— Барс, серьёзно? – выразительно спросил эльф, глядя на сплетённые фигуры.
— Это не мой страх, - сухо отозвался маг, уже понимая, как именно меняется видение. – Теперь это твой.
Еще долю секунды казалось, что это всё ещё страсть, а потом клинок блеснул в полумраке.
Вильнор убивал девушку.
Не в бою. Не по ошибке. С холодным, почти художественным наслаждением.
Его клинок вскрывал горло Дайниры с такой медленной, ласковой жестокостью, что от этого становилось ещё страшнее. Кровь струилась по её шее, а он улыбался — той самой улыбкой, которая обычно означала, что он вот-вот скажет что-то язвительное.
Настоящая Дайнира инстинктивно прижала ладонь к своему горлу.
Черноволосая тень между тем закончила своё дело и отступила на шаг, с холодным любопытством наблюдая, как жизнь покидает призрачное тело. На его лице не было ни капли сожаления — лишь удовлетворение.
Настоящий Вильнор резко выдохнул.
— Довольно.
Он шагнул вперёд и взмахнул рукой — не с кинжалом, а просто с яростью, с отвращением к самому себе. Тень рассыпалась, как пепел.
— Вильнор… - Дайнира потянулась к нему, но он резко отстранился.
— Не надо.
Он повернулся и зашагал вперёд, в темноту. Дайнира перевела взгляд на Аскела.
— Пойдём. Ещё не всё, — коротко бросил маг, и в его голосе звучала усталая решимость.
И они пошли.
Когда Тьма в очередной раз расступилась, перед ними предстал ослепительный зал, залитый светом хрустальных люстр, наполненный музыкой и шелестом шёлковых платьев.
Посреди бала стояла Лили.
Но не пятилетняя девочка, которую они оставили в Ренли — а юная девушка лет шестнадцати, в скромном, чуть устаревшем платье. Её глаза — широко раскрытые, растерянные — метались от одного надменного лица к другому.
— Графиня ди Ренли, какая неожиданность… — кто-то язвительно бросил за её спиной.
— Слышала, она даже менуэта толком не знает. Где она выросла — в хлеву?
— Ну, с такой-то сестрой…
Дайнира замерла, сердце её сжалось, как в тисках.
Лили краснела, пыталась улыбаться, но её губы дрожали. Она сделала неверный шаг в танце — и зал взорвался сдержанным смешком.
— Прямо как её сестра…
— Говорят, та вообще сбежала с каким-то тёмным магом…
— И теперь вот эта…
Дайнира рванулась вперёд — но Аскел резко схватил её за руку.
— Это не настоящее, — прошептал он.
Тень Лили подняла глаза — и взглянула прямо на Дайниру.
— Почему ты не научила меня? — прошептала она. — Почему не подготовила меня к этому миру?
Дайнира задрожала.
— Я… я пытаюсь…
— Но тебя не было. Ты выбрала его. Ты всегда выбираешь его.
Аскел резко махнул рукой — и роскошный зал, и насмешливые лица, и сама Лили рассыпались, как разбитое зеркало, уступая место сырому камню и мраку.
Дайнира стояла, сжимая кулаки, дыхание её было неровным. Темнота снова сомкнулась вокруг них, но видение Лили словно застыло перед глазами.
— Это просто иллюзия, — напомнил Аскел.
— Это… возможное будущее. — возразила Дайнира.
— Катакомбы показывают страхи, а не пророчества, — вмешался Вильнор.
— То есть ты не сможешь убить меня, если придётся? – грустно усмехнулась девушка.
— Думаю, что во мне достаточно Тьмы, чтобы убить кого угодно, если сорвусь. — Вильнор улыбнулся в ответ, и в этой улыбке не было ни капли тепла. — Но это не новость, правда, Барс?..
— Ты не монстр, Виль, даже если привык считать себя таковым. Я знаю, на что ты способен, а на что - не способен никогда. Так что твои страхи – полная хрень, - отрезал маг.
— Полная хрень, значит?.. — Вильнор резко повернулся к нему. — На свои посмотри. И на её. И ведь всё равно не отпустишь?..
Дайнира застыла.
— Это мой выбор.
— Но и твой страх тоже, - признал Аскел. – Твой выбор мог бы быть...
