- Что-то прохладно у вас!
- Дрова в сенях есть. Если замёрзните - затопите! Мы не топили, чтобы дым не шёл из трубы - опасались привлечь внимание.
- Нам тоже лучше не топить. Чай, не околеем! - сказал Агапов, и Фролов молча закутался в верблюжье старенькое одеяло на диване, откуда открывался из окна хороший вид на соседний дом, который снимали грабители ломбарда. - Уходите по одному... Вдруг этот верзила откуда-нибудь следит за домом... Хотя, мне кажется, что ему нет смысла возвращаться сюда. Понимает, что после ареста его дружков, мы обыщем дом. И действительно, даже миноискателем все прослушали... А если в том доме нет ничего ценного, то и приходить туда ему нет никакой нужды.
- Я тоже так думаю, зачем напрасно здесь сидеть, - поддержал мысль старшего товарища Фролов.
В течение десяти минут ночные оперативники по одному покинули засаду, и Агапов с Фроловым остались одни в тёмном доме.
- Жаль, что чайку нельзя заварить, - сказал Фролов
- Опять сникерсов набрал с собой?
- Есть немного...
- Потерпишь.
- Коля, я вот все думаю, как и где этот знаменитый полковник Захарченко в Москве мог набрать столько наличных денег, что их пришлось на грузовой машине вывозить из квартиры его родственников? Это ж чем нужно заниматься, чтобы скопить такую прорву денег?!
- Чем-чем?!. Ясное дело, что вместе с вороватыми банкирами занимался обналичкой каких-нибудь откатов из бюджетных подрядов. Думаю, что это не все деньги, а часть, которую попросту вовремя не успели перепрятать.
- Если полковники в Москве миллиардами ворочают, то какие же суммы имеют там генералы, которых в Москве тьма-тьмущая! Вот как можно мне от тебя что-то скрыть на работе?! Никак! Я отойти на пять минут без твоего разрешения не могу! Значит, начальники этого Захарченко все знали, и за это он, возможно, делился с ними?
- Что говорить... Москва - это вертеп, где собрались не только богачи и талантливые артисты со всей страны, но и вся самая ушлая нечисть там окопалась! В Москве больше шансов остаться незамеченным при трате наворованного. У нас в городе такого сразу бы приметили. А ещё: неслучайно говорят, что Москва - это сплошная стройка, а где стройка там и откаты, там и бухгалтерский криминал. Наши строители всегда помнят и знают, что любая стройка позволяет хорошо скрывать, как минимум, стопроцентную прибыль, а меньше стопроцентной прибыли никакого строителя не заставишь что-либо строить в России. Вспомни, что итальянская мафия всегда там, где стройка и государственные подряды. По-моему, в Москве и архиерей не устоял бы от соблазна... Образно говоря, бесхозных денег там столько под ногами валяется, что не нагнуться и не поднять их даже полиция не может удержаться. Я здесь от зарплаты до зарплаты выживаю, а если своих детей на уровне их ровесников из обеспеченных семей содержать, то ни на какой работе не заработаешь столько денег... Мне дочь рассказывает, что мальчишки в классе кучкуются по обеспеченности своих родителей. Если какой-нибудь ученик из обычной семьи придёт в лицей в одежде или в обуви поддельной под известную торговую марку, то дети обеспеченных родителей его сразу язвительно на смех поднимают... Каково любому отцу пережить такое унижение своего сына? Но удивительно для меня то, что моя дочь такого мальчика в «нефирменной» одежде тоже начинает невольно презирать, хотя сама из обычной ментовской семьи!
- Подобное унижение трудно пережить любому, но как ты объяснишь, что не в Москве, а в Екатеринбурге, в доме у одного таможенника, не так давно изъяли золотых слитков на сумму большую в пять раз, чем у московского Захарченко, - произнёс Фролов и подложил руку под голову.
- Не слышал об этом, - ответил недоверчиво Агапов.
- Если ты не слышал, то это не значит, что этого не было! Все дело в твоём любопытстве.
- Нечисти, видимо, всюду хватает, и не только в Москве.
