Однажды его заманили в медвежий капкан, который махом вышиб из него сознание. Абаль приходил в себя долгих два дня. Ему было бы интересно и даже забавно узнать о реакции убийц, когда в один прекрасный день они не нашли на окровавленном бревне с зубьями его тела.
Однажды его расстреляли из луков, буквально пригвоздив к дереву. Оправившись от потрясения, он обломал наконечники и прошёл сквозь стрелы.
После подобных случаев он навсегда покидал негостеприимные места.
Он жил в деревнях и городах, дворцах и замках, останавливался в монастырях и, бывало, когда уставал ото всего – помногу лет жил отшельником. Он видел интриги и заговоры, войны и революции, восстания и перевороты, но не участвовал ни в одном из них и никогда не принимал ничью сторону.
Он старался ничем не привлекать излишнего внимания – одевался как обычный человек, ел и спал как обычный человек. Иногда он даже ощущал себя обычным человеком. Но он избегал этого ощущения. Сроднившись с ним, легко было попасть в зависимость от человеческих слабостей – начать испытывать чувство одиночества, попытаться завести знакомство, сойтись с кем-нибудь поближе, поделиться собственными переживаниями. Он не собирался снова попадаться в ту же ловушку.
За века, проведённые среди людей, он, как никто другой, изучил их, узнал со стороны, которая раньше, когда у него были крылья, оставалась для него невидимой. Тогда, в прежней крылатой жизни, он всего лишь мог слышать зов, спешил на него, а, оказав помощь, улетал прочь.
Когда у него были крылья, у него был и долг – спасать, помогать. Теперь, когда крыльев не стало, Абаль избавился и от долга. Зато он научился понимать. Он стал видеть связь между мыслями и поступками людей и теми болезнями и несчастьями, об избавлении от которых они просили.
Теперь он постоянно находился рядом с теми, кому помогал и видел результаты своей помощи. Бывало, что они не приводили ни к чему хорошему.
С удивлением и ужасом он узнал, что не всегда его помощь приносит людям благо. Выздоровевший совершал убийство, спасённый из петли поджигал дом, в котором сгорала семья, получивший материальную помощь пускался во все тяжкие и спивался. Ничего этого он не видел, пока имел крылья. Крылья по-настоящему возвышали его над людьми, не давая заглянуть в их души, понять мотивы их действий. Теперь, будучи с людьми на равных, он видел их с другой стороны.
И он уже не помогал всем подряд и не кидался, сломя голову, на каждый зов. С годами он понял, что иногда истинная помощь заключается в том, чтобы эту помощь не оказать.
Иногда за свою помощь он брал деньги. В его нынешней жизни без них было не прожить. Они требовались всюду. И если Абаль вполне мог обходиться без еды, то всё равно трат было не избежать – ему нужна была одежда и требовалось платить за жильё. Поэтому иногда он отвечал на зов, но сочтя человека способным дать ему какие-то нужные в данный момент блага, не помогал сразу, а начинал с ним знакомство издалека и тянул с помощью до тех пор, пока не получал желаемое.
Если же он просто хотел помочь, то ему вовсе не нужен был долгий контакт. Услышав зов, он мог просто подойти к незнакомому человеку, коснуться его и сказать: «Всё будет хорошо, дружище» и человек вдруг ощущал в себе силы действовать и навязчивые мысли о самоубийстве, что посещали его последнее время, бесследно исчезали. «Ты сможешь», говорил Абаль и человек решался и у него всё получалось и его жизнь менялась к лучшему. Уходили болезни, налаживались личные отношения и карьеры, обходили стороной несчастья.
Когда человек источал ответную благодарность, Абаль воспринимал её как лучик света в темноте дороги, по которой он в одиночку шёл вот уже долгие годы. Но постепенно Абаль понял, что люди далеко не всегда благодарили за помощь, зачастую она воспринималась ими просто как «перемена к лучшему». Многие, получив желаемое, считали, что всего добились сами.