— Каким? — она перебила его, шагнув вперёд. — Выйти замуж за какого-нибудь придворного дурака, родить ему кучу детей и до конца жизни притворятся, что счастлива?
— Это была бы нормальная жизнь.
— Я ненавижу слово «нормально»! — её голос дрожал. — Ты видел мою «нормальную» семью? Моего «нормального» отца? Мою «нормальную» мать, которая умерла, так и не дождавшись хоть капли тепла?
Аскел молчал.
— И потом… — она сделала шаг вперёд. — Ты действительно думаешь, что кто-то другой смог бы понять меня? Принять всё это? Мой Дар. Мою кровь. Невозможность солгать мне?.. - Её пальцы дрогнули. — И кто ещё спустился бы в эту бездну – потому что я попросила?..
Вильнор покачал головой:
— Он прав, Даэлисс. Тебе было бы проще, если…
— Я не хочу «проще»! Я выбираю его. — она резко обернулась. — И тебя тоже.
Эльф замер.
— Я знаю, что ты не терпишь прикосновений и иногда смотришь так, будто решаешь, с какого места начать резать. — Дайнира не отводила взгляда. — И знаешь что?.. Мне плевать. Потому что ты ещё и тот, кто шагнул в сердце Тьмы, чтобы вытащить Кору. Кто позволил Лили нарисовать себя с маргаритками. Кто ни разу не ответил кровью на провокации парней Гарета – а они были, я знаю. Кто учит меня драться, хотя я никогда не стану достойной твоих уроков.
Вильнор смотрел на неё, его лицо было непроницаемым.
— Так что хватит. Если Тьма хочет показать мне мои страхи — пусть. Но моего выбора они не изменят.
Дайнира медленно выдохнула, осознав, что почти кричит.
— Ты же скажешь, что я храбрая девочка? – вдруг прошептала она Аскелу.
— Моя храбрая девочка, - согласился он, и его руки обвили её с такой силой, будто пытались защитить от всего мира — от призраков катакомб, от её же страхов, от его собственных сомнений. Его губы коснулись её виска, горячие и чуть дрожащие, а дыхание смешалось с её неровным выдохом.
— Ты права, — прошептал он тихо. — Это твой выбор. А я слишком эгоистичен, чтобы отпустить тебя.
— Вот и не отпускай, - отозвалась она.
Вильнор вздохнул, разорвав тишину.
— Ладно, Даэлисс, это было трогательно. И если вы закончили…
Он усмехнулся:
— Устроим маленькое пари? По золотому на то, что покажут следующим.
Дайнира медленно повернулась к нему, будто не веря своим ушам.
— Ты... ты предлагаешь поставить на наши кошмары?
— Почему нет? — Эльф пожал плечами. — Если уж смотреть на это дерьмо, так с выгодой… Я держу пари на Барса, одержимого Тьмой. Классика.
Аскел хмыкнул.
— Слишком предсказуемо… И уже было в прошлый раз. Так что ставлю на Ренли в руинах.
— Вообще не оригинально, — проворчал Вильнор. — Я меняю ставку. Твой дядя, объявляющий тебя официальным преемником. Со всеми вытекающими.
— Да ну, вообще не страшно. Я просто покажу ему перстень. На среднем пальце.
— Вильнор в цепях, на коленях и без единого лезвия? – предположила Дайнира, невольно поддаваясь абсурдности диалога.
— Не путай мои страхи со своими фантазиями, девочка. Такого не будет.
Аскел медленно повернулся к нему, и в его глазах мелькнула искорка мрачного веселья.
— Ставлю на твою свадьбу, Виль.
Вильнор замер.
— Демоны, нет. Это даже не смешно.
— Полный эльфийский обряд, - продолжил маг. — Ты в зелёных шелках, с венком из лунных цветов... и триста гостей с поздравлениями на древнеэльфийском.
— В стихах, - подхватила Дайнира. - Много стихов. О звёздах, росе и пении ветра в вишнёвых ветвях.
Вильнор скривился.
— С меня хватит и одного свидетеля. Которого я прирежу сразу после церемонии.
— Как романтично, — фыркнула она. — А потом будешь рассказывать внукам, как закапывал тело?
— Внуки не выдадут, — без тени улыбки парировал эльф. — Семейное дело.
— С меня тост, - сказал Аскел. — Только не убивай за фразу «ты снова связан, теперь навеки» …
— Получишь венком в лицо. И я не промахиваюсь.
