- Жрецы хотят, чтобы мы их боялись, - Сантар повторил слово в слово за отцом. - Магия – самое мерзкое, что есть на свете! Бывает, маг щелкает пальцами – и полгорода умирает! Просто так, ради забавы.
Райханы испуганно сжала его руку.
- Нам не стоит их бояться, - успокоил ее Сантар. - Жрецы ведь думают, что мы все умерли от черного мора!
- Значит, они забудут про нас? - обрадовалась Райхана.
- Только я про них не забуду, - угрюмо сказал мальчик.
Ночная прохлада усилилась. Райхана придвинулась к Сантару, пытаясь согреться.
- Ты же не бросишь меня одну? - спросила она серьезно.
- Не брошу, - улыбнулся Сантар и потрепал ее по всклоченным волосам.
В темноте блеснули счастливые глаза.
Они еще долго сидели рядом, растирали друг другу озябшие ладошки и мечтали, что Лим выздоровеет, и вместе они отомстят подлым магам, а затем отправятся в путешествие – куда угодно, только бы подальше от дикого леса! Райхана уснула первой, вслед за ней уснул и Сантар. Это было к лучшему: они видели счастливые сны вместо костров, возносивших души мертвых к праотцам.
- Она опасна, наставник.
Арамил поморщился.
- Дожил до седых волос, но боишься ребенка?
Старший жрец Урус глянул исподлобья:
- Наши братья предали стихийную магию забвению не без причины… Или вам нужно дожить до седых волос, чтобы набраться мудрости?
Бледные щеки наставника налились багрянцем. Его рука порывисто взметнулась вверх; Урус в страхе отшатнулся, но напрасно. За его спиной распахнулись настежь двери – приглашение выйти вон. Жрец нервно поклонился и вышел из покоев наставника.
Арамил расслабил скрюченные пальцы и откинулся на спинку кресла.
- Где твое хладнокровие? - раздался укоризненный голос.
На кушетке у стены сидел старик – старший жрец Нармаил, один из храмовых старожил.
- Дело не в хладнокровии, - поморщился Арамил и потянулся за кувшином вина. - Ладно бы, болтали послушники… Но жрецы? Даже некоторый из наставников бояться стихийной магии! Я опасаюсь, что какой-нибудь остолоп вроде Аргуса настроит Верховного против Сайарадил… Проклятье, мне даже некому проучить ее обучение!
- Что ж, поручи ее мне, - вздохнул старик.
Арамил с сомнением окинул взглядом его дряхлую фигуру.
- Ты уверен, что справишься с такой ученицей?
- На тебя же сил хватило, мой нерадивый ученик, - фыркнул старший жрец. - Я наблюдал за ее уроками… Сайарадил Вэй пытаются учить так же, как прочих. Это не сработает! Каждая стихия нуждается в благодатной среде… Воде, например, нужны слезы и смех, но наследница Валлардов – на удивление сдержанный ребенок.
- Хочешь заставить ее плакать и смеяться?
- Этого хочешь ты, мой расчетливый ученик.
Наставник вздохнул.
- Я возлагаю на нее большие надежды, - не стал отпираться он. - Дети с даром стихийной магии не рождались вот уже несколько сотен лет. Мне известны все риски… Но такой шанс нельзя упускать! Сайарадил станет сильнейшим магом Обозримых земель – и тот, кто будет рядом, сможет этими землями править! Ты знаешь, вокруг меня одни враги, - Арамил посмотрел на старого жреца в упор. - Только тебе я могу довериться, учитель!
- Я помогу, но не ради твоей гордости, - строго сказал Нармаил, - а потому, что верю – ты лучше других подходишь на роль первого среди равных.
Наставник благодарно кивнул.
- Все же Урус в чем-то прав, - задумчиво проговорил Нармаил.
- И ты туда же? - простонал Арамил. - Боишься, что реки выйдут из берегов?
- Я боюсь, что реки уничтожат города! Ты не хуже меня знаешь, чем закончилось последнее пробуждение стихии.
Арамил искоса глянул на учителя: тот был совершенно серьезен.
