— Благодарю за совет, — холодно ответил мужчина. — Я сам разберусь, как мне вести себя со своей нареченной.
Что-то было в его тоне, отчего у меня мурашки побежали по спине. Все всегда были добры со мной. Другого отношения я не знала. Этот же человек рождал во мне новое, неизведанное чувство. Когда я поделилась мыслями и ощущениями с Санти, та сказала, что это страх. В ответ я фыркнула. С чего мне бояться суженого? Этого мужчину выбрал для меня Прародитель, а он никогда не ошибается. Ни мгновения не сомневалась, что буду счастлива в браке. Иначе какой смысл во всем этом?
Дальше мужчина и воспитательница обсуждали дела, связанные с подготовкой к отъезду, и мне быстро наскучило подслушивать.
Но причина бессонницы была совсем не в том разговоре. Я все вспоминала прикосновения мужчины. Я солгала тогда в купальне. Было ни капли не щекотно. По крайней мере, не в том месте, где он меня касалась, а где-то внизу живота, словно по коже, а точнее даже под кожей бегали муравьи. Нельзя сказать, что это было неприятно. Скорее, странно.
А еще я думала об отличиях женщин от мужчин. Например, о волосах, что растут у мужчин на лице. У женщин такого нет. Зато у них грудь плоская. Интересно, отличия на этом заканчиваются, или есть что-то еще? Я решила выяснить все в самое ближайшее время. Иначе умру от любопытства.
Я задремала лишь под утро. Перед глазами до последнего стоял образ суженого. А все-таки он красивый, подумала я, проваливаясь в сон, хоть и выглядит совсем по-другому. Но именно эти отличия – широкие плечи, узкие бедра, в то время как у девушек все наоборот – невероятно ему шли. Я сделала вывод, что так и надо. Именно таким должен быть настоящий мужчина.
Встала я поздно. Наспех оделась и умылась. До отъезда оставалось несколько часов, а у меня было важное дело: я намеревалась уговорить суженого взять с нами Санти. Младшая воспитательница не меньше меня тяготилась проживанием в Обители. Что-то подсказывало, если мужчина пожелает забрать ее, Старшая не посмеет возразить.
Я нашла суженого во дворе. Он командовал сборами. Одно его слово, и люди со всех ног бросались выполнять приказ.
Столько мужчин разом еще не видела, но они мало меня взволновали. Им всем было далеко до моего избранника. Приблизившись к нему, я произнесла:
— Приветствую! Позволь обратиться с просьбой, — говорить было неловко, ведь я не знала, как его называть.
— Обращайся, — кивнул мужчина, не глядя в мою сторону.
— С твоего дозволения я хочу взять с собой в дорогу младшую воспитательницу Санти.
Он думал недолго:
— Бери. В дороге тебе понадобится прислужница.
— Ты такой добрый, мой будущий супруг! — в порыве благодарности я обняла мужчину.
Но он не заключил меня в ответные объятия. Напротив поторопился выпутаться из моих рук.
— Держи дистанцию, девочка, — сказал он недовольно.
— Меня зовут Эйвери Ламей. А как твое имя?
— Корвинус Д’Эсте, — ответил он неохотно.
— Корвин, — произнесла нараспев, пробуя имя на вкус.
Мужчина насупился еще сильнее. Ну просто грозовая туча, вот-вот будет сверкнет молния.
— Ты можешь обращаться ко мне «сир», — произнес он, испортив мне настроение.
В голову закралась неприятная мысль – что если суженый вовсе не так добр и мил, как мне показалось? Я понаблюдала за тем, каков он со своими людьми. И чем дольше смотрела, тем больше убеждалась в своих выводах. Корвин, а вернее сир, вел себя грубо и надменно. Я списала это на волнение перед путешествием. Пока была не готова разочароваться в суженом.
