Плюнь на него. Другого найдешь. Лучше. Здесь, правда, парней-то и не осталось почти. Колька, так он хромой и выпить любит. Вот Дениска парень ничего. И не так, чтобы шибко пьет. Ленивый только.
Я слушала Марию Никитичну вполуха, думая, как бы мне поскорее уйти. Хотелось побыть одной и не ловить на себе сочувственные взгляды. Подвернулся удачный случай. Зашла соседка за молоком и я засобиралась домой. На дорожку мне вручили пирогов и трехлитровую банку молока.
Всю дорогу я злилась на Максима, заочно высказывала ему все, что думаю, обвиняла во лжи и притворстве. А дома, оставив угощение на столе, принялась за уборку. Да не поверхностную – пыль там смахнуть, полы протереть, а за самую что ни на есть генеральную: двигала мебель, добираясь тряпкой до самых удаленных уголков, перетрясла все пуховики, подушки и одеяла, перемыла всю посуду в шкафу. Дементий посматривал на меня с опаской. Коты метались из комнаты в комнату, пытаясь отыскать спокойное место.
- Ты чего сегодня? Сдурела? – осторожно спросил домовой, на всякий случай отодвинувшись подальше от меня.
- Грязь всю из дома выметаю, - буркнула зло. – Порядок навожу.
- Ну я вижу. А чего так… рьяно? Куда торопишься? Гостей, что ли, ждешь?
- Никого не жду. Нету у меня тут знакомых, которым я была бы рада.
- Ааа, понятно, - протянул Дементий. – Ну ничего, уборка еще никому не вредила.
И спокойненько шагнул сквозь стену.
Закончив драить дом, я затопила баню, наносила воды и добрых два часа парилась, выгоняя из головы дурные мысли. В конце концов Максим мне в любви и верности не клялся и ничего не обещал. Пусть спит, с кем хочет. И все же голодный червяк ревности пожирал меня изнутри, мешая связано мыслить. Я даже хотела выйти вечером на улицу и сама убедиться, что он действительно ходит к этой Альбине. Но вовремя взяла себя в руки. Еще этого не хватало. Может, свечку подержать сходить? Ну чтоб наверняка убедиться. Разозлившись сама на себя, заперлась в спальне и обложилась прабабкиными книгами. Даже котов не пустила. К слову сказать, время я провела с пользой. Мало того, что выучила пару заговоров на здоровье и защиту, так еще и узнала, что кладбищенская земля используется в страшных ритуалах. Если черная ведьма хочет свести кого-то в могилу, то ей нужно взять на кладбище землю именно с могилы тезки того, кто ей не угоден. У меня внутри все похолодело. Это что же? Ведьма решила от меня избавиться? Я вспомнила, как Дементий советовал носить защитный бабушкин оберег. Бросилась к сундуку, аккуратно развернула подвеску и надела на шею. Сжав в ладони черный камень, закрыла глаза и мысленно попросила:
- Защити от недоброй силы.
Спокойнее не стало.
- Интересно, ведьма уже навела на меня это проклятие или нет? – подумала я, прислушалась к себе. Вроде за последние дни ничего не изменилось. Чувствую себя хорошо, если не считать паршивое настроение. Ничего не болит, не ноет и не щиплет. – Может, она еще ничего не сделала? Только собирается?
И тут у меня созрела идея, как подобраться к этой самой Ивановне, за которой мы с Максимом сегодня следили. Воспоминание о парне снова отозвалось в груди тупой болью, но я тут же засунула ее подальше. Черт с ним! Пусть живет как хочет! У меня есть дела поважнее, чем убиваться по несуществующим отношениям.
Ночь прошла неспокойно. Я не помнила, что мне снилось, но это было не из приятных, если просыпалась раз двадцать пять с бешено бьющимся сердцем и сжимала кулаки с такой силой, что ногти впивались в ладони. При этом было душно и сдавливало грудь. Меня не покидали мысли, что это результат наведенной порчи, от чего становилось страшно, поэтому ближе к утру я впустила котов в комнату, надеясь, что так они смогут меня защитить. Дементий же не показывался.
