Ямочка

— Правильно, хохол! Пей, пока закуска и коньяк есть! Здесь только чуть заговоришься, потом глянешь — а все будет выпито и съедено! Если запаску не убрать, то и колесо съедят, — продолжая шутить, сказал Адамов.
       — У меня тоже коньяк есть, — сказал Рукавишников, — на выходные брал. Сейчас принесу — не расходитесь.
       — Вот такие ребята нам нужны! — сказал Федченко с серьёзным лицом. — Неси, Колек, быстрее, пока Бурцев с Сабитовым все не сожрали! Бурцев, у тебя хороший глаз: сразу видит, кого нужно приглашать! — Все явно опьянели, и Сабитов начал рассказывать, как вчера на вокзале посадил пассажира ночью, и этот пассажир сразу сел не рядом впереди и не сбоку позади, а прямо за спиной.
       — Я чувствую, что какой-то странный парень, — продолжил Сабитов, — проехал сто метров по вокзальной площади и остановился. Спрашиваю пассажира на всякий случай, что же ты сел позади? Садись впереди, рядом со мной, — никого, мол, больше в машине кроме нас с тобой нет. Поговорим дорогой. Куда тебе ехать, спрашиваю. Тот садится впереди рядом, а дипломат кладёт на колени и сверху прижимает его руками. Мне, говорит, надо к железной дороге около первого микрорайона. Поехали. Парень этот мне рассказывает, что ему в одну квартиру нужно занести этот дипломат с деньгами. Сам пассажир боится милицейской засады. Подъезжаем к длинной пятиэтажке и он показывает окна квартиры и поясняет, что в этом доме, в этом подъезде на пятом этаже квартира направо. Номера квартиры он не помнит. Просит меня занести дипломат и если деньги примут, то он мне заплатит тысячу рублей. Я подумал и говорю, что давай унесу. Думаю, если там менты, то мне-то какая беда. Вытащил ключ из зажигания по привычке и пошёл. Думаю, машина новая, надо ключ забрать с собой. Поднимаюсь, звоню — никто не открывает. Пошёл обратно и думаю, может, мне открыть дипломат и взять пару пачек денег. Все равно он пересчитывать не станет. Нет, думаю, если задержусь дольше в подъезде, то паренёк пересчитывать начнёт и уличит меня. Выхожу, а пассажир опять на заднем сидении расположился. Объясняю, что никто не открыл. А он говорит, что тогда поехали опять на вокзал. Поехали мы по объездной дороге. Парень в поле мне говорит, чтобы я остановился, мол, отлить нужно. Он оставил на заднем сидении дипломат и ушёл. Жду его пять минут, десять — нет пассажира. Вышел я из машины. Кругом темно. Крикнул его, а в ответ — тишина. Развернул машину на дороге и направил фары в поле — никого. Думаю, сбежал что ли? Наездил я с ним рублей пять. Кинулся я на заднее сиденье за дипломатом. Пытаюсь его открыть, а руки трясутся! Вдруг, думаю, и правда чемоданчик полный денег. Открыл, а там втиснут молоток тяжёлый с ручкой деревянной. Думаю, хвала Аллаху, что мужик не осмелился меня сзади ударить. Он, видимо, надеялся машину угнать, пока я ходил с его дипломатом на пятый этаж в квартиру. Вот так я чуть не потерял жизнь или машину. Сегодня бы собирали всем таксопарком по рублю.
       — Да, Сабитов, повезло тебе. Наливайте, чья очередь?! — спросил Адамов, и все начали вспоминать свои истории. Рукавишников принёс коньяк. Подошёл сменщик Бурцева с путёвкой, готовый выезжать на линию.
       — Витя, сейчас мы заканчиваем! — крикнул опьяневший Бурцев. — Так! Внимание! Я предлагаю всем сейчас поехать в ресторан! Угощаю! Кто согласен — вперёд! Остатки допиваем и садимся на мыло, пока начальник эксплуатации нас здесь не прихватил! — Через полчаса Виктор Смирнов высадил всю компанию у входа в ресторан.
       

       
       ГЛАВА 13

       
       
       — Налево или направо пойдём?! — спросил Бурцев у друзей, остановившись на длинном крыльце перед входом в высокое серое здание гостиницы, где на первом этаже располагалось два ресторана.
