–Кто бы еще сказал, где он, этот Либрум, – проворчал Саша. – Кольер говорит, что не знает. И раньше не знал.
–Ну, можно поискать, – на лице Румянцева появилась прежняя, хорошо знакомая улыбка до ушей. – Попробовать его вычислить путем сравнения карт эпохи до Нигейра и после него. Работы адова прорва, но у тебя тут целый домен под рукой.
–Для начала нужны старые карты, – проворчал Саша. – Их только по библиотекам, спецархивам да спецхранам поднимать.
–Ну и что? – пожал плечами Румянцев. – Здесь же копии делаются элементарно, при любой библиотеке. Начни с Рузанны, с той же Эксеры. Ты же Вечный, тебе дадут.
–Ага, догонят и еще раз дадут, – бросил Саша со злостью. – Вагабр нынче занят – в виде оленя по лесам бегает.
–Тем более. Для его помощников в его отсутствие ты – власть и сила. Чего ты боишься? Просто начни это делать.
Еще и Либрум, подумала Юлька с ужасом. Открытие Награ сделало его Аспидом. А что будет, если он найдет Либрум – лабораторию и библиотеку?
– Допустим, найду я его, - предположил Саша. – Открывать как будем?
- Ключом?
- Ключи у Даллаха с Хэйгеном. Бесперспективно.
- А ты как в сказке, - заржал Румянцев, – найди им по бабе, которая на ушко нашепчет «Милый, а что это у тебя за колечко такое волшебное?» Ну или дверь взорвем, если не получится.
Саша неожиданно расхохотался.
–Мне нравится твой подход, – ответил он, пружинисто поднимаясь на ноги. Действие алкоголя, если и было, теперь полностью выветрилось. – Ребята… оставайтесь здесь, а? Давайте пореже разлучаться. Я понимаю, у нас нынче у каждого свое место в этом мире, но пожалуйста… давайте будем держаться вместе.
-Да я только за, – ответил Румянцев, и они оба уставились на Юльку.
– Я так не смогу, – ответила она в замешательстве. – Я же учусь. У меня занятия. Но я буду бывать тут почаще, – пообещала она.
–Но хотя бы сегодня ты останешься? – попросил ее Саша, пристально глядя в глаза. Она попыталась отвести взгляд – и не смогла.
–Останусь, – кивнула она, все еще не в силах оторваться от его лица, словно прикованная цепями. – С удовольствием.
Он кивнул, отведя взгляд, и она внутренне расслабилась, с раздражением подумав, что это нечестно – применять силу Змея против своих же. Хотя… она вдруг поняла, что ей и правда хочется остаться. Ради Димки. Вон он как светится, глядя на нее. Как же она рада, что он вернулся…
– А теперь твоя очередь рассказывать, как ты оказалась в Саманданге, – Румянцев покосился на Сашу, который отошел к окну, задумавшись о чем-то своем. – Я толком ничего не понял в его пересказе. Давай с того места, где мы расстались.
Юлька вздохнула и покорно начала рассказывать.
…Дорога, вымощенная ноздреватыми ярко-желтыми плитами, петляла среди зарослей оглушительно благоухающих кустов, покрытых большими ярко-розовыми бутонами. Там, в конце, уже виднеются очертания храма, чем-то похожего на старинные романские церкви Старой Земли. Солнце изрядно припекает, но жар – мягкий, вечерний, обволакивает теплом, не обжигая. С приближением храм становится все больше и больше, и уже можно разглядеть огромную розу-витраж над входом, собранную из множества разноцветных стеклышек. Пепельно-серая каменная кладка странно гармонирует с лазурным, подернутым белесой дымкой небом. Дверь в храм чуть приоткрыта… Там, внутри, огромное пустое пространство, сумрачное и прохладное. Разноцветные блики от витража рассыпаются по полу. Камень плит стерт тысячами ног и холоден как лед. Свет проникает через витражные стрельчатые окна с обеих сторон. Где-то там, в темноте, кроются статуи. Статуи молчат, не желая являть себя раньше времени, стыдливо прячутся в темноте, белея грациозными телами. Прямо посреди зала на подставке стоит большое, выше человеческого роста, зеркало. Самое обычное зеркало в деревянной оправе, чуть тусклое, с тонкими трещинами по краям. На зеркало наброшено полупрозрачное дымчатое покрывало, напоминающее паутинку. Покрывало слегка мерцает, его края чуть покачиваются от слабого дуновения из приоткрытой двери. Зеркало манит, притягивает. Что отразится в нем, если сбросить покрывало? Храм со статуями, цветные блики или… человек, чья рука тянется к краю тонкой дымчатой ткани?
