— Здесь содержатся пациенты, которые могут навредить себе или окружающим. Не стоит волноваться, здесь вполне комфортно. Оставить вас? Желаете побыть одна?
Я нахмурилась, но не стала противиться. А вот леди Бьюит достаточным тактом не обладала, потому что с улыбкой сказала:
— Многие вылечившиеся пациенты приходят навестить свои палаты и своих друзей. Для них «Хейзенвилль-гард» — место, которое дало им шанс на нормальную жизнь. Можете побыть здесь немного. Но не увлекайтесь, Кортни. Настоящая жизнь ждет вас там. Вне стен лечебницы.
Лишь уже чтобы она заткнулась, я делано поулыбалась и сунула женщине мешочек с золотом.
— Пожертвование на нужды лечебницы, — произнесла я, не в силах отделаться от мысли, что значительная часть этих денег пойдет на нужды леди Бьюит.
Дверь за ней закрылась. И я тут же подскочила, чтобы оставить широкую полоску света в коридор. Быть запертой в камере лечебницы мне хотелось меньше всего. Только когда я надежно зафиксировала дверь, решилась осмотреться.
Впрочем, на что там было смотреть? Мягкие стены, унылый, тусклый потолок. Это место не вызывало никаких воспоминаний. Ничего. Ни отголосков тех событий, ни смутных образов. Словно и не было в моей жизни долгих месяцев в этой комнатушке. А может, не было?
Но Франческе не было резона врать, да еще и так четко описывать Герберта.
Выходит, из за него я лежала здесь. И никто, даже сестры, меня не навещал. Отец этому явно потворствовал, а я… я слышала голоса и писала себе записки. Что происходит и сейчас.
Довольно быстро я поняла, что надо уходить, ибо я рискую сойти с ума в ограниченном пространстве. И тогда окажусь тут уже по праву, а не в качестве гостьи. Я быстро вышла на воздух, и только когда лечебница скрылась из виду за деревьями, остановилась, чтобы перевести дух.
Я не знала, что делать дальше. И к кому пойти, тоже не представляла. Наверное, впервые в жизни я по настоящему жалела, что рядом нет отца. Он был не лучшим родителем, но, несомненно, обладал теми качествами, которыми должен обладать глава рода. Он бы разобрался в происходящем. Дал объяснение, а если его нет, сказал бы правду.
А может, он и разобрался… тогда, восемь лет назад. И я очутилась в «Хейзенвилль-гарде». И сейчас меня бы постигла та же участь. Как знать.
Могу ли я быть виновной в том, что происходит? В убийстве Хейвен, в создании фантома, похищении ребенка, подбрасывании записок? Каков шанс, что я, страдая провалами в памяти, могу вредить и себе, и сестрам? Если напрячься и вспомнить, большинство странных событий происходило, пока я спала. А если вообразить, что во всем этом замешан Герберт, можно объяснить практически каждый инцидент.
Он объяснил свою записку тем, что получил от Портера уведомление о переводе Ким и сразу же выехал в Даркфелл. Но что заставило Герберта вернуться и как вообще он, с колоссальным опытом юриста, мог поверить какому то письму, так и осталось тайной.
Растерянно остановившись посреди дороги, я обернулась и посмотрела на здание лечебницы, видневшееся среди деревьев.
Если я убила трех человек, если я угрожаю сестрам, если я больна — мне стоит вернуться.
Взяв на себя ответственность за род Кордеро, я поклялась защищать сестер от любой опасности. Даже если она исходит от меня самой.
Словно наяву — я даже вздрогнула, испугавшись, что вновь слышу голоса, — прозвучал голос Герберта. Воспоминание было невероятно ярким. Как будто еще вчера я сгорала в его объятиях, и не существовало мира за стенами холодного подвала.
— Ты ведь веришь мне. Веришь, что я не причиню тебе боли.
Я верила. Я, демоны ада его раздери, верила!
Вернуться в палату с мягкими стенами я еще успею. А вот поговорить начистоту с Гербертом — нет, если он уедет в Даркфелл.
Но в конторе его не оказалось. Помощник виновато развел руками:
— Господин Уолдер не оставил указаний, где искать его, миледи.
