Основная масса народу из столицы в Абджу добиралась по суше, в повозках, а кто-то и пешком. Сейчас вода прибывала, и чтобы плыть вверх по течению требовалась большая сила гребцов. Лишь богатые могли себе позволить приплыть на кораблях: кто-то на царских, а кто-то на арендованных у купцов.
Ия прибыла на праздник, на большом корабле вместе с Хетепунейт, другими жрецами и жрицами. Кроме священнослужителей, высоких и низких рангов, на борту разместилось еще несколько приближенных людей верховной жрицы Амаунет-Ра и много рабов, выполняющих грязную работу.
Тиа тоже была здесь. Она вступила в наследство и уже стала женой Монту. Девушка была вполне счастлива теперешним своим положением хозяйки дома почившего Имандеса. Мегаре пришлось признать свое поражение и, забрав личные вещи, и часть добра принадлежащего ей по брачному договору, покинуть дом, уступив его Тиа.
В Абджу они собирались пробыть три дня, а потом, когда золотые статуи богов, отлитые по приказу царя, будут готовы к отправке к границам царства, сопроводить их до Чени. Там совершится еще одно священнодействие, в храме Амаунет-Ра.
Жили столичные жрецы на территории главного храмового комплекса Абджу, но не в самом храме, как фараон, а в шатрах, расставленных в месте, специально для них выделенном. Впрочем, неудобств особых никто не испытывал. Да и сам Нармер лишь ночевал под сводами храма, предпочитая остальное время проводить на свежем воздухе.
На третий день празднования верховную жрицу пригласили в шатер фараона, и для нее это не было неожиданностью, а даже наоборот, частью ее же плана. Она не зря взяла с собой на праздник Тиа и ее новоиспеченного мужа. Появление девушки в окружении верховной жрицы Тефнут не прошло незамеченным. У царицы Нубемхат, жены фараона, везде были шпионы, они то и доложили, что наследница Имандеса, прибыла в Абджу в компании урет-хенеретет.
«Мегара, несомненно, там», - думала жрица, собираясь под ясные очи Нармера. У жрицы тоже было полно своих шпионов и наушников, и она знала, что вдове ее брата пришлось принять предложение Кафу-анх и стать его женой. Не было у Мегары другого выхода. Даже ее царственная сестра ничем не могла помочь, ведь законы Та-Кемет для всех одинаковы, если, конечно, ты не сам фараон, воплощение бога на земле. А у Тиа, к тому же, оказались могущественные тайные покровители. Нубемхат и Мегара сходили с ума от злости и очень хотели выяснить причину появления заступников у Тиа.
С собой в шатер к фараону она взяла Ия-Иб, Тиа и Канику. Их одели в самые богатые и соблазнительные одежды. Жрице даже пришлось спровадить Монту на время, чтобы он не заревновал свою супругу и не наделал ошибок. У верховной жрицы все было расписано, каждый шаг, каждое действие и пылкий юноша мог испортить этот план. Впрочем, чести его жены ничего не угрожало. Разве могла верховная жрица позволить пострадать родной племяннице? Тиа нужна была лишь как ширма. Основное действие в спектакле отводилось Ия-Иб, которую, еще раньше, обучила танцу храмовая танцовщица, рабыня, привезенная из страны Моав.
От этого танца зависело многое, и поэтому, для нового воплощения богини, было приготовлено зелье. Оно увеличит ее красоту и привлекательность во много раз, так, что фараон не сможет ни есть, ни спать, и лишь только думать о ней, сгорая от вожделения и страсти.
Самой Ия-Иб было не нужно об этом знать. Жрица пеклась и беспокоилась о ее земном счастье, ведь здесь, в подлунном мире, Ия-Иб полагалось занимать лишь место рядом с фараоном и никак иначе. Ну, а за одним, жрица решала и собственные вопросы и проблемы.
Первая жена Нармера не боялась, что царь может ее узнать. Густой макияж и пышный парик делали женщину неузнаваемой, а прошедшие годы должны были скрасить ее образ из памяти супруга.
