Он знал, что справится. Но что-то его остановило. И он остался стоять на месте. Он стоял, наблюдал за ней и пытался понять в чём дело, как вдруг его осенило – девушка не просила о помощи. Ни единой беззвучной мольбы, даже подсознательной. Абаль присмотрелся – может быть, она не знает, что умирает? Он тут же отмёл эту мысль – поражение такого размера невозможно было не почувствовать. Девушка знала о своей болезни, по крайней мере, чувствовала, что с ней что-то не так. Но не просила о помощи.
А, значит, здесь не о чём было и говорить. Впервые за много лет Абаль вспомнил Ладу – ладу, что просила помочь дочери, но ничего не просила для себя.
И всё же, когда девушка выбрала мороженное и двинулась дальше, он последовал за ней.
Она неторопливо шла по аллее, смотрела по сторонам, с удовольствием ела мороженное и вдруг в какой-то момент сбилась с шага. Мороженное выпало из руки, которой она схватилась за сердце. Абаль тут же оказался рядом. Инстинктивно он схватил коснувшееся сердца девушки тонкое чёрное щупальце, смял и уничтожил в одно мгновение. Он мог сделать тоже самое и со всем чёрным сгустком, испуганно сжавшимся в совсем небольшой комочек.
– Вам помочь?
Девушка уже выпрямилась – боль отпустила её – и спокойно смотрела на высокого незнакомца.
– Я просто очень неловкая, – с жалостью взглянув на погибшее мороженное, сказала она. – Но это единственная моя беда, с которой вам не справиться.
Её большие серые глаза смеялись. Как она может смеяться с этим чёрным спрутом в груди, изумился он.
– Это не единственная ваша беда, – сам не зная зачем, сказал он ей. Девушка тут же нахмурилась.
– О чём вы?
Может, она всё же не знает? Не может же она быть так спокойна, зная, что умирает?
– Ваша беда в том, – сказал он, – что я сейчас куплю вам самое вкусное и калорийное мороженное, а вы не станете его есть и сошлётесь на диету.
Поясняя шутку, он скользнул взглядом по точёной фигуре девушки.
– Что вы! – засмеялась она. – Я даже такого слова не знаю – «диета». Я могу есть что и сколько угодно и не полнеть. Хороший обмен веществ, видимо.
Она улыбалась, но он видел тень, набежавшую на её лицо. Она угадывалась в чуть заметно сведённых бровях, в чуточку опущенных уголках губ, в устремившемся вдаль взгляде. Она знала. Прекрасно знала, что не полнеет благодаря не хорошему метаболизму, а чёрному бесформенному зверю внутри своей груди. Этот зверь пожирал её изнутри.
Дальше они пошли вместе. Абаль купил ей мороженное – двойное шоколадное, густо обсыпанное жаренным миндалём. Они разговаривали, смеялись и всё время внутренним взором он видел, как шевелится внутри неё чёрный сгусток. Словно поняв, что Абаль не станет с ним ничего делать, он снова по-хозяйски расползся внутри Камиллы, словно бы говоря своим видом – это моё место, я уже давно здесь и буду до тех пор, пока не сведу её в могилу.
Разговорившись, Камилла кое-что рассказала о себе. Она жила одна, родители проживали в другом городе. Зная о её болезни, они настаивали на лечении, но Камилла, пройдя один курс и ощутив всю гамму побочных эффектов, отказалась от дальнейшего лечения. Родители настаивали, они сильно ссорились из-за этого. Поэтому она уехала, заявив, что это её жизнь и она вольна делать с ней всё что пожелает. Теперь она жила одна. Несмотря на свою красоту, она была одинока – люди, словно чувствуя присутствие зверя, старались держаться от неё подальше. И Абаль понял, что не сможет оставить её наедине с этим монстром.
Они встречались каждый день, а через две недели стали жить вместе. Он продал студию и увёз её в сказочный город, где на улицах пахло лавандой и свежемолотым кофе, а в любой из пекарен всегда можно было купить свежие круассаны. Абаль снял уютную квартирку на последнем этаже, с окнами, выходящими на юг и восток. Он почти забросил рисование, всё время посвящая Камилле.
