И если за это время пара не находит замены влюбленности в виде общего мировосприятия, глубокого взаимного уважения и совместного пути, то судьба чувств плачевна.
Весь следующий день Элен провела, словно в прострации. Но вечером «взяла саму себя за шкирку», и повела к местному начальству, напрашиваться на работу.
Начальство сидело в кресле и читало что-то с экрана компа.
Начальство подняло глаза на вошедшую.
И в глазах этих сразу же появилась растерянность, застарелая боль и чувство, которое испытывают собаки, которых хозяин выкинул за дверь, когда этот самый хозяин через много лет возвращается.
– Здравствуй, – сказала Элен своему бывшему мужу.
– Добрый вечер, Элен, – ответил Клод почти спокойно.
– Примешь меня на работу?
– Конечно, – торопливо кивнул маститый океанолог и начальник глубоководной базы. – Но… твой…
– Он уехал, – стараясь говорить безэмоционально, сообщила Элен. – И больше, наверное, не вернется.
Во взгляде Клода промелькнула непрошенная радость, беспокойство, и… печальное сопереживание.
«А он до сих пор…» – подумала француженка.
Что-то переключилось у нее в мозгу. Женщина внезапно увидела себя со стороны. Свою глупую и безнадежную любовь к придуманному новоросскому вояке. То, как некрасиво она поступила с Клодом. Вспомнила о том, как чудесно было разделять с мужем восторженную страсть к Океану…
Она быстрым шагом обошла вокруг стола, встала за спиной начальника, положила ладони на его вздрогнувшие плечи, наклонилась, щекоча его своими рыжими прядями, и тихонько-тихонько сказала на самое ухо:
– Пожалуйста, прости меня. Я у тебя такая дура…
Когда Станислав все-таки переборол себя и позвонил через три месяца, Элен, глядя в сторону, скомкано сообщила:
– Я вернулась к мужу. И… у нас будет ребенок.
Впрочем, кто настоящий отец Марина, Элен не стала узнавать. Не позволила себе узнать. Это было бы совсем просто – обычный генетический тест.
Но Элен Боннэ, решила, что ее сын может быть лишь от Клода. Так лучше и для них с мужем, и для Станислава, и для самого мальчика.
29.07.2059.
Поселок Голубой Лес, Щелковский район,
Московская область. РСФСР.
Неделю назад Андрей проводил родителей в их последнюю экспедицию.
Новенький, только что прошедший ходовые испытания межпланетный корабль «Тэнсоу» принял на борт шестерых японских космолетчиков и начал долгий медленный разгон в направлении астероида Психея. Япония наконец-то построила собственный космолет, способный добраться до астероидов основной группы.
Значит, как только он вернется из полета, можно будет вернуть России старенького «Королёва». Если русские не предложат его утилизировать, поскольку трудяга корабль уже основательно поизносился, а менять ему двигательную установку на новую, работающую на магнии, выходило чуть ли не дороже, чем собрать еще одно судно.
Проводы вышли какими-то тревожными. Нет, мама как всегда отжигала, папа весело улыбался и шутил. Но… Андрей чувствовал, что что-то нехорошее за всем этим стоит. По морщинкам на лбу дяди Игоря, по тому, как долго и трогательно прощалась со своей лучшей подругой тетя Настя. И по тому, что провожать космолетчиков приехал сам Киран Чаудхари – ужасно обаятельный смуглый и округлый дядька с очень добрыми и внимательными глазами.
Великого индийского компьютерщика Андрей видел первый раз в жизни. Он, конечно, знал о том, что мама и тетя с дядей его давние друзья, но встречаться со светилом компьютерной мысли и отцом многочисленных искинов раньше не приходилось.
И это тоже настораживало.
А больше всего беспокоило Андрея то, как старательно избегали ответа на его вопросы все окружающие.
«Нет, что ты! Это обычная экспедиция! Просто, мы так соскучились по твоим папе и маме. И потом, это ведь их КРАЙНИЙ полет».
Слово «крайний» дядя Игорь выговорил так четко, что было ясно – он тщательно следит за своим языком, чтобы не ляпнуть «последний».
