Мотор в это время скрежетал и как-то нехорошо чихал. Все тише и реже, пока совсем не заглох.
Наступила зловещая тишина, только подчеркиваемая свистом раздвигаемого фюзеляжем воздуха. Воздуха, который принялся притормаживать наглый самолет, а вот держать его под крылья ему стало лениво. «Фокскон» еще летел по инерции, планировал. Но был уже обречен.
Патрик похолодел от ужаса. Замер на пару мгновений, потом вскочил с кресла и кинулся в маленький салон. Распахнул дверцу шкафчика и выдернул из ячейки спасрюкзак. Путаясь в собственных руках и лямках, нацепил его на спину. Торопливо затянул и защелкнул ремни.
Разблокировал прикосновением к сенсору и хриплым выкриком: "Лисички идут погулять!" дверь, и, глубоко вдохнув и зажмурившись от ударившего в лицо ураганного ветра, выпрыгнул наружу.
Автоматика отсчитала пару секунд, дожидаясь, пока кувыркающийся человек отстанет от медленно заваливающегося носом вниз самолетика, выпустила сначала крошечный вытяжной парашют, а, когда он стабилизировал падение Патрика, то и основной.
Тончайший полимерный сверточек, лежавший себе в верхнем запломбированном отделении рюкзака, распахнулся куполом.
И Патрик повис между небом и океаном, медленно вращаясь и ошарашено оглядываясь по сторонам.
Злобная глупая птица прилетела явно с Мехетиа, что полупрозрачным голубым конусом маячил у северного края горизонта.
"Это ж сколько мне до него плыть?!" – ужаснулся молодой горе-летчик.
Все-таки хорошо, что вода в Тихом океане у островов Французской Полинезии теплая. Даже в ноябре месяце, который, кстати, здесь последний месяц весны.
А еще лучше, что универсальный спасрюкзак снабжен надувными поплавками и баллончиком с азотом, чтобы их наполнить.
Вообще, рюкзак был мечтой выживальщика. Чего в нем только не было! Например, репеллент, отпугивающий акул. Но он действовал весьма локально. Если бы Патрик оставался на одном месте, вонючая, с точки зрения акул, дрянь довольно долго отгоняла бы чутких хищников. Но он собирался проплыть добрые пять миль.
И что, превратиться в бесплатный завтрак?!
Нет. На этот случай в рюкзаке имелась еще и пищалка. Французская, кстати. Небольшое устройство, погруженное в воду, издавало мерзкий, опять же, по мнению акул, визг, действующий угнетающе на тонкую акулью психику.
Одна беда, энергии это устройство жрало прорву.
Но на пять часов, которые отнюдь не самый лучший из пловцов Патрик Чайни потратил на то, чтобы добраться до острова, ее почти хватило. Лишь последние полмили англичанин проплыл в жуткой тишине, расплескивая вокруг себя остатки жидкого репеллента.
Молодой человек еле выполз на темный от вулканического песка пляж. И без сил пролежал, наверное, с полчаса, пока не смог заставить себя подняться хотя бы на четвереньки и уковылять поближе к поднимающимся над береговой кромкой утесам. Там в тенечке он снял опостылевший рюкзак, привалился спиной к прохладным камням и принялся изучать, что у него имеется в наличии.
В наличии имелось множество полезных приспособлений, включая мини-рацию со спутниковой антенной. Вот только питалась она от того же мощного и сверхнадежного аккумулятора, что и большинство остального оборудования. Включая ту самую акулью пугалку, что выжрала досуха всю электрическую энергию. Так что рация теперь годилась для… ну, скажем, разбивания кокосов, если они на этом островке найдутся.
«Печалька», – подумал Патрик.
Он еще не осознал, в какой ж*** оказался.
Ж***, в широком смысле этого слова, называлась островом Мехетиа, и располагалась в семидесяти милях к востоку от Таити и в добрых двух сотнях миль к юго-западу от островов Туамоту.
Остров был на удивление необитаемым. Впрочем, причина тому исходила тоненьким дымком на высоте в полсотни ярдов над Патриком. Остров представлял собой одиноко торчащий из океана конус действующего вулкана.