Можно ведь не снимать его полностью, думает молодая женщина, осторожно трогающая ткань. Только приподнять, подглядеть, что оно отражает. Она осторожно берет его за уголок, но покрывало резко скользит вниз и она едва успевает подхватить его. Неожиданно ворвавшийся в храм ветер бросает на нее паутинку ткани, залепляя лицо. Сбросив ее на плечи, она смотрит в зеркало… Там, за зеркальной поверхностью нет ее отражения, а есть хорошо знакомое черное с алмазными гранями небо, лед под ногами и фигура человека, уходящего к пепельно-серым с алыми блестками скалам. Он идет быстро, словно торопится, завидев кого-то впереди. Кого-то важного…или он убегает? От кого-то, кого не хочет видеть или кому нечего больше сказать?
Она вдруг понимает, что уходящего надо остановить. Нельзя, чтобы он ушел… Но как, как преодолеть разделяющую их зеркальную грань? Она делает шаг в зазеркалье и мгновенно оказывается там, под немыслимым черным небом-перевертышем, и бросается, бежит следом, но поздно: человек исчезает в расщелине между скалами, которая стремительно затягивается, словно разорванная недавно Грань. На нее накатывает горе – нереальное, немыслимое, неудержимое, рвущее горло горе, от которого хочется кричать во всю глотку и которое не выкричать. Она действительно кричит, захлебываясь слезами, и обнаруживает себя у подножия зеркала, комкающую покрывало. Ей мучительно холодно после ледяного пространства Маара, и она накидывает покрывало на себя, кутаясь в него, как в плащ. Острое, жгущее горло чувство потери притупляется, словно покрывало, укутав ее, дарит ей защищенность и покой. Она поднимает взгляд на зеркало и видит свое отражение… и просыпается.
Юлька села на постели, ощущая удушье. Сон, слава богу, всего лишь сон, начавшийся так красиво и закончившийся так страшно. Вот и Наган Карх, место силы Нигейра, тоже насылает на нее жестокие сны, словно испытывает ее на прочность, поманив райскими картинами и швырнув в итоге в ледяной мир Некроса. Означает ли что-то этот сон, или он всего лишь дань разыгравшемуся воображению, переживаниям от встречи и необычному месту?
Она медленно встала, чувствуя босыми ногами ледяной пол замка. Совсем как там, в Мааре. Ее нынешняя комната была совсем иной – не скромной ученической комнатушкой на первом этаже, а просторной, роскошной спальней в исторической части замка, с высокими окнами, завешенными плотными шторами, с собственной ванной комнатой и небольшой гостиной с искусственным камином. Где-то недалеко, в такой же гостевой комнате, спал Румянцев.
Чувствуя, что сон исчез, она накинула плед и выглянула в коридор, привлеченная каким-то тревожным, неритмичным звуком, словно кто-то шел по коридору, останавливаясь, топчась на месте и все время на что-то натыкаясь. В щелочку она увидела неожиданное зрелище: Румянцев брел в полутьме с открытыми глазами, спотыкаясь и что-то бормоча себе под нос. Юлька окликнула его по имени, но он не отреагировал. Тогда она выскользнула за ним следом, опасаясь, как бы он не упал где-нибудь на лестнице, но он только время от времени натыкался на стены и шарил руками, словно пытаясь нащупать то ли дверь, то ли окно. Дойдя до конца коридора, он вышел в холл с лестницей, опасно подойдя к самому краю, постоял там, а потом развернулся и в том же странном режиме поплелся обратно. Юлька шла следом за ним шаг в шаг, пытаясь понять, что ему снится и что он ищет в своем сомнамбулическом сне. Может быть, им снилось одно и то же, и Румянцев поймал продолжение Юлькиного кошмара? А может быть, он и был тем человеком, так безвозвратно уходящим куда-то в Некрос? Может быть, сейчас он ищет именно ее?
