- Ух, ты. Голова кругом. - Джен усмехнулась, пощупав по дороге листья какого-то куста.
Они свернули в один из побочных коридоров, ведущих к медицинской части уровня. И, пройдя несколько стадий контроля, проверки и сличения данных (Брэнд заранее позаботился о том, чтобы Джен считали сестрой Миранды), очутились в переходнике, ведущем в госпиталь.
- Сейчас за нами придут, - сказал он, отметив, что Джен нервничала.
Не сильно, но заметно. Прятала ладони и бродила туда-сюда по переходнику. Впрочем, он думал, все будет гораздо хуже. Артен сотворил настоящее чудо, нужно отдать ему должное. Джен здесь добровольно, без криков и сопротивления. Облегчила ему и работу, и жизнь, ибо как бы Брэнд не загонял глубоко свою совесть, когда речь шла о детях, тащить спящую девицу на операцию по изъятию части ее печени было бы тяжело. И она даже не заводит разговора о том, что случилось восемь лет назад. Может, уже забыла, может, просто не провоцирует конфликт. Это Брэндона более чем устраивало.
Если так пойдет и дальше, уже через несколько недель она полетит домой. А Миранда будет жить.
Джен
Я сидела на диване в приемной их госпиталя и думала, что, в общем-то, космическая больница ничем особенным не отличается от нашей. Те же светлые цвета, те же (ну ладно, не те же, но очень похожие!) комнатные растения, какие-то экраны с рекламой, неудобные кресла и диваны. Разве что людей, снующих туда-сюда, не было.
Артена отправили домой, чтобы не мешался. Брэнд сказал, что к Миранде его все равно не пустят, так что лучше пусть занимается. Артен, конечно, пробовал спорить, но в итоге подчинился, оставив мои вещи. А мы остались ждать, незнамо чего. Я интуитивно чувствовала, что у отца Артена плохое настроение, но все равно спросила:
- Чего мы ждем?
- Гранта. Доктора Миранды. Он проведет обследование и положит тебя в палату.
- А операция когда? - собственно, я немного волновалась. Не так, чтобы явно паниковать, но дискомфорт ощущала.
- Зависеть будет от результатов обследования. Может, завтра, может, через неделю. Но ты после рекреационной камеры, а значит, практически здорова. И все пройдет быстро. Безболезненно, скорее всего.
- Хорошо.
Язык мой - враг мой. Никогда еще я не получала ничего хорошего от того, что задаю слишком много вопросов. В отряде даже меня редко отправляли на опрос свидетелей, ибо "колупала" я их до последнего. После моих расспросов родственники пропавшего готовы были покаяться во всем, что сделали и не сделали. Поэтому я ляпнула, совершенно не думая головой:
- Ведь безопаснее для Миранды пересадить не часть печени, а всю?
Брэнд замер и поднял на меня глаза.
- Что ты хочешь этим сказать?
- Откуда мне знать, что вы не врете мне? И что я проснусь после этой операции?
Он долго смотрел на меня, не произнося ни звука. А когда собрался что-то сказать, в помещение вошел доктор, оказавшийся молодым парнем. Может, он был чуть старше меня.
- Здравствуйте. Вы - Джен Ламбэр? Очень приятно, - проговорил парень, лучезарно улыбаясь. - Меня зовут доктор Грант Тетта, я лечащий врач Миранды Эко и с сегодняшнего дня еще и ваш врач. Пройдемте в мой кабинет.
Он перевел взгляд на Брэндона:
- Ты можешь увидеться с Мирандой ненадолго. Наш разговор с Джен будет конфиденциальным.
Судя по виду, это уточнение Брэнду не понравилось.