И лишь потом, когда все они вернулись домой в Звездный, Майка по секрету сказала ему, что сумела выяснить страшную тайну:
– На корабле готовилась диверсия, как на «Удхарте». Его весь чуть ли на винтики не разобрали. Киран со своими подчиненными протестировал искин и всю электронику. Но ничего никто не нашел!
– Ох, – только и смог выдохнуть Андрей. Сердце отчаянно забилось.
– Угу, – подтвердила Майя. – И теперь все гадают. То ли враги испугались разоблачения и дали обратный ход, то ли какую-то другую гадость придумали.
– Хоть бы испугались! – Андрею вдруг захотелось перекреститься, или сходить в храм. Но где в Москве найти синтоистский или буддистский?
– Ладно, не бери в голову, – Майка протянула руку и потрепала его по челке. – И о том, что я тебе сказала – молчок! Иначе меня дядя Киран… Э… вот не знаю, что он мне сделает… Наверное, будет укоризненно и печально смотреть. Вот к кому на воспитание тебя надо было отправить. Два сапога пара.
– Да ну тебя, – потупился Андрей. – Май, ну сколько ты меня еще будешь за ребенка принимать. Девятнадцать лет уже.
– Правда? – делано удивилась эта особа. – А по ощущениям все те же двенадцать. Ладно, не грусти и займись каким-нибудь общественно полезным трудом. Например, рюкзак свой походный перебери еще раз. Послезавтра ведь уезжаешь.
И она ушла к себе во флигелек, куда год назад переселилась из их старой детской, оставив ее в полном распоряжении названного братца.
Перебирать рюкзак? Зачем? Что-что, а упаковываться для долгого похода Андрей умел. Тем более что сейчас ему предстояла всего лишь работа в студенческом строительном отряде. Учащиеся Мытищенской лесной академии будут обустраивать Сайлюгемский национальный парк.
Замечательная работа и прекрасное приключение. Вот только…
Андрей нарушил слово, которое дал позапрошлым летом Лене. Не поехал в костромские леса к деду Альберту.
Но он же не виноват! Нет, конечно, можно было отказаться от стройотряда, тем более, что в деньгах Андрей совершенно не нуждался.
Его родители были очень состоятельными людьми, и Хана не считала нужным вникать в потребности сына. Надо, значит, бери столько денег, сколько хочешь. Поэтому, вот уже пять лет на счету у молодого человека всегда лежит кругленькая сумма.
Другое дело, что он не любил шиковать. Наоборот, стеснялся своего достатка, а давешняя история со школьными рэкетирами научила его поменьше светить деньгами. Тем более, что помогать финансово другим людям он считал неправильным. Нет, ему совершенно не была знакома жадность. Но давать подачки или милостыню юноша считал оскорбительным прежде всего для того, кто эти деньги принимает. Это унижает берущего, а дающего незаслуженно возвеличивает.
А пошел Андрей в стройотряд потому, что боялся разрушить сложившееся отношение к себе. Впервые в жизни его действительно хорошо приняли одногруппники. Уважали и симпатизировали за любовь к лесу и его обитателям. И совсем не обращали внимания на знаменитых родственников. Настоящих друзей юноша пока что не встретил, но вот близкими приятелями обзавелся. И разрушать это… даже ради встречи с Леной…
«Она ведь уже взрослая девушка, – думал Андрей. – И, наверное, уже совсем не так ко мне относится, как два года назад. У нее в Кирове куча подружек и друзей. Зачем ей я?»
Если честно, то юноша боялся встретится с Леной. Вдруг окажется, что… Как тогда жить? Ведь, у него-то чувства ну совершенно не изменились.
Возможно, поэтому он так себя и уговаривал, чтобы смягчить расставание, если она вдруг скажет: «Извини, но я повстречала другого…»
Андрей не знал, что Лена думает почти то же самое.
«Зачем ему такая мелкая девчонка? Вокруг него, наверное, столько красавиц и умниц увивается. Он ведь…»
Разумеется, Лена давным-давно, еще, когда они жили в лесу у дедушки, выяснила кто такой Андрей, какая у него фамилия, где и с кем он сейчас живет. Она была очень наблюдательная и умела складывать общую картинку из разрозненных фрагментов, из недомолвок и полунамеков.