Несколько часов до отъезда прошли в суматохе. Я носилась по Обители, пытаясь успеть все и сразу: попрощаться с каждой воспитательницей, не забыв при этом поплакать. Все-таки девятнадцать лет вместе, настоящая семья. Потом собрать вещи. Помимо одежды и гигиенических принадлежностей выкопать и пересадить в горшок розовый куст с заднего двора. Я лично за ним ухаживала. Он совсем маленький, чахлый, без меня завянет. К тому же будет напоминание о доме.
Теперь, когда отъезд был не за горами, уезжать вдруг расхотелось. Страшно бросать привычное ради призрачной лучшей жизни. Да и кто сказал, что она непременно будет лучше? Я совсем запуталась. Но отступать от задуманного не в моем характере, а потому у рыдвана я была ровно в срок.
В руках несла горшок с цветком, прижимая его к себе точно великое сокровище. Наставницы вышли меня провожать, и снова полились слезы. Будущий супруг долго не выдержал, рявкнул, чтобы садились в рыдван.
Я, всхлипывая, заняла свое место, напротив сидела Санти. Тоже вся зареванная. Заскрипев, ворота Обители одиноких открылись. Когда их проезжали, у меня перехватило дыхание. Второй раз в жизни пересекала эти ворота – первый раз несмышленым младенцем я въехала в Обитель, и вот теперь покидаю ее навсегда. От ужаса онемели пальцы, а волоски на руках встали дыбом. Успокоиться помогла Санти. Не будь ее, со мной случилась бы истерика.
Но дальше все стало просто замечательно. Виды из окна рыдвана захватили меня. По природе догадалась, что мы находимся в Светлых землях. Они самые богатые на красивые пейзажи. В Обители от меня скрывали даже место ее расположения. Не жизнь, а сплошные тайны и загадки.
До этого она видела лес, реки и поля только на картинках в учебниках, а тут все в живую. Я то и дело просила остановиться, чтобы полюбоваться видами. То погладить и обнять ствол дерева, то собрать луговых цветов. С каждой новой просьбой суженый все сильнее мрачнел. Но я умею быть настойчивой. Захочешь, не откажешь. В крайнем случае, просто выпрыгивала из рыдвана, стоило ему чуть замедлиться.
Так случилось и в тот раз, когда завидела реку. Вода переливалась синевой, играя с солнечными лучами. Разве можно проехать мимо такого чуда? Но мужчина заупрямился. Сказал: мы и так задержались в дороге.
Я не спорила. Уже поняла, что бесполезно. Но едва рыдван поехал медленнее, входя в поворот, открыла дверь и выскочила.
Ноги сами несли к воде. Сейчас окунусь с разбега! Вода теплая на поверхности и прохладная ближе к дну, примет меня в свои объятия, подарит свежесть и новые силы после целого дня пути.
Сзади что-то кричали мужчины и Санти, но мне было плевать. Довольно с меня послушания. Всю жизнь в Обители слушалась воспитательниц. Но теперь-то выросла. Уже не девочка – невеста. А вот, кстати, и суженый. Спешит за мной следом.
Я на ходу махнула ему рукой, приглашая присоединиться. Но он приглашение не принял. Встал на пол пути: ноги широко расставлены, руки уперты в бока, лицо злое. Кажется, сейчас будет наказывать.
Я сделала еще шаг и наткнулась на невидимую стену. Река – вот она, рукой подать, но до нее не добраться. Суженый постарался. Сколько не билась, не смогла преодолеть стену. Я была вынуждена признать поражение. Этот раунд остался за мужчиной.
Продолжение 9.04
* * *
И без того непростая поездка, сопряженная с опасностями превратилась в фарс. А все из-за девчонки. Они были едва знакомы, а Корвин уже ее ненавидел. Как можно быть настолько безрассудной?
Хотя, если подумать, причина была вовсе не в ее непоседливом характере. Скрипя зубами, он признался себе, что его бесит в первую очередь непослушание. Прежде ему не перечили. Даже когда он был пятилетним мальчишкой, его приказы выполнялись беспрекословно. На место его мог поставить разве что отец, а после его смерти – никто. И тут вдруг девчонка смеет прекословить ему! Да что она о себе возомнила?
