– Ой не зарекайся, Егор! – с иронией возразил Фролайтис. – Не сомневаюсь в доблести твоих коллег, но от неожиданностей не застрахованы даже они.
– Само собой.
Пока же они препирались, Найси продолжала напряженно раздумывать.
“Как же мне быть? Я слушаю Аримана, и мне… мне, отчего-то, очень нравится то, что он предлагает. Но и то, что говорят остальные, я проигнорировать не могу. Как смогу я остановить кого-то вроде Александры, если мне и с товарищами по учебе не всегда удается сладить как старосте?
Но с другой стороны – а как я научусь, если буду бояться? И вдруг мне, как и Ариману, придется защищать кого-то? – в голове вновь всплыли сцены с истекающими кровью жертвами нападений в школе. А следующая мысль была и вовсе едва ни не парадоксальной в своей логичности: – Да и… ну разве дело это, что меня может попытаться обидеть даже собственная потерявшая берега в своих капризах волшебная палочка?!”
– Итак, Найси, мы оставляем тебя подумать? – напомнил о себе Шон.
– М-м-м… скажите, а если я пройду практику и пойму, что это не моё – мне можно ведь будет потом отказаться от этой стези, верно? – робко поинтересовалась Беренайси в ответ.
– Нужно, – ответил за подчиненного глава польской инквизиции. – Вернее… я не помню, как у вас в “Девственной розе”, но в “Слове объединения” ты была бы должна писать диплом по итогам практики (собственно, теорию же чем-то надо подкреплять?) и затем защищать его. Но после школы ты вольна заниматься практически чем угодно (хотя попасть в ту область, где у тебя уже есть опыт, все же проще).
– Да у нас, в общем-то, так же, – кивнула Амиала. – Хотя я тоже не могу не поддержать остальных и не напомнить тебе, Найси, что это небезопасно.
“Ами даже сейчас беспокоится обо мне, хотя мы и подругами не сказать, чтобы особо успели стать… вот как тут отступаться?..”
– Спасибо за беспокойство, Ами! – юная волшебница смущенно улыбнулась. – И спасибо Вам, господин Фролайтис… И я, с вашего позволения все же хочу присоединиться к группе.
– Ну предположим, – кивнул Шон. – Меня, в принципе, не утянут два практиканта вместо одного, тем более, что Ариман и так уже умеет немало. Но напомни мне, Найси, будь добра: сколько тебе лет?
– В конце мая будет восемнадцать.
– А, так ты еще и несовершеннолетняя, – мужчина чуть помрачнел. – Тогда, прости, прежде придется спросить твоих родителей. У вас же есть квизац-орб?
– Есть.
– Славно, тогда чуть позже вместе наберем их. Казимир, ты же оформишь потом практикантов, верно?
– Опять над бумагами чахнуть, – притворно вздохнул Фролайтис, старательно сдерживая ухмылку. – Не бережете вы старика…
“Что ж, выбор сделан. Теперь я попробую в качестве своего будущего призвания хоть что-то, – чуть нервно подумала Найси, непроизвольно сжимая ладонь Аримана в своих пальцах. Беседа старших магов продолжилась (Ольгердия фон Девора теперь рассказывала, что к ней обращался некий маг из России и расспрашивал о некоем проекте времен все того же Пришествия Культов), но она теперь ее едва слушала. – И, по крайней мере, со мной при этом будет друг и люди, которым я, кажется, небезразлична… Что ж, осталось убедить в своих намерениях маму. И, пожалуй, рассказывать ей о своем новом артефакте и подробностях его обретения я пока не буду. И Хартов попрошу на этом не заостряться”.
“Найси захотела себя попробовать в той же области, что и он!”
Эта мысль занимала Аримана весь остаток вечера и начало утра, пока он вместе с остальными членами группы готовился к предстоящей им “экспедиции” (как ее в шутку окрестила Амиала). Тем более, что когда формальности с родителями Найси были улажены, Харты вновь отправили ее пораньше спать, дабы их гостья скорее восстановилась после неприятного происшествия.
Так что поутру девушка держалась намного веселее, но все же оставалась немногословной, явно немного нервничая в преддверии ожидающей их практики. Да и инструктаж о правилах безопасности и необходимости подчинения приказам руководителя группы, который устроил им обоим Шон во время завтрака, явно не добавил ей душевного спокойствия.
А еще Ариман не мог не признаться себе, что чем дальше, тем больше подруга ему нравится.
“Найси… явно серьезнее меня, – раздумывал он, собирая необходимые вещи и переодеваясь. – Вроде и не мастер делать внушения и наводить порядок, как тот же Марк, но при этом умеет вправить мозги и усовестить; вроде и не определилась, чем будет заниматься после школы, но за представившуюся возможность организовать себе практику тут же ухватилась… да и над собой поработать явно не прочь – я так дядю Шона, кажется, не слушал ни разу, как она. А еще она явно пришлась по душе моим родным: бабушка сразу к ней хорошо отнеслась, Ами вообще будто младшую сестренку нашла, дядя… ну, он почти со всеми общий язык может найти. Вот папе с мамой она, не знаю, понравилась ли бы… но мама и к Шону с Ами с иронией относится, хоть и любит их.