Однако он не стал возражать, и прошел вглубь госпиталя, а меня почти сразу завели в какой-то кабинет. Там было глубокое светлое кресло с какими-то датчиками и проводками, в углу стояла ненавистная рекреационная камера, а место врача было оборудовано, наверное десятком самых разных экранов. Одни из них были размером с небольшой телефон, другие - с лэптоп. Везде бежали ряды каких-то символов, возникали иллюстрации. Еще я приметила круглый прибор, прикрепленный к столу, напоминающий объектив фотоаппарата.
- Как вы себя чувствуете, Джен? - спросил этот Грант. - Ничего не беспокоит?
- Нет, все в порядке, - ответила я.
Он переключил несколько экранов и ткнул пару раз в один из них. Кресло вместе со мной чуть поднялось.
- Снимите, пожалуйста, куртку и обувь.
Потом на мои руки, ноги, грудь, шею и виски были прикреплены беспроводные датчики, которые присосались с легким уколом. И я поняла, для чего предназначалась штука на столе: из нее через минуту появилась 3D модель моего тела, раскрашенная в оттенки зеленого.
- О, вы после рекреационной камеры! Славно, сэкономили целый день. Так, полежите немного расслаблено. Я должен понять, готовы ли вы.
Он бегал от одного экрана к другому и довольно бормотал что-то себе под нос. Я ничего не чувствовала и постепенно начинала скучать.
- Что ж, вы почти здоровы, леди Ламбэр, - спустя минут пятнадцать изрек Грант. - Можете пересесть. Давайте поговорим об операции. Я расскажу, что вас ждет, чтобы вы не пугались. Кстати, вот.
Он протянул руку к небольшому шкафчику, и оттуда в специальный ящик выпало что-то, внешне напоминающее леденец на палочке. Его он мне и протянул.
- Это укрепляющее. Довольно вкусная штука. Поднимает настроение тяжело больным - им так не хватает сладкого здесь. Съешьте, об организме нужно заботиться.
Леденец оказался с каким-то фруктовым вкусом. Сойдет, особенно если полезно. Я поужинала довольно рано, а, судя по часам, здесь уже была глубокая ночь.
- Все пройдет довольно быстро. Час на операцию. У вас останется шрам, первое время сводить его будет нельзя, но, если задержитесь на месяц, мы вам его удалим, словно и не было.
Ага, так мне и позволят здесь остаться. Брэнд лично выпихнет, как только я смогу ходить после операции. Если он не врал, и я после нее вообще проснусь.
- Операцию будет делать робот, под моим руководством. Так что риск минимален, все рассчитано с точностью до микрона. Потом будут три дня восстановления, а дальше - отдых. И как только мы вас выпишем, можете делать все, что душе угодно. Единственное условие, леди Ламбэр... Брэндон Эко попросил, чтобы вы не встречались с Мирандой Эко. Ни при каких обстоятельствах. Прошу иметь это в виду, просто на всякий случай.
Да я и не сомневалась. Брэндон Эко не слишком доволен моей дружбой с Артеном, глупо полагать, что он разрешит мне знакомиться с дочерью. Собственно, я и не стремлюсь. Мне вообще, по большому счету, плевать. Является это равнодушие результатом моих особенностей, или просто мне особенно и не хочется знакомиться с этой странной "копией-не копией".
- Когда операция? - спросила я.
- Полагаю, завтра вечером. Вы полностью готовы, а вот Миранде нужно отменить все лекарства и тоже пройти рекреационную камеру.
- О... сочувствую. - Я вспомнила свой опыт.
- Да, она тяжело переносит эту процедуру. То есть... так же, как и вы.
Я вдруг вспомнила, о чем хотела спросить позже Брэнда, но так и не успела.
- Кто такая Миранда? Почему мы идеально совместимы?
- Смотря что вас... можно на "ты", Джен?
Я кивнула и машинально запихнула в рот весь леденец, который, к слову был огромным. Аж дышать тяжело стало. Я смутилась под серьезным взглядом Гранта.
