* * *
К концу дня витрины и стенды заняли свои места, плакаты развешаны, образцы разложены. Приветливые девочки ушли, унося с собой посуду.
Предупредив своего деда о неотложном деле и перспективе не появиться дома, Саня отправился с Никитой.
Духота летнего вечера изматывала.
Они уже были на Каланчевке и заметили злополучный синий жигуленок, мешавший всем своим капотом, как Саня неожиданно предложил дельную мысль: завалиться в какое-нибудь приличное заведение с кондиционером.
- Давай твою Ксюху позовём, за компанию.
- Не, она откажется, - улыбнулся Никита, знавший о слабости друга к своей сестре.
В центре Москвы можно найти массу увеселительных заведений на любой вкус.
Не отдавая предпочтения чему-то конкретно, друзья зашли в первый попавшийся клуб. Шум, громкая музыка, переливающиеся, мельтешившие цвета и радостные лица танцующих.
Обыкновенно Никита предпочитал кальянные, с размеренной беседой под этническую музыку, но сейчас хотелось суеты. Пританцовывавшему в такт Сане обыкновенно ночная шумная жизнь претила. Рыбаку куда приятнее отдыхать на берегу тихой речки, под успокаивающее потрескивание костерка. В этот вечер толстяк решил себе изменить.
Заказав по коктейлю, друзья уселись рядом со стойкой, наблюдая за толпой.
- А тут неплохо! – Саня быстро ополовинил свой бокал. – Может я еще и потанцую! – Он азартно высматривал смеющихся девушек.
- А у меня не идут из головы фотографии, - пожаловался Никита, заказывая себе новый коктейль. – Ужасно! … Надо все же съездить к Маринке.
- Да ты чего! Ночь на дворе! – изумился Саня. – Лучше пригласи девушку, отвлекись. … Вон, смотри, какая красавица!
Никита оглянулся и неожиданно увидел за столиком возле стены совершенно не вяжущееся с ночным баром лицо – старуха в платочке!
Ее грубое широкое лицо, землистого цвета ухмыльнулось.
На руках у бабки сидел Мурза в васильковой шлейке, опутанный какими-то веревками.
Никита непонимающе моргнул – за столиком уже лыбилась девица в откровенно коротком, вульгарном платье.
Чтобы там Саня не говорил, но от таких вот фокусов лучше спасаться алкоголем.
Никита повернулся к бармену.
Смазливый молодой человек, подавая заказ, внезапно знакомо скрипуче забасил: «Съезди к Марине, возьми куклу». Через секунду он уже улыбался другому клиенту и в его теноре скользила манерная вежливость. Но странные метаморфозы голоса быстро отступили на второй план, за спиной паскудного бармена, на полке с бутылками сидела тряпочная кукла в васильковом сарафане и все тем же басом нудила о необходимости показать дом Марины. Ее глаза …
У Никиты помутилось в голове.
С воплем: «Пропади ты пропадом нечисть!» он швырнул полный бокал в зеркальную стену, за ним последовали высокий стул, какие-то аляпистые вазы и пепельницы. Голова шла кругом, наполненная какофонией и кошмарами.
Через минуту появились стражи порядка.
Саня долго пытался объяснить полицейскому про расшатанные нервы, бессонницу, про горе.
Уговоры не помогли, беседу пришлось переносить в отделение полиции, где было заведено уголовное дело по статье двести тринадцать Хулиганство и подписаны обязательства о возмещении полного ущерба заведению.
А утром разразился скандал.
Адвокат владельцев ночного клуба с вежливой улыбкой принес в центральный офис компании документы.
Оказалось, Саня подписал долговые обязательства перед клубом от имени исполнительного директора и поставил для пущей убедительности печать! Круглую печать!
- Да не мог я! – ошеломленно бормотал он, уже догадываясь, какую кашу заварил.
- Вы будете отрицать? – Петухов постучал указательным пальцем по фиолетовому оттиску с логотипом (Вот как она оказалась у Сани?) – Кстати, попрошу сдать печать.
Саня тщетно охлопывал карманы – печати не было.
