж, почему бы и нет? Забравшись к магу на плечо, я поерзал, устраиваясь. Неудобно. А, была не была!
— Только не щекочись! Рассмеялся хранитель, поправив капюшон. Тепло?
Ну да. За пазухой, да еще в беличьей шубке я мигом согрелся. Вот только запах, гм...
Высунув мордочку в ворот рубахи, я извернулся и укусил человека между ключицами.
— Я пришел сюда снять клятву. Остальное меня не интересует.
— Интересует или нет, но ты будешь наказан по законам Храма. Слушай же! — Поднявшись со своего места, жрец прогнусил: — Финор кан Рута из дома Финор, обвиняемый в присвоении силы посредством пожирания носителя, признан виновным ввиду отказа сотрудничать с высоким судом. Он приговаривается к пожизненному рабству хозяину Сердца. Хозяином назначается Хранитель Подлунного мира Немигон. За дерзость по отношению к высокому суду указанный Финор кан Рута приговаривается к ограничению резерва сроком на пять лет и порке у позорного столба. Приговор вступает в силу с момента оглашения и всякий нарушивший его попадет под клятву Светлого Совета.
— Эй, подождите! А меня почему не спросили, хочу ли я быть хозяином!
— С тобой, Хранитель, я поговорю отдельно. После экзекуции.
— Но…
— Нет никаких НО. Клятва произнесена и обратной силы не имеет.
— Эта клятва идет вразрез с присягой Хранителей. Он…
— Молодой человек, присяга Хранителей — не магическая клятва. Кроме того, гильдия Хранителей подчиняется жреческому кругу, а не наоборот. Что там этот пернатый еще натворил?
— Он едва не открыл Дверь
— Что?!
— Да не открыл бы я. Не дурак же! А за Кольцо я взялся только, чтобы изучить…
— Ты взялся за Кольцо? Но как удалось избежать прорыва? Или не удалось?
— Выброс плазмы. Мое Сердце уничтожило Дверь, а вместе с ней пол дворца.
— Это правда? — Немигон кивнул. — Сердце жар-птиц не врет. Подсудимый не хотел открывать Дверь. И запечатал ее с риском для жизни. Невиновен.
Вот так вот просто?! И что теперь, я зря изображал каннибала?! Зря подписался на вечное рабство?! А всего-то надо было попросить жреческого суда?!
Как-то за все годы жизни я не интересовался религией. Кто там кто, зачем и почему — мне было все равно. Но Немигон то мог сказать... Впрочем, он не птица, он не знал, что для суда реакции Сердца будет достаточно.
Напряжение, в котором я провел минувшую ночь, и, что душой кривить, весь путь к Храму, вырвалось наружу приступом неудержимого хохота. Я буквально катался по полу под недоуменными взглядами мыслящих. Меня не прерывали. Насмеявшись вволю, снял с груди Сердце:
— Клятву-то будем снимать?
Дождавшись кивка настоятеля, Немигон взял в руки кристалл. Судилище превратилось в священнодействие. Мда... Интересно, вся эта постановка имеет хоть какое-то отношение к Светлым Силам? Магов вижу, артефакт вижу, колдовство чувствую. Но причем тут религия? Да с таким булыжником любой — будь он трижды не маг — станет вершителем судеб!
Магия артефакта разбивает оковы клятвы. Щелк, щелк, щелк...
Взамен снятой на меня накладывается иная. Клац, клац...
Ну и причем тут Светлые Силы?! Неужели они, сыны Демиурга, не увидели бы мою невиновность?
Немигон надел на грудь кристалл и поднялся с колен. Меня схватили, вытащили во двор, приковали к столбу. Месть горбун откладывать в долгий ящик не стал. Хлыст гулял по моей обнаженной спине, выписывая кровавые пиктограммы. Зрители — столб-то позорный — встречали каждый удар одобрительными возгласами. Ищу глазами Немигона. Он стоит хмурый, голова опущена. Меня видит предателем. Потянувшись к Сердцу, привлекаю внимание хозяина. Встречаемся взглядами. Еле заметно качаю головой. Брови взметнулись, лицо прояснилось, мгновение задумчивости и... Снова нахмурился, сжал зубы. Под кожей заходили желваки...
Экзекуция все длилась и длилась. Вот не надоедает им? Все кричат и хлопают, хлопают и кричат. На моей спине уже можно в шахматы играть. Похоже, с развлечениями у местных туго. Ни тебе девок, ни выпивки. Единственная радость — голого мужика красным расписывать... Мда...
