Весь мир становиться маленьким и хрупким по сравнению с той силой, что переполняет перевоплощенного. Словно от одной твоей мысли горы могут ходить, а небо днем покрыться звездами. Будто все, что есть в этом мире подчиненно твоей воле! Это невероятная сила и… ответственность. Хочется расправить крылья и раствориться в этом мире, стать с ним единым целым. А еще совсем не хочется возвращаться в слабое человеческое тело.
— Да-да! Многие, обратившись, надолго покидали пределы государства. Некоторые так и не вернулись. Но как ты смогла так быстро вернуться в человеческое обличие?
Я снова улыбнулась и еще крепче прижалась к мужу.
— Орлайн меня позвал. Я не смогла отказаться от него даже ради свободы.
От этих слов Василис расцвела, словно весенняя роза. Такой счастливой я ее еще не видела. Но стоило мне посмотреть на супруга, как он, проигнорировав присутствие матери, подарил мне нежнейший поцелуй, полный благодарности и любви. В очередной раз, подтверждая правильность моего поступка.
— Рано, слишком рано! — вмиг став серьезной, сказала Василис.
— Почему? — задала я вопрос, ответ на который Орлан так толком и не дал.
— Все очень просто. К двадцати пяти годам, когда человек осознает последствия своих поступков и умеет принимать правильные решения, отринув эмоции, пробуждается дракон. Но он только пробуждается. Еще как минимум пять лет он развивается… Ну, как цыплята из яйца, только эта сущность — вторая ипостась человека, и ее развитие визуально определить сложно. Для того, чтобы вылетел здоровый, полностью сформировавшийся и почти неуязвимый дракон требуется около пяти лет. А теперь соотнеси ранее пробуждение сущности и еще более несвоевременное ее появление. Твой дракон недоразвит. Это как… как… — и видно было, что слово это она знает, но мне произнести не хочет, — как младенец, появившийся раньше срока. Маленький, беззащитный и «неоперившийся».
Очень бы хотела попросить тебя, в свете этого, больше не принимать драконий облик, чтобы еще больше не навредить твоей второй сущности.
Я ничего не ответила — я обиделась. Потому что мой дракончик здоровый и восхитительный, несмотря ни на что! Видимо, уловив ход моих мыслей, леди продолжила:
— Я понимаю, что для тебя это обидно, но все же это так. Поэтому прошу быть осторожней. Ты — наша единственная надежда на положительный исход сражения.
— Это еще какого? — изумлению моему не было предела.
Василис удивленно посмотрела на своего приемного сына и еще более изумленно спросила:
— Ты ей не сказал?
— На нее и так свалилось слишком много! Ей на сегодня хватит!
С этими словами супруг встал и протянул руку мне, помогая подняться. Потом обнял меня за талию и повел к выходу.
— Но… — начала Василис.
Но Орлайн ее перебил:
— Я сказал, на сегодня хватит. Вопрос закрыт. Остальные вопросы решим завтра. Спокойной ночи, матушка!
— Спокойной, — пискнула я, уводимая супругом в коридор.
— Спите спокойно… дети мои.
Я споткнулась. Не упала только потому, что муж меня держал. К этой своеобразной леди в роли моей свекрови мне еще предстоит привыкнуть.
— Это не моя комната, — сообразила я, когда дверь за мной закрылась.
— Это моя, — муж встал за спиной так, что я ощущала, как его дыхание шевелит волосы на моей макушке. — Вилиал уже давно спит, так что ты останешься здесь.
— Я, вообще-то, на тебя обижена, — скрестила руки на груди и вздернула носик.
— А если я извинюсь? — встал передо мной супруг.
Милостиво кивнула:
— Попробуй.
Я же не знала, что он собирается делать! А Орлайн, откинув мои волосы назад, крепко обнял и прижал так, что пришлось выгнуться и упереться руками ему в грудь. Этим он и воспользовался, коснувшись губами открывшейся шейки.