Никиту уволили немедленно, а для Сани руководство, так сказать, пошло на уступки, опираясь на личные заслуги в продажах. Его оставили отрабатывать внушительный долг, остановили дело и уговорилась с руководством клуба. Как менеджер, он устраивал всех, благодаря одним только видеотестам, продажи выросли в три раза.
- Я найду деньги, старик, - пообещал Никита.
Именно в этот момент дверь бухгалтерии открылась, и на пороге появилась болезненно бледная Маришка.
* * *
Есть в Москве место под названием Щипок: улица, несколько переулков и, кажется, проезд. Каменный дворик с проходной, в нем несколько дверей под козырьками давали приют многочисленным организациям. На заасфальтированный бесцветный пятачок часто выбегали сотрудники поболтать за очередной сигареткой. Подпирая стены, они становились такими же безликими, словно серые тона вытягивали краски из их брендовой одежды.
Именно в этом месте, на втором этаже, господин Петухов управлял сетью магазинчиков по продаже снаряжения для туризма, охоты и рыбалки. В его центральный офис, с ковролином, хромированными стульями и многочисленными рекламными проспектами без приглашения подняться невозможно, а потому Юлия Сергеевна устроила свой стратегический пункт на перекрестке первого и четвертого Щипковских переулков.
Облокотившись об угол высотного дома, она быстро жевала хлеб, купленный в ближайшем магазинчике. Для благополучного проглатывания безвкусной сухомятки служило молоко, из той же забегаловки. Старушка прихлебывала из пакета с вымученной гримасой. Сложно понять, как москвичи питаются эдакой гадостью?
Увлеченная Юлия Сергеевна не замечала ни проносящихся мимо машин, ни прохожих, ни пару зеленых мух, время от времени, садившихся на хлеб. А потому растерялась, когда перед носом возникла маленькая фигурка в синей кофточке:
- Шибко неудобное ты место выбрала, посидеть негде. Я те пожевать припёрла, - улыбающаяся Анна Федотовна качнула застиранной хозяйственной сумкой.
Юлия Сергеевна едва не выронила пакет молока, она не верила глазам:
- Кой черт тя сюды принес?! Те шо сказано делать?
- Ты, Юль, не серчай, - примирительно проворковала гадалка и помахала рукой, отгоняя мух. – Я ж волнуюсь, от тя вестей нету. Переживаю.
- Да чё со мной сдеется!
- Мало ли лиходеев по Москве шастает? А ну как не управишься одна? … А трупа, кстати, нету, - развела она руками.
- И чем мы Яшке пособим, ежели тело не сыщем? – всплеснула руками Юлия Сергеевна, едва не ударив пакетом молока, проходившего мимо мужчину.
- Осторожнее! – возмутился тот.
Но бабки его даже не заметили.
- А твой знакомый из похоронных услуг? – продолжала Юлия Сергеевна.
- Энтот список дал, - кивнула Анна Федотовна. – Токмо тама одна кримация.
- А шо в окрест?
- Вот! – гадалка значительно подняла палец. – Имеется вариант. На твоем кладбище, сегодня закопали.
- Ну? А ты тута! – возмутилась Юлия Сергеевна.
В ответ Анна Федотовна тихонечко пропела:
Не учила меня мать ни прясть, ни ткать.
Только выучила мать, как под молодцем лежать.
А потом упрекнула:
- Юль, скоко разов твердить, не могу со своими коленками!
- Коленки у ней! – проворчала Юлия Сергеевна. – Смотри, кака жара стоит, копать надыть сычас!
- Днем? – ахнула Нюра.
- Ночью, - окончательно рассердилась Юлия Сергеевна. – Бомжов попроси. Нешто тя учить, чего с ними потом делать?!
Гадалка подмигнула:
Я сама, млада, осмелюсь, друга в гости позову.
Угощу, улещу, на кровать спать положу.
- Тьфу, на тя! – в сердцах топнула Юлия Сергеевна.
- Эт фольклёр народный, - подняла палец Анна Федотовна. Она явно пребывала в хорошем настроении. – Книжки читать надыть.
- Не об том думаешь! – шикнула Юлия Сергеевна. - Я уйти не могу, оборот шибко неожиданный вышел: нашим Никиткой антересуется латиф!
- О, как! – удивилась Анна Федотовна. – Они не перевелися?
