Когда он полностью убедился, что нашёл довольно безопасное место, открыл зелёный велюровый футляр, осторожно вынул инструмент и протёр специальной тряпочкой, вынутой из внутреннего кармана. Вполне удостоверившись, что всё в порядке, он, наконец, отошёл от неё и подошёл к столу.
За столом царило странное безмолвие. Всех распирал смех, но смеяться в открытую никто не осмеливался, потому все молчали и старались не глядеть друг на друга, чтобы смех не вырвался наружу.
Сандирон Карлович это сразу понял и весь покраснел.
-Виолончели никак нельзя оставаться на холоде и во влажном воздухе. Инструмент требует особенного ухода.
Тут дамы не выдержали, и воздух сотрясся от взрывов оглушительного хохота. Сандирон Карлович, насупившись, смотрел на них, а потом и сам присоединился к смеху.
После той случайной встречи в лесу с девушкой, о которой он не знал ничего, даже имени, Реналь потерял покой и сон. Он бродил по окрестным местам, деревням, городкам, в надежде встретить её вновь, но надежда эта с каждым днём всё больше таяла.
Приближался день его свадьбы, но Реналь и не вспомнил о нём, ибо все мысли его были заняты только тем, где бы отыскать незнакомую девушку, танцевавшую на поляне.
Осень бродила вместе с Реналем по угодьям своим и окрашивала лес в праздничные, яркие краски, от которых на душе у него становилось и грустно, и весело.
Небо будто стало выше и наполнилось густой синевой, в воздухе, прозрачном, как никогда, запахло осенью и печалью.
И вот однажды, в тёплый сентябрьский денёк в небольшой багряно-оранжевой осиновой рощице, он вновь услышал тихое пение, а потом увидел её. Девушка собирала разноцветные осенние листья и не заметила, как он подошёл и наблюдал за её лёгкими грациозными движениями.
Вдруг девушка замерла и быстро подняла голову. Она словно ощутила на себе взгляд Реналя. Взгляды их встретились и словно незримая сверкающая дорога пролегла между ними.
Долго они стояли так, не в силах порвать эту золотую нить, но запела в вышине птица, и прошелестели листья над головой, и девушка встрепенулась и умчалась прочь, а Реналь так и остался стоять, словно вросший в землю ясень.
И надежда снова обрести её готова уже была навсегда покинуть его, когда девушка вернулась через несколько дней в ту же рощу, из которой Реналь теперь уходил только на ночь. И с тех пор приходила часто…
Словно дверь, долго остававшаяся взаперти открылась вдруг настежь, и повеяло свежим пряным воздухом, от которого кружилась голова.
Вдруг дверь распахнулась с таким грохотом, что все подскочили. В зал влетели два полицейских – Абель и Дарбиль. Смех моментально прекратился.
-Что случилась, - всполошилась Слина. – Вы сюда опять притащились?
-Ничего не случилось, а если бы и случилось, вас это не касается! – ответил Абель.
-Зачем врываться в дом с таким грохотом!
Абель ничего не ответил, с интересом осматривая комнату и явившихся в их отсутствие гостей.
-А вы, я вижу, тут основательно обосновались, - усмехнулся он, - накрыли стол, жратвы натащили, да еще гостей пригласили. Ловко, ловко, ничего не скажешь.
Слина налила себе лимонад и принялась пить его через трубочку как ни в чем не бывало, старательно игнорируя Абеля.
-А это еще кто? – поинтересовался, подошедший вслед за Абелем Дарбиль, кивая на Милани и Сандирона Карловича.
-В чем дело, - спросил Сандирон Карлович, поднимаясь навстречу служителям закона. – Мы в чем-то провинились? Внимательно вас слушает? Что вам нужно, - засыпал он вопросами Абеля и Дарбиля.
Милани испуганно смотрела на полицейских и ее потихоньку начинала бить дрожь. Она обвела взглядом стол и покосилась на груду пакетов, сваленных у стола. Потом опустила голову и старалась не глядеть на полицейских.