Проснулась я с первыми петухами. За окном еще была непроглядная ночь. Печка давно прогорела и по дому уже разошелся неприятный холод. Запрыгнув в пушистые тапки, привезенные из города, и накинув махровый халат, поспешила на кухню. Нет, все-таки в квартире жить лучше, хотя и там есть свои минусы.
Огонь в печи никак не хотел разгораться, все время затухая. Я в третий раз чиркнула спичкой и поднесла ее к опаленной бумаге. Ленивый язычок лизнул темный край и заскользил дальше. Облегченно выдохнула. Тимка и Кеша уже вовсю крутились под ногами – требовали их накормить. Налила в миски вчерашнего супа. Серый сразу принялся за еду, а вот рыжий понюхал и отошел.
- Эй, ты чего? Не нравится? Так другого ничего нет, - предупредила я. Он даже не взглянул на меня и ушел в комнату. – Ну и ладно. Захочешь, поешь.
Подсыпав угля, я долила чайник и поставила на плиту. Умываться холодной водой никогда не любила, хотя слышала, что это полезно – поможет сохранить молодость. Ну ее, эту молодость, я предпочитаю комфорт. Поэтому пока ждала, когда нагреется вода, заправила постель и оделась. После завтрака решила заготовить дров впрок. Идти к Ивановне было еще рано – только начинало светать. Непроизвольно окинула улицу за забором внимательным взглядом: не возвращается ли Максим от Альбины. И тут же разозлилась сама на себя. Да какое мне дело до того, с кем он спит? Но настроение и без того испорченное плохой ночью, стало еще хуже. Еще и поленница развалилась, будь она не ладна. Я ее потом битый час собирала, а все равно так складно, как было у бабушки, не получилось сложить – просто скидала дрова под навес и вернулась домой. Заранее приготовив на обед макароны с тушенкой, проверила, поел ли Тимка. Его миска стояла нетронутой. Сам же он, свернувшись клубком, спал на моей кровати. Кеша устроился на диване. Странно, обычно они все делали вместе! Я пожала плечами и вспомнила, что с самого утра не видела Дементия. Куда это он запропастился? Звать не стала. У меня сейчас были другие дела, а то еще начнет вопросы ненужные задавать – врать придется и выкручиваться. А я сомневалась, что домового можно было провести. Да и ссориться с ним не хотелось. Одевшись, вышла на улицу.
Витек окопался в снегу и, видимо, надолго. Он вообще уже не производил впечатление рабочей машины. Да и заморозила я, наверное, его. Стоило прогревать. Теперь либо ждать до весны, либо… Думать о том, что Витек превратится в груду бесполезного металлолома, как старый трактор Федора, не хотелось, поэтому, сама не зная зачем, я попинала задние колеса, постояла возле машины и отправилась к Ивановне. Она наверняка уже не спала. Дело-то шло к обеду. А еще я надеялась, что ведьма окажется дома. По пути к ней старательно озиралась, чтобы ненароком не столкнуться с Максимом. Видеть его у меня вообще не было никакого желания.
Калитка у Ивановны оказалась заперта изнутри. Открыть ее было просто – достаточно руку перекинуть и отодвинуть засов. Сначала я решила, что это невежливо, а потом вспомнила, что вообще-то пришла к ведьме. Какая уж тут вежливость, когда она с такой легкостью отправляет людей на тот свет?
Крыльцо оказалось невысоким – в три покосившиеся и вросшие в землю ступени. Того и гляди провалятся под ногами. В дом вламываться уже не стала, громко и требовательно постучав. Открывать никто не спешил. Я огляделась – может, Ивановна во дворе где? Нет, вокруг все было тихо. Снова постучала. Дверь громыхала так, что не услышать меня было просто невозможно. И все равно не открыли. Спряталась, что ли? Поняла, зачем я пришла? Все равно не уйду. Я уже занесли руку над дверью, как услышала сзади недружелюбное:
- Чего надо?
От неожиданности вздрогнула и резко развернулась. Ивановна стояла посреди двора. И откуда только взялась? Я ни шагов не слышала, ни скрипа калитки. По спине прошелся озноб. Идея поймать ведьму с поличным уже не казалась мне такой хорошей. Надо было хоть Марию Никитичну предупредить, где я. А то потом и косточки мои не найдут.