Наскучавшись по общению, Камилла много рассказывала о себе.
– Я всегда была, как бы это сказать – умница и красавица, – она засмеялась, но, зная, что закашляется, быстро оборвала себя. – И у меня всегда были большие способности. В шесть лет я уже играла на двух музыкальных инструментах – скрипке и фортепиано. Мне пророчили большое будущее. В десять я выиграла свой первый конкурс красоты. В двенадцать – второй.
Передо мной встал выбор. Но больше музыки меня больше манило модельное будущее. Родители были и не рады уже, что позволили мне тогда принять участие в первом конкурсе. Им бы куда больше хотелось, чтобы я посвятила себе музыке. Я не послушалась, сделала по-своему.
Передо мной сразу открылась широкая дорога. Ещё конкурсы, кастинги, съёмки для журналов и даже музыкальных клипов. Постепенно я почувствовала, что изменилась. Я стала заносчивой и высокомерной. Как-то незаметно отсеялись старые друзья, по сути мне было не до них. Я наслаждалась своей новой роскошной жизнью. А потом… Потом началось это. Диагноз поставили сразу. Сначала я очень испугалась, а потом вдруг так ясно всё поняла.
И когда я бросила всю эту мишуру, весь этот притворный блеск, болезнь перестала прогрессировать. Просто замерла. И я научилась жить с ней.
Она замолчала. Её головка покоилась у него на груди, тонкие белые пальцы неспешно теребили его волосы. Абаль нежно поцеловал её в макушку. Он знал, что она ошибается в одном – болезнь продолжала прогрессировать, чёрный спрут рос медленно, но безостановочно.
Они прожили вместе почти год.
В их последнее утро они сидели на ярко освещённой солнцем кухне их небольшой квартирки. Камилла варила кофе, Абаль уже открыл баночку лавандового мёда, который они вчера купили в медовой лавке и резал хрустящий багет. Камилла говорила, что только он может нарезать его так тонко и при этом не усыпать крошками весь пол.
– Кофе готов, – сказала она. Он повернулся к ней – солнце пронизывало всю её фигуру насквозь, вся она словно таяла в этом тёплом сиянии. В этом золотом свете особенно отчётливо стал виден вздыбившийся в её груди чёрный зверь.
Она улыбнулась ему такой искренне светлой и щемящей улыбкой и стала заваливаться набок…
…В открытое окно влетела муха и опустилась на кусок багета, быстро переползла на край блюдца с мёдом и тут же увязла нём. Отчаянно жужжа, муха пыталась выбраться, но только ещё быстрее тонула в вязкой сладкой массе.
В квартире ещё долго пахло кофе и лавандой, долго отчаянно жужжала муха, но никому уже не было до этого дела…
…Абаль не вернулся в ту квартиру. Он жил в больнице. Камилла не приходила в сознание и его не пускали к ней. Он видел пожилую пару – мужчину и женщину, которых пустили в реанимационную палату. У женщины были такие же светлые, только слегка поблёкшие волосы.
Камилла так и не узнала, что её родители примчались к ней сразу же, как узнали о несчастье. Она так и не пришла в сознание, а через неделю её не стало…
…Два месяца он ежедневно ходил на её могилу. Каждый день выбрасывал вчерашний букет белых роз и приносил новый.
И однажды у могилы неподалёку он увидел молодого мужчину. Потом встретил его ещё раз. Невольно прислушавшись к его мыслям, Абаль узнал, что в автокатастрофе мужчина потерял жену и, виня себя в случившемся, не хотел жить дальше. Но у него осталась дочь и он молил о том, чтобы у него появились силы и желание продолжить жить хотя бы ради неё. Но силы не приходили.
Абаль оборвал связь и быстро ушёл.
Через три дня они снова пересеклись на том же месте.
