Но Голод сухо кивнул мне, и с папкой в руках прошел в кухню. Когда я вернулась, он сидел на моем месте и протягивал бумаги отцу.
— Это что? — брезгливо поинтересовался папа.
У него был поразительный нюх на неприятности. Поэтому папку он не взял, сделав вид, что капец как занят размешиванием сахара в чае.
— Петиция об импичменте Смерти и бойкоте Лоры. Мы с Войной считаем, что наместничество недопустимо и сажать никому неизвестную девицу во главе академии нельзя. Несколько преподавателей на нашей стороне.
— А я вам зачем?
— Если нас поддержишь, то будет три против одного.
— А мне это зачем? — подогревая взглядом свой чай, продолжал расспросы папа. — Какой мне резон в предательстве друга?
— Ты хочешь быть вечно в тени? — наклонившись вперед, буквально прошипел Голод. — Тебе двух девок поднимать!
Папа кинул выразительный взгляд на сестру, с аппетитом жующую четвертый бутер.
— Что-то не вижу, что они в чем-то нуждаются. А твоей бумажке есть другое применение. — Папа вырвал из рук коллеги бумагу, завернул в нее бутерброд и протянул обратно. — Держи. Тебе в скором времени понадобится. Считай это заблаговременной милостыней.
Стараясь не засмеяться, я собрала посуду и пошла на кухню. В книгу Фели заглянуть так и не удалось, но сцена с Голодом позабавила. Я никак не ожидала, что всадник увяжется за мной. На кухне он выкинул папину подачку в мусорку и повернулся ко мне, будто чего-то ожидая. Однако я не спешила начинать разговор, хотя взгляд в спину изрядно нервировал.
— Рад видеть, что жена моего сына будет хорошей хозяйкой, — наконец начал Голод, глядя, как я орудую губкой.
Хорошая хозяйка тут же разбила тарелку.
— А как дела на учебном поприще? Все еще бегаешь за дипломом?
— Вы сами знаете.
— Может, хватит надрываться? Может, быть смертью — не твое?
Ну кто говорит такое женщине с ворохом ножей и горой посуды под рукой?
— А вам какое дело? — резко окрысилась я, швыряя губку в раковину и оборачиваясь к Голоду.
— Да жалко тебя, дуреху. Мучаешься, носишься по миру смертных как ужаленная. Может, ты жизнь?
— О да, вам о смене приоритетов известно не понаслышке. Сколько столетий на лютне бренчали, пока не поняли, что быть всадником прибыльнее?
— На гитаре, — на автомате поправил меня всадник. — Но в итоге я понял, что мечта — это одно, а призвание — совсем другое. И мое призвание быть всадником. Искренне советую тебе поступить так же и оставить бесплодные попытки скопировать биографию отца.
— А иначе что? Объявите мне импичмент и выгоните из невесток?
Голод пробурчал что-то невразумительное и явно недовольное. Тоже мне, оппозиционер нашелся. С каких пор младший всадник лезет в управление? Смерть вроде не давал повода в себе сомневаться. А я не давала повода сомневаться в своих способностях смерти!
Ну ладно, давала. Но Голод мне не свекор, и даже не дядюшка со стороны дальней линии любимой морской свинки троюродного дедушки. В жизни переквалифицироваться... да от меня, как от смерти, вреда почти нет. А вот жизнью я угрохаю половину Земли, и апокалипсис у них настанет самый всамделишный.
Выпроводив гостя, я вернулась к семье. Мама сидела задумчивая, папа был раздраженный, одна Фели продолжала втыкать в книгу.
— Офелия, — видно не в первый раз позвал сестру папа. — Фели!
— А? Что? — наконец та соизволила обратить на него внимание.
— Молочник передай!
— Ага, — пропустив просьбу мимо ушей, сестра вернулась к чтению.
— Да что ты там читаешь? Любовный роман, подаренный бабушкой? Фели, как ты можешь это читать? — вспылил отец, наблюдая за тем, как сестра, не отрываясь от электронной книги, насыпает себе соль в чай. — Ау! Прием! Вот чему подобное низкопробное чтиво может научить приличную девушку?