- По-моему, только технологии уменьшат размер коррупции, а именно полный запрет наличных денег. Ведь каждому понятно, что ворованные деньги могут быть только наличными, и только наличные изымаются у взяточников и казнокрадов.
- А ты слышал, что в Подмосковье некоторые главы районных администраций оформляют на своих родственников и друзей сотни участков дорогой земли за бесценок и потом продают их не торопясь, и получают десятки миллионов рублей безналичных, но уже «законных». Вот и запрети наличные после этого. Ушлая нечисть, как мы их называем, всегда найдёт способ украсть.
- Но это опять рядом с Москвой. Москву надо брать под особый контроль и это первостепенная задача для власти.
- Ну-у-у, понесло тебя! В каждой конторе надсмотрщика не поставишь, да и надсмотрщики тоже люди... Захарченко с коррупцией боролся по роду деятельности. Сколько не старайся под дождём не промокнуть без зонта - всё равно промокнешь... Ладно, Юра, ты первый вздремни, а потом я тебя разбужу сменить меня, когда спать захочу.
- Хорошо, - согласился Фролов и, зевнув, повернулся к стене. Через десять минут Агапов услышал ровное сопение спящего товарища, натянувшего на голову верблюжье одеяло.
Досидев до трёх часов ночи, Агапову показалось, что в доме напротив мелькнул тусклый свет. Тряхнув головой, Агапов присмотрелся к окнам дома, и опять ему показалось, что он видит рыскающий тусклый луч света внутри дома напротив. Агапов толкнул Фролова в плечо.
- Юрка! Да проснись ты, чёрт!
- Да-да! - очнувшись, ответил перепуганный спросонья Фролов.
- Посмотри! Мне кажется, что кто-то с фонариком внутри дома ходит, - прошипел Агапов.
- Точно!
- Приготовь пушку и пошли.
- Сейчас!
- Я пойду к главным воротам, а ты обойди дом с огорода и встань вон за тот электрический столб, на случай, если наш клиент надумает уходить задами.
- Понял! А вдруг он там не один? Может, группу захвата всё-таки вызвать? - спросил Фролов, и оперативники пригнувшись вышли из приоткрытых ворот своего дома.
- Успеем вызвать, а пока нельзя терять время, - опять прошептал Агапов, как будто кто-то мог услышать их разговор среди безмолвной лунной ночи.
Агапов тихонько подошёл к воротам и толкнул дверь внутрь ограды, которая после обыска накануне умышленно была оставлена не запертой. Обойдя бесшумно высокое крыльцо ведущее в дом, Агапов спрятался так, чтобы можно было в темноте хорошо разглядеть человека выходящего из дома. Через несколько минут дверь из дома чуть скрипнула и на крыльце возникла фигура огромного человека. Одну секунду Агапов думал, стоит ли что-то говорить неизвестному ночному гостю, но поняв, что это по описанию тот самый опасный громила, которого не удалось задержать вместе с подельниками, выстрелил вверх. Неизвестный человек, не поворачиваясь, мгновенно выстрелил на звук в сторону Агапова, но оперативник уже успел присесть под крыльцо. Стоя на коленях, Агапов высунулся из-за крыльца и успел дважды выстрелить по человеку чуть ли не в упор. Крупный детина медленно повалился и рухнул лицом на крутые ступеньки крыльца.
- Юрка! Иди сюда! - после небольшой паузы громко крикнул Агапов, убедившись, что звуков внутри дома не слышно. Подойдя к лежащему на крыльце обездвиженному человеку, Агапов пнул по едва различимому пистолету в руке преступника, и тот отлетел чуть в сторону. Затем Агапов вновь ногой толкнул в спину лежащего человека, но тот словно уснул. Руки у Агапова дрожали как в лихорадке. В этот момент в слабом лунном свете в воротах показалась голова Фролова.
- Коля!
- Да.
- Тебя не ранили?! - спросил Фролов товарища и подошёл к лежащему бездыханно человеку.