Но появиться перед очами царя она решила как можно более эффектно.
Как и обещали жрецы, Нил в этом году разлился невероятно широко, а это значило, что можно ожидать большого и богатого урожая. У народа будет вдосталь хлеба и пива, а животные наедят жирные бока.
Сердце царя радовалось этому, да и праздник Долины шел в полном разгаре, внося свою лепту в благодушное состояние владыки Верхнего Египта.
Огорчало его лишь одно. И, как ни странно, в этом была вина Нубемхат, его драгоценной супруги.
В последние дни она стала позволять себе слишком много вольностей. Например, когда распорядилась не брать на праздник в Абджу наложниц родивших ему пять прекрасных дочерей.
Сама Нубемхат, так и не подарила царю здорового наследника. Двое мальчиков умерли в младенчестве, выжили только две девочки, а в дочерях Нармер не нуждался.
Чтобы проучить супругу, и показать, чье повеление выше, он приказал взять весь гарем, а это не много, не мало, двадцать красавиц, да еще и каждая со своей служанкой.
Царица злилась, хоть и пыталась это тщательно скрыть.
Но все эти вольности, позволенные супругой, были ничем по сравнению с той историей, что касалась Имаи, царской невесты, так и не ставшей женой. Царь подозревал, что в этом замешана сестра Нубемхат - Мегара, но все было сделано так чисто, что ни один из людей, кому было поручено расследование, не нашел свидетельства вины сестры царицы.
И вот теперь, эта женщина сидела здесь, в царском шатре, рядом со своим новоиспеченным мужем и царедворцем Кафу-анх. Мужчина не скрывал своего обожания, всячески умасливал капризную жену, подливал в ее серебряный кубок густой ароматный наур, кормил с рук, незаметно от всех ласкал.
От царя нельзя было скрыть, что женщине ласки мужа неугодны, и она их просто терпит. Взгляд ее черных глаз неотрывно следил за царевичем Хор-Аха, что сидел чуть в стороне от царского трона, рядом с родовитыми юношами.
Фараон очень жалел об Имаи. Она была прекрасна, как утренний свет и росла, зная о своем предназначении – быть женой фараона. Этот случай с любовником был настолько невероятен, что расстроил Нармера.
Нет, он не собирался ее казнить, но и в жены уже взять не мог. Но, она могла стать его наложницей, это не возбранялось. Только и этому воспротивились боги, бедняжка сошла с ума, не выдержав позора.
Тот взгляд несчастной Имаи царь никогда не сможет забыть: пустой, обреченный, не видящий перед собой никого, лишь отражающий синее небо.
Мысли царя прервал приближенный слуга и шепнул, что у шатра ожидает урет-хенеретет, верховная жрица храма Амаунет-Ра и фараон дал разрешение впустить гостью.
Жрица появилась в окружении двух девушек, сверкающих драгоценными нарядами и украшениями. Сама Верховная держала на плечах змею, обвившую ее руки. Змея, но уже золотая, украшала и венец жрицы.
- О, Брат Обеих Владычиц! Слава тебе! – поприветствовала она, низко кланяясь перед царем.
- Мы рады, что ты почтила нас своим присутствием, благочестивая, - фараон кивнул головой, покрытой высокой короной «хеджет».
- Позволишь ли ты, Величайший, в этот священный, для всего Египта день, преподнести скромный дар, от служителей Дома Амаунет-Ра? – произнесла жрица елейным голосом. Глаза ее были полуприкрыты, но от зоркого глаза не могло ничего ускользнуть. Она видела, как таращится Мегара на Тиа, видела, в глазах Нубемхат горящие костры злости и гнева. Видела, как потрясены все остальные гости. Один лишь царь, не дрогнул лицом. Он опять кивнул головой, принимая слова жрицы.
Женщина хлопнула в ладоши. Немедля, два стражника занесли в шатер некий предмет, лежащий на золотом подносе.
- Прими, Величайший! – Верховная сбросила легкое покрывало с подарка и все присутствующие ахнули. На подносе лежал необычный головной убор, состоящий из соединенных корон Верхнего и Нижнего Египта.