Когда он особенно сильно уставал от человеческой неблагодарности, его снова начинали посещать безумные мысли о том, что крылья могут вернуться и он по нескольку дней жил этим мыслями, питался ими, как осуждённый на казнь питается надеждой на помилование. Но каждый раз его настигало разочарование. В такие минуты он был особенно уязвим для всего человеческого…
…Именно в такое время он познакомился с Романом.
Роман был, что называется, не от мира сего. Когда-то он работал учителем математики, но уже несколько лет как оставил это занятие.
Они познакомились в небольшом набитом людьми кафе. Абаль пил кофе за маленьким столиком в уголке и смотрел в окно. На улице лил дождь, стекал по окнам змеящимися серебристыми потёками. До того, как зайти в кафе, Абаль долго стоял на крыше здания напротив. От него валил пар. Дождь лил ему на голову, хлестал по лицу, заливался за воротник куртки, но не мог вымочить насквозь – раскалившаяся кожа мгновенно высушивала промокшую одежду.
Он видел, как дверь кафе постоянно открывалась и внутрь забегали промокшие люди, прячущие головы под зонтами, капюшонами и сумками. Они набивались и набивались внутрь, но гостеприимное кафе вмещало всех. Его окна уютно светились, за ними суетились человеческие фигурки. И Абалю вдруг невыносимо захотелось присоединиться к ним, ощутить себя часть целого. Он как-то совсем по-детски подумал – а что плохого в том, что я просто пойду и немного посижу вместе с ними? Сделаю вид, что меня тоже беспокоят льющиеся с неба потоки воды и лужи под ногами, в которых так легко вымочить ботинки и простыть. Пожалуй, он не отказался бы даже простыть и немного поваляться в постели. Это было бы так по-человечески.
Это чувство стало настолько невыносимым, что он едва не сделал шаг вперёд, но в последний момент остановил себя – не хватало ещё, чтобы кто-то увидел, как он падает на асфальт, ломает себе кости, а через пару мгновений встаёт как ни в чём не бывало и идёт в кафе, чтобы выпить чашечку латте.
Добрый вечер. И вам добрый вечер. Как ваши ноги? Ничего, спасибо, уже не болят. Выпью кофе, пожалуй. Да-да, конечно, это всегда помогает после падения с двадцать пятого этажа.
Абаль усмехнулся и, развернувшись, вернулся к лифтовой, через которую вышел на крышу час назад.
Через десять минут он вошёл в кафе, отряхнул мокрые – как и положено – волосы и прошёл к только что освободившемуся столику на одного.
Он пил свой латте, когда вдруг ощутил, что за ним кто-то довольно бесцеремонно наблюдает. Оглянувшись, он увидел, что на него с интересом смотрит невысокий чуть полноватый мужчина лет пятидесяти. Абаль послал ему вопросительный взгляд и получил в ответ извиняющуюся улыбку. Тогда он просто отвернулся к окну, уверенный в том, что незнакомец в скором времени или просто оставит его в покое или подойдёт познакомиться.
– Я не помешаю?
Значит, второе. Абаль поднял взгляд – незнакомец стоял у его столика, держа в руках две кружки с дымящимся кофе.
– Я взял на себя смелость выбрать вам напиток, – с извиняющейся улыбкой заявил он.
– Присаживайтесь, – пригласил Абаль, кивая на свой столик на одного. Мужчина, просияв улыбкой, поставил стаканы с кофе на стол, убежал и тут же вернулся со стулом.
– Вы извините, что я так вот внезапно, – он пододвинул Абалю один стакан. – Угощайтесь. Когда я вам расскажу, что со мной было, вы всё поймёте.
Твёрдо уверенный, что после этого разговора их дорожки разойдутся, Абаль согласно кивнул.
– Я – Роман, – представился мужчина.
– Абаль.
– Какое интересное имя, – восхитился Роман. – Еврейское? Арабское? Тюркское?
Абаль чуть прикрыл глаза, глянул на собеседника поверх стакана с кофе.
– Моё.
– Ах вот как, – после секундного замешательства тот рассмеялся. – Не поспоришь. Ваша жизнь такая же интересная, как и ваше имя?