Дайнира не выдержала первой – расхохоталась, слишком ярко представив картину. Через секунду эльф и маг присоединились, и напряжение развеялось, сменившись абсурдной, почти бредовой лёгкостью.
— Давайте просто найдём заплутавших идиотов и уберёмся отсюда наконец, - сказал Аскел.
Туннель впереди оставался тёмным, холодным и абсолютно пустым.
Но теперь в этом была своя прелесть.
Никто больше не говорил о том, что они видели. Они просто шли — через сырость и мрак, через тишину, ставшую почти комфортной. На какое-то время катакомбы перестали казаться проклятым местом. Просто дорога. И тени, оставшиеся позади.
32.
Очередной туннель расширился, открывая каменный зал, залитый тьмой, и в этой тьме мелькнули два стремительных силуэта. Дайнира едва могла разглядеть длинные, неестественно изогнутые конечности, кожу, покрытую чем-то вроде хитинового панциря, и пасти — слишком широкие, слишком полные зубов. Существа замерли, принюхиваясь.
— Киритхи, — прошипел Вильнор, и пояснил для Дайниры:
— Шкуры не пробить даже зачарованной сталью, и у них иммунитет к классической магии. Барс, сколько нужно времени для пентаграммы?
Маг уже опустился на колени, пальцы чертили на полу сложные узоры, и синие искры вспыхивали там, где он касался камня.
— Дай три минуты, — его голос прозвучал спокойно, но в жестах проскальзывала спешка.
— У тебя одна, — парировал Вильнор, наблюдая за синхронно развернувшимися в сторону троицы чудовищами. Аскел даже не поднял головы.
— Мне нужно три минуты, - повторил он, не отрываясь от работы.
Эльф резко развернулся к Дайнире, и его пальцы впились ей в плечо — больно, так, чтобы она поняла.
— Ты — к дальней стене, за ним. Не двигаешься, не дышишь, не моргаешь. Поняла?
Она кивнула, но Вильнор уже отпустил её, и в следующее мгновение его клинки блеснули в полумраке. Лезвие скользнуло по внутренней стороне предплечья, глубоко рассекая кожу, и запах крови ударил в ноздри - густой, медный, живой. Глаза тварей разом сконцентрировались на Вильноре.
— Ну же, ублюдки, — прошептал он, и его губы растянулись в оскале, который не был улыбкой.
Они рванули к нему — не бегом, а исчезая и появляясь, как тени при мерцающем свете, но эльф уже двигался, и это было нечто среднее между танцем и убийством. Он не атаковал — он дразнил, уворачиваясь в последний миг, заставляя клацать зубами в пустоте, клинки его сверкали, оставляя на их шкурах тонкие, почти невидимые царапины — недостаточно, чтобы убить, но достаточно, чтобы взбесить.
Дайнира не могла оторвать взгляда.
Как он это делает?
Эльф уворачивался на волосок от когтей, падал, но падение превращал в перекат, в прыжок, в новый удар. Каждое его движение было абсолютным, лишённым всего лишнего — только чистый, смертоносный расчёт. Он играл, и игра эта была настолько опасной, что у неё сжималось сердце. Один неверный шаг – и когти разорвут его на части. Но он не ошибался. Ни разу.
Его клинки разрезали воздух с такой скоростью, что казалось — он бьёт сразу с двух сторон. Твари бросались на него, их когти царапали камень, оставляя глубокие борозды, но он скользил между ними, как дым, он водил их, заставляя метаться, терять ориентацию, злиться. Его дыхание оставалось ровным, но Дайнира видела, как напряжены его плечи, как сужены зрачки — он был на пределе.
— Ещё минута, — пробормотал Аскел, и голос звучал слишком спокойно для человека, который чертил пентаграммы посреди бездны. Один из киритхов рванул вперёд, когти просвистели в сантиметре от горла эльфа, но он уже не был там — он перекатился, вскочил, ударил сзади, отпрыгнул, и тварь взревела, развернувшись к нему всей своей массой. Вторая тварь порвала когтями рукав, но он опять ускользнул, и кровь с его предплечья капала на пол, ведя их за собой, как приманку.
— Почти готово, — сказал Аскел, и теперь в его голосе наконец прорвалось напряжение.
