Сехрим Гурони навис над ним, довольно улыбаясь. На сей раз он решил не показывать своих клыков. Этого и не требовалось — Мурра и так был достаточно напуган. Надо же, довериться словам вампира. Надо было остаться в камере и дождаться прихода Лютера.
— Что ты несешь? — прокряхтел травник.
— Айван с помощью Архетелоса помог вам с берсеркером сбежать, — пожал плечами вампир. — По пути вы убили нескольких стражников, пытавшихся вас словить, проделали дыру в стене и скрылись в лису, где наткнулись на караул и с помощью магии перебили их. По крайней мере, это официальная версия.
И теперь Лютер вновь отправится на их поиски. Мурра недооценил эту несветь. Сехрим выглядит несколько глуповато, почти как Ачукалла. Оба у власти, оба безобидные на первый вид толстячки, но у обоих есть тайны. Но если Ачукалла желал силы, то у Сехрима она уже была.
— Так значит, никакого Айвана вы не поймали?
— Почему же? Он лежит в соседней комнате, восстанавливает силы, чтобы затем передать их мне. Теперь же вампир не удержался и обнажил зубы в самодовольной улыбке; клыки его не отличались от человеческих. Но скоро они примут удобную форму и вонзятся в шею, и Мурра превратится в полубессознательный овощ, подкормку для чудовища, сотворенного людьми.
— Лютер умен, — ответил маг. — Он не поверит в этот спектакль.
— Ты не поверишь, насколько хорошие у меня актеры. У меня есть пользователь Фаинай Фораса, две метаморф-химеры и даже магуй, с которым ты не так давно повстречался. Даже пресловутый Лютер Теза запляшет под нашу дудку.
Мурра усмехнулся про себя. Сейчас он просто мечтал, чтобы сюда ворвался молестий и обезглавил эту богомерзкую тварь. Надеяться на чудо освобождения не приходится, но лучше умереть, зная, что забрал с собой настоящее зло — зло, сотворенное не магией, но человеческой наукой, — чем погибнуть на костре зазря, будучи уверенным в несправедливости такого исхода. Нет, Мурра много согрешил в своей жизни, но никто не мог сказать, что он это делал с удовольствием. Война все перевернула с ног на голову. И злом теперь считаются не поступки, но одно твое существование.
— Если у тебя нет возражений, — вновь усмехнулся Сехрим, — я, пожалуй, осмелюсь попробовать новое блюдо в моей коллекции.
Удлинив свои клыки, вампир наклонился над жертвой и впился в ее шею, с видимым наслаждением высасывая жизнь.
Лютер не застал Сехрима в его кабинете. У служанок он узнал, что наместник-викаран куда-то отлучился. Он любил проводить время в своей башне, но никого туда не пускал. Частенько он проводил там всю ночь.
Молестий спросил о башнях у Сехрима, и тот поведал ему, что до его перевода в Зел на должность наместника, город был в ужасном состоянии. Грязные улицы, постоянные пьяные драки, убийства и изнасилования превратили его в настоящую клоаку. Бывшие четыре Мастера Зела воевали за территорию и пытались перещеголять друг друга во всем. Именно они построили первые башни, и ради этого разобрали каменные стены, окружающие город.
Когда в городе появился он, Сехрим, от города почти ничего не осталось. Ему пришлось перевесить десятки колдунов и ведьм, чувствующих себя свободно так далеко от «большого мира». С простыми бандитами было несколько сложнее: не занимаясь преступлениями, те были неотличимы от простых людей, а простые люди молчали, боясь мести. Именно тогда Сехриму пришла идея самостоятельно разделить город на сферы влияния и установить правила. Те, кому это не понравилось, автоматически становились раскрывшими себя преступниками. Самые ретивые окончили свои дни на виселице.
Местный Городской Совет прогнил насквозь, и их жизни тоже оборвались на эшафоте. Три года понадобилось Сехриму, чтобы привести город в тот вид, которым можно похвастаться. Дом Гурони всегда любил роскошь и красоту, но Лютер не слышал, чтобы они так же относились и к тяжелому труду. Тем странней казались перемены в бывшем товарище Лютера по оружию. Так или иначе, в Зеле молестию нравилось намного больше, чем в Эфере, но все же он предпочитал погоду посолнечней.