Мой судорожный вдох потонул в его вопросе:
— Такое извинение принимается?
Я решила быть твердой и непоколебимой, да и перспектива дальнейшего развития подтолкнула меня к единственному правильному ответу:
— Нет.
— К-хм, — раздалось у самого уха, обжигая дыханием. — А если так…
И от самого ушка до ключицы он прошелся легкими невесомыми поцелуями, поднимая во мне волну жара. А потом спустился еще ниже. Руки его блуждали по спине, как я думала, без цели. Но стоило супругу отодвинуть корсет, освобождая мои формы, как до меня сквозь пелену его горячих ласк дошло, что он все это время расшнуровывал платье.
— Орлайн…
— Т-ш-ш-ш! Я еще не извинился. Вот когда закончу…
Теперь он поднимался наверх, слегка прикусив ключицу и тут же лизнув укус, а потом впился властным поцелуем в мои губы, сминая их, пока я не ответила. И только вырвав стон из моей груди, он сделал шаг вперед, и я уперлась спиной в дверь. Прижав меня всем своим корпусом, он, не переставая целовать, стал снимать платье. Не разрывая поцелуя, немного отодвинулся лишь за тем, чтобы оно упало к нашим ногам. И я снова была прижата к двери, ощущая холод дерева спиной. Но мне нестерпимо хотелось почувствовать тепло его тела, а он в рубашке.
Застонав от досады, я попыталась протиснуть между нами руки, чтобы ощутить под руками обнажённый торс. Но мою попытку пресекли, поймав за запястья и подняв руки над головой.
— Я… — поцелуй, — еще, — провел языком по контуру губ, — не извинился, — и укусил меня за губу.
Но вместо боли, меня обожгло жаром, и я потянулась ему навстречу настолько, насколько позволяло мое положение.
— Моя горячая девочка жаждет продолжения извинений, — жарко прошептал у самого уха супруг.
И я ответила:
— Да-а-а… — хотя вопрос и не требовал ответа.
Орлайн, усмехнувшись, теперь удерживал мои руки одной своей, а другой ласковыми прикосновениями опускался ниже, проведя пальцами по губам, шее, не забыл и про ключицу, опускался вниз, до самой груди. Когда его пальцы очертили мой сосок и сжали после этого грудь, я застонала. И супруг с нескрываемым удовольствием выпил мой стон.
Уделив должное внимание груди, он стал спускаться ниже, выписывая новые узоры на моём животе, пока его рука не опустилась к самому заветному месту, которое уже горело огнём, и замерла. Я опять застонала и заерзала, стараясь приблизиться к его пальцам настолько, насколько могла. Это пытка! Самая настоящая пытка! Ничего, в следующий раз я «извинюсь»!
Супруг с самодовольной ухмылкой, не отрывая от меня глаз, отпустил мои руки и, обхватив меня за ягодицы, приподнял, заставив обхватить его ногами, и снова прижал к двери.
Он всё ещё был одет, и я решила исправить ситуацию. Отвлекая поцелуем, спешно начала расстегивать его рубаху, ощущая его горячую кожу и мечтая поскорее ощутить то чувства наполненности и блаженства, сто может подарить мне только он. Супруг уже не сопротивлялся, а уделил всё внимание моим грудям, заставляя выгибаться ему навстречу и еще явственнее ощущать его напряженное достоинство.
Когда белоснежная рубашка была скинута, меня, придерживая, перенесли на кровать, уложили на холодные простыни и нависли сверху. Приспустившись, он нежно поцеловал мою грудь, и когда я выгнулась ему навстречу, он ее прикусил, но тут же обвел языком, извиняясь за причинённую боль. А шаловливая рука, пока меня отвлекали, опускалась все ниже и ниже. И когда я подалась навстречу его рука спустилась еще ниже, дотронувшись до самой чувствительной точки. Я застонала и подалась вперед и вверх, желая большего. Но Орлайн не спешил и лишь тихонечко еще раз провел по бугорку, вызывая сладостную волну, что затмевала все вокруг, меняла реальность, оставляя только меня, мое желание и его. Он стал ласкать рукой там, заставив забыть обо всем и мечтать только о том, что бы он не останавливался. Когда же волна наслаждения приблизилась настолько, что была готова накрыть меня с головой, он убрал руку.
