— Да. — Я смущенно потупилась, пытаясь одновременно придумать ложь поправдоподобнее и заодно вспомнить то, что плела санитарке в первый свой визит. А то ведь этот гад не поленится и расспросит. — Меня Джереми приютил незадолго до своей... болезни, и я забирала свои вещи из гостиницы. А теперь я вспомнила, что неизвестно, отчего он умер, и боюсь. Вдруг это заразная болячка? Я ведь с ним одной ванной пользовалась.
Тут Макс решил включиться в игру:
— Вот дурочка мне попалась! Смартфон — новый — потеряла, неизвестную болячку, возможно, подцепила. Теперь бегай по городу с тобой, у меня, между прочим, свои дела есть.
— Это какие? Лежать на диване и прибухивать?
Эта «семейная» сцена слегка успокоила Алибека. Видно, он понял, что прежде чем бить морду ему, мы сначала подеремся друг с другом, а он, глядишь, и убежать успеет.
— Конечно прибухивать! В холодильнике шаром покати! А то, что ты готовишь, без алкогольной дезинфекции есть нельзя! Куда?
Некромант протянул руку и схватил потихонечку отползающего от нас по стенке врача за воротник халата.
— Стоять! Пока не расскажешь, от какой болячки померла добрая фея моей девушки, никуда не пойдешь.
— Да тропическая дрянь какая-то, мы только анализы в лабораторию отправили. Но если есть сомнения, я могу и вашу даму засунуть в карантин недельки на две.
Макс поднял руку, и врач захрипел, придушенный воротом, но ткань оказалась не лучшего качества, и пара пуговиц, вылетевших «с мясом», позволили Алибеку выскочить из халата.
Сердобольная я кинулась помогать ему подняться. Но как только врач принял вертикальное положение, меня буквально оторвали от него, а сам некромант деловито обыскал карманы трофея и, найдя ключ от кабинета, втолкнул Алибека туда.
— Рассказывай все, что знаешь о Джереми Смите. Кто он, откуда, и чем общение с ним могло быть чревато.
Алибек сначала занял позицию за столом и как бы невзначай подвинул к себе увесистый на вид горшок с кактусом.
— Пара психов! Я что, по-вашему, должен помнить информацию обо всех своих пациентах?
— А вы всех пациентов выслеживаете по отелям?
— Он болен! Заразно болен, возможно.
— Это тогда забота инфекционистов, а я что-то на вас противочумного костюма не наблюдал.
Макс начал осторожно обходить стол, пристально следя за Алибеком.
— В любом случае — это врачебная тайна.
Быть бы врачу битым, но опять влезла жалостливая я. Ну как жалостливая, скорее прагматичная. Если наезд на словах еще можно списать на неадекватность парня, волнующегося за свою девушку, то битую рожу нам не простят. А разборки с охраной — не самое желанное окончание дня. Поэтому я буквально повисла на некроманте, оттаскивая его от Алибека.
— Не лезь! — Макс ворчал как медведь, на шкуре которого по недоразумению повис пудель. Вроде и мелочь, но вцепилась намертво.
Но, слегка применив магию, мне удалось выпроводить его за дверь.
— Простите его! — сложила руки в умоляющем жесте. — Он просто очень за меня волнуется.
— Угу. И не закусывает. Я понял, — делая перед носом движение рукой, будто разгоняет вонь, пробормотал Алибек. — Возьмите визитку, там мой номер. Если он так с вами обращается, это повод найти специалиста.
— Спасибо!
Я спрятала визитку в карман и, поняв, что после такой встречи врач больше точно ничего не скажет, понеслась догонять Макса.
Некромант ожидал меня за углом, с интересом листая какой-то блокнот.
— Поражаюсь, какая ты двуличная зараза, — не отрываясь от чтения, одарил он меня комплиментом.
— Я, в отличие от тебя, не люблю получать по морде от санитаров. Что читаешь?
Я попыталась заглянуть в блокнот, но он мало того, что был маленьким, так еще и заполнен был на редкость корявым почерком.
— Да блокнот Алибека из кармана его халата вытащил. Только в нем список имен и какие-то цифры.