Построив новые стены из дерева, Сехрим закрепил свою власть. Его система работала, и местные влиятельные личности оказались довольны, чего уж говорить о простых людях. Но на место нового Совета или городничего отчего-то никто не желал выставлять свои кандидатуры, и викаран решил, что и эта роль ему по плечу. По сути, Лютер не имел полномочий забирать у Сехрима должность городничего, но и о его самопровозглашении можно было сказать то же самое, так что оба закрыли на это глаза.
Башня напомнила Лютеру о цитадели в Эфере. Однако эта была выше, тоньше и куда изящнее. Если та походила на ногу слона, то эта напоминала стрелу с острым черепичным наконечником. Уже практически стемнело, но в окнах свет не горел. Значит, Сехрима нет в башне. Куда он мог запропаститься в ночь розыска Айвана? Не отправился же он сам на поиски. После маскарада и построения стражников, он словно сквозь землю провалился. Как и Мастера.
Развернувшись, молестий уже собрался вернуться в свою комнату и пообщаться с Сехримом завтра, как вдруг заметил краем глаза короткую красную вспышку. Он резко повернул голову, но город стоял в полутьме. Лютер уже подумал, что ему лишь показалось, но тут новая вспышка отмела все сомнения. Кто-то воспользовался Сердцем Дракона! Айван!
Плюнув на доспехи, что остались в покоях, он помчался к конюшне, нашел свою распряженную лошадь и забрался ей на спину. Животное недовольно заржало, но Лютеру было не до его капризов. Держась за гриву и управляя бедрами, он направил лошадь в сторону тюрьмы.
Вокруг двух ровных дыр суетились тюремщики, пытаясь понять, что произошло. Лютеру не нужно было задавать вопросов, чтобы понять — никто из них понятия не имеет, куда подевались заключенные.
Глаз молестия вновь привлек отблеск, на сей раз оранжевого оттенка. Спрыгнув с лошади и приказав одному из стражей присмотреть за ней, Лютер подошел к дыре в камеру, где находился Мурра. Противоположная стена оказалась полностью покрыта толстым слоем льда. Именно от нее отражался свет факелов.
— Откуда у него инструментарий?
— Простите, Ваше Боголюбие? — переспросил ближайший стражник. Лютер сам не осознал, как задал вопрос вслух. Войтоса рядом не было.
— Кто-нибудь видел, что произошло?
— Ну... — замялся стражник. — Не знаю. Чувар говорит, что видел огромную летучую мышь, которая что-то несла в лапах.
— Подзови-ка мне этого Чувара.
Стражник окликнул товарища, и к ним подошел мужик лет тридцати пяти с покрытым рябинами, как от оспы, лицом и жидкой щетиной.
— Что ты видел? Ничего не скрывай.
— Да мне привиделось, небось. В темноте да...
— Отвечай, — строже потребовал Лютер.
— Мы когда увидели через двери пробивающийся неведомо откуда свет, то заглянули в камеры, увидели дыры и все поняли. Начальник нам сразу приказал найти беглецов, ну мы и разбежались во все стороны. Я, значит, к восточной стене рванул. Услышал какой-то шум приглушенный. Остановился, прислушался — вроде голоса какие. Потом замолкли. И Бездна меня дернула вверх посмотреть, а там...
— Ну! — не выдержал Лютер.
— Может, то птица какая была, но чтоб меня Ахтлапалех на месте на три части разбил, летучая мышь это была. Большущая, на полнеба крылами махала. А в лапах ее... человек. Кто-то из беглецов, ей богу.
— С чего ты взял?
— Так они в одних нижних одеждах были, белых, ну и на том, в лапах, тоже все былое было. Я испужался, глаза руками закрыл, а когда открыл, на небе одни редкие звезды только и остались.
— В какую сторону она полетела? Летучая мышь, то бишь.