— Неет! — вырвалось у меня.
— Да-а, — и супруг быстро освободился от штанов и устроился у меня между ног, не спеша входить, а лишь дразня меня.
— Даа, — выдохнула, стараясь прижаться к нему плотнее.
Потянувшись к его губам, нежно прикоснулась, и мне тут же ответили взаимностью. Мои губы ласкали, над ними властвовали. Но мое тело, горящее огнем, требовало большего. Намного большего.
И супруг подарил мне наполненность, что затмила весь мир. Я замерла, боясь спугнуть эту страстную негу и потерять хоть маленькую частицу невероятных и желаемых ощущений.
— Ты простишь меня? — толчок.
— Да-а-а…
Горячий поцелуй, и еще один толчок, что сводил с ума и дарил незабываемое блаженство.
— Простишь ли ты мне мою глупость?
— Да-а-а!
— Я люблю тебя!
И больше не было слов, были движения, которые с каждым моментом все больше возносили меня на вершину блаженства, пока эта самая вершина не взорвалась миллионами искр, разметав меня по вселенной. И лишь с огромным трудом, выплывая из неги, я смогла прийти в себя, чтобы прошептать:
— Люблю тебя! — и в награду получить умопомрачительный поцелуй.
А дальше была ночь, в объятиях любимого. Его теплые и нежные руки и мерное дыхание. А еще было счастье, огромное, безграничное и бесконечно нежное.
Завтрак начался с сообщения, что ожидается общий сбор, на котором мое присутствие обязательно. А я рассчитывала с сыном поиграть подольше.
— Надолго собрание? — со вздохом уточнила я, бросив взгляд на уплетающего кашу сына.
Он так вырос, пока меня не было. И пусть мне твердят, что мы не так уж и долго отсутствовали, но для меня это упущенное время.
С завтрака я ушла с Вилиалом на улицу. Орлайн пошел с нами. И пока мы с сыном играли в мяч Василис наблюдала за нами с балкона и даже тени улыбки не было на ее лице.
— Чего это с ней? — спросила я у мужа, когда сын стал бегать за бабочкой.
— Она переживает за тебя. Тебе предстоит нелегкий выбор. И он должен быть только твоим — выбором наследника Истинных, — пояснил супруг.
— Ты сейчас о чем? — уточнила я, потому что в душу закралось нехорошее подозрение.
— Тебе придется принять решение о возвращении на престол.
— А это обязательно?
Ведь если я соглашусь, вряд ли я смогу вот так спокойно проиграть с сыном, стоять в нежных объятьях мужа… Все, абсолютно все будет по-другому.
— Решать тебе и только тебе. Но когда ты будешь принимать решение не забудь о тех тысячах матерей, что потеряют детей, пока незаконная власть будет тебя бояться.
— То есть выхода у меня нет, — вздохнула я.
— Мне жаль, любимая. Я бы больше всего хотел подарить тебе мирную счастливую жизнь, но иногда обстоятельства сильнее наших желаний.
Я потерлась головой о его плечо. Он не виноват, именно я свершила глупость, перевернувшую всю мою жизнь с ног на голову. Или же наоборот, вернувшую все на свои места, просто это надо принять и пережить.
— Спасибо, — тихо произнесла я.
— За что? — раздалось удивленное над головой.
— За все. За заботу, за сына, за поддержку, за неведение, потому что правда слишком страшная, и справедливости в этой жизни не видать.
— Ты справишься, — и он прижал меня крепче. — Ради сына, ради меня. Все трудности мы преодолеем вместе.
И мне показалось, что солнце стало светить ярче, что воздух стал прозрачней, и сын счастливей. Все же мои родители правильно выбрали мне супруга. И я верю, что я в нем не разочаруюсь. Каким бы пугающим он иногда не был, в душе он самый лучший человек на земле. И да, я люблю его.