Все время, что мы говорили, рабочие выносили из кабинета коробки.
Он ведь не мог уехать, не предупредив персонал! Не сказав мне или Ким. Не мог ведь?
Если бы я была в этом уверена, то не почувствовала бы, как горло сжала невидимая рука, лишив воздуха.
— Леди Кордеро, в кабинет нельзя… — попробовал было остановить меня помощник, но я захлопнула перед его носом дверь.
Круглое зеркало с изящной окантовкой подернулось дымкой. Я не выдержала и плеснула еще зелья на серебряную поверхность. И даже потрясла его от нетерпения, надеясь, что Герберт услышит зов. Я никогда не связывалась с ним таким образом. Зелье для зеркального ритуала было довольно редким, даже отец старался не использовать его без надобности. Если Герберт просто вышел на соседнюю улицу перекусить, он убьет меня за то, что истратила половину запасов.
— Герберт! — воскликнула я, едва дымка рассеялась.
— Кортни? — нахмурился он. — Почему через зеркало? Ты что, в моем кабинете?
— Нам надо поговорить! О том, что случилось восемь лет назад.
— Восемь… — не понял он. — А что тогда случилось?
— Вот и выясним. Это личный разговор. Где ты?
Я вдруг поняла, что смутно узнаю фон за его спиной.
— Это дом у озера?
Герберт кивнул.
— Да, сработали охранные заклинания. Кто то сюда вломился. Пытаемся понять, не пропало ли что. Твой разговор не подождет до вечера?
— Нет, — отрезала я. — Жди меня там, скоро приеду.
— Кортни, я предпочту, чтобы ты осталась в Кордеро холле, — с нажимом произнес Герберт. — Здесь, возможно, небезопасно.
— Как будто тебе не все равно, — вырвалось у меня.
Герберт подарил мне внимательный серьезный взгляд, от которого стало как то неуютно.
— Нет, Кортни, мне не все равно.
— Тогда почему я только сейчас узнала о том, что лежала в психушке?
Или Герберт был прекрасным актером, или… или у меня забрезжила надежда, что все это бредни и тщательно продуманный спектакль.
— Кортни, о чем ты? Какая психушка? Откуда ты это взяла? Так, все, мне пора, я приеду, и поговорим. Я вообще перестал что либо понимать.
— Нет! Приеду я, оставайся там. Хочу взглянуть на повреждения сама.
Не сказав больше ни слова, я стерла отражение.
Пришлось все же заехать домой, чтобы взять немного вещей. Я точно не стану возвращаться в Кордеро-холл ночью и не позволю это сделать Герберту. Мы снова ошиблись, со смертью Портера ничего не прекратилось, и оставалось лишь гадать, когда «К» нанесет новый удар. А еще — на сколько у меня хватит сил. Кажется, их осталось совсем немного.
Я быстро покидала в сумку необходимые вещи и, на ходу застегивая пальто, устремилась вниз. До домика у озера около часа езды, если удастся поймать быстрый экипаж. Если все сложится удачно, то уже к вечеру я буду знать всю правду о лечебнице и своем якобы в ней пребывании.
«Уехала в домик у озера с Гербертом. Останусь до завтра. Хочу с ним серьезно поговорить. Если что — пишите срочно». — Я оставила сестрам записку. Ким только через несколько часов вернется с занятий, а Кайла наверняка бегает по магазинам.
Открыв дверь, я нос к носу столкнулась с Джейком. Тот виновато улыбнулся, но не позволил мне пройти.
— Кортни, мне нужно с тобой поговорить!
— Джейк, я занята!
— Пожалуйста!
Под глазами Джейка залегли темные круги, он выглядел так, словно неделю напролет пил.
— Кортни, — его голос сорвался, — у меня дома был пожар. Там… там ничего не осталось. Я не знаю, что делать.
С этими словами он сел у моих ног на холодные мраморные ступеньки и низко опустил голову. Сейчас Джейк напоминал того парня, который понравился мне в Даркфелле. Который был мне другом и почти стал возлюбленным.
— Ладно, поднимайся, — проворчала я. — Идем в дом.