Голова начинала кружиться. Облизав пересохшие губы, слизал капельки пота с кожи над верхней губой. Я же не железный, все же. Они чего добиваются? Смерти моей? Кажется, она не за горами. Уже и галлюцинации начались.
Видится, у столба справа от меня стоит жар-птица. Размером с хорошего такого феникса. А может, и больше. Стоит и смотрит на меня лиловым глазом. Перья ее горят ярче пламени. Ярче всего, что я видел.
— Кто ты? — шепчу беззвучно. Птица приближается, укрывает меня крыльями: — Они ведь поранят тебя. — Зарываюсь лицом в теплые перья. И так становится хорошо и спокойно, будто мать обнимает... Растворяюсь в свете, плавлюсь в нем, будто песчинка руды в океане жидкого золота. — Они злые, господин мой, они обидят тебя, — шепчу, пытаясь отстраниться. Что на меня нашло? Зачем я отталкиваю?
Но Птица не улетает, продолжает укрывать меня от боли и унижения. Кровь, сочащаяся из раненых ее крыльев, смешивается с моей, стекает на усыпанную опилками брусчатку. Я этого не вижу. Просто знаю. Она принимает мою боль на себя...
— Я всегда с тобой, чадо, — слышу голос, от которого замирает сердце. — Даже если ты не веришь в Меня.
Мир вокруг замолкает. Я не слышу хлопанья и криков. Только отзвук дивного голоса в тишине. Свет застилает глаза. Теплый, не обжигающий, хоть и невыносимо яркий.
Прихожу в себя. Все еще вишу на столбе. Экзекуция, видимо, закончилась: палач отмывает в ведре окровавленный кнут. Немигон о чем-то спорит с настоятелем.
Снять-то меня сняли, но подлечить не позволили. Горбун лично проследил. В храмовом госпитале целителя ко мне не подпускали, мол, наказание на то и наказание. Ну и ладно. Птица, утешившая меня во время порки, появлялась еще трижды — усмиряя боль и утешая. Последний раз она пришла в человеческой ипостаси. Он пришел. Поначалу я даже не понял, кто опустился на пол у моего изголовья.
— Тебе уже легче, — вывел знакомый голос из раздумий. — Волнуешься?
— Да, господин. Немигон…
— Не надо бояться. Все, что с тобой случается — не случайно.
— Кто ты?
— Тебе нужно научиться управлять потоками жизни. Без этого не одолеть Прародителей гут.
— Мне что же, и в рабстве придется работать?
Таинственный незнакомец улыбнулся, погладил слипшиеся от крови волосы:
— Человек, с которым ты связан — мой слуга. И ему ты не раб, а фамильяр.
— Фамильяр? Что-то вроде котика?
— Если хочешь.
— Не хочу котиком. Лучше бельчонком.
— И вправду лучше. Будь по твоему…
Воздух вокруг меня пришел в движение, стал нагреваться, и вот я окутан золотым сиянием. Теплым. Мгновение, и все прошло. Осталось лишь ощущение счастья и слезы умиления на глазах.
Тебенужно — ну а что, ведь именно так он и представился! — провел ладонью по моей спине, исцеляя, затем, поднявшись, шагнул к двери. Повинуясь импульсу, спрыгнул с кровати, обнял колени уходящей жар-птицы, заглядывая в глаза с немым вопросом.
— Ты все правильно понял, бельчонок. Вчера у столба моя кровь напитала твое тело. Отныне она течет в тебе. Так что ни к чему придумывать нелепые прозвища. Называй меня Авва.
И исчез.
Авва.
Поднявшись с колен, я прошелся по комнате, снова опустился на пол, погладил место, где сидел Демиург, смахнул набежавшие слезы.
Авва.
***
Немного придя в себя после ухода Аввы, я решил-таки испробовать новоприобретённую ипостась. Обернуться бельчонком оказалось не сложнее, чем птицей. Интересно, а из белки в птицу получится сразу, или надо в человеческую возвращаться?
Не надо. Фух. Ладно, так, теперь из птицы снова в белку... В человека...
Надо же, фамильяр! Ну, собственно, логично. Ограничение на пользование резервом касается только меня и на хозяина не распространяется. Он использует мою магию, тем самым избавляя меня от опасности неконтролируемого выброса пламени.