Он призвал духов – запереть дверь рыдвана, чтобы она не выходила без его на то воли. Не тут-то было. Девчонка легко распахнула дверь, точно на ней не было печати. При этом она не поняла, что сделала. Она пользовалась силой теурга легко, как-то походя. То, что ему давалось с трудом и требовало сосредоточения, у нее получалось само собой. И это тоже раздражало.
Последней каплей стал побег к реке. Похоже, вода служит для нее магнитом, так и притягивает. Девчонка просто не может перед ней устоять. Едва завидев реку, Эйвери выскочила из рыдвана и бросилась к ней.
Корвин был вне себя от ярости. Соскочив с лошади, он поспешил за девчонкой. Звать ее и приказывать вернуться – бесполезно. Она и не обернется. Но в его планы не входило ожидание. Он с помощью духов возвел невидимую стену, не пуская девушку к реке.
— Так нечестно! — возмутилась она.
Но Корвин не обратил внимания на ее обиду. Пусть скажет спасибо, что не выпорол при всех. Он схватил ее за предплечье и потащил обратно к рыдвану.
— Мне больно, — она попыталась вырваться.
— Очень хорошо, — кивнул он. — Быть может, боль поможет тебе запомнить, что моих приказов необходимо слушаться. Раз по-хорошему не понимаешь, я могу и по-плохому. Только потом не скули.
— Нельзя быть таким грубым.
—Ты еще поучи меня, — огрызнулся он.
— Ой, кажется, это наша первая ссора.
Она улыбнулась, чем поставила его в тупик. Радуется ссоре? Да что с ней такое?
Он втолкнул девчонку в рыдван и сказал ее спутнице, прежде чем захлопнуть дверь:
— Научи свою подопечную манерам, или я прикую ее к сиденью цепью. Будет носить ошейник как собака.
Они снова тронулись в путь, и до вечера ехали без приключений. Эйвери даже носа из окна не показывала, о том, чтобы выйти и речи не было. Грубая сила как обычно не подвела. Девчонка стала как шелковая.
А потом вернулся солдат, которого Корвин послал разведать дорогу.
— Все спокойно, — донес он. — Дорога на первый взгляд чиста.
— А на второй? — нахмурился Корвин.
— Слишком все гладко, — высказал опасения солдат. — Едва ли повстанцы откажутся от такой возможности. Если нападать, то сейчас.
— Я позаботился о том, чтобы путь был безопасным, — сказал Корвин. — Но лишняя осторожность не помешает. Передай остальным, чтобы были начеку.
Перед закатом они выбрали поляну для привала, выставили дозор. Палатки не разбивали, лишь костер развели. Все шло хорошо, как сказал разведчик: даже слишком.
Корвин держался в тени, подальше от костра, наблюдая одновременно и за своими солдатами, и за лесом вокруг. Его люди готовили ужин. От запаха мясной похлебки текли слюни. Сегодня они весь день были в пути, толком ничего не ели.
Аромат еды привлекал не только его. Из рыдвана вышла Эйвери. Ее спутница давно сидела у костра, помогала с готовкой. Появление девушки вызвало переполох. Корвин не сразу понял, в чем дело. С его места девчонка виделась светлым пятном на фоне черного, ночного леса. Но едва она вошла в свет костра, он понял проблему. Из одежды на ней была лишь полупрозрачная сорочка. Похоже, она уже приготовилась ко сну. Что ее дернуло выйти да еще в таком виде?
Тонкая ткань просвечивала насквозь, не скрывая девичьего тела. Но Эйвери даже не думала прикрыться, словно так и надо. Послышались смешки и шуточки солдат, и Корвин едва не зарычал от злости. Чего она добивается? Неужели не понимает, как ее нагота действует на мужчин? Или она хочет быть изнасилованной взводом солдат?
Он поспешил к костру. Солдаты, сально усмехаясь, вставали с мест.
— Отвернуться! — рявкнул Корвин.
Они выполнили приказ неохотно. Еще бы, такое зрелище. Но ослушаться побоялись. Так только подглядывали украдкой из-за плеч. Знали: глава Черного клана в гневе не щадит никого – ни правых, ни виноватых.