- Что ж, - вздохнул наставник, - если старые страхи станут реальностью, мы поступим так, как делали наши предшественники.
С глазах Нармаила вспыхнуло любопытство.
- Темницы? Значит, они все еще существуют? - быстро спросил он, но Арамил уже отвернулся, давая понять, что продолжать не собирается.
Старый жрец досадливо поморщился и отхлебнул из бокала. Наставник тоже сделал глоток и взял со стола какие-то бумаги, пытаясь скрыть смущение: строгий Устав не позволял ему обсуждать некоторые вещи с непосвященным жрецом, каким бы старым и уважаемым он ни был. Глаза пробежались по строчкам – это оказалась расходная книга Храма. Арамил по привычке попытался вчитаться, но буквы внезапно расплылись. Голова закружилась, словно после бессонной ночи. Наставник подозрительно покосился на бокал – он ведь едва пригубил вино… Ноздри щекотал приторный запах благовоний из курильницы, висевшей над столом. Арамил дернул звонок, и в комнату бесшумной тенью скользнул дежуривший под дверью послушник.
- Убери это, - махнул наставник на курильницу. - Что за дрянь вы сыплете туда? От этого запаха голова кругом!
- Это сандал высочайшего качества, - пролепетал послушник, бухаясь на колени.
- Убери, - повторил Арамил, потирая виски руками. - Может, моя канарейка сдохла неделю назад именно от этой вони!
Послушник проворно подцепил курильницу с крючка специальной указкой и, кланяясь, скрылся за дверью. Сладкий удушливый запах продолжал висеть в воздухе; Арамил с тоской посмотрел на закрытое окно.
Старый жрец тем временем удобнее устроился на кушетке и сказал как бы между прочим:
- Урус наверняка побежал к Аргусу.
- Пускай, - отмахнулся наставник.
- А тот помчится к Верховному…
Несколько мгновений Арамил сидел без движения, затем выругался и второпях вышел комнаты. Старый жрец довольно усмехнулся: наконец-то вялая жизнь Храма получила некое оживление.
Ставни поскрипывали на сквозняке: окно было открыто по настоянию целителей. На лежанке посреди просторной комнаты восседал старик с длинными редкими волосами, тронутыми желтоватой сединой; его лицо рельефно обтягивала сухая кожа, округлые карие глаза светились умом, а складки в уголках опущенных губ выдавали жесткость. Старик выглядел крепким, но видимость была обманчива: вот уже год целители настоятельно советовали ему удалиться на покой, но он не мог себе этого позволить – должность Верховного жреца Эндроса была пожизненной и покоя не предполагала.
Суетившиеся вокруг послушники помогали старику облачаться. Повседневные или праздничные, одежды Верховного были одинаковы для любого случая и представляли собой метры плотной черной ткани; послушники умело наматывали полотно вокруг худого тела старика, покрывая руки, ноги и голову. Образ довершали закрытые сандалии из черной кожи и золотая маска с прорезями для глаз – единственная драгоценность, дозволенная Верховному жрецу. Впрочем, здесь, в верхних покоях, носить ее было необязательно.
Услышав тихий стук, дежуривший у двери послушник встрепенулся и испуганно посмотрел на старших собратьев. Он был неопытный, из нового набора. Ему едва минуло пятнадцать; тощий, нескладный юнец с оттопыренными ушам и испуганными глазами, он обладал всеми шансами остаться при Храме – его левую щеку от подбородка до виска пересекало темное родимое пятно. Жрецы любили окружать себя подобными «несовершенствами».
- Открой! - тихо, но повелительно приказал старик.
Послушник повернул торчащий в замке ключ и рывком рванул дверь на себя. Из коридора потянул прохладный сквознячок.
На пороге стоял глава храмовой стражи по имени Пилий; слабый огонек свечи, которую он держал в руках, подсвечивал снизу угрюмое бровастое лицо, делая его еще неприятней. Пилий молча прошел внутрь и замер посреди комнаты. Сметливые послушники струйкой потекли к двери; последним вышел тот самый, с родимым пятном. Проводив взглядом спины собратьев, он с любопытством прильнул к двери и прислушался, но услышал лишь скрип поворачивающегося ключа. Вздохнув, послушник прикинул, что до конца его дежурства у верхних покоев не менее четырех часов, после чего сел на пол возле запертой двери и прикрыл глаза.
