Глава 1
Громкий стук в дверь испугал канарейку, и та заметалась в клетке под потолком, ударяясь крылышками о решетку. «Великое небо, велел же не беспокоить!» - простонал про себя наставник Арамил, но все же кивнул стоявшему у двери послушнику. Тот распахнул створки; в комнату, путаясь в длинном одеянии, ввалился один из младших жрецов. Предусмотрительный послушник бесшумно скрылся за дверью.
- Как ты посмел нарушить мое уединение? - рявкнул Арамил.
Стоявшая в углу ваза из имперского фарфора пошла трещинами. Наставник сделал глубокий вдох, успокаивая расшатанные нервы.
- Мне приказали созвать Совет, - робко проблеял жрец.
Это было неожиданно.
- Основание? - прищурился наставник.
- Третий запрет Устава был нарушен! - выпалил жрец и, не дожидаясь реакции, пал ниц на темный мраморный пол.
Арамил медленно поднялся на ноги; ваза раскололась надвое, но наставник этого даже не заметил.
- Продолжай!
- В Святилище вошел посторонний, - дрожащим голосом проговорил жрец.
- Кто осмелился?
- Всего лишь ребенок!
- А стража?
- Так ведь праздник в разгаре…
- Казнить, - процедил Арамил. - Сегодня же, без права на последнее слово и прощание с родными!
Жрец вздрогнул, не смея поднять глаз: ходили слухи, что в гневе наставник способен убивать взглядом.
- Веками наши предшественники оберегали Святилище от посторонних, - Арамил тяжело опустился на стул. - Виновника ожидает суровая расплата!
- Это девочка.
- Родители будут рады избавиться от лишнего рта.
- У нее белые одежды, - осторожно вставил жрец.
Арамил поморщился.
- Она из благородных?
Жрец беспомощно пожал плечами.
- Почему не выяснили это сразу? - сказал с досадой Арамил. - Позже решу, как вас всех наказать… Где этот ребенок?
- В зале за купелью. Брат Лорвус остался на страже, а я поспешил к вам.
Арамил впервые внимательно посмотрел на жреца. Тот, кажется, действительно торопился – волосы в беспорядке, драпированные складки растрепались, на подоле виднелись темные пятна…
- Скажи-ка, - прищурился наставник, - почему на твоих одеждах кровь?
Жрец оглядел себя и зарделся – явиться в верхние покои в таком виде!
- Это не моя… Должно быть, испачкался, когда нес девчонку.
- Что вы с ней сделали? - нахмурился Арамил.
- Великое небо… Мы ее и пальцем не тронули! - залепетал жрец. - Негодница вцепилась в Саркофаг так, что мы еле отодрали, вот у нее все руки и в царапинах!
Поднявшись на ноги, Арамил сделал три широких шага и склонился над распластавшейся по полу фигурой. Жрец съежился, но напрасно – наставник лишь присел рядом и внимательно осмотрел кровавые отпечатки на ткани. Нет, ему не показалось: красные кляксы действительно складывались в знакомый узор… Арамил встал и с небрежным изяществом стукнул костяшками пальцев в дверь; послушник, дежуривший в коридоре, тут же рванул створки на себя. Это означало, что аудиенция закончена.
Стоило жрецу скрыться за дверью, как наставник переменился в лице. От напускного высокомерия и следа не осталось: Арамил заметался по комнате в поисках белой маски и, отыскав ее в сундуке за кроватью, выбежал из комнаты, едва не сбив с ног удивленного послушника.
***
Окна были закрыты изнутри глухими ставнями; жрецы считали, что дневной свет напоминает о радостях жизни, а потому не должен озарять храмовые своды. Тусклые масляные светильники нагоняли по углам тени, потолок терялся в сумрачной высоте – а уж от жертвенника в центре зала и вовсе пробирала дрожь: узкий каменный стол, покрытый выточенным узором, по размеру был маловат для взрослого человека, но вот для ребенка… И пусть жречество уже много столетий не приносило человеческих жертв – девочка, примостившаяся на скамейке у стены, все равно косилась со страхом то на жертвенник, то на мрачного жреца-стража, не сводившего с нее глаз.