Краем глаза Абаль увидел, как уже знакомый ему мужчина медленно бредёт по аллее к могиле жены. Сегодня он выглядел особенно плохо. Но и через пелену пожиравшего его отчаяния чуть слышно пробивался зов о помощи. Абаль знал, что больше никто его не услышит, потому что зов предназначался ему.
Он бросил последний взгляд на портрет Камиллы и пошёл навстречу мужчине. Проходя мимо, слегка коснулся его плечом. Мгновенно он увидел, что будет дальше, если решит вмешаться. Через полчаса мужчина уйдёт с кладбища и, как обычно, пойдёт пешком. Будучи сильно расстроенным, он будет невнимателен и на светофоре его собьёт автомобиль, за рулём которого будет сидеть симпатичная молодая женщина. Она отвезёт его в больницу, будет навещать там и вскорости сумеет исцелить от скорби. Они полюбят друг друга и поженятся. Она станет хорошей мачехой его дочери и в последующие пять лет родит ей двух сводных сестричек. Это будет прекрасная дружная и любящая семья.
Если он поможет. Если решит сейчас вмешаться. Тогда несколькими счастливыми людьми в мире станет больше. Но нужно ли это ему? Почему он должен осчастливить этого человека, тогда как его собственное сердце сейчас невыносимо болит? Что изменится в мире от личного счастья этого человека? Что изменится для самого Абаля? Найдёт ли он когда-нибудь покой и удовлетворение?
Мужчина подошёл к могиле и долго неподвижно стоял около неё, мысленно разговаривая с женой. Затем он повернулся и побрёл назад. Сердце Абаля неистово застучало. Весь в сомнениях и растерянности, он с силой сжал кулаки.
Мужчина медленно шагал по дорожке. Абаль, не двигаясь, смотрел ему вослед. Когда мужчина вышел за ворота, демон отвернулся и, вернувшись к могиле любимой, долго глядел на фотографию Камиллы.
Она-то – смертельно больная и всё понимающая – никогда не просила об исцелении, потому что тайным внутренним знанием знала, что это повредит её душе. А этот мужчина просил. У него были шансы на дальнейшую жизнь. И на счастье, которого он только что своим бездействием его лишил.
Абаль резко развернулся и побежал по дорожке. Мужчина давно скрылся из вида, но Абаль видел его внутренним взором. Он махнул одному из таксистов, всегда дежурившим у кладбища и назвал ему адрес.
Выскочив из такси на нужном перекрёстке, он увидел знакомого мужчину. Догнав его у светофора, Абаль встал прямо за ним и вдруг с силой толкнул прямо под колёса тронувшегося автомобиля. Взвизгнули тормоза, стоявшие рядом люди закричали, многие смотрели на Абаля – его поступок не остался незамеченным.
Из автомобиля выскочила девушка, бросилась к пострадавшему, возле правой ноги которого уже растеклась большая лужа крови. Абаль поморщился – кажется, он немного перестарался и его подопечный будет хромать всю оставшуюся жизнь. Но семейное счастье стоило того, верно?
Он развернулся и зашагал прочь от пешеходного перехода. Двое парней, всё видевших, попытались остановить его, но он просто направил их мысли в другом направлении. По дороге домой он зашёл в магазин и впервые в жизни купил бутылку спиртного.
Вернувшись в квартиру, он, не раздеваясь, сел за стол и выпил всю бутылку. Это был дорогой коньяк, который он не умел пить. Он и не собирался учиться этому, ему просто надо было отключить голову самым банальным образом, который использовали миллионы людей. Он уснул прямо там, за столом и проспал почти двое суток. А проснувшись, тотчас же навсегда уехал из этого города, в очередной раз бросив всё, что имел.
Он не знал, где хотел бы остановиться, поэтому взял билет на поезд в самую дальнюю точку, куда было можно.
За время своих скитаний Абаль успел полюбить поезда. В них хорошо думалось. Все мысли становились плавными и расслабленными. Неспешная покачивающаяся езда успокаивала, настраивала на лиричный лад. Абаль мог купить билет, доехать до конечной точки, тут же купить билет на другой маршрут и так до бесконечности.