Действовал он совсем слегка, изредка попыхивая пахнущими серой газами. Склоны и даже сам кратер заросли лесом. Но селиться на этой пороховой бочке никто не желал.
«Может быть, хотя бы какой-нибудь пост тут имеется?» – с надеждой подумал летчик. Ему не особенно хотелось лазить по острову в поисках следов цивилизации, но иного варианта не было.
Но сначала надо было как-то обустроиться.
И, первым делом, убраться с пляжа.
Легко сказать, если весь остров опоясывал довольно высокий уступ. Патрику пришлось пройти с полмили, пока он не нашел более-менее подходящий подъем. Потом карабкаться на него.
Зато, выбравшись наверх, он остановился, с восхищением глядя на пасторальную куртину.
Луг, покрытый густой сочной травой, кромка леса, а над всем этим уходит в небо крутой бок вулкана.
– Красиво! – сам себе сообщил Патрик.
Настроение у него внезапно улучшилось.
В конце концов, он попал в самое настоящее Приключение! Почему бы не поробинзонить?! Тем более, что слишком долго это не продлится. Отец наверняка поднимет на уши спасательные службы Тихоокеанского Союза и Франции, да и сам всех свободных летчиков отправит прочесывать место исчезновение самолета любимого единственного сына.
Так что, можно не заморачиваться и поиграть в выживальщика!
Это расслабленно-легкомысленное настроение сыграло с Патриком злую шутку. Он преспокойно дрых в кособоком шалаше, когда над островом появился и сделал несколько кругов самолет Андреа. Женщина очень внимательно вглядывалась в поросшие лесом склоны вулкана, но никаких признаков жизни, кроме стаи чаек, возмущенных нарушением их исконной территории, не увидела.
Вздохнув и помянув «бедного мальчика», летчица отправилась обратно на Таити.
Французские службы уперлись и не разрешили тихоокеанцам устроить в своих водах поисково-спасательную операцию.
– Мы и сами способны это сделать! – заявил комиссар морской полиции округа пожилому породистому англичанину. И, чуть смягчив голос: – Не беспокойтесь! Сделаем все возможное.
И они сделали, по крайней мере, так им казалось.
Еще раз перепроверили координаты, по которым пропала связь с самолетом. Послали гидроплан, который даже подлетел к острову Мехетиа.
И надо же было это сделать именно тогда, когда Патрик отправился на противоположную сторону вулкана в экспедицию!
Так он прошляпил вторую возможность спастись.
24.10.2070
комета Туттля-Джакобини-Кресака
298 миллионов километров от Земли
Последняя серия.
«Бредихин» как всегда отошел подальше от ядра кометы и его осколка. Туда, где в двухстах километрах в сторону Солнца расположились грузовик и двигательная сборка. Эти автоматические корабли прибыли к комете задолго до людей и дожидались собственного «выхода на сцену». Вот-вот он состоится. Если, конечно, взрывотехник Румия и планетологи Маша и Матьяс все правильно рассчитали.
Да, как это ни странно, но именно Румии Абашевой доверили самую ответственную и воинственную должность. Ей и Пете Лыткину. Вернее, супругам Лыткиным, потому как Румия после свадьбы взяла фамилию мужа.
Эта парочка извела на полигонах не один десяток тонн взрывчатки, корежа скалы в одном из заброшенных карьеров.
Вот и сейчас эти голубки висят рядком возле своего подрывного пульта и пялятся на огромный экран, что показывает во всей красе Айсберг. А еще пять экранов поменьше изображают этот же кусок льда, покрытый с одной стороны темной коркой, с других ракурсов.
Маша и Игорь устроились за спинами товарищей и тоже глазеют на Айсберг. Это название как-то само собой прижилось к обломку ядра кометы, который отделили от него три месяца назад одновременным взрывом двух десятков заглубленных под поверхность боеголовок с самым обычным, хотя и максимально мощным синтетическим взрывчатым веществом.
