13.02.2061. 14:00 по восточноавстралийскому времени. Остров Гуам.
Взрыв уничтожил два десятка последних остававшихся на севере острова роботов, в том числе и НС-09.
Но управление роботизированными силами было гибким.
Власть тут же перешла к НС-15, сражающемуся с филиппинскими десантниками.
Вернее, пытающемуся сдержать их натиск.
Если тихоокеанские морпехи, и без того деморализованные и рассеянные по югу острова, после взрыва совсем пали духом, то бойцы Треугольника наоборот, еще сильнее насели на роботов.
Уже к ночи большая доля механических пауков была уничтожена.
А в темноте началась охота.
К ней наконец-то присоединились и тихоокеанцы.
Японцы в зачистке не участвовали.
Оставшиеся двадцать девять «мех» загрузились на подошедшую к берегу субмарину.
Боевым машинам требовался ремонт, подзарядка аккумуляторов и пополнение боекомплекта.
А людям, выбравшимся из вирткапсул – отдых.
Впрочем, утром пять тактических четверок человекообразных гигантов высадились в порту Тамунинга. Им даже достались три недобитых робота. Но куда важнее была демонстрация присутствия.
16.02.2061. 11:00 по восточноавстралийскому времени. Остров Гуам.
Когда к Гуаму подошла авианосная группа Тихоокеанского Союза, на острове царила напряженная обстановка.
Филиппинская десантная бригада, потерявшая в сражении половину бойцов и две трети техники, тем не менее, не спешила грузиться обратно на транспорты.
Тихоокеанские морпехи косились на это с явной неприязнью.
Японские «мехи» расположились в центре Тамунинга. К ним подходили горожане, сновала у ног детвора, которой случившееся с родным островом было нипочем.
А местные жители…
Местные жители окончательно поняли, что нафиг им нужно участие в государственном объединении, у которого сходят с ума боевые роботы, взрываются ядерные боеприпасы, а морские пехотинцы разбегаются, вместо того, чтобы защищать гражданское население.
Сенат уже принял решение о выходе из Тихоокеанского Союза и объявил Гуам демилитаризованной нейтральной территорией, под гарантии всех стран региона.
За это решение заплатили своей жизнью 17 тысяч человек.
А адмирал Мияшино мысленно убрал с игровой доски Тихого океана так сильно мешающий ему черный камень.
Глава 18. Новая жизнь.
14.02.2061.
Подводный город Жваю вблизи атолла Уева.
В том же самом океане, где только что завершилась трагедия острова Гуам, в каких-то трех тысячах километров к югу…
Элен и Клод сидели в темной комнате, прижавшись плечами.
Из большого панорамного окна лился приглушенный сине-зеленый свет. Частично он проникал на глубину в двести метров с поверхности, а частично океанское дно озарялось множеством огней и такими же окнами, только с горящими в каютах светильниками.
Обитатели здешних вод давно уже привыкли к этой странной аномалии на океанском дне, но все равно частенько какие-нибудь рыбы подплывали к иллюминаторам и пялились на людей.
А люди любовались на морских жителей.
Супруги Дюран могли делать это часами. Конечно, если было свободное время. А его у руководителя экспедиции и начальницы оранжереи было совсем немного.
Правда, последние месяцы Элен большую долю времени проводила в их маленькой квартирке. Но на то была особая причина.
«Причина» сейчас посапывала в колыбельке, раскинув крошечные ручки поверх пеленки.
Это был эксперимент. Нет, мальчика звали не «Эксперимент», а Марин, но то, что он жил в пучине океана, было важнейшим Опытом.
Когда Элен предложили выносить, родить и растить хотя бы до года ребенка в подводном городе, она очень серьезно думала, соглашаться ли.
С одной стороны, было боязно. Она, конечно, понимала, что здесь работают великолепные врачи, которых женщина знала долгие годы и очень уважала. И то, что в случае чего, буквально за пару часов сюда прибудет любой специалист из клиники Фейауэ, тоже было понятно.
Но, все-таки…
Во-вторых, против были родители Элен.