— Коли не свернула, то вон в ту, — и стражник Чувар указал в сторону башни Сехрима, возвышающуюся над городом.
Утро выдалось на удивление теплым. Лютер отлично знал, что оно знаменовало скорое резкое похолодание. Через несколько декад весь город накроет белая шапка, и молестий желал разобраться в происходящем раньше этого срока. Когда казнь Мурры и остальных свершится, Лютер отправится в Волосалаам, а оттуда в столицу. Если повезет, он окажется в Барбилле еще до зимы, откуда отплывет на Большой Континент и предстанет перед Архикараном с полным докладом о своих злоключениях.
Еще до завтрака Лютер получил известия о том, что беглецов упустили. И это несмотря на полный город стражей. Молестий не успел открыть рот, когда ему сообщили о жертвах. Около десяти стражей оказались убиты в городе, и чуть меньше за восточной стеной, в лесу. Докладчики уверяли, что в их смертях была задействована магия. По большей части жертвы погибли, будучи раздавленными землей и упавшими деревьями.
Несмотря на угрозы, он не стал никого вытуривать из стражи, но и не позволил вернуться тем, кто отказался работать ночью. Естественная выбраковка.
— Следует срочно организовать отряды для поиска магов и берсеркера. Полесицы вроде успокоились, так что нам ничего не грозит. Я надеюсь.
— Откуда Айван узнал, в каких камерах находятся Мурра и Нандин? — медленно проговорил Лютер, не обратив внимания на советы прислужника.
— Какое это имеет значение? Может, он подслушал разговор тюремщиков.
— Если стражники обыскали весь город и ничего не нашли, значит, он мог находиться только в одной из башен.
Войтос помотал головой. Он доверял чутью Лютера, но сейчас все следы были на лицо: в лесу произошла бойня с использованием магии, и только Мурра мог ее организовать. Возможно, они просто недооценили мальчишку, и тот спрятался так, что даже местные знатоки темных углов не смогли его отыскать, а когда выждал момент — спас друзей.
— Сомневаешься? — спросил Лютер. — Забыл Эфер? Нандин не смог бы бросить свой меч, как и Мурра с Айваном не оставили бы свои инструментарии.
— Значит, они вернутся.
Лютер не ответил. Он пытался связать воедино все события вчерашней ночи и Сехрима. Наместник-вакаран, несомненно, замешан во всем произошедшем. Оставалось загадкой, чего он добивается. Следует срочно с ним поговорить.
— Что ты хранишь в башне? — спросил молестий напрямик. Он был в кабинете вместе с Сехримом, разглядывая резные фигурки и штофы с алкоголем. Гурони много пил, но совсем не выглядел пьяным, будто в сосудах обычный чай или простая вода, разве что щеки покрывал легкий румянец, едва заметный из-под густых бакенбард. Раньше он брился начисто, отчего-то вспомнилось бывшему тысяцкому.
— Башня всего лишь символ власти, — пожал наместник плечами. — В особняке нет подвала, поэтому я держу в погребе башни вино и пиво. На самом верху есть небольшая комната с кроватью и столом, там я храню часть документов, иногда работаю и сплю. Люблю, знаешь ли, любоваться закатом, возвышаясь над городом.
— Я хотел бы взглянуть.
— Обычно я в свою обитель никого не пускаю, но тебе сделаю исключение. По старой дружбе, так сказать.
С верхней комнаты башни, куда вела винтовая лестница, открывался прекрасный вид. По крайней мере, для южного города Орлиного Континента. Высокие каменные дома возвышаются над узкими улочками, из-за чего между ними не видно дорожек и людей. Будто весь город вымер в одночасье, но дальний шум топота ног, разговоров и колес повозок говорил, что это не так.
Комната была обставлена довольно скудно: узкая кровать, небольшой книжный шкаф, секретер, рундук и письменный стол, заваленный бумагами. Во все четыре стороны выходили небольшие окна. Довольно уютно.
— Понимаю, почему ты любишь проводить здесь время, — кивнул Лютер. Сехрим осклабился, словно похвалили его самого. — Не покажешь свою коллекцию вин?