Зрелище тогда было грандиозное!
По окружности облюбованного планетологами холма взметнулись беззвучные фонтаны ледяной крошки и облачка возогнанного в пар льда. И холм, как огромная летающая тарелка, медленно и величественно поднялся над ядром и, медленно заваливаясь на одну сторону, начал отдаляться от него.
А облако из сверкающих льдинок и изморози, неторопливо расширяясь, расползлось над глубоким, сверкающим свежими сколами под лучами Солнца, кратером. Красивое было зрелище, величественное.
Летающий холм по размерам и массе был раза в три больше, чем надо. К тому же и форма у него получилась не особенно ровная, и черной корочкой он был покрыт сверху. Непорядок.
Так что пришлось всем космонавтам, кроме Игоря Козакова и Романа Григорьева переквалифицироваться не то в скульпторов, не то в огранщиков алмазов-переростков.
Впрочем, добрый начальник Слава пару раз разрешил выбраться в космос поработать и этим двоим товарищам. Игорь бурно, хоть и смущенно благодарил командира, а Роман, хоть по своей привычке и старался сохранять невозмутимо-флегматичный вид, тоже был рад и даже немного растроган. Все-таки у человека последняя экспедиция. По возвращению придется уходить на заслуженный отдых.
«Эх, – подумал с грустью Славик. – После еще одной экспедиции и нам с Игорем и Машей придется на Земле остаться».
Печаль была привычная и смешивалась с недоумением: «Неужели мне уже пятьдесят лет?!»
Но это все будет потом, а сейчас – работа! Настоящая, интересная, творческая.
Планетологи вместе с подрывниками и Станиславом, как помощником и тех, и других, долго, до ругани, спорили по поводу каждой скважины, каждой боеголовки, которыми по очереди нашпиговывали холм.
Первоначально обломок был диаметром больше пятидесяти метров и толщиной до сорока. Пятьдесят с лишним тысяч тонн.
Сначала от него откололи края, придав почти правильную круглую форму. Потом отколупали черную корку.
Пространство вокруг Айсберга сделалось опасным для полетов и Славику приходилось быть предельно осторожным, подводя к ледяной глыбе свой кораблик.
Чаще всего он высаживал пассажиров в скафандрах, да аватара под управлением Румии или Пети, за пару километров до цели, а сам уже на предельно маленькой скорости подбирался к ней, чтобы доставить буровую установку и очередной заряд.
Дважды Станислав так и не сумел уклониться от соударения с летающими вокруг ледяными обломками. К счастью скорость была мизерной, и кораблик ни капельки не пострадал. Ну и космонавты тоже несколько раз натыкались на сверкающие острыми гранями осколки. Скафандры ожидаемо выдерживали.
И вот сегодня Станислав с товарищами сделали последнюю «военную» вылазку. Забурили еще одну скважину и осторожно впихнули в похожее на пушечный ствол отверстие цилиндр боеголовки. Перепроверили интерфейс связи с взрывателем и полетели к «Бредихину».
– Двадцать секунд до взрыва, – сообщила Румия своим одновременно звонким и бархатистым голосом, от которого вечно млел Матьяс. – Начинаю обратный отсчет. Шестнадцать, пятнадцать…
Славик невольно залюбовался женщиной.
Ее восточная красота еще больше расцвела и созрела. Густая копна темно-каштановых волос, утянутых в мягкий узел. Черные тонкие, но густые брови. Светло-оливковая упругая кожа лица, черты его: четкие и в то же время мягко заглаженные.
Сейчас женщина напоминала пантеру, напрягшуюся перед прыжком.
А Петя, наоборот, был на вид расслаблен и невозмутим. Только излишняя и не присущая ему обычно медлительность движений выдавала внутреннее напряжение.
«Тоже волнуется», – с теплотой подумал о друге Славик.
А отсчет завершался:
– Три, два, один… Подрыв! – и Румия вжала тугую красную кнопку.
Никакого грохота, никакого огня, только в четырех местах вокруг едва заметно выпирающего уступа выметнулись тонкие фонтаны осколков, рассыпались, поблескивая на Солнце гранями, преломляя его лучи радужными искорками.