В тишине раздались шаги. Пленница гордо выпрямила спину и в то же время попыталась стать как можно незаметней.
- Почему ее сразу не казнили? - послышался из-за двери недовольный голос, заставивший девочку вздрогнуть.
В залу вошли трое жрецов, облаченных в белоснежные туники и плащи с золотым шитьем. Просторные капюшоны были надвинуты до самых бровей, руки скрыты перчатками, а лица – масками из белого алебастра.
Маски улыбались.
Страж у входа бухнулся на колени и возвел руки над головой, что могло значить лишь одно: облаченные в белые одежды никто иные, как наставники Храмовой школы. Девочка хотела встать и поклониться, но жрецы вдруг разом сняли маски, заставив пленницу плотнее вжаться в стену. Даже маленькие дети знают: лица служителей Первохрама запрещено видеть под страхом смертной казни.
***
Наставник Аргус негодовал.
- Почему ее сразу не казнили? - шипел он всю дорогу к залу.
В Храме оказалось лишь трое из членов Совета: пятеро отбыли в северные провинции, где бушевал черный мор; еще четверо посещали празднества, проводимые в городе. Впрочем, трое из присутствующих были самыми могущественными из членов Совета: старший наставник Еримил, всегда голосующий последним; наставник Аргус, магическую мощь которого питали не знания, а изрядный темперамент; наставник Арамил, самый молодой из членов Совет, чьи выдающиеся способности с лихвой восполняли отсутствие опыта.
- Разве вина уже доказана? - раздражение Арамил привычно скрывал за безмятежной улыбкой.
- Мягкотелость тебя погубит, - прищурился Аргус, который не умел притворяться и всегда говорил то, о чем думал.
- Это угроза? - Арамил улыбнулся еще шире.
- Если девочка из хорошей семьи, нам придется ее отпустить, - вклинился между спорщиками наставник Еримил. - Сколько же будет пересудов!
- Значит, нужно всего лишь доказать, что преступления не было, - хмыкнул Арамил, первым входя в зал.
Внутри было душно из-за курящихся благовоний. Пряный запах корицы, землистый аромат нарда и тонкие древесные ноты сандала… Арамил, который терпеть не мог сильных запахов, поморщился.
Юная преступница забилась в дальний угол, но ее выдало платье, белеющее в полумраке залы. Справа послышался тоскливый вздох наставника Еримила: белый цвет одежд неоспоримо свидетельствовал о благородном происхождении нарушительницы храмового Устава. Приблизившись, Арамил увидел тощую невысокую девочку с растрепанным пучком светлых волос и огромными, но удивительно осмысленными глазами. На вид не больше десяти лет… Ее лицо дрогнуло в тот миг, когда наставники сняли маски, но то, как умело девочка справилась со страхом, вызвало у Арамила восхищение.
- Тебе ничего не угрожает, дитя, - сказал он успокаивающе.
Аргус возмущенно фыркнул, но молодой наставник лишь улыбнулся.
- Как тебя зовут? - продолжил он, присаживаясь на край скамьи.
Девочка расправила плечи, сказала:
- Сайа?радил, - и попыталась встать для поклона, но неловко плюхнулась обратно, запутавшись в складках длинного одеяния.
- Сайарадил? - переспросил наставник с усмешкой.
Он решил, что это шутка: имя было благородным, но мужским, и не могло принадлежать девочке, но… Смешок застрял в горле; Арамил вспомнил скандальную историю с именем новорожденного ребенка, всколыхнувшую Старый город много лет назад.
- Кто твой отец? - резко спросил Еримил.
Видно было, как девочка усилием воли заставляет себя встать на ноги. Выпрямившись, она тщательно расправила скомканное платье и звонко произнесла:
- Мой отец – Дижи?миус Вэй, сын Кармаила, глава рода Валла?рдов, сенатор Эндроса! - и, словно испугавшись гулкого эха, быстро опустилась на место.