-Очень желательно, чтобы все немедленно очистили помещение! – строго сказал Абель, нагнувшись прямо к лицу Сандирона Карловича. Тот подпрыгнул от неожиданности.
-Почему вы так хотите, чтобы мы непременно ушли отсюда? – спросила Слина, продолжая, всё так же спокойно, потягивать лимонад. – Здесь очень даже неплохо: уютно, сытно и весело.
-По правилам… предписание, - замялся Дарбиль.
Слина торжествующе заметила:
-То есть это чисто ваша прихоть?
Дарбиль втянул голову в плечи и промолчал, так как возразить ему было нечего.
Слина заметила, что на запястьях сержанта всё по-прежнему красовались наручники. Кожа под ними вся покраснела и местами была в синяках и кровоподтеках – видимо, он старался от них избавиться, но усилия эти так ни к чему и не привели.
-Вам, я вижу, уважаемый господин Дарбиль очень понравились эти наручники, раз вы их не желаете снимать. А что? Хорошее украшение. В самый раз для такого замечательного полицейского, - едва справляясь со смехом, сказала Слина.
Дарбиль побагровел и, спрятав руки под китель, свирепо зарычал:
-Нехорошо издеваться вот так над человеком! Ух! Проклятые наручники!
-Заметьте, издевательства эти вполне резонны, так что вам грех обижаться на них, господин Дарбиль, - ответила Слина.
-Совершенно верно, - прибавила Жуфли. – Отчего Вы не избавились от них до сих пор, раз они Вам так неприятны?
Дарбиль состроил мученическую мину. Выражением лица это с трудом можно было назвать. Слегка обиженным тоном он принялся оправдываться:
-Если хотите знать, к ним ни один ключ не подходит, ни напильник их не берет, словно они сделаны из камня. Это всё Рождественский Дед! Ух, попадется он мне!
-Но такого просто не бывает, - удивился Сандирон Карлович, с недоверием оглядывая полицейского и наручники, которые все время выглядывали из-под форменной тужурки Дарбиля, как он ни старался их спрятать.
-Бывает, еще как бывает! – вставила Жуфли. - Здесь такое у нас твориться, просто жуть…
Слина добавила, издевательски посмеиваясь:
-Вы не печальтесь, эти наручники вам очень к лицу. Я хочу сказать, они хорошо смотрятся с вашим костюмом.
-Нехорошо так издеваться над человеком, - укоризненно заметил Абель.
-Да я разве издеваюсь, - усмехнулась Слина.
Но Абель уже не обращал внимания на эксцентричное поведение девушки. Он подошел к новому для него лицу –Сандирону Карловичу. Тот широким жестом обвел стол и предложил полицейскому присоединиться к трапезе. Абель внимательно изучил стол, нацепив для этой цели круглые небольшие очки, которые надевал только в исключительных случаях, а сейчас как раз именно такой и представился.
Разглядев поразительное изобилие яств и, самое главное, напитков, Абель несколько удивился и одновременно обрадовался. У него заблестели глаза, но служебный долг строго вещал где-то не очень глубоко: «Не положено!».
-Я бы с удовольствием присоединился к вам, но не сейчас и, уж, конечно, не здесь, - сказал он раздраженно.
Дарбиль мигом подскочил к нему и умоляюще посмотрел на своего напарника.
-Но почему? – несчастным голосом спросил он.
Абель нахмурился, снял очки, аккуратно сложил их и убрал в нагрудный карман.
-Ну как вам не стыдно, Дарбиль. Вы меня удивляете. Ведь это прямое пренебрежение своими обязанностями. А со стороны этих милых господ это самый настоящий подкуп.
-Ну, что вы, какой подкуп, - возмутился Сандирон Карлович. – Мы ни о чем таком и не думали. Я в самом деле никак не возьму в толк, чем мы вам помешали? Сидят спокойно люди, никому не мешают, отмечают наступление Рождества: пьют и едят. Что тут преступного? Ничего.
Он недоуменно пожал плечами и посмотрел на Милани. Но судя по ее взгляду, она не совсем была с ним согласна. Полицейские тоже посмотрели на нее, и наметанный взгляд Абель уловил в ее глазах некий особенный блеск.