— Дай! — Я завладела трофеем. — Серж Демин. Сто два, девяносто шесть, девяносто семь, шестнадцать. Что за бред?
— Не знаю. Пошли, пока врачишка своих писулек не хватился.
Мы бы так и покинули сие милое заведение, если бы на лестнице Макс не услышал интересный разговор, отчасти поспособствовавший решить ребус из блокнота. Какой-то школьник спрашивал, где он может найти комнату сто два, в которой проживает его дед Серж Демин...
Мы оба чувствовали: цифры в блокноте Алибека — это ключ к разгадке. Врач явно неспроста выслеживал Джереми в отеле, да и с нами не захотел говорить не только из-за неадекватности Макса.
— Так, с первой цифрой ясно, это номер палаты, а что значат оставшиеся три? — задумчиво спросила я.
— Сейчас узнаем, отвлеки сестру с поста.
— Как?
— Тебе виднее, ты бабушку в дом престарелых сдаешь. Спроси про питание, условия посещения и систему охраны.
Прости, бабушка! Изображая внучку, желающую скинуть заботу о родственнице на чужие плечи, я несла такую чушь, которую не несла с того момента, как сдавала экзамен по психологии смерти. Все что угодно, лишь бы сестра не повернулась к посту. А уж когда пиликнул смартфон некроманта, я и вовсе собралась лезть обниматься к женщине, благодаря за участие. К счастью, она ничего не заметила. Но поскольку сразу же смотаться было бы невежливо, я задержалась на пять минут, выслушивая о прекрасных условиях проживания, и отстала от Макса, который уже вышел за дверь.
У дверей я краем уха услышала разговор двух старушек, божьих одуванчиков.
— Какой красавец сейчас прошел, точь-в-точь мой третий муж.
— Так ты ведь замужем была четыре раза. Развелась?
— Овдовела. Спился, зараза.
Макс так и не понял, почему я ржу, как ненормальная.
Пока мы шли к воротам, он сверял что-то на экране смартфона с блокнотом.
— Есть!
— Что там?
— Смотри! Первая цифра номер палаты, это мы уже поняли. Вторая — это возраст пациента, когда его врачом стал Алибек, третья — нынешний возраст.
— А четвертая? — забегая вперед, чтобы посмотреть в лицо некроманта, поинтересовалась я.
— Какая-то дозировка, судя по всему. Важно другое. Еще полтора года назад все пациенты Алибека скоропостижно умирали.
— Макс, тут такое место, где по сто лет не живут.
— Молодец, возьми с полки пирожок за наблюдательность! — язвительно осадил меня он. — Смотри, вот тут раньше около дозировки стояли буквы латинского алфавита, потом буква осталась одна, и начали скакать цифры. А теперь шестнадцать — это стандартная доза. И знаешь что? Те, кто получают шестнадцать чего-то там, живут. Тому Сержу оставалась по прогнозам месяц, а он живет год.
На осмысление информации у меня ушла минута. Макс был поистине гениальным добытчиком информации. Так быстро и так метко.
— Он что-то тестирует на своих пациентах!
— И я даже знаю, что. — Некромант полез во внутренний карман куртки и достал какой-то яркий буклет. — Узнаешь?
В верхнем углу был рисунок, который сразу показался знакомым. Несколько минут я пыталась вспомнить, где уже видела такую лемнискату. Вспоминала долго, до тех пор, пока не поняла, что видела не точь-в-точь такой знак, а грубый карандашный набросок. На обрывке бумаги в номере Джереми была не восьмерка, а стилизованный знак бесконечности. Яркая брошюра гласила: «"Aeternum" — вечная жизнь, вечное счастье».
А до меня наконец дошло, что казалось неправильным в этом здании, где, судя по рассказам, доживали свои дни старики. Я не встретила ни одну смерть. В этом заведении никто не умирал.
Рассказать отцу, что некая корпорация разрабатывает бессмертие? Пф... Он погладит меня по голове и тоном «Джули, не суй палец в рот!» поведает, что подобной мурой смертные занимаются столько же, сколько высчитывают даты апокалипсиса. Философский камень, пересадка органов животных, стволовые клетки, грибы и заговоры — что только ни жрали, мазали на себя или изобретали люди, чтобы продлить себе жизнь.