За время пребывания в замке я прочла все, что могла, о драконах и Истинных. Толстенный фолиант гласил, что драконы — это не существа в прямом смысле слова. Да, они осязаемы, да они реальны, но они состоят из чистой магии. И по легенде у них в жилах не кровь, а эфир. Только вот очень жаль, что так и не удалось ни одного дракона на декокты разобрать.
Появились же драконы благодаря благословению Истинных. Считается, что Боги создали себе на земле детей, чтобы они присматривали и направляли народ. И действительно, при правлении драконов население процветало. Но стоило к власти прийти не прямому потомку, как началось твориться то, с чем мы сейчас и пытаемся бороться.
Престолонаследие переходит к первенцу. Как ни странно, в истории больше двух драконов одновременно еще ни разу не было. Поэтому можно сказать, что это закономерность. Но причины не ясны.
С потомками все тоже очень даже интересно. Драконом становится только первенец. Последующие дети рождаются обычными людьми. Единственное отличие потомков драконов заключается в наибольшем резерве. Сильнее их магов нет. Но никто не мешает победить их умением. Да, это сложно, но нет ничего невозможного.
Соседние государства никогда не идут войной на драконов. Поэтому во все времена правления этих удивительных существ мир гарантирован.
В выборе спутника жизни они свободны. В виду этого обстоятельства браки почти всегда счастливые. Еще драконы собственники. Все, что они считают своим, отнять у них нереально. И не важно, идет речь о какой-то вещи или человеке. Это же делает их невероятно верными друзьями. Так как драконы не предают, сами очень тяжело переживают измены и потери.
Самое сложное — это воспитание подрастающего поколения. Радует, что за все время существования драконов не погиб до полного развития ни один.
Развитие проходит очень сложно. До двадцати пяти лет — это самые обычные люди. Они даже не владеют магией. Но в указанном возрасте просыпаются драконьи сущности. Но они очень слабы. Несмотря на то, что они могут обращаться, делать этого строго не рекомендуется. Это как начать объезжать под седлом новорожденного жеребенка. Хуже будет, а пользы – нет. И чем больше магии использует молодой дракон, чем чаще обращается, тем слабее он будет, когда возродится. Поэтому самое хорошее — потерпеть пять лет и обратиться уже сформировавшемся сильным и мощным существом.
Победить такого дракона магией или мечом невозможно. У него наивысшая защита — защита данная Истинными. После полного созревания яды им так же не страшны. Это фактически высшая смертная форма существования.
Смерть обычно наступает в возрасте около восьмидесяти лет, от старости.
Это примерное содержание гримуара, если опустить мелкие детали и подробности.
Собралось огромное количество народа. Каждого проверили магически, перед тем, как пустить за ворота. Чтобы все уместились, собрание решено было устроить в Большом зале. Во главе усадили меня и Орлайна. Справа посадили Василис. На столах, кроме воды больше ничего не было. Как не было и смеха, который обычно присутствует на таких больших мероприятиях.
Я чувствовала себя здесь лишней, и если бы не Орлайн, держащий меня за руку под столом — уже бы давно сбежала. Но на мне груз ответственности, от которой я бы отказалась с удовольствием, и моя благодарность за поддержку супруга была безмерна.
Наконец, все уселись и наша леди Василис встала. Сразу наступила такая тишина, что я услышала собственное сердцебиение.
— Я рада всех вас приветствовать здесь. Понимаю, каких трудов стоило в столько короткий срок прибыть сюда, но время не ждет. Нашу Наследницу нашел сам лжекороль.
Раздался удивленный шепоток, и все посмотрели на меня.
— Да, это именно она, — продолжила леди. — И у Тиилы-Дари лим Харитал од Хаар-Лаам не только пробудился дракон — она даже уже не раз обращалась. Так что в истинности Наследника сомневаться не приходиться. Тиила-Дари лим Харитал од Хаа?р-Лаа?м тебе слово.