       — В левом — одни пенсионеры. Весь вечер будут заказывать спеть «Снегопад»! Пойдёмте направо — там девки помоложе и покрасивше! — сказал со знанием дела уже прилично охмелевший Адамов.
       — Какие мне девки! У меня жена только сегодня сына родила и в роддоме ещё до сих пор, — сказал Бурцев, давая понять, что не забывает, по какому поводу он пьёт спиртное и пришёл сюда, но по его громкому возмущению трезвый человек легко мог бы понять, что возмущение его неискреннее. Про себя Бурцев подумал: «Признаться, макнул бы какой-нибудь дурочке, и потом пристрелил её… Однако для безопасности нужно громко от девок отказаться. Двойная жизнь все время меня принуждает продумывать возможное развитие событий… Как хорошо я расслаблялся с друзьями до первой жертвы. Как печально, что это время ушло…». Чтобы в пьяном состоянии не забыть главного, Бурцев себе мысленно твердил: «Больше не пей, больше не пей, больше не пей…»
       — А ты знаешь, что член у мужчины за пятьдесят лет только на один миллиметр стирается. Так что не беспокойся. Не карандаш — не затупится! Твоя Аннушка даже не почувствует, что ты сегодня сотрёшь одну тысячную миллиметра! — сказал Адамов с серьёзным видом, как великий актёр, и направился к входу в ресторан.
       — Бурцев! — крикнул Адамов от дверей. — Иди сюда! — Бурцев подошёл и увидел, что Адамова не пускает внутрь швейцар в чёрном форменном пиджаке с золочёными лентами на лацканах и такими же лампасами на брюках. — Тут взятку вымогают. Говорят, что мест нет, — шёпотом сказал Адамов Валерию на ухо. — Давай червонец! Подадим его детишкам на молочишко.
       Валерий сунул Адамову в ладонь скомканные десять рублей и сказал:
       — Ты проходи и выбери столик, а мы пока пойдём в туалет. — Через пятнадцать минут вся компания сидела за столом рядом с возвышенностью для музыкантов и небольшой площадкой для танцующих посетителей. Огромный зал с подвесным потолком из чёрного стекла, примерно, на сорок столов, покрытых белыми скатертями до пола, был наполовину пуст. Музыкантов пока на месте не было, и музыка негромко звучала из высоких чёрных колонок вверху по углам зала. Подошла официантка, и таксисты заказали две бутылки армянского коньяка, фруктовое ассорти, эскалопы с жареной картошкой и салаты из овощей.
       — Смотри, сколько свободных девок сидит за столами. Это студентки и точно на «съём» пришли, — сказал Николай Рукавишников. — Видишь, почти ничего не заказывают. Одна бутылка шампанского на всю ораву, а сами ждут, что заиграет музыка и их разберут.
       — Да, девки хорошие… — сказал Федченко, улыбаясь своим большим ртом в пол-лица. Когда он улыбался, то на его щеках появлялись обаятельные складки.
       — Вон тех подруг надо пригласить к нам. Нас пятеро — и их пять штук. Попросим разрешения сдвинуть столы, если они не будут возражать, — предложил Сабитов.
       — Надо приглядеться получше, а уж потом кого-то звать за свой стол. Не спешите! Давайте ещё раз за сына Бурцева выпьем! — рассудил много пьющий Адамов и стал всем наливать коньяк, что принесла официантка в первую очередь вместе с двумя большими блюдами фруктового ассорти.
       Бурцев чувствовал, что уже прилично пьян, поэтому решил делать вид, что отпивает мелкими глоточками. Валерий хорошо понимал, что нетрезвое состояние теперь каждый раз его будет подталкивать к любви со смертью, которая вынужденно началась у него с первой вздорной пассажирки. Именно в пьяном состоянии он хотел преступной остроты и не боялся последствий. Однако Бурцев понимал, что увезти из ресторана очередную жертву незаметно невозможно, потому что приходящие сюда девицы были или в мужской компании, или с подругами, да и от своих друзей тайно не скроешься. В одиночестве девушка в ресторан вечером прийти не может. Опьянение делало Валерия готовым на риск, придавало ему решительности и уверенности в себе, но, несмотря на это, он понимал, что не учитывать опасности совсем и действовать опрометчиво, — значит, наверняка погубить себя. Мысленно Бурцев согласился с тем, что сегодня, если уговорит какую-нибудь девицу ехать к нему, то пристрелить её не сможет.