Выдумки все это, вздохнула она, убедившись, что Румянцев добрался до своей постели без последствий, и возвращаясь к себе. Судя по краткому и печальному рассказу Димы, ему здорово досталось в Анг Мирте, и вполне может быть, что подсознание выкидывает с ним вот такие необычные штуки. Бедняга… Он хоть сам знает, что с ним происходит?
Повертевшись в постели, она решила не рассказывать ему о странном ночном походе, а сначала осторожно расспросить. Сон долго не шел, и она заснула лишь под утро, устав от своих страхов и неоформленных подозрений.
Лизар, тот самый художник, которого прислала Ширин, оказался белокожим черноволосым айором с темными и печальными, в пол-лица, глазами, и только тяжеловатый, с выступающей горбинкой нос и некоторая общая сутулость портили его романтическую внешность. Ильнара была покорена с первого взгляда. Очаровательно улыбаясь и щебеча, она позволила бесцеремонно усадить себя на скамейку, расправить складки юбки и пряди волос и терпеливо ждала, пока он, бормоча что-то неразборчивое, устанавливал мольберт в тени деревьев, несколько раз перенося его из стороны в сторону, а потом возится с палитрой, то и дело недовольно перекладывая кисточки.
Дело близилось к вечеру. Несмотря на самый разгар осени, листья апельсиновых деревьев в университетском саду все еще оставались яркими и сочными, а с гранатовых кустов свисали пузатые блекло-пунцовые плоды. Юлька наблюдала за парочкой с невесть откуда взявшимся весельем, и когда, наконец, Лизар взялся за кисть, отошла чуть в сторону, боясь помешать, но парень сразу же так углубился в работу, что перестал откликаться на ее реплики. Она с восторгом следила, как из крупных, чуть размытых мазков постепенно проступают хорошо знакомые черты подруги. Он и правда был талантлив: ему не мешало то, что Ильнара вертелась и болтала, более того, вся эта текучая, гибкая подвижность сразу же отразилась на рисунке. Казалось, девушка на фоне гранатовых плодов присела лишь на мгновение, готовая по первому зову сорваться и бежать дальше.
–А почему ты все-таки выбрал школу Джмар, а не художественный лицей? – спросила его Ильнара, когда работа уже подошла к концу.
–Картинками много денег не заработаешь, – буркнул Лизар почти неразборчиво. – Я старший в семье, нас пятеро, папаша любит к бутылке прикладываться. У элементалов перспектив больше в плане работы. Везде возьмут. А хобби… никуда оно не денется, это хобби.
–А ты откуда? – спросила Юлька
–С Ар Иллима, – пояснил он. – Далирия.
–Это самый большой остров, правильно? – уточнила Юлька. Он посмотрел на нее с удивлением, потом словно бы что-то вспомнил и кивнул.
–Не самый большой, а самый густонаселенный и развитый, – поправил он. – Столица. Есть острова и побольше, но они сплошь каменистые. Хотя и там живут, и люди, и Двуликие. Не была еще?
–Нет, – ответила Юлька. – Не успела. Там правда круглый год лето?
–Правда, – коротко бросил Лизар, не отрываясь от рисунка. – Зимой чуть холоднее, и море остывает. Опять же, ветра…
–А там везде можно купаться? – продолжала любопытствовать Юлька. – Что-то мне так хочется к морю, хоть на денечек, хоть на пару часов…
–А вот с этим сложнее, – ответил за Лизара знакомый глуховатый баритон, донесшийся из-за спины. – Берега почти везде высокие, скалистые и обрывистые, песчаные полосы есть не везде. Зато ныряльщикам раздолье.
Юлька поспешно обернулась назад. Рессер стоял чуть в стороне от них, на траве перед клумбой, с добродушным прищуром разглядывая почти законченный рисунок.