Доктор обладал совершенно человеческой внешностью, что снова натолкнуло меня на мысль о родстве рас в этой галактике. У парня были взъерошенные светлые волосы неравномерного цвета: кончики были почти белыми, а корни - русыми, напоминающими мой собственный цвет. Нос был немного курносый, а губы излишне полными, но в целом Гранта можно было назвать симпатичным.
- Смотря что тебе интересно, - продолжил Грант. - Я не знаю, как твой генетический код оказался в руках Брэндона Эко. Я лишь куратор проекта "Амбивалент". Этот проект был направлен на создание детей по уже готовым данным для тех пар, которые не могут взять ребенка на воспитание. В Империи сложно взять приемного ребенка, особенно - маленького. В основном одобряют подростков, но семья Эко, как и сотни других семей хотели знать, кого берут на воспитание, его историю и состояние. Проект "Амбивалент" дал им эту возможность: брался генетический код другого ребенка, затем, при помощи генетического программирования задавалась внешность, похожая на родителей, и на выходе мы получали абсолютно нормальное дитя.
Он отпил воды из высокого стакана и предложил мне. Я с наслаждением напилась и опять принялась грызть этот нескончаемый леденец.
- Семья Эко предоставила твой код, и я создал Миранду. Потом проект закрыли, а детей или оставили в семьях, или распределили по приютам. История вызвала огромный резонанс, проект назвали антигуманным. И Брэндон предпочел скрыть тот факт, что Миранда - дитя проекта. А потом она заболела, и вот... ты здесь!
- Она заболела из-за ошибки в программировании?
Я никогда не интересовалась новейшими разработками, но кое-что читала. И, в принципе, была согласна с общественностью, назвавшей проект антигуманным. Уже тот факт, что они сначала насоздавали детей, а потом распределяли их по приютам, говорит о многом. Похоже, Миранде повезло с отцом, хоть я и не хотела этого признавать.
- Не знаю. Будь у меня оборудование и финансы, я бы выяснил, но Брэндона это не интересует, а проект закрыт вплоть до уничтожения технологии считывания кода.
Я закусила губу. Что ж... эта фраза обрадовала меня. Технология, подобная этой должна быть под запретом, какими бы ни были цели ее использования. Создание программируемых детей... а что, если менять не только внешность, но и физические характеристики? Вплетать в код различные комбинации от животных? Бр-р-р, напоминает какой-то ужастик.
- Странно, - вдруг сказал Грант.
Он переключил что-то на небольшом экране, и над столом появилась голограмма мозга. Полагаю, моего мозга.
- Что странно? - не то чтобы я напряглась, но... он же сказал, что все нормально!
- Да удивляюсь, - Грант закашлялся, - вот смотри на эту область. Она отвечает за эмоции. А вот этот - за сексуальные желания. У тебя все в порядке с личной жизнью, прости за вопрос?
- В порядке, - усмехнулась я. - У меня ее нет.
Доктор Тетта откинулся в кресле, глядя на меня так, как я смотрела на инопланетян по дороге сюда.
- Это началось после того, как Брэнд считал код, верно?
Тут уже настал мой черед смотреть на врача с интересом. Похоже, о побочных эффектах штуки, которую на мне испытали, он знал достаточно хорошо.
- Странно! Очень странно!
Он подскочил ко мне и переставил все датчики на голову: на лоб, макушку, за уши и еще куда-то сзади.
- У прототипов наблюдалось временное снижение эмоциональной активности, но все приходило в норму через неделю! А у тебя прошло восемь лет, и все такое бледное... ты обращалась к своим врачам?
- Нет, - вздохнула я. - Это было очень удобно. Я меньше чувствую, мне проще жить.
- Но ты лишаешь себя половины мира! Ты не радуешься, не волнуешься, не любишь...
- Я люблю бабушку, - возразила я. - И боюсь иногда, и радуюсь.
- Не так ярко, как могла бы, - сказал Грант.
Он снова сел в свое кресло. Экраны по очереди выдавали информацию, а он каким-то специальным карандашом отмечал прямо на голограмме точки и цифры.