Но девочка не подала и вида, что раскрыла секрет Андрея Мисалова-Хаякавы. Если юноша захочет ей рассказать о себе, то пусть сделает это сам. А если нет, то это его право.
А сейчас, когда Андрей позвонил и скомкано извинился за то, что не сможет приехать, у Лены защемило сердце.
Но она нашла в себе силы, чтобы сказать беззаботно и весело:
«Удачи тебе! И классной поездки!»
А потом…
Нет, она не устроила рыдания и стенания. Лена вообще плакала очень редко. Обычно над особенно душещипательными историями. Но, когда дело касалось ее самой, она наоборот собиралась и старалась казаться если не веселой, то, во всяком случае, спокойной.
Вот и в этот раз она не позволила тоске, что разлилась в груди, скрутить, подчинить себя.
Но избежать чувства пустоты и потери не удалось.
04.08.2059.
Поселок Голубой Лес, Щелковский район,
Московская область, РСФСР.
– Давай, заходи скорей! – приказала я Славику. – Не морозь дом!
На самом деле на улице не холодно. Просто, внезапно налетевший летний ливень, с раскатами грозы, сверканием молний и порывами ураганного ветра.
От всего этого безобразия бедный подполковник выглядел как мокрый куриц и оставлял на полу не то что следы, а целые лужицы.
Я поглядела на это с неудовольствием и скомандовала:
– В душ!
– Да, ну, Майка… – замялся он.
– Ничо не знаю! Быстро плавать! А одежду засунь в сушилку. Всю!
Он взглянул на меня, стоящую руки в боки, улыбнулся одними губами, так, что глаза остались печальными как у побитой собаки, пожал плечами и пошел исполнять мою волю.
В конце концов, что тут такого? Пришел человек к другу, а та его, человека, в душ загоняет, чтобы он, человек, не простыл после дождика.
Бульканье и довольное сопение раздавалось долго. У меня, разумеется, возникла идея поподглядывать, или, лучше, быстренько так раздеться и шмыгнуть следом.
Интересно, сколько было бы воплей?! И с какой скоростью моя тушка вылетела бы из ванной?
Но я не стала проводить эксперимент. Тем более что явно у него что-то совсем паршивое приключилось.
Иначе Славик, наверное, не заявился бы ко мне в гости. Нужна ему плакательная жилетка, или хотя бы какая-никакая моральная поддержка. А я что? Я всегда готова. Во всех смыслах. Жалко, только, что эти самые «все смыслы» он не хочет видеть. Но это уже моя беда.
Наконец Станислав Семенович Бойченко соизволил выбраться из ванной. В капельках воды, замотанный ниже пояса в полотенце. Спросил с ходу:
– А ты что – одна во всем имении? Я постучался к вам в дом, а в ответ тишина.
– То есть, ты не ко мне шел, а вообще? В гости к Мыскиным? – возмутилась я.
– К тебе, к тебе, – замахал он руками. – Но, надо же было заглянуть, поздороваться. И потом, туда ближе было забежать от стихии прятаться.
– А вышел облом, – кивнула я, закинула ногу на ногу и отвалилась на спинку дивана. Похлопала ладонью рядом.
Он покосился, и уселся напротив. А зря, кстати. Так у меня больше возможности его нагло разглядывать.
– Тетя с дядей отправились на юга в трудовой отпуск, – пояснила я ситуацию. – А Андрейка укатил в стройотряд. Так что я одна, как перст и томлюсь в одиночестве.
– Понятно, – кивнул Славик и замолчал.
– Давай, рассказывай! – прервала я его самоуглубление.
– О чем? – не пенял он.
– О том, что тебя мучает, – почти серьезно сказала я.
– Да ну… Тебя еще нагружать…
– Нет! Вы на него поглядите! Пришел, весь такой загадочный, и молчит! А я что – помирай от любопытства, – и сменив тон на почти задушевный: – Слав, ну мы же друзья, или кто?
– Друзья, – поспешил заверить меня, что не «или кто», этот великовозрастный пацан.
Кстати, на висках у него что-то серебристо поблескивает. Рановато, наверное. Всего-то сорок лет мужику. А ведь, между прочим, он уже меня старше меньше, чем в два раза!