И я встала во вновь наступившей тишине. Все утро мы втроем писали мою речь. Трудились над ней долго и усердно.
— Да-да! Многие, обратившись, надолго покидали пределы государства. Некоторые так и не вернулись. Но как ты смогла так быстро вернуться в человеческое обличие?
Я снова улыбнулась и еще крепче прижалась к мужу.
— Орлайн меня позвал. Я не смогла отказаться от него даже ради свободы.
От этих слов Василис расцвела, словно весенняя роза. Такой счастливой я ее еще не видела. Но стоило мне посмотреть на супруга, как он, проигнорировав присутствие матери, подарил мне нежнейший поцелуй, полный благодарности и любви. В очередной раз, подтверждая правильность моего поступка.
— Рано, слишком рано! — вмиг став серьезной, сказала Василис.
— Почему? — задала я вопрос, ответ на который Орлан так толком и не дал.
— Все очень просто. К двадцати пяти годам, когда человек осознает последствия своих поступков и умеет принимать правильные решения, отринув эмоции, пробуждается дракон. Но он только пробуждается. Еще как минимум пять лет он развивается… Ну, как цыплята из яйца, только эта сущность — вторая ипостась человека, и ее развитие визуально определить сложно. Для того, чтобы вылетел здоровый, полностью сформировавшийся и почти неуязвимый дракон требуется около пяти лет. А теперь соотнеси ранее пробуждение сущности и еще более несвоевременное ее появление. Твой дракон недоразвит. Это как… как… — и видно было, что слово это она знает, но мне произнести не хочет, — как младенец, появившийся раньше срока. Маленький, беззащитный и «неоперившийся».
Очень бы хотела попросить тебя, в свете этого, больше не принимать драконий облик, чтобы еще больше не навредить твоей второй сущности.
Я ничего не ответила — я обиделась. Потому что мой дракончик здоровый и восхитительный, несмотря ни на что! Видимо, уловив ход моих мыслей, леди продолжила:
— Я понимаю, что для тебя это обидно, но все же это так. Поэтому прошу быть осторожней. Ты — наша единственная надежда на положительный исход сражения.
— Это еще какого? — изумлению моему не было предела.
Василис удивленно посмотрела на своего приемного сына и еще более изумленно спросила:
— Ты ей не сказал?
— На нее и так свалилось слишком много! Ей на сегодня хватит!
С этими словами супруг встал и протянул руку мне, помогая подняться. Потом обнял меня за талию и повел к выходу.
— Но… — начала Василис.
Но Орлайн ее перебил:
— Я сказал, на сегодня хватит. Вопрос закрыт. Остальные вопросы решим завтра. Спокойной ночи, матушка!
— Спокойной, — пискнула я, уводимая супругом в коридор.
— Спите спокойно… дети мои.
Я споткнулась. Не упала только потому, что муж меня держал. К этой своеобразной леди в роли моей свекрови мне еще предстоит привыкнуть.
— Это не моя комната, — сообразила я, когда дверь за мной закрылась.
— Это моя, — муж встал за спиной так, что я ощущала, как его дыхание шевелит волосы на моей макушке. — Вилиал уже давно спит, так что ты останешься здесь.
— Я, вообще-то, на тебя обижена, — скрестила руки на груди и вздернула носик.
— А если я извинюсь? — встал передо мной супруг.
Милостиво кивнула:
— Попробуй.
Я же не знала, что он собирается делать! А Орлайн, откинув мои волосы назад, крепко обнял и прижал так, что пришлось выгнуться и упереться руками ему в грудь. Этим он и воспользовался, коснувшись губами открывшейся шейки.
Мой судорожный вдох потонул в его вопросе:
— Такое извинение принимается?
Я решила быть твердой и непоколебимой, да и перспектива дальнейшего развития подтолкнула меня к единственному правильному ответу:
— Нет.