Естественно, безуспешно. Иначе весь потусторонний мир давно бы уже передох от недостатка работы. А мы, между прочим, этой магией питаемся. То есть, и шашлычок с коньячком уважаем, но все-таки — магией.
Поэтому я промолчала. Макс думал об увиденном всю дорогу обратно, и настолько глубоко ушел в себя, что я так и вернулась домой, не поговорив с ним толком. Надо было, наверное, дождаться. Но ведь дома меня ждали, ибо Смерть привел на ужин подругу.
Вот что делают нормальные люди в выходные? Встают в десять, завтракают в халате поверх пижамы и заваливаются с книжкой на кровать. А что делаю я? Мою люстру с помощью телекинеза и одновременно полирую хрусталь. А все почему? А все потому, что Смерть спросил разрешения привести к нам на ужин свою девушку, причем спросил так, что услышали Голод с Войной и тоже решили поесть на халяву. Голод даже сыночка привести обещал, что плавно переводило мероприятие из ужина в смотрины.
Наверное, остальные всадники приглашены на тот случай, если понадобится забаррикадировать дверь, чтобы я не убежала.
Единственная надежда была на сестру, которая явно что-то затевала в свете визита соперницы. Мне лично уже стало жалко несчастную девушку, против которой я ничего не имела. Напротив, чем добрее в последующие дни будет Смерть, тем лучше мне.
Вообще, это идиотский способ заставить парня ухаживать за девушкой, посадив за столом такую красотку, как Лора. Ибо Рик будет смотреть только на нее, меня он даже не заметит. А еще зальет слюнями горячее, что явно обидит маму.
Может, не все потеряно? Может, Рик и впрямь весь ужин будет пялиться на грудь Лоры? Или Фели в своем стремлении извести соперницу, сильно напугает парня возможностью породниться, и тот сбежит.
— Джули, как дела с хрусталем? — прокричала с кухни мама.
— Хрусталь хрустит! — бодро отрапортовала я. — Шучу, блестит. И даже светится... слушай, может, он радиоактивный?
Мама многозначительно промолчала, выглянув из кухни и оценив мои старания.
— Теперь я могу пойти в свою комнату?
— Только за тем, чтобы там убраться. Тебе еще окна мыть. Фели, не волынь!
Вот зачем мне убираться у себя? Туда гости точно не пойдут. По крайней мере, я слабо себе представляла, как магистр Смерть заинтересованно рассматривает мою коллекцию мягких хомяков.
Я заглянула на кухню, откуда доносились обалденные запахи и еще более обалденная ругань. В который раз убеждаюсь в мудрости смертных, сказавших, что хозяйка на кухне должна быть одна.
Мама носилась от стола к плите, нарезая овощи и сервируя стол, а одновременно ругалась с бабушкой, которая давала советы как правильнее нарезать и сервировать.
— Зачем тебе еще одно горячее? Лора обещала принести свою фирменную запеканку.
— Лучше бы она обещала остаться и помыть посуду, — активно орудуя губкой, пробормотала Фели, с самого утра приставленная к мойке.
Удовольствие от всего происходящего испытывала только бабушка. Она сидела, закинув ноги на подоконник, попивала коньяк, оставленный мамой для пропитки коржей торта, и изредка делала выпад мечом, чтобы нарезать себе лимончик. Ну и, конечно, учила маму уму-разуму. Не самое верное решение, учитывая количество колюще-режущих предметов под рукой у мамы. Впрочем, у бабули ведь имелся меч.
Я уже хотела по-тихому исчезнуть, как свиток нагрелся, сигнализируя, что пришло сообщение.
«Поддатая ведьма еще в доме?» — почерком папы показал сообщение свиток.
Видно, папуля решил отсидеться в кабинете до ужина, но кушать захотелось раньше. А теперь он опасается показываться на кухне, и мне придется тащить ему перекус.
— Фели, покорми Цербера! — закидывая на тарелку пару бутербродов и наливая сок в бокал, отдала распоряжение сестре.