- Нам льстит твой подарок, - царь улыбнулся. Корону тот час унесли.
- О, Поцелованный Обеими Богинями! Позволишь ли ты усладить твои очи, - жрица низко склонилась, но взгляда от царя не отвела. Движение царской ладони означало дозволение. Жрица трижды хлопнула в ладоши и в шатер зашли музыканты. Они расположились в центе, образовав небольшой круг. Полилась музыка.
Из-за спин гостей появилась юная девушка. Ее лицо и грудь были скрыты семью вуалями, настолько прозрачными, что сквозь них просвечивались и кожа, и высокие скулы, и чувственные губы, и напряженные соски, и жаркий взгляд синих глаз. Вызывающе и дерзко притоптывая ногами, она поднялась на возвышение, установленное слугами посреди зала, и сбросила первую вуаль. Опустив веки, вытянула руку, и под звонкий звук флейты, растеряно и небрежно повела кистью, унизанной браслетами и перстнями. Затем, сделав ногой неуловимое движение, повела бедрами. Медленная волна поднялась от ступней и достигла ее живота.
Вначале, девушка танцевала томно и размеренно, покачивая бедрами, изгибая стан, потом, танец стал все быстрее и яростнее. В порыве движения завеса из покрывал разошлась и пала, остались лишь украшения: шейное кольцо, ожерелье, бриллиантовый аграф на груди, пояс на бедрах, покрытый рубинами и изумрудами и… обнаженная плоть.
Драгоценные камни под светом множества светильников ожили и, вдохнув свет в женское тело, будто зажгли его. Шея, руки, ноги сыпались искрами, то красными, как угольки, то сиреневыми, то голубыми и белыми как звезды. Капельки пота заблестели на гладкой и нежной коже, упругие груди задрожали и запрыгали в такт.
Нет, это уже не была простая танцовщица, которая страстным движением бедер, груди и живота заставляет всех мужчин исходить от животной страсти и подчинить себе. Это уже божество, богиня вечного исступления, вечного сладострастия, красавица, излом обнаженного тела которой несет в себе проклятие и колдовскую притягательность. Она превратилась в бездушное, безумное и бесчувственное чудовище, несущее райское наслаждение и погибель всякому, кто ее коснется. И от этого была еще больше желанна.
- Позволь, Золотой именем своим, представить тебе Ия-Иб, жрицу великой богини, дарующей земле влагу и мою дочь, и преемницу, - объявила жрица, когда девушка закончила танец и застыла. Лишь грудь ее часто и высоко поднималась, от сбившегося дыхания.
Верховная еле сдержала довольную улыбку, краем глаза отметив, как Мегара и Нубемхат исходят ядом.
Это была победа! Царь не мог скрыть своего восхищения и сквозящего в голосе вожделения. Чуть подавшись вперед, все еще задыхаясь, обезумев от женской наготы, излучающей хищные и пряные запахи, сладость ароматических смол, душистость масел и ладана, он протянул девушке руку и хрипло произнес:
- Наше желание видеть тебя у своих стоп.
Ия-Иб послушно приблизилась. Она так и осталась обнаженной, но со стороны казалось: это ее ничуть не волнует, как и те два гепарда, что томно развалились у царского трона. Звери были в ошейниках, к которым крепились тонкие цепи. Их концы находились в руках специально обученных слуг. Кошки подняли головы и проводили взглядами темных глаз подошедшую к их хозяину девушку. Пасти оскалились, показав острые клыки, носы втянули воздух, пытаясь распознать опасные запахи. Но через мгновение, животные успокоились, глаза их снова закрылись, а головы легли на пол. Звери не учуяли никакой опасности.
Юная дева опустилась на подушки у ног фараона и Верховная восторжествовала. Как и царя, плясунья ввергла всех остальных мужчин в полубезумие, исступление и трепет. Но в этот час жрица не знала, что нанесла своему любимому сыну глубокую душевную рану.
Ия пришла в себя лишь на следующий день, когда они уже отплывали в столицу.