И последний мешающий кусок Айсберга откололся и медленно поплыл в сторону.
Маша быстро вскинула лицо и вопросила в пространство:
– Антон, данные по массе!
– Сейчас… – откликнулся искин. – Погоди, считаю.
– Да не надо точно! До десяти тонн давай, – остановила его планетолог.
– Если до десятков, то две тысячи триста шестьдесят, – чуть обиженно ответил искусственный интеллект.
– Прекрасно, – кивнула Мария, повернула улыбающееся лицо к Славику: – Капитан мы уложились тютелька в тютельку! Семнадцать тысяч триста тонн!
– Замечательно, – заулыбался в ответ Станислав. – Теперь можно и делом заняться.
– А это что по-твоему было? – возмутилась Румия, указывая на экран с похожим на алмаз огромным куском льда.
– Развлечение? – сунулся Матьяс и удостоился гневного взгляда татарки.
– Подготовка, – серьезно ответил полковник Бойченко. – Самое сложное начнется сейчас.
– Надо будет закрепить на Айсберге четыре ядерных двигателя, закрепить их, точно скоординировать… – озвучила и без того всем известное Маша.
– Закрепим и настроим, – спокойно пообещал Петя и приобнял за талию жену, притянул к себе враз расслабившуюся и чуть ли не замурлыкавшую женщину.
«Ну, точно – пантера», – с теплотой подумал Славик.
21.12.2070
Папеэте, остров Таити, острова Содружества,
Французская Полинезия
После шумного и кипящего, как муравейник, Дели, после стерильного Сиднея, Папеэте был словно глоток чистого воздуха.
Городок взбирался на склоны гор живописной мешаниной белых домов, красновато-коричневых крыш и вездесущей зелени деревьев. Очень симпатичный такой городок, где современные отели и стекляшки делового центра соседствовали со старинными «колониальными» особняками и небольшими уютными домиками. Где по улицам ездили современные беспилотные экары, старинного вида чуть ли не бензиновые кабриолеты, но больше всего было скутеров и велосипедов. Где разговаривали на своем певучем языке смуглые полинезийцы и бродили стайки бледнокожих туристов.
Чем-то столица Французской Полинезии напомнила Ришиме маленькие курортные городки на юго-западе Индии.
Погода для ноября стояла вполне хорошая. Небольшие пушистые облачка цеплялись за скалистые вершины гор в центре острова, отчего солнце высвечивало городок яркими пятнами, перемежающимися с участками тени.
Элен обещала на ближайшие две недели хорошую погоду без серьезных штормов, затяжных дождей и тайфунов.
– Вообще-то, здесь не лучший месяц декабрь для отдыха, – вздыхала француженка.
– Ничего, зато не надо купаться в прорубе, – отшучивался Тимур Бадамшин.
– Можно подумать, ты снег видел часто за последние годы, – улыбалась Элен.
– Увы, – вздыхал Тимур, который все-таки скучал по своей северной Родине.
– Мы стараемся зимой в Россию ездить, – негромко сообщала Ришима.
– Ну, а в этот раз на экваторе Рождество! – подытоживала Элен.
Они договорились встретиться не на Новой Каледонии, а здесь, в паре тысяч километров восточнее.
– На том островке в архипелаге Астролябии что-то все-таки построили? – немного грустно спросила Ришима.
– Нет, – улыбнулась Элен. – Даже поста не установили наблюдательного. Но там… Все время корабли снуют, плантации, на Каледонии заводы. Отдыхать здесь лучше. Мы с Марином несколько лет уже сюда летаем.
Марин коротко кивнул и еще раз быстро и цепко взглянул на Ришиму.
Та на этот раз поймала его взгляд, и они застыли так на несколько мгновений. Взрослая двадцатидвухлетняя индианка – смуглая и черноглазая и тоненький десятилетний мальчик, с золотистыми длинными локонами, четкими острыми чертами лица потомственного аристократа и прозрачно-голубыми глазами.