— Не знал, что ты этим увлекаешься.
— Никогда ведь не поздно начать? — невинно улыбнулся молестий.
Погреб оказался самым обыкновенным. В отличие от подземелий под цитаделью в Эфере, здесь было чисто и свежо. Сехрим зажег факел на входе, показывая подвал. Он был разделен на две части. В первой находилось множество винных полок, большая часть которых пустовала, в центре левой стены стояла огромная бочка, почти как те три в Эфере, но Сехрим заверил, что она была пуста еще до его приезда. Во второй части подвала стояло несколько столов, уставленных всяким хламом. Статуэток и вырезанных из дерева фигурок оказалось в несколько раз больше, чем в кабинете. Даже все стены оказались увешаны мечами, копьями, арбалетами, луками и даже пищалями. В углах стояло несколько слегка поблекших доспехов.
Чашкам, кружкам и столовым приборам из серебра не было предела. Несколько котлов разных размеров стояли друг в друге, словно матрешки. Детские игрушки перемежались с костяными амулетами и высушенными человеческими черепами. Черные свечи валялись с вырезанными из дерева фалосами. Лютер разглядел даже пару конфигаров и разломленный надвое посох. Открыв небольшой рундук, он обнаружил в нем еще не менее двух десятков сломанных конфигаров. Секстанты и компасы составляли им компанию. Несколько стеклянных шаров отражали свет факелов на стенах.
— Что это? — только и спросил Лютер.
— Небольшая коллекция, можно сказать, — пожал плечами Сехрим. — Хватая подозреваемых в колдовстве, мы всегда тщательно обыскиваем их дома в поисках улик. Все эти вещи им уже не понадобятся. Их бы все равно растащили, почему бы это не сделать мне? — усмехнулся наместник-викаран.
— А те статуэтки в твоем кабинете?
— Я выбрал то, что мне больше всего приглянулось.
— Здесь есть работающие магические инструментарии?
— Обычно мы их сразу ломаем. Вот это, — он указал на сломанный посох, — принадлежало магу, что мы поймали по твоей наводке. Вот это его бронзовая рука. Очень качественная вещь, между прочим. Меч берсеркера, который вы притащили, тоже здесь. Удивительно, как он еще не развалился. Целые конфигары завязаны на крови, так что ими все равно никто не сможет воспользоваться.
Коллекция действительно выглядела внушительно. Лютеру хотелось все здесь перерыть в поисках чего-нибудь полезного, но Сехрим вряд ли будет хранить подобное среди остального барахла.
Осмотрев весь погреб вдоль и поперек, проверив мечи на прочность и подергав за выступы, молестий не нашел ничего, что могло бы вести в тайное помещение. В конце концов, летучая мышь могла лететь и в другую сторону; в городе полно башен. Тюремный стражник Чувар все равно бы ничего не смог разглядеть даже с открытыми глазами: высокие дома перекрывали весь обзор.
Сехрим погасил все факелы на стенах и повел Лютера к выходу. Это напомнило молестию о сражении с големами в Эфере. Не сражении, решил он, — избиении. Единственный факел освещал путь на свободу. И вдруг он затрепетал. Не сильно, будто кто-то невидимый слабо вздохнул и снова замер. Ну в каком подвале не бывает сквозняка? Вот только пламя задрожала не до, не после, а равно в тот момент, когда Сехрим проходил мимо громадной бочки.
— Тайная комната? — хмыкнул Войтос. — Ничего удивительного. Они всегда были в моде.
— Там играл сквозняк. Значит, есть другой вход. Необходимо все проверить. Но чтобы Сехрим не прознал.
— Не нравится мне все это, — покачал головой прислужник. — Если там еще один Архетелос и вновь големы, то я туда не полезу, и не упрашивайте. Кстати, — неожиданно воскликнул он, — вы сказали, что посох Мурры сломан. Значит, ему нет смысла за ним возвращаться.
