Она неожиданно разозлилась.
-А может, и правда надо? Не? Я вот и не собиралась, - Юлька вскочила на ноги, пройдясь до окна и обратно, чтобы немного сбросить вспыхнувшее возмущение, - но раз ты настаиваешь, то знай – ты приносишь людям очень много горя. Подозреваю, что сверху, с небес, этого не видно, - с издевкой добавила она. – Так я тебе отсюда, с земли, расскажу. У меня, например, в Карране погиб друг, он город посмотреть приехал. Просто турист. А двое еле выжили. Я сама уцелела чудом, попав под искажение Грани. В Саманданге у нас в дормитории сделали временный госпиталь – так вот, он был весь занят! Тебе тут уже видимо напели, что Вечный – это такая особенная сущность, ничего с этим не поделаешь, ты бог, бог в тебе, а с бога спрос другой, богу все можно, все так делают, и так далее. А ты и уши развесил. Что, людей ты уже тоже научился жрать? И как ощущения?
В глазах Саши вспыхнуло бешенство, никогда не виденное ею ранее, и она почувствовала, как что-то горячее и яростное тянется к ней, но, натолкнувшись на ее гневный, осуждающий взгляд, оно отпрянуло назад и стало медленно, словно волна, разбившаяся у берега, затухать.
- Моего согласия, знаешь ли, никто не спрашивал, - буркнул он. - Меня сюда хитростью притащили. Ну а дальше…- он горько усмехнулся. – Тогда, в твоей деревне, почти перед самой инициацией, я наткнулся на Хэйгена, и он явно понял, что со мной происходит. Он тогда сказал – до последнего момента ты можешь отступить. Но как? Как, если оно тебя переваривает, ломает под себя, не оставляя даже лазейки, чтобы остаться человеком! Я мыслю не так, как раньше. Я чувствую теперь совершенно по-другому. Можешь представить себя - вот такую хорошенькую, ладненькую, ухоженную – превращающуюся в существо? И это существо начинает вытеснять твой разум из тела, которое ты считаешь своим!
Юлька пожала плечами. Когда-то в Белом овраге она подробно, с живейшим любопытством расспрашивала Дану-кицу, что та чувствует, меняя облик. Описания не впечатлили. Чуть больше необычного, чуть ярче ощущения, чуть больше физиологии…
- И что? Это дает тебе право пугать, калечить, убивать, жрать, кого захочется? – огрызнулась она.
- Когда я Змей, я мыслю образами, - продолжил он, поморщившись от ее реплики. - Я вижу не так, как человек. Чувства…сильнее и необычнее. Мир становится другим – у него другой цвет, другая энергетика. У людей и нелюдей зачастую другие лица. Я, например, могу видеть облик Двуликого, даже когда он в человеческой форме. Или оба облика сразу. Знаешь, как бы я хотел вернуть все обратно? Ты знаешь способ перестать быть Змеем? Его нет! – он почти выкрикнул эти слова, вскочил с кресла и бросился к окну, а потом схватил Юльку за плечи и больно встряхнул. - Можно только умереть! И то... надо очень постараться, чтобы себя угробить.
Она осторожно высвободилась из его рук - от него веяло чем-то пугающе холодным, и он причинял ей боль, физическую и душевную. Он все время причинял ей боль, как раньше, так и теперь.
- Он меня захлестывает, даже когда я человек, - продолжил он, содрогаясь. - Я все время чувствую его негласное присутствие в себе. Даже в обычные моменты. Он там, внутри… Крохотная частица, которая в любой момент готова вмешаться. Даже занимаясь любовью я вдруг начинаю ощущать, что у меня меняется облик, словно я не человек, а недоучка-Двуликий! Они называют это «поплыл», улыбаются и говорят мне - да нормально, можешь попробовать… Я посмотрел на себя в облике, на предмет… ну ты поняла меня, да? Я же убью ту женщину, которая… - он опять не договорил, закрыв лицо руками. – А они говорят – попробуй, это очень интересное ощущение…
- И что, бывали случаи? - испугалась за него Юлька.
-Слава богу нет, но что дальше? А что если я… случайно…- он отвернулся. - Я себя ненавижу иногда.