Кантен и Флорина Бонне отнеслись к этой затее крайне отрицательно. Дедушке и бабушке ужасно хотелось иметь возможность навещать внука. И потом, как это Элен будет обходиться в такое время без прислуги и нянечки?! Но спорить с дочкой олигарх и его жена не умели. Элен очень любила родителей, уважала и прислушивалась к их мнению. Но всегда поступала только так, как считала нужным.
А что до нянечки… Потетёшкаться с ребеночком выстраивалась огромная очередь из жительниц Жваю.
У многих из них на поверхности остались дети, с которыми они не виделись месяцами. И повозиться с младенцем было так замечательно!
Единственной проблемой было отсутствие кормилицы.
Элен была «не молочная», и сына пришлось почти сразу же прикармливать. Но современные питательные смеси весьма качественные!
А на противоположной стороне весов было нежелание расставаться с мужем, которого из-под воды можно выволочь лишь на какой-нибудь океанологический конгресс. А еще чисто научное любопытство. Элен сама была доктором медицины и биологии и понимала, насколько важен этот эксперимент. Правда, не столько для подводных городов, сколько для Марса.
Элен конечно же знала, что это шаг к колонизации красной планеты. Наработка опыта для постоянно живущих на Марсе поселенцев, которые появятся там через пару десятилетий. Это было неприятно, поскольку француженка была противницей заселения Марса.
Но… Элен чувствовала, что четверть века, что отдала она мечте полететь на Марс, одной единственной экспедицией не окупить. И она таким вот необычным образом отдавала долг всему, что было связано с этой мечтой, и всем тем, кого повстречала на пути к ней.
Особенно Славику. Два года на Марсе были наполнены любовью. Яркой и обжигающей. Такой, о которой она будет вспоминать всю оставшуюся жизнь. И думать порой, что, может быть, лучше было сгореть в ней без остатка?
А вот фактором, который совершенно не влиял на ее решение, была весьма кругленькая сумма, которую ей за этот эксперимент выплатят. Элен никогда не нуждалась в деньгах, и это было ей абсолютно безразлично. Она положила средства на депозит сына. Пусть решит, куда их потратить, когда вырастет.
Элен потерлась щекой о плечо мужа, тот плотнее ее обнял.
Женщине было спокойно и хорошо. Она наконец-то нашла свою гавань. Не требующую душевных метаний и напряжения. Тихую гавань на дне Океана, занимающего две трети поверхности ее родной планеты.
Глава 19. Ох уж эти взрослые!
13.06.2061.
Где-то в Московской области, РСФСР.
Взрослые уселись в кухне-столовой.
Риши быстренько накрыла им стол, покосилась с неодобрением на бутылку вина, которую папа достал из своих запасов.
«Ведь придется ему почти всю самому выпить! – подумала девочка. – Дядя Слава – космонавт и почти не пьет, а Компи… интересно было бы посмотреть, как выпивает робот!»
И Ришима устроилась здесь же, в уголочке. Сделала вид, что читает книжку, а на самом деле ждала, вдруг искин все-таки начнет есть и пить.
Ну и не только для этого. Еще папе будет не так вольготно, и он постесняется налегать на спиртное. Или вдруг взрослым что-то понадобится, например, захотят они еще перекусить. А, самое главное, Риши было любопытно наблюдать за этой компанией. Да и просто приятно посидеть вот так, листая старую еще бумажную книжку про воздушных пиратов с планеты Жемчужина и слушая, о чем они разговаривают.
Девочка хорошенько выспалась в поезде и теперь намеревалась сидеть до упора.
«Хорошо, что «Алматы – Москва» – нормальный сверхскоростник. Не то что тот кошмар – «Шри-Джаяварденепура-Коте – Дели»! – подумала с содроганием Риши. – Вот интересно, когда он по Шри-Ланке идет, в нем такой же бардак?»