— К-хм, — раздалось у самого уха, обжигая дыханием. — А если так…
И от самого ушка до ключицы он прошелся легкими невесомыми поцелуями, поднимая во мне волну жара. А потом спустился еще ниже. Руки его блуждали по спине, как я думала, без цели. Но стоило супругу отодвинуть корсет, освобождая мои формы, как до меня сквозь пелену его горячих ласк дошло, что он все это время расшнуровывал платье.
— Орлайн…
— Т-ш-ш-ш! Я еще не извинился. Вот когда закончу…
Теперь он поднимался наверх, слегка прикусив ключицу и тут же лизнув укус, а потом впился властным поцелуем в мои губы, сминая их, пока я не ответила. И только вырвав стон из моей груди, он сделал шаг вперед, и я уперлась спиной в дверь. Прижав меня всем своим корпусом, он, не переставая целовать, стал снимать платье. Не разрывая поцелуя, немного отодвинулся лишь за тем, чтобы оно упало к нашим ногам. И я снова была прижата к двери, ощущая холод дерева спиной. Но мне нестерпимо хотелось почувствовать тепло его тела, а он в рубашке.
Застонав от досады, я попыталась протиснуть между нами руки, чтобы ощутить под руками обнажённый торс. Но мою попытку пресекли, поймав за запястья и подняв руки над головой.
— Я… — поцелуй, — еще, — провел языком по контуру губ, — не извинился, — и укусил меня за губу.
Но вместо боли, меня обожгло жаром, и я потянулась ему навстречу настолько, насколько позволяло мое положение.
— Моя горячая девочка жаждет продолжения извинений, — жарко прошептал у самого уха супруг.
И я ответила:
— Да-а-а… — хотя вопрос и не требовал ответа.
Орлайн, усмехнувшись, теперь удерживал мои руки одной своей, а другой ласковыми прикосновениями опускался ниже, проведя пальцами по губам, шее, не забыл и про ключицу, опускался вниз, до самой груди. Когда его пальцы очертили мой сосок и сжали после этого грудь, я застонала. И супруг с нескрываемым удовольствием выпил мой стон.
Уделив должное внимание груди, он стал спускаться ниже, выписывая новые узоры на моём животе, пока его рука не опустилась к самому заветному месту, которое уже горело огнём, и замерла. Я опять застонала и заерзала, стараясь приблизиться к его пальцам настолько, насколько могла. Это пытка! Самая настоящая пытка! Ничего, в следующий раз я «извинюсь»!
Супруг с самодовольной ухмылкой, не отрывая от меня глаз, отпустил мои руки и, обхватив меня за ягодицы, приподнял, заставив обхватить его ногами, и снова прижал к двери.
Он всё ещё был одет, и я решила исправить ситуацию. Отвлекая поцелуем, спешно начала расстегивать его рубаху, ощущая его горячую кожу и мечтая поскорее ощутить то чувства наполненности и блаженства, сто может подарить мне только он. Супруг уже не сопротивлялся, а уделил всё внимание моим грудям, заставляя выгибаться ему навстречу и еще явственнее ощущать его напряженное достоинство.
Когда белоснежная рубашка была скинута, меня, придерживая, перенесли на кровать, уложили на холодные простыни и нависли сверху. Приспустившись, он нежно поцеловал мою грудь, и когда я выгнулась ему навстречу, он ее прикусил, но тут же обвел языком, извиняясь за причинённую боль. А шаловливая рука, пока меня отвлекали, опускалась все ниже и ниже. И когда я подалась навстречу его рука спустилась еще ниже, дотронувшись до самой чувствительной точки. Я застонала и подалась вперед и вверх, желая большего. Но Орлайн не спешил и лишь тихонечко еще раз провел по бугорку, вызывая сладостную волну, что затмевала все вокруг, меняла реальность, оставляя только меня, мое желание и его. Он стал ласкать рукой там, заставив забыть обо всем и мечтать только о том, что бы он не останавливался. Когда же волна наслаждения приблизилась настолько, что была готова накрыть меня с головой, он убрал руку.