А Славик сидит и молчит. Что же его так сильно притемяшило?
– Подводница опять вышла замуж за своего бывшего? – предположила я.
Он дернулся, как от удара, и негромко подтвердил:
– Да, собирается.
– Плюнь! – посоветовала я. – Ты же знал, что к этому идет?
– Знал, но надеялся, – тихо и горько сказал Станислав. – Все-таки, мы и раньше столько раз ругались, а потом сходились. Я думал… Немного выжду, скручу гордыню и пойду мириться.
– Ага-ага, на коленях до Парижа дойдешь…
– Она на Тихом океане, – чуть улыбнулся Славик. – Вернее, под ним.
– Ну да, глубоководная рыба, женского рода…
– Не надо… Я все равно ее…
– Ну и дурак! – я не выдержала, повысила голос. – Самое лучшее, что можешь – плюнуть и забыть. Ведь, все равно, если бы сейчас и помирились, ничего у вас не получится! Как ты этого до сих пор не поймешь!
– Да понимаю я! – поднял тон мне в ответ Станислав. – Но больно же! А тут… Она сказала, что совсем все. Что у нее и Клода будет ребенок.
Славик отвернулся. Он что, плакать собрался? «Да ну нафиг!», как выразилась бы тетя Хана. Не позволю! Чтобы из-за какой-то…
Порывисто встаю и подхожу.
Наклоняюсь и хватаю его за голову, поворачиваю лицом.
И – глаза в глаза.
Тихо, чувствуя, как подо мной разверзается пропасть:
– Дурак. Дурачок.
Зажмуриваюсь и целую его.
– Май, ты с ума сошла? Не надо!
Молчу и лезу к нему. Зря вы, товарищ подполковник, не стали одеваться! Хм, это он так из-за меня, или просто?
Внутри паника, но я не показываю вида.
– Что ты?!..
А маленькую вечность спустя, я не выдерживаю – вскрикиваю.
– Ты, первый раз? – удивляется он.
– Конечно! – со слезами в голосе отвечаю. – Тебя ждала!
– Может, остановимся?
– Да?! Так я тебе и позволю сбежать! Ай!
– Майя… – нежно так. – Хорошо. Я буду очень ласково и осторожно…
– Уж постарайся…
А знаете, какое это блаженство: лежать, прижимаясь к любимому человеку? Слушать, как у него в груди упруго бьется сердце.
30.11.2059. 15:48 по среднеяпонскому.
В 287 тысячах километров от Психеи.
«Тэнсоу» завершал торможение. Чуть больше двух суток, и он уровняет скорость с летящим по орбите вокруг Солнца астероидом, пристроится рядом с ним, и Хана примется за работу!
Японская космолетчица уже чуть ли не вылизала изнутри маленький кораблик «Гару», на котором ей, вместе с мужем, предстоит обследовать поверхность этого небесного камня.
По сравнению с «Ласточкой», с которой Хана буквально сроднилась за семь лет, что она в общей сложности пролетала над Лютецией, японская «Чайка» была чуть крупнее, тяжелее, тихоходнее, но проще в управлении.
«Это чтобы не только я, великая и неповторимая, могла на нем высший пилотаж показывать!» – с самодовольством подумала Хана.
Но, до того, как она примется летать над неизведанным астероидом, Хане предстоит другая не менее важная работа. Как только «Тэнсоу» выйдет на орбиту Психеи, надо будет заменить последний опустевший бак из-под «рабочки» на четыре новых, что привез недавно сюда грузовой «Бурро».
Начиная с первого полета на Марс в 2033 году и по сей день всегда при межпланетных экспедициях используют двухкорабельную схему.
Сначала запускают тихоходный автоматический грузовик, что, не торопясь, доставляет к месту назначения «топливные баки», которые на самом деле вовсе не с топливом, а с той самой пресловутой «рабочкой». Раньше это был ксенон, криптон или аргон. А последние годы – магний. Хотя, нет! Во время первых двух американских экспедиций на Марс грузовые «Орионы» таскали к нему тяжеленные разгонные ступени с самым настоящим ракетным горючим.