Я буквально заставила Джейка съесть ужин, что оставила Нина, и попыталась поесть сама. Естественно, никакая еда в горло не лезла.
Я не спрашивала о пожаре, Джейк рассказывал сам. У его младшей сестры начала проявляться магия, один неудачный всплеск — и детская оказалась охвачена огнем. Из дома не выбрался никто: ни родители, ни сестры, ни бабушка. Джейк рассказывал обо всем отстраненно, его взгляд был абсолютно равнодушен. Я понимала это состояние. Пройдет время, прежде чем он сможет нормально поплакать. И еще больше времени ему понадобится, чтобы снова начать жить.
— Они заставят меня заплатить компенсацию, — глухо проговорил Джейк. — Соседям. Раз магия сестры, наша семья несет ответственность.
— Я разберусь со всеми компенсациями. И мы наймем юриста.
— Спасибо, Кортни, — с искренней благодарностью произнес Джейк. — Я не знаю, что бы делал. Я так долго не решался пойти к тебе…
— Подожди меня здесь. Мне нужно связаться с Гербертом и сказать, что встреча отменяется. Я скоро вернусь. И подумаем, как будем действовать.
Кажется, меня прокляли боги. И все, кто оказывается рядом, страдают от действия проклятия, теряя близких, привычную жизнь, спокойный сон.
Я поднялась в кабинет, чтобы написать Герберту записку. Проходя мимо потрескавшегося зеркала, которое так и не дошли руки сменить, краем глаза увидела надпись, сделанную алой помадой, в которой я узнала свою любимую.
«У малыша Джейка нет ни совести, ни души. А еще у него нет и никогда не было сестренки. Кого не будет у тебя, если ты ему поверишь? К.»
У меня вырвалось короткое ругательство. Раз за разом я обжигалась, доверяя Джейку.
— Кортни! — только и успел он крикнуть мне вслед, когда я спустилась по лестнице, на ходу застегивая пальто.
Джейк выскочил на крыльцо, но тут же был сбит с ног огненным шаром.
— Не смей ко мне приближаться! — рыкнула я, не узнав собственный голос. — Если с ним хоть что-то случится, то клянусь, Джейк, эта слезливая сказка о пожаре станет для тебя жестокой реальностью!
Я уже неслась к экипажу, который забыла отменить. Кучер знал, куда ехать, но я все равно повторила название дома у озера и сунула ему в руки мешочек с монетами.
— Как можно быстрее, пожалуйста.
Джейку не хватило нескольких секунд, чтобы меня задержать. Карета понеслась вперед, игнорируя все ограничения и запреты. А у меня бешено билось сердце. В словах «К» можно было не сомневаться. Он уже давно доказал, что не бросает слов на ветер, а Герберт отлично подходит на роль новой жертвы.
Ни у дома, ни у окрестностей не было ни одной живой души. Мне казалось, Герберт упоминал кого то еще, но я увидела дом в том виде, в каком мы оставили его, уезжая после той памятной ночи. Разве что дверь была распахнута настежь.
Я так летела сюда, ведомая страхом, что только у самых дверей задумалась: а что, если это ловушка?
Слишком многое указывало на Герберта. Да, всегда странностям, творящимся вокруг него, находились объяснения. Иногда их умело находил он. Иногда я, не желая подозревать всех и каждого вокруг. Но, если вдуматься, слишком много в этой истории темных пятен. И слова Франчески… она ведь описала именно его! Если я никогда не лежала в лечебнице, то какое этому найдется объяснение? «К» подкупил старушку?
Мне было страшно. Наверное, первый за долгое время раз я ощутила страх в чистом виде. Обычно он смешивается с волнением, обидой или чем то еще не менее мерзким. Но, входя в дом, я не чувствовала ничего, кроме страха. Одна-единственная эмоция.
Пахло дымом. Источник запаха определился сразу, кухня вовсю полыхала. Я в ступоре смотрела на языки алого пламени, поглощающие все на своем пути. Еще бы чуть чуть, каких то полчаса, и от дома могло остаться только пепелище.