— Неет! — вырвалось у меня.
— Да-а, — и супруг быстро освободился от штанов и устроился у меня между ног, не спеша входить, а лишь дразня меня.
— Даа, — выдохнула, стараясь прижаться к нему плотнее.
Потянувшись к его губам, нежно прикоснулась, и мне тут же ответили взаимностью. Мои губы ласкали, над ними властвовали. Но мое тело, горящее огнем, требовало большего. Намного большего.
И супруг подарил мне наполненность, что затмила весь мир. Я замерла, боясь спугнуть эту страстную негу и потерять хоть маленькую частицу невероятных и желаемых ощущений.
— Ты простишь меня? — толчок.
— Да-а-а…
Горячий поцелуй, и еще один толчок, что сводил с ума и дарил незабываемое блаженство.
— Простишь ли ты мне мою глупость?
— Да-а-а!
— Я люблю тебя!
И больше не было слов, были движения, которые с каждым моментом все больше возносили меня на вершину блаженства, пока эта самая вершина не взорвалась миллионами искр, разметав меня по вселенной. И лишь с огромным трудом, выплывая из неги, я смогла прийти в себя, чтобы прошептать:
— Люблю тебя! — и в награду получить умопомрачительный поцелуй.
А дальше была ночь, в объятиях любимого. Его теплые и нежные руки и мерное дыхание. А еще было счастье, огромное, безграничное и бесконечно нежное.
Завтрак начался с сообщения, что ожидается общий сбор, на котором мое присутствие обязательно. А я рассчитывала с сыном поиграть подольше.
— Надолго собрание? — со вздохом уточнила я, бросив взгляд на уплетающего кашу сына.
Он так вырос, пока меня не было. И пусть мне твердят, что мы не так уж и долго отсутствовали, но для меня это упущенное время.
С завтрака я ушла с Вилиалом на улицу. Орлайн пошел с нами. И пока мы с сыном играли в мяч Василис наблюдала за нами с балкона и даже тени улыбки не было на ее лице.
— Чего это с ней? — спросила я у мужа, когда сын стал бегать за бабочкой.
— Она переживает за тебя. Тебе предстоит нелегкий выбор. И он должен быть только твоим — выбором наследника Истинных, — пояснил супруг.
— Ты сейчас о чем? — уточнила я, потому что в душу закралось нехорошее подозрение.
— Тебе придется принять решение о возвращении на престол.
— А это обязательно?
Ведь если я соглашусь, вряд ли я смогу вот так спокойно проиграть с сыном, стоять в нежных объятьях мужа… Все, абсолютно все будет по-другому.
— Решать тебе и только тебе. Но когда ты будешь принимать решение не забудь о тех тысячах матерей, что потеряют детей, пока незаконная власть будет тебя бояться.
— То есть выхода у меня нет, — вздохнула я.
— Мне жаль, любимая. Я бы больше всего хотел подарить тебе мирную счастливую жизнь, но иногда обстоятельства сильнее наших желаний.
Я потерлась головой о его плечо. Он не виноват, именно я свершила глупость, перевернувшую всю мою жизнь с ног на голову. Или же наоборот, вернувшую все на свои места, просто это надо принять и пережить.
— Спасибо, — тихо произнесла я.
— За что? — раздалось удивленное над головой.
— За все. За заботу, за сына, за поддержку, за неведение, потому что правда слишком страшная, и справедливости в этой жизни не видать.
— Ты справишься, — и он прижал меня крепче. — Ради сына, ради меня. Все трудности мы преодолеем вместе.
И мне показалось, что солнце стало светить ярче, что воздух стал прозрачней, и сын счастливей. Все же мои родители правильно выбрали мне супруга. И я верю, что я в нем не разочаруюсь. Каким бы пугающим он иногда не был, в душе он самый лучший человек на земле. И да, я люблю его.