— Накорми сама!
— Я занята!
У меня еще теплилась надежда прекратить весь этот фарс с женихом, а папа для этого должен был быть добрым, а иначе говоря — сытым и довольным.
Увы, моим чаяниям поговорить с отцом не суждено было сбыться, дверь отцовского кабинета приоткрылась ровно на расстояние, которого хватило для тарелки, и снова захлопнулась.
Выругавшись, отправилась в свою комнату, изображать уборку.
Попинав от злости пару подушек, я слегка успокоилась. Сейчас не средневековье, силком меня к жрецу не потащат. Максимум погрозят лишить финансовой поддержки, если откажусь. Мрачно ухмыльнулась, глядя на свою шкатулку с украшениями. Напугали, в крайнем случае, что продать у меня есть. Смертные дюже любят золото, даже в книге говорится: «Люди гибнут за металл». Сдам свой металлолом и рвану в мир смертных. Как уже упоминалось, Харон не против левого заработка. Но прятать золото на черный день надо уже сейчас. Отец не дурак, он вполне может лишить меня доступа к ценностям. Окрыленная этой идеей, я кинулась к комоду и, достав из шкатулки булавку, нанизала на нее тройку колец. Остальное дело техники, прикрепить булавку с грузом к подкладке балахона. Уф, теперь можно перевести дух. Хотя я слабо верила, что меня выгонят из дома и не потребуют вернуться не позже десяти.
Остаток дня я провела, приводя в порядок себя.
Ближе к вечеру, пережив битву за плойку с сестрой, битву с мамой за макияж и битву с папой за длину юбки, я топталась в холле. Папа стоящий рядом, периодически морщился, когда взгляд его цеплял мое платье. То, что я не горю желанием дружить с Риком, не значит, что надену балахон и буду злобной черненькой букой на всеобщем празднике. А что это праздник, я не сомневалась — Смерть наверняка привел на ужин невесту.
И вообще, я в детстве цирк любила, а Фели и невеста Смерти — тот еще цирк.
Первым пришел Война. Как воспитанный мужчина, принес маме и бабушке цветы, мне конфеты, а вот с Фели прогадал: подарил ей симпатичную плюшевую смерть с огромными зелеными глазами. Сестричка тут же попыталась подманить ей собаку, но я пожалела игрушку и отняла, нечего Церберу всякий синтепон скармливать.
Голод с сыном пришли минута в минуту. Отец семейства подтолкнул сына ко мне, явно с задумкой, чтобы тот поцеловал мне руку. Я пожалела, что мой крем для рук с ароматом яблок, а не кайенского перца, а то что-то надолго он к моей лапке прилип.
— Скоро будем ужинать, что же вы так переживаете-то, не надо жрать мою руку, — пробормотала я, отдергивая конечность.
Папа многозначительно кашлянул. Приветствие затягивалось. Если Смерть сейчас не явится, то придется развлекать гостей, причем, кто мне достанется, даже гадать не нужно. Станцую ему народный танец малочисленных племен южной Африки. Может, он передумает жениться...
В кои-то веки мне повезло, и в дверь позвонили Смерть со спутницей.
В очередной раз при виде Лоры я потеряла дар речи. Черное платье из кружева, в котором она смотрелась куколкой, с ее-то золотыми локонами, высокой грудью и осиной талией, было одновременно и моей мечтой, и недостижимым идеалом. И, конечно, мне, в розовом платье и с игрушкой в руке, на ее фоне только бантика в волосах не хватало.
Аспирантка, мило щебеча, передала маме контейнер, еще горячий, и высказала свое восхищение домом. Смерть тоже пришел не с пустыми руками, он принес огромную коробку пирожных с логотипом нашего школьного магазинчика. На лестнице раздалось цоканье когтей, и в холл спустился Цербер. Лора аж запищала от восторга, тиская собаку. Тот тоже радовался вниманию, подставляя девушке головы для чесания.
За ничего не значащими разговорами все переместились в гостиную, к накрытому столу.