Вильнор бросился вперёд, клинки сверкнули, вонзились в морду одной из тварей, она взвыла, затрясла головой, и в этот момент эльф перепрыгнул через неё, приземлившись спиной к Аскелу, закрывая его собой.
— Сейчас? — выдохнул он.
— Да, — ответил Аскел, и его руки вспыхнули чёрным пламенем.
Вильнор отпрыгнул назад, и в тот же миг пол под тварями вспыхнул.
Две пентаграммы разом ожили, и чудовища взревели, попав в ловушку. Их тела затряслись, кожа начала пузыриться, но они не могли сдвинуться с места — магия впивалась в них, как тысячи игл. Аскел поднял руку — и сжал кулак. Огненные цепи взметнулись из пола, обвили тварей, сжали — и разорвали. Кровь, куски плоти — всё это вспыхнуло в воздухе, осев на камни серым пеплом. Наступила тишина.
Вильнор стоял, опираясь руками на колени, его грудь вздымалась, а кровь с предплечья капала на камни. Дайнира видела — он выложился полностью.
— Я сказал — одна минута, — прошипел он.
Аскел усмехнулся.
— А я сделал за две вместо трёх.
Дайнира, наконец, смогла пошевелиться. Её сердце бешено колотилось, а пальцы дрожали — но она не знала, от чего больше: от страха или восхищения.
Эльф фыркнул, вытер клинки о бедро и улыбнулся.
Не той холодной, оскаленной усмешкой, которую он бросал врагам. И не тем вежливым, пустым выражением, которое он надевал в присутствии чужих. Это была настоящая улыбка – дикая, ликующая, живая. Улыбка того, кто только что выжал из себя всё – и получил от этого наслаждение. Как будто он хотел разделить с ними этот момент – этот адреналин, восторг от того, что смерть прошла в миллиметре - и промахнулась.
И глядя на его гордую, безумную, прекрасную уверенность в себе, Дайнира понимала, почему Аскел готов порвать всех ради своего брата. Она тоже была готова порвать любого, кто посмеет ему навредить.
Из тени бокового прохода, прямо из черноты, будто материализовавшись из самого воздуха, вырвалась третья тварь. Этот киритх был не такой крупный, как первые два, но такой же стремительный. За долю секунды он распластался в прыжке, прямо в спину Вильнору, который не видел угрозы.
— Сзади!.. – заорала Дайнира.
Эльф рванулся в сторону с привычной молниеносностью, но его нога скользнула по камню, мокрому от его собственной крови. Он пошатнулся, врезавшись плечом в острый выступ стены. Дайнира с ужасом осознала, что он не успеет подняться. Она – не успеет добежать. Но Аскел был ближе, и он успел.
Его руки взметнулись вперёд, и между пальцами вспыхнуло ослепительное сияние – чистая, почти слепящая Сила, белая, как северное солнце. Она ударила в тварь с такой мощью, что та даже не успела взвыть – её тело вспыхнуло, как бумага в огне, и рассыпалось пеплом за долю секунды.
Дайнира застыла на полпути, широко раскрыв глаза.
— Но у них же иммунитет к магии… – прошептала она.
Аскел медленно опустил руки.
— Иммунитет не бывает абсолютным, – его голос прозвучал глухо, будто через силу. – Просто нужно больше Силы. На порядки больше.
Он глубоко выдохнул, и Дайнира вдруг поняла – этот удар стоил ему многого. Из его носа тонкой струйкой потекла кровь, и он инстинктивно слизнул её.
— Треть моего резерва за раз, – проговорил он, отвечая на её невысказанный вопрос.
Вильнор между тем поднялся, отряхнулся – движения резкие, раздражённые. Его чёрные глаза метнулись от Дайниры к Аскелу и обратно.
— Спасибо.
— В следующий раз смотри под ноги, - проворчал маг.
И тут же подошёл к нему, касаясь предплечья, чтобы заживить порез, всё ещё сочащийся кровью. Но его магия не отзывалась, пальцы мелко дрожали, и эта дрожь поднималась дальше по плечам. Вильнор мотнул головой:
— Не трать Силу, Барс, это царапина. Займёшься ей, когда выйдем.
Аскел коротко кивнул, признавая его правоту, и обессилено прислонился спиной к стене. Дайнира инстинктивно почувствовала, что ему нужна пара минут.