- Видать уцелели, - пожала плечами Юлия Сергеевна. – Можа, где личинки схоронились?
В свое время большевики много уничтожили кукольного антиквариата, всучив свои детям жутких штампованных пупсов, пучеглазых Тань с механическим голосом и набитых опилками медведей. И то, идеология того времени больше работала на служение отечеству. Дети мало в куклы играли, у них в приоритетах были подвижные игры, походы и песни у костра, мечты о пионерском галстуке.
- А где ентот латиф-то? – гадалка сгорала от нетерпения. – Я их никогда не видала.
- У какой-то девки. Она с нашим Никиткой знакомство водит. Короче, я занята, а ты вертайся в Воронеж, сыщи труп, латиф все одно покуда незрелый.
- Так можа я подмагну? – встрепенулась Анна Федотовна. – Ну не могу я с трупами.
- Чего? – Юлия Сергеевна на миг отвела взгляд от проходной и недоверчиво воззрилась на соседку. – Да не бормочи! … Подмагнет она! Вон, иди, морочь своим бабам мозги.
Анна Федотовна чуток отступила, склонила на плечо свою маленькую головку, с завязанной в узел седой косой. На сём пучке с трудом удерживался пришпиленный невидимками вишневый берет. Старушка лукаво улыбнулась.
Внезапно Юлия Сергеевна почти по щиколотку погрузилась в ставший мягким асфальт! А соседушка, не меняя позы, покосилась на ближайшую урну, и та чуть пошатнулась.
- Да ты чё! – Юлия Сергеевна буквально выпрыгнула из своей обувки. – В мене … да помойкой! … Ишь, чё удумала … избавиться от мене!?
- Не галди, - Анна Федотовна легко наклонилась и выдернула застрявшие в асфальте тапки. – Я токмо показать. И сама иной раз не ведаю, чего умею. - Она с явным удовольствием следила, как мрачная Юлия Сергеевна втыкает ноги в растоптанные тенниски. – А Зоренька-то где, можа оставишь?
Юлия Сергеевна хмуро глянула на соседку.
Кто бы мог подумать, … гадалка! Вот не зря говорят, дуракам везет, энтой, к примеру, свезло помереть. Эвон, чего теперя творит!
- Зореньку с собой возьму. А ты заставь Никитку куклу взять и гони его ко мне. … Смогёшь?
- Не волнуйся, - беспечно отмахнулась Анна Федотовна и достала полную полуторалитровую бутылку. – У мене водичка припасена. … Послушай, чего мы нянчимся с ними, заставить и вся недолга?
- Добровольно должно все быть. Условие такое.
- Энто ж и воду нельзя?
- Думаю, чуток подмагнуть можно, но не более, - погрозила Юлия Сергеевна.
- Как скажешь, - Анна Федотовна порылась в своей сумке в поисках пирога с капустой. – Вкусны получились! – Проговорила она уже с набитым ртом.
- Вон, туды смотри, - Юлия Сергеевна указала на арку с проходной и отобрала сумку. – Как выйдут, сразу поймешь.
И она ушла.
- Ну, что жа, развлечемся! – Анна Федотовна запихнула пирог в рот и хищно потерла сухонькие ладошки, покосилась на плечо, где сидела большая зеленая муха:
Говорят, что хулиган я,
Говорят, я живорез.
Когда мать меня рожала,
Из п.. с наганом лез!
В это утро Валентина Аркадьевна собралась на дачу, полить помидоры. Она бы ни за что не решилась на поездку, если бы сонная Маришка не заверила, что все отлично, что ничего не болит и что скоро она встает, просто сейчас лениво.
Едва за матерью закрылась дверь, болезненная гримаса исказила осунувшееся личико. Убийственная слабость не позволяла даже руки поднять. Вроде спала всю ночь, а ощущение, будто вагон в одиночку разгружала ... и эта страшная боль по позвоночнику! Морщась от нараставшего в ушах звона, Маришка ощущала, как где-то за глазными яблоками набухает взрыв. Наверное, следовало обо всем рассказать маме, но откровенность в семье не пользовалась особой популярностью. Да и о чем секретничать – ночью снится кукла … в качестве сексуального партнера! Нормальный взрослый человек подобное откровение, в лучшем случае, примет за авитаминоз и критическую нехватку мужского внимания. Да так оно, наверное, и есть. В глупое положение Маришка становиться не желала, как не хотела лишать поездки страстную любительницу огорода. В принципе, человек в двадцать шесть лет в состоянии позаботиться о себе сам.
