ГЛАВА 14
«Почему вчера вечером ты не приехал к нам?» — с грустными глазами прижимала Анна ладонью записку к стеклу. Слова «не приехал к нам» особенно сильно кольнули сердце Бурцева, и он вновь, как в день рождения сына, подтянулся за слив подоконника к окну и начал целовать нечистое стекло с высохшими подтёками от дождя, выпрашивая прощения. Валерий выразительно щёлкал пальцем по горлу, давая понять, что много выпил на радостях. Бурцев выглядел виноватым и чувствовал, что глаза его наполнились слезами. Он невероятно искренне хотел изменить грустное настроение у Анны из-за разочарования в нем. Валерий значительно в данную минуту страдал от того, что с лёгкостью изменил жене, которая родила ему сына и которая находилась ещё в роддоме. Его истинное смущение от непростительной измены было спрятано за простительным смущением от излишне выпитого вина в честь сына, и что по этой причине он не смог приехать вчера, как случается со многими молодыми отцами. Анна покачала головой, но потом все же улыбнулась, видя его блестящие от раскаяния глаза и сознавая, что муж не мог не напиться со своими друзьями в гараже, празднуя появление на свет сына.
«Сейчас я смущаюсь и чуть не плачу из-за измены и из-за того, что не приехал вчера вечером к ним, но не смущаюсь, и уверен в себе тотчас после убийства… Почему отнятие чужой жизни теперь не тревожит меня так же, как тревожит то, что я не приехал к Анне и изменил ей в это самое время? Я словно делаю что-то обычное, убивая… А может, потому, что мои жертвы погибли мгновенно, не мучаясь, и поэтому меня не тревожат значительно мои злодейства?.. Моя вторая жертва после убийства напоминала мне одного из многих комаров, которого я прихлопнул и размазал по телу. Крови только было побольше от второй жертвы, а забыл я о ней так же быстро, как о прибитом летом в лесу навязчивом комаре…» — подумал Бурцев, глядя на повеселевшую Анну. Анна второй запиской сообщала, что нужно завтра за ними приехать в десять часов и забрать домой. Бурцев преданно и подобострастно кивал головой, вновь улыбаясь жене, радуясь её отходчивости и перемене настроения. Послюнявив об язык указательный палец, он написал жене на пыльном стекле, что любит её очень сильно и что очень хочет видеть её с сыном дома, как можно скорее. Анна была опять довольна жизнью и махнула ему рукой, чтобы он шёл и готовился к их завтрашней встрече. Валерий, напротив, просил, чтобы жена первая ушла, а уж потом уйдёт и он. Анна уступила и отошла первая от окна. Вдруг её лицо вновь возникло. Анна заулыбалась тому, что Бурцев продолжал стоять после того, как она исчезла, а не убежал немедленно. Жена послала мужу воздушный поцелуй и опять счастливая скрылась, но теперь окончательно.
Приехав домой, Бурцев первым делом зашёл к матери.
— Валерочка, где ты ночевал?! Я дважды ночью поднималась на ваш этаж, но мне никто не открыл. Я всю ночь не спала и боялась, что с тобой на радостях что-нибудь приключится, — говорила Августа Алексеевна сыну с тревогой и вопросом в глазах.
— Я с таксистами «обмывал» рождение сына и ночевал у Адамова, — ответил Валерий и тут же прошёл в свою бывшую спальню, чтобы прилечь.
— Анна тебя, наверное, заждалась, — не унималась встревоженная мать.
— Я сейчас только что от неё. Не беспокойся, мама, — все хорошо. Я посплю немного. Завтра нужно Анну с сыном забрать из роддома, поэтому мне нужно хорошо отдохнуть.
— Ложись-ложись, сынок! Слава богу, что ты к Анне заехал, — удовлетворенно сказала мать и ушла на кухню. Августа Алексеевна была довольна, что все обошлось. Валерий в три часа ночи ушёл на этаж выше в квартиру, где жил с женой. Бурцев помыл пол, вычистил сантехнику на кухне, в ванной комнате и в туалете, затем он влажной тряпкой стёр пыль с мебели, одновременно Бурцев выстирал в машине накопившееся грязное белье из большой плетёной корзины. В завершение, вспомнив пыльные стекла в роддоме, Валерий вымыл в квартире стекла в окнах с обеих сторон. В предрассветное время плохо виделся результат мытья окон, зато никто не видел, как он делал эту, по его мнению, женскую работу. В пять утра Валерий принял душ и завёл будильник на восемь часов, затем улёгся ещё поспать.