Мама рассадила гостей, проявив задатки недюжинного стратега. Меня посадили рядом с Риком, Смерть около Лоры, но как можно дальше от Офелии, а сестру около родителей, чтобы была под присмотром. А еще я заметила сканирующее заклинание, кинутое папой на еду. Доверяет он дочери, ничего не скажешь.
Тут Макс решил включиться в игру:
— Вот дурочка мне попалась! Смартфон — новый — потеряла, неизвестную болячку, возможно, подцепила. Теперь бегай по городу с тобой, у меня, между прочим, свои дела есть.
— Это какие? Лежать на диване и прибухивать?
Эта «семейная» сцена слегка успокоила Алибека. Видно, он понял, что прежде чем бить морду ему, мы сначала подеремся друг с другом, а он, глядишь, и убежать успеет.
— Конечно прибухивать! В холодильнике шаром покати! А то, что ты готовишь, без алкогольной дезинфекции есть нельзя! Куда?
Некромант протянул руку и схватил потихонечку отползающего от нас по стенке врача за воротник халата.
— Стоять! Пока не расскажешь, от какой болячки померла добрая фея моей девушки, никуда не пойдешь.
— Да тропическая дрянь какая-то, мы только анализы в лабораторию отправили. Но если есть сомнения, я могу и вашу даму засунуть в карантин недельки на две.
Макс поднял руку, и врач захрипел, придушенный воротом, но ткань оказалась не лучшего качества, и пара пуговиц, вылетевших «с мясом», позволили Алибеку выскочить из халата.
Сердобольная я кинулась помогать ему подняться. Но как только врач принял вертикальное положение, меня буквально оторвали от него, а сам некромант деловито обыскал карманы трофея и, найдя ключ от кабинета, втолкнул Алибека туда.
— Рассказывай все, что знаешь о Джереми Смите. Кто он, откуда, и чем общение с ним могло быть чревато.
Алибек сначала занял позицию за столом и как бы невзначай подвинул к себе увесистый на вид горшок с кактусом.
— Пара психов! Я что, по-вашему, должен помнить информацию обо всех своих пациентах?
— А вы всех пациентов выслеживаете по отелям?
— Он болен! Заразно болен, возможно.
— Это тогда забота инфекционистов, а я что-то на вас противочумного костюма не наблюдал.
Макс начал осторожно обходить стол, пристально следя за Алибеком.
— В любом случае — это врачебная тайна.
Быть бы врачу битым, но опять влезла жалостливая я. Ну как жалостливая, скорее прагматичная. Если наезд на словах еще можно списать на неадекватность парня, волнующегося за свою девушку, то битую рожу нам не простят. А разборки с охраной — не самое желанное окончание дня. Поэтому я буквально повисла на некроманте, оттаскивая его от Алибека.
— Не лезь! — Макс ворчал как медведь, на шкуре которого по недоразумению повис пудель. Вроде и мелочь, но вцепилась намертво.
Но, слегка применив магию, мне удалось выпроводить его за дверь.
— Простите его! — сложила руки в умоляющем жесте. — Он просто очень за меня волнуется.
— Угу. И не закусывает. Я понял, — делая перед носом движение рукой, будто разгоняет вонь, пробормотал Алибек. — Возьмите визитку, там мой номер. Если он так с вами обращается, это повод найти специалиста.
— Спасибо!
Я спрятала визитку в карман и, поняв, что после такой встречи врач больше точно ничего не скажет, понеслась догонять Макса.
Некромант ожидал меня за углом, с интересом листая какой-то блокнот.
— Поражаюсь, какая ты двуличная зараза, — не отрываясь от чтения, одарил он меня комплиментом.
— Я, в отличие от тебя, не люблю получать по морде от санитаров. Что читаешь?
Я попыталась заглянуть в блокнот, но он мало того, что был маленьким, так еще и заполнен был на редкость корявым почерком.
— Да блокнот Алибека из кармана его халата вытащил. Только в нем список имен и какие-то цифры.
— Дай! — Я завладела трофеем. — Серж Демин. Сто два, девяносто шесть, девяносто семь, шестнадцать. Что за бред?
— Не знаю. Пошли, пока врачишка своих писулек не хватился.
