- Тогда ты почему каждый раз уходишь? Останавливаешься? Только не говори, что вдруг стал порядочным. Ты переспал со всеми девушками Лесного, но каждый раз, когда остаешься со мной наедине, исчезаешь или отправляешь меня спать. Что со мной не так?
       - Дело не в тебе, рыжик. Дай мне немного времени, кое с чем разобраться.
       Он наклонился к самому уху:
       - А когда я разберусь, мы с тобой наверстаем упущенные годы.
       Я ощутила, как по телу прокатилась волна дрожи.
       - Но с чем именно нужно разобраться, ты не расскажешь, так?
       - Прости. Это не так просто. Я боюсь тебе навредить.
       - Потому что я – раздражающе влюбленная маленькая девочка?
       - Потому что ты единственная, кто меня любит.
       Из груди вырвался полувздох-полувсхлип, и я расслабилась, позволив Джулиану и дальше меня обнимать. Сердце закололо от жалости. Джулиан потерял отца, его мать – хладнокровная стерва с манией всех контролировать, а недавно найденный брат плетет интриги, надеясь урвать кусок состояния отца.
       И следом за жалостью накрыло страхом. Что у Джулиана вовсе нет ко мне никаких чувств, что он всего лишь цепляется за кого-то, кому небезразличен. Потому что остаться одному в огромном мире больно даже для такого циника, как Златокрылый.
       Под его мерное дыхание, греясь в объятиях, я задремала, вдруг поняв, что глаза на самом деле ужасно устали. Испугавшись на секунду, что лекари ошиблись, и зрение пропадет, я повернулась так, чтобы уткнуться носом в грудь Джулиана. И только тогда крепко уснула.
       А проснулась в середине ночи, от ого, что замерзла. Джулиан больше не обнимал меня, его вообще не оказалось в постели. Я ощупала соседнее место и поняла, что он встал относительно недавно – еще чувствовалось тепло.
       Из смежной комнаты донеслись приглушенные голоса. Я напрягла слух, но не смогла разобрать слов. И, ведомая любопытством, юркнула к двери.
       Один голос принадлежал Джулиану, а второй я узнала не сразу.
       - Ну и зачем ты это мне принесла? – спросил Златокрылый.
       - Это рапорт.
       - Я умею читать, Делайла.
       Что-то явно случилось: я еще не слышала у наставницы такой сдавленный и усталый голос.
       - Я должна была доложить, капитан.
       - О, как ты заговорила. Доложить, капитан. То есть ты утверждаешь, что открыла шторку на окне?
       - Это так.
       - Зачем?
       - Я хотела, чтобы Квин получила выговор. Хотела указать ей на ошибку и доложить о халатности капитану. Когда Квин уснула, я приоткрыла шторку. Хотела закрыть ее перед приближением к куполу.
       - И что тебе помешало?
       - Не рассчитала время полета. Не успела.
       - Вот как. А что делал в этот момент сотрудник службы безопасности? Стоял на стреме?
       - Я попросила ее принести мне воды. Воспользовалась родственными связями. Дара не смогла мне отказать.
       - Понятно. Ты понимаешь, что это преступление? Что за вред здоровью тебя могут отправить в тюрьму? Твоя работа в «Драконьих Авиалиниях» окончена. Ты подвергла опасности экипаж. Из зависти и ревности чуть не убила четырех человек и дракона. Тебя нельзя выпускать на рейсы, это просто опасно. Рано или поздно погибнут сотни пассажиров. И если я закрою на это глаза или поручусь за тебя, то буду виноват. Ты это осознаешь?
       - Да, капитан. Я все понимаю.
       Джулиан замысловато выругался. Судя по звуку он бросил что-то на пол. Наверное, рапорт.
       - Объясни мне, что я вам сделал? Что? Я плохо относился к твоей дочери? Нет, все было вполне серьезно. Я плохо относился к тебе? Нет, по-моему, был вежлив и учтив. Даже после того, что вы с дочуркой натворили, я не лишил тебя работы, разрешил летать в своей команде. Выгородил, когда из-за тебя чуть не изнасиловали Квин. Тогда мне показалось, что ты все поняла, Делайла. И что впредь будешь умнее.
       - Мне жаль, Джулиан. Я действительно перешла черту. Обиды порой превращают нас совсем не в тех, кем мы являемся.