А вот самолёты он просто возненавидел. Несмотря на то, что он находился в воздухе, в них он не ощущал чувства полёта. Запертый в металлической клетке, ни на что ни влияющий, он особенно остро ощущал собственную беспомощность.
Он столько потерял за свою долгую жизнь. Он устал терять.
Сойдя с поезда, он сел в первый попавшийся междугородний автобус, даже не прочитав названия его конечной остановки. Он ехал сам не зная куда. Выйдя на конечной, переночевал на вокзале, а утром отправился подальше от города.
Он шёл долго и уже несколько дней не встречал следов человеческого жилья, пока однажды не оказался у обрыва. До другой стороны было не более тридцати шагов, но теперь для него это расстояние стало непреодолимым.
Он долго смотрел перед собой. Одна-единственная слеза скатилась по его щеке и упала на землю. А затем он шагнул вперёд и, разбежавшись, прыгнул. В безумной надежде он ожидал того, что его крылья каким-то образом вернутся к нему, развернутся и поднимут его в воздух. Но этого не произошло.
Он упал с сорокаметровой высоты и, конечно, разбился.
А на том месте, где упала слеза демона, через несколько дней пробился родник. Вода из него набирается в небольшую котловину наверху, а затем стекает вниз тем самым каскадом, что сейчас шумит и мешает нам спать. Вода из этого родника чистейшая и лечебная. Если пить эту воду постоянно, то можно даже обрести бессмертие. За этой водой сюда приезжают со всех концов света. Конечно, те кто знают.
– Поэтому вы здесь и живёте? – поняв, что рассказ окончен, задумчиво поинтересовалась Катя.
– И поэтому тоже.
– Ну и как? Бессмертие обрели?
Он с абсолютным спокойствием посмотрел на неё.
– В каком-то роде да.
– Вы так подробно всё описали… Откуда вы всё знаете? – игриво поинтересовалась Соня.
– С годами обретаешь мудрость.
Пока они болтали, я смотрел на безлюдный пейзаж возле водопада.
– А наша группа так и не явилась, – заметил я.
– Думаю, их автобус сломался и им не доведётся побывать в этих местах, – вороша палкой остывающие угли, ответил на моё замечание рассказчик.
– Вы и это знаете? – Соня смотрела на него с интересом, но в его глазах читалось лишь равнодушное спокойствие.
– Занимается рассвет. Вам пора собираться в дорогу.
Катя убрала фотоаппарат в рюкзак и взглянула на мужчину.
– А Абаль ведь выжил?
– Конечно, – усмехнулся тот, – просто встал и пошёл дальше. И вам пора.
– Я бы набрала воды с собой, – Соня достала из рюкзака пустую бутылку. Глядя на неё, Миша насмешливо фыркнул.
– Хорошая идея, но туда не подобраться.
– Я наберу, – рассказчик встал, взял у Сони бутылку. – Кому ещё?
– Вы будете рисковать жизнью ради бутылки воды? – Катя испуганно смотрела на него.
Он улыбнулся ей, собрал наши бутылки, спокойно перешёл по стволу, набрал воды и вернулся как ни в чём ни бывало. Нам оставалось только молча разобрать свои бутылки и поблагодарить его.
Он подробно объяснил нам как выйти к дороге, затем снова сел в позу для медитации и перестал обращать на нас внимание. Мы помахали ему на прощание и двинулись в путь. Тропинку мы отыскали там, где и было обещано. Правда, электричка ушла у нас перед носом и нам пришлось около часа ждать следующую. За этот час мы переговорили все разговоры и перешутили все шутки и когда сели в электричку, в нашей компании царило усталое молчание.
За окном проносились поля и леса, деревни и станции.
– Прикольную сказочку мужик рассказал, а? – рассеивая молчание, заметил Миша и усмехнулся.
– Болтун, – обиженно поддакнула Соня – все её чары разбились о каменное спокойствие незнакомца.
– А по-моему, было очень интересно, – пробормотала Катя, просматривая полученные фотографии.
