Трое из Лукоморья
Ольга Куно
- Федька, я тебе в восемьсот тридцать четвёртый раз повторяю: я не торгую приворотными зельями!
Разумеется, упомянутое выше число было выбрано наугад. В любом случае мой собеседник не мог оценить его внушительность, ибо Федькины познания в математике были весьма ограничены. Считать он умел не лучше, чем люди одного далёкого племени, в языке которых присутствует всего три числа - "один", "два" и "много".
- Ну пожалуйста, ну что вам стоит! Всего один раз, самую капельку!
- Что значит "что вам стоит"?! - возмутилась я, начиная понимать, почему подлинные зануды как правило ни у кого не знают отказа. - Если я время от времени соглашаюсь лечить жителей вашей деревни, это вовсе не означает, что я готова заниматься такими глупостями как привороты! Изжога, язва и понос - это, знаешь ли, одно, а любовь - это уже совсем другое...Впрочем, смотря как посмотреть, - добавила я, скептически пожевав губами. - Возможно, разница не так уж и велика. В любом случае, я в человеческие отношения не вмешиваюсь. Любовь магии не поддаётся, влюблённость - тем более. Влюблённость - это, знаешь ли, материя тонкая, эфемерная.
- Ась? - Федька попытался донести до меня доступным ему способом, что не сумел вникнуть в значение сказанных мною слов. А точнее, ни черта не понял.
- Ну, как мыльный пузырь, - попыталась объяснить я. - Только тронь его легонечко - и всё, лопнул. Исчез, словно и не было. Вот и с влюблённостью так же. Если вмешиваться, только всё испортить можно.
- Но вы же настоящая Баба Яга, вы же всё можете! - захныкал парень.
- А вот если будешь обзываться, я тебя мигом из избы выставлю. Причём вперёд ногами! - грозно пообещала я.
Звучащие за окном крики становились всё громче, и я отдёрнула занавеску, выглядывая наружу. На лесной поляне, где уютно и одиноко расположилась моя деревянная избушка, собралось с полдюжины мальчишек возрастом приблизительно от десяти до пятнадцати лет. Я слишком долго предпочитала их игнорировать, и теперь эти юные паразиты вконец обнаглели и, расположившись всего в нескольких саженях от входа, дружно орали "Ведь-ма! Ведь-ма!". Правда, увидев движение в окне, они стушевались и замолчали, но это ненадолго.
- Ну вот, и эти сбежались. Беда на мою седую голову! - сварливо проворчала я, снова задёргивая занавеску. Про седую голову - это я, конечно, кокетничала. Волосы у меня чёрные, будто уголь. Побелевшие волоски если и попадаются, то подвергаются мгновенному и безжалостному уничтожению, словно революционеры, с идеями которых следует расправляться на корню. Не далее как сегодня, сидя перед зеркалом, я удалила одного такого белого вредителя, лютого врага женской красоты. - Так вот, Федя, - продолжала я, - запомни раз и навсегда: нельзя при помощи магии заставить человека полюбить тебя или возненавидеть.
- Как же нельзя, когда в городе есть бабка, которая приворотное зелье продаёт? Бери не хочу!
- Вот к бабке своей и иди, - фыркнула я. - Она тебе ещё и не то продаст, лишь бы денежку заплатил. А вот когда у твоей зазнобы от того зелья рога на голове вырастут, или ещё кое-где - хвост, вот тогда ко мне и придёшь за леченьем.
- А что, рога на голове - это лечится? - заинтересовался Федька.
- Ну, если они вырастают от зелья, тогда лечится, - честно сказала я. - А вот если по другим причинам, тогда хуже. Послушай, Федь, я тебя понимаю и где-то даже сочувствую. Несчастная любовь, первая красотка на деревне, и всё такое. Грустно, конечно, но если подумать - с кем такого не бывало? Дело молодое. Забудешь ты её, ещё и радоваться станешь, что ничего у вас не вышло. Ну, не любит она тебя, что же тут поделаешь.
- А отчего вы так уж прямо уверены, что она меня не полюбит? - капризно спросил он.
- А тебе непременно надо знать? - устало отозвалась я.
Федька кивнул.