Абаль отчего-то вспомнил пепелище и болото, в котором он лежал несколько часов.
– Зависит от того, какие у вас интересы, – усмехнулся он.
– Ну мои интересы довольно широкие, – добродушно улыбаясь, поддержал беседу Роман. – Я безумно любил и люблю математику. А вы знаете, – он вдруг оживился ещё больше, – что сама вселенная построена по математическим законам?
Абаль чуть качнул головой.
– Не задумывался об этом.
– А я вот всегда об этом думал, – Роман мечтательно возвёл глаза к потолку, будто хотел увидеть там вселенную, – и я мечтал об открытиях, но по сути я стал всего лишь учителем математики. Но… – тут он взмахнул стаканчиком с кофе, – очень хорошим учителем. Мои ученики занимали призовые места на олимпиадах!
Абаль взглядом, как мог, выразил положенное моменту восхищение. Роман благодарно отсалютовал ему стаканчиком.
– Но потом судьба сделала неожиданный поворот. У меня случился инфаркт, не так, чтобы уж очень сильный, но врачам пришлось посуетиться. А через пару месяцев я вдруг понял, что стал что-то видеть. Что-то вроде ауры. Вот я и сейчас, например, чувствую, что в вас что-то есть, – он неожиданно внимательно всмотрелся Абалю в лицо, – вы необычный человек, тут меня не обманешь. И дело вовсе не во внешности. Хотя, она у вас прямо модельная… – он неловко засмеялся. – Теперь меня больше интересуют сферы нематериального плана, всё необычное. Вот я увидел вашу ауру и подумал, что вы, наверное, очень интересная личность… Вы словно мифический полугерой или даже, скорее, существо. Может быть, вы спустившийся на землю ангел?
Теперь настал черёд смеяться Абалю.
Они стали общаться. Встречались раза три в неделю, гуляли, разговаривали обо всём – о людях, других странах, культуре. Посещали театры, музеи, оперу.
Одним вечером они вышли из кинотеатра. Было темно, прошёл дождь и расползшиеся по асфальту лужи съедали их и без того неяркий свет. Они неспешно шли по тротуару. Абаль безошибочно обходил лужи, Роман же иногда промахивался.
– А ведь ты не человек, Абаль, – вдруг ни с того ни с сего сказал он. На этот раз абсолютно серьёзно.
Абаль на мгновение замешкался и наступил в лужу. Кажется, пора собирать вещички и в дорогу. Но ему было неохота. Ему надоело всё время бежать. Да и чем может повредить ему этот добрый и немного нелепый человек?
– Что ты несёшь? – спросил он.
– Я и сам не знаю, – усмехнулся Роман. – Ерунду какую-то. Но я ведь тебе говорил, что стал видеть и чувствовать.
Абаль повернулся к нему, всмотрелся в его лицо.
– Да, я не человек, – просто сказал он. – И что с того?
Роман на мгновение замер, а потом немного натянуто засмеялся.
– Правда?
Абаль пожал плечами.
– Ну ты же сам только что это сказал.
– Я предположил… – осторожно заметил Роман.
– А я подтвердил, – Абаль двинулся дальше. По звуку шагов он слышал, что Роман идёт следом.
– А кто же ты? – поинтересовался он.
И снова Абаль решил, что враньё в данном случае не имеет никакого смысла.
– Я – демон.
– Демон? – изумился Роман. – Серьёзно? Но ты не похож на демона. Помню, я предполагал, что ты ангел.
Абаль снова повернулся к другу лицом.
– А ты знаешь, как выглядят демоны?
Роман поводил руками возле головы, изображая рога, клыки и ещё что-то подобное. Это выглядело так забавно, что Абаль невольно рассмеялся.
– Какие у тебя избитые стереотипные представления.
– История человечества пестрит подобным.
– Не могу не согласиться, – Абаль снова не удержался от смешка.
Они пошли дальше.
– Расскажи мне о себе, Абаль, – вдруг попросил Роман. – Думаю, я готов узнать правду о тебе.