Стрекочущий звон будильника легко разбудил Бурцева. Почистив зубы и побрившись, он поехал на рынок за цветами. В половине десятого в нанятом такси Валерий ждал жену и сына возле роддома. В десять он зашёл в здание. Чуть бледная Анна, одетая в плащ, уже стояла в главной приёмной, где находились все выписанные женщины. Сына в это время держала работница роддома. Завидев Бурцева, Анна что-то сказала медсестре с сыном на руках, и обе женщины пошли ему навстречу.
— Моя любовь, как ты? — спросил Валерий, видя слабость жены по лицу и стараясь подавить в себе чувство вины, которое опять давало о себе знать, как только он встретился с женой взглядом.
— Нормально… — тихо ответила Анна, улыбаясь больше для окружающих людей, чем по внутреннему желанию. Она время от времени ненадолго, но пристально смотрела в ускользавшие глаза мужа. Что-то интуитивно тревожило её в бегающих глазах Валерия, который не мог сосредоточиться и смотреть спокойно, каким она привыкла его видеть.
— Вот вам ваш прекрасный сын! — сказала полноватая женщина в белом халате.
— Спасибо… — отозвался Бурцев и, передав букеты женщинам, осторожно принял первенца, завёрнутого в одеяло с белоснежным пододеяльником. Молодые родители пошли на улицу. «Главное, смотреть спокойно ей в глаза…» — подумал Бурцев, опасаясь, что Анна почувствует что-то подозрительное в нем.
— Папа хотел подойти, но его что-то не видно, — сказала Анна и огляделась по сторонам. — Почему ты меня не поцеловал? — вдруг укоризненно тихо спросила Анна.
— Любовь моя, я растерялся при виде тебя в обществе медсестры. Прости… Мы можем подождать твоего отца, если хочешь, — сказал Валерий, меняя важную для Анны тему. Бурцев попытался приподнять губами уголок пододеяльника на лице сына, стараясь что-нибудь делать, чтобы жена не имела возможности разглядывать его внимательно.
— Он спит… — сказала Анна.
— Может быть, ему плохо дышать? — спросил Валерий.
— Нет. Нормально. Я оставила маленькую щёлочку для воздуха. Вот здесь, видишь?
— Да, теперь вижу… Пойдём в машину и посидим внутри — там не дует. — Бурцеву не терпелось опять увидеть лицо спящего сына, но он не знал, как можно осторожно, чтобы не разбудить ребёнка, высвободить одну свою руку и приоткрыть личико ребёнка. Анна села на переднее сидение, а Валерий с сыном - позади. Подъехали отец и мать Анны. Дочь осторожно вышла из машины и махнула им рукой. Дедушка с бабушкой подошли и поцеловали дочь, радостно вглядываясь в её слегка побледневшее лицо.
— Как ты, голубушка моя? — спросила Людмила Ивановна, всматриваясь в глаза дочери.
— Все хорошо, мама, — ответила Аннушка, избегая пристального разглядывания.
— Здравствуйте, Валерий! — поздоровалась тёща с зятем, и Бурцев кивнул, с трудом улыбаясь родителям жены.
— Ладно, мама, мы поедем, а вечером созвонимся, — сказала Анна и осторожно уселась на сидение впереди.
— Хорошо, поезжайте, мои дорогие, — ответила взволнованная и счастливая Людмила Ивановна. Николай Сергеевич из-за спины жены тоже помахал в след такси с дочерью и зятем.
Анна была довольна, что у мужа дома свежо и чисто. Ей понравилось, что он протёр мебель, вымыл в квартире не только полы, но и окна. Анне было приятно видеть, что стекла в рамах были такой чистоты, что казалось, будто их нет вовсе. Жена поцеловала мужа, как бы извиняясь перед ним за то, что была вчера и сегодня утром несправедливо холодна к нему. Сын спал, и Анна медленно развернула одеяло и в одной пелёнке осторожно положила его в новую деревянную кровать качалку.