–Замечательно, – прокомментировал он, когда Лизар на мгновение отвлекся, пробормотав нечленораздельное «Здрасьте»
–А мы совсем не заметили, как вы вошли, – рассмеялась Ильнара.
–Да я, в общем-то, и не входил, – хмыкнул Рес, озадачив непосвященных. – Юль, можно тебя на пару минут?
Она отошла от друзей в сторону, испытывая мучительную неловкость. С момента ее неожиданного визита в башню прошло три недели, и с тех пор они не виделись еще ни разу.
– Как у тебя дела? – спросил он, быстро оглянувшись на Ильнару с Лизаром. – Это, я так полагаю, тот эксперимент, о котором говорила Ширин?
Юлька кивнула.
– Спасибо за крылья, – выдавила она, едва ворочая языком. – И за те, починенные, и за новые.
– Подошли? – спросил он быстро, словно смутившись.
Десять дней назад посыльный принес ей новый комплект крыльев. На вопрос, кто их отправил, он только пожал плечами. Новые крылья сидели как влитые, словно по ее мерке сделанные. Материал летных поверхностей оказался легче и прочнее, гравидиск – мощнее, фиксаторы – мягче и удобнее. Самир, не перестававший ее навещать, на днях увидел, как она пробует обновку во дворе дормитория, и, внимательно рассмотрев подарок, заявил, что подобные вещи в магазинах для любителей не продаются.
–Идеально. Они ведь не покупные, да? – продолжила она.
–Для своих Крылатых мы их заказываем, – пояснил он, – в проверенных мастерских у техноасов.
–А как же размеры? – удивилась она.
–У меня хороший глазомер, – улыбнулся он. – Юль, мне опять нужна твоя помощь… Мне нужно попасть на какую-нибудь мессу Единого. Посмотреть, как оно там все происходит – ритуалы, песнопения, сам процесс… Тот Лев Серджента еще не слинял?
– Не слинял, – рассмеялась она. – Но что-то я сильно сомневаюсь, что он будет рад встрече.
– А я птичкой обернусь, – заявил Рес. – Маленькой. Пронесешь меня в сумочке, а потом осторожно высадишь где-нибудь в темном уголке. Можешь даже бросить меня там, я сам обратно выберусь. Ну как, попробуешь?
Юлька медленно кивнула. Самир уже неоднократно звал ее поприсутствовать на службе, посвященной Единому, но ей совершенно не хотелось, даже для общего развития. Службы проходили в выходные, но просто так прийти туда было невозможно, в первый раз требовалось, чтобы тебя кто-то привел и поручился за тебя.
– Она как раз послезавтра, – сообщила она, – но мне надо предупредить Самира, чтобы зашел за мной.
– Пошли ему записку, – предложил Рес. – Хочешь, отнесу? В виде маленькой черной птички. Он не догадается.
– Да он сам вечером заявится, – фыркнула она. – Как мне тебя предупредить, если все получится?
– А когда служба? С утра?
Она кивнула.
– Скажи Самиру, пусть ждет тебя за воротами дормитория. Ты спрячешь меня в сумку и выйдешь к нему. Смотри, – он кивнул на Лизара, который показывал счастливой Ильнаре конечный результат. Рисунок получился живым, ярким и красочным, и девушка на портрете готова была ожить и без всяких фантомов. – Иногда мне ужасно жаль, что я не умею рисовать. Хотя, говорят, научиться никогда не поздно.
Когда утром третьего дня в условленное время она выглянула во дворик, ее ждал не один Рессер. Рядом с ним обнаружилась очаровательная рыжеволосая девушка, одетая в полетный костюм Крылатого. На спине у нее был небольшой рюкзачок с шнурком по горловине. Девушка, ладненькая, обаятельная, зеленоглазая, весело болтала, а он внимательно и серьезно слушал, изредка кивая головой. Ощутив неожиданное раздражение, Юлька с болезненной остротой осознала, что у нее никогда не будет такой тонкой талии, как у этой особы, таких точеных, округлых плеч и грациозных движений. Рыжая, казалось, полностью завладела вниманием своего спутника, и ей вдруг резко расхотелось куда-либо идти, да еще в такой непростой компании.
–Доброе утро, – поздоровались они синхронно, когда она скрипя сердце все-таки спустилась вниз.