- Здравствуйте, - постаралась вложить в голос как можно больше бодрости.
- Чего надо, спрашиваю? – повторила она вопрос. А глазищи так и сверкают.
- По делу я пришла.
- По какому? – голос у старухи был скрипучий. Как пить дать ведьма!
- Заболела я, наверное. Порчу на меня наслали, - выпалила на одном дыхании.
Ивановна как будто даже выпрямилась и рот открыла от удивления.
- Чего? – спросила она удивленно.
- Говорю, порчу на меня наслали. Вот чую. Нехорошо мне. Может, поможете?
И я с надеждой посмотрела на старуху.
- А я тут причем? – возмутилась она.
- Ну как причем? Вы же этим занимаетесь? Порчу снимаете, я имею в виду, - продолжала я наступать.
- Чего?! – взревела Ивановна и вся аж затряслась от негодования. Уверенность моя, что передо мной ведьма, пошатнулась. Впрочем, она вполне могла притворяться. Зачем ей снимать порчу, которую сама же и наслала? Правильно, незачем! – Я отродясь этой гадостью никогда не занималась! Ты чего удумала, дура ты городская!
Я аж растерялась.
- Как не занимаетесь? Вы же…, - я запнулась, не зная, как бы повежливее указать ей на все присутствующие у нее признаки черной ведьмы. – Вы же похожи на ведьму.
- На кого я похожа? – бесновалась старуха, надвигаясь на меня. А мне деваться было некуда. Приходилось вжиматься в перила, которые того и гляди собирались рухнуть. – Ты в своем уме, девка?! Это чего я на ведьму похожа?
- Ну как? – лепетала я. – В черном. Взгляд у вас… недобрый. И вообще!
- Взгляд у меня недобрый? – зашипела она. – А чего ему быть добрым, если я от людей никогда ничего доброго не видела? Одна злоба да зависть. Мужа моего в могилу свели, сына споили. Дочь и та знать не хочет! С чего мне быть доброй? А?
- Не ведьма! – поняла я сразу. И так стало стыдно, хоть сквозь землю проваливайся.
- Простите, пожалуйста, - проблеяла я, заикаясь.
- Пошла вон! – заорала на меня старуха, потрясая костлявыми кулаками. – Пошла вон, негодная! Вон!
Я бочком обошла ее, уворачиваясь от кулаков, и рванула к калитке. Щеки горели огнем, а спина покрылась испариной. Это же надо было так ошибиться! Стыдно-то как! Обидела старушку, которой и так в жизни досталось. Вот дура!
Так я и шла домой, костеря себя на чем свет стоит. До ворот оставалось несколько домов, когда я увидела идущего навстречу Максима, и, метнувшись к ближайшему дому, присела за лавку у калитки. Благо ее обильно покрывал снег и меня было не видно. Главное, чтобы из дома никто не вышел. А то будет мне еще один позор. От того бы отойти!
Я украдкой выглянула из-за сугроба. Максим свернул к моему дому.
- И чего надо? – подумала со злостью. – Иди к своей Альбине!
Ждать пришлось долго, пока я снова не увидела его фигуру. Максим вышел из ворот, оглянулся на дом, постоял немного и зашагал восвояси.
- Вот и иди, - буркнула я. Из укрытия выбралась, только когда он скрылся из виду. До дома бежала, боясь что вернется. Там заперлась на засов и решила ни за что Максима больше не пускать. И помощь его мне не нужна. Сама справлюсь!
Весь остаток дня я провела дома. Тимка продолжал игнорировать еду и вообще по большей части спал. Кеша вел себя как обычно: крутился под ногами, выпрашивал кусочек повкуснее и все время норовил залезть в печку. Дементия было не видно. Я даже пару раз его позвала – не откликнулся. Интересно, у домовых есть свои дела? Может, он куда к родне отправился? Так почему не предупредил?
Поужинав, устроилась с прабабкиными книгами на диване в зале, так как мою постель прочно оккупировал Тимка. Среди записей хотелось найти хоть какое-то описание темной ведьмы: как ее распознать, как определить, что она темная и что, собственно, делать потом? Бить? Бежать? Креститься? Или окропить святой водой? Пока ничего внятного не попадалось.