В ипостаси белки, кстати, передача энергии происходит дистанционно. И способность колдовать присутствует. Правда, в беличьих масштабах, но мне на большее рассчитывать не приходится. Ограничение, феникс дери!
Прошмыгнув между прутьями оконной решетки, пушистая моя ипостась отправилась на поиски Немигона. Отправиться-то она, конечно, отправилась, да только кухонные запахи сманили. Не стащить с блюда свежеиспеченный пирожок с черникой — выше моих сил. Наевшись — трети хватило — я пробрался в комнаты послушников, надеясь услышать там, где держат Немигона. То, что маг здесь не гость, я понял еще вчера, когда жрецы, заломив Хранителю руки, тащили по направлению к темницам.
В образе белки подслушивать оказалось удобно. Да и подсматривать тоже. Я услышал и увидел все, что мне было нужно, и даже больше. Послушники оказались на редкость болтливы. И не воздержаны. Мои глаза! Пойду я отсюда.
Рыжей молнией проскользнув мимо отдыхавших во дворе жрецов, юркнул в приоткрытую дверь темницы. Теперь надо быть осторожнее. Служка, охранявший узников, дремал за какой-то даже на вид скучной книгой. Три обитые железом двери были заперты. Интересно, за которой хозяин? Потянувшись к Сердцу, я определил направление. Теперь надо попасть внутрь. С трудом, постоянно оглядываясь на спящего, отодвинул задвижку.
Немигон сидел на брошенном на пол грязном матрасе и смотрел на меня. Конечно, он услышал лязг оконца. Прикованный к стене зачарованной цепью, маг выглядел помятым, но здоровым. Поколебавшись мгновение, я спрыгнул в камеру, в два прыжка добрался до лежанки, тронул протянутую ко мне руку.
— Мне тебя даже угостить нечем.
— Я сыт, спасибо
— Говорящая белка? Или у меня галлюцинации? — Запрыгнув на грудь мага я, перебирая лапками, поднялся на плечо, потянул на себя ошейник, пытаясь рассмотреть запор. — Эй, ты что делаешь? Мне больно!
— Ну прости, — пропищал я.
Все-таки презабавный голосок у этой ипостаси.
Увидев все, что нужно, метнулся к выходу.
— Куда?
Обернувшись, приложил когтистый палец к губам. Вернее, к зубам:
— Тише. Я скоро.
Выскочив в коридор, обнаружил, что страж проснулся и с удивлением пялился на меня.
— Ты откуда здесь, маленький? Ц-ц-ц! — Он присел на корточки, протянул руку ладонью вверх. Орешки? Я было подался вперед, но вовремя вспомнил, кто я и зачем прискакал в подземелье. — Иди сюда, не бойся!
Все-таки люди такие огромные, если глазами белки смотреть... Да не нужны мне орехи. Мне ключи нужны! Интересно, магии моей хватит, чтобы навести сон? О, кажется, что-то получается. Страж зевнул, потер глаза:
— Что за день сегодня сонный?.. Надо отвару вамы для бодрости выпить.
Мда. Великая магия от великого Руты. Придется идти другим путем.
— А покрепче у тебя ничего не найдется?
— А?
— Ну чего вылупился? Говорящих белок не видел?
— О!
Стражник подался вперед, пытаясь рассмотреть меня поближе. В этот момент я прыгнул. Не знаю уж каким воином он был и был ли им вообще, но при виде летящей в лицо белки он заорал. Вернее, попытался. Моя рука сдавила его горло за мгновение до того.
Я смошенничал. Прыгнула на него белка, а вот приземлился уже человек.
Разгневанный, перепачканный кровью и абсолютно голый. Ну да, доступных мне крох магии не хватает для пользования родовым Хранилищем.
Кое-как справившись со служкой, я позаимствовал его одежду. Она, конечно, была мне велика, но перспектива щеголять голышом не прельщала. Связка, к счастью, была не слишком большая, и открыть темницу труда не составило.
— Рута?!
— Он самый, хозяин. — Звякнув ключами, я улыбнулся. — Обещаю не кусаться. Позволите себя освободить? — Маг запрокинул голову, подставляя шею. Замок щелкнул, оковы спали. — Скорее, хозяин, кастуйте портал. — Взяв мага за запястья, я открыл ток магии.
Немигон кивнул, зашептал заклятия. Конечно, между мирами обычные маги ходы не открывают, но вот в пределах одного мира при наличии артефакта, достаточного резерва и хорошего знания местности — вполне. И то, и другое, и третье у Немигона было в наличии.