- Я научилась использовать эту особенность. Она неплохо помогает в работе.
Парень оторвался от исследования и спросил, словно не верил:
- Ты не хочешь, чтобы я попробовал тебе помочь?
Прошли долгие полминуты, прежде чем я ответила:
- Нет.
Грант хотел было что-то сказать, но промолчал, и за это я была ему благодарна.
Я действительно не хотела ничего делать с этой странной бесчувственностью. Благодаря моему хладнокровию были спасены минимум пять человек. А сколько найдены? Я спокойно лазила по подвалам, лесам и злачным местам, пугая невозмутимостью коллег.
Но еще мне не очень нравились эмоции. Судя по воспоминаниям того года, когда погибли родители, эмоции - это дрянь. А любовь... да черт с ней, с этой любовью. Я не знаю, что потеряла и, соответственно, не хочу ни секса, ни любви, ни счастливого замужества. В идеале я хочу, чтобы все оставили меня в покое и больше не трогали. Но это, похоже, случится не скоро.
Грант вдруг повернулся к полупрозрачным дверям, и только тогда я заметила темную фигуру.
- Брэндон, если ты ждешь меня, то лучше зайди утром. Я собираюсь устроить Джен в палату.
- Когда операция? - Я услышала голос Брэнда.
- Завтра вечером, - со вздохом ответил Грант. - Все, иди, выспись.
И, уже повернувшись ко мне, произнес:
- Завтра, звездами клянусь, будет дежурить с обеда. И уйдет только когда поговорит с ней. Ох, Джен, взволнованные родители - самая тяжелая часть работы врача. Идем, я покажу тебе палату и накормлю. Долго ты ешь этот леденец... догрызи уже!
Брэнд
Брэндон сделал так, как и сказал Грант: пошел домой. Если операция была назначена на вечер, времени выспаться - более чем достаточно. Завтра ему нужна будет трезвая голова и здоровое, отдохнувшее тело. Он увидел Миранду всего на минуту, она спала. Выглядела не хуже, но, конечно, сильно похудела и осунулась. Болезнь свое берет, и надо как можно скорее все закончить.
Из головы не выходили слова Джен о том, что он способен убить ее и отдать печень Миранде. А способен? Ему казалось, что да, когда он видел, как дочь умирает и летел, полный решимости найти прототип.
Но прототип, набор органов для спасения его дочери, совершенно внезапно превратился в русую девушку Дженни, которая сидела в кресле, слушала Гранта и грызла конфету, как маленький ребенок. Брэнд помнил, как покупал конфеты Миранде, и она тоже сначала обгрызала леденец, а потом уже облизывала, утверждая, что верхний слой невкусный.
Он стоял там минуты три и просто смотрел, как она ест эту несчастную конфету, как облизывает губы и пытается запихнуть ее полностью в рот... в общем, она слабо понимала, как смотрится со стороны и вообще его не замечала. Он очнулся лишь когда Грант его окликнул.
И этот запрет на общение с Мирандой... Джен не выказывала интереса к его дочери, а вот Миранда, едва проснется, начнет канючить. Он решил объяснить все нежеланием Джен знакомиться, но как-то это было... некрасиво по отношению к Миранде. Но безопасно зато. Не надо им видеться, надо провести операцию и отправить Джен на Землю. Хотя, там еще период восстановления... но она будет в рекреационном центре, а Миранда останется в госпитале. Так что главное пережить это время до вечера, и все будет нормально.
Он налил себе выпить и заглянул в комнату Артена. Тот спал прямо перед лэптопом, а на экране виднелись тесты вступительных экзаменов. Брэнд не сомневался, что сын поступит, но неизменно заставлял его заниматься. Не поступит по конкурсу, заплатят деньги, у Брэнда есть все возможности. Но конкурс в Денебской Академии небольшой. Если Артен, конечно, выберет систему Денеба. Хорошо было бы...