С трудом утвердившись вертикально, Маришка какое-то время наблюдала вращение комнаты.
Тошнота подступила к горлу.
Рухнув обратно на подушку, она потянулась к мобильнику вызвать скорую. Простое действие особых хлопот не вызвало, куда сложнее оказалось добраться до прихожей и открыть врачу дверь.
- Осторожно! – молоденький доктор с тревогой склонился над осевшей Маришкой.
Подхватил ее на руки и вернул в кровать.
Диагноз, после короткого осмотра, гласил: «Истощение!»
В больницу улыбчивый молодой человек не забрал, даже не потребовал анализы сдать, зато посоветовал больше кушать и дышать свежим воздухом. Потом вколол лошадиную дозу глюкозы и выписал больничный:
- Если состояние к обеду не изменится, звоните.
Он ушел.
Маришка недоуменно смотрела в потолок.
Нет, квалификация врача не вызывала нареканий, не удивляла (сейчас таких добрая половина), а вот его заключение заставило задуматься.
Истощение? … Откуда, при нормальном питании и сне?
- А если это первые признаки летаргии? … Тоже мне, врач! – клацая зубами от озноба, она с трудом подтянула страшно потяжелевшее одеяло.
Нет, жаловаться не стоило, вон, мама рассказывала: нервнобольных пенсионеров и то не берут. … А летаргия, наверняка, проявляется иначе.
Глаза ломило от дневного света.
Неплохо бы еще поспать, … воспоминания и ощущения медленно наслаивались одно на другое, … убаюкивающий запах розы…
Яркий сон прошедшей ночи поражал реалистичностью и, как ни странно, беспокоил, не позволяя утонуть в омуте счастья. … Это что же, вот такое будет снится постоянно? … Тогда почему так несвоевременно все закончилось?
Недоумение касалось пробуждения, странного и … неуместного что ли: в момент наивысшего наслаждения! А вот последовавшая за тем по всему позвоночнику боль, как электрический разряд привела в чувство мигом, прогоняя сон.
Скольких усилий стоил спектакль лени для мамы!
Без резких движений, Маришка покосилась на куклу. Во сне Стеф виделся нормального роста, даже сейчас тело еще помнило тяжесть его веса. Вот руку дать на отсечение – все прикосновения, поцелуи и близость случились, как на самом деле!
Сон или нет?
Кукла безмолвно лежала на подушке, ее жесткий пластик вдруг напугал, он ничем не напоминал пышущего страстью мужчину. В глубине сознания шевельнулся незнакомый глухой страх, кровать превратилась в жесткий, неудобный камень. Захотелось немедленно встать, все обдумать и хорошо если на это время Стеф окажется в какой-нибудь коробке, задвинутый поглубже в полку.
Под влиянием глюкозного укола сил хватило добраться до кухни. Сиротливо посидев за столом, Маришка поставила на плиту чайник, достала хлеб и щедро намазала отрезанный ломоть маслом.
Организм медленно приходил в себя, и вскоре руки потянулись к батону снова.
Врач оказался провидцем – госпитализация не понадобится, но и отправляться в таком состоянии гулять, конечно, неразумно. Самое лучше: обосноваться вблизи холодильника, чтобы далеко не ходить. Маришка так и собиралась поступить, если бы не срочный вызов на работу.
Бухгалтер Маргарита Тимофеевна нудила что-то про увольнение Силаева и про новые обязанности.
- Вы должны заехать и подписать все кадровые приказики.
Возражения не принимались, если хватает сил на пререкания по телефону, значит случай не смертельный, можно вызвать такси.
Какое увольнение? … Кого? … Никиты Олеговича?
Маришка озадаченно жевала бутерброд с колбасой и гадала, что произошло на работе? За тревожными рассуждениями следующие два бутерброда отправились в рот незаметно.