Наставники переглянулись, в полной мере осознав, кто попал к ним в руки. Перед ними сидела не просто знатная особа, а фамильная аристократка, отпрыск одного из двенадцати родов-основателей города! Дижимиус Валлард Вэй – двадцать седьмой глава рода, знаменитый не только своим ораторским искусством, но и тем, что к сорока годам не сумел произвести на свет сына, из-за чего наследницей рода Валлардов считалась его десятилетняя дочь… Без сомнения, это была она! Сайарадил Валлард Вэй! В присутствии этой маленькой девчонки только избранным разрешалось сидеть. Лишь некоторые имели право с ней заговорить. Многим не дозволялось на нее даже смотреть! Осквернительница Святилища оказалась вдруг неприкосновенной.
Арамил подавил смешок, глядя на своих собратьев. Наставник Еримил хотел что-то сказать, но лишь шлепал губами, как выброшенная на берег рыба. Аргус же от злости покраснел еще больше.
- Знаешь ли ты, - угрожающим тоном начал он, нависая над ребенком, - какое наказание тебя ожидает?
«Вот оно, плебейское происхождение», - философски подумал Арамил. Усиленные осознанием собственной власти, старые обиды Аргуса вылились в ненависть ко всем лицам благородной крови.
Девочка стойко выдержала полный злости взгляд неприятного жреца.
- Прошу слова, - сказала вдруг она.
- Что? - поперхнулся наставник Аргус.
В глаз девочки мелькнула отчаянная решимость.
- Право слова перед Сенатом и жречеством принадлежит Валлардам по праву рождения, - выпалила она.
- Что?! - Аргус всхрапнул, как загнанный конь.
Наследница Валлардов молчала, ожидая ответа. Арамил куснул губу, чтобы не расхохотаться.
- Говори, - выдавил наконец Еримил, мудро сочетая в голосе строгость и благосклонность.
- Наставники Храмовой школы, - тонким голосом начала наследница Валлардов. - Мои помыслы чисты перед вами! Я не хотела входить в Святилище.
- Вот как? - с издевкой спросил Аргус. - Может, тебя кто-то заставил?
- Так и есть, - с неожиданной серьезностью кивнула та. - Это был человек с белыми волосами…
Наставники переглянулись.
- …бледной кожей и бесцветными глазами, - продолжала девочка; голос ее стал совсем звонок. - Сколько себя помню, он являлся мне во снах, а сегодня впервые мы встретились наяву, - девочка заметила, как наставники косятся друг на друга, и вскочила на ноги. - Вы ведь поняли, о ком я!
В зале воцарилась тишина. Сайарадил переводила взгляд с одного наставника на другого, и решимость в ее глазах погасла.
- Я должна узнать наконец, что этому человеку нужно от меня, - прошептала девочка.
Арамил первым прервал затянувшееся молчание.
- Позволь осмотреть твои руки, - попросил он.
Ладони и часть предплечий наследницы Валлардов были красными, словно от ожогов, но на ощупь оказались ледяными. Арамил вгляделся; покрасневшая кожа была испещрена багровыми линиями, складывающимися в таинственный узор.
- Это не просто царапины… Это метки. Взгляните! - позвал он остальных.
Аргуса покосился на отметины и отвернулся. Наставник Еримил, напротив, долго рассматривал узоры, щуря подслеповатые глаза.
- Супруга сенатора Вэй из народа вандов, не так ли? - пробормотал он наконец. - А раз так… Великое небо!
- Что вы имеете в виду? - взволнованно спросила девочка.
Арамил ободряюще улыбнулся ей:
- Судя по всему, ты – маг Воды, Сайарадил Вэй.
Девочка вздрогнула. Великое небо! А ведь еще этим утром мир казался ей таким беззаботным и прекрасным!