Я с трудом стряхнула оцепенение. Совершенно не к месту в голову пришла мысль, что отец бы справился лучше. Он был хорош во всех видах магии, в том числе и в стихийных. Я унаследовала едва ли четверть его дара. Но направила всю магию, что была мне доступна, на разгорающееся пламя, приказывая отступить.
Разум. Менталистка Ким.
Алхимия. Теоретик Кайла.
Огонь. Мой дар, мое главное наследие.
Как будто боги посмеялись, послав роду Кордеро трех сестер.
Не сразу, но огонь поддался. С треском затихал, убирался восвояси. И вскоре о былом пожаре напоминала лишь почерневшая кухня. Восстановлению не подлежит, все в ремонт. Может, оно и к лучшему.
— Герберт! — крикнула я.
Но никто не отозвался.
Не приди я так быстро, задержи меня Джейк хотя бы на полчаса, пожар уничтожил бы дом и, возможно, перекинулся на лес. Неужели «К» хотел меня предупредить? Или наоборот, заманить в ловушку?
— Герберт, эй! — снова позвала я.
Первый этаж был пуст и тих. Проходя мимо окон и дверей, я не забывала запирать замки.
Настал черед второго этажа. Большинство комнат пустовали. Никаких следов постороннего вмешательства. Я обходила все по очереди, проверяла шкафы и любые места, где можно спрятаться или спрятать тело, но если в доме кто и был, то давно ушел.
Только за последней дверью я нашла Герберта. Комната была самой маленькой, располагалась над кухней и даже имела отдельный выход на заднюю лестницу. Предполагалось, наверное, что в этой каморке должна жить прислуга или экономка, но поселить сюда человека могло прийти в голову только садисту. Даже камеры в лечебнице выглядели уютнее.
На полу, рядом с опрокинутым стулом, с жуткой ссадиной на виске без сознания лежал Герберт, со связанными за спиной руками.
Выходит, «К» все же пытался его спасти? Иначе не заманил бы его в самую удаленную от кухни, где начался пожар, комнату. И не отправил бы послание мне.
Все это напоминало какую то игру, правил которой я не знала.
Я двигалась, как во сне. Медленно подошла к Герберту, проверила пульс и дыхание. Наверное, просто получил по голове и отключился. Я взялась за узел, пытаясь ослабить и развязать. Веревки были крепкие, а узлы затянуты так сильно, что я сломала несколько ногтей прежде, чем смогла хоть немного ослабить петли.
Спустя минуту бесплодных попыток я устало опустилась на пол и едва не разревелась от отчаяния. Казалось, вот сейчас я развяжу веревки — и он очнется, а потом во всем разберется и придумает, как нас защитить. Возьмет в Даркфелл, уведет из Хейзенвилля навсегда, наплевав на волю отца. Придумает что-нибудь, чтобы я снова могла дышать и спать без кошмаров.
Потому что ему не все равно.
В последние месяцы мы старательно избегали друг на друга смотреть и виделись намного реже. Иногда казалось, что я уже не помню, как он выглядит, забываю голос, улыбку, запах. Сейчас, когда его жизни уже ничто не угрожало, я пользовалась моментом.
На всех, кто знакомился с Гербертом Уолдером, всегда производили впечатление его глаза и голос. Возможно, поэтому Франческа говорила о нем с такой опаской. Он действительно напоминал демона из старинных историй, глаза которого смотрят прямо в душу, а голос окутывает бархатистой мягкостью. Герберту сложно было перечить.
Я не удержалась и коснулась рукой темных жестких волос, очертила линию губ. Да, он определенно красив. И, может, Франческа права, и душа у Герберта чернее ночи. Но в тех кошмарах последних месяцев его я теряла почти так же часто, как сестер.
— Раз начала, — я вздрогнула, когда раздался его голос, — так не останавливайся на полпути.
За размышлениями я не заметила, как Герберт очнулся. Остатки страха испарились вместе с неуверенностью. На смену им пришла злость. Он едва не погиб, а издевается!
— Знаешь, — хмыкнула я, — сейчас, к нашему общему удивлению, связан ты. Я бы на твоем месте поблагодарила за спасение и молчала.