И Абаль почувствовал, что он готов рассказать правду. Его рассказ был долгим, хотя он опустил множество подробностей. Некоторое время Роман молчал, а потом его будто прорвало.
– Сколько мы с тобой дел наворотить сможем! Книгу написать! От лица демона. От твоего лица! Ты расскажешь свою историю! Историю демона! Перевернёшь в ней все представления! Ну то есть мы не будем называть источник, но… – он задохнулся от восторга. – Мы сможем даже фильм снять! Мы можем получить грант! Сейчас это вполне можно сделать. Абаль, я уверен, что смогу сделать это!
И Абаль поверил в то, что они будут писать книгу и, может быть, может быть, даже станут снимать фильм. И они даже начали писать книгу. Совсем как настоящие писатели. Абаль надиктовывал на диктофон, а Роман потом обрабатывал записи. Абаль так увлёкся, что не заметил, что перестал слышать призывы о помощи.
А потом у Романа снова случился инфаркт. Второй и последний.
Абаль не понимал, как он мог не заметить приближения смерти друга. А потом понял – он снова забыл о своей природе, он очеловечился и потерял чутьё.
Его не было рядом с Романом в тот момент. Если бы всё сложилось иначе и он был бы поблизости, он бы сумел помочь, сумел отогнать смерть. Но он был глух.
Он пришёл на похороны. К его удивлению, у Романа оказалось много родственников, пришли и бывшие коллеги. Они негромко переговаривались, что-то вспоминали. Абаль не знал никого из них и чувствовал себя среди них чужаком.
В ту же ночь он вошёл в тёмную и пустую квартиру Романа. Подошёл к столу, за которым они так много работали в последнее время. Выдвинул все ящики стола и достал все черновики, все записи и диктофон. Сложил всё это в большой пакет и покинул квартиру.
Он сжёг пакет неподалёку от городской свалки и ушёл, не оглядываясь. Уехал в другой город, на другой конец страны. И снова остался в одиночестве. А на следующий день он впервые за долгое время услышал зов. И поспешил ответить на него.
На долгие годы он забыл о том, что может испытывать человеческие чувства. Просто запретил себе чувствовать. И у него всё получилось.
Он снял небольшую студию с панорамными окнами, в которой постоянно было светло. Стал пытаться рисовать. Ему понравилось это занятие. Целые дни и ночи он проводил за новым занятием, отвлекаясь лишь тогда, когда слышал зов.
Шло время. Менялся мир. Сам Абаль не менялся, но ему волей-неволей приходилось подстраиваться под изменяющиеся условия. Но кое-что оставалось прежним – он снова и снова забывался, снова и снова попадал в одну и ту же ловушку. Он заводил друзей, а потом, опомнившись, бросал их и бежал куда глаза глядят. Чтобы через несколько лет снова совершить ту же ошибку.
А однажды он даже влюбился…
…Камилла была милой изящной девушкой с тонкими чертами лица и немного меланхоличными манерами. Её светлые волосы всегда были изящно уложены, а под большими серыми глазами лежали синеватые тени. От её белой, будто перламутровой кожи исходило едва заметное сияние.
Впервые он встретил её на уличной художественной выставке, которую организовала местная картинная галерея. Выставку приурочили к открытию нового городского парка. На аллеях расставили картины, меж ними ходили гиды, отвечая на вопросы. Молодые художники тут же делали наброски, рисовали недорогие портреты желающих. Абаль гулял вместе со всеми и всё же старался держаться в стороне. И поэтому сразу увидел Камиллу.
Она шла по аллее в длинном золотистом платье, с интересом глядя по сторонам. Абаль видел, что люди словно бы обходили её, стараясь не коснуться. Они делали это неосознанно, инстинктивно, почти незаметно для неё, но Абаль всё видел. Девушка остановилась у лотка с мороженным и наклонилась над ним, выбирая.
В этот момент он понял всё. Она умирала от неизлечимой болезни. Абаль отчётливо увидел её – уродливое чёрное пятно с рваными краями, уютно расположившееся в груди девушки. Первым его побуждением было броситься к этому хрупкому созданию, схватить чёрную тварь в её груди и вытянуть наружу.