Между тем за дверью Пилий затушил свечу, опустился на колени и почтительно ткнул лбом в пол.
- Поднимайся, милейший, поднимайся, - добродушно сказал Верховный.
Стражник поднял голову, но с пола, однако, не встал.
- Надеюсь, с хорошими вестями? - спросил старик, вставая с пышных подушек.
По лицу стражника было видно, что вести не так хороши, как хотелось бы.
- Мы сделали все, как вы просили, - угрюмо ответил он. - Испытания были жесткими. Несколько монахов пришлось везти в Эндрос, ведь у них нет даже целителя.
- Надеюсь, все живы? - уточнил Верховный.
- Двум не повезло, - развел руками Пилий. - Они были слишком слабы.. А раз так – зачем тогда им жизнь?
- Действительно… Но хоть кто-то одолел вас? - в голосе Верховного прозвучала надежда.
Взгляд стражника был красноречивее слов.
- Как же так! - разочарованно простонал Верховный. - Ведь я давал им время!
- Нельзя за несколько месяцев научиться тому, что не освоил за всю жизнь, - кисло проговорил Пилий. - Вальд в полном упадке… Монахи только и говорят, что про Устав, но сами же слабы, как мыши. Для тех мелких магов, что заключены сейчас в темницах монастыря, такие надзиратели в самый раз, но… Если монахи не смогли одолеть моих ребят, то стихийный маг им точно не по зубам!
На краткий миг Верховный утратил контроль и уронил голову на руки; Пилий отметил это про себя. Как же он сдал в последнее время! Возраст уже не позволяет ему быть тем же магом, что прежде.
- Вальд не готов принять девчонку Валлардов, - рассуждал вслух Верховный. - Но оставлять ее при Храме тоже нельзя… Великое небо!
- Я одного не могу понять, - подал голос Пилий; этот вопрос занимал ум стражника долгое время, и он решился его задать. - Это ведь просто маленькая девчонка! Сколько таких, как она, вырастало в посредственных магов… Но вы боитесь ее, словно она – райгонский маг-убийца!
- Боюсь? - переспросил Верховный.
Пилий понял, что сказал лишнее, и ухнул головой в пол. Старик вздохнул.
- Хотел бы я, чтобы из нее выросла посредственность, - пробормотал он. - Но вряд ли выйдет! С таким-то предком…
Не веря своим ушам, Пилий приподнял голову.
- Неужели она?..
- Ни слова больше! - прикрикнул Верховный. - Я дал тебе намек лишь затем, чтобы ты понимал причины моих поступков!
Стражник послушно уткнулся лбом в пол.
- Я подумаю, что делать с Вальдом, - устало проговорил Верховный. - Пока можешь отдыхать!
Аудиенция была окончена. Пилий еще раз боднул пол лбом, после чего поднялся и, пятясь, покинул верхние покои. В открытом дверном проеме показалась заспанная физиономия послушника; Верховный щелкнул пальцами – и дверь захлопнулась, с размаху припечатав юнцу нос.
Оставшись в одиночестве, старый жрец понял, что его клонит в сон. Безжалостные годы брали свое…
«Брат! Приди к нам!»
Это был безмолвный зов, наполнивший комнату. Верховный содрогнулся. В последние дни голоса в его голове звучали все чаще… Плотно завернувшись в черный балахон, он не без омерзения надел золотую маску и проковылял к выходу на лестницу, спрятанному в глубине покоев. Этот ход позволял Верховному покинуть башню, минуя основные коридоры. Путь вниз показался бесконечным. Дежуривший у выхода послушник бухнулся на колени, увидев фигуру в черном; его лицо было мятым со сна. Еще один лоботряс… «Продержать неделю на одной воде!» - возмутился Верховный, но махнул рукой. Сейчас у него были дела поважнее.