–Ну, можно поискать, – на лице Румянцева появилась прежняя, хорошо знакомая улыбка до ушей. – Попробовать его вычислить путем сравнения карт эпохи до Нигейра и после него. Работы адова прорва, но у тебя тут целый домен под рукой.
–Для начала нужны старые карты, – проворчал Саша. – Их только по библиотекам, спецархивам да спецхранам поднимать.
–Ну и что? – пожал плечами Румянцев. – Здесь же копии делаются элементарно, при любой библиотеке. Начни с Рузанны, с той же Эксеры. Ты же Вечный, тебе дадут.
–Ага, догонят и еще раз дадут, – бросил Саша со злостью. – Вагабр нынче занят – в виде оленя по лесам бегает.
–Тем более. Для его помощников в его отсутствие ты – власть и сила. Чего ты боишься? Просто начни это делать.
Еще и Либрум, подумала Юлька с ужасом. Открытие Награ сделало его Аспидом. А что будет, если он найдет Либрум – лабораторию и библиотеку?
– Допустим, найду я его, - предположил Саша. – Открывать как будем?
- Ключом?
- Ключи у Даллаха с Хэйгеном. Бесперспективно.
- А ты как в сказке, - заржал Румянцев, – найди им по бабе, которая на ушко нашепчет «Милый, а что это у тебя за колечко такое волшебное?» Ну или дверь взорвем, если не получится.
Саша неожиданно расхохотался.
–Мне нравится твой подход, – ответил он, пружинисто поднимаясь на ноги. Действие алкоголя, если и было, теперь полностью выветрилось. – Ребята… оставайтесь здесь, а? Давайте пореже разлучаться. Я понимаю, у нас нынче у каждого свое место в этом мире, но пожалуйста… давайте будем держаться вместе.
-Да я только за, – ответил Румянцев, и они оба уставились на Юльку.
– Я так не смогу, – ответила она в замешательстве. – Я же учусь. У меня занятия. Но я буду бывать тут почаще, – пообещала она.
–Но хотя бы сегодня ты останешься? – попросил ее Саша, пристально глядя в глаза. Она попыталась отвести взгляд – и не смогла.
–Останусь, – кивнула она, все еще не в силах оторваться от его лица, словно прикованная цепями. – С удовольствием.
Он кивнул, отведя взгляд, и она внутренне расслабилась, с раздражением подумав, что это нечестно – применять силу Змея против своих же. Хотя… она вдруг поняла, что ей и правда хочется остаться. Ради Димки. Вон он как светится, глядя на нее. Как же она рада, что он вернулся…
– А теперь твоя очередь рассказывать, как ты оказалась в Саманданге, – Румянцев покосился на Сашу, который отошел к окну, задумавшись о чем-то своем. – Я толком ничего не понял в его пересказе. Давай с того места, где мы расстались.
Юлька вздохнула и покорно начала рассказывать.
…Дорога, вымощенная ноздреватыми ярко-желтыми плитами, петляла среди зарослей оглушительно благоухающих кустов, покрытых большими ярко-розовыми бутонами. Там, в конце, уже виднеются очертания храма, чем-то похожего на старинные романские церкви Старой Земли. Солнце изрядно припекает, но жар – мягкий, вечерний, обволакивает теплом, не обжигая. С приближением храм становится все больше и больше, и уже можно разглядеть огромную розу-витраж над входом, собранную из множества разноцветных стеклышек. Пепельно-серая каменная кладка странно гармонирует с лазурным, подернутым белесой дымкой небом. Дверь в храм чуть приоткрыта… Там, внутри, огромное пустое пространство, сумрачное и прохладное. Разноцветные блики от витража рассыпаются по полу. Камень плит стерт тысячами ног и холоден как лед. Свет проникает через витражные стрельчатые окна с обеих сторон. Где-то там, в темноте, кроются статуи. Статуи молчат, не желая являть себя раньше времени, стыдливо прячутся в темноте, белея грациозными телами. Прямо посреди зала на подставке стоит большое, выше человеческого роста, зеркало. Самое обычное зеркало в деревянной оправе, чуть тусклое, с тонкими трещинами по краям. На зеркало наброшено полупрозрачное дымчатое покрывало, напоминающее паутинку. Покрывало слегка мерцает, его края чуть покачиваются от слабого дуновения из приоткрытой двери. Зеркало манит, притягивает. Что отразится в нем, если сбросить покрывало? Храм со статуями, цветные блики или… человек, чья рука тянется к краю тонкой дымчатой ткани?
Можно ведь не снимать его полностью, думает молодая женщина, осторожно трогающая ткань. Только приподнять, подглядеть, что оно отражает. Она осторожно берет его за уголок, но покрывало резко скользит вниз и она едва успевает подхватить его. Неожиданно ворвавшийся в храм ветер бросает на нее паутинку ткани, залепляя лицо. Сбросив ее на плечи, она смотрит в зеркало… Там, за зеркальной поверхностью нет ее отражения, а есть хорошо знакомое черное с алмазными гранями небо, лед под ногами и фигура человека, уходящего к пепельно-серым с алыми блестками скалам. Он идет быстро, словно торопится, завидев кого-то впереди. Кого-то важного…или он убегает? От кого-то, кого не хочет видеть или кому нечего больше сказать?
Она вдруг понимает, что уходящего надо остановить. Нельзя, чтобы он ушел… Но как, как преодолеть разделяющую их зеркальную грань? Она делает шаг в зазеркалье и мгновенно оказывается там, под немыслимым черным небом-перевертышем, и бросается, бежит следом, но поздно: человек исчезает в расщелине между скалами, которая стремительно затягивается, словно разорванная недавно Грань. На нее накатывает горе – нереальное, немыслимое, неудержимое, рвущее горло горе, от которого хочется кричать во всю глотку и которое не выкричать. Она действительно кричит, захлебываясь слезами, и обнаруживает себя у подножия зеркала, комкающую покрывало. Ей мучительно холодно после ледяного пространства Маара, и она накидывает покрывало на себя, кутаясь в него, как в плащ. Острое, жгущее горло чувство потери притупляется, словно покрывало, укутав ее, дарит ей защищенность и покой. Она поднимает взгляд на зеркало и видит свое отражение… и просыпается.
Юлька села на постели, ощущая удушье. Сон, слава богу, всего лишь сон, начавшийся так красиво и закончившийся так страшно. Вот и Наган Карх, место силы Нигейра, тоже насылает на нее жестокие сны, словно испытывает ее на прочность, поманив райскими картинами и швырнув в итоге в ледяной мир Некроса. Означает ли что-то этот сон, или он всего лишь дань разыгравшемуся воображению, переживаниям от встречи и необычному месту?
Она медленно встала, чувствуя босыми ногами ледяной пол замка. Совсем как там, в Мааре. Ее нынешняя комната была совсем иной – не скромной ученической комнатушкой на первом этаже, а просторной, роскошной спальней в исторической части замка, с высокими окнами, завешенными плотными шторами, с собственной ванной комнатой и небольшой гостиной с искусственным камином. Где-то недалеко, в такой же гостевой комнате, спал Румянцев.
Чувствуя, что сон исчез, она накинула плед и выглянула в коридор, привлеченная каким-то тревожным, неритмичным звуком, словно кто-то шел по коридору, останавливаясь, топчась на месте и все время на что-то натыкаясь. В щелочку она увидела неожиданное зрелище: Румянцев брел в полутьме с открытыми глазами, спотыкаясь и что-то бормоча себе под нос. Юлька окликнула его по имени, но он не отреагировал. Тогда она выскользнула за ним следом, опасаясь, как бы он не упал где-нибудь на лестнице, но он только время от времени натыкался на стены и шарил руками, словно пытаясь нащупать то ли дверь, то ли окно. Дойдя до конца коридора, он вышел в холл с лестницей, опасно подойдя к самому краю, постоял там, а потом развернулся и в том же странном режиме поплелся обратно. Юлька шла следом за ним шаг в шаг, пытаясь понять, что ему снится и что он ищет в своем сомнамбулическом сне. Может быть, им снилось одно и то же, и Румянцев поймал продолжение Юлькиного кошмара? А может быть, он и был тем человеком, так безвозвратно уходящим куда-то в Некрос? Может быть, сейчас он ищет именно ее?
Выдумки все это, вздохнула она, убедившись, что Румянцев добрался до своей постели без последствий, и возвращаясь к себе. Судя по краткому и печальному рассказу Димы, ему здорово досталось в Анг Мирте, и вполне может быть, что подсознание выкидывает с ним вот такие необычные штуки. Бедняга… Он хоть сам знает, что с ним происходит?
Повертевшись в постели, она решила не рассказывать ему о странном ночном походе, а сначала осторожно расспросить. Сон долго не шел, и она заснула лишь под утро, устав от своих страхов и неоформленных подозрений.
Глава 28. В храме Единого
Лизар, тот самый художник, которого прислала Ширин, оказался белокожим черноволосым айором с темными и печальными, в пол-лица, глазами, и только тяжеловатый, с выступающей горбинкой нос и некоторая общая сутулость портили его романтическую внешность. Ильнара была покорена с первого взгляда. Очаровательно улыбаясь и щебеча, она позволила бесцеремонно усадить себя на скамейку, расправить складки юбки и пряди волос и терпеливо ждала, пока он, бормоча что-то неразборчивое, устанавливал мольберт в тени деревьев, несколько раз перенося его из стороны в сторону, а потом возится с палитрой, то и дело недовольно перекладывая кисточки.
Дело близилось к вечеру. Несмотря на самый разгар осени, листья апельсиновых деревьев в университетском саду все еще оставались яркими и сочными, а с гранатовых кустов свисали пузатые блекло-пунцовые плоды. Юлька наблюдала за парочкой с невесть откуда взявшимся весельем, и когда, наконец, Лизар взялся за кисть, отошла чуть в сторону, боясь помешать, но парень сразу же так углубился в работу, что перестал откликаться на ее реплики. Она с восторгом следила, как из крупных, чуть размытых мазков постепенно проступают хорошо знакомые черты подруги. Он и правда был талантлив: ему не мешало то, что Ильнара вертелась и болтала, более того, вся эта текучая, гибкая подвижность сразу же отразилась на рисунке. Казалось, девушка на фоне гранатовых плодов присела лишь на мгновение, готовая по первому зову сорваться и бежать дальше.
–А почему ты все-таки выбрал школу Джмар, а не художественный лицей? – спросила его Ильнара, когда работа уже подошла к концу.
–Картинками много денег не заработаешь, – буркнул Лизар почти неразборчиво. – Я старший в семье, нас пятеро, папаша любит к бутылке прикладываться. У элементалов перспектив больше в плане работы. Везде возьмут. А хобби… никуда оно не денется, это хобби.
–А ты откуда? – спросила Юлька
–С Ар Иллима, – пояснил он. – Далирия.
–Это самый большой остров, правильно? – уточнила Юлька. Он посмотрел на нее с удивлением, потом словно бы что-то вспомнил и кивнул.
–Не самый большой, а самый густонаселенный и развитый, – поправил он. – Столица. Есть острова и побольше, но они сплошь каменистые. Хотя и там живут, и люди, и Двуликие. Не была еще?
–Нет, – ответила Юлька. – Не успела. Там правда круглый год лето?
–Правда, – коротко бросил Лизар, не отрываясь от рисунка. – Зимой чуть холоднее, и море остывает. Опять же, ветра…
–А там везде можно купаться? – продолжала любопытствовать Юлька. – Что-то мне так хочется к морю, хоть на денечек, хоть на пару часов…
–А вот с этим сложнее, – ответил за Лизара знакомый глуховатый баритон, донесшийся из-за спины. – Берега почти везде высокие, скалистые и обрывистые, песчаные полосы есть не везде. Зато ныряльщикам раздолье.
Юлька поспешно обернулась назад. Рессер стоял чуть в стороне от них, на траве перед клумбой, с добродушным прищуром разглядывая почти законченный рисунок.
–Замечательно, – прокомментировал он, когда Лизар на мгновение отвлекся, пробормотав нечленораздельное «Здрасьте»
–А мы совсем не заметили, как вы вошли, – рассмеялась Ильнара.
–Да я, в общем-то, и не входил, – хмыкнул Рес, озадачив непосвященных. – Юль, можно тебя на пару минут?
Она отошла от друзей в сторону, испытывая мучительную неловкость. С момента ее неожиданного визита в башню прошло три недели, и с тех пор они не виделись еще ни разу.
– Как у тебя дела? – спросил он, быстро оглянувшись на Ильнару с Лизаром. – Это, я так полагаю, тот эксперимент, о котором говорила Ширин?
Юлька кивнула.
– Спасибо за крылья, – выдавила она, едва ворочая языком. – И за те, починенные, и за новые.
– Подошли? – спросил он быстро, словно смутившись.
Десять дней назад посыльный принес ей новый комплект крыльев. На вопрос, кто их отправил, он только пожал плечами. Новые крылья сидели как влитые, словно по ее мерке сделанные. Материал летных поверхностей оказался легче и прочнее, гравидиск – мощнее, фиксаторы – мягче и удобнее. Самир, не перестававший ее навещать, на днях увидел, как она пробует обновку во дворе дормитория, и, внимательно рассмотрев подарок, заявил, что подобные вещи в магазинах для любителей не продаются.
–Идеально. Они ведь не покупные, да? – продолжила она.
–Для своих Крылатых мы их заказываем, – пояснил он, – в проверенных мастерских у техноасов.
–А как же размеры? – удивилась она.
–У меня хороший глазомер, – улыбнулся он. – Юль, мне опять нужна твоя помощь… Мне нужно попасть на какую-нибудь мессу Единого. Посмотреть, как оно там все происходит – ритуалы, песнопения, сам процесс… Тот Лев Серджента еще не слинял?
– Не слинял, – рассмеялась она. – Но что-то я сильно сомневаюсь, что он будет рад встрече.
– А я птичкой обернусь, – заявил Рес. – Маленькой. Пронесешь меня в сумочке, а потом осторожно высадишь где-нибудь в темном уголке. Можешь даже бросить меня там, я сам обратно выберусь. Ну как, попробуешь?
Юлька медленно кивнула. Самир уже неоднократно звал ее поприсутствовать на службе, посвященной Единому, но ей совершенно не хотелось, даже для общего развития. Службы проходили в выходные, но просто так прийти туда было невозможно, в первый раз требовалось, чтобы тебя кто-то привел и поручился за тебя.
– Она как раз послезавтра, – сообщила она, – но мне надо предупредить Самира, чтобы зашел за мной.
– Пошли ему записку, – предложил Рес. – Хочешь, отнесу? В виде маленькой черной птички. Он не догадается.
– Да он сам вечером заявится, – фыркнула она. – Как мне тебя предупредить, если все получится?
– А когда служба? С утра?
Она кивнула.
– Скажи Самиру, пусть ждет тебя за воротами дормитория. Ты спрячешь меня в сумку и выйдешь к нему. Смотри, – он кивнул на Лизара, который показывал счастливой Ильнаре конечный результат. Рисунок получился живым, ярким и красочным, и девушка на портрете готова была ожить и без всяких фантомов. – Иногда мне ужасно жаль, что я не умею рисовать. Хотя, говорят, научиться никогда не поздно.
Когда утром третьего дня в условленное время она выглянула во дворик, ее ждал не один Рессер. Рядом с ним обнаружилась очаровательная рыжеволосая девушка, одетая в полетный костюм Крылатого. На спине у нее был небольшой рюкзачок с шнурком по горловине. Девушка, ладненькая, обаятельная, зеленоглазая, весело болтала, а он внимательно и серьезно слушал, изредка кивая головой. Ощутив неожиданное раздражение, Юлька с болезненной остротой осознала, что у нее никогда не будет такой тонкой талии, как у этой особы, таких точеных, округлых плеч и грациозных движений. Рыжая, казалось, полностью завладела вниманием своего спутника, и ей вдруг резко расхотелось куда-либо идти, да еще в такой непростой компании.
–Доброе утро, – поздоровались они синхронно, когда она скрипя сердце все-таки спустилась вниз.
