Крист потянул вуаль с моего лица, и я позволила ему сделать это. Я хотела, чтобы он смотрел на меня, пускай и с крашеными в смоль волосами. Хотела, чтобы он увидел не Набиру, а меня, Алию. Без вуали я почувствовала себя уязвимой, какой-то несуразной.
– Ты нравишься мне. Уже давно. Я вижу, что ты чувствуешь ко мне тоже самое.
Он убрал прядь волос с моего лица. Мое тело покрылось мурашками. Ударь рядом с нами молния, я бы не заметила. Я смотрела в его желтые, тигриные глаза и забывала о времени. Его теплая ладонь легла мне на шею.
– Я хочу, чтобы мы были вместе.
Крист умел меня рассмешить и раззадорить. Я знала, как поют в его руках стрелы. Знала, что он уверенно сидит в седле и легко очаровывает дворянок на приемах. Но в самых сладких фантазиях я не могла представить, что у него на душе.
– Прошу простить, что помешал, принцесса, – раздался голос Рэйдана позади нас.
Меня обожгло его словами, словно горячим паром. Я отпрянула и незаметно прикрыла лицо вуалью. Может, лицо он и не разглядел, а вот разговор услышал. Я должна была отвлечь Рэйдана, уязвить его так, чтобы он думал об обиде на меня, а не о наших с Кристом перешептываниях в сумерках. Иначе нас ждет скандал. Принцесса обсуждала с командиром отношения и возможность измены. Боги!
Думай, Алия. Думай!
Я вспомнила рассказ Набиры о детстве Рэйдана. Как он оказался во дворце заложником. Я сжала кулаки и процедила:
– Видимо, слухи не врут. Мать отослала вас в Вирну за плохие манеры. Но даже при дворе не удалось вдолбить правила в вашу пустую голову. Вы продолжаете вести себя как варвар, – каждое мое слово рассекало его броню, как секира.
– Прошу еще раз простить меня, – он развернулся и чеканя шаг покинул нас.
Мое сердце стучало так быстро, что я задыхалась от собственной безжалостности. Если бы кто-то сказал, что мать не спасла меня, а избавилась, вручив тетке, мое сердце разорвалось бы от боли. Я смотрела Рэйдану вслед и ненавидела себя.
– Не хотел бы я попасть тебе под горячую руку, – напомнил о себе Крист.
Все из-за него.
– Лучше пусть злится на меня, чем размышляет над значением твоих слов. О чем ты только думал! – разъярилась я, но не посмела повысить голос.
– О тебе.
В любой момент от одной этой фразы у меня бы подкосились колени, но не сейчас. Я чуть не провалила весь план. Как мне хватило дурости снять вуаль? Такой промах! Минутная слабость перед Кристом могла разжечь целую войну.
– Ты подставил Набиру.
Крист положил руку мне на плечо, успокаивая. Я скинула ее. Я могла бы поцеловать его и обмануться мыслью, что король действительно наградит меня. Но я не должна было терять бдительность.
– Но…
Я зажмурилась, захлопывая жаждущее любви сердце на замки. И приказала голосом принцессы:
– Проводи меня в покои. Если повезет, Рэйдан убьет меня не сегодня, и я хотя бы высплюсь.
Мы покинули постоялый двор и выехали на главную дорогу, связывающую Вирну и Жахарию. Несмотря на довольно напряженные отношения и войну с цицианцами, торговля никогда не прекращалась. Купцов всегда интересовало только золото. Богатая плодородная земля Жахарии щедро одаривала своими сокровищами: фруктами, пряностями, редкими маслами, хлопком, сахаром, изысканным чаем, виноградными винами. Вирна же поставляла лошадей, крупный рогатый скот, медную и железную руду, золото, уголь, драгоценные металлы. Но самым главным преимуществом горцев был торговый флот, позволяющий перевозить товары за море.