- Нет. Он не попал... Обыщи его. - Фролов, часто дыша от бега, перевернул большое тело с груди на спину и пощупал у жертвы артерию на шее.
- Готов! - сказал Фролов и достал из карманов пуховика у жертвы тряпичный увесистый мешочек.
- Это, наверное, и есть те золотые побрякушки из ломбарда. Уж очень по весу походит. Но где он мог это все прятать в доме? Мы так тщательно все позавчера обыскали!
- Потом разберёмся, а пока проверь внутренние карманы у него.
- Здесь портмоне с документами и... наличные.
- Ладно, забирай все и пойдём в наш дом. Там при свете всё хорошенько рассмотрим и позвоним в райотдел, - сказал Агапов и поднял пистолет преступника с талого липкого снега. В доме, что служил засадой, оперативники включили свет и высыпали на стол из мешочка все золотые ювелирные украшения. Образовалась приличная куча колец, цепочек, монет и перстней общим весом килограмма на три - четыре.
- Коля, я что-то не вижу здесь того кольца с большим бриллиантом, о котором говорил директор ломбарда.
- Я бы не стал верить этим спекулянтам... Хотя, возможно, громила успел что-то продать. Его сейчас не спросишь... Смотри, у него в портмоне пятитысячных купюр полпачки... Как же не хочется все это добро отдавать спекулянтам из ломбарда...
- Я это золото через своего зятя за один день смог бы всё продать, - произнёс Фролов.
- Точно?! - спросил Агапов, глядя давнему по работе младшему товарищу пристально в глаза.
- Ей-богу! - уверенно ответил Фролов, не моргнув ни разу под тяжёлым взглядом Агапова.
- Тогда неси всё это в свою машину... и портмоне с наличными тоже унеси в машину. Тебе на сникерсы, а моим дочерям на тряпки хватит. После разделим...
- Понял, Коля! Все сделаю, как надо! - ответил опять уверенно Фролов и ушёл в машину, будто и не было несколько часов назад разговора об «ушлой нечисти», о московском полковнике полиции Захарченко, о таможеннике из Екатеринбурга. Вернее сказать, два товарища, не сговариваясь, справедливо, по их разумению, расценили свою добычу, как награду за риск и никоим образом не видели сходство своей добычи со взятками чиновников, которым приносили деньги в их высокие кабинеты за их служебное покровительство. Несмотря на взаимную ненависть и непримиримость с давних времён между полицией и уголовниками, у этих враждующих людей по философии имелось схожее презрение к спекулянтам, торгашам, а говоря их общим языком, к барыгам. И те, и другие, на удивление, не любили, не любят и будут ещё долго не любить людей предприимчивых, людей бизнеса, которые, по их разумению, все мошенники или в лучшем случае мелкие мошенники. На этой почве иногда уголовники и полиция объединялись, но союз их всегда был не вполне искренним и, как правило, не очень долговечным. К этой часто справедливой недоверчивости к предпринимателям больше всего приложила руку советская власть со своей идеологией, и не забудется это в России ещё очень долго, а может, и никогда...
Агапов начал названивать в районный отдел полиции, а у самого из-за приличной добычи, которая никак не выходила из ума, сердце стучало в груди хоть и сильно, но теперь от полного удовлетворения, что риск его оказался не напрасным. Через полчаса приехала дежурная сборная бригада правоохранителей, осмотрела убитого преступника, затем следом приехала старенькая светло-серая «буханка» УАЗ - 452 «труповозка» и увезла убитого преступника в морг судмедэкспертизы.
Дома Зарубин не сказал Татьяне Федоровне, что ездил к несчастной женщине с тремя детьми на окраину города. Зарубин решил это оставить в тайне от жены, но не только потому, что истинно благие дела требуют скрытности, но и чтобы не слушать упрёков Татьяны Федоровны за его лишённый всякой разумной логики поступок, при его полном безденежье.
- Где ты был? - тихо спросила с удивлением Татьяна Федоровна.
- Гулял.
- Тепло на улице?