Однажды его расстреляли из луков, буквально пригвоздив к дереву. Оправившись от потрясения, он обломал наконечники и прошёл сквозь стрелы.
После подобных случаев он навсегда покидал негостеприимные места.
Он жил в деревнях и городах, дворцах и замках, останавливался в монастырях и, бывало, когда уставал ото всего – помногу лет жил отшельником. Он видел интриги и заговоры, войны и революции, восстания и перевороты, но не участвовал ни в одном из них и никогда не принимал ничью сторону.
Он старался ничем не привлекать излишнего внимания – одевался как обычный человек, ел и спал как обычный человек. Иногда он даже ощущал себя обычным человеком. Но он избегал этого ощущения. Сроднившись с ним, легко было попасть в зависимость от человеческих слабостей – начать испытывать чувство одиночества, попытаться завести знакомство, сойтись с кем-нибудь поближе, поделиться собственными переживаниями. Он не собирался снова попадаться в ту же ловушку.
За века, проведённые среди людей, он, как никто другой, изучил их, узнал со стороны, которая раньше, когда у него были крылья, оставалась для него невидимой. Тогда, в прежней крылатой жизни, он всего лишь мог слышать зов, спешил на него, а, оказав помощь, улетал прочь.
Когда у него были крылья, у него был и долг – спасать, помогать. Теперь, когда крыльев не стало, Абаль избавился и от долга. Зато он научился понимать. Он стал видеть связь между мыслями и поступками людей и теми болезнями и несчастьями, об избавлении от которых они просили.
Теперь он постоянно находился рядом с теми, кому помогал и видел результаты своей помощи. Бывало, что они не приводили ни к чему хорошему.
С удивлением и ужасом он узнал, что не всегда его помощь приносит людям благо. Выздоровевший совершал убийство, спасённый из петли поджигал дом, в котором сгорала семья, получивший материальную помощь пускался во все тяжкие и спивался. Ничего этого он не видел, пока имел крылья. Крылья по-настоящему возвышали его над людьми, не давая заглянуть в их души, понять мотивы их действий. Теперь, будучи с людьми на равных, он видел их с другой стороны.
И он уже не помогал всем подряд и не кидался, сломя голову, на каждый зов. С годами он понял, что иногда истинная помощь заключается в том, чтобы эту помощь не оказать.
Иногда за свою помощь он брал деньги. В его нынешней жизни без них было не прожить. Они требовались всюду. И если Абаль вполне мог обходиться без еды, то всё равно трат было не избежать – ему нужна была одежда и требовалось платить за жильё. Поэтому иногда он отвечал на зов, но сочтя человека способным дать ему какие-то нужные в данный момент блага, не помогал сразу, а начинал с ним знакомство издалека и тянул с помощью до тех пор, пока не получал желаемое.
Если же он просто хотел помочь, то ему вовсе не нужен был долгий контакт. Услышав зов, он мог просто подойти к незнакомому человеку, коснуться его и сказать: «Всё будет хорошо, дружище» и человек вдруг ощущал в себе силы действовать и навязчивые мысли о самоубийстве, что посещали его последнее время, бесследно исчезали. «Ты сможешь», говорил Абаль и человек решался и у него всё получалось и его жизнь менялась к лучшему. Уходили болезни, налаживались личные отношения и карьеры, обходили стороной несчастья.
Когда человек источал ответную благодарность, Абаль воспринимал её как лучик света в темноте дороги, по которой он в одиночку шёл вот уже долгие годы. Но постепенно Абаль понял, что люди далеко не всегда благодарили за помощь, зачастую она воспринималась ими просто как «перемена к лучшему». Многие, получив желаемое, считали, что всего добились сами.
Когда он особенно сильно уставал от человеческой неблагодарности, его снова начинали посещать безумные мысли о том, что крылья могут вернуться и он по нескольку дней жил этим мыслями, питался ими, как осуждённый на казнь питается надеждой на помилование. Но каждый раз его настигало разочарование. В такие минуты он был особенно уязвим для всего человеческого…
…Именно в такое время он познакомился с Романом.