Весь следующий день Элен провела, словно в прострации. Но вечером «взяла саму себя за шкирку», и повела к местному начальству, напрашиваться на работу.
Начальство сидело в кресле и читало что-то с экрана компа.
Начальство подняло глаза на вошедшую.
И в глазах этих сразу же появилась растерянность, застарелая боль и чувство, которое испытывают собаки, которых хозяин выкинул за дверь, когда этот самый хозяин через много лет возвращается.
– Здравствуй, – сказала Элен своему бывшему мужу.
– Добрый вечер, Элен, – ответил Клод почти спокойно.
– Примешь меня на работу?
– Конечно, – торопливо кивнул маститый океанолог и начальник глубоководной базы. – Но… твой…
– Он уехал, – стараясь говорить безэмоционально, сообщила Элен. – И больше, наверное, не вернется.
Во взгляде Клода промелькнула непрошенная радость, беспокойство, и… печальное сопереживание.
«А он до сих пор…» – подумала француженка.
Что-то переключилось у нее в мозгу. Женщина внезапно увидела себя со стороны. Свою глупую и безнадежную любовь к придуманному новоросскому вояке. То, как некрасиво она поступила с Клодом. Вспомнила о том, как чудесно было разделять с мужем восторженную страсть к Океану…
Она быстрым шагом обошла вокруг стола, встала за спиной начальника, положила ладони на его вздрогнувшие плечи, наклонилась, щекоча его своими рыжими прядями, и тихонько-тихонько сказала на самое ухо:
– Пожалуйста, прости меня. Я у тебя такая дура…
Когда Станислав все-таки переборол себя и позвонил через три месяца, Элен, глядя в сторону, скомкано сообщила:
– Я вернулась к мужу. И… у нас будет ребенок.
Впрочем, кто настоящий отец Марина, Элен не стала узнавать. Не позволила себе узнать. Это было бы совсем просто – обычный генетический тест.
Но Элен Боннэ, решила, что ее сын может быть лишь от Клода. Так лучше и для них с мужем, и для Станислава, и для самого мальчика.
Глава 5. Нарушенное слово.
29.07.2059.
Поселок Голубой Лес, Щелковский район,
Московская область. РСФСР.
Неделю назад Андрей проводил родителей в их последнюю экспедицию.
Новенький, только что прошедший ходовые испытания межпланетный корабль «Тэнсоу» принял на борт шестерых японских космолетчиков и начал долгий медленный разгон в направлении астероида Психея. Япония наконец-то построила собственный космолет, способный добраться до астероидов основной группы.
Значит, как только он вернется из полета, можно будет вернуть России старенького «Королёва». Если русские не предложат его утилизировать, поскольку трудяга корабль уже основательно поизносился, а менять ему двигательную установку на новую, работающую на магнии, выходило чуть ли не дороже, чем собрать еще одно судно.
Проводы вышли какими-то тревожными. Нет, мама как всегда отжигала, папа весело улыбался и шутил. Но… Андрей чувствовал, что что-то нехорошее за всем этим стоит. По морщинкам на лбу дяди Игоря, по тому, как долго и трогательно прощалась со своей лучшей подругой тетя Настя. И по тому, что провожать космолетчиков приехал сам Киран Чаудхари – ужасно обаятельный смуглый и округлый дядька с очень добрыми и внимательными глазами.
Великого индийского компьютерщика Андрей видел первый раз в жизни. Он, конечно, знал о том, что мама и тетя с дядей его давние друзья, но встречаться со светилом компьютерной мысли и отцом многочисленных искинов раньше не приходилось.
И это тоже настораживало.
А больше всего беспокоило Андрея то, как старательно избегали ответа на его вопросы все окружающие.
«Нет, что ты! Это обычная экспедиция! Просто, мы так соскучились по твоим папе и маме. И потом, это ведь их КРАЙНИЙ полет».
Слово «крайний» дядя Игорь выговорил так четко, что было ясно – он тщательно следит за своим языком, чтобы не ляпнуть «последний».
И лишь потом, когда все они вернулись домой в Звездный, Майка по секрету сказала ему, что сумела выяснить страшную тайну:
– На корабле готовилась диверсия, как на «Удхарте». Его весь чуть ли на винтики не разобрали. Киран со своими подчиненными протестировал искин и всю электронику. Но ничего никто не нашел!
– Ох, – только и смог выдохнуть Андрей. Сердце отчаянно забилось.
– Угу, – подтвердила Майя. – И теперь все гадают. То ли враги испугались разоблачения и дали обратный ход, то ли какую-то другую гадость придумали.
– Хоть бы испугались! – Андрею вдруг захотелось перекреститься, или сходить в храм. Но где в Москве найти синтоистский или буддистский?
– Ладно, не бери в голову, – Майка протянула руку и потрепала его по челке. – И о том, что я тебе сказала – молчок! Иначе меня дядя Киран… Э… вот не знаю, что он мне сделает… Наверное, будет укоризненно и печально смотреть. Вот к кому на воспитание тебя надо было отправить. Два сапога пара.
– Да ну тебя, – потупился Андрей. – Май, ну сколько ты меня еще будешь за ребенка принимать. Девятнадцать лет уже.
– Правда? – делано удивилась эта особа. – А по ощущениям все те же двенадцать. Ладно, не грусти и займись каким-нибудь общественно полезным трудом. Например, рюкзак свой походный перебери еще раз. Послезавтра ведь уезжаешь.
И она ушла к себе во флигелек, куда год назад переселилась из их старой детской, оставив ее в полном распоряжении названного братца.
Перебирать рюкзак? Зачем? Что-что, а упаковываться для долгого похода Андрей умел. Тем более что сейчас ему предстояла всего лишь работа в студенческом строительном отряде. Учащиеся Мытищенской лесной академии будут обустраивать Сайлюгемский национальный парк.
Замечательная работа и прекрасное приключение. Вот только…
Андрей нарушил слово, которое дал позапрошлым летом Лене. Не поехал в костромские леса к деду Альберту.
Но он же не виноват! Нет, конечно, можно было отказаться от стройотряда, тем более, что в деньгах Андрей совершенно не нуждался.
Его родители были очень состоятельными людьми, и Хана не считала нужным вникать в потребности сына. Надо, значит, бери столько денег, сколько хочешь. Поэтому, вот уже пять лет на счету у молодого человека всегда лежит кругленькая сумма.
Другое дело, что он не любил шиковать. Наоборот, стеснялся своего достатка, а давешняя история со школьными рэкетирами научила его поменьше светить деньгами. Тем более, что помогать финансово другим людям он считал неправильным. Нет, ему совершенно не была знакома жадность. Но давать подачки или милостыню юноша считал оскорбительным прежде всего для того, кто эти деньги принимает. Это унижает берущего, а дающего незаслуженно возвеличивает.
А пошел Андрей в стройотряд потому, что боялся разрушить сложившееся отношение к себе. Впервые в жизни его действительно хорошо приняли одногруппники. Уважали и симпатизировали за любовь к лесу и его обитателям. И совсем не обращали внимания на знаменитых родственников. Настоящих друзей юноша пока что не встретил, но вот близкими приятелями обзавелся. И разрушать это… даже ради встречи с Леной…
«Она ведь уже взрослая девушка, – думал Андрей. – И, наверное, уже совсем не так ко мне относится, как два года назад. У нее в Кирове куча подружек и друзей. Зачем ей я?»
Если честно, то юноша боялся встретится с Леной. Вдруг окажется, что… Как тогда жить? Ведь, у него-то чувства ну совершенно не изменились.
Возможно, поэтому он так себя и уговаривал, чтобы смягчить расставание, если она вдруг скажет: «Извини, но я повстречала другого…»
Андрей не знал, что Лена думает почти то же самое.
«Зачем ему такая мелкая девчонка? Вокруг него, наверное, столько красавиц и умниц увивается. Он ведь…»
Разумеется, Лена давным-давно, еще, когда они жили в лесу у дедушки, выяснила кто такой Андрей, какая у него фамилия, где и с кем он сейчас живет. Она была очень наблюдательная и умела складывать общую картинку из разрозненных фрагментов, из недомолвок и полунамеков.
Но девочка не подала и вида, что раскрыла секрет Андрея Мисалова-Хаякавы. Если юноша захочет ей рассказать о себе, то пусть сделает это сам. А если нет, то это его право.
А сейчас, когда Андрей позвонил и скомкано извинился за то, что не сможет приехать, у Лены защемило сердце.
Но она нашла в себе силы, чтобы сказать беззаботно и весело:
«Удачи тебе! И классной поездки!»
А потом…
Нет, она не устроила рыдания и стенания. Лена вообще плакала очень редко. Обычно над особенно душещипательными историями. Но, когда дело касалось ее самой, она наоборот собиралась и старалась казаться если не веселой, то, во всяком случае, спокойной.
Вот и в этот раз она не позволила тоске, что разлилась в груди, скрутить, подчинить себя.
Но избежать чувства пустоты и потери не удалось.
Глава 6. Утешение.
04.08.2059.
Поселок Голубой Лес, Щелковский район,
Московская область, РСФСР.
– Давай, заходи скорей! – приказала я Славику. – Не морозь дом!
На самом деле на улице не холодно. Просто, внезапно налетевший летний ливень, с раскатами грозы, сверканием молний и порывами ураганного ветра.
От всего этого безобразия бедный подполковник выглядел как мокрый куриц и оставлял на полу не то что следы, а целые лужицы.
Я поглядела на это с неудовольствием и скомандовала:
– В душ!
– Да, ну, Майка… – замялся он.
– Ничо не знаю! Быстро плавать! А одежду засунь в сушилку. Всю!
Он взглянул на меня, стоящую руки в боки, улыбнулся одними губами, так, что глаза остались печальными как у побитой собаки, пожал плечами и пошел исполнять мою волю.
В конце концов, что тут такого? Пришел человек к другу, а та его, человека, в душ загоняет, чтобы он, человек, не простыл после дождика.
Бульканье и довольное сопение раздавалось долго. У меня, разумеется, возникла идея поподглядывать, или, лучше, быстренько так раздеться и шмыгнуть следом.
Интересно, сколько было бы воплей?! И с какой скоростью моя тушка вылетела бы из ванной?
Но я не стала проводить эксперимент. Тем более что явно у него что-то совсем паршивое приключилось.
Иначе Славик, наверное, не заявился бы ко мне в гости. Нужна ему плакательная жилетка, или хотя бы какая-никакая моральная поддержка. А я что? Я всегда готова. Во всех смыслах. Жалко, только, что эти самые «все смыслы» он не хочет видеть. Но это уже моя беда.
Наконец Станислав Семенович Бойченко соизволил выбраться из ванной. В капельках воды, замотанный ниже пояса в полотенце. Спросил с ходу:
– А ты что – одна во всем имении? Я постучался к вам в дом, а в ответ тишина.
– То есть, ты не ко мне шел, а вообще? В гости к Мыскиным? – возмутилась я.
– К тебе, к тебе, – замахал он руками. – Но, надо же было заглянуть, поздороваться. И потом, туда ближе было забежать от стихии прятаться.
– А вышел облом, – кивнула я, закинула ногу на ногу и отвалилась на спинку дивана. Похлопала ладонью рядом.
Он покосился, и уселся напротив. А зря, кстати. Так у меня больше возможности его нагло разглядывать.
– Тетя с дядей отправились на юга в трудовой отпуск, – пояснила я ситуацию. – А Андрейка укатил в стройотряд. Так что я одна, как перст и томлюсь в одиночестве.
– Понятно, – кивнул Славик и замолчал.
– Давай, рассказывай! – прервала я его самоуглубление.
– О чем? – не пенял он.
– О том, что тебя мучает, – почти серьезно сказала я.
– Да ну… Тебя еще нагружать…
– Нет! Вы на него поглядите! Пришел, весь такой загадочный, и молчит! А я что – помирай от любопытства, – и сменив тон на почти задушевный: – Слав, ну мы же друзья, или кто?
– Друзья, – поспешил заверить меня, что не «или кто», этот великовозрастный пацан.
Кстати, на висках у него что-то серебристо поблескивает. Рановато, наверное. Всего-то сорок лет мужику. А ведь, между прочим, он уже меня старше меньше, чем в два раза!