Они свернули в один из побочных коридоров, ведущих к медицинской части уровня. И, пройдя несколько стадий контроля, проверки и сличения данных (Брэнд заранее позаботился о том, чтобы Джен считали сестрой Миранды), очутились в переходнике, ведущем в госпиталь.
- Сейчас за нами придут, - сказал он, отметив, что Джен нервничала.
Не сильно, но заметно. Прятала ладони и бродила туда-сюда по переходнику. Впрочем, он думал, все будет гораздо хуже. Артен сотворил настоящее чудо, нужно отдать ему должное. Джен здесь добровольно, без криков и сопротивления. Облегчила ему и работу, и жизнь, ибо как бы Брэнд не загонял глубоко свою совесть, когда речь шла о детях, тащить спящую девицу на операцию по изъятию части ее печени было бы тяжело. И она даже не заводит разговора о том, что случилось восемь лет назад. Может, уже забыла, может, просто не провоцирует конфликт. Это Брэндона более чем устраивало.
Если так пойдет и дальше, уже через несколько недель она полетит домой. А Миранда будет жить.
Глава четвертая. Спасая жизнь
Джен
Я сидела на диване в приемной их госпиталя и думала, что, в общем-то, космическая больница ничем особенным не отличается от нашей. Те же светлые цвета, те же (ну ладно, не те же, но очень похожие!) комнатные растения, какие-то экраны с рекламой, неудобные кресла и диваны. Разве что людей, снующих туда-сюда, не было.
Артена отправили домой, чтобы не мешался. Брэнд сказал, что к Миранде его все равно не пустят, так что лучше пусть занимается. Артен, конечно, пробовал спорить, но в итоге подчинился, оставив мои вещи. А мы остались ждать, незнамо чего. Я интуитивно чувствовала, что у отца Артена плохое настроение, но все равно спросила:
- Чего мы ждем?
- Гранта. Доктора Миранды. Он проведет обследование и положит тебя в палату.
- А операция когда? - собственно, я немного волновалась. Не так, чтобы явно паниковать, но дискомфорт ощущала.
- Зависеть будет от результатов обследования. Может, завтра, может, через неделю. Но ты после рекреационной камеры, а значит, практически здорова. И все пройдет быстро. Безболезненно, скорее всего.
- Хорошо.
Язык мой - враг мой. Никогда еще я не получала ничего хорошего от того, что задаю слишком много вопросов. В отряде даже меня редко отправляли на опрос свидетелей, ибо "колупала" я их до последнего. После моих расспросов родственники пропавшего готовы были покаяться во всем, что сделали и не сделали. Поэтому я ляпнула, совершенно не думая головой:
- Ведь безопаснее для Миранды пересадить не часть печени, а всю?
Брэнд замер и поднял на меня глаза.
- Что ты хочешь этим сказать?
- Откуда мне знать, что вы не врете мне? И что я проснусь после этой операции?
Он долго смотрел на меня, не произнося ни звука. А когда собрался что-то сказать, в помещение вошел доктор, оказавшийся молодым парнем. Может, он был чуть старше меня.
- Здравствуйте. Вы - Джен Ламбэр? Очень приятно, - проговорил парень, лучезарно улыбаясь. - Меня зовут доктор Грант Тетта, я лечащий врач Миранды Эко и с сегодняшнего дня еще и ваш врач. Пройдемте в мой кабинет.
Он перевел взгляд на Брэндона:
- Ты можешь увидеться с Мирандой ненадолго. Наш разговор с Джен будет конфиденциальным.
Судя по виду, это уточнение Брэнду не понравилось.
Однако он не стал возражать, и прошел вглубь госпиталя, а меня почти сразу завели в какой-то кабинет. Там было глубокое светлое кресло с какими-то датчиками и проводками, в углу стояла ненавистная рекреационная камера, а место врача было оборудовано, наверное десятком самых разных экранов. Одни из них были размером с небольшой телефон, другие - с лэптоп. Везде бежали ряды каких-то символов, возникали иллюстрации. Еще я приметила круглый прибор, прикрепленный к столу, напоминающий объектив фотоаппарата.