Кортеж медленно двигался вперед. Карета покачивалась, вызывая у меня тошноту. Духота стояла такая, что даже мухи с прилегающих болот не одолевали нас. На небе ни облачка. Лишь безграничная власть солнца. Я наконец поняла истинное значение веера. Но так как прохладного ветерка не наблюдалось, я гоняла по салону кареты лишь теплый воздух, от которого уже першило в горле. Нижняя сорочка намокла от пота и натирала мне бока. Я готова была сорвать вуаль, но боялась, что кто-нибудь заглянет в карету – поинтересуется как мы тут. Ох, я бы объяснила этому смельчаку как мы тут! На всю жизнь запомнил бы.
Но после встречи в саду Рэйдан не давал повода перекинуться остротами. К своему стыду, я успела соскучиться по нашим перебранкам. Он не избегал меня, но отчетливо давал понять, что настойка морской львянки никогда не спасет его каменное лицо. Из капризной глупышки в его глазах я превратилась в бездушную дрянь. Такое повышение статуса мне не слишком нравилось.
Карета остановилась на несколько минут, а может и часов. В такой духоте любая заминка казалась вечностью. Я жила от остановки до остановки. Развлекалась, рассказывая истории о родине. Когда мы ехали в тишине, в голову лезли всякие мысли. Сознание соскучилась по разговорам, искало западню вон за тем пролеском или под очередным мостом.
Я подозвала скучающего Стэвиса. Этот вихрастый парнишка с зоркими любопытными глазами, годился мне в младшие братья. Он зевал так широко и протяжно, что едва не валился с коня.
– Почему не двигаемся?
– Командиры решают, какой дорогой ехать, ваше высочество, – тактично ответил он.
Я и отсюда слышала, как они “решают”. Вернее их самих я почти не слышала, потому что Рэйдан цедил слова, а Крист не поднимался до крика. А вот их воины – да. Они решали на двух языках с примесью бандитской брани у кого здесь больше мозгов, больше опыта или больше шрамов.
Отличное время поразмять ноги и выступить судьей в их споре. Я выбралась из кареты и направилась в гущу событий. Стэвис спешился с коня и приклеился ко мне, как тень. Кончики его усов загибались вверх. Я едва сдерживалась, чтобы не спросить, сам ли он подкручивает их раскаленными щипцами, или они от природы такие.
– А вам не жарко, ваше высочество? Солнце уже высоко. Вдруг солнечный удар?
В отличие от Криста и Нодда, другие воины не знали о плане. Они искренне верили, что перед ними Набира. Меня это и радовало, и печалило. Достаточно было облачиться в дорогие одежды и скрыть имя на руке, чтобы никто не заметил подмены. Сколько бы времени стражники не проводили рядом с принцессой, они не знали ее настоящую. А вот генерала Тириуса я бы обмануть не смогла.
Я перевернула веер рисунком к себе, мол, довольно разговоров. Только Стэвис веерному этикету, в отличие от придворных ловеласов, обучен не был.
– Принести воды? Принести палантин? Может посидите в карете? – продолжил он.
Я подошла к жахарцам и встала рядом с Ноддом. Он смотрел на перепалку со стороны, поглаживая густые усы. Кажется, ситуация веселила его. И разнимать «мальчишек» он не торопился.
– Полно, Стэвис. Принцесса не просто так родилась под благословением Солнечной Богини, – он похлопал бывшего оруженосца по спине.
– О чем спор? – спросила я Нодда.
– Рэйдан хочет обогнуть озера через лес, чтобы избежать открытого пространства, но там любят орудовать бандитские шайки. Крист требует пойти через туннельные пещеры. Там очень узкая тропа, придется ехать друг за другом, но в целом на дорогу уйдет вдвое меньше времени. Правда справа обрыв. Как бы некоторые в обморок не хлопнулись, – сказал Нодд и с усмешкой поглядел на Стэвиса. В отличие от Набиры я с удовольствием любовалась видом ночного города с крыши замка. А вот Стэвис всегда менялся с другими стражниками, когда наступала его очередь нести караул на крепости.
Он надменно закивал, не догадываясь, что подшучивают здесь над ним:
– Девушкам может быть боязно смотреть в пропасть.
Боязно. Я фыркнула. Боязно, что вирнейцы и жахарцы передерутся сейчас без повода.