Мы бы так и покинули сие милое заведение, если бы на лестнице Макс не услышал интересный разговор, отчасти поспособствовавший решить ребус из блокнота. Какой-то школьник спрашивал, где он может найти комнату сто два, в которой проживает его дед Серж Демин...
Мы оба чувствовали: цифры в блокноте Алибека — это ключ к разгадке. Врач явно неспроста выслеживал Джереми в отеле, да и с нами не захотел говорить не только из-за неадекватности Макса.
— Так, с первой цифрой ясно, это номер палаты, а что значат оставшиеся три? — задумчиво спросила я.
— Сейчас узнаем, отвлеки сестру с поста.
— Как?
— Тебе виднее, ты бабушку в дом престарелых сдаешь. Спроси про питание, условия посещения и систему охраны.
Прости, бабушка! Изображая внучку, желающую скинуть заботу о родственнице на чужие плечи, я несла такую чушь, которую не несла с того момента, как сдавала экзамен по психологии смерти. Все что угодно, лишь бы сестра не повернулась к посту. А уж когда пиликнул смартфон некроманта, я и вовсе собралась лезть обниматься к женщине, благодаря за участие. К счастью, она ничего не заметила. Но поскольку сразу же смотаться было бы невежливо, я задержалась на пять минут, выслушивая о прекрасных условиях проживания, и отстала от Макса, который уже вышел за дверь.
У дверей я краем уха услышала разговор двух старушек, божьих одуванчиков.
— Какой красавец сейчас прошел, точь-в-точь мой третий муж.
— Так ты ведь замужем была четыре раза. Развелась?
— Овдовела. Спился, зараза.
Макс так и не понял, почему я ржу, как ненормальная.
Пока мы шли к воротам, он сверял что-то на экране смартфона с блокнотом.
— Есть!
— Что там?
— Смотри! Первая цифра номер палаты, это мы уже поняли. Вторая — это возраст пациента, когда его врачом стал Алибек, третья — нынешний возраст.
— А четвертая? — забегая вперед, чтобы посмотреть в лицо некроманта, поинтересовалась я.
— Какая-то дозировка, судя по всему. Важно другое. Еще полтора года назад все пациенты Алибека скоропостижно умирали.
— Макс, тут такое место, где по сто лет не живут.
— Молодец, возьми с полки пирожок за наблюдательность! — язвительно осадил меня он. — Смотри, вот тут раньше около дозировки стояли буквы латинского алфавита, потом буква осталась одна, и начали скакать цифры. А теперь шестнадцать — это стандартная доза. И знаешь что? Те, кто получают шестнадцать чего-то там, живут. Тому Сержу оставалась по прогнозам месяц, а он живет год.
На осмысление информации у меня ушла минута. Макс был поистине гениальным добытчиком информации. Так быстро и так метко.
— Он что-то тестирует на своих пациентах!
— И я даже знаю, что. — Некромант полез во внутренний карман куртки и достал какой-то яркий буклет. — Узнаешь?
В верхнем углу был рисунок, который сразу показался знакомым. Несколько минут я пыталась вспомнить, где уже видела такую лемнискату. Вспоминала долго, до тех пор, пока не поняла, что видела не точь-в-точь такой знак, а грубый карандашный набросок. На обрывке бумаги в номере Джереми была не восьмерка, а стилизованный знак бесконечности. Яркая брошюра гласила: «"Aeternum" — вечная жизнь, вечное счастье».
А до меня наконец дошло, что казалось неправильным в этом здании, где, судя по рассказам, доживали свои дни старики. Я не встретила ни одну смерть. В этом заведении никто не умирал.
***
Рассказать отцу, что некая корпорация разрабатывает бессмертие? Пф... Он погладит меня по голове и тоном «Джули, не суй палец в рот!» поведает, что подобной мурой смертные занимаются столько же, сколько высчитывают даты апокалипсиса. Философский камень, пересадка органов животных, стволовые клетки, грибы и заговоры — что только ни жрали, мазали на себя или изобретали люди, чтобы продлить себе жизнь.