       Через час музыканты заиграли и запели, а таксисты, сидящие близко к аппаратуре, первыми ощутили силу громкой электронной музыки и выскочили проворно на площадку танцевать. Через пять минут к ним присоединились и люди с других столов. Мгновенно на небольшом пятачке стало тесно, и танцующие невольно начали касаться друг друга. До перерыва таксисты возвращались за стол, чтобы только выпить коньяка. Через некоторое время музыканты ушли на первый перерыв и следующий их приход начался с медленной танцевальной музыки. За столом таксистов уже сидело несколько дам, а с ними часть таксистов, а другая часть таксистов — сидела за столами девиц. Было видно, что за чужими столами таксисты хорошо «прижились» и уже заказывали за свой счёт там коньяк, вино и закуску. Товарищи Бурцева захмелели основательно и потому никто из них не экономил деньги. Столы там и здесь были заставлены бутылками. Бурцев уже не пил ничего спиртного. Он хотел только одного — уехать к отцу в дом, но с той подружкой, с которой успел познакомиться и потанцевать несколько раз. Эта подружка сейчас сидела рядом с ним и касалась его своим бедром, она явно с охотой танцевала с Бурцевым и готова была продолжить общение с ним без свидетелей.
       — Натали, поехали ко мне? — спросил тихо Валерий новую подружку без особого энтузиазма.
       — Куда к тебе? — спросила девушка.
       --- На дачу…
       — А где это?
       — Рядом с городом, — ответил Бурцев, просунув руку между спиной Натальи и спинкой стула.
       — Я пришла с подругами. Мне надо им сказать, чтобы они меня не теряли.
       — Скажи. Я сейчас заплачу за стол и поедем.
       — Почему ты должен один за всех платить? — поинтересовалась Наталья.
       — Потому что я самый трезвый, — не раскрывая причину похода в ресторан, сказал Бурцев.
       Через пятнадцать минут Валерий с Натальей ехали с частником в Колюшево в дом отца, прихватив из ресторана бутылку шампанского и бутылку красного сухого вина. Было темно, но тепло, и, быстро открыв дверь в воротах, хмельные молодые люди зашли в ограду дома.
       — Ты женат? — пристально глядя Бурцеву в глаза, спросила Наталья.
       — Да… — ответил Бурцев, не смея лгать, потому что был уверен, что не смог бы сказать неправду уверенно и убедительно именно сегодня. Ему показалось, что неправда могла бы не только выглядеть в высшей степени неприлично по отношению к жене с его первенцем в роддоме, но и больше навредить в достижении его единственной цели — во что бы то ни стало иметь близость с новой девицей.
       — Ты явно не любишь жену, а живёшь с ней… Почему?
       — Не знаю… — ответил Бурцев. — Не всегда любовь главное условие для совместной жизни.
       — Хорошо. Не будем о жене... Я вижу, что эта тема тебе неприятна.
       — Ты учишься?
       — На последнем курсе в университете. Скоро буду преподавателем русского языка и литературы.
       — Подруги ничего тебе не сказали, когда ты им объявила, что поехала со мной?
       — Они не решают в моей жизни ничего. Я сама определяю, стоит ли мне ехать с молодым человеком или не стоит…
       — Ну, что-то ты им всё-таки сказала, когда прощалась?
       — Ничего я им конкретно не сказала, но они и без моих объяснений все поняли правильно, — сказала Наталья улыбнувшись. «Сегодня секс без крови, но зато не будет изнурительных земляных работ…» — успокоил себя Бурцев, но был уверен, что скоро число его жертв все равно неминуемо опять продолжит увеличиваться.