Роман был, что называется, не от мира сего. Когда-то он работал учителем математики, но уже несколько лет как оставил это занятие.
Они познакомились в небольшом набитом людьми кафе. Абаль пил кофе за маленьким столиком в уголке и смотрел в окно. На улице лил дождь, стекал по окнам змеящимися серебристыми потёками. До того, как зайти в кафе, Абаль долго стоял на крыше здания напротив. От него валил пар. Дождь лил ему на голову, хлестал по лицу, заливался за воротник куртки, но не мог вымочить насквозь – раскалившаяся кожа мгновенно высушивала промокшую одежду.
Он видел, как дверь кафе постоянно открывалась и внутрь забегали промокшие люди, прячущие головы под зонтами, капюшонами и сумками. Они набивались и набивались внутрь, но гостеприимное кафе вмещало всех. Его окна уютно светились, за ними суетились человеческие фигурки. И Абалю вдруг невыносимо захотелось присоединиться к ним, ощутить себя часть целого. Он как-то совсем по-детски подумал – а что плохого в том, что я просто пойду и немного посижу вместе с ними? Сделаю вид, что меня тоже беспокоят льющиеся с неба потоки воды и лужи под ногами, в которых так легко вымочить ботинки и простыть. Пожалуй, он не отказался бы даже простыть и немного поваляться в постели. Это было бы так по-человечески.
Это чувство стало настолько невыносимым, что он едва не сделал шаг вперёд, но в последний момент остановил себя – не хватало ещё, чтобы кто-то увидел, как он падает на асфальт, ломает себе кости, а через пару мгновений встаёт как ни в чём не бывало и идёт в кафе, чтобы выпить чашечку латте.
Добрый вечер. И вам добрый вечер. Как ваши ноги? Ничего, спасибо, уже не болят. Выпью кофе, пожалуй. Да-да, конечно, это всегда помогает после падения с двадцать пятого этажа.
Абаль усмехнулся и, развернувшись, вернулся к лифтовой, через которую вышел на крышу час назад.
Через десять минут он вошёл в кафе, отряхнул мокрые – как и положено – волосы и прошёл к только что освободившемуся столику на одного.
Он пил свой латте, когда вдруг ощутил, что за ним кто-то довольно бесцеремонно наблюдает. Оглянувшись, он увидел, что на него с интересом смотрит невысокий чуть полноватый мужчина лет пятидесяти. Абаль послал ему вопросительный взгляд и получил в ответ извиняющуюся улыбку. Тогда он просто отвернулся к окну, уверенный в том, что незнакомец в скором времени или просто оставит его в покое или подойдёт познакомиться.
– Я не помешаю?
Значит, второе. Абаль поднял взгляд – незнакомец стоял у его столика, держа в руках две кружки с дымящимся кофе.
– Я взял на себя смелость выбрать вам напиток, – с извиняющейся улыбкой заявил он.
– Присаживайтесь, – пригласил Абаль, кивая на свой столик на одного. Мужчина, просияв улыбкой, поставил стаканы с кофе на стол, убежал и тут же вернулся со стулом.
– Вы извините, что я так вот внезапно, – он пододвинул Абалю один стакан. – Угощайтесь. Когда я вам расскажу, что со мной было, вы всё поймёте.
Твёрдо уверенный, что после этого разговора их дорожки разойдутся, Абаль согласно кивнул.
– Я – Роман, – представился мужчина.
– Абаль.
– Какое интересное имя, – восхитился Роман. – Еврейское? Арабское? Тюркское?
Абаль чуть прикрыл глаза, глянул на собеседника поверх стакана с кофе.
– Моё.
– Ах вот как, – после секундного замешательства тот рассмеялся. – Не поспоришь. Ваша жизнь такая же интересная, как и ваше имя?
Абаль отчего-то вспомнил пепелище и болото, в котором он лежал несколько часов.