Со стыдом вспомнила она вчерашний вечер в шатре фараона и свой танец, который, совсем не казался каким-то постыдным, когда девушку ему обучали. Что же случилось? Откуда в ней взялось это бесстыдство и разрывающая естество похоть?
Впрочем, кажется, ответ был. Хекау что-то подлила в питье, сразу перед их уходом. Еще тогда ей показался странным вкус вина. Но в спешке и на жаре она не придала этому большого значения.
Самым обидным было, что ее видел Тети, то, как она извивалась под звуки флейты и тамбуринов, жаждая всем своим естеством мужской плоти. В тот момент, ей было все равно, и она готова была отдаться любому, и всем сразу.
Ия плакала от невозможности все вернуть назад. Тети! Любимый мужчина ее не простит. Но ведь она не виновата ни в чем! Это какой-то наркотик, зелье, коих жрица знала множество. Магия Хекау, ее колдовство - ее власть над людьми!
Еще там, в столице, в последнюю ночь перед отплытием в Абджу на праздник Долины, Тети приходил к ней, как и всегда, никем не замеченный, забравшись на террасу со стороны сада.
Они любили друг друга, нежно и страстно. Он сказал тогда, что больше никого не сможет полюбить, клялся, что никто их не разлучит, и не разрушит этот союз.
Ия теребила в руках гребень, подаренный любимым в ту, последнюю ночь. На нем были вырезаны имена: его и ее. Бенериб – «сладкая сердцем», так звал ее любимый, заключая в объятия, целуя и лаская.
Что он теперь думает, увидев, как она, нагая, на глазах у всех, без стыда, показывала свои прелести перед толпой народа? Ия понимала, что для этих людей, ее нагота не была чем-то постыдным. Там, на пиру, у фараона, половина женщин были одеты подобным образом, лишь в набедренные повязки и драгоценности.
Понимала и… не могла принять.
Тети обожал ее стыдливость. Именно этим качеством Ия его привлекала, и он не единожды говорил об этом. А она повела себя как последняя шлюха! Пусть и не по собственной воле.
Но кажется, никто вокруг не замечал страданий несчастной девушки. Все продолжали веселиться, петь песни, пить вино и пиво, наслаждаться едой. Ия мечтала скорее остаться одна, в своих покоях, в надежде, что любимый придет, и они смогут объясниться.
Уставшая и изнуренная жарой и собственными мыслями бродила она по кораблю, не желая идти под тень навесов. Корабль плыл медленно, по течению. Даже гребцам дали сегодня больше отдыха. Берега, поросшие тростником и небольшими деревьями, затопило. Вода все прибывала, разливаясь и образуя широкие заливные луга. Скоро, когда вода сойдет, их засадят пшеном и ячменем, чесноком, луком и прочими овощами. Плодородный ил даст хорошие всходы и урожай, люди не будут голодать.
Вдруг Ия заметила, что к ним приближается быстроходная лодка. В такой она совершала свое первое путешествие по реке Хапи, так местные жители называли Нил. Лодка, подгоняемая гребцами, достигла корабля, и на борт поднялся незнакомый мужчина. Он о чем-то спросил у слуг и направился прямиком под навес, где отдыхала верховная жрица.
Ия почувствовала неладное, и поспешила туда, но заходить под навес не стала, а спряталась за стеной из парусины, и притаилась как мышка.
Разговор уже начался. Мужчину звали Тхути и он прибыл по поручению фараона.
- Рег-Аа желает знать, - услышала Ия тихий голос посланника, - о твоей дочери, Верховная.
- Что же хочет он знать? – девушке показалось, что жрица рада вопросу.
- Царь покорен красотой Ия-Иб и надеется, что она родит ему наследника.
- Передай царю, мое согласие.
Ия остолбенела. Верховная не тянула с ответом ни одной минуты, будто только и ждала этого предложения. А у нее, что же, никто согласия спрашивать не будет? Сердце забилось. Но что она может? В этом мире некому за нее заступиться. Нет, есть! У нее есть Тети! – Ия сжала руки, но тут же вспомнила вчерашний свой танец, и то, как после сидела у ног царя, как ела из его рук, и принимала ласки, и слезы ручьями потекли по щекам.