       — Давай выпьем шампанского! — предложил Бурцев и, стрельнув пробкой в стену, наполнил два бокала. Наталья улыбалась и мелкими глоточками отпивала игристый напиток. Бурцев, не дожидаясь согласия, просунул свою руку с бокалом через руку девушки. Гостья не противилась. Выпив все шампанское, Бурцев начал целовать приятную подругу. Любовники целовались долго с пустыми бокалами в руках. Бурцев явно нравился Наталье, и она полностью поддалась ему. Взяв из руки Натальи бокал, Бурцев поставил его на стол и опять начал целовать девушку. У Валерия давно не было близости с женщиной, и потому он желал незнакомку очень сильно. Не выключая свет, хозяин приподнял подружку от пола и отнёс на диван. Диван в комнате над полуподвалом всегда был в расправленном положении, потому что у него был сломан складной механизм. Целуя неотрывно Наталью, Бурцев легко просунул ей свою ладонь под резинку колготок и приспустил их с трусами до колен. Быстро Бурцев проник в девушку, не снимая с неё окончательно колготки. Ступни девушки были словно связаны, и она никак не могла поднять ноги. Наконец Валерий осознал, что нужно снять колготки у Натальи полностью или хотя бы с одной ноги. Быстро сдёрнув колготки, Бурцев опять проник в девушку, и вдруг Наталья плаксиво всхлипнула. Потом она заплакала под Валерием, но это были те слезы, которыми отличаются во время близости редкие женщины. Плач девушки возбуждал Бурцева сильнее, и ему хотелось, чтобы она плакала от его грубых и резких проникновений. Наталья плакала, но подчинялась любому требованию партнёра, не смея ни в чем ему противиться. Бурцев переворачивал девушку и со злостью входил в неё вновь, как будто желая, чтобы она плакала громче. Растопыренными пальцами Валерий зачесал Наталье грубо волосы на затылке и увидел предмет своего вожделения — едва приметную ямочку на шее. Громкие и сильные удары об ягодицы девушки и её плач превращали хозяина в зверя. Через мгновение Валерий закричал, а Наташа зарыдала так громко, что если бы кто-то в данную минуту это услышал, то, несомненно, подумал бы, что здесь избивают женщину. Через несколько секунд партнёры затихли и только редко Наталья иногда продолжала всхлипывать. Все её лицо было в слезах, но через минуту она была спокойна и тиха.
       Ещё через час Бурцев вновь со злостью входил в плоть новой любовницы, и та опять громко плакала. Потом молодые люди кричали и затихали, и к Наталье вновь возвращалось спокойствие и даже веселье, затем она подолгу благодарно целовала Бурцева. Теперь он был уверен, что в следующий раз эта девица пойдёт к нему по первому требованию.
       Утром любовники проснулись в девять часов. Бурцев был на выходных, а Наталье нужно было ехать на занятия. Голова у Бурцева болела от выпитого вчера коньяка и шампанского, а во рту было мерзко. В течение получаса молодые люди умылись и привели себя в порядок.
       — Я уже на первую пару опоздала. Хоть бы на вторую успеть, — сказала Наталья, стесняясь почему-то своего лица, которое было на удивление прекрасным, несмотря на бурную ночь и короткий сон. Наташа была молода и потому ничто не могло отразиться на её внешности. Без косметики её лицо не потеряло вечерней привлекательности..
       — Тебя не отчислят? — спросил Бурцев, чтобы что-нибудь сказать.
       — На пятом курсе не отчисляют, — ответила девушка.
       — Тебе скоро нужно будет писать диплом, и тогда ты больше не погуляешь, да? — спросил Валерий.
       — Я решила диплом не писать, а сдавать «госы». Нет хорошей темы, да и руководители все разобраны, — ответила Наталья.
       — Давай побежим на тракт и поймаем скорее машину, которая довезёт тебя до университета, — предложил Бурцев, а про себя пожалел, что утром не имел ещё раз близости с девушкой. Валерий опять хотел слышать её плач, но так как Наталья спешила, то он решил быстрее довезти её до университета. «В следующий раз я её не упущу… Главное, чтобы никто не видел, что она уехала со мной…» — подумал Бурцев.
       Валерий доставил свою новую подругу с частником на «Жигулях» до учебного заведения, и та быстро юркнула в двери главного учебного корпуса. «Здесь её нужно как-нибудь подкараулить…» — решил Бурцев и поехал в роддом.