– Зависит от того, какие у вас интересы, – усмехнулся он.
– Ну мои интересы довольно широкие, – добродушно улыбаясь, поддержал беседу Роман. – Я безумно любил и люблю математику. А вы знаете, – он вдруг оживился ещё больше, – что сама вселенная построена по математическим законам?
Абаль чуть качнул головой.
– Не задумывался об этом.
– А я вот всегда об этом думал, – Роман мечтательно возвёл глаза к потолку, будто хотел увидеть там вселенную, – и я мечтал об открытиях, но по сути я стал всего лишь учителем математики. Но… – тут он взмахнул стаканчиком с кофе, – очень хорошим учителем. Мои ученики занимали призовые места на олимпиадах!
Абаль взглядом, как мог, выразил положенное моменту восхищение. Роман благодарно отсалютовал ему стаканчиком.
– Но потом судьба сделала неожиданный поворот. У меня случился инфаркт, не так, чтобы уж очень сильный, но врачам пришлось посуетиться. А через пару месяцев я вдруг понял, что стал что-то видеть. Что-то вроде ауры. Вот я и сейчас, например, чувствую, что в вас что-то есть, – он неожиданно внимательно всмотрелся Абалю в лицо, – вы необычный человек, тут меня не обманешь. И дело вовсе не во внешности. Хотя, она у вас прямо модельная… – он неловко засмеялся. – Теперь меня больше интересуют сферы нематериального плана, всё необычное. Вот я увидел вашу ауру и подумал, что вы, наверное, очень интересная личность… Вы словно мифический полугерой или даже, скорее, существо. Может быть, вы спустившийся на землю ангел?
Теперь настал черёд смеяться Абалю.
Они стали общаться. Встречались раза три в неделю, гуляли, разговаривали обо всём – о людях, других странах, культуре. Посещали театры, музеи, оперу.
Одним вечером они вышли из кинотеатра. Было темно, прошёл дождь и расползшиеся по асфальту лужи съедали их и без того неяркий свет. Они неспешно шли по тротуару. Абаль безошибочно обходил лужи, Роман же иногда промахивался.
– А ведь ты не человек, Абаль, – вдруг ни с того ни с сего сказал он. На этот раз абсолютно серьёзно.
Абаль на мгновение замешкался и наступил в лужу. Кажется, пора собирать вещички и в дорогу. Но ему было неохота. Ему надоело всё время бежать. Да и чем может повредить ему этот добрый и немного нелепый человек?
– Что ты несёшь? – спросил он.
– Я и сам не знаю, – усмехнулся Роман. – Ерунду какую-то. Но я ведь тебе говорил, что стал видеть и чувствовать.
Абаль повернулся к нему, всмотрелся в его лицо.
– Да, я не человек, – просто сказал он. – И что с того?
Роман на мгновение замер, а потом немного натянуто засмеялся.
– Правда?
Абаль пожал плечами.
– Ну ты же сам только что это сказал.
– Я предположил… – осторожно заметил Роман.
– А я подтвердил, – Абаль двинулся дальше. По звуку шагов он слышал, что Роман идёт следом.
– А кто же ты? – поинтересовался он.
И снова Абаль решил, что враньё в данном случае не имеет никакого смысла.
– Я – демон.
– Демон? – изумился Роман. – Серьёзно? Но ты не похож на демона. Помню, я предполагал, что ты ангел.
Абаль снова повернулся к другу лицом.
– А ты знаешь, как выглядят демоны?
Роман поводил руками возле головы, изображая рога, клыки и ещё что-то подобное. Это выглядело так забавно, что Абаль невольно рассмеялся.
– Какие у тебя избитые стереотипные представления.
– История человечества пестрит подобным.
– Не могу не согласиться, – Абаль снова не удержался от смешка.
Они пошли дальше.
– Расскажи мне о себе, Абаль, – вдруг попросил Роман. – Думаю, я готов узнать правду о тебе.
И Абаль почувствовал, что он готов рассказать правду. Его рассказ был долгим, хотя он опустил множество подробностей. Некоторое время Роман молчал, а потом его будто прорвало.