Ия прибыла на праздник, на большом корабле вместе с Хетепунейт, другими жрецами и жрицами. Кроме священнослужителей, высоких и низких рангов, на борту разместилось еще несколько приближенных людей верховной жрицы Амаунет-Ра и много рабов, выполняющих грязную работу.
Тиа тоже была здесь. Она вступила в наследство и уже стала женой Монту. Девушка была вполне счастлива теперешним своим положением хозяйки дома почившего Имандеса. Мегаре пришлось признать свое поражение и, забрав личные вещи, и часть добра принадлежащего ей по брачному договору, покинуть дом, уступив его Тиа.
В Абджу они собирались пробыть три дня, а потом, когда золотые статуи богов, отлитые по приказу царя, будут готовы к отправке к границам царства, сопроводить их до Чени. Там совершится еще одно священнодействие, в храме Амаунет-Ра.
Жили столичные жрецы на территории главного храмового комплекса Абджу, но не в самом храме, как фараон, а в шатрах, расставленных в месте, специально для них выделенном. Впрочем, неудобств особых никто не испытывал. Да и сам Нармер лишь ночевал под сводами храма, предпочитая остальное время проводить на свежем воздухе.
На третий день празднования верховную жрицу пригласили в шатер фараона, и для нее это не было неожиданностью, а даже наоборот, частью ее же плана. Она не зря взяла с собой на праздник Тиа и ее новоиспеченного мужа. Появление девушки в окружении верховной жрицы Тефнут не прошло незамеченным. У царицы Нубемхат, жены фараона, везде были шпионы, они то и доложили, что наследница Имандеса, прибыла в Абджу в компании урет-хенеретет.
«Мегара, несомненно, там», - думала жрица, собираясь под ясные очи Нармера. У жрицы тоже было полно своих шпионов и наушников, и она знала, что вдове ее брата пришлось принять предложение Кафу-анх и стать его женой. Не было у Мегары другого выхода. Даже ее царственная сестра ничем не могла помочь, ведь законы Та-Кемет для всех одинаковы, если, конечно, ты не сам фараон, воплощение бога на земле. А у Тиа, к тому же, оказались могущественные тайные покровители. Нубемхат и Мегара сходили с ума от злости и очень хотели выяснить причину появления заступников у Тиа.
С собой в шатер к фараону она взяла Ия-Иб, Тиа и Канику. Их одели в самые богатые и соблазнительные одежды. Жрице даже пришлось спровадить Монту на время, чтобы он не заревновал свою супругу и не наделал ошибок. У верховной жрицы все было расписано, каждый шаг, каждое действие и пылкий юноша мог испортить этот план. Впрочем, чести его жены ничего не угрожало. Разве могла верховная жрица позволить пострадать родной племяннице? Тиа нужна была лишь как ширма. Основное действие в спектакле отводилось Ия-Иб, которую, еще раньше, обучила танцу храмовая танцовщица, рабыня, привезенная из страны Моав.
От этого танца зависело многое, и поэтому, для нового воплощения богини, было приготовлено зелье. Оно увеличит ее красоту и привлекательность во много раз, так, что фараон не сможет ни есть, ни спать, и лишь только думать о ней, сгорая от вожделения и страсти.
Самой Ия-Иб было не нужно об этом знать. Жрица пеклась и беспокоилась о ее земном счастье, ведь здесь, в подлунном мире, Ия-Иб полагалось занимать лишь место рядом с фараоном и никак иначе. Ну, а за одним, жрица решала и собственные вопросы и проблемы.
Первая жена Нармера не боялась, что царь может ее узнать. Густой макияж и пышный парик делали женщину неузнаваемой, а прошедшие годы должны были скрасить ее образ из памяти супруга.
Но появиться перед очами царя она решила как можно более эффектно.
Глава 16
Как и обещали жрецы, Нил в этом году разлился невероятно широко, а это значило, что можно ожидать большого и богатого урожая. У народа будет вдосталь хлеба и пива, а животные наедят жирные бока.