— Гриморий и конфигар Айвана все еще целы, — напомнил Лютер. — Ради них маг-седокта рисковал жизнью. Особенно из-за гримория. Там явно написаны заклинания, но они зашифрованы.
— Что ты несешь? — прокряхтел травник.
— Айван с помощью Архетелоса помог вам с берсеркером сбежать, — пожал плечами вампир. — По пути вы убили нескольких стражников, пытавшихся вас словить, проделали дыру в стене и скрылись в лису, где наткнулись на караул и с помощью магии перебили их. По крайней мере, это официальная версия.
И теперь Лютер вновь отправится на их поиски. Мурра недооценил эту несветь. Сехрим выглядит несколько глуповато, почти как Ачукалла. Оба у власти, оба безобидные на первый вид толстячки, но у обоих есть тайны. Но если Ачукалла желал силы, то у Сехрима она уже была.
— Так значит, никакого Айвана вы не поймали?
— Почему же? Он лежит в соседней комнате, восстанавливает силы, чтобы затем передать их мне. Теперь же вампир не удержался и обнажил зубы в самодовольной улыбке; клыки его не отличались от человеческих. Но скоро они примут удобную форму и вонзятся в шею, и Мурра превратится в полубессознательный овощ, подкормку для чудовища, сотворенного людьми.
— Лютер умен, — ответил маг. — Он не поверит в этот спектакль.
— Ты не поверишь, насколько хорошие у меня актеры. У меня есть пользователь Фаинай Фораса, две метаморф-химеры и даже магуй, с которым ты не так давно повстречался. Даже пресловутый Лютер Теза запляшет под нашу дудку.
Мурра усмехнулся про себя. Сейчас он просто мечтал, чтобы сюда ворвался молестий и обезглавил эту богомерзкую тварь. Надеяться на чудо освобождения не приходится, но лучше умереть, зная, что забрал с собой настоящее зло — зло, сотворенное не магией, но человеческой наукой, — чем погибнуть на костре зазря, будучи уверенным в несправедливости такого исхода. Нет, Мурра много согрешил в своей жизни, но никто не мог сказать, что он это делал с удовольствием. Война все перевернула с ног на голову. И злом теперь считаются не поступки, но одно твое существование.
— Если у тебя нет возражений, — вновь усмехнулся Сехрим, — я, пожалуй, осмелюсь попробовать новое блюдо в моей коллекции.
Удлинив свои клыки, вампир наклонился над жертвой и впился в ее шею, с видимым наслаждением высасывая жизнь.
***
Лютер не застал Сехрима в его кабинете. У служанок он узнал, что наместник-викаран куда-то отлучился. Он любил проводить время в своей башне, но никого туда не пускал. Частенько он проводил там всю ночь.
Молестий спросил о башнях у Сехрима, и тот поведал ему, что до его перевода в Зел на должность наместника, город был в ужасном состоянии. Грязные улицы, постоянные пьяные драки, убийства и изнасилования превратили его в настоящую клоаку. Бывшие четыре Мастера Зела воевали за территорию и пытались перещеголять друг друга во всем. Именно они построили первые башни, и ради этого разобрали каменные стены, окружающие город.
Когда в городе появился он, Сехрим, от города почти ничего не осталось. Ему пришлось перевесить десятки колдунов и ведьм, чувствующих себя свободно так далеко от «большого мира». С простыми бандитами было несколько сложнее: не занимаясь преступлениями, те были неотличимы от простых людей, а простые люди молчали, боясь мести. Именно тогда Сехриму пришла идея самостоятельно разделить город на сферы влияния и установить правила. Те, кому это не понравилось, автоматически становились раскрывшими себя преступниками. Самые ретивые окончили свои дни на виселице.
Местный Городской Совет прогнил насквозь, и их жизни тоже оборвались на эшафоте. Три года понадобилось Сехриму, чтобы привести город в тот вид, которым можно похвастаться. Дом Гурони всегда любил роскошь и красоту, но Лютер не слышал, чтобы они так же относились и к тяжелому труду. Тем странней казались перемены в бывшем товарище Лютера по оружию. Так или иначе, в Зеле молестию нравилось намного больше, чем в Эфере, но все же он предпочитал погоду посолнечней.