Я молча смотрел в окно. В моей голове кружились воспоминания. А вспоминал я мамины рассказы о том, как странно и даже нелепо она познакомились с отцом. Она только получила права и как-то не справившись с управлением, сбила незнакомого мужчину прямо на пешеходном переходе.
А, значит, здесь не о чём было и говорить. Впервые за много лет Абаль вспомнил Ладу – ладу, что просила помочь дочери, но ничего не просила для себя.
И всё же, когда девушка выбрала мороженное и двинулась дальше, он последовал за ней.
Она неторопливо шла по аллее, смотрела по сторонам, с удовольствием ела мороженное и вдруг в какой-то момент сбилась с шага. Мороженное выпало из руки, которой она схватилась за сердце. Абаль тут же оказался рядом. Инстинктивно он схватил коснувшееся сердца девушки тонкое чёрное щупальце, смял и уничтожил в одно мгновение. Он мог сделать тоже самое и со всем чёрным сгустком, испуганно сжавшимся в совсем небольшой комочек.
– Вам помочь?
Девушка уже выпрямилась – боль отпустила её – и спокойно смотрела на высокого незнакомца.
– Я просто очень неловкая, – с жалостью взглянув на погибшее мороженное, сказала она. – Но это единственная моя беда, с которой вам не справиться.
Её большие серые глаза смеялись. Как она может смеяться с этим чёрным спрутом в груди, изумился он.
– Это не единственная ваша беда, – сам не зная зачем, сказал он ей. Девушка тут же нахмурилась.
– О чём вы?
Может, она всё же не знает? Не может же она быть так спокойна, зная, что умирает?
– Ваша беда в том, – сказал он, – что я сейчас куплю вам самое вкусное и калорийное мороженное, а вы не станете его есть и сошлётесь на диету.
Поясняя шутку, он скользнул взглядом по точёной фигуре девушки.
– Что вы! – засмеялась она. – Я даже такого слова не знаю – «диета». Я могу есть что и сколько угодно и не полнеть. Хороший обмен веществ, видимо.
Она улыбалась, но он видел тень, набежавшую на её лицо. Она угадывалась в чуть заметно сведённых бровях, в чуточку опущенных уголках губ, в устремившемся вдаль взгляде. Она знала. Прекрасно знала, что не полнеет благодаря не хорошему метаболизму, а чёрному бесформенному зверю внутри своей груди. Этот зверь пожирал её изнутри.
Дальше они пошли вместе. Абаль купил ей мороженное – двойное шоколадное, густо обсыпанное жаренным миндалём. Они разговаривали, смеялись и всё время внутренним взором он видел, как шевелится внутри неё чёрный сгусток. Словно поняв, что Абаль не станет с ним ничего делать, он снова по-хозяйски расползся внутри Камиллы, словно бы говоря своим видом – это моё место, я уже давно здесь и буду до тех пор, пока не сведу её в могилу.
Разговорившись, Камилла кое-что рассказала о себе. Она жила одна, родители проживали в другом городе. Зная о её болезни, они настаивали на лечении, но Камилла, пройдя один курс и ощутив всю гамму побочных эффектов, отказалась от дальнейшего лечения. Родители настаивали, они сильно ссорились из-за этого. Поэтому она уехала, заявив, что это её жизнь и она вольна делать с ней всё что пожелает. Теперь она жила одна. Несмотря на свою красоту, она была одинока – люди, словно чувствуя присутствие зверя, старались держаться от неё подальше. И Абаль понял, что не сможет оставить её наедине с этим монстром.
Они встречались каждый день, а через две недели стали жить вместе. Он продал студию и увёз её в сказочный город, где на улицах пахло лавандой и свежемолотым кофе, а в любой из пекарен всегда можно было купить свежие круассаны. Абаль снял уютную квартирку на последнем этаже, с окнами, выходящими на юг и восток. Он почти забросил рисование, всё время посвящая Камилле.
Наскучавшись по общению, Камилла много рассказывала о себе.