— Давай перевяжу, - повернулась она к Вильнору. Эльф подставил предплечье, проворчав:
— Это не мой страх, - сухо отозвался маг, уже понимая, как именно меняется видение. – Теперь это твой.
Еще долю секунды казалось, что это всё ещё страсть, а потом клинок блеснул в полумраке.
Вильнор убивал девушку.
Не в бою. Не по ошибке. С холодным, почти художественным наслаждением.
Его клинок вскрывал горло Дайниры с такой медленной, ласковой жестокостью, что от этого становилось ещё страшнее. Кровь струилась по её шее, а он улыбался — той самой улыбкой, которая обычно означала, что он вот-вот скажет что-то язвительное.
Настоящая Дайнира инстинктивно прижала ладонь к своему горлу.
Черноволосая тень между тем закончила своё дело и отступила на шаг, с холодным любопытством наблюдая, как жизнь покидает призрачное тело. На его лице не было ни капли сожаления — лишь удовлетворение.
Настоящий Вильнор резко выдохнул.
— Довольно.
Он шагнул вперёд и взмахнул рукой — не с кинжалом, а просто с яростью, с отвращением к самому себе. Тень рассыпалась, как пепел.
— Вильнор… - Дайнира потянулась к нему, но он резко отстранился.
— Не надо.
Он повернулся и зашагал вперёд, в темноту. Дайнира перевела взгляд на Аскела.
— Пойдём. Ещё не всё, — коротко бросил маг, и в его голосе звучала усталая решимость.
И они пошли.
Когда Тьма в очередной раз расступилась, перед ними предстал ослепительный зал, залитый светом хрустальных люстр, наполненный музыкой и шелестом шёлковых платьев.
Посреди бала стояла Лили.
Но не пятилетняя девочка, которую они оставили в Ренли — а юная девушка лет шестнадцати, в скромном, чуть устаревшем платье. Её глаза — широко раскрытые, растерянные — метались от одного надменного лица к другому.
— Графиня ди Ренли, какая неожиданность… — кто-то язвительно бросил за её спиной.
— Слышала, она даже менуэта толком не знает. Где она выросла — в хлеву?
— Ну, с такой-то сестрой…
Дайнира замерла, сердце её сжалось, как в тисках.
Лили краснела, пыталась улыбаться, но её губы дрожали. Она сделала неверный шаг в танце — и зал взорвался сдержанным смешком.
— Прямо как её сестра…
— Говорят, та вообще сбежала с каким-то тёмным магом…
— И теперь вот эта…
Дайнира рванулась вперёд — но Аскел резко схватил её за руку.
— Это не настоящее, — прошептал он.
Тень Лили подняла глаза — и взглянула прямо на Дайниру.
— Почему ты не научила меня? — прошептала она. — Почему не подготовила меня к этому миру?
Дайнира задрожала.
— Я… я пытаюсь…
— Но тебя не было. Ты выбрала его. Ты всегда выбираешь его.
Аскел резко махнул рукой — и роскошный зал, и насмешливые лица, и сама Лили рассыпались, как разбитое зеркало, уступая место сырому камню и мраку.
Дайнира стояла, сжимая кулаки, дыхание её было неровным. Темнота снова сомкнулась вокруг них, но видение Лили словно застыло перед глазами.
— Это просто иллюзия, — напомнил Аскел.
— Это… возможное будущее. — возразила Дайнира.
— Катакомбы показывают страхи, а не пророчества, — вмешался Вильнор.
— То есть ты не сможешь убить меня, если придётся? – грустно усмехнулась девушка.
— Думаю, что во мне достаточно Тьмы, чтобы убить кого угодно, если сорвусь. — Вильнор улыбнулся в ответ, и в этой улыбке не было ни капли тепла. — Но это не новость, правда, Барс?..
— Ты не монстр, Виль, даже если привык считать себя таковым. Я знаю, на что ты способен, а на что - не способен никогда. Так что твои страхи – полная хрень, - отрезал маг.
— Полная хрень, значит?.. — Вильнор резко повернулся к нему. — На свои посмотри. И на её. И ведь всё равно не отпустишь?..
Дайнира застыла.
— Это мой выбор.
— Но и твой страх тоже, - признал Аскел. – Твой выбор мог бы быть...
— Каким? — она перебила его, шагнув вперёд. — Выйти замуж за какого-нибудь придворного дурака, родить ему кучу детей и до конца жизни притворятся, что счастлива?