Раздался приглушенный стук в дверь. Я насторожилась. Кого это принесло? Осторожно вышла в коридор. Гость оказался требовательным и уходить не собирался.
- Алена, открой! – услышала знакомый голос, от которого передернуло. Вот что ему неймется? Его там, поди, уже Альбина заждалась, а он тут ошивается. Не открою!
Я на цыпочках вернулась в комнату, погасила свет и затаилась на диване. Устав стучать в дверь, Максим принялся барабанить в окна, переполошив Кешу. Тимка из комнаты не показывался и мне это уже не нравилось. С рыжим явно что-то творилось. Проскользнув в темноте в спальню, присела на край кровати. Кот спал, свернувшись клубком, и даже головы на меня не поднял.
- Тим, - позвала тихо. Никакой реакции. – Тим, ты чего?
Осторожно коснулась густой шерсти. Рыжий дышал часто и мелко. Сердце пронзило дурное предчувствие. Я сгребла кота в охапку и включила свет. Тимка смотрел на меня больными полузакрытыми глазами. Нос был сухим и горячим. Только этого не хватало.
- Дементий! – крикнула, выбегая на кухню и прижимая к себе кота. – Дементий, да где же ты!
Из-за шкафа не сразу показалась лохматая заспанная голова.
- Чего? – зевнул домовой.
- Тимка заболел, - пожаловалась, чуть не плача. Казалось, домового эта новость не тронула.
- Лечи, - произнес он, собираясь снова скрыться.
- Как? – в отчаянии спросила я.
- Ты же ведьма, а не я.
- А ты разве не должен заботиться о доме и всех в нем живущих? – разозлилась.
Дементий снова зевнул.
- Я спать пошел, - ответил он, почесал свою взъерошенную шевелюру и добавил:
- Устал чего-то.
И исчез. Прекрасно! Ну покажись мне только еще!
Я устроилась на лавке и осторожно осмотрела рыжего. Ни залысин, ни ран не нашла. Да и на прикосновения он никак не реагировал. Значит, ничего не болело. Мелькнула мысль, что могли отравить. Но кто? У меня в доме бывал только Максим. Я нахмурилась. Нет, не мог. Да и коты пошли к нему сразу. И домовой был в нем уверен.
- Дементий, - крикнула строго. – Дементий!
- Что? – на этот раз старичок не стал показываться, только голос подав.
- Кто-нибудь без меня приходил в эти дни?
Повисла тишина. Я уже решила, что домовой уснул, когда он наконец ответил:
- Без тебя никого.
Значит, посторонних не было. А сам Тимка съесть ничего запрещенного не мог, потому что я просто не оставляла на виду ни бытовую химию, ни мыло. А другого вредного для котов в доме не водилось. Разве что… Бабушкины травы!
Обняв кота, побежала в спальню. Сундук был закрыт. Пробраться в него Тимка не мог. А больше трав здесь не было. Только в коридоре, и то под потолком. Что же делать? Я снова вернулась на кухню, пытаясь припомнить, как вообще лечат отравление. Впрочем, рвоты у рыжего не было. Просто пропал аппетит. Хотя могло пройти еще слишком мало времени для этого. А если тянуть дальше, то можно вообще не успеть спасти Тима. Нет, этого я допустить не могла.
Вспомнила, что при отравлении промывают желудок. Как это сделать коту? Меня начала охватывать паника.
- Так, стоп! – тут же взяла я себя в руки. – Не время раскисать!
Положив Тимку на диван, бросилась греть воду. Кеша сидела на лавке и щурил на меня зеленые глаза. Только бы еще и он не заболел. Пытаясь взглядом заставить чайник закипеть быстрее, вдруг поняла, что никто не стучит ни в окна, ни в двери. Значит, Максим ушел. И хорошо. Мне сейчас было совсем не до него.
Вы когда-нибудь пробовали промыть желудок коту? И не пробуйте! Все, чем это закончится – разодранные в кровь ваши руки и даже местами ноги. Тимка вырывался так, будто и не болел вовсе. А освободившись, забился под кровать и наотрез отказывался выходить. Шипел, бил хвостом и вздымал шерсть. Правда, спустя полчаса снова притих и свернулся прям там клубком.