       - Да, а еще глупость, - мрачно добавил он. – Значит, так. У меня сейчас для тебя два варианта. Первый – я передаю твой рапорт наверх. Тебя уволят и, скорее всего, посадят. Твоя дочь потеряет работу. В «Драконьих Авиалиниях» не нужны сотрудники с родственниками, осужденными за угрозы безопасности и причинение вреда здоровью экипажа. И второй вариант. Ты забираешь эту бумажку и делаешь с ней что-нибудь неприличное. Затем сообщаешь своей дочери, что я не хочу больше видеть ее рядом с драконами. Даже если она вознамерится убирать за ними дерьмо – то получит отказ. Но ты сохранишь место, и никого не посадят. Решай, что тебе важнее: выгородить идиотку-дочь или выйти из ситуации почти без потерь.
       От волнения, чтобы не пропустить ни слова, я перестала дышать.
       - Вот что я тебе скажу, Делайла. Вам очень повезло, что Квин – добрая. На мой взгляд, слишком добрая, и эта доброта в ней граничит с наивностью. Она даже не допустила мысли, что кто-то поднял шторку специально. И не допустит, если я ей не скажу. Твоя дочь сама все разрушила, Делайла. Хватит строить из себя жертву. Я бросил много девушек, но Дару бросать не собирался. И пора бы уже смириться, что все давно кончено. Я делаю вам одолжение в последний раз и лишь потому что Дара спасла нас с Морганом после крушения. Но предупреждаю…
       Он выждал паузу.
       - Если я увижу твою дочь рядом с драконами – она сядет. Если она еще хоть раз подойдет ко мне, к моей семье или к моему дому – сядет. Если ты еще хоть раз попробуешь выкинуть что-то вроде этого сядет. Если ты еще хоть раз небрежно отнесешься к работе или обидишь Квин – лишишься работы, и вы обе сдохнете с голоду. Мое терпение лопнуло. Вы так долго кричали о том, какой я тиран, сволочь и хам. Поздравляю, ты как никто другой близка к тому, чтобы узнать, каково это на самом деле. Тебе все понятно?
       - Да.
       - Так а зачем призналась-то? Так бы и стояла на версии про кривую шторку.
       - Ты же все равно докопаешься до правды, - вздохнула она.
       - Жаль, что эта светлая мысль не посетила тебя до того, как ты родила это сочинение. Всего доброго. Вернетесь домой – зайди ко мне. Не думай, что так просто отделаешься. Отрабатывать придется долго, без выходных и очень старательно. А теперь пошла вон!
       Последняя фраза прозвучала слишком громко. Я поняла, что разговор окончен, и бросилась к постели прежде, чем Джулиан вернется. Точнее, попыталась, но из-за проклятой повязки не рассчитала расстояние и врезалась в тумбочку, с которой посыпались стакан и свечи.
       Раздался скрип двери.
       - Ты слышала разговор?
       Пришлось признаться:
       - Да.
       - Еще одна капитанская мудрость: не веди воспитательных бесед там, где их могут подслушать.
       Судя по звукам, Джулиан поднимал упавшие с тумбочки вещи. Потом он вложил мне в руку стакан с водой и сел рядом. Слишком близко, чтобы я осталась равнодушна.
       Мне точно не приснился наш разговор перед сном?
       - Что скажешь? Жаждешь мести? Будешь выдвигать обвинения и требовать разбирательства?
       - Она правда спасла тебе жизнь?
       - Да, рыжик, она хороший поисковик. И мне сложно представить, что Дара кому-то осознанно вредит. Но дура, это есть.
       - Зачем она это сделала?
       - Ревнует. Злится. Считает, что я изменял ей с тобой.
       - Что? – рассмеялась я. – Бред! С чего она это взяла?
       - Скажем так: моя мама использует все способы, чтобы избавиться от моих подружек. Ей не нравилась Дара. Из простой семьи, девушка с мужской профессией. Не пара любимому наследничку. И мама использовала тебя. Правда, я узнал об этом уже после того, как мы расстались. Но, как видишь, я сделал выводы. Так что? Будешь писать рапорт? Можешь подиктовать мне, обещаю, что не буду ничего добавлять от себя и заменять приличные слова неприличными.
       - Не буду, - вздохнула я. – Если честно ответишь на два вопроса.
       - Валяй.
       - Что произошло у вас с Дарой? Почему вы расстались?