– Я всегда была, как бы это сказать – умница и красавица, – она засмеялась, но, зная, что закашляется, быстро оборвала себя. – И у меня всегда были большие способности. В шесть лет я уже играла на двух музыкальных инструментах – скрипке и фортепиано. Мне пророчили большое будущее. В десять я выиграла свой первый конкурс красоты. В двенадцать – второй.
Передо мной встал выбор. Но больше музыки меня больше манило модельное будущее. Родители были и не рады уже, что позволили мне тогда принять участие в первом конкурсе. Им бы куда больше хотелось, чтобы я посвятила себе музыке. Я не послушалась, сделала по-своему.
Передо мной сразу открылась широкая дорога. Ещё конкурсы, кастинги, съёмки для журналов и даже музыкальных клипов. Постепенно я почувствовала, что изменилась. Я стала заносчивой и высокомерной. Как-то незаметно отсеялись старые друзья, по сути мне было не до них. Я наслаждалась своей новой роскошной жизнью. А потом… Потом началось это. Диагноз поставили сразу. Сначала я очень испугалась, а потом вдруг так ясно всё поняла.
И когда я бросила всю эту мишуру, весь этот притворный блеск, болезнь перестала прогрессировать. Просто замерла. И я научилась жить с ней.
Она замолчала. Её головка покоилась у него на груди, тонкие белые пальцы неспешно теребили его волосы. Абаль нежно поцеловал её в макушку. Он знал, что она ошибается в одном – болезнь продолжала прогрессировать, чёрный спрут рос медленно, но безостановочно.
Они прожили вместе почти год.
В их последнее утро они сидели на ярко освещённой солнцем кухне их небольшой квартирки. Камилла варила кофе, Абаль уже открыл баночку лавандового мёда, который они вчера купили в медовой лавке и резал хрустящий багет. Камилла говорила, что только он может нарезать его так тонко и при этом не усыпать крошками весь пол.
– Кофе готов, – сказала она. Он повернулся к ней – солнце пронизывало всю её фигуру насквозь, вся она словно таяла в этом тёплом сиянии. В этом золотом свете особенно отчётливо стал виден вздыбившийся в её груди чёрный зверь.
Она улыбнулась ему такой искренне светлой и щемящей улыбкой и стала заваливаться набок…
…В открытое окно влетела муха и опустилась на кусок багета, быстро переползла на край блюдца с мёдом и тут же увязла нём. Отчаянно жужжа, муха пыталась выбраться, но только ещё быстрее тонула в вязкой сладкой массе.
В квартире ещё долго пахло кофе и лавандой, долго отчаянно жужжала муха, но никому уже не было до этого дела…
…Абаль не вернулся в ту квартиру. Он жил в больнице. Камилла не приходила в сознание и его не пускали к ней. Он видел пожилую пару – мужчину и женщину, которых пустили в реанимационную палату. У женщины были такие же светлые, только слегка поблёкшие волосы.
Камилла так и не узнала, что её родители примчались к ней сразу же, как узнали о несчастье. Она так и не пришла в сознание, а через неделю её не стало…
…Два месяца он ежедневно ходил на её могилу. Каждый день выбрасывал вчерашний букет белых роз и приносил новый.
И однажды у могилы неподалёку он увидел молодого мужчину. Потом встретил его ещё раз. Невольно прислушавшись к его мыслям, Абаль узнал, что в автокатастрофе мужчина потерял жену и, виня себя в случившемся, не хотел жить дальше. Но у него осталась дочь и он молил о том, чтобы у него появились силы и желание продолжить жить хотя бы ради неё. Но силы не приходили.
Абаль оборвал связь и быстро ушёл.
Через три дня они снова пересеклись на том же месте.
Краем глаза Абаль увидел, как уже знакомый ему мужчина медленно бредёт по аллее к могиле жены. Сегодня он выглядел особенно плохо. Но и через пелену пожиравшего его отчаяния чуть слышно пробивался зов о помощи. Абаль знал, что больше никто его не услышит, потому что зов предназначался ему.