— А неприличную? — помимо воли заинтересовалась я.
— А неприличные и так все знают, им пособия ни к чему. Вот дай посмотреть. — Отец потянулся через стол и выдрал книгу из рук сестры. Откашлялся и начал с выражением. — Смерть провел губами по чувствительной коже ключиц, и Офелию бросило в дрожь. Ее соски... ЧТО ЭТО?!!!
Так быстро сестра к бабушке никогда не уматывала. Жаль, что папа сломал книгу, не дав мне прочитать, что накалякала Фели. Но так я давно не смеялась. Воистину прекрасный день. Лишь бы мир смертных его не испортил.
Все хорошее имеет свойство заканчиваться, но когда одновременно заканчиваются выходные и конфетки, я всем сердцем ненавижу судьбу, нанесшую такой подлый удар в спину. Первый учебный день обещал быть унылым, длинным и наполненным беспричинной ненавистью нового коллектива. Даже перспектива лететь с Максом за Джереми не вдохновляла, ибо я уже отчаялась найти этот долбаный диплом, а время тикало, и с каждым упущенным днем опасность все возрастала. Мне лишь оставалось надеяться, что это все часть воспитательного процесса и случиться страшному Смерть не позволит.
Шел дождь, сильный, с порывами почти ураганного ветра. Я показала кулак в небо, надеясь, что те, кто отвечает за погоду, оценят мою твердую гражданскую позицию по этому вопросу. И, как назло, на Харона я успела. А толку? Что вплавь, что в лодке, все мокрые как утопленники. Я уселась рядом с какой-то задумчивой девушкой в неприлично легком платье и вздохнула.
— Мерзкая погода, да? — спросила ее.
Та пожала плечами.
— Первый курс?
Она не была похожа на студентку академии. Скорее, на...
— Я умерла, — подтвердила мою догадку девушка и вновь погрузилась в раздумья.
— Харон! — Я округлила глаза.
— Что? — скорчил он рожу. — Взял сверхурочную работу, буду в перерывах перевозить души.
Вообще, он пару десятков лет назад обучил себе преемника, а сам ушел возить студентов и преподавателей в академию.
— Но нельзя же таскать ее за собой!
— У меня график! — отрезал лодочник.
Девушка улыбнулась:
— Ничего-ничего. Я люблю лодки.
На свободное место рядом уселся мужчина. И он тоже был душой!
— Привет. — Он перегнулся через меня к девушке. — Чудесный сегодня день, не правда ли?
— Харон! — снова простонала я.
Лодочник только пожал плечами. Сверхурочные...
— Полная лодка душ, чихнуть негде, дождь, бардак в семье, бардак в учебе, бардак в личной жизни, — бурчала я, пробираясь меж рядами скамеек к выходу. Рядом так же недовольно выбирались еще смерти. — Опоздаю, еще и получу в первый день выговор. Харон, я нажалуюсь на тебя Смерти!
Крикнула напоследок угрозу, но легче не стало. У него жена скоро всадником станет, какая ему разница, нажалуюсь я или нет? Сам на кого хочешь нажалуется.
На этот раз я не опоздала, но вошла в аудиторию буквально за пару минут до звонка. Кое-что мне перезачли — предметы, с которыми я справлялась на ура. А вот на посещении некоторых настоял папа. Плохо, когда твой отец еще и твой преподаватель.
Едва я вошла, все присутствующие замолчали. Видать, еще помнили наше шедевральное знакомство. Что ж, никогда не была душой коллектива, не стоит и начинать. Переживу и без общения, благодаря одному некроманту, не будем называть имя Макса, мне было чем заняться.
Но если бы все ограничивалось игнором... Группа, во главе с красоткой и звездой Сандрой, решила, похоже, меня достать. Они то и дело бросали на меня взгляды, особо не таясь, периодически разражались хохотом и всячески нервировали. Да, я терпелива. Но кратковременно терпелива — минуты три выдержу, а десять — перебор.
До конца не придумав, что скажу, я поднялась и повернулась к новым однокурсникам. Те как по команде умолкли. Сказать я ничего не успела, ибо вслед за мной поднялась и Сандра. Она язвительно усмехнулась, театрально поправив сложную прическу из крупных блестящих кудрей.