– Принцесса, – выплюнул Рэйдан, не глядя в мою сторону. – Вернитесь в карету.
На его гладко выбритом виске была маленькая жилка, которая вздулась от напряжения. Пускай, Рэйдан был внешне спокоен, но внутри него бушевали эмоции. Почему он не хотел уступать Кристу? Не доверял нашему плану или хотел списать мое убийство на разбойничью шайку?
– Мы пойдем по туннельным пещерам. Узкий путь я преодолею пешком, – сказала я.
– Если нас поджидают лучники, – возразил Рэйдан, – мы будем беспомощны на обрыве.
– Мы беспомощны сейчас, когда стоим посреди дороги, пока вы решаете, кто из вас дальше бросает камешки.
Нодд не удержался и хохотнул. Рэйдан не понял о какой игре я говорю, но все равно нахохлился, как недовольный ворон.
– Это приказ. В путь, – слово принцессы стояло выше слова лорда.
– Вся в маму, – Нодд потрепал меня по плечу, на мгновенье забыв, что я не Набира.
Крист сделал глоток из фляжки и подмигнул злому Рэйдану. Я постаралась убедить себя, что встала на сторону Криста не из-за его признаний в любви, а потому что следовало как можно ближе придерживаться к изначальному маршруту.
Когда лагерь встал на ночевку, я решила отыскать Нодда и расспросить о необычных пещерах, которые ждали нас впереди. Керу, его правая рука, показал в каком направлении он спустился к реке. Это было совсем недалеко, поэтому я отмахнулась от предложения сопровождать меня и пошла одна. Каждую минуту за мной надзирали десятки взглядов. И потеряться я могла разве только в своих мыслях.
Нодд сидел на берегу лицом к воде, подвернув под себя ноги. В его левой руке была горсть песка. В правой он сжимал амулет, который обычно носил на шее. Глаза его были закрыты, а лицо расслаблено.
Я не знала, он молится, слушает как шумит вода, или дремлет. Поэтому прижалась спиной к ребристому стволу дерева и не стала прерывать чужое одиночество. В вечно галдящем, шумном, бряцающем сталью лагере не так-то просто было побыть в тишине. Я коснулась шершавой коры и отвлеклась на ползущего рядом с пальцами муравья.
Нодд откашлялся и поманил к себе.
– Ты молился? – спросила я.
Нодд взвесил амулет на ладони, затем спрятал его в кулак. Я успела заметить, что это оникс – символ Жаждущего Бога. Только я точно знала, что Нодд родился под благословением Пробуждающего Бога. И темный изумруд был глазом ящерицы в рукояти его ножа.
– О мертвых не молятся. О них вспоминают, – Нодд надел амулет на шею и убрал под рубашку. Подальше от моих глаз. Я не решилась спросить, кто был ему настолько дорог, что он носил амулет этого человека на груди. Уж точно не мертвая королева, как до сих пор, спустя столько лет, судачили слуги. Ни о жене, ни о ребенка, я ни от него, ни от Набиры не слышала. Он никогда не делился.
Я сняла туфельки и взяла подол платья в руку, чтобы не намочить. Пальцы утонули в песке, доставляя мне ни с чем не сравнимое чувство легкости. Я непроизвольно выдохнула и улыбнулась. Какой бы удобной не была королевская обувь, походить босиком по берегу было в сто раз приятнее.
– Не пора ли переодеться в дорожную одежду, – сказал Нодд, отвязывая мех с вином от пояса и делая глоток. – Или тебе так нравится злить Рэйдана?
На самом деле мне очень нравились наши с Рэйданом перепалки. И я бы с удовольствием продолжала с ним общение, если бы так жестоко не обидела.
– Ты прав. У меня уже аллергия на эти рюши.