Построив новые стены из дерева, Сехрим закрепил свою власть. Его система работала, и местные влиятельные личности оказались довольны, чего уж говорить о простых людях. Но на место нового Совета или городничего отчего-то никто не желал выставлять свои кандидатуры, и викаран решил, что и эта роль ему по плечу. По сути, Лютер не имел полномочий забирать у Сехрима должность городничего, но и о его самопровозглашении можно было сказать то же самое, так что оба закрыли на это глаза.
Башня напомнила Лютеру о цитадели в Эфере. Однако эта была выше, тоньше и куда изящнее. Если та походила на ногу слона, то эта напоминала стрелу с острым черепичным наконечником. Уже практически стемнело, но в окнах свет не горел. Значит, Сехрима нет в башне. Куда он мог запропаститься в ночь розыска Айвана? Не отправился же он сам на поиски. После маскарада и построения стражников, он словно сквозь землю провалился. Как и Мастера.
Развернувшись, молестий уже собрался вернуться в свою комнату и пообщаться с Сехримом завтра, как вдруг заметил краем глаза короткую красную вспышку. Он резко повернул голову, но город стоял в полутьме. Лютер уже подумал, что ему лишь показалось, но тут новая вспышка отмела все сомнения. Кто-то воспользовался Сердцем Дракона! Айван!
Плюнув на доспехи, что остались в покоях, он помчался к конюшне, нашел свою распряженную лошадь и забрался ей на спину. Животное недовольно заржало, но Лютеру было не до его капризов. Держась за гриву и управляя бедрами, он направил лошадь в сторону тюрьмы.
Вокруг двух ровных дыр суетились тюремщики, пытаясь понять, что произошло. Лютеру не нужно было задавать вопросов, чтобы понять — никто из них понятия не имеет, куда подевались заключенные.
Глаз молестия вновь привлек отблеск, на сей раз оранжевого оттенка. Спрыгнув с лошади и приказав одному из стражей присмотреть за ней, Лютер подошел к дыре в камеру, где находился Мурра. Противоположная стена оказалась полностью покрыта толстым слоем льда. Именно от нее отражался свет факелов.
— Откуда у него инструментарий?
— Простите, Ваше Боголюбие? — переспросил ближайший стражник. Лютер сам не осознал, как задал вопрос вслух. Войтоса рядом не было.
— Кто-нибудь видел, что произошло?
— Ну... — замялся стражник. — Не знаю. Чувар говорит, что видел огромную летучую мышь, которая что-то несла в лапах.
— Подзови-ка мне этого Чувара.
Стражник окликнул товарища, и к ним подошел мужик лет тридцати пяти с покрытым рябинами, как от оспы, лицом и жидкой щетиной.
— Что ты видел? Ничего не скрывай.
— Да мне привиделось, небось. В темноте да...
— Отвечай, — строже потребовал Лютер.
— Мы когда увидели через двери пробивающийся неведомо откуда свет, то заглянули в камеры, увидели дыры и все поняли. Начальник нам сразу приказал найти беглецов, ну мы и разбежались во все стороны. Я, значит, к восточной стене рванул. Услышал какой-то шум приглушенный. Остановился, прислушался — вроде голоса какие. Потом замолкли. И Бездна меня дернула вверх посмотреть, а там...
— Ну! — не выдержал Лютер.
— Может, то птица какая была, но чтоб меня Ахтлапалех на месте на три части разбил, летучая мышь это была. Большущая, на полнеба крылами махала. А в лапах ее... человек. Кто-то из беглецов, ей богу.
— С чего ты взял?
— Так они в одних нижних одеждах были, белых, ну и на том, в лапах, тоже все былое было. Я испужался, глаза руками закрыл, а когда открыл, на небе одни редкие звезды только и остались.
— В какую сторону она полетела? Летучая мышь, то бишь.
— Коли не свернула, то вон в ту, — и стражник Чувар указал в сторону башни Сехрима, возвышающуюся над городом.
Утро выдалось на удивление теплым. Лютер отлично знал, что оно знаменовало скорое резкое похолодание. Через несколько декад весь город накроет белая шапка, и молестий желал разобраться в происходящем раньше этого срока. Когда казнь Мурры и остальных свершится, Лютер отправится в Волосалаам, а оттуда в столицу. Если повезет, он окажется в Барбилле еще до зимы, откуда отплывет на Большой Континент и предстанет перед Архикараном с полным докладом о своих злоключениях.
Еще до завтрака Лютер получил известия о том, что беглецов упустили. И это несмотря на полный город стражей. Молестий не успел открыть рот, когда ему сообщили о жертвах. Около десяти стражей оказались убиты в городе, и чуть меньше за восточной стеной, в лесу. Докладчики уверяли, что в их смертях была задействована магия. По большей части жертвы погибли, будучи раздавленными землей и упавшими деревьями.
Несмотря на угрозы, он не стал никого вытуривать из стражи, но и не позволил вернуться тем, кто отказался работать ночью. Естественная выбраковка.
— Следует срочно организовать отряды для поиска магов и берсеркера. Полесицы вроде успокоились, так что нам ничего не грозит. Я надеюсь.
— Откуда Айван узнал, в каких камерах находятся Мурра и Нандин? — медленно проговорил Лютер, не обратив внимания на советы прислужника.
— Какое это имеет значение? Может, он подслушал разговор тюремщиков.
— Если стражники обыскали весь город и ничего не нашли, значит, он мог находиться только в одной из башен.
Войтос помотал головой. Он доверял чутью Лютера, но сейчас все следы были на лицо: в лесу произошла бойня с использованием магии, и только Мурра мог ее организовать. Возможно, они просто недооценили мальчишку, и тот спрятался так, что даже местные знатоки темных углов не смогли его отыскать, а когда выждал момент — спас друзей.
— Сомневаешься? — спросил Лютер. — Забыл Эфер? Нандин не смог бы бросить свой меч, как и Мурра с Айваном не оставили бы свои инструментарии.
— Значит, они вернутся.
Лютер не ответил. Он пытался связать воедино все события вчерашней ночи и Сехрима. Наместник-вакаран, несомненно, замешан во всем произошедшем. Оставалось загадкой, чего он добивается. Следует срочно с ним поговорить.
— Что ты хранишь в башне? — спросил молестий напрямик. Он был в кабинете вместе с Сехримом, разглядывая резные фигурки и штофы с алкоголем. Гурони много пил, но совсем не выглядел пьяным, будто в сосудах обычный чай или простая вода, разве что щеки покрывал легкий румянец, едва заметный из-под густых бакенбард. Раньше он брился начисто, отчего-то вспомнилось бывшему тысяцкому.
— Башня всего лишь символ власти, — пожал наместник плечами. — В особняке нет подвала, поэтому я держу в погребе башни вино и пиво. На самом верху есть небольшая комната с кроватью и столом, там я храню часть документов, иногда работаю и сплю. Люблю, знаешь ли, любоваться закатом, возвышаясь над городом.
— Я хотел бы взглянуть.
— Обычно я в свою обитель никого не пускаю, но тебе сделаю исключение. По старой дружбе, так сказать.
С верхней комнаты башни, куда вела винтовая лестница, открывался прекрасный вид. По крайней мере, для южного города Орлиного Континента. Высокие каменные дома возвышаются над узкими улочками, из-за чего между ними не видно дорожек и людей. Будто весь город вымер в одночасье, но дальний шум топота ног, разговоров и колес повозок говорил, что это не так.
Комната была обставлена довольно скудно: узкая кровать, небольшой книжный шкаф, секретер, рундук и письменный стол, заваленный бумагами. Во все четыре стороны выходили небольшие окна. Довольно уютно.
— Понимаю, почему ты любишь проводить здесь время, — кивнул Лютер. Сехрим осклабился, словно похвалили его самого. — Не покажешь свою коллекцию вин?
— Не знал, что ты этим увлекаешься.
— Никогда ведь не поздно начать? — невинно улыбнулся молестий.
Погреб оказался самым обыкновенным. В отличие от подземелий под цитаделью в Эфере, здесь было чисто и свежо. Сехрим зажег факел на входе, показывая подвал. Он был разделен на две части. В первой находилось множество винных полок, большая часть которых пустовала, в центре левой стены стояла огромная бочка, почти как те три в Эфере, но Сехрим заверил, что она была пуста еще до его приезда. Во второй части подвала стояло несколько столов, уставленных всяким хламом. Статуэток и вырезанных из дерева фигурок оказалось в несколько раз больше, чем в кабинете. Даже все стены оказались увешаны мечами, копьями, арбалетами, луками и даже пищалями. В углах стояло несколько слегка поблекших доспехов.
Чашкам, кружкам и столовым приборам из серебра не было предела. Несколько котлов разных размеров стояли друг в друге, словно матрешки. Детские игрушки перемежались с костяными амулетами и высушенными человеческими черепами. Черные свечи валялись с вырезанными из дерева фалосами. Лютер разглядел даже пару конфигаров и разломленный надвое посох. Открыв небольшой рундук, он обнаружил в нем еще не менее двух десятков сломанных конфигаров. Секстанты и компасы составляли им компанию. Несколько стеклянных шаров отражали свет факелов на стенах.
— Что это? — только и спросил Лютер.
— Небольшая коллекция, можно сказать, — пожал плечами Сехрим. — Хватая подозреваемых в колдовстве, мы всегда тщательно обыскиваем их дома в поисках улик. Все эти вещи им уже не понадобятся. Их бы все равно растащили, почему бы это не сделать мне? — усмехнулся наместник-викаран.
— А те статуэтки в твоем кабинете?
— Я выбрал то, что мне больше всего приглянулось.
— Здесь есть работающие магические инструментарии?
— Обычно мы их сразу ломаем. Вот это, — он указал на сломанный посох, — принадлежало магу, что мы поймали по твоей наводке. Вот это его бронзовая рука. Очень качественная вещь, между прочим. Меч берсеркера, который вы притащили, тоже здесь. Удивительно, как он еще не развалился. Целые конфигары завязаны на крови, так что ими все равно никто не сможет воспользоваться.
Коллекция действительно выглядела внушительно. Лютеру хотелось все здесь перерыть в поисках чего-нибудь полезного, но Сехрим вряд ли будет хранить подобное среди остального барахла.
Осмотрев весь погреб вдоль и поперек, проверив мечи на прочность и подергав за выступы, молестий не нашел ничего, что могло бы вести в тайное помещение. В конце концов, летучая мышь могла лететь и в другую сторону; в городе полно башен. Тюремный стражник Чувар все равно бы ничего не смог разглядеть даже с открытыми глазами: высокие дома перекрывали весь обзор.
Сехрим погасил все факелы на стенах и повел Лютера к выходу. Это напомнило молестию о сражении с големами в Эфере. Не сражении, решил он, — избиении. Единственный факел освещал путь на свободу. И вдруг он затрепетал. Не сильно, будто кто-то невидимый слабо вздохнул и снова замер. Ну в каком подвале не бывает сквозняка? Вот только пламя задрожала не до, не после, а равно в тот момент, когда Сехрим проходил мимо громадной бочки.
— Тайная комната? — хмыкнул Войтос. — Ничего удивительного. Они всегда были в моде.
— Там играл сквозняк. Значит, есть другой вход. Необходимо все проверить. Но чтобы Сехрим не прознал.
— Не нравится мне все это, — покачал головой прислужник. — Если там еще один Архетелос и вновь големы, то я туда не полезу, и не упрашивайте. Кстати, — неожиданно воскликнул он, — вы сказали, что посох Мурры сломан. Значит, ему нет смысла за ним возвращаться.
— Гриморий и конфигар Айвана все еще целы, — напомнил Лютер. — Ради них маг-седокта рисковал жизнью. Особенно из-за гримория. Там явно написаны заклинания, но они зашифрованы.