— Правда, что тебя выгнали с диплома, потому что твой покойник ожил? — спросила она.
Отныне, похоже, впереди меня всегда следовали слухи.
— Правда, что хоккейный клуб академии составил расписание встреч с тобой, Сандра? — жестокая фраза, согласна, но я дала однокурснице шанс побыть милой и доброй.
— Папа сдает за тебя все экзамены или кросс по физре ты пробежала сама? Во что ты вырядилась?
Я отчасти понимала, что все это результат стараний Нины, которая не могла не предполагать, чем закончится попытка поставить меня над ними главной. Но положа руку на сердце — неужели эта стервозная Сандра стала бы мне подругой в другой ситуации? Что-то подсказывало, что мы все равно бы не подружились. Так какая разница?
Мне вдруг резко расхотелось вступать с ней в диалоги. Правду говорит папа: не говори с дураком, не смотри на дурака, не думай о дураке, и, возможно, его глупость пройдет мимо тебя.
— Сделай одолжение, отстань от меня, — сказала я. — Мое терпение не безгранично, и если решишь продолжить доставать — готовься к последствиям.
— И что ты сделаешь? Пожалуешься папе?
— Милая, поверь, папа — самая маленькая из твоих потенциальных проблем.
Говоря это я, вообще, имела в виду собственное умение влипать в неприятности. Даже на ровном месте, в бессмысленном и беспощадном соревновании с Сандрой, я умудрюсь наломать таких дров, что Академия смертей вздрогнет в ужасе и не факт, что устоит.
Впрочем, мой пассаж Сандра расшифровала несколько иначе.
— Ты хочешь мне что-то доказать?
— Нет. Мне плевать.
— Что ж, попробуй убедить меня в том, что ты не такая размазня, какой кажешься. Докажи, что папочка не вытирает тебе сопли! — Сандра уперла руки в боки.
— Как? — Я чувствовала, что снова ввязываюсь в авантюру, и вряд ли за это меня похвалят.
— Сегодня. В. Девять. — Она чеканила каждое слово. — На. Пустыре. У. Старого. Театра.
Все вокруг переглянулись и начали перешептываться. Сандра только что сделала вызов, о котором пожалеет. Наверное, она и сама была не слишком уверена в своих силах, потому что в глубине золотистых глаз я заметила неуверенность. Она мелькнула единожды и тут же исчезла, пропала, словно и не было.
— Идет, — улыбнулась я. — Не опаздывай.
Сандра не опоздает. Она понимала, что висит на волоске. Да, она крутая и популярная. Но облажается — и присоединится к команде аутсайдеров и неудачников.
А у них королева уже есть. Я.
Я шла, сжимая в руках древко косы, и позади один за другим зажигались фонари. Смотрелось красиво и эпично — как в кино. Хотя, конечно, иллюминацию включали независимо от моих перемещений. Но куда приятнее было думать, что даже ночные огни сопутствуют мне в нелегком деле возвращения авторитета.
У старого театра, который собирались снести уже пару десятков лет, традиционно по вечерам собирались смертрейсеры — любители погонять на косах. Да, они еще и летают. Если провести пару несложных манипуляций, коса сможет летать, а при должном умении даже зависать неподвижно, обеспечивая лучшую маневренность.
Трасса начиналась на заднем дворе театра, проходила по кольцевой улице, через стадион пустующей среди ночи академии, огибала небольшое озерцо и пересекала Стикс. Финиш был у главной площади, что добавляло состязанию пикантности — там нас легко мог поймать патруль. Косогонки были незаконны.
Ради такого случая я разворошила весь гардероб. В раннем студенчестве я одевалась несколько иначе. А еще не любила выбрасывать вещи, и сейчас футболка с изображением Дарта Вейдера8 отлично подошла к зауженным драным джинсам. Они, к слову, драными не планировались — у Цербера оказался свой вкус на современную моду.
Народ уже собрался. Сегодня массовых косогонок не будет, по крайней мере, сначала. Только я и Сандра, противостояние двух смертей. В толпе ясно угадывались рыжие кудри королевы курса. Зря она в косичку их не собрала...