Сердце царя радовалось этому, да и праздник Долины шел в полном разгаре, внося свою лепту в благодушное состояние владыки Верхнего Египта.
Огорчало его лишь одно. И, как ни странно, в этом была вина Нубемхат, его драгоценной супруги.
В последние дни она стала позволять себе слишком много вольностей. Например, когда распорядилась не брать на праздник в Абджу наложниц родивших ему пять прекрасных дочерей.
Сама Нубемхат, так и не подарила царю здорового наследника. Двое мальчиков умерли в младенчестве, выжили только две девочки, а в дочерях Нармер не нуждался.
Чтобы проучить супругу, и показать, чье повеление выше, он приказал взять весь гарем, а это не много, не мало, двадцать красавиц, да еще и каждая со своей служанкой.
Царица злилась, хоть и пыталась это тщательно скрыть.
Но все эти вольности, позволенные супругой, были ничем по сравнению с той историей, что касалась Имаи, царской невесты, так и не ставшей женой. Царь подозревал, что в этом замешана сестра Нубемхат - Мегара, но все было сделано так чисто, что ни один из людей, кому было поручено расследование, не нашел свидетельства вины сестры царицы.
И вот теперь, эта женщина сидела здесь, в царском шатре, рядом со своим новоиспеченным мужем и царедворцем Кафу-анх. Мужчина не скрывал своего обожания, всячески умасливал капризную жену, подливал в ее серебряный кубок густой ароматный наур, кормил с рук, незаметно от всех ласкал.
От царя нельзя было скрыть, что женщине ласки мужа неугодны, и она их просто терпит. Взгляд ее черных глаз неотрывно следил за царевичем Хор-Аха, что сидел чуть в стороне от царского трона, рядом с родовитыми юношами.
Фараон очень жалел об Имаи. Она была прекрасна, как утренний свет и росла, зная о своем предназначении – быть женой фараона. Этот случай с любовником был настолько невероятен, что расстроил Нармера.
Нет, он не собирался ее казнить, но и в жены уже взять не мог. Но, она могла стать его наложницей, это не возбранялось. Только и этому воспротивились боги, бедняжка сошла с ума, не выдержав позора.
Тот взгляд несчастной Имаи царь никогда не сможет забыть: пустой, обреченный, не видящий перед собой никого, лишь отражающий синее небо.
Мысли царя прервал приближенный слуга и шепнул, что у шатра ожидает урет-хенеретет, верховная жрица храма Амаунет-Ра и фараон дал разрешение впустить гостью.
Жрица появилась в окружении двух девушек, сверкающих драгоценными нарядами и украшениями. Сама Верховная держала на плечах змею, обвившую ее руки. Змея, но уже золотая, украшала и венец жрицы.
- О, Брат Обеих Владычиц! Слава тебе! – поприветствовала она, низко кланяясь перед царем.
- Мы рады, что ты почтила нас своим присутствием, благочестивая, - фараон кивнул головой, покрытой высокой короной «хеджет».
- Позволишь ли ты, Величайший, в этот священный, для всего Египта день, преподнести скромный дар, от служителей Дома Амаунет-Ра? – произнесла жрица елейным голосом. Глаза ее были полуприкрыты, но от зоркого глаза не могло ничего ускользнуть. Она видела, как таращится Мегара на Тиа, видела, в глазах Нубемхат горящие костры злости и гнева. Видела, как потрясены все остальные гости. Один лишь царь, не дрогнул лицом. Он опять кивнул головой, принимая слова жрицы.
Женщина хлопнула в ладоши. Немедля, два стражника занесли в шатер некий предмет, лежащий на золотом подносе.
- Прими, Величайший! – Верховная сбросила легкое покрывало с подарка и все присутствующие ахнули. На подносе лежал необычный головной убор, состоящий из соединенных корон Верхнего и Нижнего Египта.
- Нам льстит твой подарок, - царь улыбнулся. Корону тот час унесли.