Наступила зловещая тишина, только подчеркиваемая свистом раздвигаемого фюзеляжем воздуха. Воздуха, который принялся притормаживать наглый самолет, а вот держать его под крылья ему стало лениво. «Фокскон» еще летел по инерции, планировал. Но был уже обречен.
Патрик похолодел от ужаса. Замер на пару мгновений, потом вскочил с кресла и кинулся в маленький салон. Распахнул дверцу шкафчика и выдернул из ячейки спасрюкзак. Путаясь в собственных руках и лямках, нацепил его на спину. Торопливо затянул и защелкнул ремни.
Разблокировал прикосновением к сенсору и хриплым выкриком: "Лисички идут погулять!" дверь, и, глубоко вдохнув и зажмурившись от ударившего в лицо ураганного ветра, выпрыгнул наружу.
Автоматика отсчитала пару секунд, дожидаясь, пока кувыркающийся человек отстанет от медленно заваливающегося носом вниз самолетика, выпустила сначала крошечный вытяжной парашют, а, когда он стабилизировал падение Патрика, то и основной.
Тончайший полимерный сверточек, лежавший себе в верхнем запломбированном отделении рюкзака, распахнулся куполом.
И Патрик повис между небом и океаном, медленно вращаясь и ошарашено оглядываясь по сторонам.
Злобная глупая птица прилетела явно с Мехетиа, что полупрозрачным голубым конусом маячил у северного края горизонта.
"Это ж сколько мне до него плыть?!" – ужаснулся молодой горе-летчик.
Все-таки хорошо, что вода в Тихом океане у островов Французской Полинезии теплая. Даже в ноябре месяце, который, кстати, здесь последний месяц весны.
А еще лучше, что универсальный спасрюкзак снабжен надувными поплавками и баллончиком с азотом, чтобы их наполнить.
Вообще, рюкзак был мечтой выживальщика. Чего в нем только не было! Например, репеллент, отпугивающий акул. Но он действовал весьма локально. Если бы Патрик оставался на одном месте, вонючая, с точки зрения акул, дрянь довольно долго отгоняла бы чутких хищников. Но он собирался проплыть добрые пять миль.
И что, превратиться в бесплатный завтрак?!
Нет. На этот случай в рюкзаке имелась еще и пищалка. Французская, кстати. Небольшое устройство, погруженное в воду, издавало мерзкий, опять же, по мнению акул, визг, действующий угнетающе на тонкую акулью психику.
Одна беда, энергии это устройство жрало прорву.
Но на пять часов, которые отнюдь не самый лучший из пловцов Патрик Чайни потратил на то, чтобы добраться до острова, ее почти хватило. Лишь последние полмили англичанин проплыл в жуткой тишине, расплескивая вокруг себя остатки жидкого репеллента.
Молодой человек еле выполз на темный от вулканического песка пляж. И без сил пролежал, наверное, с полчаса, пока не смог заставить себя подняться хотя бы на четвереньки и уковылять поближе к поднимающимся над береговой кромкой утесам. Там в тенечке он снял опостылевший рюкзак, привалился спиной к прохладным камням и принялся изучать, что у него имеется в наличии.
В наличии имелось множество полезных приспособлений, включая мини-рацию со спутниковой антенной. Вот только питалась она от того же мощного и сверхнадежного аккумулятора, что и большинство остального оборудования. Включая ту самую акулью пугалку, что выжрала досуха всю электрическую энергию. Так что рация теперь годилась для… ну, скажем, разбивания кокосов, если они на этом островке найдутся.
«Печалька», – подумал Патрик.
Он еще не осознал, в какой ж*** оказался.
Ж***, в широком смысле этого слова, называлась островом Мехетиа, и располагалась в семидесяти милях к востоку от Таити и в добрых двух сотнях миль к юго-западу от островов Туамоту.
Остров был на удивление необитаемым. Впрочем, причина тому исходила тоненьким дымком на высоте в полсотни ярдов над Патриком. Остров представлял собой одиноко торчащий из океана конус действующего вулкана.