Я склонила голову и ступила в прохладную воду. На песке остались следы от моих ног. Здесь река мельчала, ее можно было перейти вброд. Я не стала далеко уходить и шла рядом с берегом. Вода успокаивала гудящие стопы. Мальки то стайками уплывали, то тыкались мне в щиколотки. По водной глади бегали водомерки между уносимых неспешным течением листиков и щепок. Я думала о признании Криста, о его предложении. Я знала, что мне нельзя давать себе надежду, обманываться его сладкими речами. И если я покажу слабость, если я позволю себе поверить в то, что все это реальность, пускай даже на пару недель, то никогда не выплыву. Никогда не смогу залечить разбитое сердце. А оно будет разбито. Ведь ни один жрец не согласится написать на моей руке его имя. Его семья никогда меня не примет. Как любила повторять мама: «Мы просто с разных берегов».
А вдруг это для него игра? Хороший способ развлечься в дороге, скоротать время?
Я встала посреди реки. Не заметила, как зашла по колено, а платье выскользнуло из рук и намокло.
Ты – служанка, напомнила я себе. Помни свое место! Выбирай себе ровню.
– Посиди со стариком, девочка, – Нодд похлопал рукой рядом с собой.
Я очнулась и вышла из воды. Села рядом с ним, чувствуя, как нагретый за день песок медленно отдает мне тепло.
– Мы еще не проехали и треть пути, а ты совсем не светишься. Что у тебя на душе?
– Я устала, Нодд, – я прижалась лбом к его плечу, и старый друг обнял меня. Его прикосновение было по-отечески крепким. Я ощутила теплое дыхание в волосах. От Нодда исходил приятный запах нагретой на солнце кожи и терпкого вина. – Я не знала, что будет так сложно притворяться.
Я зажмурилась и покачала головой. Если я переставала думать о признаниях Криста, то вспоминала о грубости к Рэйдану. Это был замкнутый круг из жалости к себе и раскаяния. Мне было стыдно, что я говорила от имени Набиры. Рэйдан ничего не заподозрил, значит, стал свидетелем лишь концовки разговора. Это было самое лучшее стечение обстоятельство. Но вместо того, чтобы выдохнуть спокойно и забыть, я всю дорогу тащила сказанное ему слово, как мешок с зерном. Я хотела извиниться и не хотела поднимать разговор о том дне. Я не знала, как мне быть. И с этим я могла обратиться только к Нодду.
– Мне пришлось обидеть человека. Жестоко обидеть. Я противна сама себе.
– Слова не имеют значения, девочка. Это только звук. Прислушайся, он повсюду.
Я услышала мелодичные переливы ручья. Пение птиц и цикад. Говоры людей вдалеке. Ржание и пофыркивание лошадей. Но все это было не тем. Человеческие слова могли ранить глубже самого острого кинжала.
– Ты ведь не обижаешься на птицу, когда она ранним утром заводит громкую песню под окном? Ты сама выбираешь, обращать на нее внимание или нет. Птица поет, а человек говорит. Сказанные слова не могут сделать тебя ни хорошим ни плохим человеком. На вечном суде болтовня не спасет. Великая Мать смотрит на поступки. У нее все просто. Если человек отрывает птице крылья ради забавы, то это плохой человек. Если упавшего птенца он подсаживает обратно в гнездо, то это хороший человек. Душа его легкая, а катха сильная. Поэтому не кори себя за плохие слова, девочка. Кори себя за плохие поступки. Старайся их исправить.
Но как? Как я могла загладить свою вину перед Рэйданом?
Спустя три дня пути мы миновали долину и стали подниматься вверх по горному серпантину. Здесь нам все чаще встречался ползучий можжевельник, и редкие в наших широтах голубые маки. Время от времени мы отпугивали горных коз, а моему взгляду открылась чудесная искрящаяся в ущелье река. Нодд, не переставая, говорил о трех глубоководных озерах расположенных выше в горах, и мне не терпелось в них окунуться.
В карете я переоделась. Кроме шелковых платьев с рюшами и перьями у Набиры была и практичная одежда. Я надела льняные штаны с бахромой и сорочку до середины бедра с двумя разрезами по бокам. В таком наряде можно было бегать и даже карабкаться по камням.
– Ваше высочество, – Стэвис остановил кучера и обратился ко мне. – Отсюда придется идти самостоятельно. Не бойтесь. Я буду держать вас за руку.
Я усмехнулась. Кто кого здесь будет за руку держать?! Стэвис сам был близок к обмороку ведь до обрыва всего несколько шагов. Надо бы попросить Сату взять нюхательную соль.