К концу дня витрины и стенды заняли свои места, плакаты развешаны, образцы разложены. Приветливые девочки ушли, унося с собой посуду.
Предупредив своего деда о неотложном деле и перспективе не появиться дома, Саня отправился с Никитой.
Духота летнего вечера изматывала.
Они уже были на Каланчевке и заметили злополучный синий жигуленок, мешавший всем своим капотом, как Саня неожиданно предложил дельную мысль: завалиться в какое-нибудь приличное заведение с кондиционером.
- Давай твою Ксюху позовём, за компанию.
- Не, она откажется, - улыбнулся Никита, знавший о слабости друга к своей сестре.
В центре Москвы можно найти массу увеселительных заведений на любой вкус.
Не отдавая предпочтения чему-то конкретно, друзья зашли в первый попавшийся клуб. Шум, громкая музыка, переливающиеся, мельтешившие цвета и радостные лица танцующих.
Обыкновенно Никита предпочитал кальянные, с размеренной беседой под этническую музыку, но сейчас хотелось суеты. Пританцовывавшему в такт Сане обыкновенно ночная шумная жизнь претила. Рыбаку куда приятнее отдыхать на берегу тихой речки, под успокаивающее потрескивание костерка. В этот вечер толстяк решил себе изменить.
Заказав по коктейлю, друзья уселись рядом со стойкой, наблюдая за толпой.
- А тут неплохо! – Саня быстро ополовинил свой бокал. – Может я еще и потанцую! – Он азартно высматривал смеющихся девушек.
- А у меня не идут из головы фотографии, - пожаловался Никита, заказывая себе новый коктейль. – Ужасно! … Надо все же съездить к Маринке.
- Да ты чего! Ночь на дворе! – изумился Саня. – Лучше пригласи девушку, отвлекись. … Вон, смотри, какая красавица!
Никита оглянулся и неожиданно увидел за столиком возле стены совершенно не вяжущееся с ночным баром лицо – старуха в платочке!
Ее грубое широкое лицо, землистого цвета ухмыльнулось.
На руках у бабки сидел Мурза в васильковой шлейке, опутанный какими-то веревками.
Никита непонимающе моргнул – за столиком уже лыбилась девица в откровенно коротком, вульгарном платье.
Чтобы там Саня не говорил, но от таких вот фокусов лучше спасаться алкоголем.
Никита повернулся к бармену.
Смазливый молодой человек, подавая заказ, внезапно знакомо скрипуче забасил: «Съезди к Марине, возьми куклу». Через секунду он уже улыбался другому клиенту и в его теноре скользила манерная вежливость. Но странные метаморфозы голоса быстро отступили на второй план, за спиной паскудного бармена, на полке с бутылками сидела тряпочная кукла в васильковом сарафане и все тем же басом нудила о необходимости показать дом Марины. Ее глаза …
У Никиты помутилось в голове.
С воплем: «Пропади ты пропадом нечисть!» он швырнул полный бокал в зеркальную стену, за ним последовали высокий стул, какие-то аляпистые вазы и пепельницы. Голова шла кругом, наполненная какофонией и кошмарами.
Через минуту появились стражи порядка.
Саня долго пытался объяснить полицейскому про расшатанные нервы, бессонницу, про горе.
Уговоры не помогли, беседу пришлось переносить в отделение полиции, где было заведено уголовное дело по статье двести тринадцать Хулиганство и подписаны обязательства о возмещении полного ущерба заведению.
А утром разразился скандал.
Адвокат владельцев ночного клуба с вежливой улыбкой принес в центральный офис компании документы.
Оказалось, Саня подписал долговые обязательства перед клубом от имени исполнительного директора и поставил для пущей убедительности печать! Круглую печать!
- Да не мог я! – ошеломленно бормотал он, уже догадываясь, какую кашу заварил.
- Вы будете отрицать? – Петухов постучал указательным пальцем по фиолетовому оттиску с логотипом (Вот как она оказалась у Сани?) – Кстати, попрошу сдать печать.
Саня тщетно охлопывал карманы – печати не было.