- О, Поцелованный Обеими Богинями! Позволишь ли ты усладить твои очи, - жрица низко склонилась, но взгляда от царя не отвела. Движение царской ладони означало дозволение. Жрица трижды хлопнула в ладоши и в шатер зашли музыканты. Они расположились в центе, образовав небольшой круг. Полилась музыка.
Из-за спин гостей появилась юная девушка. Ее лицо и грудь были скрыты семью вуалями, настолько прозрачными, что сквозь них просвечивались и кожа, и высокие скулы, и чувственные губы, и напряженные соски, и жаркий взгляд синих глаз. Вызывающе и дерзко притоптывая ногами, она поднялась на возвышение, установленное слугами посреди зала, и сбросила первую вуаль. Опустив веки, вытянула руку, и под звонкий звук флейты, растеряно и небрежно повела кистью, унизанной браслетами и перстнями. Затем, сделав ногой неуловимое движение, повела бедрами. Медленная волна поднялась от ступней и достигла ее живота.
Вначале, девушка танцевала томно и размеренно, покачивая бедрами, изгибая стан, потом, танец стал все быстрее и яростнее. В порыве движения завеса из покрывал разошлась и пала, остались лишь украшения: шейное кольцо, ожерелье, бриллиантовый аграф на груди, пояс на бедрах, покрытый рубинами и изумрудами и… обнаженная плоть.
Драгоценные камни под светом множества светильников ожили и, вдохнув свет в женское тело, будто зажгли его. Шея, руки, ноги сыпались искрами, то красными, как угольки, то сиреневыми, то голубыми и белыми как звезды. Капельки пота заблестели на гладкой и нежной коже, упругие груди задрожали и запрыгали в такт.
Нет, это уже не была простая танцовщица, которая страстным движением бедер, груди и живота заставляет всех мужчин исходить от животной страсти и подчинить себе. Это уже божество, богиня вечного исступления, вечного сладострастия, красавица, излом обнаженного тела которой несет в себе проклятие и колдовскую притягательность. Она превратилась в бездушное, безумное и бесчувственное чудовище, несущее райское наслаждение и погибель всякому, кто ее коснется. И от этого была еще больше желанна.
- Позволь, Золотой именем своим, представить тебе Ия-Иб, жрицу великой богини, дарующей земле влагу и мою дочь, и преемницу, - объявила жрица, когда девушка закончила танец и застыла. Лишь грудь ее часто и высоко поднималась, от сбившегося дыхания.
Верховная еле сдержала довольную улыбку, краем глаза отметив, как Мегара и Нубемхат исходят ядом.
Это была победа! Царь не мог скрыть своего восхищения и сквозящего в голосе вожделения. Чуть подавшись вперед, все еще задыхаясь, обезумев от женской наготы, излучающей хищные и пряные запахи, сладость ароматических смол, душистость масел и ладана, он протянул девушке руку и хрипло произнес:
- Наше желание видеть тебя у своих стоп.
Ия-Иб послушно приблизилась. Она так и осталась обнаженной, но со стороны казалось: это ее ничуть не волнует, как и те два гепарда, что томно развалились у царского трона. Звери были в ошейниках, к которым крепились тонкие цепи. Их концы находились в руках специально обученных слуг. Кошки подняли головы и проводили взглядами темных глаз подошедшую к их хозяину девушку. Пасти оскалились, показав острые клыки, носы втянули воздух, пытаясь распознать опасные запахи. Но через мгновение, животные успокоились, глаза их снова закрылись, а головы легли на пол. Звери не учуяли никакой опасности.
Юная дева опустилась на подушки у ног фараона и Верховная восторжествовала. Как и царя, плясунья ввергла всех остальных мужчин в полубезумие, исступление и трепет. Но в этот час жрица не знала, что нанесла своему любимому сыну глубокую душевную рану.
Глава 17
Ия пришла в себя лишь на следующий день, когда они уже отплывали в столицу.
Со стыдом вспомнила она вчерашний вечер в шатре фараона и свой танец, который, совсем не казался каким-то постыдным, когда девушку ему обучали. Что же случилось? Откуда в ней взялось это бесстыдство и разрывающая естество похоть?