- Не холодно, - ответил Сергей Николаевич и почувствовал (по опыту жизни с этой женщиной) по доброму тону жены в сравнении с последним разговором о его работе, что она ищет зачем-то примирения.
- Я вчера продала одну квартиру и мне заплатили комиссионные за сделку. Не хочешь съездить в Санкт - Петербург на недельку на поезде?
- Ты же знаешь, что у меня нет денег.
- Когда появятся - отдашь.
- Нет! Не хочу никуда ехать, тем более в долг, - ответил решительно Зарубин и понял, почему жена начала с ним говорить спокойным и даже заискивающем тоном.
- Не ехать же мне одной... - беспомощно и отчаянно проговорила Татьяна Федоровна.
- Возьми с собой дочь, - предложил упрямо Зарубин.
- Она же с маленькой дочерью сидит, ты же знаешь... - уже жалостливо произнесла жена. Ей очень хотелось сменить обстановку и съездить в Санкт - Петербург, где можно походить по музеям, театрам, а вечером в гостинице перед сном выпить за ужином с мужем сухого вина.
- Сейчас время неспокойное, а для пожилых людей особенно. Коронавирусом всюду пугают... К тому же я не знаю, когда смогу тебе вернуть деньги и ради этого не стану искать работу, чтобы отдать тебе долг как можно скорее... Одним словом, как получится, тогда и отдам... Если ты согласна ждать, то поехали, - уступая, выдвинул требование Сергей Николаевич, наперёд зная, что жена согласится на любые его условия и даже согласилась бы на то, что он вообще не отдаст ей деньги за поездку, но этого он не мог потребовать, потому что не хотел тем самым унижать женщину.
- Хорошо, я согласна, а коронавирус нам в России пока не очень страшен, - быстро проговорила Татьяна Федоровна и, как всегда, когда поворачивалась к Зарубину спиной, невольно поправила рыжие, но уже редкие волосы на затылке.
Весь следующий день Татьяна Федоровна собирала сумку с личными вещами, а затем, попросив паспорт у Зарубина, уехала на вокзал за билетами на поезд. Когда Сергей Николаевич открыл верхнюю полку в тумбочке, чтобы достать паспорт и отдать его жене, то опять увидел коробочку с запонками, и ему вспомнилось, что в этой коробочке лежит платиновое кольцо, что ему случайно попало в капюшон при ограблении ломбарда. Ему невольно вспомнилось постыдное чувство страха, что овладело им тогда в ломбарде, и что после этого ограбления он не мог спать почти всю ночь. «Может, мне взять с собой запонки и кольцо в Санкт - Петербург?.. Там за тысячу километров от нашего города можно безопасно сдать это кольцо и запонки с заколкой в скупку. Из вырученных денег я смогу отдать долг за поездку и, возможно, у меня останутся деньги, чтобы опять немного помочь Серафиме с её детьми?..» - спрашивал себя Зарубин, а сам уже клал в свою спортивную сумку коробочку с ювелирными украшениями. Затем Сергей Николаевич сверху положил в сумку сменное белье, бритвенные принадлежности и две рубашки с любимым кашемировым пуловером, что ему из Америки привезла Татьяна Федоровна, когда ездила тута несколько лет назад с группой строителей набираться американского опыта.
Вечером того же дня Сергей Николаевич и Татьяна Федоровна уже прогуливались по вокзалу в ожидании поезда. На следующее утро они планировали быть в Санкт - Петербурге. В назначенное время объявили посадку на поезд «Волга», и Зарубин с двумя сумками в руках, пропускаемый всегда женой вперёд, как галантный мужчина всегда пропускает вперёд женщину, поднялся в пустой вагон. Татьяна Федоровна везде пропускала мужа первым, как будто боялась потерять его из вида, а во время прогулок держалась только слева от мужа, словно он был женщиной, а не она, чтобы кто-нибудь из встречных прохожих случайно не задел его плечом на тротуаре.
Разумно экономя, Татьяна Федоровна взяла билеты в плацкартный вагон, так как ехать предстояло только ночью, то по её житейскому разумению не было никакого смысла брать билеты в более дорогой купейный вагон.