– Ты нравишься мне. Уже давно. Я вижу, что ты чувствуешь ко мне тоже самое.
Он убрал прядь волос с моего лица. Мое тело покрылось мурашками. Ударь рядом с нами молния, я бы не заметила. Я смотрела в его желтые, тигриные глаза и забывала о времени. Его теплая ладонь легла мне на шею.
– Я хочу, чтобы мы были вместе.
Крист умел меня рассмешить и раззадорить. Я знала, как поют в его руках стрелы. Знала, что он уверенно сидит в седле и легко очаровывает дворянок на приемах. Но в самых сладких фантазиях я не могла представить, что у него на душе.
– Прошу простить, что помешал, принцесса, – раздался голос Рэйдана позади нас.
Меня обожгло его словами, словно горячим паром. Я отпрянула и незаметно прикрыла лицо вуалью. Может, лицо он и не разглядел, а вот разговор услышал. Я должна была отвлечь Рэйдана, уязвить его так, чтобы он думал об обиде на меня, а не о наших с Кристом перешептываниях в сумерках. Иначе нас ждет скандал. Принцесса обсуждала с командиром отношения и возможность измены. Боги!
Думай, Алия. Думай!
Я вспомнила рассказ Набиры о детстве Рэйдана. Как он оказался во дворце заложником. Я сжала кулаки и процедила:
– Видимо, слухи не врут. Мать отослала вас в Вирну за плохие манеры. Но даже при дворе не удалось вдолбить правила в вашу пустую голову. Вы продолжаете вести себя как варвар, – каждое мое слово рассекало его броню, как секира.
– Прошу еще раз простить меня, – он развернулся и чеканя шаг покинул нас.
Мое сердце стучало так быстро, что я задыхалась от собственной безжалостности. Если бы кто-то сказал, что мать не спасла меня, а избавилась, вручив тетке, мое сердце разорвалось бы от боли. Я смотрела Рэйдану вслед и ненавидела себя.
– Не хотел бы я попасть тебе под горячую руку, – напомнил о себе Крист.
Все из-за него.
– Лучше пусть злится на меня, чем размышляет над значением твоих слов. О чем ты только думал! – разъярилась я, но не посмела повысить голос.
– О тебе.
В любой момент от одной этой фразы у меня бы подкосились колени, но не сейчас. Я чуть не провалила весь план. Как мне хватило дурости снять вуаль? Такой промах! Минутная слабость перед Кристом могла разжечь целую войну.
– Ты подставил Набиру.
Крист положил руку мне на плечо, успокаивая. Я скинула ее. Я могла бы поцеловать его и обмануться мыслью, что король действительно наградит меня. Но я не должна было терять бдительность.
– Но…
Я зажмурилась, захлопывая жаждущее любви сердце на замки. И приказала голосом принцессы:
– Проводи меня в покои. Если повезет, Рэйдан убьет меня не сегодня, и я хотя бы высплюсь.
Прода от 03.06.2022, 07:27
Глава 6
Мы покинули постоялый двор и выехали на главную дорогу, связывающую Вирну и Жахарию. Несмотря на довольно напряженные отношения и войну с цицианцами, торговля никогда не прекращалась. Купцов всегда интересовало только золото. Богатая плодородная земля Жахарии щедро одаривала своими сокровищами: фруктами, пряностями, редкими маслами, хлопком, сахаром, изысканным чаем, виноградными винами. Вирна же поставляла лошадей, крупный рогатый скот, медную и железную руду, золото, уголь, драгоценные металлы. Но самым главным преимуществом горцев был торговый флот, позволяющий перевозить товары за море.
Кортеж медленно двигался вперед. Карета покачивалась, вызывая у меня тошноту. Духота стояла такая, что даже мухи с прилегающих болот не одолевали нас. На небе ни облачка. Лишь безграничная власть солнца. Я наконец поняла истинное значение веера. Но так как прохладного ветерка не наблюдалось, я гоняла по салону кареты лишь теплый воздух, от которого уже першило в горле. Нижняя сорочка намокла от пота и натирала мне бока. Я готова была сорвать вуаль, но боялась, что кто-нибудь заглянет в карету – поинтересуется как мы тут. Ох, я бы объяснила этому смельчаку как мы тут! На всю жизнь запомнил бы.