Он рассмеялся, поморщился — я ощутила укол жалости — и с любопытством стал наблюдать за моими вялыми попытками распутать узлы.
Я нахмурилась, но не стала противиться. А вот леди Бьюит достаточным тактом не обладала, потому что с улыбкой сказала:
— Многие вылечившиеся пациенты приходят навестить свои палаты и своих друзей. Для них «Хейзенвилль-гард» — место, которое дало им шанс на нормальную жизнь. Можете побыть здесь немного. Но не увлекайтесь, Кортни. Настоящая жизнь ждет вас там. Вне стен лечебницы.
Лишь уже чтобы она заткнулась, я делано поулыбалась и сунула женщине мешочек с золотом.
— Пожертвование на нужды лечебницы, — произнесла я, не в силах отделаться от мысли, что значительная часть этих денег пойдет на нужды леди Бьюит.
Дверь за ней закрылась. И я тут же подскочила, чтобы оставить широкую полоску света в коридор. Быть запертой в камере лечебницы мне хотелось меньше всего. Только когда я надежно зафиксировала дверь, решилась осмотреться.
Впрочем, на что там было смотреть? Мягкие стены, унылый, тусклый потолок. Это место не вызывало никаких воспоминаний. Ничего. Ни отголосков тех событий, ни смутных образов. Словно и не было в моей жизни долгих месяцев в этой комнатушке. А может, не было?
Но Франческе не было резона врать, да еще и так четко описывать Герберта.
Выходит, из за него я лежала здесь. И никто, даже сестры, меня не навещал. Отец этому явно потворствовал, а я… я слышала голоса и писала себе записки. Что происходит и сейчас.
Довольно быстро я поняла, что надо уходить, ибо я рискую сойти с ума в ограниченном пространстве. И тогда окажусь тут уже по праву, а не в качестве гостьи. Я быстро вышла на воздух, и только когда лечебница скрылась из виду за деревьями, остановилась, чтобы перевести дух.
Я не знала, что делать дальше. И к кому пойти, тоже не представляла. Наверное, впервые в жизни я по настоящему жалела, что рядом нет отца. Он был не лучшим родителем, но, несомненно, обладал теми качествами, которыми должен обладать глава рода. Он бы разобрался в происходящем. Дал объяснение, а если его нет, сказал бы правду.
А может, он и разобрался… тогда, восемь лет назад. И я очутилась в «Хейзенвилль-гарде». И сейчас меня бы постигла та же участь. Как знать.
Могу ли я быть виновной в том, что происходит? В убийстве Хейвен, в создании фантома, похищении ребенка, подбрасывании записок? Каков шанс, что я, страдая провалами в памяти, могу вредить и себе, и сестрам? Если напрячься и вспомнить, большинство странных событий происходило, пока я спала. А если вообразить, что во всем этом замешан Герберт, можно объяснить практически каждый инцидент.
Он объяснил свою записку тем, что получил от Портера уведомление о переводе Ким и сразу же выехал в Даркфелл. Но что заставило Герберта вернуться и как вообще он, с колоссальным опытом юриста, мог поверить какому то письму, так и осталось тайной.
Растерянно остановившись посреди дороги, я обернулась и посмотрела на здание лечебницы, видневшееся среди деревьев.
Если я убила трех человек, если я угрожаю сестрам, если я больна — мне стоит вернуться.
Взяв на себя ответственность за род Кордеро, я поклялась защищать сестер от любой опасности. Даже если она исходит от меня самой.
Словно наяву — я даже вздрогнула, испугавшись, что вновь слышу голоса, — прозвучал голос Герберта. Воспоминание было невероятно ярким. Как будто еще вчера я сгорала в его объятиях, и не существовало мира за стенами холодного подвала.
— Ты ведь веришь мне. Веришь, что я не причиню тебе боли.
Я верила. Я, демоны ада его раздери, верила!
Вернуться в палату с мягкими стенами я еще успею. А вот поговорить начистоту с Гербертом — нет, если он уедет в Даркфелл.
Но в конторе его не оказалось. Помощник виновато развел руками:
— Господин Уолдер не оставил указаний, где искать его, миледи.
Все время, что мы говорили, рабочие выносили из кабинета коробки.