Во время полета лезвие надо было держать параллельно земле, чтобы срезать столбики с баллами, из-за чего в мир смертных нас гонять больше не пускали — круги на полях остаются. Но никто не запрещал слегка почикать и соперника. И кудри Сандры вполне могли потерпеть поражение раньше хозяйки. Она, впрочем, думала явно о другом, и мне надо будет держать ухо востро, чтобы не превратиться в тарелку спагетти.
Украшали не только себя — летать на обычных косах было довольно скучно, так что в ход шли любые подручные средства. И я говорю далеко не о ленточках и наклейках.
Коса Сандры была хороша, изящная, под стать хозяйке. Жаль, не розовая, я бы не удивилась. Титановое лезвие, косовище из углепластика... Да эта коса может и в космической программе участвовать! А у меня... Мореный дуб и булатная сталь. Стильно? Да. Но весит тоже порядочно.
Я на всякий случай сверилась с часами. Нет, не опоздала. Значит, еще один вид психологической атаки — прийти раньше, чтобы противник нервничал. Наверняка в толпе, собравшейся поглазеть на косогонки, подавляющее большинство пришло поддерживать Сандру.
— Явилась, — хмыкнула соперница. — Мы думали, испугаешься.
— Размечталась, — фыркнула я. — Вперед?
— Погоди! — жестом остановила меня девушка. — Надо определить приз победителя и наказание проигравшего.
— Если я выиграю, ты от меня отстанешь. И закроешь свой рот на-сов-сем!
— А если я выиграю, — Сандра плотоядно улыбнулась, — ты опозоришься перед всей академией. В обеденный перерыв бросишься на шею магистру Смерти и поцелуешь его.
Я едва сдержалась, чтобы не заржать в голос.
— Ты точно на год меня младше, конопатая? Детский сад. А давай еще мальчиков в туалете запрем? В женском!
— Сдаешься, Мор? Папочка не велит по ночам гулять?
Эту шпильку я оставила без внимания, просто начав вытаскивать из рюкзака тюнинг косы. Сандре все принесли сокурснички-прихлебатели. Она накручивала на древко небольшие, но явно дорогие кольца, которые, соединяясь, образовывали необычный узор. В месте, где лезвие крепилось к рукояти, установила уголок с шипами — чтобы нельзя было подлететь с противоположной стороны вплотную.
Мне никто не помогал, пришлось самой вытаскивать из рюкзака две половинки накладной рукояти. Они выглядели не такими новыми, как кольца Сандры, но едва в темноте возникло мягкое серебристое сияние, исходящее от рукоятей, все замолчали.
— Так нечестно! — взвизгнула Сандра. — Нельзя брать у чемпионов! Ты должна сама заниматься своей косой!
— Я и занимаюсь, — с улыбкой пожала плечами я.
Потом поправилась:
— Занималась. Я уже пару лет не летаю.
— Чемпион не ты! — выкрикнул какой-то парень. — Я был на последних чемпионских косогонках. Там победил какой-то брюнет.
Я закончила собирать косу и почувствовала, что всеобщее стремление уличить меня в обмане начинает бесить. С них станется дисквалифицировать меня по натужно придуманной причине.
— О’кей, умник, тогда отними! — предложила я. — Сам ведь видел победителя, поручишься, что это была не я? Пригласим распорядителя?
Распорядителя звать никто не желал — все знали, что он не приветствует гонки-дуэли. Распорядителем вот уже пару десятков лет был лучший косогонщик за всю историю состязаний. И так как он теперь был серьезным аспирантом, никто ввязываться в конфликт не хотел.
— Дать тебе фору? — улыбнулась я покрасневшей от злости Сандре. — Минуту? Может, пять?
— Сама возьми! — огрызнулась она, вскочила на косу и зависла перед стартовой ленточкой.
Сначала коса слушалась меня неохотно — давно не летала. Но потом пришла так любимая мной в свое время легкость. Я вообще гоняла часто, особенно на первом и втором курсах. Но, после того как однажды, не вписавшись в поворот, разбила обе коленки и лоб, бросила.