На улице его глаза сразу же ослепило солнце. Прикрывая прорези в маске ладонью, Верховный проковылял к видневшейся за кипарисами колоннаде. Близился полдень, и возле Святилища стояла процессия младших жрецов, готовящихся к обеденным песнопениям. Завидев Верховного, они преклонили колени, вопрошая, не хочет ли он присоединиться к ним. Верховный заявил, что сегодня он желает провести положенные обряды лично. Жрецы поклонились и стройным рядом двинулись в сторону Храма; за ними по приказу Верховного последовала и стража, дежурившая у Святилища.
Убедившись, что вокруг никого нет, старик подошел к Саркофагу и, опустившись на колени, приложился лбом к его резному боку. Окружающий мир завертелся; когда кружение завершилось, Верховный жрец сделал над собой усилие, чтобы не оторвать голову от Саркофага – в этом случае связь могла прерваться, и голосам бы это вряд ли понравилось. Как ни старался Верховный разглядеть хоть что-то боковым зрением, видел он только белый туман.
- Приветствуем тебя, брат! - раздался позади голоса; они звучали, переливались, соединяясь воедино. - Мы видели, что твой слуга вернулся… Говори же!
- Великие предки, - голос Верховного дрогнул, - потребуется больше времени, чем я предполагал.
- Но времени не осталось! - возопили голоса.
- Вы правы, - стараясь скрыть раздражение, ответил Верховный жрец, - но поспешность может обернуться катастрофой! Вальд не готов принять стихийного мага. Нужно вырастить новое поколение монахов…
- На это уйдут годы! - голоса взвыли, как ветер в ненастную ночь.
- И все же иного пути нет, - Верховный упрямо гнул свое. - Стихийная магия не проявлялась много веков. Во всем мире она считалась утраченной… Мы не были готовы к ее возвращению!
Голоса за спиной зашептались. Из общего гула выделился один, резкий и звенящий голос.
- Вальд был основан нашими учениками много веков назад, - загрохотало на ухо Верховному жрецу. - Он нужен был лишь затем, чтобы скрывать за своими стенами отмеченных метками! А вовсе не всех подряд стихийных магов, как твои предшественники делали веками… И не отступников, как ты делаешь сейчас! - в голосе послышалась лютая злость. - Это твое наследие, Верховный жрец? Ты попрал все, что создавалось тысячу лет!
- Ребенок, отмеченный метками, должен исчезнуть, - прозвучал другой голос, монотонный и равнодушный. - Если Вальд не готов… Есть более простой и быстрый способ.
- Вы имеете в виду… Нет! - воскликнул Верховный. - Девчонка Валлардов – не безродный ребенок с Окраинных кварталов. Она дочь сенатора! Как я объясню высокородному отцу исчезновение его наследницы? Вы просите невозможного!
- Так придумай! - взвыл резкий голос. - Найди способ избавиться от нее, при котором ни у кого не возникнет вопросов!
- Это твой шанс оправдаться за упадок Вальда, - добавил равнодушный голос.
Верховный закрыл глаза. Великое небо! Долгие годы он служил Храму, чтобы теперь опуститься до…
- Арены, - сказал вдруг он, озаренный внезапной догадкой. - Конечно! Храмовые арены! Последнее из испытаний адептов… Трагедии на Храмовой арене не редкость! Испытание для Сайарадил можно сделать настолько сложным, что она не справится. Это идеальный выход! Смерть на арене перед взором тысяч зрителей ни у кого не оставит вопросов.
Голоса вновь слились в единый гул.
- Сколько же лет понадобиться, прежде чем Сайарадил Вэй сможет выйти на арену Первохрама?
От этих слов Верховный поник.
- Около десяти лет… Впрочем, - воспрял он духом, - мне не составит труда ускорить ее обучение. Можно заявить, что дар наследницы Валлардов не нуждается в годах тренировок!
- Но если это правда? - раздался вдруг молчавший до сих пор голос, тихий и вкрадчивый. - Что, если сила ребенка велика, и она с легкостью пройдет ваше испытание?
- Вряд ли такое возможно, - осторожно заметил Верховный. - Я не вижу у девочки особого таланта.
- Ты много чего не видишь, - усмехнулся вкрадчивый голос. - Не забывай, чья кровь течет в ее венах!