Он ведь не мог уехать, не предупредив персонал! Не сказав мне или Ким. Не мог ведь?
Если бы я была в этом уверена, то не почувствовала бы, как горло сжала невидимая рука, лишив воздуха.
— Леди Кордеро, в кабинет нельзя… — попробовал было остановить меня помощник, но я захлопнула перед его носом дверь.
Круглое зеркало с изящной окантовкой подернулось дымкой. Я не выдержала и плеснула еще зелья на серебряную поверхность. И даже потрясла его от нетерпения, надеясь, что Герберт услышит зов. Я никогда не связывалась с ним таким образом. Зелье для зеркального ритуала было довольно редким, даже отец старался не использовать его без надобности. Если Герберт просто вышел на соседнюю улицу перекусить, он убьет меня за то, что истратила половину запасов.
— Герберт! — воскликнула я, едва дымка рассеялась.
— Кортни? — нахмурился он. — Почему через зеркало? Ты что, в моем кабинете?
— Нам надо поговорить! О том, что случилось восемь лет назад.
— Восемь… — не понял он. — А что тогда случилось?
— Вот и выясним. Это личный разговор. Где ты?
Я вдруг поняла, что смутно узнаю фон за его спиной.
— Это дом у озера?
Герберт кивнул.
— Да, сработали охранные заклинания. Кто то сюда вломился. Пытаемся понять, не пропало ли что. Твой разговор не подождет до вечера?
— Нет, — отрезала я. — Жди меня там, скоро приеду.
— Кортни, я предпочту, чтобы ты осталась в Кордеро холле, — с нажимом произнес Герберт. — Здесь, возможно, небезопасно.
— Как будто тебе не все равно, — вырвалось у меня.
Герберт подарил мне внимательный серьезный взгляд, от которого стало как то неуютно.
— Нет, Кортни, мне не все равно.
— Тогда почему я только сейчас узнала о том, что лежала в психушке?
Или Герберт был прекрасным актером, или… или у меня забрезжила надежда, что все это бредни и тщательно продуманный спектакль.
— Кортни, о чем ты? Какая психушка? Откуда ты это взяла? Так, все, мне пора, я приеду, и поговорим. Я вообще перестал что либо понимать.
— Нет! Приеду я, оставайся там. Хочу взглянуть на повреждения сама.
Не сказав больше ни слова, я стерла отражение.
Пришлось все же заехать домой, чтобы взять немного вещей. Я точно не стану возвращаться в Кордеро-холл ночью и не позволю это сделать Герберту. Мы снова ошиблись, со смертью Портера ничего не прекратилось, и оставалось лишь гадать, когда «К» нанесет новый удар. А еще — на сколько у меня хватит сил. Кажется, их осталось совсем немного.
Я быстро покидала в сумку необходимые вещи и, на ходу застегивая пальто, устремилась вниз. До домика у озера около часа езды, если удастся поймать быстрый экипаж. Если все сложится удачно, то уже к вечеру я буду знать всю правду о лечебнице и своем якобы в ней пребывании.
«Уехала в домик у озера с Гербертом. Останусь до завтра. Хочу с ним серьезно поговорить. Если что — пишите срочно». — Я оставила сестрам записку. Ким только через несколько часов вернется с занятий, а Кайла наверняка бегает по магазинам.
Открыв дверь, я нос к носу столкнулась с Джейком. Тот виновато улыбнулся, но не позволил мне пройти.
— Кортни, мне нужно с тобой поговорить!
— Джейк, я занята!
— Пожалуйста!
Под глазами Джейка залегли темные круги, он выглядел так, словно неделю напролет пил.
— Кортни, — его голос сорвался, — у меня дома был пожар. Там… там ничего не осталось. Я не знаю, что делать.
С этими словами он сел у моих ног на холодные мраморные ступеньки и низко опустил голову. Сейчас Джейк напоминал того парня, который понравился мне в Даркфелле. Который был мне другом и почти стал возлюбленным.
— Ладно, поднимайся, — проворчала я. — Идем в дом.
Я буквально заставила Джейка съесть ужин, что оставила Нина, и попыталась поесть сама. Естественно, никакая еда в горло не лезла.