— Это что? — брезгливо поинтересовался папа.
У него был поразительный нюх на неприятности. Поэтому папку он не взял, сделав вид, что капец как занят размешиванием сахара в чае.
— Петиция об импичменте Смерти и бойкоте Лоры. Мы с Войной считаем, что наместничество недопустимо и сажать никому неизвестную девицу во главе академии нельзя. Несколько преподавателей на нашей стороне.
— А я вам зачем?
— Если нас поддержишь, то будет три против одного.
— А мне это зачем? — подогревая взглядом свой чай, продолжал расспросы папа. — Какой мне резон в предательстве друга?
— Ты хочешь быть вечно в тени? — наклонившись вперед, буквально прошипел Голод. — Тебе двух девок поднимать!
Папа кинул выразительный взгляд на сестру, с аппетитом жующую четвертый бутер.
— Что-то не вижу, что они в чем-то нуждаются. А твоей бумажке есть другое применение. — Папа вырвал из рук коллеги бумагу, завернул в нее бутерброд и протянул обратно. — Держи. Тебе в скором времени понадобится. Считай это заблаговременной милостыней.
Стараясь не засмеяться, я собрала посуду и пошла на кухню. В книгу Фели заглянуть так и не удалось, но сцена с Голодом позабавила. Я никак не ожидала, что всадник увяжется за мной. На кухне он выкинул папину подачку в мусорку и повернулся ко мне, будто чего-то ожидая. Однако я не спешила начинать разговор, хотя взгляд в спину изрядно нервировал.
— Рад видеть, что жена моего сына будет хорошей хозяйкой, — наконец начал Голод, глядя, как я орудую губкой.
Хорошая хозяйка тут же разбила тарелку.
— А как дела на учебном поприще? Все еще бегаешь за дипломом?
— Вы сами знаете.
— Может, хватит надрываться? Может, быть смертью — не твое?
Ну кто говорит такое женщине с ворохом ножей и горой посуды под рукой?
— А вам какое дело? — резко окрысилась я, швыряя губку в раковину и оборачиваясь к Голоду.
— Да жалко тебя, дуреху. Мучаешься, носишься по миру смертных как ужаленная. Может, ты жизнь?
— О да, вам о смене приоритетов известно не понаслышке. Сколько столетий на лютне бренчали, пока не поняли, что быть всадником прибыльнее?
— На гитаре, — на автомате поправил меня всадник. — Но в итоге я понял, что мечта — это одно, а призвание — совсем другое. И мое призвание быть всадником. Искренне советую тебе поступить так же и оставить бесплодные попытки скопировать биографию отца.
— А иначе что? Объявите мне импичмент и выгоните из невесток?
Голод пробурчал что-то невразумительное и явно недовольное. Тоже мне, оппозиционер нашелся. С каких пор младший всадник лезет в управление? Смерть вроде не давал повода в себе сомневаться. А я не давала повода сомневаться в своих способностях смерти!
Ну ладно, давала. Но Голод мне не свекор, и даже не дядюшка со стороны дальней линии любимой морской свинки троюродного дедушки. В жизни переквалифицироваться... да от меня, как от смерти, вреда почти нет. А вот жизнью я угрохаю половину Земли, и апокалипсис у них настанет самый всамделишный.
Выпроводив гостя, я вернулась к семье. Мама сидела задумчивая, папа был раздраженный, одна Фели продолжала втыкать в книгу.
— Офелия, — видно не в первый раз позвал сестру папа. — Фели!
— А? Что? — наконец та соизволила обратить на него внимание.
— Молочник передай!
— Ага, — пропустив просьбу мимо ушей, сестра вернулась к чтению.
— Да что ты там читаешь? Любовный роман, подаренный бабушкой? Фели, как ты можешь это читать? — вспылил отец, наблюдая за тем, как сестра, не отрываясь от электронной книги, насыпает себе соль в чай. — Ау! Прием! Вот чему подобное низкопробное чтиво может научить приличную девушку?
— А неприличную? — помимо воли заинтересовалась я.