Никиту уволили немедленно, а для Сани руководство, так сказать, пошло на уступки, опираясь на личные заслуги в продажах. Его оставили отрабатывать внушительный долг, остановили дело и уговорилась с руководством клуба. Как менеджер, он устраивал всех, благодаря одним только видеотестам, продажи выросли в три раза.
- Я найду деньги, старик, - пообещал Никита.
Именно в этот момент дверь бухгалтерии открылась, и на пороге появилась болезненно бледная Маришка.
* * *
Есть в Москве место под названием Щипок: улица, несколько переулков и, кажется, проезд. Каменный дворик с проходной, в нем несколько дверей под козырьками давали приют многочисленным организациям. На заасфальтированный бесцветный пятачок часто выбегали сотрудники поболтать за очередной сигареткой. Подпирая стены, они становились такими же безликими, словно серые тона вытягивали краски из их брендовой одежды.
Именно в этом месте, на втором этаже, господин Петухов управлял сетью магазинчиков по продаже снаряжения для туризма, охоты и рыбалки. В его центральный офис, с ковролином, хромированными стульями и многочисленными рекламными проспектами без приглашения подняться невозможно, а потому Юлия Сергеевна устроила свой стратегический пункт на перекрестке первого и четвертого Щипковских переулков.
Облокотившись об угол высотного дома, она быстро жевала хлеб, купленный в ближайшем магазинчике. Для благополучного проглатывания безвкусной сухомятки служило молоко, из той же забегаловки. Старушка прихлебывала из пакета с вымученной гримасой. Сложно понять, как москвичи питаются эдакой гадостью?
Увлеченная Юлия Сергеевна не замечала ни проносящихся мимо машин, ни прохожих, ни пару зеленых мух, время от времени, садившихся на хлеб. А потому растерялась, когда перед носом возникла маленькая фигурка в синей кофточке:
- Шибко неудобное ты место выбрала, посидеть негде. Я те пожевать припёрла, - улыбающаяся Анна Федотовна качнула застиранной хозяйственной сумкой.
Юлия Сергеевна едва не выронила пакет молока, она не верила глазам:
- Кой черт тя сюды принес?! Те шо сказано делать?
- Ты, Юль, не серчай, - примирительно проворковала гадалка и помахала рукой, отгоняя мух. – Я ж волнуюсь, от тя вестей нету. Переживаю.
- Да чё со мной сдеется!
- Мало ли лиходеев по Москве шастает? А ну как не управишься одна? … А трупа, кстати, нету, - развела она руками.
- И чем мы Яшке пособим, ежели тело не сыщем? – всплеснула руками Юлия Сергеевна, едва не ударив пакетом молока, проходившего мимо мужчину.
- Осторожнее! – возмутился тот.
Но бабки его даже не заметили.
- А твой знакомый из похоронных услуг? – продолжала Юлия Сергеевна.
- Энтот список дал, - кивнула Анна Федотовна. – Токмо тама одна кримация.
- А шо в окрест?
- Вот! – гадалка значительно подняла палец. – Имеется вариант. На твоем кладбище, сегодня закопали.
- Ну? А ты тута! – возмутилась Юлия Сергеевна.
В ответ Анна Федотовна тихонечко пропела:
Не учила меня мать ни прясть, ни ткать.
Только выучила мать, как под молодцем лежать.
А потом упрекнула:
- Юль, скоко разов твердить, не могу со своими коленками!
- Коленки у ней! – проворчала Юлия Сергеевна. – Смотри, кака жара стоит, копать надыть сычас!
- Днем? – ахнула Нюра.
- Ночью, - окончательно рассердилась Юлия Сергеевна. – Бомжов попроси. Нешто тя учить, чего с ними потом делать?!
Гадалка подмигнула:
Я сама, млада, осмелюсь, друга в гости позову.
Угощу, улещу, на кровать спать положу.
- Тьфу, на тя! – в сердцах топнула Юлия Сергеевна.
- Эт фольклёр народный, - подняла палец Анна Федотовна. Она явно пребывала в хорошем настроении. – Книжки читать надыть.
- Не об том думаешь! – шикнула Юлия Сергеевна. - Я уйти не могу, оборот шибко неожиданный вышел: нашим Никиткой антересуется латиф!
- О, как! – удивилась Анна Федотовна. – Они не перевелися?