Я не спрашивала о пожаре, Джейк рассказывал сам. У его младшей сестры начала проявляться магия, один неудачный всплеск — и детская оказалась охвачена огнем. Из дома не выбрался никто: ни родители, ни сестры, ни бабушка. Джейк рассказывал обо всем отстраненно, его взгляд был абсолютно равнодушен. Я понимала это состояние. Пройдет время, прежде чем он сможет нормально поплакать. И еще больше времени ему понадобится, чтобы снова начать жить.
— Они заставят меня заплатить компенсацию, — глухо проговорил Джейк. — Соседям. Раз магия сестры, наша семья несет ответственность.
— Я разберусь со всеми компенсациями. И мы наймем юриста.
— Спасибо, Кортни, — с искренней благодарностью произнес Джейк. — Я не знаю, что бы делал. Я так долго не решался пойти к тебе…
— Подожди меня здесь. Мне нужно связаться с Гербертом и сказать, что встреча отменяется. Я скоро вернусь. И подумаем, как будем действовать.
Кажется, меня прокляли боги. И все, кто оказывается рядом, страдают от действия проклятия, теряя близких, привычную жизнь, спокойный сон.
Я поднялась в кабинет, чтобы написать Герберту записку. Проходя мимо потрескавшегося зеркала, которое так и не дошли руки сменить, краем глаза увидела надпись, сделанную алой помадой, в которой я узнала свою любимую.
«У малыша Джейка нет ни совести, ни души. А еще у него нет и никогда не было сестренки. Кого не будет у тебя, если ты ему поверишь? К.»
У меня вырвалось короткое ругательство. Раз за разом я обжигалась, доверяя Джейку.
— Кортни! — только и успел он крикнуть мне вслед, когда я спустилась по лестнице, на ходу застегивая пальто.
Джейк выскочил на крыльцо, но тут же был сбит с ног огненным шаром.
— Не смей ко мне приближаться! — рыкнула я, не узнав собственный голос. — Если с ним хоть что-то случится, то клянусь, Джейк, эта слезливая сказка о пожаре станет для тебя жестокой реальностью!
Я уже неслась к экипажу, который забыла отменить. Кучер знал, куда ехать, но я все равно повторила название дома у озера и сунула ему в руки мешочек с монетами.
— Как можно быстрее, пожалуйста.
Джейку не хватило нескольких секунд, чтобы меня задержать. Карета понеслась вперед, игнорируя все ограничения и запреты. А у меня бешено билось сердце. В словах «К» можно было не сомневаться. Он уже давно доказал, что не бросает слов на ветер, а Герберт отлично подходит на роль новой жертвы.
***
Ни у дома, ни у окрестностей не было ни одной живой души. Мне казалось, Герберт упоминал кого то еще, но я увидела дом в том виде, в каком мы оставили его, уезжая после той памятной ночи. Разве что дверь была распахнута настежь.
Я так летела сюда, ведомая страхом, что только у самых дверей задумалась: а что, если это ловушка?
Слишком многое указывало на Герберта. Да, всегда странностям, творящимся вокруг него, находились объяснения. Иногда их умело находил он. Иногда я, не желая подозревать всех и каждого вокруг. Но, если вдуматься, слишком много в этой истории темных пятен. И слова Франчески… она ведь описала именно его! Если я никогда не лежала в лечебнице, то какое этому найдется объяснение? «К» подкупил старушку?
Мне было страшно. Наверное, первый за долгое время раз я ощутила страх в чистом виде. Обычно он смешивается с волнением, обидой или чем то еще не менее мерзким. Но, входя в дом, я не чувствовала ничего, кроме страха. Одна-единственная эмоция.
Пахло дымом. Источник запаха определился сразу, кухня вовсю полыхала. Я в ступоре смотрела на языки алого пламени, поглощающие все на своем пути. Еще бы чуть чуть, каких то полчаса, и от дома могло остаться только пепелище.
Я с трудом стряхнула оцепенение. Совершенно не к месту в голову пришла мысль, что отец бы справился лучше. Он был хорош во всех видах магии, в том числе и в стихийных. Я унаследовала едва ли четверть его дара. Но направила всю магию, что была мне доступна, на разгорающееся пламя, приказывая отступить.