Я слушала Марию Никитичну вполуха, думая, как бы мне поскорее уйти. Хотелось побыть одной и не ловить на себе сочувственные взгляды. Подвернулся удачный случай. Зашла соседка за молоком и я засобиралась домой. На дорожку мне вручили пирогов и трехлитровую банку молока.
Всю дорогу я злилась на Максима, заочно высказывала ему все, что думаю, обвиняла во лжи и притворстве. А дома, оставив угощение на столе, принялась за уборку. Да не поверхностную – пыль там смахнуть, полы протереть, а за самую что ни на есть генеральную: двигала мебель, добираясь тряпкой до самых удаленных уголков, перетрясла все пуховики, подушки и одеяла, перемыла всю посуду в шкафу. Дементий посматривал на меня с опаской. Коты метались из комнаты в комнату, пытаясь отыскать спокойное место.
- Ты чего сегодня? Сдурела? – осторожно спросил домовой, на всякий случай отодвинувшись подальше от меня.
- Грязь всю из дома выметаю, - буркнула зло. – Порядок навожу.
- Ну я вижу. А чего так… рьяно? Куда торопишься? Гостей, что ли, ждешь?
- Никого не жду. Нету у меня тут знакомых, которым я была бы рада.
- Ааа, понятно, - протянул Дементий. – Ну ничего, уборка еще никому не вредила.
И спокойненько шагнул сквозь стену.
Закончив драить дом, я затопила баню, наносила воды и добрых два часа парилась, выгоняя из головы дурные мысли. В конце концов Максим мне в любви и верности не клялся и ничего не обещал. Пусть спит, с кем хочет. И все же голодный червяк ревности пожирал меня изнутри, мешая связано мыслить. Я даже хотела выйти вечером на улицу и сама убедиться, что он действительно ходит к этой Альбине. Но вовремя взяла себя в руки. Еще этого не хватало. Может, свечку подержать сходить? Ну чтоб наверняка убедиться. Разозлившись сама на себя, заперлась в спальне и обложилась прабабкиными книгами. Даже котов не пустила. К слову сказать, время я провела с пользой. Мало того, что выучила пару заговоров на здоровье и защиту, так еще и узнала, что кладбищенская земля используется в страшных ритуалах. Если черная ведьма хочет свести кого-то в могилу, то ей нужно взять на кладбище землю именно с могилы тезки того, кто ей не угоден. У меня внутри все похолодело. Это что же? Ведьма решила от меня избавиться? Я вспомнила, как Дементий советовал носить защитный бабушкин оберег. Бросилась к сундуку, аккуратно развернула подвеску и надела на шею. Сжав в ладони черный камень, закрыла глаза и мысленно попросила:
- Защити от недоброй силы.
Спокойнее не стало.
- Интересно, ведьма уже навела на меня это проклятие или нет? – подумала я, прислушалась к себе. Вроде за последние дни ничего не изменилось. Чувствую себя хорошо, если не считать паршивое настроение. Ничего не болит, не ноет и не щиплет. – Может, она еще ничего не сделала? Только собирается?
И тут у меня созрела идея, как подобраться к этой самой Ивановне, за которой мы с Максимом сегодня следили. Воспоминание о парне снова отозвалось в груди тупой болью, но я тут же засунула ее подальше. Черт с ним! Пусть живет как хочет! У меня есть дела поважнее, чем убиваться по несуществующим отношениям.
Ночь прошла неспокойно. Я не помнила, что мне снилось, но это было не из приятных, если просыпалась раз двадцать пять с бешено бьющимся сердцем и сжимала кулаки с такой силой, что ногти впивались в ладони. При этом было душно и сдавливало грудь. Меня не покидали мысли, что это результат наведенной порчи, от чего становилось страшно, поэтому ближе к утру я впустила котов в комнату, надеясь, что так они смогут меня защитить. Дементий же не показывался.
Проснулась я с первыми петухами. За окном еще была непроглядная ночь. Печка давно прогорела и по дому уже разошелся неприятный холод. Запрыгнув в пушистые тапки, привезенные из города, и накинув махровый халат, поспешила на кухню. Нет, все-таки в квартире жить лучше, хотя и там есть свои минусы.