-Ага, здесь что-то не совсем всё просто. Кто Вы такая, милочка, и что здесь делаете, потрудитесь объяснить, - обратился Абель к Милани. Он обошел стол и сел на стул рядом с испуганной женщиной.
Глаза Милани забегали по сторонам, ища поддержки. Но Слина и Ольви переругивались у другого края стола, а Жуфли, ни на кого не обращая внимания, с наслаждением потягивала из высокого стакана какой-то напиток насыщенного зеленого цвета. Она пыталась, скорее всего, определить, что же это такое - вкус у напитка был весьма загадочный.
Сандирон Карлович сочувственно смотрел на Милани, ничего тем не менее не понимая.
-Ну, так что? – напомнил о себе полицейский.
-Ничего, - тихо промямлила полненькая женщина.
-Почему же вы так смутились. Я думаю, что-то здесь нечисто.
-Разве это имеет такое большое значение, - удивленно спросил Сандирон Карлович.
-Да, имеет, - ответил совершенно серьезно Абель. – И прошу вас не вмешиваться, до вас еще дойдет очередь.
-Какая очередь? - не понял Сандирон Карлович.
-Объясняться.
Сандирон Карлович удивился и немного испугался. Он принялся вспоминать, не наделал ли он в ближайшие часы, а может быть и дни чего-то такого, за что его могут обвинить или даже посадить в карцер. Ничего хоть сколько-нибудь подозрительного он припомнить не смог, а потому немного успокоился. В конце концов, полицейские вечно делают из мухи слона, пытаясь раскопать что-нибудь преступное и непотребное в самых обыкновенных вещах, а то и вовсе засадить за решетку ни в чем не повинного человека.
Милани продолжала молчать, от страха потеряв дар речи. Абель выжидающе смотрел на нее и в груди его постепенно начал нарастать гнев, который усиливался еще больше, едва полицейский бросал взгляд на стол, ломившийся от всевозможных кушаний. В животе умоляюще заурчало, и Абель рассердился еще больше, ведь он не имел права удовлетворить просьбу своего несчастного голодного терпеливого желудка. Приходилось слушаться полицейского устава, который, по всей видимости, не позволял садиться за стол с подозреваемыми лицами. Что же говорилось в нем на самом деле, Абель не знал, так как больше пары страниц он так и не прочитал за всю свою двадцатилетнюю службу.
Дарбиль не так ответственно подходил к своим обязанностям. Увидев, что напарник не обращает на него внимания, он принялся уплетать исподтишка аппетитные куски ветчины с ближайшего к нему блюда. Его толстенький живот не был столь терпелив, как у Абеля, и Дарбиль сдался на его милость. Правда, осуществить процесс поглощения ему было довольно тяжело, ввиду присутствия на руках наручников, но он так ловко ухитрялся подхватывать угощение, что они ему практически не мешали.
Абель тем временем продолжал допрос Милани. Бедняжка не знала, что ей делать, пока на помощь не пришла Слина, которая поняла: сейчас все продуктовое изобилие может уйти на кухни полицейских, если Милани не выдержит и все расскажет, на что было очень даже, похоже, судя по замученному выражению ее лица.
-На вашем месте, уважаемый господин Абель, я бы оставила в покое эту милейшую женщину. Она, как и все мы здесь, по всей видимости, не случайно и…
– Почему не случайно? - переспросил Абель. –
Слина замялась, не зная, как внятно объяснить ему свои предположения. Она и сама толком почти ничего не понимала. Только смутные мысли, временами колыхались на самом дне ее сознания, так что даже – самому искусному рыболову, будь они рыбешкой не удалось выудить их на свет божий. Смутные догадки…
-По крайней мере, раз она пришла, значит, это неспроста, -выпалила она, наконец.
-Вот, вот, я подозреваю, что здесь готовится какой-то заговор, потому мы с Дарбилем и вернулись, чтобы держать всё под контролем, если не удастся заранее предотвратить несчастье.