Разум. Менталистка Ким.
Алхимия. Теоретик Кайла.
Огонь. Мой дар, мое главное наследие.
Как будто боги посмеялись, послав роду Кордеро трех сестер.
Не сразу, но огонь поддался. С треском затихал, убирался восвояси. И вскоре о былом пожаре напоминала лишь почерневшая кухня. Восстановлению не подлежит, все в ремонт. Может, оно и к лучшему.
— Герберт! — крикнула я.
Но никто не отозвался.
Не приди я так быстро, задержи меня Джейк хотя бы на полчаса, пожар уничтожил бы дом и, возможно, перекинулся на лес. Неужели «К» хотел меня предупредить? Или наоборот, заманить в ловушку?
— Герберт, эй! — снова позвала я.
Первый этаж был пуст и тих. Проходя мимо окон и дверей, я не забывала запирать замки.
Настал черед второго этажа. Большинство комнат пустовали. Никаких следов постороннего вмешательства. Я обходила все по очереди, проверяла шкафы и любые места, где можно спрятаться или спрятать тело, но если в доме кто и был, то давно ушел.
Только за последней дверью я нашла Герберта. Комната была самой маленькой, располагалась над кухней и даже имела отдельный выход на заднюю лестницу. Предполагалось, наверное, что в этой каморке должна жить прислуга или экономка, но поселить сюда человека могло прийти в голову только садисту. Даже камеры в лечебнице выглядели уютнее.
На полу, рядом с опрокинутым стулом, с жуткой ссадиной на виске без сознания лежал Герберт, со связанными за спиной руками.
Выходит, «К» все же пытался его спасти? Иначе не заманил бы его в самую удаленную от кухни, где начался пожар, комнату. И не отправил бы послание мне.
Все это напоминало какую то игру, правил которой я не знала.
Я двигалась, как во сне. Медленно подошла к Герберту, проверила пульс и дыхание. Наверное, просто получил по голове и отключился. Я взялась за узел, пытаясь ослабить и развязать. Веревки были крепкие, а узлы затянуты так сильно, что я сломала несколько ногтей прежде, чем смогла хоть немного ослабить петли.
Спустя минуту бесплодных попыток я устало опустилась на пол и едва не разревелась от отчаяния. Казалось, вот сейчас я развяжу веревки — и он очнется, а потом во всем разберется и придумает, как нас защитить. Возьмет в Даркфелл, уведет из Хейзенвилля навсегда, наплевав на волю отца. Придумает что-нибудь, чтобы я снова могла дышать и спать без кошмаров.
Потому что ему не все равно.
В последние месяцы мы старательно избегали друг на друга смотреть и виделись намного реже. Иногда казалось, что я уже не помню, как он выглядит, забываю голос, улыбку, запах. Сейчас, когда его жизни уже ничто не угрожало, я пользовалась моментом.
На всех, кто знакомился с Гербертом Уолдером, всегда производили впечатление его глаза и голос. Возможно, поэтому Франческа говорила о нем с такой опаской. Он действительно напоминал демона из старинных историй, глаза которого смотрят прямо в душу, а голос окутывает бархатистой мягкостью. Герберту сложно было перечить.
Я не удержалась и коснулась рукой темных жестких волос, очертила линию губ. Да, он определенно красив. И, может, Франческа права, и душа у Герберта чернее ночи. Но в тех кошмарах последних месяцев его я теряла почти так же часто, как сестер.
— Раз начала, — я вздрогнула, когда раздался его голос, — так не останавливайся на полпути.
За размышлениями я не заметила, как Герберт очнулся. Остатки страха испарились вместе с неуверенностью. На смену им пришла злость. Он едва не погиб, а издевается!
— Знаешь, — хмыкнула я, — сейчас, к нашему общему удивлению, связан ты. Я бы на твоем месте поблагодарила за спасение и молчала.
Он рассмеялся, поморщился — я ощутила укол жалости — и с любопытством стал наблюдать за моими вялыми попытками распутать узлы.