Действовал он совсем слегка, изредка попыхивая пахнущими серой газами. Склоны и даже сам кратер заросли лесом. Но селиться на этой пороховой бочке никто не желал.
«Может быть, хотя бы какой-нибудь пост тут имеется?» – с надеждой подумал летчик. Ему не особенно хотелось лазить по острову в поисках следов цивилизации, но иного варианта не было.
Но сначала надо было как-то обустроиться.
И, первым делом, убраться с пляжа.
Легко сказать, если весь остров опоясывал довольно высокий уступ. Патрику пришлось пройти с полмили, пока он не нашел более-менее подходящий подъем. Потом карабкаться на него.
Зато, выбравшись наверх, он остановился, с восхищением глядя на пасторальную куртину.
Луг, покрытый густой сочной травой, кромка леса, а над всем этим уходит в небо крутой бок вулкана.
– Красиво! – сам себе сообщил Патрик.
Настроение у него внезапно улучшилось.
В конце концов, он попал в самое настоящее Приключение! Почему бы не поробинзонить?! Тем более, что слишком долго это не продлится. Отец наверняка поднимет на уши спасательные службы Тихоокеанского Союза и Франции, да и сам всех свободных летчиков отправит прочесывать место исчезновение самолета любимого единственного сына.
Так что, можно не заморачиваться и поиграть в выживальщика!
Это расслабленно-легкомысленное настроение сыграло с Патриком злую шутку. Он преспокойно дрых в кособоком шалаше, когда над островом появился и сделал несколько кругов самолет Андреа. Женщина очень внимательно вглядывалась в поросшие лесом склоны вулкана, но никаких признаков жизни, кроме стаи чаек, возмущенных нарушением их исконной территории, не увидела.
Вздохнув и помянув «бедного мальчика», летчица отправилась обратно на Таити.
Французские службы уперлись и не разрешили тихоокеанцам устроить в своих водах поисково-спасательную операцию.
– Мы и сами способны это сделать! – заявил комиссар морской полиции округа пожилому породистому англичанину. И, чуть смягчив голос: – Не беспокойтесь! Сделаем все возможное.
И они сделали, по крайней мере, так им казалось.
Еще раз перепроверили координаты, по которым пропала связь с самолетом. Послали гидроплан, который даже подлетел к острову Мехетиа.
И надо же было это сделать именно тогда, когда Патрик отправился на противоположную сторону вулкана в экспедицию!
Так он прошляпил вторую возможность спастись.
Глава 12. Взрывы в космосе
24.10.2070
комета Туттля-Джакобини-Кресака
298 миллионов километров от Земли
Последняя серия.
«Бредихин» как всегда отошел подальше от ядра кометы и его осколка. Туда, где в двухстах километрах в сторону Солнца расположились грузовик и двигательная сборка. Эти автоматические корабли прибыли к комете задолго до людей и дожидались собственного «выхода на сцену». Вот-вот он состоится. Если, конечно, взрывотехник Румия и планетологи Маша и Матьяс все правильно рассчитали.
Да, как это ни странно, но именно Румии Абашевой доверили самую ответственную и воинственную должность. Ей и Пете Лыткину. Вернее, супругам Лыткиным, потому как Румия после свадьбы взяла фамилию мужа.
Эта парочка извела на полигонах не один десяток тонн взрывчатки, корежа скалы в одном из заброшенных карьеров.
Вот и сейчас эти голубки висят рядком возле своего подрывного пульта и пялятся на огромный экран, что показывает во всей красе Айсберг. А еще пять экранов поменьше изображают этот же кусок льда, покрытый с одной стороны темной коркой, с других ракурсов.
Маша и Игорь устроились за спинами товарищей и тоже глазеют на Айсберг. Это название как-то само собой прижилось к обломку ядра кометы, который отделили от него три месяца назад одновременным взрывом двух десятков заглубленных под поверхность боеголовок с самым обычным, хотя и максимально мощным синтетическим взрывчатым веществом.
Зрелище тогда было грандиозное!