В глазах зарябило, и мы оказались в охотничьем домике рода Томэ.
— Отличный выбор, хозяин. Выпить не желаете?
Он желал, я его совершенно за это не осуждаю. Наполнив бокалы, я опустился в кресло, протянул вино сидящему напротив. Маг глотнул, выдохнул:
— Ты как?
— Жив, здоров и бессердечен. Вы?
— Как видишь. Ну и перец этот... жрец!
— А то!
Снова повисло молчание. Слишком о многом нужно поговорить. Слишком многое случилось.
— Ты не должен был так поступать. — Ну вот, первый шар брошен.
— Должен. Я не видел иного способа заставить вас исполнить присягу. Я... Не смог убедить себя, что умереть — в моих интересах. Простите.
— Не прощу. Эгоист рыжий. Ты хоть понимаешь, каково это — убить друга?
— Вы считаете меня своим другом?
Немигон закатил глаза.
— Все время забываю, с кем имею дело! Да, я считаю тебя своим другом. Несмотря на все глупости, что ты вытворяешь.
— Но почему? Ведь действие клятвы кончилось.
— Дело уже давно не в клятве, глупый дух.
— Нет?
— Нет.
— Я... Я… Идиот. Прости.
— Да это-то мне как раз известно. Лучше скажи, что дальше делать? Мне из Нимвода до Подлунного не добраться.
— Думаю, этот вопрос мы решим.
— Спасибо. Если тебе понадобится отрегулировать резерв — приходи в любое время.
— Ты без меня в Подлунный собрался, хозяин?
— Прекрати меня так называть!
— Ну уж нет. Ты забывчив стал на старости лет, хозяин. Приходится напоминать!
— Рута!
— Никуда ты без меня не пойдешь. Смирись.
Немигон фыркнул:
— Зачем тебе со мной?
— А затем, что я колдовать не могу. Пять лет заточения в гнездовье не вынесу. Со скуки умру. Да и мой резерв тебе не помешает.
— Может, ты и прав. Но с условием!..
— Слушаю.
— Меня хозяином не называть, расу свою никому не открывать и не стряпать.
— Ну, со вторым пунктом — это очевидно, а вот первый и третий — посмотрим. Как себя вести будешь.
— Подлюка.
— Я такой, да.
***
Я говорил уже, что этот мир холодный? Так вот. Скажу еще раз. И еще. И еще...
Оу-у, я даже погреться не могу — пламени моего едва хватает путь освещать!
— Не ной. Накинь вот! — Немигон протянул свой плащ.
— Да не поможет это! — в раздражении я оттолкнул руку друга. — Здесь светило дефективное!
— Сам ты дефективный! И дня не провели в Подлунном, уже изнылся!
— Да не при чем тут Подлунный? Я колдовать не могу!
Видимо, боль, пожиравшая меня, с этими словами вырвалась наружу. Хранитель вздрогнул.
— Я не могу даже представить, как тебе больно. Но поверь, если бы я мог помочь...
— Знаю.
— Мы скоро будем в городе. Помнишь, где ты конюшню спалил? Там поспрашиваем о Разломе.
— Я не хочу больше изображать слугу. Не сейчас.
— Понимаю. Подождешь в лесу? Или... Если поможешь... Могу поменять тебе внешность. — Немигон подбирал слова с осторожностью, боясь задеть.
Он задел. Это больно. Видеть, как другой упивается твоей силой. Одно дело, когда необходимость, другое...
— Нет. Я еще не свыкся с ролью зверушки...
— Зверушки?
— Аолла, магического донора, фамильяра, тотемного животного, призванного зверя...
— Зачем ты так?
— Потому что это правда. И мне надо принять ее. Знаешь, я пойду с тобой в город. Но не в этой ипостаси.
Протянув магу заплечную сумку, обратился.
— О! — только и сказал Немигон.
— Да, — пискнул я.
— Но... Как?
— Подарок. Чтобы легче переносить проклятие.
Присев на корточки, человек протянул руку, приглашая. Что ж, почему бы и нет? Забравшись к магу на плечо, я поерзал, устраиваясь. Неудобно. А, была не была!
— Только не щекочись! Рассмеялся хранитель, поправив капюшон. Тепло?
Ну да. За пазухой, да еще в беличьей шубке я мигом согрелся. Вот только запах, гм...
Высунув мордочку в ворот рубахи, я извернулся и укусил человека между ключицами.