— Это была бы нормальная жизнь.
— Я ненавижу слово «нормально»! — её голос дрожал. — Ты видел мою «нормальную» семью? Моего «нормального» отца? Мою «нормальную» мать, которая умерла, так и не дождавшись хоть капли тепла?
Аскел молчал.
— И потом… — она сделала шаг вперёд. — Ты действительно думаешь, что кто-то другой смог бы понять меня? Принять всё это? Мой Дар. Мою кровь. Невозможность солгать мне?.. - Её пальцы дрогнули. — И кто ещё спустился бы в эту бездну – потому что я попросила?..
Вильнор покачал головой:
— Он прав, Даэлисс. Тебе было бы проще, если…
— Я не хочу «проще»! Я выбираю его. — она резко обернулась. — И тебя тоже.
Эльф замер.
— Я знаю, что ты не терпишь прикосновений и иногда смотришь так, будто решаешь, с какого места начать резать. — Дайнира не отводила взгляда. — И знаешь что?.. Мне плевать. Потому что ты ещё и тот, кто шагнул в сердце Тьмы, чтобы вытащить Кору. Кто позволил Лили нарисовать себя с маргаритками. Кто ни разу не ответил кровью на провокации парней Гарета – а они были, я знаю. Кто учит меня драться, хотя я никогда не стану достойной твоих уроков.
Вильнор смотрел на неё, его лицо было непроницаемым.
— Так что хватит. Если Тьма хочет показать мне мои страхи — пусть. Но моего выбора они не изменят.
Дайнира медленно выдохнула, осознав, что почти кричит.
— Ты же скажешь, что я храбрая девочка? – вдруг прошептала она Аскелу.
— Моя храбрая девочка, - согласился он, и его руки обвили её с такой силой, будто пытались защитить от всего мира — от призраков катакомб, от её же страхов, от его собственных сомнений. Его губы коснулись её виска, горячие и чуть дрожащие, а дыхание смешалось с её неровным выдохом.
— Ты права, — прошептал он тихо. — Это твой выбор. А я слишком эгоистичен, чтобы отпустить тебя.
— Вот и не отпускай, - отозвалась она.
Вильнор вздохнул, разорвав тишину.
— Ладно, Даэлисс, это было трогательно. И если вы закончили…
Он усмехнулся:
— Устроим маленькое пари? По золотому на то, что покажут следующим.
Дайнира медленно повернулась к нему, будто не веря своим ушам.
— Ты... ты предлагаешь поставить на наши кошмары?
— Почему нет? — Эльф пожал плечами. — Если уж смотреть на это дерьмо, так с выгодой… Я держу пари на Барса, одержимого Тьмой. Классика.
Аскел хмыкнул.
— Слишком предсказуемо… И уже было в прошлый раз. Так что ставлю на Ренли в руинах.
— Вообще не оригинально, — проворчал Вильнор. — Я меняю ставку. Твой дядя, объявляющий тебя официальным преемником. Со всеми вытекающими.
— Да ну, вообще не страшно. Я просто покажу ему перстень. На среднем пальце.
— Вильнор в цепях, на коленях и без единого лезвия? – предположила Дайнира, невольно поддаваясь абсурдности диалога.
— Не путай мои страхи со своими фантазиями, девочка. Такого не будет.
Аскел медленно повернулся к нему, и в его глазах мелькнула искорка мрачного веселья.
— Ставлю на твою свадьбу, Виль.
Вильнор замер.
— Демоны, нет. Это даже не смешно.
— Полный эльфийский обряд, - продолжил маг. — Ты в зелёных шелках, с венком из лунных цветов... и триста гостей с поздравлениями на древнеэльфийском.
— В стихах, - подхватила Дайнира. - Много стихов. О звёздах, росе и пении ветра в вишнёвых ветвях.
Вильнор скривился.
— С меня хватит и одного свидетеля. Которого я прирежу сразу после церемонии.
— Как романтично, — фыркнула она. — А потом будешь рассказывать внукам, как закапывал тело?
— Внуки не выдадут, — без тени улыбки парировал эльф. — Семейное дело.
— С меня тост, - сказал Аскел. — Только не убивай за фразу «ты снова связан, теперь навеки» …
— Получишь венком в лицо. И я не промахиваюсь.