Но после встречи в саду Рэйдан не давал повода перекинуться остротами. К своему стыду, я успела соскучиться по нашим перебранкам. Он не избегал меня, но отчетливо давал понять, что настойка морской львянки никогда не спасет его каменное лицо. Из капризной глупышки в его глазах я превратилась в бездушную дрянь. Такое повышение статуса мне не слишком нравилось.
Карета остановилась на несколько минут, а может и часов. В такой духоте любая заминка казалась вечностью. Я жила от остановки до остановки. Развлекалась, рассказывая истории о родине. Когда мы ехали в тишине, в голову лезли всякие мысли. Сознание соскучилась по разговорам, искало западню вон за тем пролеском или под очередным мостом.
Я подозвала скучающего Стэвиса. Этот вихрастый парнишка с зоркими любопытными глазами, годился мне в младшие братья. Он зевал так широко и протяжно, что едва не валился с коня.
– Почему не двигаемся?
– Командиры решают, какой дорогой ехать, ваше высочество, – тактично ответил он.
Я и отсюда слышала, как они “решают”. Вернее их самих я почти не слышала, потому что Рэйдан цедил слова, а Крист не поднимался до крика. А вот их воины – да. Они решали на двух языках с примесью бандитской брани у кого здесь больше мозгов, больше опыта или больше шрамов.
Отличное время поразмять ноги и выступить судьей в их споре. Я выбралась из кареты и направилась в гущу событий. Стэвис спешился с коня и приклеился ко мне, как тень. Кончики его усов загибались вверх. Я едва сдерживалась, чтобы не спросить, сам ли он подкручивает их раскаленными щипцами, или они от природы такие.
– А вам не жарко, ваше высочество? Солнце уже высоко. Вдруг солнечный удар?
В отличие от Криста и Нодда, другие воины не знали о плане. Они искренне верили, что перед ними Набира. Меня это и радовало, и печалило. Достаточно было облачиться в дорогие одежды и скрыть имя на руке, чтобы никто не заметил подмены. Сколько бы времени стражники не проводили рядом с принцессой, они не знали ее настоящую. А вот генерала Тириуса я бы обмануть не смогла.
Я перевернула веер рисунком к себе, мол, довольно разговоров. Только Стэвис веерному этикету, в отличие от придворных ловеласов, обучен не был.
– Принести воды? Принести палантин? Может посидите в карете? – продолжил он.
Я подошла к жахарцам и встала рядом с Ноддом. Он смотрел на перепалку со стороны, поглаживая густые усы. Кажется, ситуация веселила его. И разнимать «мальчишек» он не торопился.
– Полно, Стэвис. Принцесса не просто так родилась под благословением Солнечной Богини, – он похлопал бывшего оруженосца по спине.
– О чем спор? – спросила я Нодда.
– Рэйдан хочет обогнуть озера через лес, чтобы избежать открытого пространства, но там любят орудовать бандитские шайки. Крист требует пойти через туннельные пещеры. Там очень узкая тропа, придется ехать друг за другом, но в целом на дорогу уйдет вдвое меньше времени. Правда справа обрыв. Как бы некоторые в обморок не хлопнулись, – сказал Нодд и с усмешкой поглядел на Стэвиса. В отличие от Набиры я с удовольствием любовалась видом ночного города с крыши замка. А вот Стэвис всегда менялся с другими стражниками, когда наступала его очередь нести караул на крепости.
Он надменно закивал, не догадываясь, что подшучивают здесь над ним:
– Девушкам может быть боязно смотреть в пропасть.
Боязно. Я фыркнула. Боязно, что вирнейцы и жахарцы передерутся сейчас без повода.
– Принцесса, – выплюнул Рэйдан, не глядя в мою сторону. – Вернитесь в карету.
