- Чего желаете! Ассортимент у нас обширнейший! Я бы даже взял на себя смелость сказать, что он у нас непревзойденный.
- Я хотела бы диетического салатика и пирожное, желательно с апельсиновым соком. Можно еще мороженое с клубникой! Да! И полейте обязательно малиновым сиропом!
Леночка очень следила за своей фигурой. Ела она немного, но очень вкусно. От одних ее слов у меня уже потекли слюнки.
- Вынужден огорчить многоуважаемую гостью! – пробулькал шеф-повар. – Но из растительного мы ничего не держим. Только мясное согласно директиве министерства питания Аида, которое строго контролирует меню. Могу предложить на ваш выбор отбивные, котлеты, фрикадельки, шницели, ростбифы, бифштексы, гуляш, шашлык и множество других мясных блюд из филейных частей, почек, печени, сердца, легких, требушки-с, ножек, ушек, щечек, голени, подмышек, ребрышек, костного мозга, а также просто мозги-с. У нас шикарный ассортимент напитков: «Кровавая Мэри», «Багровый закат», «Кровожадный вампир», «Попей моей кровушки», «Кровь людская – не водица» … А, впрочем, вот меню-с! Извольте познакомиться! Видите, какое оно объемистое наше меню! Целый фолиантище, глыбища!
6. Домой никак нельзя. Ну, никак!
- Я хочу домой! – твердо заявила Леночка. – Хватит ваших кругов! Это же невыносимо! У меня уже голова закружилась от этих ваших кругов! Настоящее головокружение!
- Увы и ах! – Вергилий развел руками. – Это не в моих силах! Я вам ничем не смогу помочь. И вообще я не уполномочен принимать такие решения. Это не моя компетенция. Я уже говорил вам об этом. Давайте не будем возвращаться к этой теме!
- Кто уполномочен? Назовите это лицо! Тогда мы обратимся к нему и поставим вопрос на ребро.
- Уполномоченный по правам душ. Только он имеет такие полномочия. Но не думаю…
- Извините, мэтр! Мы пока не бесплотные души, - заметил я. – В нас есть еще и телесная субстанция.
Вергилий опять развел руками, показывая свою беспомощность. Кругом простиралась безжизненная каменная пустыня. Даже воздух был лишен жизни. Не звенели комары, не пели птицы. Какая-то безжизненная тишина. Даже воздух застыл.
- Мой папа одно время работал снабженцем. Так вот он говорил, что если хочешь решить какой-нибудь вопрос никогда не обращайся к мелким клеркам. От них ты будешь слышать только «Нет», «нельзя», «запрещено», «это не ко мне». Обращайся к самому главному начальнику и вопрос будет решен в течение минуты. Причем положительно.
Закончив тираду, я оглядел своих товарищей. Леночкино лицо мне показалось сердитым.
- Это ты о чем? – спросила Леночка. – При чем тут снабженцы? Кого и чем тут снабжать?
- Нужно обратиться к самому главному начальнику, - сказал я. – Кроме его, никто не решит этот вопрос.
- Это исключено, - грустно проговорил Вергилий. – За две тысячи лет я только один раз был у него на приеме, когда мне нужно было разрешение провести Данте Алигьери по кругам ада. Самого Данте! Слава о нем гремела не только в том мире, но и здесь.
- Вот! – воскликнул я. – Сейчас у вас прекрасная возможность еще раз пообщаться с хозяином этого заведения. Разве можно упускать такую возможность? Второй раз за две тысячи лет!
- Молодой человек! Не забывайтесь! Кто вы и кто Данте! Дистанция огромного размера.
- Вот я чего-то не пойму! Хотя я самый понятливый в этой компании, где я нахожусь к моему несчастью.
Васька переводил растерянный взгляд то на меня, то на Вергилия. При этом пожимал плечами.
- Всё время вы толкуете о каком-то Данте. Это тот самый, который Пушкина замочил из пистолета? Но при чем здесь он? Мы же не собираемся устраивать тут стрелялки!