- Как тут забудешь, - пробормотал Верховный.
Голоса между тем зашептались; Верховному удалось различить обрывки фраз.
Райханы испуганно сжала его руку.
- Нам не стоит их бояться, - успокоил ее Сантар. - Жрецы ведь думают, что мы все умерли от черного мора!
- Значит, они забудут про нас? - обрадовалась Райхана.
- Только я про них не забуду, - угрюмо сказал мальчик.
Ночная прохлада усилилась. Райхана придвинулась к Сантару, пытаясь согреться.
- Ты же не бросишь меня одну? - спросила она серьезно.
- Не брошу, - улыбнулся Сантар и потрепал ее по всклоченным волосам.
В темноте блеснули счастливые глаза.
Они еще долго сидели рядом, растирали друг другу озябшие ладошки и мечтали, что Лим выздоровеет, и вместе они отомстят подлым магам, а затем отправятся в путешествие – куда угодно, только бы подальше от дикого леса! Райхана уснула первой, вслед за ней уснул и Сантар. Это было к лучшему: они видели счастливые сны вместо костров, возносивших души мертвых к праотцам.
Глава 5
- Она опасна, наставник.
Арамил поморщился.
- Дожил до седых волос, но боишься ребенка?
Старший жрец Урус глянул исподлобья:
- Наши братья предали стихийную магию забвению не без причины… Или вам нужно дожить до седых волос, чтобы набраться мудрости?
Бледные щеки наставника налились багрянцем. Его рука порывисто взметнулась вверх; Урус в страхе отшатнулся, но напрасно. За его спиной распахнулись настежь двери – приглашение выйти вон. Жрец нервно поклонился и вышел из покоев наставника.
Арамил расслабил скрюченные пальцы и откинулся на спинку кресла.
- Где твое хладнокровие? - раздался укоризненный голос.
На кушетке у стены сидел старик – старший жрец Нармаил, один из храмовых старожил.
- Дело не в хладнокровии, - поморщился Арамил и потянулся за кувшином вина. - Ладно бы, болтали послушники… Но жрецы? Даже некоторый из наставников бояться стихийной магии! Я опасаюсь, что какой-нибудь остолоп вроде Аргуса настроит Верховного против Сайарадил… Проклятье, мне даже некому проучить ее обучение!
- Что ж, поручи ее мне, - вздохнул старик.
Арамил с сомнением окинул взглядом его дряхлую фигуру.
- Ты уверен, что справишься с такой ученицей?
- На тебя же сил хватило, мой нерадивый ученик, - фыркнул старший жрец. - Я наблюдал за ее уроками… Сайарадил Вэй пытаются учить так же, как прочих. Это не сработает! Каждая стихия нуждается в благодатной среде… Воде, например, нужны слезы и смех, но наследница Валлардов – на удивление сдержанный ребенок.
- Хочешь заставить ее плакать и смеяться?
- Этого хочешь ты, мой расчетливый ученик.
Наставник вздохнул.
- Я возлагаю на нее большие надежды, - не стал отпираться он. - Дети с даром стихийной магии не рождались вот уже несколько сотен лет. Мне известны все риски… Но такой шанс нельзя упускать! Сайарадил станет сильнейшим магом Обозримых земель – и тот, кто будет рядом, сможет этими землями править! Ты знаешь, вокруг меня одни враги, - Арамил посмотрел на старого жреца в упор. - Только тебе я могу довериться, учитель!
- Я помогу, но не ради твоей гордости, - строго сказал Нармаил, - а потому, что верю – ты лучше других подходишь на роль первого среди равных.
Наставник благодарно кивнул.
- Все же Урус в чем-то прав, - задумчиво проговорил Нармаил.
- И ты туда же? - простонал Арамил. - Боишься, что реки выйдут из берегов?
- Я боюсь, что реки уничтожат города! Ты не хуже меня знаешь, чем закончилось последнее пробуждение стихии.
Арамил искоса глянул на учителя: тот был совершенно серьезен.
- Что ж, - вздохнул наставник, - если старые страхи станут реальностью, мы поступим так, как делали наши предшественники.
С глазах Нармаила вспыхнуло любопытство.