- Этим ты ничего не изменишь, - сказала она мягко. – Только озлобишься. Может быть, все те советы, что дает тебе твое окружение, это как раз ошибочный путь? Кто их дает? Кольер?
-И он тоже, - ответил Саша. – Ну и другие Вечные.
-А ты их, конечно, слушаешь, - опять разозлилась она. - Они и вправду помнят, какими были вначале? Или выдумывают, рисуясь и хвастаясь перед тобой - новичком?
- Я б не забыл, - он пожал плечами. - Все вместе он говорят то же самое. Не борись, это бесполезно. Смирись, это пройдет. Пользуйся силой, мы все пользуемся.
- Может быть, именно таким ты им и нужен – диким, злобным, но в то же время послушным? Чтобы не мог мыслить сам, чтобы зная, как управлять твоим зверем, они бы могли управлять тобой? – предположила Юлька. - Может им нужно, чтобы тебя боялись? Они знают о тебе больше, чем ты о них и сам о себе. Они прекрасно знают все о Нигейре, но ведь тебя-Сашу они вообще не знают. Я не понимаю, почему ты сам так быстро отказался от своей личности?
Он долго, долго молчал.
- Не знаю, - в конце концов выдавил он. - Никто не говорил мне другого, а сам я запутался. Все случилось так быстро... и так странно...
- Борись за себя, - сказала она с болью. - Не будь таким, как они. Не позволяй им заставить тебя забыть о тебе-человеке. Если они забыли сами, то это их проблемы, а не твои.
-Спасибо, - вздохнул он.
Потом они болтали обо всем подряд, Юлька рассказывала ему про учебу и друзей, старательно обходя тему Саманданга, а Саша - про рутину своей нынешней жизни и про забавные моменты.
-Жаль, что ты не осталась в Кархе, - под конец вздохнул он.- Хотя у нас тут больше школа Эгрох в почете. Разницы, как мне кажется, никакой, только специализация по стихиям.
- Ну, я могу изредка навещать тебя, - пообещала она. – Если, конечно, буду знать, где тебя найти.
Он поспешно написал ей на бумажке несколько номеров.
- Мой личный секретарь в Наган-Кархе всегда знает, где я, - сказал он. – Оставь мне весточку, что придешь – я буду ждать.
На выходе она лицом к лицу столкнулась с Кольером, входящим в башню Нигейра в сопровождении миниатюрной зеленоглазой блондинки. Увидев старого нага, Юлька вздрогнула и попятилась. Растерявшийся Кольер на несколько мгновений замер и оборвал фразу, адресованную своей очаровательной спутнице. Юлька, взявшая себя в руки первой, сумела вежливо кивнуть, он же лишь дернул щекой, уступая ей дорогу.
Когда они прошли дальше, она обернулась им вслед. Неожиданно мир вокруг нее стал терять четкие очертания, черное с алмазами небо Маара резко надвинулось на нее, и она снова оказалась перед шестилапой драконоподобной тварью с плоской головой. Той самой тварью… Их взгляды пересеклись, и тварь осторожно попятилась, отведя взгляд. А вот другое существо рядом смотрело на нее с насмешливым любопытством. Крупная черно-белая кошка размером чуть больше обычной мягко ступила ей навстречу, потянувшись и словно желая чисто по-кошачьи ее обнюхать. При ближайшем рассмотрении кошка Юльке не понравилась. Короткая и гладкая шерсть, мускулистое хищное туловище наводили на мысли о пантере, крупная вытянутая морда вовсе не напоминала добродушную домашнюю кошечку. Юлька поежилась и, чтобы избежать встречи, выбросила руку вперед, как бы отталкиваясь от сделавшей шаг навстречу кошки, и тут же выскочила обратно в реальность.
Кольер стоял посредине коридора, отвернувшись, блондинка же разглядывала ее хмуро и настороженно. На ее лице замерло сонно-растерянное выражение, словно она на мгновение выпала из реальности, заснула и проснулась, и теперь недоумевает, что происходит. Юлька поспешно отвернулась и бегом бросилась на посадочную площадку.