- Видать уцелели, - пожала плечами Юлия Сергеевна. – Можа, где личинки схоронились?
В свое время большевики много уничтожили кукольного антиквариата, всучив свои детям жутких штампованных пупсов, пучеглазых Тань с механическим голосом и набитых опилками медведей. И то, идеология того времени больше работала на служение отечеству. Дети мало в куклы играли, у них в приоритетах были подвижные игры, походы и песни у костра, мечты о пионерском галстуке.
- А где ентот латиф-то? – гадалка сгорала от нетерпения. – Я их никогда не видала.
- У какой-то девки. Она с нашим Никиткой знакомство водит. Короче, я занята, а ты вертайся в Воронеж, сыщи труп, латиф все одно покуда незрелый.
- Так можа я подмагну? – встрепенулась Анна Федотовна. – Ну не могу я с трупами.
- Чего? – Юлия Сергеевна на миг отвела взгляд от проходной и недоверчиво воззрилась на соседку. – Да не бормочи! … Подмагнет она! Вон, иди, морочь своим бабам мозги.
Анна Федотовна чуток отступила, склонила на плечо свою маленькую головку, с завязанной в узел седой косой. На сём пучке с трудом удерживался пришпиленный невидимками вишневый берет. Старушка лукаво улыбнулась.
Внезапно Юлия Сергеевна почти по щиколотку погрузилась в ставший мягким асфальт! А соседушка, не меняя позы, покосилась на ближайшую урну, и та чуть пошатнулась.
- Да ты чё! – Юлия Сергеевна буквально выпрыгнула из своей обувки. – В мене … да помойкой! … Ишь, чё удумала … избавиться от мене!?
- Не галди, - Анна Федотовна легко наклонилась и выдернула застрявшие в асфальте тапки. – Я токмо показать. И сама иной раз не ведаю, чего умею. - Она с явным удовольствием следила, как мрачная Юлия Сергеевна втыкает ноги в растоптанные тенниски. – А Зоренька-то где, можа оставишь?
Юлия Сергеевна хмуро глянула на соседку.
Кто бы мог подумать, … гадалка! Вот не зря говорят, дуракам везет, энтой, к примеру, свезло помереть. Эвон, чего теперя творит!
- Зореньку с собой возьму. А ты заставь Никитку куклу взять и гони его ко мне. … Смогёшь?
- Не волнуйся, - беспечно отмахнулась Анна Федотовна и достала полную полуторалитровую бутылку. – У мене водичка припасена. … Послушай, чего мы нянчимся с ними, заставить и вся недолга?
- Добровольно должно все быть. Условие такое.
- Энто ж и воду нельзя?
- Думаю, чуток подмагнуть можно, но не более, - погрозила Юлия Сергеевна.
- Как скажешь, - Анна Федотовна порылась в своей сумке в поисках пирога с капустой. – Вкусны получились! – Проговорила она уже с набитым ртом.
- Вон, туды смотри, - Юлия Сергеевна указала на арку с проходной и отобрала сумку. – Как выйдут, сразу поймешь.
И она ушла.
- Ну, что жа, развлечемся! – Анна Федотовна запихнула пирог в рот и хищно потерла сухонькие ладошки, покосилась на плечо, где сидела большая зеленая муха:
Говорят, что хулиган я,
Говорят, я живорез.
Когда мать меня рожала,
Из п.. с наганом лез!
Глава 15. В кафе
В это утро Валентина Аркадьевна собралась на дачу, полить помидоры. Она бы ни за что не решилась на поездку, если бы сонная Маришка не заверила, что все отлично, что ничего не болит и что скоро она встает, просто сейчас лениво.
Едва за матерью закрылась дверь, болезненная гримаса исказила осунувшееся личико. Убийственная слабость не позволяла даже руки поднять. Вроде спала всю ночь, а ощущение, будто вагон в одиночку разгружала ... и эта страшная боль по позвоночнику! Морщась от нараставшего в ушах звона, Маришка ощущала, как где-то за глазными яблоками набухает взрыв. Наверное, следовало обо всем рассказать маме, но откровенность в семье не пользовалась особой популярностью. Да и о чем секретничать – ночью снится кукла … в качестве сексуального партнера! Нормальный взрослый человек подобное откровение, в лучшем случае, примет за авитаминоз и критическую нехватку мужского внимания. Да так оно, наверное, и есть. В глупое положение Маришка становиться не желала, как не хотела лишать поездки страстную любительницу огорода. В принципе, человек в двадцать шесть лет в состоянии позаботиться о себе сам.