- Как вы себя чувствуете, Джен? - спросил этот Грант. - Ничего не беспокоит?
- Нет, все в порядке, - ответила я.
Он переключил несколько экранов и ткнул пару раз в один из них. Кресло вместе со мной чуть поднялось.
- Снимите, пожалуйста, куртку и обувь.
Потом на мои руки, ноги, грудь, шею и виски были прикреплены беспроводные датчики, которые присосались с легким уколом. И я поняла, для чего предназначалась штука на столе: из нее через минуту появилась 3D модель моего тела, раскрашенная в оттенки зеленого.
- О, вы после рекреационной камеры! Славно, сэкономили целый день. Так, полежите немного расслаблено. Я должен понять, готовы ли вы.
Он бегал от одного экрана к другому и довольно бормотал что-то себе под нос. Я ничего не чувствовала и постепенно начинала скучать.
- Что ж, вы почти здоровы, леди Ламбэр, - спустя минут пятнадцать изрек Грант. - Можете пересесть. Давайте поговорим об операции. Я расскажу, что вас ждет, чтобы вы не пугались. Кстати, вот.
Он протянул руку к небольшому шкафчику, и оттуда в специальный ящик выпало что-то, внешне напоминающее леденец на палочке. Его он мне и протянул.
- Это укрепляющее. Довольно вкусная штука. Поднимает настроение тяжело больным - им так не хватает сладкого здесь. Съешьте, об организме нужно заботиться.
Леденец оказался с каким-то фруктовым вкусом. Сойдет, особенно если полезно. Я поужинала довольно рано, а, судя по часам, здесь уже была глубокая ночь.
- Все пройдет довольно быстро. Час на операцию. У вас останется шрам, первое время сводить его будет нельзя, но, если задержитесь на месяц, мы вам его удалим, словно и не было.
Ага, так мне и позволят здесь остаться. Брэнд лично выпихнет, как только я смогу ходить после операции. Если он не врал, и я после нее вообще проснусь.
- Операцию будет делать робот, под моим руководством. Так что риск минимален, все рассчитано с точностью до микрона. Потом будут три дня восстановления, а дальше - отдых. И как только мы вас выпишем, можете делать все, что душе угодно. Единственное условие, леди Ламбэр... Брэндон Эко попросил, чтобы вы не встречались с Мирандой Эко. Ни при каких обстоятельствах. Прошу иметь это в виду, просто на всякий случай.
Да я и не сомневалась. Брэндон Эко не слишком доволен моей дружбой с Артеном, глупо полагать, что он разрешит мне знакомиться с дочерью. Собственно, я и не стремлюсь. Мне вообще, по большому счету, плевать. Является это равнодушие результатом моих особенностей, или просто мне особенно и не хочется знакомиться с этой странной "копией-не копией".
- Когда операция? - спросила я.
- Полагаю, завтра вечером. Вы полностью готовы, а вот Миранде нужно отменить все лекарства и тоже пройти рекреационную камеру.
- О... сочувствую. - Я вспомнила свой опыт.
- Да, она тяжело переносит эту процедуру. То есть... так же, как и вы.
Я вдруг вспомнила, о чем хотела спросить позже Брэнда, но так и не успела.
- Кто такая Миранда? Почему мы идеально совместимы?
- Смотря что вас... можно на "ты", Джен?
Я кивнула и машинально запихнула в рот весь леденец, который, к слову был огромным. Аж дышать тяжело стало. Я смутилась под серьезным взглядом Гранта.