- Дрова в сенях есть. Если замёрзните - затопите! Мы не топили, чтобы дым не шёл из трубы - опасались привлечь внимание.
- Нам тоже лучше не топить. Чай, не околеем! - сказал Агапов, и Фролов молча закутался в верблюжье старенькое одеяло на диване, откуда открывался из окна хороший вид на соседний дом, который снимали грабители ломбарда. - Уходите по одному... Вдруг этот верзила откуда-нибудь следит за домом... Хотя, мне кажется, что ему нет смысла возвращаться сюда. Понимает, что после ареста его дружков, мы обыщем дом. И действительно, даже миноискателем все прослушали... А если в том доме нет ничего ценного, то и приходить туда ему нет никакой нужды.
- Я тоже так думаю, зачем напрасно здесь сидеть, - поддержал мысль старшего товарища Фролов.
В течение десяти минут ночные оперативники по одному покинули засаду, и Агапов с Фроловым остались одни в тёмном доме.
- Жаль, что чайку нельзя заварить, - сказал Фролов
- Опять сникерсов набрал с собой?
- Есть немного...
- Потерпишь.
- Коля, я вот все думаю, как и где этот знаменитый полковник Захарченко в Москве мог набрать столько наличных денег, что их пришлось на грузовой машине вывозить из квартиры его родственников? Это ж чем нужно заниматься, чтобы скопить такую прорву денег?!
- Чем-чем?!. Ясное дело, что вместе с вороватыми банкирами занимался обналичкой каких-нибудь откатов из бюджетных подрядов. Думаю, что это не все деньги, а часть, которую попросту вовремя не успели перепрятать.
- Если полковники в Москве миллиардами ворочают, то какие же суммы имеют там генералы, которых в Москве тьма-тьмущая! Вот как можно мне от тебя что-то скрыть на работе?! Никак! Я отойти на пять минут без твоего разрешения не могу! Значит, начальники этого Захарченко все знали, и за это он, возможно, делился с ними?
- Что говорить... Москва - это вертеп, где собрались не только богачи и талантливые артисты со всей страны, но и вся самая ушлая нечисть там окопалась! В Москве больше шансов остаться незамеченным при трате наворованного. У нас в городе такого сразу бы приметили. А ещё: неслучайно говорят, что Москва - это сплошная стройка, а где стройка там и откаты, там и бухгалтерский криминал. Наши строители всегда помнят и знают, что любая стройка позволяет хорошо скрывать, как минимум, стопроцентную прибыль, а меньше стопроцентной прибыли никакого строителя не заставишь что-либо строить в России. Вспомни, что итальянская мафия всегда там, где стройка и государственные подряды. По-моему, в Москве и архиерей не устоял бы от соблазна... Образно говоря, бесхозных денег там столько под ногами валяется, что не нагнуться и не поднять их даже полиция не может удержаться. Я здесь от зарплаты до зарплаты выживаю, а если своих детей на уровне их ровесников из обеспеченных семей содержать, то ни на какой работе не заработаешь столько денег... Мне дочь рассказывает, что мальчишки в классе кучкуются по обеспеченности своих родителей. Если какой-нибудь ученик из обычной семьи придёт в лицей в одежде или в обуви поддельной под известную торговую марку, то дети обеспеченных родителей его сразу язвительно на смех поднимают... Каково любому отцу пережить такое унижение своего сына? Но удивительно для меня то, что моя дочь такого мальчика в «нефирменной» одежде тоже начинает невольно презирать, хотя сама из обычной ментовской семьи!
- Подобное унижение трудно пережить любому, но как ты объяснишь, что не в Москве, а в Екатеринбурге, в доме у одного таможенника, не так давно изъяли золотых слитков на сумму большую в пять раз, чем у московского Захарченко, - произнёс Фролов и подложил руку под голову.
- Не слышал об этом, - ответил недоверчиво Агапов.
- Если ты не слышал, то это не значит, что этого не было! Все дело в твоём любопытстве.
- Нечисти, видимо, всюду хватает, и не только в Москве.