На его гладко выбритом виске была маленькая жилка, которая вздулась от напряжения. Пускай, Рэйдан был внешне спокоен, но внутри него бушевали эмоции. Почему он не хотел уступать Кристу? Не доверял нашему плану или хотел списать мое убийство на разбойничью шайку?
– Мы пойдем по туннельным пещерам. Узкий путь я преодолею пешком, – сказала я.
– Если нас поджидают лучники, – возразил Рэйдан, – мы будем беспомощны на обрыве.
– Мы беспомощны сейчас, когда стоим посреди дороги, пока вы решаете, кто из вас дальше бросает камешки.
Нодд не удержался и хохотнул. Рэйдан не понял о какой игре я говорю, но все равно нахохлился, как недовольный ворон.
– Это приказ. В путь, – слово принцессы стояло выше слова лорда.
– Вся в маму, – Нодд потрепал меня по плечу, на мгновенье забыв, что я не Набира.
Крист сделал глоток из фляжки и подмигнул злому Рэйдану. Я постаралась убедить себя, что встала на сторону Криста не из-за его признаний в любви, а потому что следовало как можно ближе придерживаться к изначальному маршруту.
Прода от 05.06.2022, 07:00
Когда лагерь встал на ночевку, я решила отыскать Нодда и расспросить о необычных пещерах, которые ждали нас впереди. Керу, его правая рука, показал в каком направлении он спустился к реке. Это было совсем недалеко, поэтому я отмахнулась от предложения сопровождать меня и пошла одна. Каждую минуту за мной надзирали десятки взглядов. И потеряться я могла разве только в своих мыслях.
Нодд сидел на берегу лицом к воде, подвернув под себя ноги. В его левой руке была горсть песка. В правой он сжимал амулет, который обычно носил на шее. Глаза его были закрыты, а лицо расслаблено.
Я не знала, он молится, слушает как шумит вода, или дремлет. Поэтому прижалась спиной к ребристому стволу дерева и не стала прерывать чужое одиночество. В вечно галдящем, шумном, бряцающем сталью лагере не так-то просто было побыть в тишине. Я коснулась шершавой коры и отвлеклась на ползущего рядом с пальцами муравья.
Нодд откашлялся и поманил к себе.
– Ты молился? – спросила я.
Нодд взвесил амулет на ладони, затем спрятал его в кулак. Я успела заметить, что это оникс – символ Жаждущего Бога. Только я точно знала, что Нодд родился под благословением Пробуждающего Бога. И темный изумруд был глазом ящерицы в рукояти его ножа.
– О мертвых не молятся. О них вспоминают, – Нодд надел амулет на шею и убрал под рубашку. Подальше от моих глаз. Я не решилась спросить, кто был ему настолько дорог, что он носил амулет этого человека на груди. Уж точно не мертвая королева, как до сих пор, спустя столько лет, судачили слуги. Ни о жене, ни о ребенка, я ни от него, ни от Набиры не слышала. Он никогда не делился.
Я сняла туфельки и взяла подол платья в руку, чтобы не намочить. Пальцы утонули в песке, доставляя мне ни с чем не сравнимое чувство легкости. Я непроизвольно выдохнула и улыбнулась. Какой бы удобной не была королевская обувь, походить босиком по берегу было в сто раз приятнее.
– Не пора ли переодеться в дорожную одежду, – сказал Нодд, отвязывая мех с вином от пояса и делая глоток. – Или тебе так нравится злить Рэйдана?
На самом деле мне очень нравились наши с Рэйданом перепалки. И я бы с удовольствием продолжала с ним общение, если бы так жестоко не обидела.
– Ты прав. У меня уже аллергия на эти рюши.
Я склонила голову и ступила в прохладную воду. На песке остались следы от моих ног. Здесь река мельчала, ее можно было перейти вброд. Я не стала далеко уходить и шла рядом с берегом. Вода успокаивала гудящие стопы. Мальки то стайками уплывали, то тыкались мне в щиколотки. По водной глади бегали водомерки между уносимых неспешным течением листиков и щепок. Я думала о признании Криста, о его предложении. Я знала, что мне нельзя давать себе надежду, обманываться его сладкими речами. И если я покажу слабость, если я позволю себе поверить в то, что все это реальность, пускай даже на пару недель, то никогда не выплыву. Никогда не смогу залечить разбитое сердце. А оно будет разбито. Ведь ни один жрец не согласится написать на моей руке его имя. Его семья никогда меня не примет. Как любила повторять мама: «Мы просто с разных берегов».