Огонь в печи никак не хотел разгораться, все время затухая. Я в третий раз чиркнула спичкой и поднесла ее к опаленной бумаге. Ленивый язычок лизнул темный край и заскользил дальше. Облегченно выдохнула. Тимка и Кеша уже вовсю крутились под ногами – требовали их накормить. Налила в миски вчерашнего супа. Серый сразу принялся за еду, а вот рыжий понюхал и отошел.
- Эй, ты чего? Не нравится? Так другого ничего нет, - предупредила я. Он даже не взглянул на меня и ушел в комнату. – Ну и ладно. Захочешь, поешь.
Подсыпав угля, я долила чайник и поставила на плиту. Умываться холодной водой никогда не любила, хотя слышала, что это полезно – поможет сохранить молодость. Ну ее, эту молодость, я предпочитаю комфорт. Поэтому пока ждала, когда нагреется вода, заправила постель и оделась. После завтрака решила заготовить дров впрок. Идти к Ивановне было еще рано – только начинало светать. Непроизвольно окинула улицу за забором внимательным взглядом: не возвращается ли Максим от Альбины. И тут же разозлилась сама на себя. Да какое мне дело до того, с кем он спит? Но настроение и без того испорченное плохой ночью, стало еще хуже. Еще и поленница развалилась, будь она не ладна. Я ее потом битый час собирала, а все равно так складно, как было у бабушки, не получилось сложить – просто скидала дрова под навес и вернулась домой. Заранее приготовив на обед макароны с тушенкой, проверила, поел ли Тимка. Его миска стояла нетронутой. Сам же он, свернувшись клубком, спал на моей кровати. Кеша устроился на диване. Странно, обычно они все делали вместе! Я пожала плечами и вспомнила, что с самого утра не видела Дементия. Куда это он запропастился? Звать не стала. У меня сейчас были другие дела, а то еще начнет вопросы ненужные задавать – врать придется и выкручиваться. А я сомневалась, что домового можно было провести. Да и ссориться с ним не хотелось. Одевшись, вышла на улицу.
Витек окопался в снегу и, видимо, надолго. Он вообще уже не производил впечатление рабочей машины. Да и заморозила я, наверное, его. Стоило прогревать. Теперь либо ждать до весны, либо… Думать о том, что Витек превратится в груду бесполезного металлолома, как старый трактор Федора, не хотелось, поэтому, сама не зная зачем, я попинала задние колеса, постояла возле машины и отправилась к Ивановне. Она наверняка уже не спала. Дело-то шло к обеду. А еще я надеялась, что ведьма окажется дома. По пути к ней старательно озиралась, чтобы ненароком не столкнуться с Максимом. Видеть его у меня вообще не было никакого желания.
Калитка у Ивановны оказалась заперта изнутри. Открыть ее было просто – достаточно руку перекинуть и отодвинуть засов. Сначала я решила, что это невежливо, а потом вспомнила, что вообще-то пришла к ведьме. Какая уж тут вежливость, когда она с такой легкостью отправляет людей на тот свет?
Крыльцо оказалось невысоким – в три покосившиеся и вросшие в землю ступени. Того и гляди провалятся под ногами. В дом вламываться уже не стала, громко и требовательно постучав. Открывать никто не спешил. Я огляделась – может, Ивановна во дворе где? Нет, вокруг все было тихо. Снова постучала. Дверь громыхала так, что не услышать меня было просто невозможно. И все равно не открыли. Спряталась, что ли? Поняла, зачем я пришла? Все равно не уйду. Я уже занесли руку над дверью, как услышала сзади недружелюбное:
- Чего надо?
От неожиданности вздрогнула и резко развернулась. Ивановна стояла посреди двора. И откуда только взялась? Я ни шагов не слышала, ни скрипа калитки. По спине прошелся озноб. Идея поймать ведьму с поличным уже не казалась мне такой хорошей. Надо было хоть Марию Никитичну предупредить, где я. А то потом и косточки мои не найдут.
- Здравствуйте, - постаралась вложить в голос как можно больше бодрости.