- По-моему, только технологии уменьшат размер коррупции, а именно полный запрет наличных денег. Ведь каждому понятно, что ворованные деньги могут быть только наличными, и только наличные изымаются у взяточников и казнокрадов.
- А ты слышал, что в Подмосковье некоторые главы районных администраций оформляют на своих родственников и друзей сотни участков дорогой земли за бесценок и потом продают их не торопясь, и получают десятки миллионов рублей безналичных, но уже «законных». Вот и запрети наличные после этого. Ушлая нечисть, как мы их называем, всегда найдёт способ украсть.
- Но это опять рядом с Москвой. Москву надо брать под особый контроль и это первостепенная задача для власти.
- Ну-у-у, понесло тебя! В каждой конторе надсмотрщика не поставишь, да и надсмотрщики тоже люди... Захарченко с коррупцией боролся по роду деятельности. Сколько не старайся под дождём не промокнуть без зонта - всё равно промокнешь... Ладно, Юра, ты первый вздремни, а потом я тебя разбужу сменить меня, когда спать захочу.
- Хорошо, - согласился Фролов и, зевнув, повернулся к стене. Через десять минут Агапов услышал ровное сопение спящего товарища, натянувшего на голову верблюжье одеяло.
Досидев до трёх часов ночи, Агапову показалось, что в доме напротив мелькнул тусклый свет. Тряхнув головой, Агапов присмотрелся к окнам дома, и опять ему показалось, что он видит рыскающий тусклый луч света внутри дома напротив. Агапов толкнул Фролова в плечо.
- Юрка! Да проснись ты, чёрт!
- Да-да! - очнувшись, ответил перепуганный спросонья Фролов.
- Посмотри! Мне кажется, что кто-то с фонариком внутри дома ходит, - прошипел Агапов.
- Точно!
- Приготовь пушку и пошли.
- Сейчас!
- Я пойду к главным воротам, а ты обойди дом с огорода и встань вон за тот электрический столб, на случай, если наш клиент надумает уходить задами.
- Понял! А вдруг он там не один? Может, группу захвата всё-таки вызвать? - спросил Фролов, и оперативники пригнувшись вышли из приоткрытых ворот своего дома.
- Успеем вызвать, а пока нельзя терять время, - опять прошептал Агапов, как будто кто-то мог услышать их разговор среди безмолвной лунной ночи.
Агапов тихонько подошёл к воротам и толкнул дверь внутрь ограды, которая после обыска накануне умышленно была оставлена не запертой. Обойдя бесшумно высокое крыльцо ведущее в дом, Агапов спрятался так, чтобы можно было в темноте хорошо разглядеть человека выходящего из дома. Через несколько минут дверь из дома чуть скрипнула и на крыльце возникла фигура огромного человека. Одну секунду Агапов думал, стоит ли что-то говорить неизвестному ночному гостю, но поняв, что это по описанию тот самый опасный громила, которого не удалось задержать вместе с подельниками, выстрелил вверх. Неизвестный человек, не поворачиваясь, мгновенно выстрелил на звук в сторону Агапова, но оперативник уже успел присесть под крыльцо. Стоя на коленях, Агапов высунулся из-за крыльца и успел дважды выстрелить по человеку чуть ли не в упор. Крупный детина медленно повалился и рухнул лицом на крутые ступеньки крыльца.
- Юрка! Иди сюда! - после небольшой паузы громко крикнул Агапов, убедившись, что звуков внутри дома не слышно. Подойдя к лежащему на крыльце обездвиженному человеку, Агапов пнул по едва различимому пистолету в руке преступника, и тот отлетел чуть в сторону. Затем Агапов вновь ногой толкнул в спину лежащего человека, но тот словно уснул. Руки у Агапова дрожали как в лихорадке. В этот момент в слабом лунном свете в воротах показалась голова Фролова.
- Коля!
- Да.
- Тебя не ранили?! - спросил Фролов товарища и подошёл к лежащему бездыханно человеку.