-А что, разве может случиться нечто страшное, - воскликнула Жуфли.
-Не знаю, не знаю, мало ли что…
-Какой кошмар! – Жуфли вскочила со стула и застыла, решая, уйти ей или все же остаться и дождаться того, кто написал ей письмо, если он вообще мог сюда явиться, в чем она начинала всё больше сомневаться.
-Ну что вы такое говорите, - возмутилась Ольви, – глупость какая!
-Правильно, - кивнул Сандирон Карлович. – По-моему, это вполне достойные дамы. Они пригласили меня научить кого-нибудь, - я пока так и не понял, кого именно, - играть на виолончели.
-Никто вас не приглашал, - огрызнулась Слина, а потом раздраженно сказала Абелю:
-Вы уже всех замучили. Оставьте, пожалуйста, нас в покое. Хоть угощались бы в своё удовольствие, а не нападали без всяких причин на беззащитных женщин. Между прочим, именно Милани принесла сюда все эти вкусности, к которым Ваш друг уже так ловко приложил руки, даром, что в наручниках.
Абель бросил быстрый взгляд в сторону Дарбиля и обомлел. Он привык ко всему и ожидал чего угодно от напарника, но такое предательство никак не входило в ожидаемые поступки. Абель словно рыба разевал рот, не в силах ничего сказать. Так продолжалось несколько долгих секунд, после чего раздался какой-то странный клокочущий звук, и Абель завопил:
-Это что еще за безобразие!
Дарбиль поднял глаза и отскочил от стола, приняв такой невозмутимый вид, будто он так и стоял все это время.
-Как ты посмел! Без приказа!
Тут уж Дарбиль не выдержал.
-Неужели, для того чтобы перекусить после целого дня напряженной работы, мне нужно получать приказ!
-Да, если этим «перекусыванием», как ты изволил выразиться, хотят тебя подкупить!
-Ой, выдумали тоже, - недовольно пробурчал Дарбиль, - в любом месте, ну буквально во всем ты видишь что-то подозрительное, чего на самом деле нет и в помине! Это просто невыносимо! Я отказываюсь с тобой работать в таких условиях. Сплошные приказы. Скоро мне нельзя будет сходить кое-куда по надобности без ваших дурацких приказов.
-Ну а как иначе, я все-таки старший по званию, - ответил Абель.
-По зва-а-анию, - передразнил его Дарбиль. – Когда приказов слишком много и по любому поводу, где они совершенно и не нужны, приказания становятся вредными и ненужными. Да, да! Все, я больше никого не слушаю, сегодня праздник, и я собираюсь поесть, раз уж предлагают, и так мне это сложно сделать, - он поднял руки, - а тут ты еще мешаешь.
С этими словами он снова подошел к столу и продолжил свое прежнее занятие с еще большим энтузиазмом, насколько только это было возможно в его положении.
Абель ошарашенно смотрел на сержанта, потом беспомощным взглядом осмотрел собравшихся за столом и сам стол. И увидел на нём - прямо посередине - большое блюдо с его любимым холодцом. Среди зелени петрушки красовались свиные копытца, - лакомый кусочек! – и у Абеля потекли слюнки.
-Садитесь, милости просим, - повторил Сандирон Карлович и похлопал полицейского по плечу. –Оставьте все свои сомнения и предписания. Праздник же!
Милани приятно, как ей казалось, улыбнулась и тоже попросила его присоединиться к пиршеству. Что оставалось делать бедняге Абелю, когда против него было столько обстоятельств. Он немного поразмыслил и пришел к выводу, что ничего плохого все же не случиться, если он немного попробует холодца. Ну а потом можно будет и дальше выпытывать у всех истину насчет обстоятельств появления в заброшенном не одно десятилетие доме, такого количества народа.
«Я вовсе не собираюсь объедаться, да и пить ничего не буду», - пытался он оправдаться перед собой. Он даже был в этом уверен, поначалу. Итак, Абель плюнул на свои обязанности и последовал примеру напарника. Он уселся за стол и попросил подать блюдо с холодцом.