А вдруг это для него игра? Хороший способ развлечься в дороге, скоротать время?
Я встала посреди реки. Не заметила, как зашла по колено, а платье выскользнуло из рук и намокло.
Ты – служанка, напомнила я себе. Помни свое место! Выбирай себе ровню.
– Посиди со стариком, девочка, – Нодд похлопал рукой рядом с собой.
Я очнулась и вышла из воды. Села рядом с ним, чувствуя, как нагретый за день песок медленно отдает мне тепло.
– Мы еще не проехали и треть пути, а ты совсем не светишься. Что у тебя на душе?
– Я устала, Нодд, – я прижалась лбом к его плечу, и старый друг обнял меня. Его прикосновение было по-отечески крепким. Я ощутила теплое дыхание в волосах. От Нодда исходил приятный запах нагретой на солнце кожи и терпкого вина. – Я не знала, что будет так сложно притворяться.
Я зажмурилась и покачала головой. Если я переставала думать о признаниях Криста, то вспоминала о грубости к Рэйдану. Это был замкнутый круг из жалости к себе и раскаяния. Мне было стыдно, что я говорила от имени Набиры. Рэйдан ничего не заподозрил, значит, стал свидетелем лишь концовки разговора. Это было самое лучшее стечение обстоятельство. Но вместо того, чтобы выдохнуть спокойно и забыть, я всю дорогу тащила сказанное ему слово, как мешок с зерном. Я хотела извиниться и не хотела поднимать разговор о том дне. Я не знала, как мне быть. И с этим я могла обратиться только к Нодду.
– Мне пришлось обидеть человека. Жестоко обидеть. Я противна сама себе.
– Слова не имеют значения, девочка. Это только звук. Прислушайся, он повсюду.
Я услышала мелодичные переливы ручья. Пение птиц и цикад. Говоры людей вдалеке. Ржание и пофыркивание лошадей. Но все это было не тем. Человеческие слова могли ранить глубже самого острого кинжала.
– Ты ведь не обижаешься на птицу, когда она ранним утром заводит громкую песню под окном? Ты сама выбираешь, обращать на нее внимание или нет. Птица поет, а человек говорит. Сказанные слова не могут сделать тебя ни хорошим ни плохим человеком. На вечном суде болтовня не спасет. Великая Мать смотрит на поступки. У нее все просто. Если человек отрывает птице крылья ради забавы, то это плохой человек. Если упавшего птенца он подсаживает обратно в гнездо, то это хороший человек. Душа его легкая, а катха сильная. Поэтому не кори себя за плохие слова, девочка. Кори себя за плохие поступки. Старайся их исправить.
Но как? Как я могла загладить свою вину перед Рэйданом?
Прода от 06.06.2022, 06:37
Спустя три дня пути мы миновали долину и стали подниматься вверх по горному серпантину. Здесь нам все чаще встречался ползучий можжевельник, и редкие в наших широтах голубые маки. Время от времени мы отпугивали горных коз, а моему взгляду открылась чудесная искрящаяся в ущелье река. Нодд, не переставая, говорил о трех глубоководных озерах расположенных выше в горах, и мне не терпелось в них окунуться.
В карете я переоделась. Кроме шелковых платьев с рюшами и перьями у Набиры была и практичная одежда. Я надела льняные штаны с бахромой и сорочку до середины бедра с двумя разрезами по бокам. В таком наряде можно было бегать и даже карабкаться по камням.
– Ваше высочество, – Стэвис остановил кучера и обратился ко мне. – Отсюда придется идти самостоятельно. Не бойтесь. Я буду держать вас за руку.
Я усмехнулась. Кто кого здесь будет за руку держать?! Стэвис сам был близок к обмороку ведь до обрыва всего несколько шагов. Надо бы попросить Сату взять нюхательную соль.