- Ну, как знаешь. Сейчас дам тебе зеркальце, поглядишь в него.
- Волшебное?
- Зачем волшебное? Самое что ни на есть обыкновенное.
Я достала из глубокого кармана зеркальце, которое всегда ношу с собой, и протянула его посетителю. Тот принял диковинку из моих рук, погляделся...
- А-а-а! - закричал Федька, вздрогнув и отскочив от зеркальца подальше. - Что это?
- Знакомься: это ты, - честно сказала я.
Ну да, конечно, зеркала в деревнях - вещь редкая. Своё отражение простые крестьяне видят всё больше в озере да на начищенном до блеска самоваре. Ни там, ни там слишком уж хорошо не разберёшь.
В целом Федькины переживания можно понять. Видок у него и правда был что надо. Лопоухие уши, нос картошкой, лицо щедро усыпано юношескими прыщами, на голове - творческий беспорядок из давно нечёсаных волос. Рубаха украшена парочкой тёмно-коричневых пятен - не то земля, не то навоз; судя по запаху - скорее последнее. Брюки слегка приспущены по новой городской моде. Мода - это конечно хорошо, вот только городские щеголи непременно сочетали приспущенные брюки с заправленными внутрь рубашками и специальными широкими ремнями. Поэтому в их случае, в отличие от Федькиного, посторонним взглядам не начинала открываться та часть тела, которая располагается немного ниже спины. Наконец, обут Федька был в простые сандалии, что позволяло видеть давно нестриженые ногти. Стричь их, право слово, было бы на данном этапе даже обидно: ещё немного, и ими без труда можно будет пропалывать грядки.
- И что же, с этим, - Федька брезгливо кивнул в сторону зеркальца, - уже ничего нельзя сделать???
Дарина, до сих пор тихонько сидевшая в углу на правах моей ученицы, прыснула со смеху.
- А ты, Дара, не хихикай, - я погрозила ей пальцем, - а то впредь мне тебя придётся перед приходом гостей выпроваживать.
Я снова повернулась к Федьке.
- Ну почему же нельзя? Кое-что сделать в общем-то можно. Вот только скажи честно: зачем мне тебе помогать? Я ведь не гувернантка и не бабка-знахарка. Я сама по себе живу, занимаюсь своими делами, зелья варю, в ворожбе совершенствуюсь, никого не трогаю. А ты, лет шесть тому назад, под мои окна вот с такими вот мальчишками бегал, дразнилки орал, не давал спокойно работать. Так с какой же радости я должна теперь идти тебе навстречу?
Я смотрела на парня, склонив голову на бок; краем глаза уловила лёгкое движение Дары, следившей за Федькой не менее внимательно. Разумеется, никакой обиды я на него не держала, да и тогда, шесть лет назад, меня раздражал не один конкретный мальчишка, а скорее сельские жители в целом. Впрочем, за минувшие годы в этом смысле мало что изменилось. Тем не менее мои дальнейшие действия сейчас полностью зависели от того, как поведёт себя юноша. От моего пристального, слегка прищуренного взгляда не ускользнуло то, как покраснели кончики его ушей. Опустив глаза и сосредоточенно проведя пальцем по поверхности стола, словно проверяя, нет ли там пыли, он негромко проговорил:
- Так я это...как его...в общем, вы извините, если что не так. Давно это было. По глупости.
Я легонько кивнула, принимая нехитрые извинения.
- Ладно, уговорил. Подскажу тебе, как быть. Только имей в виду: никакого приворотного зелья не будет.
Федька лишь напоказ вздохнул, дескать, ну, что с вами поделаешь, давайте без зелья.
- Значит, так. - Я порылась на одной из многочисленных полок и выудила нужную тёмно-коричневую коробочку. - Вот этот крем будешь мазать на лицо два раза в день, утром и вечером, хорошенько втирая в кожу. Это от твоих прыщей. Недели через две сам себя не узнаешь. Только имей в виду: на грязную кожу не мажь. Прежде как следует умой лицо. И кстати, с водой тебе вообще надо общаться побольше. Вот скажи честно: ты прежде чем сюда прийти, чем занимался?
- Коровник чистил, - непонимающе пожал плечами Федька.
- Молодец, - кивнула я. - Оно и видно. Вернее чувствуется. А скажи, ты и к зазнобе своей тоже прямиком из коровника наведываешься? Ладно, можешь не отвечать. Но на будущее учти: чтобы к зазнобе на встречу - только в свежей рубахе. Теперь дальше. Как ты за ней ухаживаешь-то? Какие знаки внимания оказывал?
Федька немного замялся. Уши снова заметно покраснели. Да, с такими ушами тоже что-то придётся делать, а то весь диапазон эмоций - как на ладони.
- Ну как, я её за косу дёргал, - признался наконец Федька. - А один раз скамейку соком ягодным вымазал.
Дара снова захихикала, но на сей раз я не стала на неё шикать: хихиканье девочки явно приободрило совсем уж погрустневшего парня.
- Ну, детский сад, - вздохнула я. - Может, ты её хоть приглашал куда-нибудь? Ну, там, на ярмарку, или на представление какое уличное?
- Ага, приглашал, было дело, - обрадованно закивал Федька. - Правда, она не пошла... - Он снова погрустнел.
- Ну всё равно, уже хорошо, - заверила его я. - А куда хоть приглашал-то?
- Как все, на сеновал.
Дара расхохоталась.
- В следующий раз попробуй для начала что-нибудь попроще, - посоветовала я. - Позови её на какие-нибудь гулянья, в шапито, ну, или ещё что-нибудь в этом духе. Но этого всего мало. Надо что-нибудь особенное, чтобы была какая-то изюминка, понимаешь, лично твоя. Что ты умеешь делать? Есть у тебя какие-нибудь таланты?
- Ну, не знаю...Дрова могу рубить, за коровами ухаживать, траву косить, - принялся перечислять Федька, аккуратно загибая пальцы.
- Не то, - покачала головой я. - Нужно что-нибудь такое, чего все другие не умеют. Что-то, в чём ты особенный.
- А если нет такого? - с интересом спросила Дара. - Ну, нет у человека никаких талантов?
- Не бывает, - отрезала я. - Талант не талант, а какая-то особенность, способность, изюминка, всегда есть, у каждого.
- Я по ночам дорогу лучше других нахожу, - немного неуверенно заметил Федька. - Такое годится?
- А днём что же, не находишь? - усмехнулась Дара.
- Днём - как все, - ответил юноша. - А ночью я лучше умею, по звёздам.
- Созвездия, стало быть, знаешь? - спросила я.
Он кивнул.
- И названия знаешь? И найти можешь? Путника, Сирену, Стрелу?
- Могу, - просто ответил Федька.
- Что ж ты раньше-то молчал? - рассмеялась я. - Да ничего романтичнее, чем рассказы про звёзды, и придумать-то нельзя! Ты только правильно этим воспользуйся - и все девушки - твои!
- Что, правда?
Федька сразу же приосанился.
- Значит, так. Делай всё, что я сказала. А девушку приглашай погулять вечером, как стемнеет, в безоблачную погоду. А там, как бы между делом, на небо посмотри, да и начни рассказывать. Истории созвездий знаешь? Откуда они свои названия получили?
- Знаю. Мне бабушка в детстве рассказывала. Она меня и различать их научила.
- Ну всё, значит, точно не пропадёшь. Только ты это...вот что ещё запомни. Ежели с тобой какая девушка на сеновал согласится идти, ты уж там с ней про звёзды не говори. А то больше не придёт.
Я дала ему ещё несколько советов из серии "причёсываться хотя бы один раз в неделю", и окрылённый юноша засобирался домой. Мы с Дарой вышли в сени, провожая Федьку, и тут я вдруг хлопнула себя по лбу.
- Стоп! А мальчишки-то по-прежнему караулят снаружи!
Я настолько привыкла к раздающимся за окном крикам, что успела совсем о них забыть. Однако же этот стихийно устроенный концерт пора было заканчивать.
- Пора бы их разогнать, - озвучила я своё намерение.
- А как вы их прогоните? Как нас тогда, шесть лет назад? - поинтересовался Федька.
- Да нет, так, пожалуй, не буду. Будем считать, что с тех пор я подобрела, - ответила я, несколько смущённая напоминанием о своём тогдашнем поступке.
- А что вы тогда сделали? - спросила Дара.
- Это не имеет значения.
- И всё-таки?
Дара не отставала; по-видимому, разговор изрядно разжёг её любопытство.
- Скажем так: я тогда несколько вспылила, - нехотя призналась я. - Молода была и несдержанна. Мальчишки успели мне порядком надоесть. Расходиться отказывались; всё кричали и кричали. Тогда я наложила на них заклятие, и все, как один, стали квакать по-лягушачьи.
- Ого! - Дара восхищённо присвистнула. - Здорово! А что было дальше?
Я пожала плечами.
- Дальше они убежали, а полчаса спустя прибежали их родители. Донельзя возмущённые и вооружённые вилами и дубинами.
- Ничего себе! - брови девочки поползли вверх. - И что же вы сделали?
- Взмахнула рукой, добавила немного ворожбы, и выполнила требование родителей, чтобы они и дети снова заговорили на одном языке. Так оно и сделалось: родители стали квакать не хуже подростков. После этого прыти у них поубавилось, и я доходчиво объяснила, что если все сейчас разойдутся, то к утру к ним возвратится обычная речь. Но если впоследствии мне продолжат докучать, они научатся не только разговаривать, как лягушки, но и прыгать в лягушачьей шкуре. Это подействовало, и мне действительно перестали докучать - как минимум года на три. А в течение первых семи-восьми месяцев я и вовсе не видела поблизости ни одного человека, не считая пары лесничих. Пожалуй, это было самое счастливое время моей жизни.
Федька посмотрел на меня со смесью страха и уважения, Дара - с ярко выраженным скептицизмом. Поскольку я с самого начала испытывала к ней искреннюю симпатию, девочка просто не осознаёт, насколько стервозной я умею быть. В общем-то мальчишки правы. Я - ведьма, в полном смысле этого слова. Я варю зелья, владею магией четырёх стихий, имею скверный характер и терпеть не могу людей, за весьма редкими исключениями. И приложила максимум усилий для того, чтобы жить на расстоянии от какой бы то ни было человеческой общины. Так что я и теперь не собиралась позволить группе зарвавшихся мальчишек нарушать мои планы.
Прежде, чем распахнуть дверь, я немного взлохматила длинные вьющиеся волосы, предавая им относительно ведьминский вид. Затем мои руки замерли, направляя на волосы лёгкий поток заклятия. Это был самый слабый уровень ворожбы, всего лишь зыбкая иллюзия. Однако в данном случае большего и не требовалось. Одна из многочисленных вещей, которым я научилась за эти годы: не следует тратить больше ресурсов, чем требует ситуация. Ну вот, иллюзия готова. Теперь мальчишкам покажется, что вместо волос у меня на голове копошатся гадюки. Однако полной уверенности у них не будет, так, смутные ощущения.
С шумом распахнув дверь, я шагнула на крыльцо. Крики мгновенно стихли.
- Вы всё ещё здесь? - спросила я и замерла, нахмурив брови, давая им возможность оценить вид волос-змей, лениво покачивающихся из стороны в сторону. - Чтобы через минуту и духу вашего здесь не было. Учую - вам не поздоровится. В самом лучшем случае я всего лишь спущу на вас огромных собак.
Для пущей убедительности я пару раз сверкнула глазами. Небо было безоблачным, солнце стояло высоко, и для меня не составило труда воспользоваться его энергией для этой цели. Мальчишки стояли как вкопанные, с лицами, побелевшими от испуга, не в силах сдвинуться с места от страха. Я решила предоставить им возможность опомниться и сбежать, и потому зашагала вдоль стены, направляясь к небольшому отдельно огороженному дворику.
Здесь, вольготно развалившись на травке и повернувшись лохматым пузом кверху, расположилось единственное живое существо, с которым я делила пищу и кров. Должна признать, что в одном-единственном вопросе я всё же не являюсь "правильной" ведьмой. Правильная ведьма должна являться обладательницей чёрного кота. У меня же была белая собака по кличке Мэгги.
Ольга Куно
Глава 1
- Федька, я тебе в восемьсот тридцать четвёртый раз повторяю: я не торгую приворотными зельями!
Разумеется, упомянутое выше число было выбрано наугад. В любом случае мой собеседник не мог оценить его внушительность, ибо Федькины познания в математике были весьма ограничены. Считать он умел не лучше, чем люди одного далёкого племени, в языке которых присутствует всего три числа - "один", "два" и "много".
- Ну пожалуйста, ну что вам стоит! Всего один раз, самую капельку!
- Что значит "что вам стоит"?! - возмутилась я, начиная понимать, почему подлинные зануды как правило ни у кого не знают отказа. - Если я время от времени соглашаюсь лечить жителей вашей деревни, это вовсе не означает, что я готова заниматься такими глупостями как привороты! Изжога, язва и понос - это, знаешь ли, одно, а любовь - это уже совсем другое...Впрочем, смотря как посмотреть, - добавила я, скептически пожевав губами. - Возможно, разница не так уж и велика. В любом случае, я в человеческие отношения не вмешиваюсь. Любовь магии не поддаётся, влюблённость - тем более. Влюблённость - это, знаешь ли, материя тонкая, эфемерная.
- Ась? - Федька попытался донести до меня доступным ему способом, что не сумел вникнуть в значение сказанных мною слов. А точнее, ни черта не понял.
- Ну, как мыльный пузырь, - попыталась объяснить я. - Только тронь его легонечко - и всё, лопнул. Исчез, словно и не было. Вот и с влюблённостью так же. Если вмешиваться, только всё испортить можно.
- Но вы же настоящая Баба Яга, вы же всё можете! - захныкал парень.
- А вот если будешь обзываться, я тебя мигом из избы выставлю. Причём вперёд ногами! - грозно пообещала я.
Звучащие за окном крики становились всё громче, и я отдёрнула занавеску, выглядывая наружу. На лесной поляне, где уютно и одиноко расположилась моя деревянная избушка, собралось с полдюжины мальчишек возрастом приблизительно от десяти до пятнадцати лет. Я слишком долго предпочитала их игнорировать, и теперь эти юные паразиты вконец обнаглели и, расположившись всего в нескольких саженях от входа, дружно орали "Ведь-ма! Ведь-ма!". Правда, увидев движение в окне, они стушевались и замолчали, но это ненадолго.
- Ну вот, и эти сбежались. Беда на мою седую голову! - сварливо проворчала я, снова задёргивая занавеску. Про седую голову - это я, конечно, кокетничала. Волосы у меня чёрные, будто уголь. Побелевшие волоски если и попадаются, то подвергаются мгновенному и безжалостному уничтожению, словно революционеры, с идеями которых следует расправляться на корню. Не далее как сегодня, сидя перед зеркалом, я удалила одного такого белого вредителя, лютого врага женской красоты. - Так вот, Федя, - продолжала я, - запомни раз и навсегда: нельзя при помощи магии заставить человека полюбить тебя или возненавидеть.
- Как же нельзя, когда в городе есть бабка, которая приворотное зелье продаёт? Бери не хочу!
- Вот к бабке своей и иди, - фыркнула я. - Она тебе ещё и не то продаст, лишь бы денежку заплатил. А вот когда у твоей зазнобы от того зелья рога на голове вырастут, или ещё кое-где - хвост, вот тогда ко мне и придёшь за леченьем.
- А что, рога на голове - это лечится? - заинтересовался Федька.
- Ну, если они вырастают от зелья, тогда лечится, - честно сказала я. - А вот если по другим причинам, тогда хуже. Послушай, Федь, я тебя понимаю и где-то даже сочувствую. Несчастная любовь, первая красотка на деревне, и всё такое. Грустно, конечно, но если подумать - с кем такого не бывало? Дело молодое. Забудешь ты её, ещё и радоваться станешь, что ничего у вас не вышло. Ну, не любит она тебя, что же тут поделаешь.
- А отчего вы так уж прямо уверены, что она меня не полюбит? - капризно спросил он.
- А тебе непременно надо знать? - устало отозвалась я.
Федька кивнул.
- Ну, как знаешь. Сейчас дам тебе зеркальце, поглядишь в него.
- Волшебное?
- Зачем волшебное? Самое что ни на есть обыкновенное.
Я достала из глубокого кармана зеркальце, которое всегда ношу с собой, и протянула его посетителю. Тот принял диковинку из моих рук, погляделся...
- А-а-а! - закричал Федька, вздрогнув и отскочив от зеркальца подальше. - Что это?
- Знакомься: это ты, - честно сказала я.
Ну да, конечно, зеркала в деревнях - вещь редкая. Своё отражение простые крестьяне видят всё больше в озере да на начищенном до блеска самоваре. Ни там, ни там слишком уж хорошо не разберёшь.
В целом Федькины переживания можно понять. Видок у него и правда был что надо. Лопоухие уши, нос картошкой, лицо щедро усыпано юношескими прыщами, на голове - творческий беспорядок из давно нечёсаных волос. Рубаха украшена парочкой тёмно-коричневых пятен - не то земля, не то навоз; судя по запаху - скорее последнее. Брюки слегка приспущены по новой городской моде. Мода - это конечно хорошо, вот только городские щеголи непременно сочетали приспущенные брюки с заправленными внутрь рубашками и специальными широкими ремнями. Поэтому в их случае, в отличие от Федькиного, посторонним взглядам не начинала открываться та часть тела, которая располагается немного ниже спины. Наконец, обут Федька был в простые сандалии, что позволяло видеть давно нестриженые ногти. Стричь их, право слово, было бы на данном этапе даже обидно: ещё немного, и ими без труда можно будет пропалывать грядки.
- И что же, с этим, - Федька брезгливо кивнул в сторону зеркальца, - уже ничего нельзя сделать???
Дарина, до сих пор тихонько сидевшая в углу на правах моей ученицы, прыснула со смеху.
- А ты, Дара, не хихикай, - я погрозила ей пальцем, - а то впредь мне тебя придётся перед приходом гостей выпроваживать.
Я снова повернулась к Федьке.
- Ну почему же нельзя? Кое-что сделать в общем-то можно. Вот только скажи честно: зачем мне тебе помогать? Я ведь не гувернантка и не бабка-знахарка. Я сама по себе живу, занимаюсь своими делами, зелья варю, в ворожбе совершенствуюсь, никого не трогаю. А ты, лет шесть тому назад, под мои окна вот с такими вот мальчишками бегал, дразнилки орал, не давал спокойно работать. Так с какой же радости я должна теперь идти тебе навстречу?
Я смотрела на парня, склонив голову на бок; краем глаза уловила лёгкое движение Дары, следившей за Федькой не менее внимательно. Разумеется, никакой обиды я на него не держала, да и тогда, шесть лет назад, меня раздражал не один конкретный мальчишка, а скорее сельские жители в целом. Впрочем, за минувшие годы в этом смысле мало что изменилось. Тем не менее мои дальнейшие действия сейчас полностью зависели от того, как поведёт себя юноша. От моего пристального, слегка прищуренного взгляда не ускользнуло то, как покраснели кончики его ушей. Опустив глаза и сосредоточенно проведя пальцем по поверхности стола, словно проверяя, нет ли там пыли, он негромко проговорил:
- Так я это...как его...в общем, вы извините, если что не так. Давно это было. По глупости.
Я легонько кивнула, принимая нехитрые извинения.
- Ладно, уговорил. Подскажу тебе, как быть. Только имей в виду: никакого приворотного зелья не будет.
Федька лишь напоказ вздохнул, дескать, ну, что с вами поделаешь, давайте без зелья.
- Значит, так. - Я порылась на одной из многочисленных полок и выудила нужную тёмно-коричневую коробочку. - Вот этот крем будешь мазать на лицо два раза в день, утром и вечером, хорошенько втирая в кожу. Это от твоих прыщей. Недели через две сам себя не узнаешь. Только имей в виду: на грязную кожу не мажь. Прежде как следует умой лицо. И кстати, с водой тебе вообще надо общаться побольше. Вот скажи честно: ты прежде чем сюда прийти, чем занимался?
- Коровник чистил, - непонимающе пожал плечами Федька.
- Молодец, - кивнула я. - Оно и видно. Вернее чувствуется. А скажи, ты и к зазнобе своей тоже прямиком из коровника наведываешься? Ладно, можешь не отвечать. Но на будущее учти: чтобы к зазнобе на встречу - только в свежей рубахе. Теперь дальше. Как ты за ней ухаживаешь-то? Какие знаки внимания оказывал?
Федька немного замялся. Уши снова заметно покраснели. Да, с такими ушами тоже что-то придётся делать, а то весь диапазон эмоций - как на ладони.
- Ну как, я её за косу дёргал, - признался наконец Федька. - А один раз скамейку соком ягодным вымазал.
Дара снова захихикала, но на сей раз я не стала на неё шикать: хихиканье девочки явно приободрило совсем уж погрустневшего парня.
- Ну, детский сад, - вздохнула я. - Может, ты её хоть приглашал куда-нибудь? Ну, там, на ярмарку, или на представление какое уличное?
- Ага, приглашал, было дело, - обрадованно закивал Федька. - Правда, она не пошла... - Он снова погрустнел.
- Ну всё равно, уже хорошо, - заверила его я. - А куда хоть приглашал-то?
- Как все, на сеновал.
Дара расхохоталась.
- В следующий раз попробуй для начала что-нибудь попроще, - посоветовала я. - Позови её на какие-нибудь гулянья, в шапито, ну, или ещё что-нибудь в этом духе. Но этого всего мало. Надо что-нибудь особенное, чтобы была какая-то изюминка, понимаешь, лично твоя. Что ты умеешь делать? Есть у тебя какие-нибудь таланты?
- Ну, не знаю...Дрова могу рубить, за коровами ухаживать, траву косить, - принялся перечислять Федька, аккуратно загибая пальцы.
- Не то, - покачала головой я. - Нужно что-нибудь такое, чего все другие не умеют. Что-то, в чём ты особенный.
- А если нет такого? - с интересом спросила Дара. - Ну, нет у человека никаких талантов?
- Не бывает, - отрезала я. - Талант не талант, а какая-то особенность, способность, изюминка, всегда есть, у каждого.
- Я по ночам дорогу лучше других нахожу, - немного неуверенно заметил Федька. - Такое годится?
- А днём что же, не находишь? - усмехнулась Дара.
- Днём - как все, - ответил юноша. - А ночью я лучше умею, по звёздам.
- Созвездия, стало быть, знаешь? - спросила я.
Он кивнул.
- И названия знаешь? И найти можешь? Путника, Сирену, Стрелу?
- Могу, - просто ответил Федька.
- Что ж ты раньше-то молчал? - рассмеялась я. - Да ничего романтичнее, чем рассказы про звёзды, и придумать-то нельзя! Ты только правильно этим воспользуйся - и все девушки - твои!
- Что, правда?
Федька сразу же приосанился.
- Значит, так. Делай всё, что я сказала. А девушку приглашай погулять вечером, как стемнеет, в безоблачную погоду. А там, как бы между делом, на небо посмотри, да и начни рассказывать. Истории созвездий знаешь? Откуда они свои названия получили?
- Знаю. Мне бабушка в детстве рассказывала. Она меня и различать их научила.
- Ну всё, значит, точно не пропадёшь. Только ты это...вот что ещё запомни. Ежели с тобой какая девушка на сеновал согласится идти, ты уж там с ней про звёзды не говори. А то больше не придёт.
Я дала ему ещё несколько советов из серии "причёсываться хотя бы один раз в неделю", и окрылённый юноша засобирался домой. Мы с Дарой вышли в сени, провожая Федьку, и тут я вдруг хлопнула себя по лбу.
- Стоп! А мальчишки-то по-прежнему караулят снаружи!
Я настолько привыкла к раздающимся за окном крикам, что успела совсем о них забыть. Однако же этот стихийно устроенный концерт пора было заканчивать.
- Пора бы их разогнать, - озвучила я своё намерение.
- А как вы их прогоните? Как нас тогда, шесть лет назад? - поинтересовался Федька.
- Да нет, так, пожалуй, не буду. Будем считать, что с тех пор я подобрела, - ответила я, несколько смущённая напоминанием о своём тогдашнем поступке.
- А что вы тогда сделали? - спросила Дара.
- Это не имеет значения.
- И всё-таки?
Дара не отставала; по-видимому, разговор изрядно разжёг её любопытство.
- Скажем так: я тогда несколько вспылила, - нехотя призналась я. - Молода была и несдержанна. Мальчишки успели мне порядком надоесть. Расходиться отказывались; всё кричали и кричали. Тогда я наложила на них заклятие, и все, как один, стали квакать по-лягушачьи.
- Ого! - Дара восхищённо присвистнула. - Здорово! А что было дальше?
Я пожала плечами.
- Дальше они убежали, а полчаса спустя прибежали их родители. Донельзя возмущённые и вооружённые вилами и дубинами.
- Ничего себе! - брови девочки поползли вверх. - И что же вы сделали?
- Взмахнула рукой, добавила немного ворожбы, и выполнила требование родителей, чтобы они и дети снова заговорили на одном языке. Так оно и сделалось: родители стали квакать не хуже подростков. После этого прыти у них поубавилось, и я доходчиво объяснила, что если все сейчас разойдутся, то к утру к ним возвратится обычная речь. Но если впоследствии мне продолжат докучать, они научатся не только разговаривать, как лягушки, но и прыгать в лягушачьей шкуре. Это подействовало, и мне действительно перестали докучать - как минимум года на три. А в течение первых семи-восьми месяцев я и вовсе не видела поблизости ни одного человека, не считая пары лесничих. Пожалуй, это было самое счастливое время моей жизни.
Федька посмотрел на меня со смесью страха и уважения, Дара - с ярко выраженным скептицизмом. Поскольку я с самого начала испытывала к ней искреннюю симпатию, девочка просто не осознаёт, насколько стервозной я умею быть. В общем-то мальчишки правы. Я - ведьма, в полном смысле этого слова. Я варю зелья, владею магией четырёх стихий, имею скверный характер и терпеть не могу людей, за весьма редкими исключениями. И приложила максимум усилий для того, чтобы жить на расстоянии от какой бы то ни было человеческой общины. Так что я и теперь не собиралась позволить группе зарвавшихся мальчишек нарушать мои планы.
Прежде, чем распахнуть дверь, я немного взлохматила длинные вьющиеся волосы, предавая им относительно ведьминский вид. Затем мои руки замерли, направляя на волосы лёгкий поток заклятия. Это был самый слабый уровень ворожбы, всего лишь зыбкая иллюзия. Однако в данном случае большего и не требовалось. Одна из многочисленных вещей, которым я научилась за эти годы: не следует тратить больше ресурсов, чем требует ситуация. Ну вот, иллюзия готова. Теперь мальчишкам покажется, что вместо волос у меня на голове копошатся гадюки. Однако полной уверенности у них не будет, так, смутные ощущения.
С шумом распахнув дверь, я шагнула на крыльцо. Крики мгновенно стихли.
- Вы всё ещё здесь? - спросила я и замерла, нахмурив брови, давая им возможность оценить вид волос-змей, лениво покачивающихся из стороны в сторону. - Чтобы через минуту и духу вашего здесь не было. Учую - вам не поздоровится. В самом лучшем случае я всего лишь спущу на вас огромных собак.
Для пущей убедительности я пару раз сверкнула глазами. Небо было безоблачным, солнце стояло высоко, и для меня не составило труда воспользоваться его энергией для этой цели. Мальчишки стояли как вкопанные, с лицами, побелевшими от испуга, не в силах сдвинуться с места от страха. Я решила предоставить им возможность опомниться и сбежать, и потому зашагала вдоль стены, направляясь к небольшому отдельно огороженному дворику.
Здесь, вольготно развалившись на травке и повернувшись лохматым пузом кверху, расположилось единственное живое существо, с которым я делила пищу и кров. Должна признать, что в одном-единственном вопросе я всё же не являюсь "правильной" ведьмой. Правильная ведьма должна являться обладательницей чёрного кота. У меня же была белая собака по кличке Мэгги.