Естественно, безуспешно. Иначе весь потусторонний мир давно бы уже передох от недостатка работы. А мы, между прочим, этой магией питаемся. То есть, и шашлычок с коньячком уважаем, но все-таки — магией.
Поэтому я промолчала. Макс думал об увиденном всю дорогу обратно, и настолько глубоко ушел в себя, что я так и вернулась домой, не поговорив с ним толком. Надо было, наверное, дождаться. Но ведь дома меня ждали, ибо Смерть привел на ужин подругу.
Вот что делают нормальные люди в выходные? Встают в десять, завтракают в халате поверх пижамы и заваливаются с книжкой на кровать. А что делаю я? Мою люстру с помощью телекинеза и одновременно полирую хрусталь. А все почему? А все потому, что Смерть спросил разрешения привести к нам на ужин свою девушку, причем спросил так, что услышали Голод с Войной и тоже решили поесть на халяву. Голод даже сыночка привести обещал, что плавно переводило мероприятие из ужина в смотрины.
Наверное, остальные всадники приглашены на тот случай, если понадобится забаррикадировать дверь, чтобы я не убежала.
Единственная надежда была на сестру, которая явно что-то затевала в свете визита соперницы. Мне лично уже стало жалко несчастную девушку, против которой я ничего не имела. Напротив, чем добрее в последующие дни будет Смерть, тем лучше мне.
Вообще, это идиотский способ заставить парня ухаживать за девушкой, посадив за столом такую красотку, как Лора. Ибо Рик будет смотреть только на нее, меня он даже не заметит. А еще зальет слюнями горячее, что явно обидит маму.
Может, не все потеряно? Может, Рик и впрямь весь ужин будет пялиться на грудь Лоры? Или Фели в своем стремлении извести соперницу, сильно напугает парня возможностью породниться, и тот сбежит.
— Джули, как дела с хрусталем? — прокричала с кухни мама.
— Хрусталь хрустит! — бодро отрапортовала я. — Шучу, блестит. И даже светится... слушай, может, он радиоактивный?
Мама многозначительно промолчала, выглянув из кухни и оценив мои старания.
— Теперь я могу пойти в свою комнату?
— Только за тем, чтобы там убраться. Тебе еще окна мыть. Фели, не волынь!
Вот зачем мне убираться у себя? Туда гости точно не пойдут. По крайней мере, я слабо себе представляла, как магистр Смерть заинтересованно рассматривает мою коллекцию мягких хомяков.
Я заглянула на кухню, откуда доносились обалденные запахи и еще более обалденная ругань. В который раз убеждаюсь в мудрости смертных, сказавших, что хозяйка на кухне должна быть одна.
Мама носилась от стола к плите, нарезая овощи и сервируя стол, а одновременно ругалась с бабушкой, которая давала советы как правильнее нарезать и сервировать.
— Зачем тебе еще одно горячее? Лора обещала принести свою фирменную запеканку.
— Лучше бы она обещала остаться и помыть посуду, — активно орудуя губкой, пробормотала Фели, с самого утра приставленная к мойке.
Удовольствие от всего происходящего испытывала только бабушка. Она сидела, закинув ноги на подоконник, попивала коньяк, оставленный мамой для пропитки коржей торта, и изредка делала выпад мечом, чтобы нарезать себе лимончик. Ну и, конечно, учила маму уму-разуму. Не самое верное решение, учитывая количество колюще-режущих предметов под рукой у мамы. Впрочем, у бабули ведь имелся меч.
Я уже хотела по-тихому исчезнуть, как свиток нагрелся, сигнализируя, что пришло сообщение.
«Поддатая ведьма еще в доме?» — почерком папы показал сообщение свиток.
Видно, папуля решил отсидеться в кабинете до ужина, но кушать захотелось раньше. А теперь он опасается показываться на кухне, и мне придется тащить ему перекус.
— Фели, покорми Цербера! — закидывая на тарелку пару бутербродов и наливая сок в бокал, отдала распоряжение сестре.
— Накорми сама!
— Я занята!
У меня еще теплилась надежда прекратить весь этот фарс с женихом, а папа для этого должен был быть добрым, а иначе говоря — сытым и довольным.