***
Едва первые лучи солнца осветили верхушки смотровых башен, славный город Эндрос стал просыпаться ото сна, но не так, как обычно – хмуро и вяло, а бойко и радостно. Первыми ожили Окраинные кварталы: простолюдины засновали по узким улочкам, возбужденно переговариваясь между собой. Торговцы с радостными улыбками открывали лавки, предвкушая отличную выручку. На площадях кипела работа: плотники возводили помосты, цветочницы украшали их букетами, дети стайками сновали под ногами, мешая взрослым. Даже стражники на крепостной стене, утомленные ночным дежурством, предвкушали скорую смену. Царившее повсюду оживление объяснялось просто: Эндрос готовился встречать Смену сезонов. Весна уступала свои права лету, наступал сезон сбора урожая и свадебная пора. Этот праздник отмечали два дня – последний день весны и первый день лета, за что народ любил Смену сезонов вдвойне.
Ночью накануне Сайарадил долго не могла уснуть. Она сидела на кровати, обхватив коленки руками, и думала, что где-то рядом не спят другие девочки; так же, как она, ныряют под покрывало, когда в комнату заглядывает кормилица; с таким же трепетом ждут своего первого выхода в свет, по традиции приуроченного к началу лета.
Что за глупая традиция! Почему девочке должно исполниться десять лет, прежде чем она впервые предстанет перед обществом? Обидней всего, что на мальчиков это правило не распространялось. К ним на дом не приходили учителя, о нет! - мальчики поступали в Академию, где изучали удивительные науки! Когда дом посещали гости, мальчиков не отправляли под надзором кормилицы в дальнюю комнату, где можно было занять себя стихосложением или игрой на арфе. Мальчики могли гулять в парке, скакать на лошади, стрелять из лука и даже выходить в море на корабле!
Если вас десять лет скрывали от посторонних глаз, если даже от учителей вам приходилось прятаться под кисейной накидкой, только тогда вы сможете по достоинству оценить первый выход в свет! Правда, кое-что все же смущало Сайарадил: однажды она случайно услышала разговор служанок о том, что молодой госпоже вскоре подыщут мужа. Впрочем, девочку это мало трогало. Ей было доподлинно известно, что дочери из благородных семейств могут выходить замуж только по достижении четырнадцати лет; раз так, то у нее, Сайарадил, было еще полным-полно времени!
Все, о чем сейчас могла думать девочка – городские площади, башни Сената и Академии наук, фонтаны, парки и пристани, которые она наконец-то увидит… А белоснежное платье в пол? И взрослая прическа – не с лентами, а с жемчужными нитями, как у мамы! Промечтав всю ночь напролет, Сайарадил уснула лишь под утро. Ей снился высокий сводчатый зал, толпа важных мужчин в белых тогах и ярких, слово экзотические цветы, женщин, среди которых краше всех была, конечно, ее мама… А это кто? Из хоровода разноцветных людей вдруг вышел мужчина. Светлые волосы, вытянутое лицо и острый нос, бесцветные глаза навыкате – он был изможденно худ, а из-за неопрятного серого балахона походил скорее на тень, чем на живое существо.
Сайарадил отшатнулась. Она всем сердцем ненавидела этого человека – и он, кажется, понимал это. Цветы, веселая толпа, даже мама – все исчезло; пространство вокруг заполнил белый вязкий туман. Бледный мужчина слился с туманной пеленой. Где он? Да где угодно! Белая неизвестность вокруг пугала. Сайарадил знала, что произойдет дальше, но не могла сопротивляться этому ненавистному сну, повторяющемуся много лет. Выставив перед собой руки, она осторожно двинулась вперед. Через пару шагов ладони наткнулись на что-то шершавое и твердое – камень, сначала ледяной, а через мгновение – раскаленный! Девочка закричала то ли от ужаса, то ли от боли – и проснулась, сев на кровати.
Отшвырнув ногами одеяло, Сайарадил метнулась к кувшину для питья и с плеском засунула туда руки. Прохладная вода подействовала, как успокоительная микстура. Какое-то время девочка стояла без движения, всматриваясь в сумрак комнаты. Это была привычная темнота, скрывающая только сундуки с одеждой и занавески, трепещущие от сквозняка. Страх отступил; Сайарадил поняла, что продрогла. Она вытащила руки из воды – на них не было ни царапины – и краешком туники насухо вытерла расплескавшуюся по столу воду.