Впрочем, кажется, ответ был. Хекау что-то подлила в питье, сразу перед их уходом. Еще тогда ей показался странным вкус вина. Но в спешке и на жаре она не придала этому большого значения.
Самым обидным было, что ее видел Тети, то, как она извивалась под звуки флейты и тамбуринов, жаждая всем своим естеством мужской плоти. В тот момент, ей было все равно, и она готова была отдаться любому, и всем сразу.
Ия плакала от невозможности все вернуть назад. Тети! Любимый мужчина ее не простит. Но ведь она не виновата ни в чем! Это какой-то наркотик, зелье, коих жрица знала множество. Магия Хекау, ее колдовство - ее власть над людьми!
Еще там, в столице, в последнюю ночь перед отплытием в Абджу на праздник Долины, Тети приходил к ней, как и всегда, никем не замеченный, забравшись на террасу со стороны сада.
Они любили друг друга, нежно и страстно. Он сказал тогда, что больше никого не сможет полюбить, клялся, что никто их не разлучит, и не разрушит этот союз.
Ия теребила в руках гребень, подаренный любимым в ту, последнюю ночь. На нем были вырезаны имена: его и ее. Бенериб – «сладкая сердцем», так звал ее любимый, заключая в объятия, целуя и лаская.
Что он теперь думает, увидев, как она, нагая, на глазах у всех, без стыда, показывала свои прелести перед толпой народа? Ия понимала, что для этих людей, ее нагота не была чем-то постыдным. Там, на пиру, у фараона, половина женщин были одеты подобным образом, лишь в набедренные повязки и драгоценности.
Понимала и… не могла принять.
Тети обожал ее стыдливость. Именно этим качеством Ия его привлекала, и он не единожды говорил об этом. А она повела себя как последняя шлюха! Пусть и не по собственной воле.
Но кажется, никто вокруг не замечал страданий несчастной девушки. Все продолжали веселиться, петь песни, пить вино и пиво, наслаждаться едой. Ия мечтала скорее остаться одна, в своих покоях, в надежде, что любимый придет, и они смогут объясниться.
Уставшая и изнуренная жарой и собственными мыслями бродила она по кораблю, не желая идти под тень навесов. Корабль плыл медленно, по течению. Даже гребцам дали сегодня больше отдыха. Берега, поросшие тростником и небольшими деревьями, затопило. Вода все прибывала, разливаясь и образуя широкие заливные луга. Скоро, когда вода сойдет, их засадят пшеном и ячменем, чесноком, луком и прочими овощами. Плодородный ил даст хорошие всходы и урожай, люди не будут голодать.
Вдруг Ия заметила, что к ним приближается быстроходная лодка. В такой она совершала свое первое путешествие по реке Хапи, так местные жители называли Нил. Лодка, подгоняемая гребцами, достигла корабля, и на борт поднялся незнакомый мужчина. Он о чем-то спросил у слуг и направился прямиком под навес, где отдыхала верховная жрица.
Ия почувствовала неладное, и поспешила туда, но заходить под навес не стала, а спряталась за стеной из парусины, и притаилась как мышка.
Разговор уже начался. Мужчину звали Тхути и он прибыл по поручению фараона.
- Рег-Аа желает знать, - услышала Ия тихий голос посланника, - о твоей дочери, Верховная.
- Что же хочет он знать? – девушке показалось, что жрица рада вопросу.
- Царь покорен красотой Ия-Иб и надеется, что она родит ему наследника.
- Передай царю, мое согласие.
Ия остолбенела. Верховная не тянула с ответом ни одной минуты, будто только и ждала этого предложения. А у нее, что же, никто согласия спрашивать не будет? Сердце забилось. Но что она может? В этом мире некому за нее заступиться. Нет, есть! У нее есть Тети! – Ия сжала руки, но тут же вспомнила вчерашний свой танец, и то, как после сидела у ног царя, как ела из его рук, и принимала ласки, и слезы ручьями потекли по щекам.