- Нет. Он не попал... Обыщи его. - Фролов, часто дыша от бега, перевернул большое тело с груди на спину и пощупал у жертвы артерию на шее.
- Готов! - сказал Фролов и достал из карманов пуховика у жертвы тряпичный увесистый мешочек.
- Это, наверное, и есть те золотые побрякушки из ломбарда. Уж очень по весу походит. Но где он мог это все прятать в доме? Мы так тщательно все позавчера обыскали!
- Потом разберёмся, а пока проверь внутренние карманы у него.
- Здесь портмоне с документами и... наличные.
- Ладно, забирай все и пойдём в наш дом. Там при свете всё хорошенько рассмотрим и позвоним в райотдел, - сказал Агапов и поднял пистолет преступника с талого липкого снега. В доме, что служил засадой, оперативники включили свет и высыпали на стол из мешочка все золотые ювелирные украшения. Образовалась приличная куча колец, цепочек, монет и перстней общим весом килограмма на три - четыре.
- Коля, я что-то не вижу здесь того кольца с большим бриллиантом, о котором говорил директор ломбарда.
- Я бы не стал верить этим спекулянтам... Хотя, возможно, громила успел что-то продать. Его сейчас не спросишь... Смотри, у него в портмоне пятитысячных купюр полпачки... Как же не хочется все это добро отдавать спекулянтам из ломбарда...
- Я это золото через своего зятя за один день смог бы всё продать, - произнёс Фролов.
- Точно?! - спросил Агапов, глядя давнему по работе младшему товарищу пристально в глаза.
- Ей-богу! - уверенно ответил Фролов, не моргнув ни разу под тяжёлым взглядом Агапова.
- Тогда неси всё это в свою машину... и портмоне с наличными тоже унеси в машину. Тебе на сникерсы, а моим дочерям на тряпки хватит. После разделим...
- Понял, Коля! Все сделаю, как надо! - ответил опять уверенно Фролов и ушёл в машину, будто и не было несколько часов назад разговора об «ушлой нечисти», о московском полковнике полиции Захарченко, о таможеннике из Екатеринбурга. Вернее сказать, два товарища, не сговариваясь, справедливо, по их разумению, расценили свою добычу, как награду за риск и никоим образом не видели сходство своей добычи со взятками чиновников, которым приносили деньги в их высокие кабинеты за их служебное покровительство. Несмотря на взаимную ненависть и непримиримость с давних времён между полицией и уголовниками, у этих враждующих людей по философии имелось схожее презрение к спекулянтам, торгашам, а говоря их общим языком, к барыгам. И те, и другие, на удивление, не любили, не любят и будут ещё долго не любить людей предприимчивых, людей бизнеса, которые, по их разумению, все мошенники или в лучшем случае мелкие мошенники. На этой почве иногда уголовники и полиция объединялись, но союз их всегда был не вполне искренним и, как правило, не очень долговечным. К этой часто справедливой недоверчивости к предпринимателям больше всего приложила руку советская власть со своей идеологией, и не забудется это в России ещё очень долго, а может, и никогда...
Агапов начал названивать в районный отдел полиции, а у самого из-за приличной добычи, которая никак не выходила из ума, сердце стучало в груди хоть и сильно, но теперь от полного удовлетворения, что риск его оказался не напрасным. Через полчаса приехала дежурная сборная бригада правоохранителей, осмотрела убитого преступника, затем следом приехала старенькая светло-серая «буханка» УАЗ - 452 «труповозка» и увезла убитого преступника в морг судмедэкспертизы.
Глава 5
Дома Зарубин не сказал Татьяне Федоровне, что ездил к несчастной женщине с тремя детьми на окраину города. Зарубин решил это оставить в тайне от жены, но не только потому, что истинно благие дела требуют скрытности, но и чтобы не слушать упрёков Татьяны Федоровны за его лишённый всякой разумной логики поступок, при его полном безденежье.
- Где ты был? - тихо спросила с удивлением Татьяна Федоровна.
- Гулял.
- Тепло на улице?
