Но сейчас, когда я встала, и все взоры принадлежали мне, выученные слова улетучились, но на их место пришли другие, те, что подсказывало мое сердце. Но имею ли я право менять все по своему усмотрению?
— Уважаемые дамы и господа! — обвела взглядом присутствующих. — Для меня великая честь приветствовать вас на этом собрании. Ваша поддержка много для меня значит, и я всегда буду помнить, на какой риск вы пошли, чтобы поддержать меня. Мое сердце переполнено благодарностью за вашу самоотверженность и преданность.
Я сумела завладеть вниманием каждого. Мне внимали. Но у нас впереди не только благодарность, у нас вопросы, которые решают судьбу многих. А это страшно. Просто страшно. У меня даже ладошки вспотели и появилась слабость в ногах, но я не имею права отступать. За мной сын, а потому я могу идти только вперед.
И собравшись с силами, я продолжила:
— Но ваша преданность в ближайшем будущем претерпит самое жесткое испытание. И для меня важен каждый из вас. Я понимаю, что прошу о почти невозможном. Но вместе мы сумеем преодолеть любые преграды.
И это были не пустые слова — я в каждое верила, а значит, и вложила силу, как объяснила Василис. Но не все еще готовы ринуться за мной в бой. Оно и понятно — рискнуть всем, ради веры в то, что я потомок Истинных сможет не каждый. Теперь моя задача — убедить самых скептично настроенных. И для этого мы припасли им неожиданность. Долго спорили между собой, стоит ли испытывать моего дракона на прочность, если он и так неокрепший. В итоге пришли к выводу, что лишних союзников не бывает.
Теперь пришла очередь проявить дракона. И я перешла к трансформации. Сначала у меня изменились зрение. Я видела мельчайшие детали. И не только. Вокруг сидящих людей я вила сияние разных цветов. Потом пришло осознание мыслей присутствующих. Большинство выражали искреннее изумление моим представлением. Недовольных пока не было.
Настала очередь чешуи и когтей на руках. Изумленный возглас пронесся по залу.
— Я не обманываю вас. Я — потомок Истинных! И я зову вас за собой, чтобы с вашей поддержкой я могла занять полагающееся мне место и прекратить творящуюся несправедливость.
У некоторых я почувствовала волну недовольства. Что ж ожидаемо, когда столько лет матери теряли детей, другого ожидать и не приходится.
— Представьтесь, — посмотрела я на самого недовольного.
Мужчину охватил ужас. Сначала это почувствовала я, а потом увидели и окружающие.
— Ну же, смелее.
— Д-д-д-дилам лл-л-лим Б-булат, — заикаясь и трясясь, произнёс мужчина.
— И что же вас смущает в моем призыве? Или вас устраивает текущее положение дел? — как можно спокойнее спросила я.
«Дела-то как раз в гору идут, но мой внук… его уже не вернуть никому» — услышала я то, что произносить и не собирался наш Булат.
А сказал он совершенно другое:
— Что Вы! Я всегда поддерживал Василис. Как и мой отец, и отец моего отца…
— Ваша преданность достойна высочайших похвал! – улыбнулась я, надеясь, что клыки не выступают, а то народ откачивать придется. — Я это очень ценю. Как и вашу смелость. Потому что, решившись прийти сюда, вы фактически выступили против нынешней власти. Той власти, что убивает чужих детей без сожаления, — и я почувствовала, как волна недовольства пронеслась среди присутствующих, хоть они и старались сохранить невозмутимость. — Мы должны отомстить за каждую слезинку, пророненную безутешными матерями. И именно на нас лежит груз ответственности за будущее наших детей и внуков. Мы сейчас и здесь решаем, как они будут жить дальше: в страхе или мире, с ужасом ожидая следующего дня или встречая его с улыбкой, моля Истинных не иметь первенцев или воздавая им хвалу за улыбку своего первого малыша?
Мы с вами сейчас творим будущее! И оно зависит только от нас!
Теперь я спрашиваю вас: пойдете ли вы за мной в бой, который решит судьбу наших детей? Решитесь ли преодолеть страх ради радости наших потомков?
И я смогла! Смогла зажечь сердца даже самых неуверенных, и сладостным «ДА-А-А-А» разнеслось согласие, отражаясь эхом от стен.
Я расслабилась, отпуская трансформацию и напряжение. Но тут же на меня накатила слабость, и я буквально плюхнулась на подставленное Орлайном кресло.
— Ты молодец! — прошептал мне на ухо супруг. Я же слабо улыбнулась, зная, что он скажет дальше. — Но во дворец ты не пойдешь!
Это было огромным камнем преткновения. Я верила в то, что должна быть со всеми… Даже не так, я должна быть впереди всех, чтобы победить, но Василис с Орлайном категорически против и никаких доводов не принимают.
Так что у меня впереди еще более страшный бой, против моих родных и их любви. Я должна быть там. Это знаю я и это знают они, но так боятся меня потерять, что готовы снова запереть, лишь бы уберечь меня. Первый раз их ничему не научил.
— И не думай даже! Ты туда не пойдешь! — зашипел муж, который все это время внимательно на меня смотрел.
— И никаких «но»! — перебил муж, видя, что я опять готова пуститься в спор.
— Так нечестно! Ты будешь рисковать жизнью, пока я буду отсиживаться за толстыми стенами! — возмутилась я.
Хоть это и не было вопросом, супруг ответил твердое: «Да!»
Никакой справедливости в этой жизни!
Дальше пошли суматошные дни. К нам прибывали одни люди, отбывали другие. Привозили оружие гужевым транспортом или порталами, которое потом распределялось между имеющимися отрядами. Сновали слуги. Весь замок был наполнен шумом, гамом и суматохой. Когда я поинтересовалась, а не слишком ли открыто мы завозим оружие, Орлайн ответил, что оно закуплено давно и совершенно несвязанными между собой людьми и его практически невозможно отследить. Ему виднее.
А вот у меня создавалось впечатление, что мы не короля-тирана свергать будем, а устраиваем настоящую войну. Хоть и разрабатывался план с наименьшим количество жертв, но совсем их избежать никак не получалось, что сильно меня удручало. Я не хотела власти на крови. Я вообще власти не хотела, только кого интересует мое мнение?
Вилиала и меня было решено спрятать под руководством Василис. Но у меня на этот счет имелись другие планы, которые супруга не порадуют. И готовиться к ним я стала заранее.
Понимая, что за два месяца я не овладею оружием идеально, но держать мало-мальски научусь, я попросила Орлайна найти мне тренера, мотивировав это тем, что возможно придется защищать сына доступными средствами. И он согласился.
Но только на них я не остановилась. Порывшись на складе оружия, я выбрала себе доспех, меч мне помог подобрать сам тренер. Когда это безобразие увидел муж, его возмущению не было предела. Я его успокоила все той же необходимостью быть готовой защищать сына. К моему облегчению он с этими доводами он снова огласился.
Теперь каждое мое утро начиналось с тренировок в полной экипировке. Ну, тренировки — это громко сказано. По сути, это было избиение меня любимой, но я молча терпела все тычки, шлепки и падения. А Дор, мой тренер, надомной еще и издевался, приговаривая, что не женское дело в руках меч держать. И каждый раз после такой фразы я уползала на поиски выбитого оружия.
— Какой исполнительный! — ворчала я, под насмешливым взглядом мужчины вылезая из кустов с найденным мечом.
Нет, я понимаю, что сама просила меня не жалеть и быть со мной как можно строже! Но мог бы не послушаться и пожалеть меня бедную, несчастную, избитую.
Домой я еле ковыляла, с блаженством заваливалась в горячую ванну, заранее приготовленную для меня, и придавалась наслаждению, предварительно отскоблив всю собранную мной за утро грязь. К завтраку я была уставшая и измотанная, а главное жутко голодная, потому что перед тренировкой я ничего не ела, боясь в процессе все съеденное растерять.
Весь обед я лазила по библиотеке, читая о Драконах и их особенностях. Но литературы сохранилось очень мало, потому что мои коронованные родственники спалили все, что могли, дабы никто не догадался, что драконов среди правящих нет.
От вечерних тренировок с оружием Дор отказался, сославшись на мое слабое физическое состояние. Зато предложил это самое состояние укреплять. Естественно я согласилась.
В итоге, каждый вечер еле добиралась до подушки, забиралась под бочок к Орлайну и… засыпала. Муж притворно вздыхал, но не настаивал. За что ему отдельное спасибо.
Так проходил день за днем. И однажды вечером, когда я с упоением рассказывала Орлайну, как меня избивал Дор, муж мне заявил, что все мои старания напрасны.
— Почему это?! — искренне возмутилась я.
— Неужели ты думаешь, что я не вижу, зачем ты все это делаешь? Предупреждаю тебя еще раз, чтобы ты не мучилась понапрасну — ты на штурм дворца не пойдешь.
— А давай так: если я одержу над тобой победу в поединке, то ты меня возьмешь, — предложила я.
Орлайн вздохнул, покачал головой и с грустью произнес:
— Солнце мое, даже если ты уложишь на лопатки весь замок, я тебя не возьму.
Я обиделась. И не просто обиделась, а очень сильно. Я тут стараюсь в поте лица, а он?..
— А может…
— Я сказал НЕТ! — довольно грубо оборвал он меня. Но уже мягче добавил: — Пойми меня правильно, я не смогу руководить боем, пока я знаю, что где-то среди воинов есть ты. Я буду стараться тебя защитить и уберечь, потому что без тебя моя жизнь уже не будет иметь смыла. Да и не только моя. Поэтому ты должна быть в безопасности, ради всех нас.
Умом я понимала, что он прав, но горячее драконье сердце категорически не хотело отсиживаться за спинами других и требовало моего прямого участия.
Чем ближе приближался День Истинных, тем страшнее мне становилось и казалось, что это сон, и не более того. День был выбран не случайно. Он считался праздником общегосударственным, и отпраздновать его в столицу прибывало такое количество народа, что не хватало мест на постоялых дворах. Отчасти из-за этого, отчасти из-за того, что погулять такой толпой возможностей было не так уж много, празднования продолжались до самого утра.
Этот день всегда считался самым благоприятным для зачатия, что повлияло на некую распущенность в людском поведении. Может еще и поэтому Орлайн не хотел, чтобы я пошла с ним, дабы не видела этого непотребства. А мне жуть как интересно!
— Ты нервничаешь, — за ужином заметил супруг.
— А как мне не нервничать? Я отпускаю в смертельный бой самого дорого мне человека! — осерчала я в лучших чувствах.
— Так надо. И ты это знаешь. Знаешь так же, что никому другому вашу судьбу доверить не могу, и все равно поднимаешь эту тему. Зачем?
— Затем! Вам без меня не справиться — я это чувствую!
На меня внимательно посмотрели чуть суженными глазами. Этот разговор повторялся уже далеко не первый раз. И даже не десятый.
— Значит такова судьба. И уйду я со спокойной душой, зная, что вы в безопасности. А власть… сменят ее другие. И это мое последнее слово.
— Орлайн! — почти простонала я.
— ХВАТИТ! Этот вопрос не подлежит обсуждению и точка.
Припечатав столовые приборы к столу, он рывком поднялся и вышел из кухни, а я осталась рассматривать раздавленные овощи на тарелке. Я их делила на маленькие части, но в горло и кусочка не лезло.
— Ти, — тихонечко позвала Василис. — Идем, поговорить надо.
Поручив служанке уложить сына спать, мы со свекровью вышли на террасу. Заходящее солнце окрашивало все в веселый розовый цвет. Ветерок легонько обдувал лицо, холодочком проходясь по мокрым дорожкам от слез.
— Не расстраивайся так. Он просто боится потерять самое дорогое! — приобняла меня за плечи Василис.
— Эгоист! — вспылила я.
Василис немного помолчала, видно обдумывая сказанное, но потом все же спросила:
— Почему ты так говоришь?
И я не совсем поняла, чего было больше в ее вопросе: самого вопроса или возмущения.
— ОН боится потерять самое дорогое. А я, значит, не боюсь, да?
И слезы опять оросили подсыхающие щеки. Я устала доказывать ему, что я сильная, я справлюсь. Он относится ко мне, как и прежде: проще запереть и ничего не говорить, чем объяснить, почему он не хочет поступать по-другому. Я уже давно не маленькая и наивная девочка! И… никто оттуда не вернется, если я не пойду с ними. НИКТО! Я это просто знаю. Но он и слушать меня не хочет. Он упертый, как… как тролль каменный!
Я поняла, что уже сквозь рыдания просто это все говорю вслух. Но уже не было сил доказывать ему, что я самостоятельная и сильная!
— Я понимаю тебя, — мягко улыбнулась эта высокая сухая женщина. — Но и ты пойми его. Он готов за вас отдать свою жизнь! За вашу безопасность! Я никогда не думала, что холодный и расчетливый Орлайн способен так горячо любить. Это стоит ценить, поверь.
Значит, его чувства и порывы я должна ценить, а мои переживания никого не волнуют. Хор-рошо! Я справлюсь без вас! Сама.
Слезы прекратились сами собой. Я больше не буду жалеть себя маленькую и всем обиженную, я буду сама строить свое будущее! Да, я ценю вашу преданность и самопожертвование, но я о них не просила.
— Ти, что ты задумала?
Проницательности этой леди можно только позавидовать.
— Я? Ничего, просто устала от ожидания страшного будущего. Вот и все. Мне, пожалуй, стоит отдохнуть. Доброго вечера, леди Василис.
— Доброго… — подозрительно смотря на меня, ответила свекровь.
А я, расправив плечи, шагнула навстречу этому самому будущему. И пусть оно меня боится!
Уверенно я шагала не долго. Ровнёхонько до скелетиков, стоящих у дверей моей спальни. А уж их радостный оскал и клубящаяся в глазницах тьма меня весьма впечатлили и… натолкнули на мысль, что и любая другая комната вполне подойдет для сна, ага. Через мгновение я приняла окончательное решение о смене комнаты, потому что новая охрана, а это была именно она — сомневаться не приходилось, мне изрядно ломала планы.
О несправедливости в жизни я убедилась, сделав всего два шага назад и уперевшись в твердую мужскую грудь.
— И куда моя королева собралась?
А ничего, что я имею права и на свое мнение… которое до поры придется придержать.
— Подальше от твоих охранников.
А что, вполне себе честный ответ.
— Ти, они последуют за тобой… даже в дамскую комнату, — меня мягко приобняли за плечи и чуть подтолкнули в направлении спальни.
— Ну уж нет! — возмутилась я.
Это относилось к комнате… дамской, а не спальне.
— Не серди меня, прошу. Я и так еле сдерживаюсь. Прекрасно понимаю, что молодая бунтарская драконья сущность заставляет тебя быть менее благоразумной, но взови к разуму, и он подскажет правильный ответ.
Какая речь! Я впечатлилась, но осталась при своем мнении.
— А как быть, если сердце и разум предлагают два абсолютно разных варианта действий?
— Значит, спроси у меня, как быть. И я скажу, как поступить.
Все это время меня целенаправленно сопровождали к двери, у которой стояли недремлющие стражи.
— А теперь отдыхать, пока я совсем не вышел из себя. За последствия не ручаюсь.
И произнесено это было таким тоном, что мое сердце и мой разум мигом пришли к единому решению послушаться мудрого совета злого некроманта.
Сопроводив меня до моих покоев, муж терпеливо дождался пока я совершу вечерние омовение и заберусь в кровать. Но стоило мне накрыться, как Орлайн встал и направился к выходу.
— Ты не останешься со мной? — изумлению моему не было предела.
— Нет.
«Нет» и все?
— Почему? — спросила я, когда он уже открыл дверь.
Даже не обернувшись, он произнес:
— Я все еще так зол на тебя, что боюсь потерять контроль над силой… и причинить тебе вред. Сладких снов.
— Уважаемые дамы и господа! — обвела взглядом присутствующих. — Для меня великая честь приветствовать вас на этом собрании. Ваша поддержка много для меня значит, и я всегда буду помнить, на какой риск вы пошли, чтобы поддержать меня. Мое сердце переполнено благодарностью за вашу самоотверженность и преданность.
Я сумела завладеть вниманием каждого. Мне внимали. Но у нас впереди не только благодарность, у нас вопросы, которые решают судьбу многих. А это страшно. Просто страшно. У меня даже ладошки вспотели и появилась слабость в ногах, но я не имею права отступать. За мной сын, а потому я могу идти только вперед.
И собравшись с силами, я продолжила:
— Но ваша преданность в ближайшем будущем претерпит самое жесткое испытание. И для меня важен каждый из вас. Я понимаю, что прошу о почти невозможном. Но вместе мы сумеем преодолеть любые преграды.
И это были не пустые слова — я в каждое верила, а значит, и вложила силу, как объяснила Василис. Но не все еще готовы ринуться за мной в бой. Оно и понятно — рискнуть всем, ради веры в то, что я потомок Истинных сможет не каждый. Теперь моя задача — убедить самых скептично настроенных. И для этого мы припасли им неожиданность. Долго спорили между собой, стоит ли испытывать моего дракона на прочность, если он и так неокрепший. В итоге пришли к выводу, что лишних союзников не бывает.
Теперь пришла очередь проявить дракона. И я перешла к трансформации. Сначала у меня изменились зрение. Я видела мельчайшие детали. И не только. Вокруг сидящих людей я вила сияние разных цветов. Потом пришло осознание мыслей присутствующих. Большинство выражали искреннее изумление моим представлением. Недовольных пока не было.
Настала очередь чешуи и когтей на руках. Изумленный возглас пронесся по залу.
— Я не обманываю вас. Я — потомок Истинных! И я зову вас за собой, чтобы с вашей поддержкой я могла занять полагающееся мне место и прекратить творящуюся несправедливость.
У некоторых я почувствовала волну недовольства. Что ж ожидаемо, когда столько лет матери теряли детей, другого ожидать и не приходится.
— Представьтесь, — посмотрела я на самого недовольного.
Мужчину охватил ужас. Сначала это почувствовала я, а потом увидели и окружающие.
— Ну же, смелее.
— Д-д-д-дилам лл-л-лим Б-булат, — заикаясь и трясясь, произнёс мужчина.
— И что же вас смущает в моем призыве? Или вас устраивает текущее положение дел? — как можно спокойнее спросила я.
«Дела-то как раз в гору идут, но мой внук… его уже не вернуть никому» — услышала я то, что произносить и не собирался наш Булат.
А сказал он совершенно другое:
— Что Вы! Я всегда поддерживал Василис. Как и мой отец, и отец моего отца…
— Ваша преданность достойна высочайших похвал! – улыбнулась я, надеясь, что клыки не выступают, а то народ откачивать придется. — Я это очень ценю. Как и вашу смелость. Потому что, решившись прийти сюда, вы фактически выступили против нынешней власти. Той власти, что убивает чужих детей без сожаления, — и я почувствовала, как волна недовольства пронеслась среди присутствующих, хоть они и старались сохранить невозмутимость. — Мы должны отомстить за каждую слезинку, пророненную безутешными матерями. И именно на нас лежит груз ответственности за будущее наших детей и внуков. Мы сейчас и здесь решаем, как они будут жить дальше: в страхе или мире, с ужасом ожидая следующего дня или встречая его с улыбкой, моля Истинных не иметь первенцев или воздавая им хвалу за улыбку своего первого малыша?
Мы с вами сейчас творим будущее! И оно зависит только от нас!
Теперь я спрашиваю вас: пойдете ли вы за мной в бой, который решит судьбу наших детей? Решитесь ли преодолеть страх ради радости наших потомков?
И я смогла! Смогла зажечь сердца даже самых неуверенных, и сладостным «ДА-А-А-А» разнеслось согласие, отражаясь эхом от стен.
Я расслабилась, отпуская трансформацию и напряжение. Но тут же на меня накатила слабость, и я буквально плюхнулась на подставленное Орлайном кресло.
— Ты молодец! — прошептал мне на ухо супруг. Я же слабо улыбнулась, зная, что он скажет дальше. — Но во дворец ты не пойдешь!
Это было огромным камнем преткновения. Я верила в то, что должна быть со всеми… Даже не так, я должна быть впереди всех, чтобы победить, но Василис с Орлайном категорически против и никаких доводов не принимают.
Так что у меня впереди еще более страшный бой, против моих родных и их любви. Я должна быть там. Это знаю я и это знают они, но так боятся меня потерять, что готовы снова запереть, лишь бы уберечь меня. Первый раз их ничему не научил.
— И не думай даже! Ты туда не пойдешь! — зашипел муж, который все это время внимательно на меня смотрел.
— И никаких «но»! — перебил муж, видя, что я опять готова пуститься в спор.
— Так нечестно! Ты будешь рисковать жизнью, пока я буду отсиживаться за толстыми стенами! — возмутилась я.
Хоть это и не было вопросом, супруг ответил твердое: «Да!»
Никакой справедливости в этой жизни!
Дальше пошли суматошные дни. К нам прибывали одни люди, отбывали другие. Привозили оружие гужевым транспортом или порталами, которое потом распределялось между имеющимися отрядами. Сновали слуги. Весь замок был наполнен шумом, гамом и суматохой. Когда я поинтересовалась, а не слишком ли открыто мы завозим оружие, Орлайн ответил, что оно закуплено давно и совершенно несвязанными между собой людьми и его практически невозможно отследить. Ему виднее.
А вот у меня создавалось впечатление, что мы не короля-тирана свергать будем, а устраиваем настоящую войну. Хоть и разрабатывался план с наименьшим количество жертв, но совсем их избежать никак не получалось, что сильно меня удручало. Я не хотела власти на крови. Я вообще власти не хотела, только кого интересует мое мнение?
Вилиала и меня было решено спрятать под руководством Василис. Но у меня на этот счет имелись другие планы, которые супруга не порадуют. И готовиться к ним я стала заранее.
Понимая, что за два месяца я не овладею оружием идеально, но держать мало-мальски научусь, я попросила Орлайна найти мне тренера, мотивировав это тем, что возможно придется защищать сына доступными средствами. И он согласился.
Но только на них я не остановилась. Порывшись на складе оружия, я выбрала себе доспех, меч мне помог подобрать сам тренер. Когда это безобразие увидел муж, его возмущению не было предела. Я его успокоила все той же необходимостью быть готовой защищать сына. К моему облегчению он с этими доводами он снова огласился.
Теперь каждое мое утро начиналось с тренировок в полной экипировке. Ну, тренировки — это громко сказано. По сути, это было избиение меня любимой, но я молча терпела все тычки, шлепки и падения. А Дор, мой тренер, надомной еще и издевался, приговаривая, что не женское дело в руках меч держать. И каждый раз после такой фразы я уползала на поиски выбитого оружия.
— Какой исполнительный! — ворчала я, под насмешливым взглядом мужчины вылезая из кустов с найденным мечом.
Нет, я понимаю, что сама просила меня не жалеть и быть со мной как можно строже! Но мог бы не послушаться и пожалеть меня бедную, несчастную, избитую.
Домой я еле ковыляла, с блаженством заваливалась в горячую ванну, заранее приготовленную для меня, и придавалась наслаждению, предварительно отскоблив всю собранную мной за утро грязь. К завтраку я была уставшая и измотанная, а главное жутко голодная, потому что перед тренировкой я ничего не ела, боясь в процессе все съеденное растерять.
Весь обед я лазила по библиотеке, читая о Драконах и их особенностях. Но литературы сохранилось очень мало, потому что мои коронованные родственники спалили все, что могли, дабы никто не догадался, что драконов среди правящих нет.
От вечерних тренировок с оружием Дор отказался, сославшись на мое слабое физическое состояние. Зато предложил это самое состояние укреплять. Естественно я согласилась.
В итоге, каждый вечер еле добиралась до подушки, забиралась под бочок к Орлайну и… засыпала. Муж притворно вздыхал, но не настаивал. За что ему отдельное спасибо.
Так проходил день за днем. И однажды вечером, когда я с упоением рассказывала Орлайну, как меня избивал Дор, муж мне заявил, что все мои старания напрасны.
— Почему это?! — искренне возмутилась я.
— Неужели ты думаешь, что я не вижу, зачем ты все это делаешь? Предупреждаю тебя еще раз, чтобы ты не мучилась понапрасну — ты на штурм дворца не пойдешь.
— А давай так: если я одержу над тобой победу в поединке, то ты меня возьмешь, — предложила я.
Орлайн вздохнул, покачал головой и с грустью произнес:
— Солнце мое, даже если ты уложишь на лопатки весь замок, я тебя не возьму.
Я обиделась. И не просто обиделась, а очень сильно. Я тут стараюсь в поте лица, а он?..
— А может…
— Я сказал НЕТ! — довольно грубо оборвал он меня. Но уже мягче добавил: — Пойми меня правильно, я не смогу руководить боем, пока я знаю, что где-то среди воинов есть ты. Я буду стараться тебя защитить и уберечь, потому что без тебя моя жизнь уже не будет иметь смыла. Да и не только моя. Поэтому ты должна быть в безопасности, ради всех нас.
Умом я понимала, что он прав, но горячее драконье сердце категорически не хотело отсиживаться за спинами других и требовало моего прямого участия.
Чем ближе приближался День Истинных, тем страшнее мне становилось и казалось, что это сон, и не более того. День был выбран не случайно. Он считался праздником общегосударственным, и отпраздновать его в столицу прибывало такое количество народа, что не хватало мест на постоялых дворах. Отчасти из-за этого, отчасти из-за того, что погулять такой толпой возможностей было не так уж много, празднования продолжались до самого утра.
Этот день всегда считался самым благоприятным для зачатия, что повлияло на некую распущенность в людском поведении. Может еще и поэтому Орлайн не хотел, чтобы я пошла с ним, дабы не видела этого непотребства. А мне жуть как интересно!
— Ты нервничаешь, — за ужином заметил супруг.
— А как мне не нервничать? Я отпускаю в смертельный бой самого дорого мне человека! — осерчала я в лучших чувствах.
— Так надо. И ты это знаешь. Знаешь так же, что никому другому вашу судьбу доверить не могу, и все равно поднимаешь эту тему. Зачем?
— Затем! Вам без меня не справиться — я это чувствую!
На меня внимательно посмотрели чуть суженными глазами. Этот разговор повторялся уже далеко не первый раз. И даже не десятый.
— Значит такова судьба. И уйду я со спокойной душой, зная, что вы в безопасности. А власть… сменят ее другие. И это мое последнее слово.
— Орлайн! — почти простонала я.
— ХВАТИТ! Этот вопрос не подлежит обсуждению и точка.
Припечатав столовые приборы к столу, он рывком поднялся и вышел из кухни, а я осталась рассматривать раздавленные овощи на тарелке. Я их делила на маленькие части, но в горло и кусочка не лезло.
— Ти, — тихонечко позвала Василис. — Идем, поговорить надо.
Поручив служанке уложить сына спать, мы со свекровью вышли на террасу. Заходящее солнце окрашивало все в веселый розовый цвет. Ветерок легонько обдувал лицо, холодочком проходясь по мокрым дорожкам от слез.
— Не расстраивайся так. Он просто боится потерять самое дорогое! — приобняла меня за плечи Василис.
— Эгоист! — вспылила я.
Василис немного помолчала, видно обдумывая сказанное, но потом все же спросила:
— Почему ты так говоришь?
И я не совсем поняла, чего было больше в ее вопросе: самого вопроса или возмущения.
— ОН боится потерять самое дорогое. А я, значит, не боюсь, да?
И слезы опять оросили подсыхающие щеки. Я устала доказывать ему, что я сильная, я справлюсь. Он относится ко мне, как и прежде: проще запереть и ничего не говорить, чем объяснить, почему он не хочет поступать по-другому. Я уже давно не маленькая и наивная девочка! И… никто оттуда не вернется, если я не пойду с ними. НИКТО! Я это просто знаю. Но он и слушать меня не хочет. Он упертый, как… как тролль каменный!
Я поняла, что уже сквозь рыдания просто это все говорю вслух. Но уже не было сил доказывать ему, что я самостоятельная и сильная!
— Я понимаю тебя, — мягко улыбнулась эта высокая сухая женщина. — Но и ты пойми его. Он готов за вас отдать свою жизнь! За вашу безопасность! Я никогда не думала, что холодный и расчетливый Орлайн способен так горячо любить. Это стоит ценить, поверь.
Значит, его чувства и порывы я должна ценить, а мои переживания никого не волнуют. Хор-рошо! Я справлюсь без вас! Сама.
Слезы прекратились сами собой. Я больше не буду жалеть себя маленькую и всем обиженную, я буду сама строить свое будущее! Да, я ценю вашу преданность и самопожертвование, но я о них не просила.
— Ти, что ты задумала?
Проницательности этой леди можно только позавидовать.
— Я? Ничего, просто устала от ожидания страшного будущего. Вот и все. Мне, пожалуй, стоит отдохнуть. Доброго вечера, леди Василис.
— Доброго… — подозрительно смотря на меня, ответила свекровь.
А я, расправив плечи, шагнула навстречу этому самому будущему. И пусть оно меня боится!
Уверенно я шагала не долго. Ровнёхонько до скелетиков, стоящих у дверей моей спальни. А уж их радостный оскал и клубящаяся в глазницах тьма меня весьма впечатлили и… натолкнули на мысль, что и любая другая комната вполне подойдет для сна, ага. Через мгновение я приняла окончательное решение о смене комнаты, потому что новая охрана, а это была именно она — сомневаться не приходилось, мне изрядно ломала планы.
О несправедливости в жизни я убедилась, сделав всего два шага назад и уперевшись в твердую мужскую грудь.
— И куда моя королева собралась?
А ничего, что я имею права и на свое мнение… которое до поры придется придержать.
— Подальше от твоих охранников.
А что, вполне себе честный ответ.
— Ти, они последуют за тобой… даже в дамскую комнату, — меня мягко приобняли за плечи и чуть подтолкнули в направлении спальни.
— Ну уж нет! — возмутилась я.
Это относилось к комнате… дамской, а не спальне.
— Не серди меня, прошу. Я и так еле сдерживаюсь. Прекрасно понимаю, что молодая бунтарская драконья сущность заставляет тебя быть менее благоразумной, но взови к разуму, и он подскажет правильный ответ.
Какая речь! Я впечатлилась, но осталась при своем мнении.
— А как быть, если сердце и разум предлагают два абсолютно разных варианта действий?
— Значит, спроси у меня, как быть. И я скажу, как поступить.
Все это время меня целенаправленно сопровождали к двери, у которой стояли недремлющие стражи.
— А теперь отдыхать, пока я совсем не вышел из себя. За последствия не ручаюсь.
И произнесено это было таким тоном, что мое сердце и мой разум мигом пришли к единому решению послушаться мудрого совета злого некроманта.
Сопроводив меня до моих покоев, муж терпеливо дождался пока я совершу вечерние омовение и заберусь в кровать. Но стоило мне накрыться, как Орлайн встал и направился к выходу.
— Ты не останешься со мной? — изумлению моему не было предела.
— Нет.
«Нет» и все?
— Почему? — спросила я, когда он уже открыл дверь.
Даже не обернувшись, он произнес:
— Я все еще так зол на тебя, что боюсь потерять контроль над силой… и причинить тебе вред. Сладких снов.