       - Так я и знал, что ты это просишь. Ладно, рыжик, история простая и банальная. Мы встречались, Дара ревновала. Не то чтобы я совсем не давал поводов, за меня их дает репутация. Но я ей не изменял, если вдруг интересно. Мы познакомились с Делайлой, все было неплохо. За тем исключением, что моя мать не была в восторге. Дара, конечно, хотела замуж, но я с каждым днем все больше сомневался, что вообще хочу отношений с ней. Она изводила меня ревностью, и даже когда умер отец больше думала о том, примет ли ее высшее общество и не скажет ли кто-то что-нибудь обидное на похоронах. И я сказал, что мы должны расстаться.
       - А Делайла говорит, ты выставил ее без объяснений с вещами.
       - Рыжик, - Джулиан щелкнул меня по носу, - ты слишком нетерпеливая. Наверняка вырываешь у пассажиров касалетки до того, как они доедят, да?
       Я обиженно засопела.
       - Когда я сказал, что мы расстаемся, Дара выкатила козырь: она беременна.
       Я вздрогнула и открыла было рот, но, подумав, решила промолчать.
       - Тогда вопрос с расставанием немного… усложнился. Дара объяснила свою ревность беременностью, волнением и страхами. Пообещала, что будет работать над собой. И пару недель все было неплохо. Они с Делайлой бодро планировали будущее ребенка, а я слегка чувствовал себя скотиной, потому что очень хотелось сказать что-то вроде «Дорогая Дара, я буду отцом, но не планирую быть мужем». А пото-о-ом… вмешалась мама. И оказалось, что Дара, чувствуя, как из-под носа уплывает выгодный жених, наврала о беременности. Она думала быстренько провернуть это дело, а я, гад такой, впал в задумчивость и не ел, не спал, членом не тыкал. В общем, злыдня, а не мужик. Вот так, рыжик, у Делайлы появилось прозвище, а у Дары – огромный зуб на нас с тобой.
       - Делайла знала про ложь?
       - Не сразу, но узнала. Но предпочла не вмешиваться. Так что отгребает заслуженно. Но представь себе истерику Дары. Я много месяцев убеждал ее, что не видел тебя с тех пор, как ты ушла. Потом бросил, она уехала, более-менее оправилась, устроилась. И тут я попадаю в передрягу. В голове уже стройный план, как она спасает меня из снежного плена, и мы уходим в закат, обнявшись. А потом делаем настоящих детей. А тут ее встречаешь ты. Так что у кого-то немного потек чердак. Но я обещаю, рыжик, она больше не подойдет ни к одному дракону.
       - Еще второй вопрос, - напомнила я.
       - Ну?
       - Почему ты им все прощаешь? Я имею в виду, почему ты постоянно грозишься нас уволить и вообще ведешь себя как... тиран и самодур. Но когда мы делаем что-то по-настоящему неправильное, прощаешь и прикрываешь нас?
       - Нас так учили, рыжик. Капитан – это не только тот, кто рулит драконом. Но и тот, кто учит команду быть командой. Уволить человека очень легко. И очень приятно. Вырастить из него хорошего члена команды гораздо сложнее. Но если я вижу, что человек готов исправлять ошибки – я дам ему шанс. Но поиздеваюсь вволю. Как правило я жду трех ошибок, и уже тогда прощаюсь с сотрудником. Делайла совершила две. Нет, если считать всякую дурь вроде вяленой лосиной ноги – то счет пошел на второй десяток, но будем учитывать только опасные для общества проступки. Ну что, я ответил на твой вопрос?
       - Да. – Я улыбнулась. – Ты хороший капитан. И теперь я боюсь тебя чуточку меньше.
       - Обижаешь, рыжик. Помимо увольнения у меня есть мно-о-ого методов воздействия. Шантаж, оскорбления, высмеивание недостатков, злоупотребление полномочиями, мелкое мошенничество, саботаж и вредительство. Начнем с злоупотребления. Ложись-ка спать. Это приказ.
       - Копытанский?
       Он наклонился к моему уху, пощекотал губами мочку и тихо-тихо, так, что я даже перестала дышать, чтобы услышать, прошептал:
       - Супружеский.
       Оказывается, краснеть намного легче, когда ничего не видишь.