Доктор обладал совершенно человеческой внешностью, что снова натолкнуло меня на мысль о родстве рас в этой галактике. У парня были взъерошенные светлые волосы неравномерного цвета: кончики были почти белыми, а корни - русыми, напоминающими мой собственный цвет. Нос был немного курносый, а губы излишне полными, но в целом Гранта можно было назвать симпатичным.
- Смотря что тебе интересно, - продолжил Грант. - Я не знаю, как твой генетический код оказался в руках Брэндона Эко. Я лишь куратор проекта "Амбивалент". Этот проект был направлен на создание детей по уже готовым данным для тех пар, которые не могут взять ребенка на воспитание. В Империи сложно взять приемного ребенка, особенно - маленького. В основном одобряют подростков, но семья Эко, как и сотни других семей хотели знать, кого берут на воспитание, его историю и состояние. Проект "Амбивалент" дал им эту возможность: брался генетический код другого ребенка, затем, при помощи генетического программирования задавалась внешность, похожая на родителей, и на выходе мы получали абсолютно нормальное дитя.
Он отпил воды из высокого стакана и предложил мне. Я с наслаждением напилась и опять принялась грызть этот нескончаемый леденец.
- Семья Эко предоставила твой код, и я создал Миранду. Потом проект закрыли, а детей или оставили в семьях, или распределили по приютам. История вызвала огромный резонанс, проект назвали антигуманным. И Брэндон предпочел скрыть тот факт, что Миранда - дитя проекта. А потом она заболела, и вот... ты здесь!
- Она заболела из-за ошибки в программировании?
Я никогда не интересовалась новейшими разработками, но кое-что читала. И, в принципе, была согласна с общественностью, назвавшей проект антигуманным. Уже тот факт, что они сначала насоздавали детей, а потом распределяли их по приютам, говорит о многом. Похоже, Миранде повезло с отцом, хоть я и не хотела этого признавать.
- Не знаю. Будь у меня оборудование и финансы, я бы выяснил, но Брэндона это не интересует, а проект закрыт вплоть до уничтожения технологии считывания кода.
Я закусила губу. Что ж... эта фраза обрадовала меня. Технология, подобная этой должна быть под запретом, какими бы ни были цели ее использования. Создание программируемых детей... а что, если менять не только внешность, но и физические характеристики? Вплетать в код различные комбинации от животных? Бр-р-р, напоминает какой-то ужастик.
- Странно, - вдруг сказал Грант.
Он переключил что-то на небольшом экране, и над столом появилась голограмма мозга. Полагаю, моего мозга.
- Что странно? - не то чтобы я напряглась, но... он же сказал, что все нормально!
- Да удивляюсь, - Грант закашлялся, - вот смотри на эту область. Она отвечает за эмоции. А вот этот - за сексуальные желания. У тебя все в порядке с личной жизнью, прости за вопрос?
- В порядке, - усмехнулась я. - У меня ее нет.
Доктор Тетта откинулся в кресле, глядя на меня так, как я смотрела на инопланетян по дороге сюда.
- Это началось после того, как Брэнд считал код, верно?
Тут уже настал мой черед смотреть на врача с интересом. Похоже, о побочных эффектах штуки, которую на мне испытали, он знал достаточно хорошо.
- Странно! Очень странно!
Он подскочил ко мне и переставил все датчики на голову: на лоб, макушку, за уши и еще куда-то сзади.
- У прототипов наблюдалось временное снижение эмоциональной активности, но все приходило в норму через неделю! А у тебя прошло восемь лет, и все такое бледное... ты обращалась к своим врачам?
- Нет, - вздохнула я. - Это было очень удобно. Я меньше чувствую, мне проще жить.
- Но ты лишаешь себя половины мира! Ты не радуешься, не волнуешься, не любишь...
- Я люблю бабушку, - возразила я. - И боюсь иногда, и радуюсь.
- Не так ярко, как могла бы, - сказал Грант.
Он снова сел в свое кресло. Экраны по очереди выдавали информацию, а он каким-то специальным карандашом отмечал прямо на голограмме точки и цифры.