- Темницы? Значит, они все еще существуют? - быстро спросил он, но Арамил уже отвернулся, давая понять, что продолжать не собирается.
Старый жрец досадливо поморщился и отхлебнул из бокала. Наставник тоже сделал глоток и взял со стола какие-то бумаги, пытаясь скрыть смущение: строгий Устав не позволял ему обсуждать некоторые вещи с непосвященным жрецом, каким бы старым и уважаемым он ни был. Глаза пробежались по строчкам – это оказалась расходная книга Храма. Арамил по привычке попытался вчитаться, но буквы внезапно расплылись. Голова закружилась, словно после бессонной ночи. Наставник подозрительно покосился на бокал – он ведь едва пригубил вино… Ноздри щекотал приторный запах благовоний из курильницы, висевшей над столом. Арамил дернул звонок, и в комнату бесшумной тенью скользнул дежуривший под дверью послушник.
- Убери это, - махнул наставник на курильницу. - Что за дрянь вы сыплете туда? От этого запаха голова кругом!
- Это сандал высочайшего качества, - пролепетал послушник, бухаясь на колени.
- Убери, - повторил Арамил, потирая виски руками. - Может, моя канарейка сдохла неделю назад именно от этой вони!
Послушник проворно подцепил курильницу с крючка специальной указкой и, кланяясь, скрылся за дверью. Сладкий удушливый запах продолжал висеть в воздухе; Арамил с тоской посмотрел на закрытое окно.
Старый жрец тем временем удобнее устроился на кушетке и сказал как бы между прочим:
- Урус наверняка побежал к Аргусу.
- Пускай, - отмахнулся наставник.
- А тот помчится к Верховному…
Несколько мгновений Арамил сидел без движения, затем выругался и второпях вышел комнаты. Старый жрец довольно усмехнулся: наконец-то вялая жизнь Храма получила некое оживление.
***
Ставни поскрипывали на сквозняке: окно было открыто по настоянию целителей. На лежанке посреди просторной комнаты восседал старик с длинными редкими волосами, тронутыми желтоватой сединой; его лицо рельефно обтягивала сухая кожа, округлые карие глаза светились умом, а складки в уголках опущенных губ выдавали жесткость. Старик выглядел крепким, но видимость была обманчива: вот уже год целители настоятельно советовали ему удалиться на покой, но он не мог себе этого позволить – должность Верховного жреца Эндроса была пожизненной и покоя не предполагала.
Суетившиеся вокруг послушники помогали старику облачаться. Повседневные или праздничные, одежды Верховного были одинаковы для любого случая и представляли собой метры плотной черной ткани; послушники умело наматывали полотно вокруг худого тела старика, покрывая руки, ноги и голову. Образ довершали закрытые сандалии из черной кожи и золотая маска с прорезями для глаз – единственная драгоценность, дозволенная Верховному жрецу. Впрочем, здесь, в верхних покоях, носить ее было необязательно.
Услышав тихий стук, дежуривший у двери послушник встрепенулся и испуганно посмотрел на старших собратьев. Он был неопытный, из нового набора. Ему едва минуло пятнадцать; тощий, нескладный юнец с оттопыренными ушам и испуганными глазами, он обладал всеми шансами остаться при Храме – его левую щеку от подбородка до виска пересекало темное родимое пятно. Жрецы любили окружать себя подобными «несовершенствами».
- Открой! - тихо, но повелительно приказал старик.
Послушник повернул торчащий в замке ключ и рывком рванул дверь на себя. Из коридора потянул прохладный сквознячок.
На пороге стоял глава храмовой стражи по имени Пилий; слабый огонек свечи, которую он держал в руках, подсвечивал снизу угрюмое бровастое лицо, делая его еще неприятней. Пилий молча прошел внутрь и замер посреди комнаты. Сметливые послушники струйкой потекли к двери; последним вышел тот самый, с родимым пятном. Проводив взглядом спины собратьев, он с любопытством прильнул к двери и прислушался, но услышал лишь скрип поворачивающегося ключа. Вздохнув, послушник прикинул, что до конца его дежурства у верхних покоев не менее четырех часов, после чего сел на пол возле запертой двери и прикрыл глаза.