- Не холодно, - ответил Сергей Николаевич и почувствовал (по опыту жизни с этой женщиной) по доброму тону жены в сравнении с последним разговором о его работе, что она ищет зачем-то примирения.
- Я вчера продала одну квартиру и мне заплатили комиссионные за сделку. Не хочешь съездить в Санкт - Петербург на недельку на поезде?
- Ты же знаешь, что у меня нет денег.
- Когда появятся - отдашь.
- Нет! Не хочу никуда ехать, тем более в долг, - ответил решительно Зарубин и понял, почему жена начала с ним говорить спокойным и даже заискивающем тоном.
- Не ехать же мне одной... - беспомощно и отчаянно проговорила Татьяна Федоровна.
- Возьми с собой дочь, - предложил упрямо Зарубин.
- Она же с маленькой дочерью сидит, ты же знаешь... - уже жалостливо произнесла жена. Ей очень хотелось сменить обстановку и съездить в Санкт - Петербург, где можно походить по музеям, театрам, а вечером в гостинице перед сном выпить за ужином с мужем сухого вина.
- Сейчас время неспокойное, а для пожилых людей особенно. Коронавирусом всюду пугают... К тому же я не знаю, когда смогу тебе вернуть деньги и ради этого не стану искать работу, чтобы отдать тебе долг как можно скорее... Одним словом, как получится, тогда и отдам... Если ты согласна ждать, то поехали, - уступая, выдвинул требование Сергей Николаевич, наперёд зная, что жена согласится на любые его условия и даже согласилась бы на то, что он вообще не отдаст ей деньги за поездку, но этого он не мог потребовать, потому что не хотел тем самым унижать женщину.
- Хорошо, я согласна, а коронавирус нам в России пока не очень страшен, - быстро проговорила Татьяна Федоровна и, как всегда, когда поворачивалась к Зарубину спиной, невольно поправила рыжие, но уже редкие волосы на затылке.
Весь следующий день Татьяна Федоровна собирала сумку с личными вещами, а затем, попросив паспорт у Зарубина, уехала на вокзал за билетами на поезд. Когда Сергей Николаевич открыл верхнюю полку в тумбочке, чтобы достать паспорт и отдать его жене, то опять увидел коробочку с запонками, и ему вспомнилось, что в этой коробочке лежит платиновое кольцо, что ему случайно попало в капюшон при ограблении ломбарда. Ему невольно вспомнилось постыдное чувство страха, что овладело им тогда в ломбарде, и что после этого ограбления он не мог спать почти всю ночь. «Может, мне взять с собой запонки и кольцо в Санкт - Петербург?.. Там за тысячу километров от нашего города можно безопасно сдать это кольцо и запонки с заколкой в скупку. Из вырученных денег я смогу отдать долг за поездку и, возможно, у меня останутся деньги, чтобы опять немного помочь Серафиме с её детьми?..» - спрашивал себя Зарубин, а сам уже клал в свою спортивную сумку коробочку с ювелирными украшениями. Затем Сергей Николаевич сверху положил в сумку сменное белье, бритвенные принадлежности и две рубашки с любимым кашемировым пуловером, что ему из Америки привезла Татьяна Федоровна, когда ездила тута несколько лет назад с группой строителей набираться американского опыта.
Вечером того же дня Сергей Николаевич и Татьяна Федоровна уже прогуливались по вокзалу в ожидании поезда. На следующее утро они планировали быть в Санкт - Петербурге. В назначенное время объявили посадку на поезд «Волга», и Зарубин с двумя сумками в руках, пропускаемый всегда женой вперёд, как галантный мужчина всегда пропускает вперёд женщину, поднялся в пустой вагон. Татьяна Федоровна везде пропускала мужа первым, как будто боялась потерять его из вида, а во время прогулок держалась только слева от мужа, словно он был женщиной, а не она, чтобы кто-нибудь из встречных прохожих случайно не задел его плечом на тротуаре.
Разумно экономя, Татьяна Федоровна взяла билеты в плацкартный вагон, так как ехать предстояло только ночью, то по её житейскому разумению не было никакого смысла брать билеты в более дорогой купейный вагон.