— А неприличные и так все знают, им пособия ни к чему. Вот дай посмотреть. — Отец потянулся через стол и выдрал книгу из рук сестры. Откашлялся и начал с выражением. — Смерть провел губами по чувствительной коже ключиц, и Офелию бросило в дрожь. Ее соски... ЧТО ЭТО?!!!
Так быстро сестра к бабушке никогда не уматывала. Жаль, что папа сломал книгу, не дав мне прочитать, что накалякала Фели. Но так я давно не смеялась. Воистину прекрасный день. Лишь бы мир смертных его не испортил.
Глава восьмая. Косогонки и смертрейсеры
Все хорошее имеет свойство заканчиваться, но когда одновременно заканчиваются выходные и конфетки, я всем сердцем ненавижу судьбу, нанесшую такой подлый удар в спину. Первый учебный день обещал быть унылым, длинным и наполненным беспричинной ненавистью нового коллектива. Даже перспектива лететь с Максом за Джереми не вдохновляла, ибо я уже отчаялась найти этот долбаный диплом, а время тикало, и с каждым упущенным днем опасность все возрастала. Мне лишь оставалось надеяться, что это все часть воспитательного процесса и случиться страшному Смерть не позволит.
Шел дождь, сильный, с порывами почти ураганного ветра. Я показала кулак в небо, надеясь, что те, кто отвечает за погоду, оценят мою твердую гражданскую позицию по этому вопросу. И, как назло, на Харона я успела. А толку? Что вплавь, что в лодке, все мокрые как утопленники. Я уселась рядом с какой-то задумчивой девушкой в неприлично легком платье и вздохнула.
— Мерзкая погода, да? — спросила ее.
Та пожала плечами.
— Первый курс?
Она не была похожа на студентку академии. Скорее, на...
— Я умерла, — подтвердила мою догадку девушка и вновь погрузилась в раздумья.
— Харон! — Я округлила глаза.
— Что? — скорчил он рожу. — Взял сверхурочную работу, буду в перерывах перевозить души.
Вообще, он пару десятков лет назад обучил себе преемника, а сам ушел возить студентов и преподавателей в академию.
— Но нельзя же таскать ее за собой!
— У меня график! — отрезал лодочник.
Девушка улыбнулась:
— Ничего-ничего. Я люблю лодки.
На свободное место рядом уселся мужчина. И он тоже был душой!
— Привет. — Он перегнулся через меня к девушке. — Чудесный сегодня день, не правда ли?
— Харон! — снова простонала я.
Лодочник только пожал плечами. Сверхурочные...
— Полная лодка душ, чихнуть негде, дождь, бардак в семье, бардак в учебе, бардак в личной жизни, — бурчала я, пробираясь меж рядами скамеек к выходу. Рядом так же недовольно выбирались еще смерти. — Опоздаю, еще и получу в первый день выговор. Харон, я нажалуюсь на тебя Смерти!
Крикнула напоследок угрозу, но легче не стало. У него жена скоро всадником станет, какая ему разница, нажалуюсь я или нет? Сам на кого хочешь нажалуется.
На этот раз я не опоздала, но вошла в аудиторию буквально за пару минут до звонка. Кое-что мне перезачли — предметы, с которыми я справлялась на ура. А вот на посещении некоторых настоял папа. Плохо, когда твой отец еще и твой преподаватель.
Едва я вошла, все присутствующие замолчали. Видать, еще помнили наше шедевральное знакомство. Что ж, никогда не была душой коллектива, не стоит и начинать. Переживу и без общения, благодаря одному некроманту, не будем называть имя Макса, мне было чем заняться.
Но если бы все ограничивалось игнором... Группа, во главе с красоткой и звездой Сандрой, решила, похоже, меня достать. Они то и дело бросали на меня взгляды, особо не таясь, периодически разражались хохотом и всячески нервировали. Да, я терпелива. Но кратковременно терпелива — минуты три выдержу, а десять — перебор.
До конца не придумав, что скажу, я поднялась и повернулась к новым однокурсникам. Те как по команде умолкли. Сказать я ничего не успела, ибо вслед за мной поднялась и Сандра. Она язвительно усмехнулась, театрально поправив сложную прическу из крупных блестящих кудрей.