Между тем за дверью Пилий затушил свечу, опустился на колени и почтительно ткнул лбом в пол.
- Поднимайся, милейший, поднимайся, - добродушно сказал Верховный.
Стражник поднял голову, но с пола, однако, не встал.
- Надеюсь, с хорошими вестями? - спросил старик, вставая с пышных подушек.
По лицу стражника было видно, что вести не так хороши, как хотелось бы.
- Мы сделали все, как вы просили, - угрюмо ответил он. - Испытания были жесткими. Несколько монахов пришлось везти в Эндрос, ведь у них нет даже целителя.
- Надеюсь, все живы? - уточнил Верховный.
- Двум не повезло, - развел руками Пилий. - Они были слишком слабы.. А раз так – зачем тогда им жизнь?
- Действительно… Но хоть кто-то одолел вас? - в голосе Верховного прозвучала надежда.
Взгляд стражника был красноречивее слов.
- Как же так! - разочарованно простонал Верховный. - Ведь я давал им время!
- Нельзя за несколько месяцев научиться тому, что не освоил за всю жизнь, - кисло проговорил Пилий. - Вальд в полном упадке… Монахи только и говорят, что про Устав, но сами же слабы, как мыши. Для тех мелких магов, что заключены сейчас в темницах монастыря, такие надзиратели в самый раз, но… Если монахи не смогли одолеть моих ребят, то стихийный маг им точно не по зубам!
На краткий миг Верховный утратил контроль и уронил голову на руки; Пилий отметил это про себя. Как же он сдал в последнее время! Возраст уже не позволяет ему быть тем же магом, что прежде.
- Вальд не готов принять девчонку Валлардов, - рассуждал вслух Верховный. - Но оставлять ее при Храме тоже нельзя… Великое небо!
- Я одного не могу понять, - подал голос Пилий; этот вопрос занимал ум стражника долгое время, и он решился его задать. - Это ведь просто маленькая девчонка! Сколько таких, как она, вырастало в посредственных магов… Но вы боитесь ее, словно она – райгонский маг-убийца!
- Боюсь? - переспросил Верховный.
Пилий понял, что сказал лишнее, и ухнул головой в пол. Старик вздохнул.
- Хотел бы я, чтобы из нее выросла посредственность, - пробормотал он. - Но вряд ли выйдет! С таким-то предком…
Не веря своим ушам, Пилий приподнял голову.
- Неужели она?..
- Ни слова больше! - прикрикнул Верховный. - Я дал тебе намек лишь затем, чтобы ты понимал причины моих поступков!
Стражник послушно уткнулся лбом в пол.
- Я подумаю, что делать с Вальдом, - устало проговорил Верховный. - Пока можешь отдыхать!
Аудиенция была окончена. Пилий еще раз боднул пол лбом, после чего поднялся и, пятясь, покинул верхние покои. В открытом дверном проеме показалась заспанная физиономия послушника; Верховный щелкнул пальцами – и дверь захлопнулась, с размаху припечатав юнцу нос.
Оставшись в одиночестве, старый жрец понял, что его клонит в сон. Безжалостные годы брали свое…
«Брат! Приди к нам!»
Это был безмолвный зов, наполнивший комнату. Верховный содрогнулся. В последние дни голоса в его голове звучали все чаще… Плотно завернувшись в черный балахон, он не без омерзения надел золотую маску и проковылял к выходу на лестницу, спрятанному в глубине покоев. Этот ход позволял Верховному покинуть башню, минуя основные коридоры. Путь вниз показался бесконечным. Дежуривший у выхода послушник бухнулся на колени, увидев фигуру в черном; его лицо было мятым со сна. Еще один лоботряс… «Продержать неделю на одной воде!» - возмутился Верховный, но махнул рукой. Сейчас у него были дела поважнее.