- Я научилась использовать эту особенность. Она неплохо помогает в работе.
Парень оторвался от исследования и спросил, словно не верил:
- Ты не хочешь, чтобы я попробовал тебе помочь?
Прошли долгие полминуты, прежде чем я ответила:
- Нет.
Грант хотел было что-то сказать, но промолчал, и за это я была ему благодарна.
Я действительно не хотела ничего делать с этой странной бесчувственностью. Благодаря моему хладнокровию были спасены минимум пять человек. А сколько найдены? Я спокойно лазила по подвалам, лесам и злачным местам, пугая невозмутимостью коллег.
Но еще мне не очень нравились эмоции. Судя по воспоминаниям того года, когда погибли родители, эмоции - это дрянь. А любовь... да черт с ней, с этой любовью. Я не знаю, что потеряла и, соответственно, не хочу ни секса, ни любви, ни счастливого замужества. В идеале я хочу, чтобы все оставили меня в покое и больше не трогали. Но это, похоже, случится не скоро.
Грант вдруг повернулся к полупрозрачным дверям, и только тогда я заметила темную фигуру.
- Брэндон, если ты ждешь меня, то лучше зайди утром. Я собираюсь устроить Джен в палату.
- Когда операция? - Я услышала голос Брэнда.
- Завтра вечером, - со вздохом ответил Грант. - Все, иди, выспись.
И, уже повернувшись ко мне, произнес:
- Завтра, звездами клянусь, будет дежурить с обеда. И уйдет только когда поговорит с ней. Ох, Джен, взволнованные родители - самая тяжелая часть работы врача. Идем, я покажу тебе палату и накормлю. Долго ты ешь этот леденец... догрызи уже!
Брэнд
Брэндон сделал так, как и сказал Грант: пошел домой. Если операция была назначена на вечер, времени выспаться - более чем достаточно. Завтра ему нужна будет трезвая голова и здоровое, отдохнувшее тело. Он увидел Миранду всего на минуту, она спала. Выглядела не хуже, но, конечно, сильно похудела и осунулась. Болезнь свое берет, и надо как можно скорее все закончить.
Из головы не выходили слова Джен о том, что он способен убить ее и отдать печень Миранде. А способен? Ему казалось, что да, когда он видел, как дочь умирает и летел, полный решимости найти прототип.
Но прототип, набор органов для спасения его дочери, совершенно внезапно превратился в русую девушку Дженни, которая сидела в кресле, слушала Гранта и грызла конфету, как маленький ребенок. Брэнд помнил, как покупал конфеты Миранде, и она тоже сначала обгрызала леденец, а потом уже облизывала, утверждая, что верхний слой невкусный.
Он стоял там минуты три и просто смотрел, как она ест эту несчастную конфету, как облизывает губы и пытается запихнуть ее полностью в рот... в общем, она слабо понимала, как смотрится со стороны и вообще его не замечала. Он очнулся лишь когда Грант его окликнул.
И этот запрет на общение с Мирандой... Джен не выказывала интереса к его дочери, а вот Миранда, едва проснется, начнет канючить. Он решил объяснить все нежеланием Джен знакомиться, но как-то это было... некрасиво по отношению к Миранде. Но безопасно зато. Не надо им видеться, надо провести операцию и отправить Джен на Землю. Хотя, там еще период восстановления... но она будет в рекреационном центре, а Миранда останется в госпитале. Так что главное пережить это время до вечера, и все будет нормально.
Он налил себе выпить и заглянул в комнату Артена. Тот спал прямо перед лэптопом, а на экране виднелись тесты вступительных экзаменов. Брэнд не сомневался, что сын поступит, но неизменно заставлял его заниматься. Не поступит по конкурсу, заплатят деньги, у Брэнда есть все возможности. Но конкурс в Денебской Академии небольшой. Если Артен, конечно, выберет систему Денеба. Хорошо было бы...