Скоростной поезд, летящий из столицы Шри-Ланки в индийскую, был даже современнее, чем тот, что соединял Алматы с Москвой. Он, «Трансиндийский экспресс», действительно летел в десятке сантиметров от магнитопровода. Но внутри! Внутри он был битком набит людьми, которые сидели на узких креслицах, стояли в проходах или бродили из одного вагона в другой. Девочка смотрела на это безобразие открыв рот. Нечто подобное она наблюдала лишь в московском метро в «часы пик» и в пригородных электричках во время дачного сезона.
Ришима, вместе с папой и дядей Славой вознамерилась все пять часов, что экспресс двигался из Бангалора до Дели, простоять на ногах.
Бабулька, правда, несколько раз предлагала внучке устроиться у нее на коленях, но Риши только мотала головой: «Вот еще! Я что – детсадовка?!»
Но, когда в Найпуре освободилось сидячее место, девочка без уговоров плюхнулась на него, и вторую половину дороги любовалась на пролетающие мимо нее пейзажи.
Одно хорошо было в этой поездке – кондиционер. Он почти справлялся с жарой и духотой.
Вообще, зной был одним из самых неприятных факторов в путешествии на Родину. Но тут уж ничего не поделаешь. Надо было совершить эту поездку и именно летом.
Потому что 12 июня маме исполнилось бы сорок лет.
В Бангалор они прилетели на самолете 9 июня, погостили пару дней у маминых родителей: уже стареньких, но шустрых, смуглых до черноты, индийских пенсионеров. Они с видимым трудом общались с гостями на английском, а когда Риши заговорила с ними на хинди, ужасно обрадовались.
Вообще, старики просто души не чаяли во внучке, и требовали, чтобы отец отпустил ее к ним на каникулы. На все.
«Но, как же я оставлю папу одного?! – ужаснулась про себя Риши. – Кто же будет за ним следить? Кормить его, заставлять вовремя менять рубашки и гонять, когда он засиживается допоздна за компом?!»
В общем, пришли к компромиссу – они вдвоем с отцом прилетят на пару неделек в середине августа, как раз и Ришимины 13 лет отпразднуют.
Но это будет еще не скоро!
А пока всем семейством, вместе с сопровождающим их Станиславом Бойченко, на набитом битком сверхскоростном поезде они приехали в Дели.
Специально, чтобы положить цветы перед памятником погибшим космонавтам.
Мама стояла чуть в стороне от остального экипажа, обернувшись и предостерегающе подняв руку.
– Она единственная, кто верил искину, – тихо прокомментировал Компи.
Робот присоединился к их компании уже здесь, в Дели.
Риши с некоторой опаской посматривала на андроида с удивительно выразительным человеческим лицом. Сейчас, в темных очках, он был почти не отличим от людей. Только кожа лица была слишком ровная и чересчур светлая для индийца. На вид вечно молодому искину было лет двадцать не больше, и это несколько успокаивало Риши. А потом, по дороге в Москву, они разговорились, и девочка почти перестала ощущать его чужеродность. Хотя друзьями они и не сделались. Все-таки рассудительной и серьезной индианке чрезмерно легкомысленный характер Компи не нравился.
Но, так или иначе, искин увязался за россиянами.
В аэропорту эта несерьезная личность нарочно поперлась через металлодетектор, а, когда тот заверещал, сказала «Сорри» и уселась на транспортер для сумок.
Полицейский ничего не успел сделать, а когда увидел, что внутри у этого нарушителя, то так и застыл с отвисшей челюстью, пока Компи не сунул ему под нос карточку паспорта.
Да, искин выправил себе почти настоящий загранпаспорт, где в графе национальность стояло: «Робот».
Впрочем, блюститель порядка быстро оклемался и расплылся в улыбке.
Ну да, Компи – национальный герой и живой талисман Индии.
Поэтому что его совершенно не коснулась волна роботофобии, что захлестнула Мир после восстания боевых машин на Гуаме. В недавно принятом единогласно меморандуме ООН специально оговаривалось, что запрет на разработку и изготовление высокоинтеллектуальных боевых роботов и искинов двойного назначения не распространяется на компьютерный интеллект нисходящего типа, создаваемый в чисто мирных целях.