А Славик сидит и молчит. Что же его так сильно притемяшило?
– Подводница опять вышла замуж за своего бывшего? – предположила я.
Он дернулся, как от удара, и негромко подтвердил:
– Да, собирается.
– Плюнь! – посоветовала я. – Ты же знал, что к этому идет?
– Знал, но надеялся, – тихо и горько сказал Станислав. – Все-таки, мы и раньше столько раз ругались, а потом сходились. Я думал… Немного выжду, скручу гордыню и пойду мириться.
– Ага-ага, на коленях до Парижа дойдешь…
– Она на Тихом океане, – чуть улыбнулся Славик. – Вернее, под ним.
– Ну да, глубоководная рыба, женского рода…
– Не надо… Я все равно ее…
– Ну и дурак! – я не выдержала, повысила голос. – Самое лучшее, что можешь – плюнуть и забыть. Ведь, все равно, если бы сейчас и помирились, ничего у вас не получится! Как ты этого до сих пор не поймешь!
– Да понимаю я! – поднял тон мне в ответ Станислав. – Но больно же! А тут… Она сказала, что совсем все. Что у нее и Клода будет ребенок.
Славик отвернулся. Он что, плакать собрался? «Да ну нафиг!», как выразилась бы тетя Хана. Не позволю! Чтобы из-за какой-то…
Порывисто встаю и подхожу.
Наклоняюсь и хватаю его за голову, поворачиваю лицом.
И – глаза в глаза.
Тихо, чувствуя, как подо мной разверзается пропасть:
– Дурак. Дурачок.
Зажмуриваюсь и целую его.
– Май, ты с ума сошла? Не надо!
Молчу и лезу к нему. Зря вы, товарищ подполковник, не стали одеваться! Хм, это он так из-за меня, или просто?
Внутри паника, но я не показываю вида.
– Что ты?!..
А маленькую вечность спустя, я не выдерживаю – вскрикиваю.
– Ты, первый раз? – удивляется он.
– Конечно! – со слезами в голосе отвечаю. – Тебя ждала!
– Может, остановимся?
– Да?! Так я тебе и позволю сбежать! Ай!
– Майя… – нежно так. – Хорошо. Я буду очень ласково и осторожно…
– Уж постарайся…
А знаете, какое это блаженство: лежать, прижимаясь к любимому человеку? Слушать, как у него в груди упруго бьется сердце.
Глава 7. Нездоровая конкуренция.
30.11.2059. 15:48 по среднеяпонскому.
В 287 тысячах километров от Психеи.
«Тэнсоу» завершал торможение. Чуть больше двух суток, и он уровняет скорость с летящим по орбите вокруг Солнца астероидом, пристроится рядом с ним, и Хана примется за работу!
Японская космолетчица уже чуть ли не вылизала изнутри маленький кораблик «Гару», на котором ей, вместе с мужем, предстоит обследовать поверхность этого небесного камня.
По сравнению с «Ласточкой», с которой Хана буквально сроднилась за семь лет, что она в общей сложности пролетала над Лютецией, японская «Чайка» была чуть крупнее, тяжелее, тихоходнее, но проще в управлении.
«Это чтобы не только я, великая и неповторимая, могла на нем высший пилотаж показывать!» – с самодовольством подумала Хана.
Но, до того, как она примется летать над неизведанным астероидом, Хане предстоит другая не менее важная работа. Как только «Тэнсоу» выйдет на орбиту Психеи, надо будет заменить последний опустевший бак из-под «рабочки» на четыре новых, что привез недавно сюда грузовой «Бурро».
Начиная с первого полета на Марс в 2033 году и по сей день всегда при межпланетных экспедициях используют двухкорабельную схему.
Сначала запускают тихоходный автоматический грузовик, что, не торопясь, доставляет к месту назначения «топливные баки», которые на самом деле вовсе не с топливом, а с той самой пресловутой «рабочкой». Раньше это был ксенон, криптон или аргон. А последние годы – магний. Хотя, нет! Во время первых двух американских экспедиций на Марс грузовые «Орионы» таскали к нему тяжеленные разгонные ступени с самым настоящим ракетным горючим.