Он бросил последний взгляд на портрет Камиллы и пошёл навстречу мужчине. Проходя мимо, слегка коснулся его плечом. Мгновенно он увидел, что будет дальше, если решит вмешаться. Через полчаса мужчина уйдёт с кладбища и, как обычно, пойдёт пешком. Будучи сильно расстроенным, он будет невнимателен и на светофоре его собьёт автомобиль, за рулём которого будет сидеть симпатичная молодая женщина. Она отвезёт его в больницу, будет навещать там и вскорости сумеет исцелить от скорби. Они полюбят друг друга и поженятся. Она станет хорошей мачехой его дочери и в последующие пять лет родит ей двух сводных сестричек. Это будет прекрасная дружная и любящая семья.
Если он поможет. Если решит сейчас вмешаться. Тогда несколькими счастливыми людьми в мире станет больше. Но нужно ли это ему? Почему он должен осчастливить этого человека, тогда как его собственное сердце сейчас невыносимо болит? Что изменится в мире от личного счастья этого человека? Что изменится для самого Абаля? Найдёт ли он когда-нибудь покой и удовлетворение?
Мужчина подошёл к могиле и долго неподвижно стоял около неё, мысленно разговаривая с женой. Затем он повернулся и побрёл назад. Сердце Абаля неистово застучало. Весь в сомнениях и растерянности, он с силой сжал кулаки.
Мужчина медленно шагал по дорожке. Абаль, не двигаясь, смотрел ему вослед. Когда мужчина вышел за ворота, демон отвернулся и, вернувшись к могиле любимой, долго глядел на фотографию Камиллы.
Она-то – смертельно больная и всё понимающая – никогда не просила об исцелении, потому что тайным внутренним знанием знала, что это повредит её душе. А этот мужчина просил. У него были шансы на дальнейшую жизнь. И на счастье, которого он только что своим бездействием его лишил.
Абаль резко развернулся и побежал по дорожке. Мужчина давно скрылся из вида, но Абаль видел его внутренним взором. Он махнул одному из таксистов, всегда дежурившим у кладбища и назвал ему адрес.
Выскочив из такси на нужном перекрёстке, он увидел знакомого мужчину. Догнав его у светофора, Абаль встал прямо за ним и вдруг с силой толкнул прямо под колёса тронувшегося автомобиля. Взвизгнули тормоза, стоявшие рядом люди закричали, многие смотрели на Абаля – его поступок не остался незамеченным.
Из автомобиля выскочила девушка, бросилась к пострадавшему, возле правой ноги которого уже растеклась большая лужа крови. Абаль поморщился – кажется, он немного перестарался и его подопечный будет хромать всю оставшуюся жизнь. Но семейное счастье стоило того, верно?
Он развернулся и зашагал прочь от пешеходного перехода. Двое парней, всё видевших, попытались остановить его, но он просто направил их мысли в другом направлении. По дороге домой он зашёл в магазин и впервые в жизни купил бутылку спиртного.
Вернувшись в квартиру, он, не раздеваясь, сел за стол и выпил всю бутылку. Это был дорогой коньяк, который он не умел пить. Он и не собирался учиться этому, ему просто надо было отключить голову самым банальным образом, который использовали миллионы людей. Он уснул прямо там, за столом и проспал почти двое суток. А проснувшись, тотчас же навсегда уехал из этого города, в очередной раз бросив всё, что имел.
Он не знал, где хотел бы остановиться, поэтому взял билет на поезд в самую дальнюю точку, куда было можно.
За время своих скитаний Абаль успел полюбить поезда. В них хорошо думалось. Все мысли становились плавными и расслабленными. Неспешная покачивающаяся езда успокаивала, настраивала на лиричный лад. Абаль мог купить билет, доехать до конечной точки, тут же купить билет на другой маршрут и так до бесконечности.
А вот самолёты он просто возненавидел. Несмотря на то, что он находился в воздухе, в них он не ощущал чувства полёта. Запертый в металлической клетке, ни на что ни влияющий, он особенно остро ощущал собственную беспомощность.