— Ты скучал по мне?.. — тихо и неуверенно спросила Анна, подойдя вплотную к Бурцеву.
— Очень… — ответил так же тихо Бурцев. Он прижал жену к себе, обхватив её зад. — Я хочу тебя безумно… Как жаль, что тебе пока, наверное, нельзя. — На самом деле он лгал, потому что жена после роддома вызывала у него необъяснимую боязнь. Ему казалось, что роды повредили её женские прелести. Анна ничего не отвечала, а только улыбалась и смотрела довольная на мужа. Казалось, что она не могла на него наглядеться. Прижатая к мужу, она водила пальцем по его губам, будто не верила, что муж, наконец-то, совсем рядом, и что ей больше не придётся спать одной без этого особенно родного и любимого человека после рождения сына. Бурцев чувствовал, что говорит неискренне о своих чувствах, но измена жене казалась теперь давней и не тревожила его так же, как вчера утром у окна роддома.
— Он скоро проснётся, — сказала Анна. — Он очень спокойный. Его мне в роддоме принесут, я его покормлю, — и он сразу засыпает. Другие дети кричат, а наш кажется таким тихим, что некоторые женщины в палате не переставали удивляться ему…
— Как мы всё-таки назовём его? — спросил Бурцев.
— Не знаю… Как ты пожелаешь — так и назовём, — сказала Анна, глядя преданно и благодарно Валерию в глаза.
— Может быть, имя на букву «А»? — предложил Бурцев.
— Алексей? Алексей Валерьевич?
— Да… — подтвердил Бурцев, и Анна, не возражая, улыбнулась и кивнула согласием.
Ещё через час проснулся сын, и Анна закружилась в приятных хлопотах и заботах о своём первенце. К вечеру приехала тёща Бурцева, и здесь мать с дочерью вовсе забыли обо всем на свете. Анна спрашивала мать то об одном, то о другом. До родов Анне казалось, что не может возникнуть таких вопросов по уходу за новорожденным, на которые она бы не знала ответов. Но теперь даже самые простые вещи ставили её в тупик, и она каждый раз спрашивала мать, как нужно делать это или то. Тёща Бурцева в нагретой ванной комнате поставила маленькую белую эмалированную детскую ванночку на дно большой ванны. Перед купанием Людмила Ивановна сняла с пальцев кольца, тщательно вымыла руки с мылом и прежде, чем окунуть мальчика, голым локтем коснулась воды в ванночке, затем ловко положила раздетого внука животом себе на ладонь, не касаясь пуповины ребёнка. Анна скромно стояла рядом и дивилась проворности и уверенности матери.
К девяти вечера приехал отец Анны. Новорожденный Алексей Валерьевич Бурцев после первой бани дома уже опять спал. Ему отдали небольшую комнату, которая всегда пустовала, потому что Валерий с Анной спали в зале на тахте, где просторнее. Тесть Бурцева привёз «Советское шампанское» и редкий ананас, чтобы выпить за внука. Наскоро накрытый стол обставили стульями.
— Валерий, сходите за Августой Алексеевной, — обратилась тёща к Бурцеву.
— Сейчас, одну минуту, — ответил зять и приставил пятый стул к столу. Августа Алексеевна пришла с большим количеством заранее накупленных игрушек и прежде, чем сесть за стол, передала Анне конверт.
— Это на «зубок»… — сказала она снохе с серьёзным лицом. — Он, поди, уже спит?
— Примерно, час. Сразу после купания уснул, — ответила Анна.
— Ну что? Я открываю шампанское?! — спросил Николай Сергеевич.
— Да-да, папа, открывай! — сказала Анна, протерев белым полотенцем последний бокал от мнимой пыли.
— Вы придумали имя сыну? — спросила Людмила Ивановна.
— Мы решили назвать его Алексеем, — ответила Анна, с любовью глядя на Бурцева. Любовь Анны к Валерию ясно виделась родителям по глазам дочери. Это невольно наполняло пожилых людей схожими чувствами к зятю.
— Алексей?! Прекрасное имя! По-моему, с греческого языка переводится, как «защитник». Надо в словаре дома свериться, — одобрительно сказал отец Анны, наливая в бокалы шампанское. — Тогда первый тост за Алешу предлагаю! — Атмосфера семейного счастья отражалась на всех лицах. «Почему прежде, чем дожить до этого момента, мне выпал выбор: убивать или не убивать? Если не убивать, то тогда сесть в тюрьму... Почему всё-таки я оказался в компании этих хороших людей? Почему господь даёт мне ощутить в полной мере то, что существует такая удивительная жизнь с её простыми человеческими радостями? Зачем он даёт мне все это почувствовать, зная, что все равно взыщет с меня?.. Он даёт мне понять, что я пока не переступил ту грань, за которой последует неминуемая расплата? Или он уже начал на меня охоту?» — гадал Бурцев, делая вид, что радуется со всеми одинаково и беззаботно.
— Николай, давай наш подарок, — обратилась тёща к тестю.
— О! Да! Валерий, вам с Анной мы принесли «открытку» на «Волгу» и половину стоимости машины. — Николай Сергеевич выложил толстую пачку сторублёвых купюр, перетянутых чёрной резинкой и почтовый конверт с талоном. — Машину можете забрать завтра на базе облпотребсоюза, на Арзамасской. — Анна взяла со стола деньги с бумагами и унесла в спальню к сыну, где стоял шифоньер.
— Теперь надо выпить за вас, родители, — сказал Бурцев, и Николай Сергеевич разлил небольшой остаток шампанского всем по бокалам. Анна вернулась и доложила:
— Он спит, но уже опять мокрый. Мне жалко его будить. Перепеленаю, когда проснётся.
— Конечно, пусть спит! — согласилась Августа Алексеевна. Гости ещё посидели и спустя полчаса ушли, оставив молодую семью наедине со своим спящим наследником. Бурцев помог жене убрать и помыть посуду. Анна надолго ушла в ванную комнату мыться и когда вернулась, то застала Бурцева уже крепко спящим на тахте.
Часть 4
ГЛАВА 1
Ожидая своей очереди в строю машин при выезде из гаража перед постом контрольного механика, Бурцев вспомнил, что ровно два года назад был вынужден лишить жизни первую женщину. «Как быстро летит время… Почему первая жертва мне никак не забывается. Лица второй барышни я почти не помню. Она была высокая, а лицо её я смутно помню… Я уже не помню расправу над ней во всех подробностях, но Зою запомнил… как первую… словно это случилось вчера…»
Через час Бурцев подъехал на автовокзал с одним пассажиром, который готов был в складчину с другими попутчиками ехать в соседний областной центр. Валерий подошёл к кассам и спросил громко стоявших людей в очереди, кто желает доехать без переплаты по счётчику до соседнего областного центра. Тотчас нашлось двое желающих, которых Валерий направил к своей машине. Ещё через пятнадцать минут согласился ехать мужчина с гипсом на левой ноге и на костылях. Дорога была знакомая и хорошая и двести километров Бурцев пролетел за два часа. Набрав со всех пассажиров в сумме сто шестьдесят рублей и имея на счётчике сорок два рубля плана, Валерий не откладывая, направился в обратный путь, но прежде под капотом вытянул тугой резиной трос спидометра из коробки передач. Порожний пробег в двести километров таким образом не наматывался. План почти был выполнен, «чаю» осталось сто восемнадцать рублей. По приезде домой у него будет семь часов свободного времени. Через два с половиной часа Бурцев сидел с семьёй и ужинал.
— Поеду и постою на вокзале. Ещё надо двенадцать рублей до плана, а времени до пересмены ещё много, — сказал Валерий, допивая горячий крепкий чай с бисквитным пирожным.
— Если у тебя много свободного времени, то посиди дома и посмотри телевизор, — предложила Анна, пробуя впервые с ложечки кормить сына тёплой манной кашей на молоке. Съев первую ложку сама, Анна убедилась, что каша остыла. Ребёнок не противился, а послушно открывал и закрывал беззубый рот, вымазанный манкой. «Какая забавная идиллия пришла