— Правда, что тебя выгнали с диплома, потому что твой покойник ожил? — спросила она.
Отныне, похоже, впереди меня всегда следовали слухи.
— Правда, что хоккейный клуб академии составил расписание встреч с тобой, Сандра? — жестокая фраза, согласна, но я дала однокурснице шанс побыть милой и доброй.
— Папа сдает за тебя все экзамены или кросс по физре ты пробежала сама? Во что ты вырядилась?
Я отчасти понимала, что все это результат стараний Нины, которая не могла не предполагать, чем закончится попытка поставить меня над ними главной. Но положа руку на сердце — неужели эта стервозная Сандра стала бы мне подругой в другой ситуации? Что-то подсказывало, что мы все равно бы не подружились. Так какая разница?
Мне вдруг резко расхотелось вступать с ней в диалоги. Правду говорит папа: не говори с дураком, не смотри на дурака, не думай о дураке, и, возможно, его глупость пройдет мимо тебя.
— Сделай одолжение, отстань от меня, — сказала я. — Мое терпение не безгранично, и если решишь продолжить доставать — готовься к последствиям.
— И что ты сделаешь? Пожалуешься папе?
— Милая, поверь, папа — самая маленькая из твоих потенциальных проблем.
Говоря это я, вообще, имела в виду собственное умение влипать в неприятности. Даже на ровном месте, в бессмысленном и беспощадном соревновании с Сандрой, я умудрюсь наломать таких дров, что Академия смертей вздрогнет в ужасе и не факт, что устоит.
Впрочем, мой пассаж Сандра расшифровала несколько иначе.
— Ты хочешь мне что-то доказать?
— Нет. Мне плевать.
— Что ж, попробуй убедить меня в том, что ты не такая размазня, какой кажешься. Докажи, что папочка не вытирает тебе сопли! — Сандра уперла руки в боки.
— Как? — Я чувствовала, что снова ввязываюсь в авантюру, и вряд ли за это меня похвалят.
— Сегодня. В. Девять. — Она чеканила каждое слово. — На. Пустыре. У. Старого. Театра.
Все вокруг переглянулись и начали перешептываться. Сандра только что сделала вызов, о котором пожалеет. Наверное, она и сама была не слишком уверена в своих силах, потому что в глубине золотистых глаз я заметила неуверенность. Она мелькнула единожды и тут же исчезла, пропала, словно и не было.
— Идет, — улыбнулась я. — Не опаздывай.
Сандра не опоздает. Она понимала, что висит на волоске. Да, она крутая и популярная. Но облажается — и присоединится к команде аутсайдеров и неудачников.
А у них королева уже есть. Я.
***
Я шла, сжимая в руках древко косы, и позади один за другим зажигались фонари. Смотрелось красиво и эпично — как в кино. Хотя, конечно, иллюминацию включали независимо от моих перемещений. Но куда приятнее было думать, что даже ночные огни сопутствуют мне в нелегком деле возвращения авторитета.
У старого театра, который собирались снести уже пару десятков лет, традиционно по вечерам собирались смертрейсеры — любители погонять на косах. Да, они еще и летают. Если провести пару несложных манипуляций, коса сможет летать, а при должном умении даже зависать неподвижно, обеспечивая лучшую маневренность.
Трасса начиналась на заднем дворе театра, проходила по кольцевой улице, через стадион пустующей среди ночи академии, огибала небольшое озерцо и пересекала Стикс. Финиш был у главной площади, что добавляло состязанию пикантности — там нас легко мог поймать патруль. Косогонки были незаконны.
Ради такого случая я разворошила весь гардероб. В раннем студенчестве я одевалась несколько иначе. А еще не любила выбрасывать вещи, и сейчас футболка с изображением Дарта Вейдера8 отлично подошла к зауженным драным джинсам. Они, к слову, драными не планировались — у Цербера оказался свой вкус на современную моду.
Народ уже собрался. Сегодня массовых косогонок не будет, по крайней мере, сначала. Только я и Сандра, противостояние двух смертей. В толпе ясно угадывались рыжие кудри королевы курса. Зря она в косичку их не собрала...