Лануэль, подумала она, надевая крылья. Не она ли дает Саше такие оригинальные советы?
Я добрался до дома только сегодня во второй половине дня, на третьи сутки после боя с Нигейром. Вчера утром неожиданно вспыхнул мятеж в Кельбеле – эмир Кельбелы категорически отказался присягать на верность юному Гайяру, убив гонцов, захватив миссию верховного эмира в Кельбе и угрожая подрывом Карранского шеадр-порта. Быстро же он, гаденыш, научился дурному у одного нынче хорошо известного жителя Земли-Основы… Поскольку мы сами вынудили нагов уйти, заниматься мятежным эмиром пришлось изрядно потрепанным войскам Серджента и нам самим. К сожалению, мы действительно обнаружили несколько взрывных устройств, размещенных в опасной близости от порта, и вот тут я решил принять жесткие меры, чтобы убить в зародыше подобные попытки превратить нашу жизнь в ад. Взрыв шеадра чреват такими последствиями, что годами потом вспоминать будут, вспоминать и проклинать идиота, который на это решился. Я выволок эмира из дворца, поднял в воздух и сбросил на центральную площадь, прямо на одно из найденных взрывных устройств, которое по моей просьбе привели в рабочее состояние. Оно взорвалось, разметав тело по площади. Затем я лично вернулся во дворец, в человеческом облике, и словами объяснил потрясенным наследникам и их приближенным, почему так делать нельзя и чем это впредь будет караться.
От происшествия в Кельбе остался мерзкий осадок, но я задавил его. Лучше пусть сейчас пострадает один идиот, чем потом - тысячи ни в чем не повинных людей. Еще раз я только уверился в своем убеждении, что контакты с Основой ничего, кроме прямого вреда, нашему миру принести не могут.
Я был истощен и физически, и морально. Я почти не спал все эти дни, несколько раз манипулировал Гранью, что требовало максимального напряжения сил, выложился в поединке со Змеем, получив два очень болезненных ранения, и вынужден был все время принимать решения и действовать, действовать… В результате, когда я приполз по истечении третьих суток в свое каменное логово, у меня не было сил даже стоять, не держась за стенку или за мебель. Мой добрый Нвер приготовил мне ужин, несколько раз спрашивая, чем еще он может мне помочь, и в конце концов я не выдержал его несчастных сочувствующих глаз и отправил домой, а сам остался в башне совершенно один.
Погода в наших краях испортилась еще с утра: весь день шел мелкий дождь, а к вечеру с океана принесло грозу с ураганным ветром - возможно, это отклик стихий на наш со Змеем поединок докатился до Элезии. Поединки Вечных друг с другом не проходят бесследно для наших миров, поэтому мы стараемся не сталкиваться лицом к лицу, чтобы не вызывать стихийных катаклизмов. Ветер - моя стихия, но этим вечером его порывы приводили в содрогание даже меня. Казалось, взбесившаяся стихия воздуха вознамерилась напомнить одному человеку, возомнившему себя полубогом, его истинное место. Ветвистые молнии резали серое, залитое дождем пространство над океаном, раскалывая его на две неравные половины и перечеркивая вспышками сумрачное пространство кабинета. Раскаты грома до основания сотрясали древнюю башню, вызывая нервный звон стоявших над каминной полкой винных бокалов. Казалось, вспышки молний - стихия огня, эгри, Змеево орудие, происходят прямо над моей головой. Вечный Нигейр, не юный носитель ипостаси, а то древнее существо, что завладело его телом и разумом, со всей своей страстью изливал безудержный гнев на голову неожиданного обидчика, укравшего у него победу.