С трудом утвердившись вертикально, Маришка какое-то время наблюдала вращение комнаты.
Тошнота подступила к горлу.
Рухнув обратно на подушку, она потянулась к мобильнику вызвать скорую. Простое действие особых хлопот не вызвало, куда сложнее оказалось добраться до прихожей и открыть врачу дверь.
- Осторожно! – молоденький доктор с тревогой склонился над осевшей Маришкой.
Подхватил ее на руки и вернул в кровать.
Диагноз, после короткого осмотра, гласил: «Истощение!»
В больницу улыбчивый молодой человек не забрал, даже не потребовал анализы сдать, зато посоветовал больше кушать и дышать свежим воздухом. Потом вколол лошадиную дозу глюкозы и выписал больничный:
- Если состояние к обеду не изменится, звоните.
Он ушел.
Маришка недоуменно смотрела в потолок.
Нет, квалификация врача не вызывала нареканий, не удивляла (сейчас таких добрая половина), а вот его заключение заставило задуматься.
Истощение? … Откуда, при нормальном питании и сне?
- А если это первые признаки летаргии? … Тоже мне, врач! – клацая зубами от озноба, она с трудом подтянула страшно потяжелевшее одеяло.
Нет, жаловаться не стоило, вон, мама рассказывала: нервнобольных пенсионеров и то не берут. … А летаргия, наверняка, проявляется иначе.
Глаза ломило от дневного света.
Неплохо бы еще поспать, … воспоминания и ощущения медленно наслаивались одно на другое, … убаюкивающий запах розы…
Яркий сон прошедшей ночи поражал реалистичностью и, как ни странно, беспокоил, не позволяя утонуть в омуте счастья. … Это что же, вот такое будет снится постоянно? … Тогда почему так несвоевременно все закончилось?
Недоумение касалось пробуждения, странного и … неуместного что ли: в момент наивысшего наслаждения! А вот последовавшая за тем по всему позвоночнику боль, как электрический разряд привела в чувство мигом, прогоняя сон.
Скольких усилий стоил спектакль лени для мамы!
Без резких движений, Маришка покосилась на куклу. Во сне Стеф виделся нормального роста, даже сейчас тело еще помнило тяжесть его веса. Вот руку дать на отсечение – все прикосновения, поцелуи и близость случились, как на самом деле!
Сон или нет?
Кукла безмолвно лежала на подушке, ее жесткий пластик вдруг напугал, он ничем не напоминал пышущего страстью мужчину. В глубине сознания шевельнулся незнакомый глухой страх, кровать превратилась в жесткий, неудобный камень. Захотелось немедленно встать, все обдумать и хорошо если на это время Стеф окажется в какой-нибудь коробке, задвинутый поглубже в полку.
Под влиянием глюкозного укола сил хватило добраться до кухни. Сиротливо посидев за столом, Маришка поставила на плиту чайник, достала хлеб и щедро намазала отрезанный ломоть маслом.
Организм медленно приходил в себя, и вскоре руки потянулись к батону снова.
Врач оказался провидцем – госпитализация не понадобится, но и отправляться в таком состоянии гулять, конечно, неразумно. Самое лучше: обосноваться вблизи холодильника, чтобы далеко не ходить. Маришка так и собиралась поступить, если бы не срочный вызов на работу.
Бухгалтер Маргарита Тимофеевна нудила что-то про увольнение Силаева и про новые обязанности.
- Вы должны заехать и подписать все кадровые приказики.
Возражения не принимались, если хватает сил на пререкания по телефону, значит случай не смертельный, можно вызвать такси.
Какое увольнение? … Кого? … Никиты Олеговича?
Маришка озадаченно жевала бутерброд с колбасой и гадала, что произошло на работе? За тревожными рассуждениями следующие два бутерброда отправились в рот незаметно.