По окружности облюбованного планетологами холма взметнулись беззвучные фонтаны ледяной крошки и облачка возогнанного в пар льда. И холм, как огромная летающая тарелка, медленно и величественно поднялся над ядром и, медленно заваливаясь на одну сторону, начал отдаляться от него.
А облако из сверкающих льдинок и изморози, неторопливо расширяясь, расползлось над глубоким, сверкающим свежими сколами под лучами Солнца, кратером. Красивое было зрелище, величественное.
Летающий холм по размерам и массе был раза в три больше, чем надо. К тому же и форма у него получилась не особенно ровная, и черной корочкой он был покрыт сверху. Непорядок.
Так что пришлось всем космонавтам, кроме Игоря Козакова и Романа Григорьева переквалифицироваться не то в скульпторов, не то в огранщиков алмазов-переростков.
Впрочем, добрый начальник Слава пару раз разрешил выбраться в космос поработать и этим двоим товарищам. Игорь бурно, хоть и смущенно благодарил командира, а Роман, хоть по своей привычке и старался сохранять невозмутимо-флегматичный вид, тоже был рад и даже немного растроган. Все-таки у человека последняя экспедиция. По возвращению придется уходить на заслуженный отдых.
«Эх, – подумал с грустью Славик. – После еще одной экспедиции и нам с Игорем и Машей придется на Земле остаться».
Печаль была привычная и смешивалась с недоумением: «Неужели мне уже пятьдесят лет?!»
Но это все будет потом, а сейчас – работа! Настоящая, интересная, творческая.
Планетологи вместе с подрывниками и Станиславом, как помощником и тех, и других, долго, до ругани, спорили по поводу каждой скважины, каждой боеголовки, которыми по очереди нашпиговывали холм.
Первоначально обломок был диаметром больше пятидесяти метров и толщиной до сорока. Пятьдесят с лишним тысяч тонн.
Сначала от него откололи края, придав почти правильную круглую форму. Потом отколупали черную корку.
Пространство вокруг Айсберга сделалось опасным для полетов и Славику приходилось быть предельно осторожным, подводя к ледяной глыбе свой кораблик.
Чаще всего он высаживал пассажиров в скафандрах, да аватара под управлением Румии или Пети, за пару километров до цели, а сам уже на предельно маленькой скорости подбирался к ней, чтобы доставить буровую установку и очередной заряд.
Дважды Станислав так и не сумел уклониться от соударения с летающими вокруг ледяными обломками. К счастью скорость была мизерной, и кораблик ни капельки не пострадал. Ну и космонавты тоже несколько раз натыкались на сверкающие острыми гранями осколки. Скафандры ожидаемо выдерживали.
И вот сегодня Станислав с товарищами сделали последнюю «военную» вылазку. Забурили еще одну скважину и осторожно впихнули в похожее на пушечный ствол отверстие цилиндр боеголовки. Перепроверили интерфейс связи с взрывателем и полетели к «Бредихину».
– Двадцать секунд до взрыва, – сообщила Румия своим одновременно звонким и бархатистым голосом, от которого вечно млел Матьяс. – Начинаю обратный отсчет. Шестнадцать, пятнадцать…
Славик невольно залюбовался женщиной.
Ее восточная красота еще больше расцвела и созрела. Густая копна темно-каштановых волос, утянутых в мягкий узел. Черные тонкие, но густые брови. Светло-оливковая упругая кожа лица, черты его: четкие и в то же время мягко заглаженные.
Сейчас женщина напоминала пантеру, напрягшуюся перед прыжком.
А Петя, наоборот, был на вид расслаблен и невозмутим. Только излишняя и не присущая ему обычно медлительность движений выдавала внутреннее напряжение.
«Тоже волнуется», – с теплотой подумал о друге Славик.
А отсчет завершался:
– Три, два, один… Подрыв! – и Румия вжала тугую красную кнопку.
Никакого грохота, никакого огня, только в четырех местах вокруг едва заметно выпирающего уступа выметнулись тонкие фонтаны осколков, рассыпались, поблескивая на Солнце гранями, преломляя его лучи радужными искорками.