Он столько потерял за свою долгую жизнь. Он устал терять.
Сойдя с поезда, он сел в первый попавшийся междугородний автобус, даже не прочитав названия его конечной остановки. Он ехал сам не зная куда. Выйдя на конечной, переночевал на вокзале, а утром отправился подальше от города.
Он шёл долго и уже несколько дней не встречал следов человеческого жилья, пока однажды не оказался у обрыва. До другой стороны было не более тридцати шагов, но теперь для него это расстояние стало непреодолимым.
Он долго смотрел перед собой. Одна-единственная слеза скатилась по его щеке и упала на землю. А затем он шагнул вперёд и, разбежавшись, прыгнул. В безумной надежде он ожидал того, что его крылья каким-то образом вернутся к нему, развернутся и поднимут его в воздух. Но этого не произошло.
Он упал с сорокаметровой высоты и, конечно, разбился.
А на том месте, где упала слеза демона, через несколько дней пробился родник. Вода из него набирается в небольшую котловину наверху, а затем стекает вниз тем самым каскадом, что сейчас шумит и мешает нам спать. Вода из этого родника чистейшая и лечебная. Если пить эту воду постоянно, то можно даже обрести бессмертие. За этой водой сюда приезжают со всех концов света. Конечно, те кто знают.
– Поэтому вы здесь и живёте? – поняв, что рассказ окончен, задумчиво поинтересовалась Катя.
– И поэтому тоже.
– Ну и как? Бессмертие обрели?
Он с абсолютным спокойствием посмотрел на неё.
– В каком-то роде да.
– Вы так подробно всё описали… Откуда вы всё знаете? – игриво поинтересовалась Соня.
– С годами обретаешь мудрость.
Пока они болтали, я смотрел на безлюдный пейзаж возле водопада.
– А наша группа так и не явилась, – заметил я.
– Думаю, их автобус сломался и им не доведётся побывать в этих местах, – вороша палкой остывающие угли, ответил на моё замечание рассказчик.
– Вы и это знаете? – Соня смотрела на него с интересом, но в его глазах читалось лишь равнодушное спокойствие.
– Занимается рассвет. Вам пора собираться в дорогу.
Катя убрала фотоаппарат в рюкзак и взглянула на мужчину.
– А Абаль ведь выжил?
– Конечно, – усмехнулся тот, – просто встал и пошёл дальше. И вам пора.
– Я бы набрала воды с собой, – Соня достала из рюкзака пустую бутылку. Глядя на неё, Миша насмешливо фыркнул.
– Хорошая идея, но туда не подобраться.
– Я наберу, – рассказчик встал, взял у Сони бутылку. – Кому ещё?
– Вы будете рисковать жизнью ради бутылки воды? – Катя испуганно смотрела на него.
Он улыбнулся ей, собрал наши бутылки, спокойно перешёл по стволу, набрал воды и вернулся как ни в чём ни бывало. Нам оставалось только молча разобрать свои бутылки и поблагодарить его.
Он подробно объяснил нам как выйти к дороге, затем снова сел в позу для медитации и перестал обращать на нас внимание. Мы помахали ему на прощание и двинулись в путь. Тропинку мы отыскали там, где и было обещано. Правда, электричка ушла у нас перед носом и нам пришлось около часа ждать следующую. За этот час мы переговорили все разговоры и перешутили все шутки и когда сели в электричку, в нашей компании царило усталое молчание.
За окном проносились поля и леса, деревни и станции.
– Прикольную сказочку мужик рассказал, а? – рассеивая молчание, заметил Миша и усмехнулся.
– Болтун, – обиженно поддакнула Соня – все её чары разбились о каменное спокойствие незнакомца.
– А по-моему, было очень интересно, – пробормотала Катя, просматривая полученные фотографии.
Я молча смотрел в окно. В моей голове кружились воспоминания. А вспоминал я мамины рассказы о том, как странно и даже нелепо она познакомились с отцом. Она только получила права и как-то не справившись с управлением, сбила незнакомого мужчину прямо на пешеходном переходе.