За время пребывания в замке я прочла все, что могла, о драконах и Истинных. Толстенный фолиант гласил, что драконы — это не существа в прямом смысле слова. Да, они осязаемы, да они реальны, но они состоят из чистой магии. И по легенде у них в жилах не кровь, а эфир. Только вот очень жаль, что так и не удалось ни одного дракона на декокты разобрать.
Появились же драконы благодаря благословению Истинных. Считается, что Боги создали себе на земле детей, чтобы они присматривали и направляли народ. И действительно, при правлении драконов население процветало. Но стоило к власти прийти не прямому потомку, как началось твориться то, с чем мы сейчас и пытаемся бороться.
Престолонаследие переходит к первенцу. Как ни странно, в истории больше двух драконов одновременно еще ни разу не было. Поэтому можно сказать, что это закономерность. Но причины не ясны.
С потомками все тоже очень даже интересно. Драконом становится только первенец. Последующие дети рождаются обычными людьми. Единственное отличие потомков драконов заключается в наибольшем резерве. Сильнее их магов нет. Но никто не мешает победить их умением. Да, это сложно, но нет ничего невозможного.
Соседние государства никогда не идут войной на драконов. Поэтому во все времена правления этих удивительных существ мир гарантирован.
В выборе спутника жизни они свободны. В виду этого обстоятельства браки почти всегда счастливые. Еще драконы собственники. Все, что они считают своим, отнять у них нереально. И не важно, идет речь о какой-то вещи или человеке. Это же делает их невероятно верными друзьями. Так как драконы не предают, сами очень тяжело переживают измены и потери.
Самое сложное — это воспитание подрастающего поколения. Радует, что за все время существования драконов не погиб до полного развития ни один.
Развитие проходит очень сложно. До двадцати пяти лет — это самые обычные люди. Они даже не владеют магией. Но в указанном возрасте просыпаются драконьи сущности. Но они очень слабы. Несмотря на то, что они могут обращаться, делать этого строго не рекомендуется. Это как начать объезжать под седлом новорожденного жеребенка. Хуже будет, а пользы – нет. И чем больше магии использует молодой дракон, чем чаще обращается, тем слабее он будет, когда возродится. Поэтому самое хорошее — потерпеть пять лет и обратиться уже сформировавшемся сильным и мощным существом.
Победить такого дракона магией или мечом невозможно. У него наивысшая защита — защита данная Истинными. После полного созревания яды им так же не страшны. Это фактически высшая смертная форма существования.
Смерть обычно наступает в возрасте около восьмидесяти лет, от старости.
Это примерное содержание гримуара, если опустить мелкие детали и подробности.
Собралось огромное количество народа. Каждого проверили магически, перед тем, как пустить за ворота. Чтобы все уместились, собрание решено было устроить в Большом зале. Во главе усадили меня и Орлайна. Справа посадили Василис. На столах, кроме воды больше ничего не было. Как не было и смеха, который обычно присутствует на таких больших мероприятиях.
Я чувствовала себя здесь лишней, и если бы не Орлайн, держащий меня за руку под столом — уже бы давно сбежала. Но на мне груз ответственности, от которой я бы отказалась с удовольствием, и моя благодарность за поддержку супруга была безмерна.
Наконец, все уселись и наша леди Василис встала. Сразу наступила такая тишина, что я услышала собственное сердцебиение.
— Я рада всех вас приветствовать здесь. Понимаю, каких трудов стоило в столько короткий срок прибыть сюда, но время не ждет. Нашу Наследницу нашел сам лжекороль.
Раздался удивленный шепоток, и все посмотрели на меня.
— Да, это именно она, — продолжила леди. — И у Тиилы-Дари лим Харитал од Хаар-Лаам не только пробудился дракон — она даже уже не раз обращалась. Так что в истинности Наследника сомневаться не приходиться. Тиила-Дари лим Харитал од Хаа?р-Лаа?м тебе слово.
И я встала во вновь наступившей тишине. Все утро мы втроем писали мою речь. Трудились над ней долго и усердно.
