Пока она возила его в больницу и потом, мучимая угрызениями совести, навещала его там, они познакомились ближе и выяснили, что у них много общего. Он недавно потерял жену, она только что пережила болезненный развод. Когда его выписали из больницы, они продолжили общаться. А через год поженились. Две сестры, как и было обещано, родились одна за другой.
Последним родился я. Я был единственным звеном, которое не укладывалось в стройную цепочку событий, рассказанных странным человеком у водопада. Но и хромая нога отца тоже сначала не планировалась. Возможно, рождение сына была компенсацией этого изъяна.
Я думал о рассказчике и о демоне, историю которого он нам поведал – одиноком, несчастном и счастливом одновременно. Думал до тех пор, пока не разболелась голова. Тогда я достал альбом и принялся рассматривать сделанные наброски. Только сейчас я подумал о том, что мы не спросили имя этого человека. А подумав об этом, я вдруг ощутил пробежавшую по телу дрожь, поняв, какое имя он мог бы нам назвать…
…Когда люди ушли, Абаль ещё несколько минут неподвижно сидел на своём месте. Всё вокруг дышало покоем, рассветное солнце золотило кроны деревьев, негромко журчал водопад.
Потом он скинул рубашку и с удовольствием подставил тело тёплым солнечным лучам – на спине, начинаясь около лопаток и спускаясь к пояснице, багрово бугрились два длинных застарелых рубца.
Прошло столько сотен лет, а они всё ещё болели. Но он любил эту боль – она напоминала ему о собственной природе…
Последним родился я. Я был единственным звеном, которое не укладывалось в стройную цепочку событий, рассказанных странным человеком у водопада. Но и хромая нога отца тоже сначала не планировалась. Возможно, рождение сына была компенсацией этого изъяна.
Я думал о рассказчике и о демоне, историю которого он нам поведал – одиноком, несчастном и счастливом одновременно. Думал до тех пор, пока не разболелась голова. Тогда я достал альбом и принялся рассматривать сделанные наброски. Только сейчас я подумал о том, что мы не спросили имя этого человека. А подумав об этом, я вдруг ощутил пробежавшую по телу дрожь, поняв, какое имя он мог бы нам назвать…
…Когда люди ушли, Абаль ещё несколько минут неподвижно сидел на своём месте. Всё вокруг дышало покоем, рассветное солнце золотило кроны деревьев, негромко журчал водопад.
Потом он скинул рубашку и с удовольствием подставил тело тёплым солнечным лучам – на спине, начинаясь около лопаток и спускаясь к пояснице, багрово бугрились два длинных застарелых рубца.
Прошло столько сотен лет, а они всё ещё болели. Но он любил эту боль – она напоминала ему о собственной природе…