На улице его глаза сразу же ослепило солнце. Прикрывая прорези в маске ладонью, Верховный проковылял к видневшейся за кипарисами колоннаде. Близился полдень, и возле Святилища стояла процессия младших жрецов, готовящихся к обеденным песнопениям. Завидев Верховного, они преклонили колени, вопрошая, не хочет ли он присоединиться к ним. Верховный заявил, что сегодня он желает провести положенные обряды лично. Жрецы поклонились и стройным рядом двинулись в сторону Храма; за ними по приказу Верховного последовала и стража, дежурившая у Святилища.
Убедившись, что вокруг никого нет, старик подошел к Саркофагу и, опустившись на колени, приложился лбом к его резному боку. Окружающий мир завертелся; когда кружение завершилось, Верховный жрец сделал над собой усилие, чтобы не оторвать голову от Саркофага – в этом случае связь могла прерваться, и голосам бы это вряд ли понравилось. Как ни старался Верховный разглядеть хоть что-то боковым зрением, видел он только белый туман.
- Приветствуем тебя, брат! - раздался позади голоса; они звучали, переливались, соединяясь воедино. - Мы видели, что твой слуга вернулся… Говори же!
- Великие предки, - голос Верховного дрогнул, - потребуется больше времени, чем я предполагал.
- Но времени не осталось! - возопили голоса.
- Вы правы, - стараясь скрыть раздражение, ответил Верховный жрец, - но поспешность может обернуться катастрофой! Вальд не готов принять стихийного мага. Нужно вырастить новое поколение монахов…
- На это уйдут годы! - голоса взвыли, как ветер в ненастную ночь.
- И все же иного пути нет, - Верховный упрямо гнул свое. - Стихийная магия не проявлялась много веков. Во всем мире она считалась утраченной… Мы не были готовы к ее возвращению!
Голоса за спиной зашептались. Из общего гула выделился один, резкий и звенящий голос.
- Вальд был основан нашими учениками много веков назад, - загрохотало на ухо Верховному жрецу. - Он нужен был лишь затем, чтобы скрывать за своими стенами отмеченных метками! А вовсе не всех подряд стихийных магов, как твои предшественники делали веками… И не отступников, как ты делаешь сейчас! - в голосе послышалась лютая злость. - Это твое наследие, Верховный жрец? Ты попрал все, что создавалось тысячу лет!
- Ребенок, отмеченный метками, должен исчезнуть, - прозвучал другой голос, монотонный и равнодушный. - Если Вальд не готов… Есть более простой и быстрый способ.
- Вы имеете в виду… Нет! - воскликнул Верховный. - Девчонка Валлардов – не безродный ребенок с Окраинных кварталов. Она дочь сенатора! Как я объясню высокородному отцу исчезновение его наследницы? Вы просите невозможного!
- Так придумай! - взвыл резкий голос. - Найди способ избавиться от нее, при котором ни у кого не возникнет вопросов!
- Это твой шанс оправдаться за упадок Вальда, - добавил равнодушный голос.
Верховный закрыл глаза. Великое небо! Долгие годы он служил Храму, чтобы теперь опуститься до…
- Арены, - сказал вдруг он, озаренный внезапной догадкой. - Конечно! Храмовые арены! Последнее из испытаний адептов… Трагедии на Храмовой арене не редкость! Испытание для Сайарадил можно сделать настолько сложным, что она не справится. Это идеальный выход! Смерть на арене перед взором тысяч зрителей ни у кого не оставит вопросов.
Голоса вновь слились в единый гул.
- Сколько же лет понадобиться, прежде чем Сайарадил Вэй сможет выйти на арену Первохрама?
От этих слов Верховный поник.
- Около десяти лет… Впрочем, - воспрял он духом, - мне не составит труда ускорить ее обучение. Можно заявить, что дар наследницы Валлардов не нуждается в годах тренировок!
- Но если это правда? - раздался вдруг молчавший до сих пор голос, тихий и вкрадчивый. - Что, если сила ребенка велика, и она с легкостью пройдет ваше испытание?
- Вряд ли такое возможно, - осторожно заметил Верховный. - Я не вижу у девочки особого таланта.
- Ты много чего не видишь, - усмехнулся вкрадчивый голос. - Не забывай, чья кровь течет в ее венах!
- Как тут забудешь, - пробормотал Верховный.
Голоса между тем зашептались; Верховному удалось различить обрывки фраз.