       

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ. Драконьи секреты

       Двое могут хранить секрет, только если один из них - дракон
       На следующий день боль в глазах почти исчезла, но Джулиан не разрешил снять повязку. Как и накануне вечером выдал все лекарства, помог дойти до ванной и вообще вел себя весьма прилично. Мне хотелось поговорить о том, что мы обсуждали ночью, но я бы никогда не решилась завести разговор сама, а Джулиан молчал. И чем дольше он делал вид, будто ничего не происходит, тем больше я уверялась в том, что все просто-напросто мне приснилось.
       Потом мы пообедали в одном из ресторанчиков. Со слов Джулиана – очень милом, просторном и светлом. Грусть от невозможности все как следует рассмотреть немного компенсировал невероятный вкус блюд. Я так объелась, что едва дышала.
       - Нам уже пора, да? – спросила, когда принесли кофе.
       - Да, рыжик, пора. Дорога долгая, куча пересадок. Зато ты совершенно законно можешь спать всю дорогу.
       Я помрачнела, и Златокрылый вздохнул:
       - Ладно, шутка неудачная. Но нам правда пора. Не бойся. Я сегодня тоже пассажир.
       Он взял меня за руку, и мы двинулись куда-то по длинным коридорам и многочисленным лестницам. Вскоре звуки стихли. Мы явно свернули куда-то в служебные коридоры. Погонщики имели право пользоваться положением и садиться на рейсы вне очереди. Шаги гулко раздавались в пустом коридоре. За невозможностью все вокруг рассматривать, я погрузилась в размышления.
       Джулиан вдруг резко остановился. От неожиданности я на него налетела и ойкнула.
       - Что такое?
       Несколько секунд, на протяжении которых он молчал, показались бесконечными.
       - Рыжик… - Его голос мне не понравился. – Сейчас ты меня возненавидишь.
       - Что? Джулиан, что случилось?
       - Я должен уйти. Сейчас. Немедленно. Квин, я не могу ничего объяснить. Не бойся, ладно? Постарайся позвать на помощь, чтобы тебя вывели. Как только смогу, я приеду.
       - Джулиан! Что значит уйти?
       Он выпустил мою руку. Я услышала удаляющиеся шаги, а потом все стихло. Остались только темнота и тишина. И я среди них, совершенно растерянная и напуганная.
       Я не запомнила, каким путем мы сюда пришли и понятия не имела, в какую сторону нужно идти. Не слышала ни единого звука, чтобы хотя бы попытаться найти людей. Только собственное учащенное дыхание.
       - Эй! Кто-нибудь! Мне нужна помощь!
       Никто не отзывался. Паника захлестнула меня с головой. Чтобы успокоиться, я нащупала стену и опустилась на пол. Никогда еще я не чувствовала себя настолько растерянной и брошенной.
       Джулиан просто ушел. Просто бросил меня здесь, посреди незнакомого коридора, слепую. И хоть вчера он говорил, что не против попробовать снова, сегодня просто отпустил мою руку – и ушел.
       Я всхлипнула, чувствуя, как глаза снова начинают болеть от слез. Жалеть себя оказалось легко, и я проревела, сидя на полу, несколько минут прежде, чем заставила себя успокоиться.
       Рядом с Джулианом тьма не пугала, а сейчас мне казалось, будто отовсюду на меня смотрят монстры из кошмаров.
       Потом я испугалась за него. Может, случилось что-то серьезное и Джулиан болен? Или беда с драконом? Катастрофа? Но тогда он рассказал бы. Поделился. Как вообще можно вот так оставить девушку, которая полностью от тебя зависит?
       Высший, как же я его люблю. И как ненавижу себя за это чувство.
       Вытирая глаза, я осторожно приподняла повязку. И хоть старалась не смотреть, ненароком зацепила взглядом кусок коридора и… ничего не произошло. Вспомнились слова целителя о том, что повязку можно будет снять через день-два, прикинула, что прошло чуть меньше суток.
       Несколько минут я колебалась между тем, чтобы попытаться, схватившись за стенку, попытаться найти кого-то, кто поможет и тем, чтобы снять демонову повязку и уйти как можно дальше отсюда, сесть в дракона, а по прилету на Плато собрать вещи и снять дом. И жить в нем, пока Джулиан не объяснит, почему бросил меня здесь. И почему, утверждая, что хочет попробовать быть вместе, не выходит за рамки случайных поцелуев.