- Нет! Это совершенно другой… Кстати, вы будете иметь возможность лицезреть убийцу солнца русской поэзии, когда мы с вами отправимся в четвертый круг Аида. Можете даже плюнуть на его бестолковую преступную голову. Никто вас за это не осудит.
- Леночка возмутилась. Она опять затопала ногами, что означала сильный гнев. Или недовольство.
- Хватит ходить кругами! Я сказала «домой»! И только домой! Больше ничего не хочу слушать! И ни на кого я плевать не собираюсь. Даже на этого гнусного убийцу. Он уже получил по заслугам.
И снова топнула ножкой. Как она хороша, любовь моя! Даже гнев украшал ее, делал прекрасней.
- Сеньорита! Вы же умная! Зачем мы опять возвращаемся к этой теме, которую обсуждать бесполезно, - Вергилий склонил голову. – Здесь не так уж и плохо. Нужно только привыкнуть.
Я грустно вздохнул. Что же! Сами вписались. Никто нас за руку сюда не тянул. Придется отдуваться.
- Что ж! Где он ваш четвертый круг? Ведите! – проговорил я. – Чего же время терять!
- Вот он уже начинается! Перед вами! Но сначала, друзья, подкрепитесь. Неизвестно, сколько мы здесь пробудем. А вижу после «Хавалки» вы не слишком-то чувствуете себя сытыми.
Вергилий, как фокусник, извлек из-под плаща широкую лепешку. Она смотрелась так ароматно. И запахло! Хорошо запахло! Настоящей едой. Где он только ее взял?
- Она не из костной муки? И не на человеческом ли жиру ее поджарили? – спросила Леночка. – Я, конечно, готова к любым фокусам, но подобного есть не собираюсь.
- Что вы? Пшеничная лепешка! Изготовлена по рецептам римских пекарей. Они знали в этом деле толк.
Он разломил ее на три части и протянул нам. Васька мгновенно проглотил свою долю и теперь жадно глядел на нас. Мне показалось, что он сейчас набросится. Я не стал доедать лепешку, почти половину спрятал в своей курточке. Васька проследил за моим жестом. Это для Леночки, когда она сильно проголодается, а у Вергилия не окажется второй лепешки. Я готов умереть ради нее, хоть какой смертью, даже голодной, но, чтобы она обязательно на прощанье поцеловала мои холодные уста. Хотя если меня не будет, какая польза от этого Леночке? Кто протянет ей недоеденную лепешку?
- Друзья! Вы слышали такое слово «талион»? – спросил Вергилий. – Хотя наивно спрашивать такое у современных школьников.
- Что это еще за такое? Вечно у вас, Вергилий, какие-то замысловатые слова! Где вы их только берете?
Нахмурился Васька. Но тут же лицо его просветлело. Показывать свое незнание даже при полном незнании – это не его стиль.
- Я-то знаю, конечно, в отличии от этих. Я очень много знаю. Но человек я скромный.
Он высокомерно поглядел на нас. Я поежился. Если он знает, это будет удар по моей репутации.
- Это талия у мужчины. А что у нас сейчас будет этот самый… конкурс красоты? Хотя с кем тут конкурировать? Не с этим же шибздиком, который пудовую гирю не может оторвать от пола?
Слово о Вергилии
ВЕРГИ?ЛИЙ Марон Публий (70—19 до н. э.), римский поэт. Сборник «Буколики, дидактическая поэма «Георгики»; героический эпос «Энеида» (римская параллель античному эпосу). Эпикурейские и идиллические мотивы сочетаются с интересом к политическим проблемам.
Вергилий родился в небогатой семье в год, когда консулами были Гней Помпей Великий и Марк Лициний Красс. Ветка тополя, по традиции посаженная в честь родившегося ребенка, быстро разрослась и вскоре сравнялась с другими тополями; это предвещало младенцу особое покровительство богов, впоследствии «дерево Вергилия» почиталось как священное. Дружеские связи обеспечили Вергилию доступ в высшие круги римского общества.
В этот период Вергилий был близок к римским поэтам-неотерикам, которые привнесли в латинскую поэзию метрические формы и образный строй древнегреческой лирики. Вергилий не достиг успеха на поприще ораторского искусства: манера держаться не отличалась уверенностью. «Высокого роста, с деревенским лицом», — так описывает Вергилия один из биографов.
Вергилий переехал в окрестности Неаполя. Он увлекался медициной. В согласии с учением Эпикура он прожил жизнь уединенно. Юные годы Вергилия проходили в трагический период гражданских войн последних лет существования республиканского Рима
7. Круг второй. По принципу талиона
Брр! Зрелище было еще то! Леночка зажмурила глаза и заткнула уши. Знаете, так делают девчонки, когда собираются нырнуть под воду. Четырьмя пальцами они закрывают глаза, а большими затыкают уши. И потом, набравшись смелости, на мгновение скрываются под водой.
Неподалеку от нас стоял на коленях старец в длинной роскошной одежде. Двумя руками он держал кинжал, которым тыкал себе в глаза. Потом глаза вновь появлялись. И он снова и снова проделывал эту процедуру. Возле его ног алела лужа крови.
– Что он делает? – прошептал Васька. – У него что совсем крыша съехала? Того? Что ли?
- Это византийский император Василий Болгаробойца. После сражения, в котором болгары потерпели поражение, он приказал ослепить несколько тысяч пленных и отправить их на родину. Теперь до скончания веков он будет самому себе выкалывать глаза, чтобы знать, что это значит, когда тебя обрекают на слепоту. Он заслужил по заслугам. Это и есть принцип талиона: получаешь то, что сделал други.
- Может дальше смотреть не будем? – спросила Леночка, поглядывая сквозь пальцы на ужасную картину. – Уже всё понятно, что будет дальше. Это как в математике: один пример решил, остальные аналогичные.
- Согласен! – кивнул Вергилий. – Тем более, что путешествие наше только начинается.
Я удивился. Я почему-то был убежден, что Вергилий обязательно будет нам показывать всех грешников.
- Действительно смотреть нечего. Тираны-правители колесуют, четвертую себя, подвешивают на дыбе и истязают плетьми со вшитыми туда свинцовыми шариками. Кто-то кладет голову под гильотину, кто-то лезет в петлю, кто-то пытается отрубить себе голову топором. А вон видите вон того, который загоняет себе иголки под ногти? А теперь посмотрите вон туда влево. Да-да! Вон видите! При жизни был настоящий палач.
Рядом с нами типчик отвратной наружности с длинной козлиной бородой то и дело клал то одну, то другую руку на колоду и отрубал ее по самый локоть. Кровь брызгала фонтаном. Мы отодвинулись. Но тут же рука отрастала вновь. И тогда этой рукой он рубил другую. И так до бесконечности. Васька зевнул, ему стало скучно. Монотонность ему не нравилось. Он человек рекламы и видеоклипов, когда стремительно мелькают все новые и новые картинки.
- Дебил! Бошку бы себе сразу отрубил и не мучился. Хотя и башка у него, наверно, тоже отрастет. Как у ящерицы! Я видел в деревне, как пацаны у нее оторвали хвост. Она убежала. Они говорят, у нее все равно новый отрастет. Так и эти нелюди!
Мы прошагали мимо висельников, которые старательно намыливали веревки, потом перекидывали их через бревно и совали головы в петли, отталкивая из-под себя скамейку. И тут же начинали задыхаться, лица их раздувались и темнели, языки вываливались.
- А вот отравители! Весьма высокопоставленные особы! Князья, графы, короли, императоры, принцессы, даже один папа римский затесался. Отравление в средние века пользовалось большой популярностью. Тихо, скрытно и ничего не докажешь. Можно спасть спокойно.
Нарядно и пышно одетые особы сыпали в высокие бокалы, пирожные, блюда с едой порошки, что-то подливали из маленьких флакончиков, потом ели и пили, чтобы дергаться в конвульсиях со страшными гримасами и дикими воплями. Из их ртов летала пена, обильно бежала слюна, они хватались за животы, катались по земле и неожиданно затихали, чтобы затем снова воскреснуть и заняться своей смертоносной химией, которая теперь предназначалась не другим, но им самим. Но с каким злорадством, с какими довольными лицами они производили вновь и вновь эти манипуляции! Они испытывали дьявольское наслаждение, готовя эти убийственные напитки.
- А вот эти особи мне особенно противны! Их не то, что людьми, но даже зверями язык не поворачивается назвать! Мне это место очень и очень не нравится, -– не столько даже проговорил, сколько прошипел Вергилий, когда мы проходили мимо существ, которых можно было бы считать женщинами, если бы…
Если бы они не выглядели так отвратительно. В каких-то грязных порванных рубищах, на которых можно было заметить застывшие темные пятна крови. Почему-то у всех были бурые всклокоченные волосы с комьями грязи. Вокруг глаз черные круги, как у вампиров. Их длинные руки представляли собой кости, обтянутые темной кожей. Длинные костлявые пальцы изгибались как змеи и были в постоянном движении.
- Кто это такие? – спросил я. – И почему здесь одни женщины? Если их можно считать женщинами.
- Этих существ нельзя назвать женщинами и вообще людьми, ибо тот, кто убивает своего ребенка не имеет никакого права именоваться человеком. Даже дикий зверь не делает этого. Посмотрите, как кошка облизывает своих котят, а собака щенков, как они играют с ними, учат их охоте и разным премудростям своей жизни. А это те, кто убили своих детей, а потому осуждены на муки смертные и нет им никакого прощения. Можно понять и простить убийцу. Но как понять тех, кто убил своего ребенка. Вот эта грязная отвратительная тварь живьем съела своего дитя. Она даже не убила его перед этим. Он кричал, заливался кровью, а она жрала его! Можно ли вот это считать человеком? Что должно случиться, чтобы сделать такое, как она?
Земля то здесь, то там вздыбливалась холмиками, потом раздвигалась, и оттуда показывался окровавленный малыш. У одних были ножи, которыми они кололи этих тварей. У других веревки. Они накидывали их на шею своей матери-убийце и давили ее. Третьи подбирались с подушками, валили свою мать, набрасывали на лицо подушку и лежали на ней до тех пор, пока не прекратятся конвульсии. Зрелище становилось невыносимым. Даже Васька – любитель ужастиков нахмурился.
- Уважаемый гид! – еле сдерживая гнев, заговорила Леночка. – Это всё-таки не фильм ужаса, а реальность, хотя бы и потусторонняя. Разве вы не знаете, какой это может нанести удар психике? Нас всех после этого придется отправлять в психбольницу.
Вергилий склонил голову. Что-то долго рассматривал у себя под ногами, хотя там ничего не было.
- Конечно, девочка, ты совершенно права. Но вы находитесь в Аиде, а в не театре оперетты. Увы! Такова жизнь! Я имею в виду, конечно, загробную. Если бы это отвратило от новых преступлений!
Что сделало Вергилия великим?
Два первых крупных произведения Вергилия «Буколики»— «Пастушеские стихотворения» и «Георгики» — «Земледельческие стихи», воспевают мирную жизнь на лоне природы. «Буколики» состоят из десяти эклог и близки по форме «Идиллиям» Феокрита , знаменитого в Риме древнегреческого поэта Александрийской школы. I и IX эклоги описывают сетования пастухов, II и VIII эклоги — песни о неразделенной любви, III и VII эклоги воспроизводят шутливое состязание в т. н. поочередном пении. Центральная, навеянная сицилийским мифом о пастухе Дафнисе, вносит тему круговорота времен. В VI эклоге пойманный детьми Силен, разворачивает в своей песне величественную картину мироздания и сотворения вселенной. В IV эклоге дан поэтический образ золотого века).
Дидактическая поэма о земледелии «Георгики» была создана по просьбе Мецената, ближайшего сподвижника Августа. Вергилий следует за Гесиодом. Он работал над «Георгиками» семь лет. Светоний рассказывает, что каждое утро Вергилий сочинял множество стихов, а затем в течение дня сокращал написанное. Поэмы Вергилия пользовались в Риме небывалым успехом, «Георгики» Вергилий сам читал Августу четыре дня подряд.
Задуманная как поэма о деяниях Августа и панегирик роду Юлиев, «Энеида» стала литературным эпосом, прославляющим судьбу и высокую миссию римского народа.
- Я хотела бы диетического салатика и пирожное, желательно с апельсиновым соком. Можно еще мороженое с клубникой! Да! И полейте обязательно малиновым сиропом!
Леночка очень следила за своей фигурой. Ела она немного, но очень вкусно. От одних ее слов у меня уже потекли слюнки.
- Вынужден огорчить многоуважаемую гостью! – пробулькал шеф-повар. – Но из растительного мы ничего не держим. Только мясное согласно директиве министерства питания Аида, которое строго контролирует меню. Могу предложить на ваш выбор отбивные, котлеты, фрикадельки, шницели, ростбифы, бифштексы, гуляш, шашлык и множество других мясных блюд из филейных частей, почек, печени, сердца, легких, требушки-с, ножек, ушек, щечек, голени, подмышек, ребрышек, костного мозга, а также просто мозги-с. У нас шикарный ассортимент напитков: «Кровавая Мэри», «Багровый закат», «Кровожадный вампир», «Попей моей кровушки», «Кровь людская – не водица» … А, впрочем, вот меню-с! Извольте познакомиться! Видите, какое оно объемистое наше меню! Целый фолиантище, глыбища!
6. Домой никак нельзя. Ну, никак!
- Я хочу домой! – твердо заявила Леночка. – Хватит ваших кругов! Это же невыносимо! У меня уже голова закружилась от этих ваших кругов! Настоящее головокружение!
- Увы и ах! – Вергилий развел руками. – Это не в моих силах! Я вам ничем не смогу помочь. И вообще я не уполномочен принимать такие решения. Это не моя компетенция. Я уже говорил вам об этом. Давайте не будем возвращаться к этой теме!
- Кто уполномочен? Назовите это лицо! Тогда мы обратимся к нему и поставим вопрос на ребро.
- Уполномоченный по правам душ. Только он имеет такие полномочия. Но не думаю…
- Извините, мэтр! Мы пока не бесплотные души, - заметил я. – В нас есть еще и телесная субстанция.
Вергилий опять развел руками, показывая свою беспомощность. Кругом простиралась безжизненная каменная пустыня. Даже воздух был лишен жизни. Не звенели комары, не пели птицы. Какая-то безжизненная тишина. Даже воздух застыл.
- Мой папа одно время работал снабженцем. Так вот он говорил, что если хочешь решить какой-нибудь вопрос никогда не обращайся к мелким клеркам. От них ты будешь слышать только «Нет», «нельзя», «запрещено», «это не ко мне». Обращайся к самому главному начальнику и вопрос будет решен в течение минуты. Причем положительно.
Закончив тираду, я оглядел своих товарищей. Леночкино лицо мне показалось сердитым.
- Это ты о чем? – спросила Леночка. – При чем тут снабженцы? Кого и чем тут снабжать?
- Нужно обратиться к самому главному начальнику, - сказал я. – Кроме его, никто не решит этот вопрос.
- Это исключено, - грустно проговорил Вергилий. – За две тысячи лет я только один раз был у него на приеме, когда мне нужно было разрешение провести Данте Алигьери по кругам ада. Самого Данте! Слава о нем гремела не только в том мире, но и здесь.
- Вот! – воскликнул я. – Сейчас у вас прекрасная возможность еще раз пообщаться с хозяином этого заведения. Разве можно упускать такую возможность? Второй раз за две тысячи лет!
- Молодой человек! Не забывайтесь! Кто вы и кто Данте! Дистанция огромного размера.
- Вот я чего-то не пойму! Хотя я самый понятливый в этой компании, где я нахожусь к моему несчастью.
Васька переводил растерянный взгляд то на меня, то на Вергилия. При этом пожимал плечами.
- Всё время вы толкуете о каком-то Данте. Это тот самый, который Пушкина замочил из пистолета? Но при чем здесь он? Мы же не собираемся устраивать тут стрелялки!
- Нет! Это совершенно другой… Кстати, вы будете иметь возможность лицезреть убийцу солнца русской поэзии, когда мы с вами отправимся в четвертый круг Аида. Можете даже плюнуть на его бестолковую преступную голову. Никто вас за это не осудит.
- Леночка возмутилась. Она опять затопала ногами, что означала сильный гнев. Или недовольство.
- Хватит ходить кругами! Я сказала «домой»! И только домой! Больше ничего не хочу слушать! И ни на кого я плевать не собираюсь. Даже на этого гнусного убийцу. Он уже получил по заслугам.
И снова топнула ножкой. Как она хороша, любовь моя! Даже гнев украшал ее, делал прекрасней.
- Сеньорита! Вы же умная! Зачем мы опять возвращаемся к этой теме, которую обсуждать бесполезно, - Вергилий склонил голову. – Здесь не так уж и плохо. Нужно только привыкнуть.
Я грустно вздохнул. Что же! Сами вписались. Никто нас за руку сюда не тянул. Придется отдуваться.
- Что ж! Где он ваш четвертый круг? Ведите! – проговорил я. – Чего же время терять!
- Вот он уже начинается! Перед вами! Но сначала, друзья, подкрепитесь. Неизвестно, сколько мы здесь пробудем. А вижу после «Хавалки» вы не слишком-то чувствуете себя сытыми.
Вергилий, как фокусник, извлек из-под плаща широкую лепешку. Она смотрелась так ароматно. И запахло! Хорошо запахло! Настоящей едой. Где он только ее взял?
- Она не из костной муки? И не на человеческом ли жиру ее поджарили? – спросила Леночка. – Я, конечно, готова к любым фокусам, но подобного есть не собираюсь.
- Что вы? Пшеничная лепешка! Изготовлена по рецептам римских пекарей. Они знали в этом деле толк.
Он разломил ее на три части и протянул нам. Васька мгновенно проглотил свою долю и теперь жадно глядел на нас. Мне показалось, что он сейчас набросится. Я не стал доедать лепешку, почти половину спрятал в своей курточке. Васька проследил за моим жестом. Это для Леночки, когда она сильно проголодается, а у Вергилия не окажется второй лепешки. Я готов умереть ради нее, хоть какой смертью, даже голодной, но, чтобы она обязательно на прощанье поцеловала мои холодные уста. Хотя если меня не будет, какая польза от этого Леночке? Кто протянет ей недоеденную лепешку?
- Друзья! Вы слышали такое слово «талион»? – спросил Вергилий. – Хотя наивно спрашивать такое у современных школьников.
- Что это еще за такое? Вечно у вас, Вергилий, какие-то замысловатые слова! Где вы их только берете?
Нахмурился Васька. Но тут же лицо его просветлело. Показывать свое незнание даже при полном незнании – это не его стиль.
- Я-то знаю, конечно, в отличии от этих. Я очень много знаю. Но человек я скромный.
Он высокомерно поглядел на нас. Я поежился. Если он знает, это будет удар по моей репутации.
- Это талия у мужчины. А что у нас сейчас будет этот самый… конкурс красоты? Хотя с кем тут конкурировать? Не с этим же шибздиком, который пудовую гирю не может оторвать от пола?
Слово о Вергилии
ВЕРГИ?ЛИЙ Марон Публий (70—19 до н. э.), римский поэт. Сборник «Буколики, дидактическая поэма «Георгики»; героический эпос «Энеида» (римская параллель античному эпосу). Эпикурейские и идиллические мотивы сочетаются с интересом к политическим проблемам.
Вергилий родился в небогатой семье в год, когда консулами были Гней Помпей Великий и Марк Лициний Красс. Ветка тополя, по традиции посаженная в честь родившегося ребенка, быстро разрослась и вскоре сравнялась с другими тополями; это предвещало младенцу особое покровительство богов, впоследствии «дерево Вергилия» почиталось как священное. Дружеские связи обеспечили Вергилию доступ в высшие круги римского общества.
В этот период Вергилий был близок к римским поэтам-неотерикам, которые привнесли в латинскую поэзию метрические формы и образный строй древнегреческой лирики. Вергилий не достиг успеха на поприще ораторского искусства: манера держаться не отличалась уверенностью. «Высокого роста, с деревенским лицом», — так описывает Вергилия один из биографов.
Вергилий переехал в окрестности Неаполя. Он увлекался медициной. В согласии с учением Эпикура он прожил жизнь уединенно. Юные годы Вергилия проходили в трагический период гражданских войн последних лет существования республиканского Рима
7. Круг второй. По принципу талиона
Брр! Зрелище было еще то! Леночка зажмурила глаза и заткнула уши. Знаете, так делают девчонки, когда собираются нырнуть под воду. Четырьмя пальцами они закрывают глаза, а большими затыкают уши. И потом, набравшись смелости, на мгновение скрываются под водой.
Неподалеку от нас стоял на коленях старец в длинной роскошной одежде. Двумя руками он держал кинжал, которым тыкал себе в глаза. Потом глаза вновь появлялись. И он снова и снова проделывал эту процедуру. Возле его ног алела лужа крови.
– Что он делает? – прошептал Васька. – У него что совсем крыша съехала? Того? Что ли?
- Это византийский император Василий Болгаробойца. После сражения, в котором болгары потерпели поражение, он приказал ослепить несколько тысяч пленных и отправить их на родину. Теперь до скончания веков он будет самому себе выкалывать глаза, чтобы знать, что это значит, когда тебя обрекают на слепоту. Он заслужил по заслугам. Это и есть принцип талиона: получаешь то, что сделал други.
- Может дальше смотреть не будем? – спросила Леночка, поглядывая сквозь пальцы на ужасную картину. – Уже всё понятно, что будет дальше. Это как в математике: один пример решил, остальные аналогичные.
- Согласен! – кивнул Вергилий. – Тем более, что путешествие наше только начинается.
Я удивился. Я почему-то был убежден, что Вергилий обязательно будет нам показывать всех грешников.
- Действительно смотреть нечего. Тираны-правители колесуют, четвертую себя, подвешивают на дыбе и истязают плетьми со вшитыми туда свинцовыми шариками. Кто-то кладет голову под гильотину, кто-то лезет в петлю, кто-то пытается отрубить себе голову топором. А вон видите вон того, который загоняет себе иголки под ногти? А теперь посмотрите вон туда влево. Да-да! Вон видите! При жизни был настоящий палач.
Рядом с нами типчик отвратной наружности с длинной козлиной бородой то и дело клал то одну, то другую руку на колоду и отрубал ее по самый локоть. Кровь брызгала фонтаном. Мы отодвинулись. Но тут же рука отрастала вновь. И тогда этой рукой он рубил другую. И так до бесконечности. Васька зевнул, ему стало скучно. Монотонность ему не нравилось. Он человек рекламы и видеоклипов, когда стремительно мелькают все новые и новые картинки.
- Дебил! Бошку бы себе сразу отрубил и не мучился. Хотя и башка у него, наверно, тоже отрастет. Как у ящерицы! Я видел в деревне, как пацаны у нее оторвали хвост. Она убежала. Они говорят, у нее все равно новый отрастет. Так и эти нелюди!
Мы прошагали мимо висельников, которые старательно намыливали веревки, потом перекидывали их через бревно и совали головы в петли, отталкивая из-под себя скамейку. И тут же начинали задыхаться, лица их раздувались и темнели, языки вываливались.
- А вот отравители! Весьма высокопоставленные особы! Князья, графы, короли, императоры, принцессы, даже один папа римский затесался. Отравление в средние века пользовалось большой популярностью. Тихо, скрытно и ничего не докажешь. Можно спасть спокойно.
Нарядно и пышно одетые особы сыпали в высокие бокалы, пирожные, блюда с едой порошки, что-то подливали из маленьких флакончиков, потом ели и пили, чтобы дергаться в конвульсиях со страшными гримасами и дикими воплями. Из их ртов летала пена, обильно бежала слюна, они хватались за животы, катались по земле и неожиданно затихали, чтобы затем снова воскреснуть и заняться своей смертоносной химией, которая теперь предназначалась не другим, но им самим. Но с каким злорадством, с какими довольными лицами они производили вновь и вновь эти манипуляции! Они испытывали дьявольское наслаждение, готовя эти убийственные напитки.
- А вот эти особи мне особенно противны! Их не то, что людьми, но даже зверями язык не поворачивается назвать! Мне это место очень и очень не нравится, -– не столько даже проговорил, сколько прошипел Вергилий, когда мы проходили мимо существ, которых можно было бы считать женщинами, если бы…
Если бы они не выглядели так отвратительно. В каких-то грязных порванных рубищах, на которых можно было заметить застывшие темные пятна крови. Почему-то у всех были бурые всклокоченные волосы с комьями грязи. Вокруг глаз черные круги, как у вампиров. Их длинные руки представляли собой кости, обтянутые темной кожей. Длинные костлявые пальцы изгибались как змеи и были в постоянном движении.
- Кто это такие? – спросил я. – И почему здесь одни женщины? Если их можно считать женщинами.
- Этих существ нельзя назвать женщинами и вообще людьми, ибо тот, кто убивает своего ребенка не имеет никакого права именоваться человеком. Даже дикий зверь не делает этого. Посмотрите, как кошка облизывает своих котят, а собака щенков, как они играют с ними, учат их охоте и разным премудростям своей жизни. А это те, кто убили своих детей, а потому осуждены на муки смертные и нет им никакого прощения. Можно понять и простить убийцу. Но как понять тех, кто убил своего ребенка. Вот эта грязная отвратительная тварь живьем съела своего дитя. Она даже не убила его перед этим. Он кричал, заливался кровью, а она жрала его! Можно ли вот это считать человеком? Что должно случиться, чтобы сделать такое, как она?
Земля то здесь, то там вздыбливалась холмиками, потом раздвигалась, и оттуда показывался окровавленный малыш. У одних были ножи, которыми они кололи этих тварей. У других веревки. Они накидывали их на шею своей матери-убийце и давили ее. Третьи подбирались с подушками, валили свою мать, набрасывали на лицо подушку и лежали на ней до тех пор, пока не прекратятся конвульсии. Зрелище становилось невыносимым. Даже Васька – любитель ужастиков нахмурился.
- Уважаемый гид! – еле сдерживая гнев, заговорила Леночка. – Это всё-таки не фильм ужаса, а реальность, хотя бы и потусторонняя. Разве вы не знаете, какой это может нанести удар психике? Нас всех после этого придется отправлять в психбольницу.
Вергилий склонил голову. Что-то долго рассматривал у себя под ногами, хотя там ничего не было.
- Конечно, девочка, ты совершенно права. Но вы находитесь в Аиде, а в не театре оперетты. Увы! Такова жизнь! Я имею в виду, конечно, загробную. Если бы это отвратило от новых преступлений!
Что сделало Вергилия великим?
Два первых крупных произведения Вергилия «Буколики»— «Пастушеские стихотворения» и «Георгики» — «Земледельческие стихи», воспевают мирную жизнь на лоне природы. «Буколики» состоят из десяти эклог и близки по форме «Идиллиям» Феокрита , знаменитого в Риме древнегреческого поэта Александрийской школы. I и IX эклоги описывают сетования пастухов, II и VIII эклоги — песни о неразделенной любви, III и VII эклоги воспроизводят шутливое состязание в т. н. поочередном пении. Центральная, навеянная сицилийским мифом о пастухе Дафнисе, вносит тему круговорота времен. В VI эклоге пойманный детьми Силен, разворачивает в своей песне величественную картину мироздания и сотворения вселенной. В IV эклоге дан поэтический образ золотого века).
Дидактическая поэма о земледелии «Георгики» была создана по просьбе Мецената, ближайшего сподвижника Августа. Вергилий следует за Гесиодом. Он работал над «Георгиками» семь лет. Светоний рассказывает, что каждое утро Вергилий сочинял множество стихов, а затем в течение дня сокращал написанное. Поэмы Вергилия пользовались в Риме небывалым успехом, «Георгики» Вергилий сам читал Августу четыре дня подряд.
Задуманная как поэма о деяниях Августа и панегирик роду Юлиев, «Энеида» стала литературным эпосом, прославляющим судьбу и высокую миссию римского народа.