А потом был ночной поезд «Алматы – Москва». Зачем? Почему не полетели до Москвы самолетом, Риши не могла понять, пока папа скомкано не пояснил:
– Мы с Кэйлаш, с мамой, так первый раз в Индию ехали.
– Ага, – встрял Компи, – это я их на такое подбил тогда.
Ришима покосилась на искина. Ну, правда, нельзя же быть таким инфантильным! Он ведь старше папы, а ведет себя как подросток!
А вот на въезде в поселок Сенокосный проблемы возникли у Станислава Бойченко. Компи-то здесь был своим, а вот подполковнику и космонавту пришлось полчаса ждать, пока наверху согласуют его визит в закрытую зону.
Это было сегодня утром. А сейчас они сидят в кухне-гостиной и тихонько разговаривают.
И, как это бывает в чисто мужских компаниях, разговор рано или поздно перешел на прекрасный пол.
– Слав, – голос у Тимура Бадамшина расслабленный после полбутылки вина, выпитой почти что в одиночку. – Прости, что лезу, но как у тебя с той девушкой?
– С Майкой? Никак, – сумрачно ответил Станислав.
– Что, совсем? – опечалился друг.
– Да нет, – поспешил его успокоить новороссец. – Мы встречаемся, и все вполне хорошо. Но она не дает мне и заговорить о свадьбе! «Пока не слетаю в космос, и не заикайся!»
– Уважаю, – кивнул Тимур. – Знаешь, я до сих пор иногда жалею, что не остался в отряде космонавтов.
– Ну, у тебя работа еще более важная! – не согласился с другом Славик.
– Ага. Играю целыми днями, – усмехнулся Тимур. – Риши до сих пор убеждена, что я бездельничаю и развлекаюсь за казенный счет.
«Да нет, я давным-давно уже все поняла, – про себя подумала Ришима. – Особенно полтора года назад, когда ты неделю в больнице пролежал после экстренного дисконнекта».
– Ты лучше скажи… – и Славик совсем понизил голос, чтобы Риши не услышала (ага-ага!): – Так и останешься холостяком?
– Да, – резковато ответил Тимур, но пояснил мягче: – Я Кэйлаш люблю. Даже если ее нет. И потом, мне жалко бедную женщину будет. Ее же Риши изведет.
«Изведу? – в который раз задумалась над этим Ришима. – Все-таки да. Как же я отдам заботу о папе какой-то незнакомой тетке?»
Девочка осторожно бросила мимолетный взгляд на взрослых. И встретилась глазами с Компи.
Тот чисто по-человечески ей подмигнул.
Риши покраснела, насколько это возможно при ее смуглой коже и уткнулась в книгу.
«Пусть все будет так же, как раньше»! – попросила она то ли Кришну с Иисусом, то ли просто судьбу.
Эпилог. Звезды над головой.
02.10.2061.
Остров Эспириту-Санто, Вануату.
Я смогла себе выбить целых полтора недели отпуска!
Пока я грызла гранит научи в академии, все думала, что вот закончу, и будет посвободнее со временем. Ага, два раза! Руководитель программы строительства так нам и сказал на первой встрече:
– Будете до вахты пахать так, что космос вам курортом покажется!
И понеслась! Как будто я не училась четыре курса в Академии! Скорей бы этот год с небольшим пролетел. Жуть как хочется на Лагранж отправиться!
Когда я заикнулась насчет отпуска, Виктор Андреевич так выразительно на меня посмотрел. Ну, ладно, любимый руководитель, и на тебя найдется управа! Ненавижу всякий блат, но тут случай особый. Так что дома я подкатила к дя-Игорю. Так мол и так, но не полететь с тетей Настей я никак не могу.
Он укоризненно на меня взглянул, а потом протянул руку и взъерошил мои четные короткие волосы:
– Собирайся в дорогу, Майка, – и немного грустно добавил: – Воспользуюсь напоследок служебным положением.
Я благодарно и в то же время ободряюще вздохнула. Наверное, это очень трудно – уходить в отставку после стольких лет, отданных космонавтике.