Вторая девушка вскочила и бросилась к подопечной. Обняв ее за плечи, повела назад в рыдван. Корвин отправился туда же. Следом за девушками он забрался внутрь.
— Что я опять сделала не так? — всплеснула руками Эйвери.
— Нельзя расхаживать голой перед мужчинами, — произнесла ее спутница.
— Почему?
Ее удивление было неподдельным, и Корвин прикрыл глаза рукой. Ощущение, что он угодил в сумасшедший дом, крепло с каждым часом.
Он обдумал ответ и в итоге сказал, не желая пускаться в объяснения реальной причины:
— Вид обнаженной девушки оскорбляет мужчин.
— Вот как, — девчонка приняла его слова за чистую монету. — Я этого не знала. Наверное, надо попросить прощения у солдат?
Она дернулась к двери, но он рукой перегородил ей пути.
— Не стоит. Я объясню им ситуацию. Уверен, они тебя простят. Но впредь будь осторожнее.
— Такого больше не повторится, — заверила она.
Что ж, одной проблемой меньше. Хотя бы по этому поводу можно не волноваться. Теперь пора и о повстанцах подумать. Вот они настоящая трудность, а он нянчится с девчонкой.
Повстанцы уже не первый год пытались свергнуть Черный клан. Еще отец Корвина имел с ними дело. Проклятые партизаны! Спят и видят, как бы уничтожить его. И все ради того, чтобы освободить четыре стороны света от власти Черных. Не дождутся. Едва он получит полную силу, уничтожит всех до одного.
Потому-то Эйвери так важна для повстанцев. Такой шанс опрокинуть Черный клан они не упустят.
Продолжение 10.04
Я проснулась посреди ночи от холода. Спать ложились бок о бок с Санти – в рыдване особо не развернешься. Но сейчас место Младшей воспитательницы пустовало.
Я села, поморщившись от боли в руке. На предплечье налились синяки – отпечаток в форме пальцев Корвина. Он так меня схватил, что остались кровоподтеки. Прямо метка – я принадлежу ему. Я ужасно на него злилась за это. Никто прежде не применял ко мне силу.
Я выглянула в окно. У ближайшего дерева померещились две тени. Прежде чем выйти из рыдвана, накинула халат, помня слова Корвина о том, что девичья нагота неприятна мужчинам. В этом вопросе я поверила ему на слово, хотя считала подобное странным. Мы с воспитательницами друг от друга не прятались. Да и что прятать-то – дарованное Прародителем тело? Какой в этом смысл?
Но когда дело касалось мужчин, я ступала на неизведанную почву, а потому полностью полагалась на знания других.
— Санти, — позвала, подкрадываясь к дереву.
Воспитательница не слышала, хотя это точно была она. Я узнала ее моментально.
Бедняжка попала в ужасное положение: один из солдат прижал Санти к дереву и вцепился зубами ей в шею. До чего это, наверное, больно и неприятно! Подтверждая мои опасения, Санти тихонько застонала.
Испугавшись за близкого человека, я, недолго думая, схватила с земли камень и запустила его в голову солдату. Недаром славилась меткостью (набила руку, сшибая яблоки с верхушки деревьев): угодила точно в цель. Солдат рухнул как подкошенный.
— Санти, — бросилась я к воспитательнице, — ты в порядке?
Девушка застыла, прижав ладони к щекам. Конечно, она в шоке. Пережить нападение это вам не шутка. А солдат, главное, каков. Вечером у костра читал Санти стихи (до меня долетали обрывки их разговора), потом проводил ее до рыдвана, долго держал за руку, не желая отпускать. А ночью подкараулил и напал. Нахал!
Я отбросила волосы с плеч Санти, осмотрела шею, но не заметила следов укуса. Кожа была чиста. Как же так?
— Ты что натворила? — возмутилась подруга.
— Спасла тебя от этого ненормального. Он тебя кусал!
— Он меня целовал, — простонала Санти, закатывая глаза. — Зачем лезла, куда не просили?
Вот тебе и благодарность. Я сложила руки на груди.
Что-то было в его тоне, отчего у меня мурашки побежали по спине. Все всегда были добры со мной. Другого отношения я не знала. Этот же человек рождал во мне новое, неизведанное чувство. Когда я поделилась мыслями и ощущениями с Санти, та сказала, что это страх. В ответ я фыркнула. С чего мне бояться суженого? Этого мужчину выбрал для меня Прародитель, а он никогда не ошибается. Ни мгновения не сомневалась, что буду счастлива в браке. Иначе какой смысл во всем этом?
Дальше мужчина и воспитательница обсуждали дела, связанные с подготовкой к отъезду, и мне быстро наскучило подслушивать.
Но причина бессонницы была совсем не в том разговоре. Я все вспоминала прикосновения мужчины. Я солгала тогда в купальне. Было ни капли не щекотно. По крайней мере, не в том месте, где он меня касалась, а где-то внизу живота, словно по коже, а точнее даже под кожей бегали муравьи. Нельзя сказать, что это было неприятно. Скорее, странно.
А еще я думала об отличиях женщин от мужчин. Например, о волосах, что растут у мужчин на лице. У женщин такого нет. Зато у них грудь плоская. Интересно, отличия на этом заканчиваются, или есть что-то еще? Я решила выяснить все в самое ближайшее время. Иначе умру от любопытства.
Я задремала лишь под утро. Перед глазами до последнего стоял образ суженого. А все-таки он красивый, подумала я, проваливаясь в сон, хоть и выглядит совсем по-другому. Но именно эти отличия – широкие плечи, узкие бедра, в то время как у девушек все наоборот – невероятно ему шли. Я сделала вывод, что так и надо. Именно таким должен быть настоящий мужчина.
Встала я поздно. Наспех оделась и умылась. До отъезда оставалось несколько часов, а у меня было важное дело: я намеревалась уговорить суженого взять с нами Санти. Младшая воспитательница не меньше меня тяготилась проживанием в Обители. Что-то подсказывало, если мужчина пожелает забрать ее, Старшая не посмеет возразить.
Я нашла суженого во дворе. Он командовал сборами. Одно его слово, и люди со всех ног бросались выполнять приказ.
Столько мужчин разом еще не видела, но они мало меня взволновали. Им всем было далеко до моего избранника. Приблизившись к нему, я произнесла:
— Приветствую! Позволь обратиться с просьбой, — говорить было неловко, ведь я не знала, как его называть.
— Обращайся, — кивнул мужчина, не глядя в мою сторону.
— С твоего дозволения я хочу взять с собой в дорогу младшую воспитательницу Санти.
Он думал недолго:
— Бери. В дороге тебе понадобится прислужница.
— Ты такой добрый, мой будущий супруг! — в порыве благодарности я обняла мужчину.
Но он не заключил меня в ответные объятия. Напротив поторопился выпутаться из моих рук.
— Держи дистанцию, девочка, — сказал он недовольно.
— Меня зовут Эйвери Ламей. А как твое имя?
— Корвинус Д’Эсте, — ответил он неохотно.
— Корвин, — произнесла нараспев, пробуя имя на вкус.
Мужчина насупился еще сильнее. Ну просто грозовая туча, вот-вот будет сверкнет молния.
— Ты можешь обращаться ко мне «сир», — произнес он, испортив мне настроение.
В голову закралась неприятная мысль – что если суженый вовсе не так добр и мил, как мне показалось? Я понаблюдала за тем, каков он со своими людьми. И чем дольше смотрела, тем больше убеждалась в своих выводах. Корвин, а вернее сир, вел себя грубо и надменно. Я списала это на волнение перед путешествием. Пока была не готова разочароваться в суженом.
Несколько часов до отъезда прошли в суматохе. Я носилась по Обители, пытаясь успеть все и сразу: попрощаться с каждой воспитательницей, не забыв при этом поплакать. Все-таки девятнадцать лет вместе, настоящая семья. Потом собрать вещи. Помимо одежды и гигиенических принадлежностей выкопать и пересадить в горшок розовый куст с заднего двора. Я лично за ним ухаживала. Он совсем маленький, чахлый, без меня завянет. К тому же будет напоминание о доме.
Теперь, когда отъезд был не за горами, уезжать вдруг расхотелось. Страшно бросать привычное ради призрачной лучшей жизни. Да и кто сказал, что она непременно будет лучше? Я совсем запуталась. Но отступать от задуманного не в моем характере, а потому у рыдвана я была ровно в срок.
В руках несла горшок с цветком, прижимая его к себе точно великое сокровище. Наставницы вышли меня провожать, и снова полились слезы. Будущий супруг долго не выдержал, рявкнул, чтобы садились в рыдван.
Я, всхлипывая, заняла свое место, напротив сидела Санти. Тоже вся зареванная. Заскрипев, ворота Обители одиноких открылись. Когда их проезжали, у меня перехватило дыхание. Второй раз в жизни пересекала эти ворота – первый раз несмышленым младенцем я въехала в Обитель, и вот теперь покидаю ее навсегда. От ужаса онемели пальцы, а волоски на руках встали дыбом. Успокоиться помогла Санти. Не будь ее, со мной случилась бы истерика.
Но дальше все стало просто замечательно. Виды из окна рыдвана захватили меня. По природе догадалась, что мы находимся в Светлых землях. Они самые богатые на красивые пейзажи. В Обители от меня скрывали даже место ее расположения. Не жизнь, а сплошные тайны и загадки.
До этого она видела лес, реки и поля только на картинках в учебниках, а тут все в живую. Я то и дело просила остановиться, чтобы полюбоваться видами. То погладить и обнять ствол дерева, то собрать луговых цветов. С каждой новой просьбой суженый все сильнее мрачнел. Но я умею быть настойчивой. Захочешь, не откажешь. В крайнем случае, просто выпрыгивала из рыдвана, стоило ему чуть замедлиться.
Так случилось и в тот раз, когда завидела реку. Вода переливалась синевой, играя с солнечными лучами. Разве можно проехать мимо такого чуда? Но мужчина заупрямился. Сказал: мы и так задержались в дороге.
Я не спорила. Уже поняла, что бесполезно. Но едва рыдван поехал медленнее, входя в поворот, открыла дверь и выскочила.
Ноги сами несли к воде. Сейчас окунусь с разбега! Вода теплая на поверхности и прохладная ближе к дну, примет меня в свои объятия, подарит свежесть и новые силы после целого дня пути.
Сзади что-то кричали мужчины и Санти, но мне было плевать. Довольно с меня послушания. Всю жизнь в Обители слушалась воспитательниц. Но теперь-то выросла. Уже не девочка – невеста. А вот, кстати, и суженый. Спешит за мной следом.
Я на ходу махнула ему рукой, приглашая присоединиться. Но он приглашение не принял. Встал на пол пути: ноги широко расставлены, руки уперты в бока, лицо злое. Кажется, сейчас будет наказывать.
Я сделала еще шаг и наткнулась на невидимую стену. Река – вот она, рукой подать, но до нее не добраться. Суженый постарался. Сколько не билась, не смогла преодолеть стену. Я была вынуждена признать поражение. Этот раунд остался за мужчиной.
Продолжение 9.04
* * *
И без того непростая поездка, сопряженная с опасностями превратилась в фарс. А все из-за девчонки. Они были едва знакомы, а Корвин уже ее ненавидел. Как можно быть настолько безрассудной?
Хотя, если подумать, причина была вовсе не в ее непоседливом характере. Скрипя зубами, он признался себе, что его бесит в первую очередь непослушание. Прежде ему не перечили. Даже когда он был пятилетним мальчишкой, его приказы выполнялись беспрекословно. На место его мог поставить разве что отец, а после его смерти – никто. И тут вдруг девчонка смеет прекословить ему! Да что она о себе возомнила?
Он призвал духов – запереть дверь рыдвана, чтобы она не выходила без его на то воли. Не тут-то было. Девчонка легко распахнула дверь, точно на ней не было печати. При этом она не поняла, что сделала. Она пользовалась силой теурга легко, как-то походя. То, что ему давалось с трудом и требовало сосредоточения, у нее получалось само собой. И это тоже раздражало.
Последней каплей стал побег к реке. Похоже, вода служит для нее магнитом, так и притягивает. Девчонка просто не может перед ней устоять. Едва завидев реку, Эйвери выскочила из рыдвана и бросилась к ней.
Корвин был вне себя от ярости. Соскочив с лошади, он поспешил за девчонкой. Звать ее и приказывать вернуться – бесполезно. Она и не обернется. Но в его планы не входило ожидание. Он с помощью духов возвел невидимую стену, не пуская девушку к реке.
— Так нечестно! — возмутилась она.
Но Корвин не обратил внимания на ее обиду. Пусть скажет спасибо, что не выпорол при всех. Он схватил ее за предплечье и потащил обратно к рыдвану.
— Мне больно, — она попыталась вырваться.
— Очень хорошо, — кивнул он. — Быть может, боль поможет тебе запомнить, что моих приказов необходимо слушаться. Раз по-хорошему не понимаешь, я могу и по-плохому. Только потом не скули.
— Нельзя быть таким грубым.
—Ты еще поучи меня, — огрызнулся он.
— Ой, кажется, это наша первая ссора.
Она улыбнулась, чем поставила его в тупик. Радуется ссоре? Да что с ней такое?
Он втолкнул девчонку в рыдван и сказал ее спутнице, прежде чем захлопнуть дверь:
— Научи свою подопечную манерам, или я прикую ее к сиденью цепью. Будет носить ошейник как собака.
Они снова тронулись в путь, и до вечера ехали без приключений. Эйвери даже носа из окна не показывала, о том, чтобы выйти и речи не было. Грубая сила как обычно не подвела. Девчонка стала как шелковая.
А потом вернулся солдат, которого Корвин послал разведать дорогу.
— Все спокойно, — донес он. — Дорога на первый взгляд чиста.
— А на второй? — нахмурился Корвин.
— Слишком все гладко, — высказал опасения солдат. — Едва ли повстанцы откажутся от такой возможности. Если нападать, то сейчас.
— Я позаботился о том, чтобы путь был безопасным, — сказал Корвин. — Но лишняя осторожность не помешает. Передай остальным, чтобы были начеку.
Перед закатом они выбрали поляну для привала, выставили дозор. Палатки не разбивали, лишь костер развели. Все шло хорошо, как сказал разведчик: даже слишком.
Корвин держался в тени, подальше от костра, наблюдая одновременно и за своими солдатами, и за лесом вокруг. Его люди готовили ужин. От запаха мясной похлебки текли слюни. Сегодня они весь день были в пути, толком ничего не ели.
Аромат еды привлекал не только его. Из рыдвана вышла Эйвери. Ее спутница давно сидела у костра, помогала с готовкой. Появление девушки вызвало переполох. Корвин не сразу понял, в чем дело. С его места девчонка виделась светлым пятном на фоне черного, ночного леса. Но едва она вошла в свет костра, он понял проблему. Из одежды на ней была лишь полупрозрачная сорочка. Похоже, она уже приготовилась ко сну. Что ее дернуло выйти да еще в таком виде?
Тонкая ткань просвечивала насквозь, не скрывая девичьего тела. Но Эйвери даже не думала прикрыться, словно так и надо. Послышались смешки и шуточки солдат, и Корвин едва не зарычал от злости. Чего она добивается? Неужели не понимает, как ее нагота действует на мужчин? Или она хочет быть изнасилованной взводом солдат?
Он поспешил к костру. Солдаты, сально усмехаясь, вставали с мест.
— Отвернуться! — рявкнул Корвин.
Они выполнили приказ неохотно. Еще бы, такое зрелище. Но ослушаться побоялись. Так только подглядывали украдкой из-за плеч. Знали: глава Черного клана в гневе не щадит никого – ни правых, ни виноватых.
Вторая девушка вскочила и бросилась к подопечной. Обняв ее за плечи, повела назад в рыдван. Корвин отправился туда же. Следом за девушками он забрался внутрь.
— Что я опять сделала не так? — всплеснула руками Эйвери.
— Нельзя расхаживать голой перед мужчинами, — произнесла ее спутница.
— Почему?
Ее удивление было неподдельным, и Корвин прикрыл глаза рукой. Ощущение, что он угодил в сумасшедший дом, крепло с каждым часом.
Он обдумал ответ и в итоге сказал, не желая пускаться в объяснения реальной причины:
— Вид обнаженной девушки оскорбляет мужчин.
— Вот как, — девчонка приняла его слова за чистую монету. — Я этого не знала. Наверное, надо попросить прощения у солдат?
Она дернулась к двери, но он рукой перегородил ей пути.
— Не стоит. Я объясню им ситуацию. Уверен, они тебя простят. Но впредь будь осторожнее.
— Такого больше не повторится, — заверила она.
Что ж, одной проблемой меньше. Хотя бы по этому поводу можно не волноваться. Теперь пора и о повстанцах подумать. Вот они настоящая трудность, а он нянчится с девчонкой.
Повстанцы уже не первый год пытались свергнуть Черный клан. Еще отец Корвина имел с ними дело. Проклятые партизаны! Спят и видят, как бы уничтожить его. И все ради того, чтобы освободить четыре стороны света от власти Черных. Не дождутся. Едва он получит полную силу, уничтожит всех до одного.
Потому-то Эйвери так важна для повстанцев. Такой шанс опрокинуть Черный клан они не упустят.
Продолжение 10.04
Глава 4. Повстанцы
Я проснулась посреди ночи от холода. Спать ложились бок о бок с Санти – в рыдване особо не развернешься. Но сейчас место Младшей воспитательницы пустовало.
Я села, поморщившись от боли в руке. На предплечье налились синяки – отпечаток в форме пальцев Корвина. Он так меня схватил, что остались кровоподтеки. Прямо метка – я принадлежу ему. Я ужасно на него злилась за это. Никто прежде не применял ко мне силу.
Я выглянула в окно. У ближайшего дерева померещились две тени. Прежде чем выйти из рыдвана, накинула халат, помня слова Корвина о том, что девичья нагота неприятна мужчинам. В этом вопросе я поверила ему на слово, хотя считала подобное странным. Мы с воспитательницами друг от друга не прятались. Да и что прятать-то – дарованное Прародителем тело? Какой в этом смысл?
Но когда дело касалось мужчин, я ступала на неизведанную почву, а потому полностью полагалась на знания других.
— Санти, — позвала, подкрадываясь к дереву.
Воспитательница не слышала, хотя это точно была она. Я узнала ее моментально.
Бедняжка попала в ужасное положение: один из солдат прижал Санти к дереву и вцепился зубами ей в шею. До чего это, наверное, больно и неприятно! Подтверждая мои опасения, Санти тихонько застонала.
Испугавшись за близкого человека, я, недолго думая, схватила с земли камень и запустила его в голову солдату. Недаром славилась меткостью (набила руку, сшибая яблоки с верхушки деревьев): угодила точно в цель. Солдат рухнул как подкошенный.
— Санти, — бросилась я к воспитательнице, — ты в порядке?
Девушка застыла, прижав ладони к щекам. Конечно, она в шоке. Пережить нападение это вам не шутка. А солдат, главное, каков. Вечером у костра читал Санти стихи (до меня долетали обрывки их разговора), потом проводил ее до рыдвана, долго держал за руку, не желая отпускать. А ночью подкараулил и напал. Нахал!
Я отбросила волосы с плеч Санти, осмотрела шею, но не заметила следов укуса. Кожа была чиста. Как же так?
— Ты что натворила? — возмутилась подруга.
— Спасла тебя от этого ненормального. Он тебя кусал!
— Он меня целовал, — простонала Санти, закатывая глаза. — Зачем лезла, куда не просили?
Вот тебе и благодарность. Я сложила руки на груди.