Дайнира не выдержала первой – расхохоталась, слишком ярко представив картину. Через секунду эльф и маг присоединились, и напряжение развеялось, сменившись абсурдной, почти бредовой лёгкостью.
— Давайте просто найдём заплутавших идиотов и уберёмся отсюда наконец, - сказал Аскел.
Туннель впереди оставался тёмным, холодным и абсолютно пустым.
Но теперь в этом была своя прелесть.
Никто больше не говорил о том, что они видели. Они просто шли — через сырость и мрак, через тишину, ставшую почти комфортной. На какое-то время катакомбы перестали казаться проклятым местом. Просто дорога. И тени, оставшиеся позади.
32.
Очередной туннель расширился, открывая каменный зал, залитый тьмой, и в этой тьме мелькнули два стремительных силуэта. Дайнира едва могла разглядеть длинные, неестественно изогнутые конечности, кожу, покрытую чем-то вроде хитинового панциря, и пасти — слишком широкие, слишком полные зубов. Существа замерли, принюхиваясь.
— Киритхи, — прошипел Вильнор, и пояснил для Дайниры:
— Шкуры не пробить даже зачарованной сталью, и у них иммунитет к классической магии. Барс, сколько нужно времени для пентаграммы?
Маг уже опустился на колени, пальцы чертили на полу сложные узоры, и синие искры вспыхивали там, где он касался камня.
— Дай три минуты, — его голос прозвучал спокойно, но в жестах проскальзывала спешка.
— У тебя одна, — парировал Вильнор, наблюдая за синхронно развернувшимися в сторону троицы чудовищами. Аскел даже не поднял головы.
— Мне нужно три минуты, - повторил он, не отрываясь от работы.
Эльф резко развернулся к Дайнире, и его пальцы впились ей в плечо — больно, так, чтобы она поняла.
— Ты — к дальней стене, за ним. Не двигаешься, не дышишь, не моргаешь. Поняла?
Она кивнула, но Вильнор уже отпустил её, и в следующее мгновение его клинки блеснули в полумраке. Лезвие скользнуло по внутренней стороне предплечья, глубоко рассекая кожу, и запах крови ударил в ноздри - густой, медный, живой. Глаза тварей разом сконцентрировались на Вильноре.
— Ну же, ублюдки, — прошептал он, и его губы растянулись в оскале, который не был улыбкой.
Они рванули к нему — не бегом, а исчезая и появляясь, как тени при мерцающем свете, но эльф уже двигался, и это было нечто среднее между танцем и убийством. Он не атаковал — он дразнил, уворачиваясь в последний миг, заставляя клацать зубами в пустоте, клинки его сверкали, оставляя на их шкурах тонкие, почти невидимые царапины — недостаточно, чтобы убить, но достаточно, чтобы взбесить.
Дайнира не могла оторвать взгляда.
Как он это делает?
Эльф уворачивался на волосок от когтей, падал, но падение превращал в перекат, в прыжок, в новый удар. Каждое его движение было абсолютным, лишённым всего лишнего — только чистый, смертоносный расчёт. Он играл, и игра эта была настолько опасной, что у неё сжималось сердце. Один неверный шаг – и когти разорвут его на части. Но он не ошибался. Ни разу.
Его клинки разрезали воздух с такой скоростью, что казалось — он бьёт сразу с двух сторон. Твари бросались на него, их когти царапали камень, оставляя глубокие борозды, но он скользил между ними, как дым, он водил их, заставляя метаться, терять ориентацию, злиться. Его дыхание оставалось ровным, но Дайнира видела, как напряжены его плечи, как сужены зрачки — он был на пределе.
— Ещё минута, — пробормотал Аскел, и голос звучал слишком спокойно для человека, который чертил пентаграммы посреди бездны. Один из киритхов рванул вперёд, когти просвистели в сантиметре от горла эльфа, но он уже не был там — он перекатился, вскочил, ударил сзади, отпрыгнул, и тварь взревела, развернувшись к нему всей своей массой. Вторая тварь порвала когтями рукав, но он опять ускользнул, и кровь с его предплечья капала на пол, ведя их за собой, как приманку.
— Почти готово, — сказал Аскел, и теперь в его голосе наконец прорвалось напряжение.