- Чего надо, спрашиваю? – повторила она вопрос. А глазищи так и сверкают.
- По делу я пришла.
- По какому? – голос у старухи был скрипучий. Как пить дать ведьма!
- Заболела я, наверное. Порчу на меня наслали, - выпалила на одном дыхании.
Ивановна как будто даже выпрямилась и рот открыла от удивления.
- Чего? – спросила она удивленно.
- Говорю, порчу на меня наслали. Вот чую. Нехорошо мне. Может, поможете?
И я с надеждой посмотрела на старуху.
- А я тут причем? – возмутилась она.
- Ну как причем? Вы же этим занимаетесь? Порчу снимаете, я имею в виду, - продолжала я наступать.
- Чего?! – взревела Ивановна и вся аж затряслась от негодования. Уверенность моя, что передо мной ведьма, пошатнулась. Впрочем, она вполне могла притворяться. Зачем ей снимать порчу, которую сама же и наслала? Правильно, незачем! – Я отродясь этой гадостью никогда не занималась! Ты чего удумала, дура ты городская!
Я аж растерялась.
- Как не занимаетесь? Вы же…, - я запнулась, не зная, как бы повежливее указать ей на все присутствующие у нее признаки черной ведьмы. – Вы же похожи на ведьму.
- На кого я похожа? – бесновалась старуха, надвигаясь на меня. А мне деваться было некуда. Приходилось вжиматься в перила, которые того и гляди собирались рухнуть. – Ты в своем уме, девка?! Это чего я на ведьму похожа?
- Ну как? – лепетала я. – В черном. Взгляд у вас… недобрый. И вообще!
- Взгляд у меня недобрый? – зашипела она. – А чего ему быть добрым, если я от людей никогда ничего доброго не видела? Одна злоба да зависть. Мужа моего в могилу свели, сына споили. Дочь и та знать не хочет! С чего мне быть доброй? А?
- Не ведьма! – поняла я сразу. И так стало стыдно, хоть сквозь землю проваливайся.
- Простите, пожалуйста, - проблеяла я, заикаясь.
- Пошла вон! – заорала на меня старуха, потрясая костлявыми кулаками. – Пошла вон, негодная! Вон!
Я бочком обошла ее, уворачиваясь от кулаков, и рванула к калитке. Щеки горели огнем, а спина покрылась испариной. Это же надо было так ошибиться! Стыдно-то как! Обидела старушку, которой и так в жизни досталось. Вот дура!
Так я и шла домой, костеря себя на чем свет стоит. До ворот оставалось несколько домов, когда я увидела идущего навстречу Максима, и, метнувшись к ближайшему дому, присела за лавку у калитки. Благо ее обильно покрывал снег и меня было не видно. Главное, чтобы из дома никто не вышел. А то будет мне еще один позор. От того бы отойти!
Я украдкой выглянула из-за сугроба. Максим свернул к моему дому.
- И чего надо? – подумала со злостью. – Иди к своей Альбине!
Ждать пришлось долго, пока я снова не увидела его фигуру. Максим вышел из ворот, оглянулся на дом, постоял немного и зашагал восвояси.
- Вот и иди, - буркнула я. Из укрытия выбралась, только когда он скрылся из виду. До дома бежала, боясь что вернется. Там заперлась на засов и решила ни за что Максима больше не пускать. И помощь его мне не нужна. Сама справлюсь!
Глава 10
Весь остаток дня я провела дома. Тимка продолжал игнорировать еду и вообще по большей части спал. Кеша вел себя как обычно: крутился под ногами, выпрашивал кусочек повкуснее и все время норовил залезть в печку. Дементия было не видно. Я даже пару раз его позвала – не откликнулся. Интересно, у домовых есть свои дела? Может, он куда к родне отправился? Так почему не предупредил?
Поужинав, устроилась с прабабкиными книгами на диване в зале, так как мою постель прочно оккупировал Тимка. Среди записей хотелось найти хоть какое-то описание темной ведьмы: как ее распознать, как определить, что она темная и что, собственно, делать потом? Бить? Бежать? Креститься? Или окропить святой водой? Пока ничего внятного не попадалось.