Увы, моим чаяниям поговорить с отцом не суждено было сбыться, дверь отцовского кабинета приоткрылась ровно на расстояние, которого хватило для тарелки, и снова захлопнулась.
Выругавшись, отправилась в свою комнату, изображать уборку.
Попинав от злости пару подушек, я слегка успокоилась. Сейчас не средневековье, силком меня к жрецу не потащат. Максимум погрозят лишить финансовой поддержки, если откажусь. Мрачно ухмыльнулась, глядя на свою шкатулку с украшениями. Напугали, в крайнем случае, что продать у меня есть. Смертные дюже любят золото, даже в книге говорится: «Люди гибнут за металл». Сдам свой металлолом и рвану в мир смертных. Как уже упоминалось, Харон не против левого заработка. Но прятать золото на черный день надо уже сейчас. Отец не дурак, он вполне может лишить меня доступа к ценностям. Окрыленная этой идеей, я кинулась к комоду и, достав из шкатулки булавку, нанизала на нее тройку колец. Остальное дело техники, прикрепить булавку с грузом к подкладке балахона. Уф, теперь можно перевести дух. Хотя я слабо верила, что меня выгонят из дома и не потребуют вернуться не позже десяти.
Остаток дня я провела, приводя в порядок себя.
Ближе к вечеру, пережив битву за плойку с сестрой, битву с мамой за макияж и битву с папой за длину юбки, я топталась в холле. Папа стоящий рядом, периодически морщился, когда взгляд его цеплял мое платье. То, что я не горю желанием дружить с Риком, не значит, что надену балахон и буду злобной черненькой букой на всеобщем празднике. А что это праздник, я не сомневалась — Смерть наверняка привел на ужин невесту.
И вообще, я в детстве цирк любила, а Фели и невеста Смерти — тот еще цирк.
Первым пришел Война. Как воспитанный мужчина, принес маме и бабушке цветы, мне конфеты, а вот с Фели прогадал: подарил ей симпатичную плюшевую смерть с огромными зелеными глазами. Сестричка тут же попыталась подманить ей собаку, но я пожалела игрушку и отняла, нечего Церберу всякий синтепон скармливать.
Голод с сыном пришли минута в минуту. Отец семейства подтолкнул сына ко мне, явно с задумкой, чтобы тот поцеловал мне руку. Я пожалела, что мой крем для рук с ароматом яблок, а не кайенского перца, а то что-то надолго он к моей лапке прилип.
— Скоро будем ужинать, что же вы так переживаете-то, не надо жрать мою руку, — пробормотала я, отдергивая конечность.
Папа многозначительно кашлянул. Приветствие затягивалось. Если Смерть сейчас не явится, то придется развлекать гостей, причем, кто мне достанется, даже гадать не нужно. Станцую ему народный танец малочисленных племен южной Африки. Может, он передумает жениться...
В кои-то веки мне повезло, и в дверь позвонили Смерть со спутницей.
В очередной раз при виде Лоры я потеряла дар речи. Черное платье из кружева, в котором она смотрелась куколкой, с ее-то золотыми локонами, высокой грудью и осиной талией, было одновременно и моей мечтой, и недостижимым идеалом. И, конечно, мне, в розовом платье и с игрушкой в руке, на ее фоне только бантика в волосах не хватало.
Аспирантка, мило щебеча, передала маме контейнер, еще горячий, и высказала свое восхищение домом. Смерть тоже пришел не с пустыми руками, он принес огромную коробку пирожных с логотипом нашего школьного магазинчика. На лестнице раздалось цоканье когтей, и в холл спустился Цербер. Лора аж запищала от восторга, тиская собаку. Тот тоже радовался вниманию, подставляя девушке головы для чесания.
За ничего не значащими разговорами все переместились в гостиную, к накрытому столу.
Мама рассадила гостей, проявив задатки недюжинного стратега. Меня посадили рядом с Риком, Смерть около Лоры, но как можно дальше от Офелии, а сестру около родителей, чтобы была под присмотром. А еще я заметила сканирующее заклинание, кинутое папой на еду. Доверяет он дочери, ничего не скажешь.