-Хорошая была свинушка, жирная, - одобрил он кушанье, обгладывая ножки и чавкая, как упомянутое им животное.
За столом царило странное безмолвие. Всех распирал смех, но смеяться в открытую никто не осмеливался, потому все молчали и старались не глядеть друг на друга, чтобы смех не вырвался наружу.
Сандирон Карлович это сразу понял и весь покраснел.
-Виолончели никак нельзя оставаться на холоде и во влажном воздухе. Инструмент требует особенного ухода.
Тут дамы не выдержали, и воздух сотрясся от взрывов оглушительного хохота. Сандирон Карлович, насупившись, смотрел на них, а потом и сам присоединился к смеху.
Глава 8.1
После той случайной встречи в лесу с девушкой, о которой он не знал ничего, даже имени, Реналь потерял покой и сон. Он бродил по окрестным местам, деревням, городкам, в надежде встретить её вновь, но надежда эта с каждым днём всё больше таяла.
Приближался день его свадьбы, но Реналь и не вспомнил о нём, ибо все мысли его были заняты только тем, где бы отыскать незнакомую девушку, танцевавшую на поляне.
Осень бродила вместе с Реналем по угодьям своим и окрашивала лес в праздничные, яркие краски, от которых на душе у него становилось и грустно, и весело.
Небо будто стало выше и наполнилось густой синевой, в воздухе, прозрачном, как никогда, запахло осенью и печалью.
И вот однажды, в тёплый сентябрьский денёк в небольшой багряно-оранжевой осиновой рощице, он вновь услышал тихое пение, а потом увидел её. Девушка собирала разноцветные осенние листья и не заметила, как он подошёл и наблюдал за её лёгкими грациозными движениями.
Вдруг девушка замерла и быстро подняла голову. Она словно ощутила на себе взгляд Реналя. Взгляды их встретились и словно незримая сверкающая дорога пролегла между ними.
Долго они стояли так, не в силах порвать эту золотую нить, но запела в вышине птица, и прошелестели листья над головой, и девушка встрепенулась и умчалась прочь, а Реналь так и остался стоять, словно вросший в землю ясень.
И надежда снова обрести её готова уже была навсегда покинуть его, когда девушка вернулась через несколько дней в ту же рощу, из которой Реналь теперь уходил только на ночь. И с тех пор приходила часто…
Словно дверь, долго остававшаяся взаперти открылась вдруг настежь, и повеяло свежим пряным воздухом, от которого кружилась голова.
Глава 9.
Вдруг дверь распахнулась с таким грохотом, что все подскочили. В зал влетели два полицейских – Абель и Дарбиль. Смех моментально прекратился.
-Что случилась, - всполошилась Слина. – Вы сюда опять притащились?
-Ничего не случилось, а если бы и случилось, вас это не касается! – ответил Абель.
-Зачем врываться в дом с таким грохотом!
Абель ничего не ответил, с интересом осматривая комнату и явившихся в их отсутствие гостей.
-А вы, я вижу, тут основательно обосновались, - усмехнулся он, - накрыли стол, жратвы натащили, да еще гостей пригласили. Ловко, ловко, ничего не скажешь.
Слина налила себе лимонад и принялась пить его через трубочку как ни в чем не бывало, старательно игнорируя Абеля.
-А это еще кто? – поинтересовался, подошедший вслед за Абелем Дарбиль, кивая на Милани и Сандирона Карловича.
-В чем дело, - спросил Сандирон Карлович, поднимаясь навстречу служителям закона. – Мы в чем-то провинились? Внимательно вас слушает? Что вам нужно, - засыпал он вопросами Абеля и Дарбиля.
Милани испуганно смотрела на полицейских и ее потихоньку начинала бить дрожь. Она обвела взглядом стол и покосилась на груду пакетов, сваленных у стола. Потом опустила голову и старалась не глядеть на полицейских.
-Очень желательно, чтобы все немедленно очистили помещение! – строго сказал Абель, нагнувшись прямо к лицу Сандирона Карловича. Тот подпрыгнул от неожиданности.
-Почему вы так хотите, чтобы мы непременно ушли отсюда? – спросила Слина, продолжая, всё так же спокойно, потягивать лимонад. – Здесь очень даже неплохо: уютно, сытно и весело.
-По правилам… предписание, - замялся Дарбиль.
Слина торжествующе заметила:
-То есть это чисто ваша прихоть?
Дарбиль втянул голову в плечи и промолчал, так как возразить ему было нечего.
Слина заметила, что на запястьях сержанта всё по-прежнему красовались наручники. Кожа под ними вся покраснела и местами была в синяках и кровоподтеках – видимо, он старался от них избавиться, но усилия эти так ни к чему и не привели.
-Вам, я вижу, уважаемый господин Дарбиль очень понравились эти наручники, раз вы их не желаете снимать. А что? Хорошее украшение. В самый раз для такого замечательного полицейского, - едва справляясь со смехом, сказала Слина.
Дарбиль побагровел и, спрятав руки под китель, свирепо зарычал:
-Нехорошо издеваться вот так над человеком! Ух! Проклятые наручники!
-Заметьте, издевательства эти вполне резонны, так что вам грех обижаться на них, господин Дарбиль, - ответила Слина.
-Совершенно верно, - прибавила Жуфли. – Отчего Вы не избавились от них до сих пор, раз они Вам так неприятны?
Дарбиль состроил мученическую мину. Выражением лица это с трудом можно было назвать. Слегка обиженным тоном он принялся оправдываться:
-Если хотите знать, к ним ни один ключ не подходит, ни напильник их не берет, словно они сделаны из камня. Это всё Рождественский Дед! Ух, попадется он мне!
-Но такого просто не бывает, - удивился Сандирон Карлович, с недоверием оглядывая полицейского и наручники, которые все время выглядывали из-под форменной тужурки Дарбиля, как он ни старался их спрятать.
-Бывает, еще как бывает! – вставила Жуфли. - Здесь такое у нас твориться, просто жуть…
Слина добавила, издевательски посмеиваясь:
-Вы не печальтесь, эти наручники вам очень к лицу. Я хочу сказать, они хорошо смотрятся с вашим костюмом.
-Нехорошо так издеваться над человеком, - укоризненно заметил Абель.
-Да я разве издеваюсь, - усмехнулась Слина.
Но Абель уже не обращал внимания на эксцентричное поведение девушки. Он подошел к новому для него лицу –Сандирону Карловичу. Тот широким жестом обвел стол и предложил полицейскому присоединиться к трапезе. Абель внимательно изучил стол, нацепив для этой цели круглые небольшие очки, которые надевал только в исключительных случаях, а сейчас как раз именно такой и представился.
Разглядев поразительное изобилие яств и, самое главное, напитков, Абель несколько удивился и одновременно обрадовался. У него заблестели глаза, но служебный долг строго вещал где-то не очень глубоко: «Не положено!».
-Я бы с удовольствием присоединился к вам, но не сейчас и, уж, конечно, не здесь, - сказал он раздраженно.
Дарбиль мигом подскочил к нему и умоляюще посмотрел на своего напарника.
-Но почему? – несчастным голосом спросил он.
Абель нахмурился, снял очки, аккуратно сложил их и убрал в нагрудный карман.
-Ну как вам не стыдно, Дарбиль. Вы меня удивляете. Ведь это прямое пренебрежение своими обязанностями. А со стороны этих милых господ это самый настоящий подкуп.
-Ну, что вы, какой подкуп, - возмутился Сандирон Карлович. – Мы ни о чем таком и не думали. Я в самом деле никак не возьму в толк, чем мы вам помешали? Сидят спокойно люди, никому не мешают, отмечают наступление Рождества: пьют и едят. Что тут преступного? Ничего.
Он недоуменно пожал плечами и посмотрел на Милани. Но судя по ее взгляду, она не совсем была с ним согласна. Полицейские тоже посмотрели на нее, и наметанный взгляд Абель уловил в ее глазах некий особенный блеск.
-Ага, здесь что-то не совсем всё просто. Кто Вы такая, милочка, и что здесь делаете, потрудитесь объяснить, - обратился Абель к Милани. Он обошел стол и сел на стул рядом с испуганной женщиной.
Глаза Милани забегали по сторонам, ища поддержки. Но Слина и Ольви переругивались у другого края стола, а Жуфли, ни на кого не обращая внимания, с наслаждением потягивала из высокого стакана какой-то напиток насыщенного зеленого цвета. Она пыталась, скорее всего, определить, что же это такое - вкус у напитка был весьма загадочный.
Сандирон Карлович сочувственно смотрел на Милани, ничего тем не менее не понимая.
-Ну, так что? – напомнил о себе полицейский.
-Ничего, - тихо промямлила полненькая женщина.
-Почему же вы так смутились. Я думаю, что-то здесь нечисто.
-Разве это имеет такое большое значение, - удивленно спросил Сандирон Карлович.
-Да, имеет, - ответил совершенно серьезно Абель. – И прошу вас не вмешиваться, до вас еще дойдет очередь.
-Какая очередь? - не понял Сандирон Карлович.
-Объясняться.
Сандирон Карлович удивился и немного испугался. Он принялся вспоминать, не наделал ли он в ближайшие часы, а может быть и дни чего-то такого, за что его могут обвинить или даже посадить в карцер. Ничего хоть сколько-нибудь подозрительного он припомнить не смог, а потому немного успокоился. В конце концов, полицейские вечно делают из мухи слона, пытаясь раскопать что-нибудь преступное и непотребное в самых обыкновенных вещах, а то и вовсе засадить за решетку ни в чем не повинного человека.
Милани продолжала молчать, от страха потеряв дар речи. Абель выжидающе смотрел на нее и в груди его постепенно начал нарастать гнев, который усиливался еще больше, едва полицейский бросал взгляд на стол, ломившийся от всевозможных кушаний. В животе умоляюще заурчало, и Абель рассердился еще больше, ведь он не имел права удовлетворить просьбу своего несчастного голодного терпеливого желудка. Приходилось слушаться полицейского устава, который, по всей видимости, не позволял садиться за стол с подозреваемыми лицами. Что же говорилось в нем на самом деле, Абель не знал, так как больше пары страниц он так и не прочитал за всю свою двадцатилетнюю службу.
Дарбиль не так ответственно подходил к своим обязанностям. Увидев, что напарник не обращает на него внимания, он принялся уплетать исподтишка аппетитные куски ветчины с ближайшего к нему блюда. Его толстенький живот не был столь терпелив, как у Абеля, и Дарбиль сдался на его милость. Правда, осуществить процесс поглощения ему было довольно тяжело, ввиду присутствия на руках наручников, но он так ловко ухитрялся подхватывать угощение, что они ему практически не мешали.
Абель тем временем продолжал допрос Милани. Бедняжка не знала, что ей делать, пока на помощь не пришла Слина, которая поняла: сейчас все продуктовое изобилие может уйти на кухни полицейских, если Милани не выдержит и все расскажет, на что было очень даже, похоже, судя по замученному выражению ее лица.
-На вашем месте, уважаемый господин Абель, я бы оставила в покое эту милейшую женщину. Она, как и все мы здесь, по всей видимости, не случайно и…
– Почему не случайно? - переспросил Абель. –
Слина замялась, не зная, как внятно объяснить ему свои предположения. Она и сама толком почти ничего не понимала. Только смутные мысли, временами колыхались на самом дне ее сознания, так что даже – самому искусному рыболову, будь они рыбешкой не удалось выудить их на свет божий. Смутные догадки…
-По крайней мере, раз она пришла, значит, это неспроста, -выпалила она, наконец.
-Вот, вот, я подозреваю, что здесь готовится какой-то заговор, потому мы с Дарбилем и вернулись, чтобы держать всё под контролем, если не удастся заранее предотвратить несчастье.
-А что, разве может случиться нечто страшное, - воскликнула Жуфли.
-Не знаю, не знаю, мало ли что…
-Какой кошмар! – Жуфли вскочила со стула и застыла, решая, уйти ей или все же остаться и дождаться того, кто написал ей письмо, если он вообще мог сюда явиться, в чем она начинала всё больше сомневаться.
-Ну что вы такое говорите, - возмутилась Ольви, – глупость какая!
-Правильно, - кивнул Сандирон Карлович. – По-моему, это вполне достойные дамы. Они пригласили меня научить кого-нибудь, - я пока так и не понял, кого именно, - играть на виолончели.
-Никто вас не приглашал, - огрызнулась Слина, а потом раздраженно сказала Абелю:
-Вы уже всех замучили. Оставьте, пожалуйста, нас в покое. Хоть угощались бы в своё удовольствие, а не нападали без всяких причин на беззащитных женщин. Между прочим, именно Милани принесла сюда все эти вкусности, к которым Ваш друг уже так ловко приложил руки, даром, что в наручниках.
Абель бросил быстрый взгляд в сторону Дарбиля и обомлел. Он привык ко всему и ожидал чего угодно от напарника, но такое предательство никак не входило в ожидаемые поступки. Абель словно рыба разевал рот, не в силах ничего сказать. Так продолжалось несколько долгих секунд, после чего раздался какой-то странный клокочущий звук, и Абель завопил:
-Это что еще за безобразие!
Дарбиль поднял глаза и отскочил от стола, приняв такой невозмутимый вид, будто он так и стоял все это время.
-Как ты посмел! Без приказа!
Тут уж Дарбиль не выдержал.
-Неужели, для того чтобы перекусить после целого дня напряженной работы, мне нужно получать приказ!
-Да, если этим «перекусыванием», как ты изволил выразиться, хотят тебя подкупить!
-Ой, выдумали тоже, - недовольно пробурчал Дарбиль, - в любом месте, ну буквально во всем ты видишь что-то подозрительное, чего на самом деле нет и в помине! Это просто невыносимо! Я отказываюсь с тобой работать в таких условиях. Сплошные приказы. Скоро мне нельзя будет сходить кое-куда по надобности без ваших дурацких приказов.
-Ну а как иначе, я все-таки старший по званию, - ответил Абель.
-По зва-а-анию, - передразнил его Дарбиль. – Когда приказов слишком много и по любому поводу, где они совершенно и не нужны, приказания становятся вредными и ненужными. Да, да! Все, я больше никого не слушаю, сегодня праздник, и я собираюсь поесть, раз уж предлагают, и так мне это сложно сделать, - он поднял руки, - а тут ты еще мешаешь.
С этими словами он снова подошел к столу и продолжил свое прежнее занятие с еще большим энтузиазмом, насколько только это было возможно в его положении.
Абель ошарашенно смотрел на сержанта, потом беспомощным взглядом осмотрел собравшихся за столом и сам стол. И увидел на нём - прямо посередине - большое блюдо с его любимым холодцом. Среди зелени петрушки красовались свиные копытца, - лакомый кусочек! – и у Абеля потекли слюнки.
-Садитесь, милости просим, - повторил Сандирон Карлович и похлопал полицейского по плечу. –Оставьте все свои сомнения и предписания. Праздник же!
Милани приятно, как ей казалось, улыбнулась и тоже попросила его присоединиться к пиршеству. Что оставалось делать бедняге Абелю, когда против него было столько обстоятельств. Он немного поразмыслил и пришел к выводу, что ничего плохого все же не случиться, если он немного попробует холодца. Ну а потом можно будет и дальше выпытывать у всех истину насчет обстоятельств появления в заброшенном не одно десятилетие доме, такого количества народа.
«Я вовсе не собираюсь объедаться, да и пить ничего не буду», - пытался он оправдаться перед собой. Он даже был в этом уверен, поначалу. Итак, Абель плюнул на свои обязанности и последовал примеру напарника. Он уселся за стол и попросил подать блюдо с холодцом.
-Хорошая была свинушка, жирная, - одобрил он кушанье, обгладывая ножки и чавкая, как упомянутое им животное.