И последний мешающий кусок Айсберга откололся и медленно поплыл в сторону.
Маша быстро вскинула лицо и вопросила в пространство:
– Антон, данные по массе!
– Сейчас… – откликнулся искин. – Погоди, считаю.
– Да не надо точно! До десяти тонн давай, – остановила его планетолог.
– Если до десятков, то две тысячи триста шестьдесят, – чуть обиженно ответил искусственный интеллект.
– Прекрасно, – кивнула Мария, повернула улыбающееся лицо к Славику: – Капитан мы уложились тютелька в тютельку! Семнадцать тысяч триста тонн!
– Замечательно, – заулыбался в ответ Станислав. – Теперь можно и делом заняться.
– А это что по-твоему было? – возмутилась Румия, указывая на экран с похожим на алмаз огромным куском льда.
– Развлечение? – сунулся Матьяс и удостоился гневного взгляда татарки.
– Подготовка, – серьезно ответил полковник Бойченко. – Самое сложное начнется сейчас.
– Надо будет закрепить на Айсберге четыре ядерных двигателя, закрепить их, точно скоординировать… – озвучила и без того всем известное Маша.
– Закрепим и настроим, – спокойно пообещал Петя и приобнял за талию жену, притянул к себе враз расслабившуюся и чуть ли не замурлыкавшую женщину.
«Ну, точно – пантера», – с теплотой подумал Славик.
Глава 13. Рождественская история
21.12.2070
Папеэте, остров Таити, острова Содружества,
Французская Полинезия
После шумного и кипящего, как муравейник, Дели, после стерильного Сиднея, Папеэте был словно глоток чистого воздуха.
Городок взбирался на склоны гор живописной мешаниной белых домов, красновато-коричневых крыш и вездесущей зелени деревьев. Очень симпатичный такой городок, где современные отели и стекляшки делового центра соседствовали со старинными «колониальными» особняками и небольшими уютными домиками. Где по улицам ездили современные беспилотные экары, старинного вида чуть ли не бензиновые кабриолеты, но больше всего было скутеров и велосипедов. Где разговаривали на своем певучем языке смуглые полинезийцы и бродили стайки бледнокожих туристов.
Чем-то столица Французской Полинезии напомнила Ришиме маленькие курортные городки на юго-западе Индии.
Погода для ноября стояла вполне хорошая. Небольшие пушистые облачка цеплялись за скалистые вершины гор в центре острова, отчего солнце высвечивало городок яркими пятнами, перемежающимися с участками тени.
Элен обещала на ближайшие две недели хорошую погоду без серьезных штормов, затяжных дождей и тайфунов.
– Вообще-то, здесь не лучший месяц декабрь для отдыха, – вздыхала француженка.
– Ничего, зато не надо купаться в прорубе, – отшучивался Тимур Бадамшин.
– Можно подумать, ты снег видел часто за последние годы, – улыбалась Элен.
– Увы, – вздыхал Тимур, который все-таки скучал по своей северной Родине.
– Мы стараемся зимой в Россию ездить, – негромко сообщала Ришима.
– Ну, а в этот раз на экваторе Рождество! – подытоживала Элен.
Они договорились встретиться не на Новой Каледонии, а здесь, в паре тысяч километров восточнее.
– На том островке в архипелаге Астролябии что-то все-таки построили? – немного грустно спросила Ришима.
– Нет, – улыбнулась Элен. – Даже поста не установили наблюдательного. Но там… Все время корабли снуют, плантации, на Каледонии заводы. Отдыхать здесь лучше. Мы с Марином несколько лет уже сюда летаем.
Марин коротко кивнул и еще раз быстро и цепко взглянул на Ришиму.
Та на этот раз поймала его взгляд, и они застыли так на несколько мгновений. Взрослая двадцатидвухлетняя индианка – смуглая и черноглазая и тоненький десятилетний мальчик, с золотистыми длинными локонами, четкими острыми чертами лица потомственного аристократа и прозрачно-голубыми глазами.