Вильнор бросился вперёд, клинки сверкнули, вонзились в морду одной из тварей, она взвыла, затрясла головой, и в этот момент эльф перепрыгнул через неё, приземлившись спиной к Аскелу, закрывая его собой.
— Сейчас? — выдохнул он.
— Да, — ответил Аскел, и его руки вспыхнули чёрным пламенем.
Вильнор отпрыгнул назад, и в тот же миг пол под тварями вспыхнул.
Две пентаграммы разом ожили, и чудовища взревели, попав в ловушку. Их тела затряслись, кожа начала пузыриться, но они не могли сдвинуться с места — магия впивалась в них, как тысячи игл. Аскел поднял руку — и сжал кулак. Огненные цепи взметнулись из пола, обвили тварей, сжали — и разорвали. Кровь, куски плоти — всё это вспыхнуло в воздухе, осев на камни серым пеплом. Наступила тишина.
Вильнор стоял, опираясь руками на колени, его грудь вздымалась, а кровь с предплечья капала на камни. Дайнира видела — он выложился полностью.
— Я сказал — одна минута, — прошипел он.
Аскел усмехнулся.
— А я сделал за две вместо трёх.
Дайнира, наконец, смогла пошевелиться. Её сердце бешено колотилось, а пальцы дрожали — но она не знала, от чего больше: от страха или восхищения.
Эльф фыркнул, вытер клинки о бедро и улыбнулся.
Не той холодной, оскаленной усмешкой, которую он бросал врагам. И не тем вежливым, пустым выражением, которое он надевал в присутствии чужих. Это была настоящая улыбка – дикая, ликующая, живая. Улыбка того, кто только что выжал из себя всё – и получил от этого наслаждение. Как будто он хотел разделить с ними этот момент – этот адреналин, восторг от того, что смерть прошла в миллиметре - и промахнулась.
И глядя на его гордую, безумную, прекрасную уверенность в себе, Дайнира понимала, почему Аскел готов порвать всех ради своего брата. Она тоже была готова порвать любого, кто посмеет ему навредить.
Из тени бокового прохода, прямо из черноты, будто материализовавшись из самого воздуха, вырвалась третья тварь. Этот киритх был не такой крупный, как первые два, но такой же стремительный. За долю секунды он распластался в прыжке, прямо в спину Вильнору, который не видел угрозы.
— Сзади!.. – заорала Дайнира.
Эльф рванулся в сторону с привычной молниеносностью, но его нога скользнула по камню, мокрому от его собственной крови. Он пошатнулся, врезавшись плечом в острый выступ стены. Дайнира с ужасом осознала, что он не успеет подняться. Она – не успеет добежать. Но Аскел был ближе, и он успел.
Его руки взметнулись вперёд, и между пальцами вспыхнуло ослепительное сияние – чистая, почти слепящая Сила, белая, как северное солнце. Она ударила в тварь с такой мощью, что та даже не успела взвыть – её тело вспыхнуло, как бумага в огне, и рассыпалось пеплом за долю секунды.
Дайнира застыла на полпути, широко раскрыв глаза.
— Но у них же иммунитет к магии… – прошептала она.
Аскел медленно опустил руки.
— Иммунитет не бывает абсолютным, – его голос прозвучал глухо, будто через силу. – Просто нужно больше Силы. На порядки больше.
Он глубоко выдохнул, и Дайнира вдруг поняла – этот удар стоил ему многого. Из его носа тонкой струйкой потекла кровь, и он инстинктивно слизнул её.
— Треть моего резерва за раз, – проговорил он, отвечая на её невысказанный вопрос.
Вильнор между тем поднялся, отряхнулся – движения резкие, раздражённые. Его чёрные глаза метнулись от Дайниры к Аскелу и обратно.
— Спасибо.
— В следующий раз смотри под ноги, - проворчал маг.
И тут же подошёл к нему, касаясь предплечья, чтобы заживить порез, всё ещё сочащийся кровью. Но его магия не отзывалась, пальцы мелко дрожали, и эта дрожь поднималась дальше по плечам. Вильнор мотнул головой:
— Не трать Силу, Барс, это царапина. Займёшься ей, когда выйдем.
Аскел коротко кивнул, признавая его правоту, и обессилено прислонился спиной к стене. Дайнира инстинктивно почувствовала, что ему нужна пара минут.
— Давай перевяжу, - повернулась она к Вильнору. Эльф подставил предплечье, проворчав:
