— Мне реально не во что переодеться. Ну не надевать же под плащ купальник!
— Почему бы и нет? Тони плевать, успокойся… Купим тебе что-нибудь в аэропорту. Что ты там про сто друзей говорила? У меня друзей нет, но есть немного денег, так что прекрати думать про одежду. Мне думать о тебе без одежды нравится куда больше. И о душе с тобой.
Я облизала губы, чтобы слизать с них глупые мысли. Но они намертво укоренились в моей голове. Мы так внимательно смотрели друг на друга, что перед моим взглядом потекли струи горячего душа — в глазах защипало от слез. От незапланированного рева меня спасло прибытие на станцию «Выборг»: какое счастье, что я никогда больше не приеду сюда с Сёмой! Если он позвонит, я не возьму трубку. И он тут же позвонил — точно я притянуло его к телефону силой мысли.
— Я в поезде, еду в Хельсинки.
— Одна? Зачем? — спросил он, даже не предполагая, что я могу быть не одна.
— Не одна, — сказала я четко. — Просто так. Потому что хочу. Спасибо тебе, Сёма, за утреннюю помощь, но на этом все. Я не буду тебе больше звонить. Никогда. И ты не звони. Никогда.
И я отключила телефон — пусть и в третий раз последнее слово останется за мной. Никогда. Это страшное слово — никогда. Никогда еще мне не было так страшно.
— Мне очень жаль, что тебе пришлось общаться с ним из-за меня, — произнес Крэг дрожащим шепотом, и я, просунув под столик руку, схватила его пальцы, и тут же извинилась за ненароком причиненную боль. — Ничего страшного.
Нет, мне было страшно. Еще как!
— Нам все равно надо было поговорить. Я убежала от него встречать тебя. Так глупо все получилось.
Крэг усмехнулся и сам поймал под столиком мои пальцы:
— Судьба вообще очень глупа, и только иногда, по случаю, поступает умно: например, не оставив ни одной ванной комнаты свободной.
— У нас есть выражение, — начала я по-русски, — кто о чем, а вшивый о бане…
Крэг улыбнулся еще шире.
— Ты не пошла со мной в душ в гостинице. И видишь, что получилось? Теперь тебе придется идти со мной даже в финскую сауну.
— Ничего страшного. Уже не зима, проруби нет.
— Можем дождаться зимы в Лапландии. Как вариант. Нет?
Я решила просто улыбнуться — до зимы полгода, а это не месяц, это целых шесть! А пока нам нужно получить в паспорт два заветных штампа. Суровые русские бабы штампанули их с каменными лицами, когда Крэг вспомнил мою шутку с соседом и сказал, что у нас медовый месяц. Почему у нас нет колец, нас, к счастью, не спросили. Все же форма некоторых — не мужиков, конечно — обязывает к тактичности.
Сменившие наших дам бравые финские парни, возможно, и хотели бы быть тактичными, но их тактичность была оформлена в наш адрес на суоми. Крэг среагировал первым и, протягивая американский паспорт с синей корочкой, сказал, что мы хоть и финны по крови, но по-фински знаем только «китос».
— Так надо выучить, — заявил финский пограничник уже по-английски.
— А мы собственно за этим и едем к вам. Учить финский.
— Сколько собираетесь пробыть в стране?
— Пока не выучим национальный язык…
Крэг, ну ты же не первый раз пересекаешь границу — какого хрена проверять чувство юмора у человека со штампом? У финнов — и нас с тобой тоже — это чувство почти что атрофировалось.
— И как долго вы обычно учите иностранные языки? — спросил финн абсолютно серьезно.
— Ровно одну минуту, — ответил Крэг по-английски и тут же затараторил что-то по-фински.
Наверное, какую-то шутку, потому что финн заржал. Не засмеялся, а именно взвился на дыбы, как конь. Я даже вздрогнула.
— У меня бабушка говорила по-фински и по-испански, потому что они иммигрировали из Хельсинки в Аргентину ещё до независимости, — перешел Крэг обратно на английский. — Я плохо говорю по-фински, но более-менее понимаю, а вот мисс Сарви была лишена возможности говорить в семье на финском языке, так что мы решили немного пожить на земле предков. Так сказать, подпитаться родной энергетикой.
Второй финн, который держал мой красный паспорт, тоже развесил уши и чуть не забыл взять у меня отпечаток пальца. И мне хотелось погрозить этим пальцем всем финским мужикам во главе с Крэгом МакДевиттом.
— Это было спонтанное решение, так что мы еще не знаем, где остановимся. Но на улице мы не останемся, обещаю.
Ну да, заночуем в аэропорту — нам же не впервой! Я спрятала проштампованный паспорт в рюкзачок и уставилась на своего финского спутника.
— Пошли есть! — сказала я ему.
И мы пошли в вагон-ресторан. От йогурта с мюсли набежали грустные воспоминания, но тут же улетели прочь: мы же не расстаемся, мы только встретились — и языки мне даются тяжело. Одного месяца не хватит. Крэг сходил за кофе. Заказал для себя какао. А я — новую непонятную пока никому из нас жизнь, поставив точку в предыдущей. Распрощавшись со всеми, кто был у меня до Крэга. Даже с тем, кто не был.
«Джонатан, я долго думала и приняла решение остаться в России. Ты был хорошим другом, и я очень рада, что встретила тебя. Удачи тебе во всем», — я только успела отправить сообщение, как тут же получила ответ: «Я догадывался. Спасибо. Тебе тоже удачи, Кейт.»
— Извини, с шоколадом внутри закончились.
Крэг поставил передо мной тарелку с пустым круассаном и положил рядом шоколадку. Фазер! Только без апельсинового наполнителя. Сердце сжалось, но не кольнуло. В мире много чего повторяется. Главное, чтобы повторялось чаще хорошее.
Глава 49. “В водовороте”
Я ловила губами капли, сладкой капелью соскальзывающие с блестящих губ Крэга — он специально закрыл глаза, чтобы представить нас под водопадом, так прямо и сказал… Правда, не сообщил, где на воображаемой карте непознанного мною мира искать горячие источники, нагревшие его грудь так, что к ней больно стало прикасаться, и я держала руки на его шее, зарываясь пальцами в мокрые волосы. Ничего, ничего… Чуть-чуть фантазии в коктейле приземленной реальности никому не помешают, но оттянуть встречу с братом на целую вечность все равно не получится. Тони уже с полчаса ждет нас за столиком какого-то там ресторанчика. Я хотела отмазаться и отправить Крэга одного, но тот безапелляционно заявил, что без меня никуда не пойдет.
— Я хочу вас познакомить. Все документы отосланы — никакой деловой беседы быть не может. Беседа будет личного характера, и я не хочу в сотый раз объяснять ему словами, почему не хочу возвращаться в Портленд. Я просто покажу ему — почему. Покажу ему тебя, и если он все равно не поймет, это подтвердит, что он дурак…
Показывать меня он не стыдился — потому что наглядно объяснил мне, для чего все же в аэропорту существуют бутики. А я-то гадала, какие такие дураки покупают в них втридорога деловые костюмы. Тот, кто этот костюм безбожно испачкал! Наверное, мы не единственные бежали на псевдоделовую встречу сломя голову. От костюма я отказалась, потопав, словно недовольный ребенок, кроссовками. Дура!
— Выброси свои четыре полоски, пожалуйста. Хочешь спортивный стиль, я куплю тебе новые к джинсам и худи. Я тоже надену джинсы к белому пиджаку и тоже куплю себе футболку с муми-троллями.
Предложению, высказанному с такой убийственной улыбкой, я не могла сопротивляться. В мусор полетели и рваные колготки, но носки все же отыскались на дне моего рюкзака.
— Вот ты и укомплектована, — заявил покупатель, прикрыв мой вшивый домик бейсболкой со Снусмумриком.
Да, у Тони не будет вопросов, что я делаю рядом с его братом. Если он вообще дождется окончания наших водных процедур. Я не закрывала глаз, потому что хотела смотреть на его брата будто через пелену дождя, не слез: я отревелась утром за месяц вперед. Утром, которое, казалось, было не несколькими часами ранее, а годами…
— Крэг, я обещаю пойти с тобой в душ вечером, — спустила я руки ему на плечи, когда мой внутренний будильник заорал, что полночь все ближе и ближе.
Нет, было сейчас около шести вечера. Мы еле успели завершить шоппинг до закрытия магазинов.
Крэг ничего не сказал, зато сделал — прижал меня к своим бедрам еще сильнее. Надо либо страстно обнять в ответ, либо обрушить ему на голову ледяные потоки — таких водопадов в природе уйма, только бы нас не закрутило в водовороте страсти!
— И вечером тоже… Раз у нас дни на пересчет.
В аэропорту также имелась аптека, но я не позволила ему себя туда затащить.
— Крэг, ты рядом, ты никуда не уезжаешь и сможешь все проконтролировать. Если я просчиталась, то пойду к врачу через неделю. Но не заставляй меня травить себя всякой гадостью просто так.
Впрочем, сейчас у меня много чего в запасе, на что можно списать головную боль и тяжесть внизу живота.
Наши тела были разогреты и изнутри, и снаружи — водой и горячими слюнями, которые мы пускали друг по другу, лишь иногда сглатывая. Кто б мне раньше сказал, что можно испытывать подобное к мужчине — не трепет, не интерес, а животную страсть. Вода теперь текла мимо рта, минуя склеенные друг с другом губы — чтобы не захлебнуться ни чувствами, ни водой мы решили не разрывать поцелуя, покуда в груди хватает воздуха. Сильные руки заскользили по груди и сошлись большими пальцами на втянутом пупке, а потом ныряли между дрожащих ног.
— Крэг, ну что ты делаешь?
Наверное, ему стыдно было смотреть мне в лицо, легче было расплющить нос о затылок. Он развернул меня, чтобы слиться воедино и вместе сгибаться под тяжеленными струями воды, давиться рвущимися на свободу стонами, искать хлипкую опору в запотевшем стекле… Он сминал мне грудь, сжимал живот, склеивал тела воедино и снова отдирал по живому. Мы бежали в гору задыхаясь, карабкались на самую вершину уже почти на коленях, а на пике простерли руки к небесам, а потом неподвижно, так и не повернувшись друг к другу лицами смывали с тел следы стрессовой любви.
— Все, — Крэг повернул ручку смесителя, и мы остались почти в полной тишине, только пару капель ещё скатились нам под ноги.
Я согнула левую ногу в колене, чтобы раздавить их, но она так дрожала, что мне пришлось снова ловить равновесие.
— Извини, Суши, я не должен был тебя торопить.
— Сейчас лучше снова поторопись. Поторопись… — выдохнула я горячий пар в его такое же красное, как, наверное, и мое лицо. — Одеться…
Мы одевались быстро, но долго сушили волосы — мне. Весь мой остальной марафет свелся к помаде, все той же светлой, с которой я работала переводчицей. На остальную красоту не осталось даже секунды — к тому же, Крэг заявил, что без косметики я нравлюсь ему даже больше. Угу, я помню комментарий про отсутствие одежды. Но сейчас я была более чем одета — даже слишком тепло, но я боялась вспотеть от волнения и явить деловому брату темные подмышки светлой футболки.
Плечи мне оттягивал пустой рюкзак и страх, поэтому я плыла рядом с Крэгом величественной походкой павы. Новенькие подошвы так и отскакивали от натертого пола аэропорта. Мои пальцы лежали в сухой теплой мужской ладони, но этого оказалось мало, чтобы растопить сковавший меня лед страха. А чего я боюсь? Меня же не с родителями знакомят… Хотя брат — это намного хуже… Мне бы не скривиться при виде его… в улыбке.
— Расслабься, — шепнул мне Крэг, а я чуть не попросила его поделиться таблеткой, которую он заглотил после чистки зубов и до еды…
Мы еще не обедали. Было некогда — хотя могли хотя бы купить шоколадку, когда просили упаковать плюшевых муми-троллей и оленью шкуру для мамы. Игрушки — для племянника, хотя нафига козе… Младенцу — белый бегемотик. Хотя если это таблетка для новоиспеченного дядечки — можно накупить игрушек целый вагон и маленькую тележку.
Я вдохнула и выдохнула, а потом замедлила шаг, чтобы не бежать впереди Крэга. Хотя увидела Тони первой — за крайним столиком, с которого открывался прекрасный вид на самолеты. Он тоже узнал — брата, и поднялся. Шаг, два, три — длинная дорога к гильотине, и я склонила голову перед Энтони Макдевиттом, чтобы не сесть мимо стула: коленки так тряслись, что я решила не дожидаться, когда закончатся братские объятия. Знакомиться можно и сидя — не королевский прием все же. Хотя Энтони выглядел по-королевски: как и его брат по приезде в Пулково. Явно костюм от одного портного. Только у делового брата на запястье часы — должно быть, для статуса, потому что кто в наше время пользуется часами по назначению? А мне хотелось спросить, когда его пригласят на посадку? Руки у него сухие — во всяком случае правая, которую он протянул мне до начала братских объятий.
— Я боюсь неправильно произнести твоё имя… — начал Тони, но Крэг перебил его:
— А ты не бойся. Ксения — это легко. После финского все легко. Давай, бро… Мы смеяться не будем.
Тони улыбнулся и стал еще больше походить на брата — слетела напускная чопорность. Им по тридцатнику: я подглядела дату рождения, когда фотографировала паспорт Крэга.
— А есть более простой вариант?
— Кейт, — спасла я бледные щеки Тони от красноты. — Я привыкла, ничего страшного. Предчувствую, как стану коверкать финские слова…
— Не парься с финским, он тебе не понадобится в жизни, — усмехнулся Тони, и моя улыбка намертво приклеилась к губам.
Должно быть, он хотел подбодрить, но вышло зло и больно — я без намеков понимаю, что придет время расстаться с Крэгом. И очень скоро. Но я встречу последнее утро с улыбкой — я уже пообещала себе это. И самому Крэгу — что не буду плакать, что возьму из псевдоотношений только хорошие воспоминания. А они есть и будут — саксофон лежит не на дне реки, а всего лишь в камере хранения.
— Крэг, если нужен дом, то бери теткин. Он все равно пустым стоит. Сейчас позвоним соседям, попросим открыть окна. Все равно в лучшем случае завтра к обеду доберетесь до озера.
Крэг кивнул и вытащил телефон. Тони только сейчас, кажется, заметил разбитые пальцы брата. Я, впрочем, тоже про них забыла, а наверное больно было держать их под струями горячей воды так долго…
— Пустяки, — усмехнулся Крэг, но не спрятал глаза. — Сломал нос ее бывшему парню… За дело.
Тони скривил губы, но ничего не произнес и взгляда не отвел.
— Я серьезно, Тони, — тряхнул Крэг головой, очень нервно. — Но в остальном все нормально.
Губы Тони дрогнули сильнее, и взгляд полоснул меня — как огнем, я аж вздрогнула.
— Когда он в детстве лупил меня, — начал Тони тихо и без всяких эмоций. — И я бежал жаловаться на него, Крэг спрашивал у родителей, соприкасаются ли атомы друг с другом. Ответ — нет. А раз все живое состоит из атомов, даже человек, то каким образом я мог тронуть Тони? — и тут этот Тони рассмеялся и взглянул уже на брата. — Сходи позвони тетушке Ане из тихого места.
Крэг не двинулся со своего места, даже, кажется, сильнее вжал локти в стол и схватил меню.
— Я сделаю заказ сам, — отчеканил Тони. — Иди позвони.
— Она все знает.
Братья буравили друг друга взглядами.
— Крэг, пожалуйста, оставь меня с Кейт минут на десять. Не больше.
— Я же сказал, что она все знает! — процедил Крэг сквозь зубы.
— Пожалуйста.
Крэг поднялся на ноги вместе с меню и швырнул его на стол. Я сидела ни жива, ни мертва — не знала, что делать. На чью сторону встать. У меня не было никакого желания выслушивать про болезнь из уст человека, который ею воспользовался в своих личных интересах. Меня так и подмывало вскочить и крикнуть, что я не просто знаю, я все-все-все знаю… Но, наверное, Тони не должен даже заподозрить, что их секрет больше не секрет.