Раздался приглушенный стук в дверь. Я насторожилась. Кого это принесло? Осторожно вышла в коридор. Гость оказался требовательным и уходить не собирался.
- Алена, открой! – услышала знакомый голос, от которого передернуло. Вот что ему неймется? Его там, поди, уже Альбина заждалась, а он тут ошивается. Не открою!
Я на цыпочках вернулась в комнату, погасила свет и затаилась на диване. Устав стучать в дверь, Максим принялся барабанить в окна, переполошив Кешу. Тимка из комнаты не показывался и мне это уже не нравилось. С рыжим явно что-то творилось. Проскользнув в темноте в спальню, присела на край кровати. Кот спал, свернувшись клубком, и даже головы на меня не поднял.
- Тим, - позвала тихо. Никакой реакции. – Тим, ты чего?
Осторожно коснулась густой шерсти. Рыжий дышал часто и мелко. Сердце пронзило дурное предчувствие. Я сгребла кота в охапку и включила свет. Тимка смотрел на меня больными полузакрытыми глазами. Нос был сухим и горячим. Только этого не хватало.
- Дементий! – крикнула, выбегая на кухню и прижимая к себе кота. – Дементий, да где же ты!
Из-за шкафа не сразу показалась лохматая заспанная голова.
- Чего? – зевнул домовой.
- Тимка заболел, - пожаловалась, чуть не плача. Казалось, домового эта новость не тронула.
- Лечи, - произнес он, собираясь снова скрыться.
- Как? – в отчаянии спросила я.
- Ты же ведьма, а не я.
- А ты разве не должен заботиться о доме и всех в нем живущих? – разозлилась.
Дементий снова зевнул.
- Я спать пошел, - ответил он, почесал свою взъерошенную шевелюру и добавил:
- Устал чего-то.
И исчез. Прекрасно! Ну покажись мне только еще!
Я устроилась на лавке и осторожно осмотрела рыжего. Ни залысин, ни ран не нашла. Да и на прикосновения он никак не реагировал. Значит, ничего не болело. Мелькнула мысль, что могли отравить. Но кто? У меня в доме бывал только Максим. Я нахмурилась. Нет, не мог. Да и коты пошли к нему сразу. И домовой был в нем уверен.
- Дементий, - крикнула строго. – Дементий!
- Что? – на этот раз старичок не стал показываться, только голос подав.
- Кто-нибудь без меня приходил в эти дни?
Повисла тишина. Я уже решила, что домовой уснул, когда он наконец ответил:
- Без тебя никого.
Значит, посторонних не было. А сам Тимка съесть ничего запрещенного не мог, потому что я просто не оставляла на виду ни бытовую химию, ни мыло. А другого вредного для котов в доме не водилось. Разве что… Бабушкины травы!
Обняв кота, побежала в спальню. Сундук был закрыт. Пробраться в него Тимка не мог. А больше трав здесь не было. Только в коридоре, и то под потолком. Что же делать? Я снова вернулась на кухню, пытаясь припомнить, как вообще лечат отравление. Впрочем, рвоты у рыжего не было. Просто пропал аппетит. Хотя могло пройти еще слишком мало времени для этого. А если тянуть дальше, то можно вообще не успеть спасти Тима. Нет, этого я допустить не могла.
Вспомнила, что при отравлении промывают желудок. Как это сделать коту? Меня начала охватывать паника.
- Так, стоп! – тут же взяла я себя в руки. – Не время раскисать!
Положив Тимку на диван, бросилась греть воду. Кеша сидела на лавке и щурил на меня зеленые глаза. Только бы еще и он не заболел. Пытаясь взглядом заставить чайник закипеть быстрее, вдруг поняла, что никто не стучит ни в окна, ни в двери. Значит, Максим ушел. И хорошо. Мне сейчас было совсем не до него.
Вы когда-нибудь пробовали промыть желудок коту? И не пробуйте! Все, чем это закончится – разодранные в кровь ваши руки и даже местами ноги. Тимка вырывался так, будто и не болел вовсе. А освободившись, забился под кровать и наотрез отказывался выходить. Шипел, бил хвостом и вздымал шерсть. Правда, спустя полчаса снова притих и свернулся прям там клубком.