Во время полета лезвие надо было держать параллельно земле, чтобы срезать столбики с баллами, из-за чего в мир смертных нас гонять больше не пускали — круги на полях остаются. Но никто не запрещал слегка почикать и соперника. И кудри Сандры вполне могли потерпеть поражение раньше хозяйки. Она, впрочем, думала явно о другом, и мне надо будет держать ухо востро, чтобы не превратиться в тарелку спагетти.
Украшали не только себя — летать на обычных косах было довольно скучно, так что в ход шли любые подручные средства. И я говорю далеко не о ленточках и наклейках.
Коса Сандры была хороша, изящная, под стать хозяйке. Жаль, не розовая, я бы не удивилась. Титановое лезвие, косовище из углепластика... Да эта коса может и в космической программе участвовать! А у меня... Мореный дуб и булатная сталь. Стильно? Да. Но весит тоже порядочно.
Я на всякий случай сверилась с часами. Нет, не опоздала. Значит, еще один вид психологической атаки — прийти раньше, чтобы противник нервничал. Наверняка в толпе, собравшейся поглазеть на косогонки, подавляющее большинство пришло поддерживать Сандру.
— Явилась, — хмыкнула соперница. — Мы думали, испугаешься.
— Размечталась, — фыркнула я. — Вперед?
— Погоди! — жестом остановила меня девушка. — Надо определить приз победителя и наказание проигравшего.
— Если я выиграю, ты от меня отстанешь. И закроешь свой рот на-сов-сем!
— А если я выиграю, — Сандра плотоядно улыбнулась, — ты опозоришься перед всей академией. В обеденный перерыв бросишься на шею магистру Смерти и поцелуешь его.
Я едва сдержалась, чтобы не заржать в голос.
— Ты точно на год меня младше, конопатая? Детский сад. А давай еще мальчиков в туалете запрем? В женском!
— Сдаешься, Мор? Папочка не велит по ночам гулять?
Эту шпильку я оставила без внимания, просто начав вытаскивать из рюкзака тюнинг косы. Сандре все принесли сокурснички-прихлебатели. Она накручивала на древко небольшие, но явно дорогие кольца, которые, соединяясь, образовывали необычный узор. В месте, где лезвие крепилось к рукояти, установила уголок с шипами — чтобы нельзя было подлететь с противоположной стороны вплотную.
Мне никто не помогал, пришлось самой вытаскивать из рюкзака две половинки накладной рукояти. Они выглядели не такими новыми, как кольца Сандры, но едва в темноте возникло мягкое серебристое сияние, исходящее от рукоятей, все замолчали.
— Так нечестно! — взвизгнула Сандра. — Нельзя брать у чемпионов! Ты должна сама заниматься своей косой!
— Я и занимаюсь, — с улыбкой пожала плечами я.
Потом поправилась:
— Занималась. Я уже пару лет не летаю.
— Чемпион не ты! — выкрикнул какой-то парень. — Я был на последних чемпионских косогонках. Там победил какой-то брюнет.
Я закончила собирать косу и почувствовала, что всеобщее стремление уличить меня в обмане начинает бесить. С них станется дисквалифицировать меня по натужно придуманной причине.
— О’кей, умник, тогда отними! — предложила я. — Сам ведь видел победителя, поручишься, что это была не я? Пригласим распорядителя?
Распорядителя звать никто не желал — все знали, что он не приветствует гонки-дуэли. Распорядителем вот уже пару десятков лет был лучший косогонщик за всю историю состязаний. И так как он теперь был серьезным аспирантом, никто ввязываться в конфликт не хотел.
— Дать тебе фору? — улыбнулась я покрасневшей от злости Сандре. — Минуту? Может, пять?
— Сама возьми! — огрызнулась она, вскочила на косу и зависла перед стартовой ленточкой.
Сначала коса слушалась меня неохотно — давно не летала. Но потом пришла так любимая мной в свое время легкость. Я вообще гоняла часто, особенно на первом и втором курсах. Но, после того как однажды, не вписавшись в поворот, разбила обе коленки и лоб, бросила.