Оставшись один, я с трудом разжег камин в кабинете. Наклоняться было адски больно. От попытки выпрямиться у меня потемнело в глазах и, схватившись за стол, я кое-как дополз до дивана у противоположной стены. Найдя плед, я завернулся в него и вытянулся на животе, стараясь выровнять дыхание и перестать дрожать. Нигейр полоснул когтем-Легаротом поперек спины, оставив глубокую рваную рану, и прошил насквозь левое бедро. Раны сразу же обработали и наложили швы, но с тех пор у меня не было ни одной спокойной минуты, чтобы отлежаться, не меняя облик каждые несколько часов, дать швам схватиться и позволить бессмертной силе запустить процесс ускоренной регенерации, характерной для всех Вечных. Постоянная смена облика и нагрузки затормозили ее, и мне приходилось прикладывать неимоверные усилия, чтобы не хромать, держать лицо и вообще делать вид, что я, как и положено Вечному, бодр, энергичен и абсолютно уверен в своих словах, решениях и поступках.
Закрыв глаза, я вспомнил наш со Змеем бой. До сих пор у меня не было возможности все хорошенько переварить и обдумать. Никогда раньше мне не приходилось сражаться с равным себе - сражаться с Вечным. Я знал, что поединки Вечных случались, и сам когда-то стал свидетелем боя Гевора с Эрлен - в конце той войны, когда погибла Марта. Но они сражались в человеческом облике, обычным оружием, и только в конце оба трансформировались, а здесь… здесь дрались не люди, здесь столкнулись две могущественные силы, и слабый человеческий разум никак не мог примириться с грандиозностью и обыденностью того, что случилось. Сейчас, оглядываясь назад, мне становилось страшно и от собственной самонадеянности, и от той бешеной, неконтролируемой ярости, что я увидел в глазах Нигейра. Для меня это было внове. Вечные, бывало, ненавидели друг друга, но это были отношения людей, а не божеств. Тут же… я не знал, кому принадлежала эта ярость – человеку по имени Саша или божеству по имени Нигейр. Возможно, позавчера я нажил себе смертельного и опасного врага, и мое дальнейшее существование, и без того непростое, станет еще более неоднозначным, а может быть, и недолговечным.
Как же я устал… Лежа один в каменной башне, мучаясь дурнотой, болью, вздрагивая от наиболее свирепых порывов ветра и громовых раскатов, я старательно гнал от себя пустоту, от которой все чаще и чаще хотелось выть. Кошку мне, что ли, завести, с ней хоть поговорить можно… Придет, начнет мурлыкать, лапами топтаться… Не умею я, как многие из нас, заполнять окружающее пространство льстивыми словоблудами и расчетливыми красавицами с влажными от жадности глазами. Вороны всегда были одиночками. Вон, даже Западная Башня - самая большая из всех башен Ворона - не предназначена для содержания там свиты. Был бы здоров, отправился бы куда-нибудь в бордель, коих полно в Ар Иллиме или в том же Элласаре, чтобы до тошноты, до отвращения к самому себе заглушить, залить эту пустоту чем попало. Или с Эйлой полетал. А тут даже этого не могу, сил нет.
В конце концов я провалился в мутный, неровный сон, в котором буря мешалась с то золотыми, то аспидно-черными петлями змея, яростно сверкали алмазные лезвия, прошивая меня насквозь и сбрасывая в океан, в котором я захлебывался, судорожно пытаясь обернуться и вырваться из-под накатывающих на меня тяжелых ледяных волн.
Проснулся я от странного ощущения, что я в башне не один. Ветер бушевал уже не так сильно, за окном пламенел огненно-бордовый закат. Камин почти потух, и я, еле поднявшись, принялся снова его растапливать. Прислушавшись, я уловил, что там, на верхней площадке, кто-то есть. Какой сумасшедший решился лететь в такую погоду, да еще и на крыльях? Накинув плед, я потащился наверх, все отчетливее различая характерный звук плохо повинующихся летуну и хлопающих на ветру крыльев. Выйдя на площадку, я с неожиданной радостью глотнул соленого влажного ветра, и, приободрившись, стал искать непрошеного гостя.
Демоны Маара... Как она вообще сюда долетела, с порванными-то крыльями?
Я помог ей расстегнуть фиксаторы крыльев и стал стаскивать отяжелевшую, перекошенную ветром раму. Ткань крыльев надорвалась в двух местах, вдоль боковых направляющих – типичный погодный разрыв. Хорошо еще, она сама не выглядела сильно пострадавшей, по крайней мере, все кости, кажется, целы, только ладони ободраны.
-А может, и правда надо? Не? Я вот и не собиралась, - Юлька вскочила на ноги, пройдясь до окна и обратно, чтобы немного сбросить вспыхнувшее возмущение, - но раз ты настаиваешь, то знай – ты приносишь людям очень много горя. Подозреваю, что сверху, с небес, этого не видно, - с издевкой добавила она. – Так я тебе отсюда, с земли, расскажу. У меня, например, в Карране погиб друг, он город посмотреть приехал. Просто турист. А двое еле выжили. Я сама уцелела чудом, попав под искажение Грани. В Саманданге у нас в дормитории сделали временный госпиталь – так вот, он был весь занят! Тебе тут уже видимо напели, что Вечный – это такая особенная сущность, ничего с этим не поделаешь, ты бог, бог в тебе, а с бога спрос другой, богу все можно, все так делают, и так далее. А ты и уши развесил. Что, людей ты уже тоже научился жрать? И как ощущения?
В глазах Саши вспыхнуло бешенство, никогда не виденное ею ранее, и она почувствовала, как что-то горячее и яростное тянется к ней, но, натолкнувшись на ее гневный, осуждающий взгляд, оно отпрянуло назад и стало медленно, словно волна, разбившаяся у берега, затухать.
- Моего согласия, знаешь ли, никто не спрашивал, - буркнул он. - Меня сюда хитростью притащили. Ну а дальше…- он горько усмехнулся. – Тогда, в твоей деревне, почти перед самой инициацией, я наткнулся на Хэйгена, и он явно понял, что со мной происходит. Он тогда сказал – до последнего момента ты можешь отступить. Но как? Как, если оно тебя переваривает, ломает под себя, не оставляя даже лазейки, чтобы остаться человеком! Я мыслю не так, как раньше. Я чувствую теперь совершенно по-другому. Можешь представить себя - вот такую хорошенькую, ладненькую, ухоженную – превращающуюся в существо? И это существо начинает вытеснять твой разум из тела, которое ты считаешь своим!
Юлька пожала плечами. Когда-то в Белом овраге она подробно, с живейшим любопытством расспрашивала Дану-кицу, что та чувствует, меняя облик. Описания не впечатлили. Чуть больше необычного, чуть ярче ощущения, чуть больше физиологии…
- И что? Это дает тебе право пугать, калечить, убивать, жрать, кого захочется? – огрызнулась она.
- Когда я Змей, я мыслю образами, - продолжил он, поморщившись от ее реплики. - Я вижу не так, как человек. Чувства…сильнее и необычнее. Мир становится другим – у него другой цвет, другая энергетика. У людей и нелюдей зачастую другие лица. Я, например, могу видеть облик Двуликого, даже когда он в человеческой форме. Или оба облика сразу. Знаешь, как бы я хотел вернуть все обратно? Ты знаешь способ перестать быть Змеем? Его нет! – он почти выкрикнул эти слова, вскочил с кресла и бросился к окну, а потом схватил Юльку за плечи и больно встряхнул. - Можно только умереть! И то... надо очень постараться, чтобы себя угробить.
Она осторожно высвободилась из его рук - от него веяло чем-то пугающе холодным, и он причинял ей боль, физическую и душевную. Он все время причинял ей боль, как раньше, так и теперь.
- Он меня захлестывает, даже когда я человек, - продолжил он, содрогаясь. - Я все время чувствую его негласное присутствие в себе. Даже в обычные моменты. Он там, внутри… Крохотная частица, которая в любой момент готова вмешаться. Даже занимаясь любовью я вдруг начинаю ощущать, что у меня меняется облик, словно я не человек, а недоучка-Двуликий! Они называют это «поплыл», улыбаются и говорят мне - да нормально, можешь попробовать… Я посмотрел на себя в облике, на предмет… ну ты поняла меня, да? Я же убью ту женщину, которая… - он опять не договорил, закрыв лицо руками. – А они говорят – попробуй, это очень интересное ощущение…
- И что, бывали случаи? - испугалась за него Юлька.
-Слава богу нет, но что дальше? А что если я… случайно…- он отвернулся. - Я себя ненавижу иногда.
- Этим ты ничего не изменишь, - сказала она мягко. – Только озлобишься. Может быть, все те советы, что дает тебе твое окружение, это как раз ошибочный путь? Кто их дает? Кольер?
-И он тоже, - ответил Саша. – Ну и другие Вечные.
-А ты их, конечно, слушаешь, - опять разозлилась она. - Они и вправду помнят, какими были вначале? Или выдумывают, рисуясь и хвастаясь перед тобой - новичком?
- Я б не забыл, - он пожал плечами. - Все вместе он говорят то же самое. Не борись, это бесполезно. Смирись, это пройдет. Пользуйся силой, мы все пользуемся.
- Может быть, именно таким ты им и нужен – диким, злобным, но в то же время послушным? Чтобы не мог мыслить сам, чтобы зная, как управлять твоим зверем, они бы могли управлять тобой? – предположила Юлька. - Может им нужно, чтобы тебя боялись? Они знают о тебе больше, чем ты о них и сам о себе. Они прекрасно знают все о Нигейре, но ведь тебя-Сашу они вообще не знают. Я не понимаю, почему ты сам так быстро отказался от своей личности?
Он долго, долго молчал.
- Не знаю, - в конце концов выдавил он. - Никто не говорил мне другого, а сам я запутался. Все случилось так быстро... и так странно...
- Борись за себя, - сказала она с болью. - Не будь таким, как они. Не позволяй им заставить тебя забыть о тебе-человеке. Если они забыли сами, то это их проблемы, а не твои.
-Спасибо, - вздохнул он.
Потом они болтали обо всем подряд, Юлька рассказывала ему про учебу и друзей, старательно обходя тему Саманданга, а Саша - про рутину своей нынешней жизни и про забавные моменты.
-Жаль, что ты не осталась в Кархе, - под конец вздохнул он.- Хотя у нас тут больше школа Эгрох в почете. Разницы, как мне кажется, никакой, только специализация по стихиям.
- Ну, я могу изредка навещать тебя, - пообещала она. – Если, конечно, буду знать, где тебя найти.
Он поспешно написал ей на бумажке несколько номеров.
- Мой личный секретарь в Наган-Кархе всегда знает, где я, - сказал он. – Оставь мне весточку, что придешь – я буду ждать.
На выходе она лицом к лицу столкнулась с Кольером, входящим в башню Нигейра в сопровождении миниатюрной зеленоглазой блондинки. Увидев старого нага, Юлька вздрогнула и попятилась. Растерявшийся Кольер на несколько мгновений замер и оборвал фразу, адресованную своей очаровательной спутнице. Юлька, взявшая себя в руки первой, сумела вежливо кивнуть, он же лишь дернул щекой, уступая ей дорогу.
Когда они прошли дальше, она обернулась им вслед. Неожиданно мир вокруг нее стал терять четкие очертания, черное с алмазами небо Маара резко надвинулось на нее, и она снова оказалась перед шестилапой драконоподобной тварью с плоской головой. Той самой тварью… Их взгляды пересеклись, и тварь осторожно попятилась, отведя взгляд. А вот другое существо рядом смотрело на нее с насмешливым любопытством. Крупная черно-белая кошка размером чуть больше обычной мягко ступила ей навстречу, потянувшись и словно желая чисто по-кошачьи ее обнюхать. При ближайшем рассмотрении кошка Юльке не понравилась. Короткая и гладкая шерсть, мускулистое хищное туловище наводили на мысли о пантере, крупная вытянутая морда вовсе не напоминала добродушную домашнюю кошечку. Юлька поежилась и, чтобы избежать встречи, выбросила руку вперед, как бы отталкиваясь от сделавшей шаг навстречу кошки, и тут же выскочила обратно в реальность.
Кольер стоял посредине коридора, отвернувшись, блондинка же разглядывала ее хмуро и настороженно. На ее лице замерло сонно-растерянное выражение, словно она на мгновение выпала из реальности, заснула и проснулась, и теперь недоумевает, что происходит. Юлька поспешно отвернулась и бегом бросилась на посадочную площадку.
Лануэль, подумала она, надевая крылья. Не она ли дает Саше такие оригинальные советы?
Глава 24. Призраки и сны
Я добрался до дома только сегодня во второй половине дня, на третьи сутки после боя с Нигейром. Вчера утром неожиданно вспыхнул мятеж в Кельбеле – эмир Кельбелы категорически отказался присягать на верность юному Гайяру, убив гонцов, захватив миссию верховного эмира в Кельбе и угрожая подрывом Карранского шеадр-порта. Быстро же он, гаденыш, научился дурному у одного нынче хорошо известного жителя Земли-Основы… Поскольку мы сами вынудили нагов уйти, заниматься мятежным эмиром пришлось изрядно потрепанным войскам Серджента и нам самим. К сожалению, мы действительно обнаружили несколько взрывных устройств, размещенных в опасной близости от порта, и вот тут я решил принять жесткие меры, чтобы убить в зародыше подобные попытки превратить нашу жизнь в ад. Взрыв шеадра чреват такими последствиями, что годами потом вспоминать будут, вспоминать и проклинать идиота, который на это решился. Я выволок эмира из дворца, поднял в воздух и сбросил на центральную площадь, прямо на одно из найденных взрывных устройств, которое по моей просьбе привели в рабочее состояние. Оно взорвалось, разметав тело по площади. Затем я лично вернулся во дворец, в человеческом облике, и словами объяснил потрясенным наследникам и их приближенным, почему так делать нельзя и чем это впредь будет караться.
От происшествия в Кельбе остался мерзкий осадок, но я задавил его. Лучше пусть сейчас пострадает один идиот, чем потом - тысячи ни в чем не повинных людей. Еще раз я только уверился в своем убеждении, что контакты с Основой ничего, кроме прямого вреда, нашему миру принести не могут.
Я был истощен и физически, и морально. Я почти не спал все эти дни, несколько раз манипулировал Гранью, что требовало максимального напряжения сил, выложился в поединке со Змеем, получив два очень болезненных ранения, и вынужден был все время принимать решения и действовать, действовать… В результате, когда я приполз по истечении третьих суток в свое каменное логово, у меня не было сил даже стоять, не держась за стенку или за мебель. Мой добрый Нвер приготовил мне ужин, несколько раз спрашивая, чем еще он может мне помочь, и в конце концов я не выдержал его несчастных сочувствующих глаз и отправил домой, а сам остался в башне совершенно один.
Погода в наших краях испортилась еще с утра: весь день шел мелкий дождь, а к вечеру с океана принесло грозу с ураганным ветром - возможно, это отклик стихий на наш со Змеем поединок докатился до Элезии. Поединки Вечных друг с другом не проходят бесследно для наших миров, поэтому мы стараемся не сталкиваться лицом к лицу, чтобы не вызывать стихийных катаклизмов. Ветер - моя стихия, но этим вечером его порывы приводили в содрогание даже меня. Казалось, взбесившаяся стихия воздуха вознамерилась напомнить одному человеку, возомнившему себя полубогом, его истинное место. Ветвистые молнии резали серое, залитое дождем пространство над океаном, раскалывая его на две неравные половины и перечеркивая вспышками сумрачное пространство кабинета. Раскаты грома до основания сотрясали древнюю башню, вызывая нервный звон стоявших над каминной полкой винных бокалов. Казалось, вспышки молний - стихия огня, эгри, Змеево орудие, происходят прямо над моей головой. Вечный Нигейр, не юный носитель ипостаси, а то древнее существо, что завладело его телом и разумом, со всей своей страстью изливал безудержный гнев на голову неожиданного обидчика, укравшего у него победу.
Оставшись один, я с трудом разжег камин в кабинете. Наклоняться было адски больно. От попытки выпрямиться у меня потемнело в глазах и, схватившись за стол, я кое-как дополз до дивана у противоположной стены. Найдя плед, я завернулся в него и вытянулся на животе, стараясь выровнять дыхание и перестать дрожать. Нигейр полоснул когтем-Легаротом поперек спины, оставив глубокую рваную рану, и прошил насквозь левое бедро. Раны сразу же обработали и наложили швы, но с тех пор у меня не было ни одной спокойной минуты, чтобы отлежаться, не меняя облик каждые несколько часов, дать швам схватиться и позволить бессмертной силе запустить процесс ускоренной регенерации, характерной для всех Вечных. Постоянная смена облика и нагрузки затормозили ее, и мне приходилось прикладывать неимоверные усилия, чтобы не хромать, держать лицо и вообще делать вид, что я, как и положено Вечному, бодр, энергичен и абсолютно уверен в своих словах, решениях и поступках.
Закрыв глаза, я вспомнил наш со Змеем бой. До сих пор у меня не было возможности все хорошенько переварить и обдумать. Никогда раньше мне не приходилось сражаться с равным себе - сражаться с Вечным. Я знал, что поединки Вечных случались, и сам когда-то стал свидетелем боя Гевора с Эрлен - в конце той войны, когда погибла Марта. Но они сражались в человеческом облике, обычным оружием, и только в конце оба трансформировались, а здесь… здесь дрались не люди, здесь столкнулись две могущественные силы, и слабый человеческий разум никак не мог примириться с грандиозностью и обыденностью того, что случилось. Сейчас, оглядываясь назад, мне становилось страшно и от собственной самонадеянности, и от той бешеной, неконтролируемой ярости, что я увидел в глазах Нигейра. Для меня это было внове. Вечные, бывало, ненавидели друг друга, но это были отношения людей, а не божеств. Тут же… я не знал, кому принадлежала эта ярость – человеку по имени Саша или божеству по имени Нигейр. Возможно, позавчера я нажил себе смертельного и опасного врага, и мое дальнейшее существование, и без того непростое, станет еще более неоднозначным, а может быть, и недолговечным.
Как же я устал… Лежа один в каменной башне, мучаясь дурнотой, болью, вздрагивая от наиболее свирепых порывов ветра и громовых раскатов, я старательно гнал от себя пустоту, от которой все чаще и чаще хотелось выть. Кошку мне, что ли, завести, с ней хоть поговорить можно… Придет, начнет мурлыкать, лапами топтаться… Не умею я, как многие из нас, заполнять окружающее пространство льстивыми словоблудами и расчетливыми красавицами с влажными от жадности глазами. Вороны всегда были одиночками. Вон, даже Западная Башня - самая большая из всех башен Ворона - не предназначена для содержания там свиты. Был бы здоров, отправился бы куда-нибудь в бордель, коих полно в Ар Иллиме или в том же Элласаре, чтобы до тошноты, до отвращения к самому себе заглушить, залить эту пустоту чем попало. Или с Эйлой полетал. А тут даже этого не могу, сил нет.
В конце концов я провалился в мутный, неровный сон, в котором буря мешалась с то золотыми, то аспидно-черными петлями змея, яростно сверкали алмазные лезвия, прошивая меня насквозь и сбрасывая в океан, в котором я захлебывался, судорожно пытаясь обернуться и вырваться из-под накатывающих на меня тяжелых ледяных волн.
Проснулся я от странного ощущения, что я в башне не один. Ветер бушевал уже не так сильно, за окном пламенел огненно-бордовый закат. Камин почти потух, и я, еле поднявшись, принялся снова его растапливать. Прислушавшись, я уловил, что там, на верхней площадке, кто-то есть. Какой сумасшедший решился лететь в такую погоду, да еще и на крыльях? Накинув плед, я потащился наверх, все отчетливее различая характерный звук плохо повинующихся летуну и хлопающих на ветру крыльев. Выйдя на площадку, я с неожиданной радостью глотнул соленого влажного ветра, и, приободрившись, стал искать непрошеного гостя.
Демоны Маара... Как она вообще сюда долетела, с порванными-то крыльями?
Я помог ей расстегнуть фиксаторы крыльев и стал стаскивать отяжелевшую, перекошенную ветром раму. Ткань крыльев надорвалась в двух местах, вдоль боковых направляющих – типичный погодный разрыв. Хорошо еще, она сама не выглядела сильно пострадавшей, по крайней мере, все кости, кажется, целы, только ладони ободраны.