– Сколько мы с тобой дел наворотить сможем! Книгу написать! От лица демона. От твоего лица! Ты расскажешь свою историю! Историю демона! Перевернёшь в ней все представления! Ну то есть мы не будем называть источник, но… – он задохнулся от восторга. – Мы сможем даже фильм снять! Мы можем получить грант! Сейчас это вполне можно сделать. Абаль, я уверен, что смогу сделать это!
И Абаль поверил в то, что они будут писать книгу и, может быть, может быть, даже станут снимать фильм. И они даже начали писать книгу. Совсем как настоящие писатели. Абаль надиктовывал на диктофон, а Роман потом обрабатывал записи. Абаль так увлёкся, что не заметил, что перестал слышать призывы о помощи.
А потом у Романа снова случился инфаркт. Второй и последний.
Абаль не понимал, как он мог не заметить приближения смерти друга. А потом понял – он снова забыл о своей природе, он очеловечился и потерял чутьё.
Его не было рядом с Романом в тот момент. Если бы всё сложилось иначе и он был бы поблизости, он бы сумел помочь, сумел отогнать смерть. Но он был глух.
Он пришёл на похороны. К его удивлению, у Романа оказалось много родственников, пришли и бывшие коллеги. Они негромко переговаривались, что-то вспоминали. Абаль не знал никого из них и чувствовал себя среди них чужаком.
В ту же ночь он вошёл в тёмную и пустую квартиру Романа. Подошёл к столу, за которым они так много работали в последнее время. Выдвинул все ящики стола и достал все черновики, все записи и диктофон. Сложил всё это в большой пакет и покинул квартиру.
Он сжёг пакет неподалёку от городской свалки и ушёл, не оглядываясь. Уехал в другой город, на другой конец страны. И снова остался в одиночестве. А на следующий день он впервые за долгое время услышал зов. И поспешил ответить на него.
На долгие годы он забыл о том, что может испытывать человеческие чувства. Просто запретил себе чувствовать. И у него всё получилось.
Он снял небольшую студию с панорамными окнами, в которой постоянно было светло. Стал пытаться рисовать. Ему понравилось это занятие. Целые дни и ночи он проводил за новым занятием, отвлекаясь лишь тогда, когда слышал зов.
Шло время. Менялся мир. Сам Абаль не менялся, но ему волей-неволей приходилось подстраиваться под изменяющиеся условия. Но кое-что оставалось прежним – он снова и снова забывался, снова и снова попадал в одну и ту же ловушку. Он заводил друзей, а потом, опомнившись, бросал их и бежал куда глаза глядят. Чтобы через несколько лет снова совершить ту же ошибку.
А однажды он даже влюбился…
…Камилла была милой изящной девушкой с тонкими чертами лица и немного меланхоличными манерами. Её светлые волосы всегда были изящно уложены, а под большими серыми глазами лежали синеватые тени. От её белой, будто перламутровой кожи исходило едва заметное сияние.
Впервые он встретил её на уличной художественной выставке, которую организовала местная картинная галерея. Выставку приурочили к открытию нового городского парка. На аллеях расставили картины, меж ними ходили гиды, отвечая на вопросы. Молодые художники тут же делали наброски, рисовали недорогие портреты желающих. Абаль гулял вместе со всеми и всё же старался держаться в стороне. И поэтому сразу увидел Камиллу.
Она шла по аллее в длинном золотистом платье, с интересом глядя по сторонам. Абаль видел, что люди словно бы обходили её, стараясь не коснуться. Они делали это неосознанно, инстинктивно, почти незаметно для неё, но Абаль всё видел. Девушка остановилась у лотка с мороженным и наклонилась над ним, выбирая.
В этот момент он понял всё. Она умирала от неизлечимой болезни. Абаль отчётливо увидел её – уродливое чёрное пятно с рваными краями, уютно расположившееся в груди девушки. Первым его побуждением было броситься к этому хрупкому созданию, схватить чёрную тварь в её груди и вытянуть наружу.