А еще Найси довольно открытая и очень симпатичная…”
В памяти невольно пронеслись три образа: Беренайси, спускающаяся вниз перед позавчерашним вечером, наряженная в переделанную под нее мантию Амиалы, она же вчера вечером – сонливая, неуверенная, но какая-то нежная на вид и по-особому милая, и третий образ – в вечер знакомства…
Так, нет, об этом сейчас лучше не думать.
И еще один – четвертый – образ предстал его глазам, когда он спустился наконец в прихожую. В сущности, облик отправившейся к нему в гости Найси никак не изменился, но теперь юноша пригляделся к подруге внимательнее: аккуратная, но не строгая бледно-серая блузка и столь же аккуратные черные брюки, скрывающие чуть пухленькую и не слишком спортивную фигуру, небольшая грудь, собранные в средний хвост рыжие волосы, мягкие черты чуть смуглого лица, внимательные голубые глаза…
“Мда, кажется, она мне нравится уже не только как подруга. Надо будет улучить момент и признаться ей в этом. Но не сейчас, разумеется – ей явно не до того… И хорошо, что здесь нет Яра и он не может припомнить мне свое форсированное сближение”.
Воспоминание об одном из событий минувшего лета и добром друге заставило юношу улыбнуться шире.
– Итак, я полагаю, все готовы, – негромко заключил тем временем его дядя. – Нам пора отправляться.
Портал плавно угас за их спинами. Двери безликой портальной комнаты распахнулись, пропуская гостей – и вот он перед ними.
Ветингвет России. Правительство одного из самых известных магических сообществ.
Ариман, с интересом огляделся вокруг. Открывшаяся его взгляду картина не поражала воображение, но вместе с тем выглядела внушительно, даже как-то немного торжественно: просторный светлый коридор с высокими бледно-серебристыми потолками, устремляющийся куда-то далеко вперед; розовато-белые плиты мраморного пола, явно повидавшие не один десяток тысяч ног, но выглядящие столь безукоризненно, будто их уложили едва ли пару часов назад; и причудливые панели стен, усыпанные бесконечным слоем крошечных камешков – синих, зеленых, белых и фиолетовых, – будто бы драгоценных, но лишь едва поблескивающих даже там, куда падали лучи солнца.
И, конечно же, маги. Рабочий день только недавно начался, и коридор был полон жизни: мужчины и женщины, молодые и в заметном возрасте, облаченные в строгие костюмы или наряженные ровно по той грани официальности, когда к наряду еще нельзя придраться, но уже, вроде бы, могут и покоситься (а некоторые и вовсе в той или иной униформе), деловито спешащие или идущие едва ли не прогулочным шагом, с руками, в которых чего только нельзя было увидеть или, напротив, совершенно пустых.
– Ух, красиво тут! – негромко выдохнула Найси, широко распахнутыми глазами озираясь вокруг.
– Да, впечатление мы умеем производить издавна, – сдержанно улыбнулся ей Егор, сопровождающий группу. – Рад, что тебе понравилось… Так, ну, я полагаю, не будем отклоняться от плана нашей миссии и, прежде всего, представим вас Советнику по международным взаимодействиям?
– Именно, – кивнул ему Шон, тоже осматриваясь с явным удовольствием. – Представишь нас?
– Разумеется. Идемте за мной.
“И запомните – минимум посторонних контактов и несогласованных посещений любых отделов, кроме Инквизиции и Правоохранителей, – всплыло в уме у Аримана предупреждение, сделанное им все тем же Егором едва ли полтора часа назад. – Сейчас под подозрением добрая половина ветингвета, и чем меньше народу знает хоть какие-то подробности вашей миссии – тем лучше. И не только для нас”.
А коридор, стоило погрузиться в него, все продолжал производить на них впечатление: редкие высокие окна, льющие и льющие сквозь себя солнечный свет (а за окнами – окраина какого-то неведомого городка); информационные стенды то тут, то там; отвороты коридоров, уводящие неведомо куда; одинаковые деревянные двери, неброскими сиреневыми пятнами возникающие будто бы из ниоткуда посреди причудливого каменного крошева настенных плит – одни с табличками, уточняющими, что можно найти, шагнув внутрь, а другие лишь с номерами.
Но самое причудливое – аквариумы!
Тут и там в нишах стен (Ариман их поначалу и не заметил) за границей из зачарованного стекла вдруг возникал маленький наполненный водой мир: зеленоватый, голубоватый или почти прозрачный; заполненный всевозможными рыбками, весело снующими среди кораллов или степенно плавающими мимо стилизованных миниатюрных замков и кораблей – или же, напротив, заросший лишь недвижными водорослями.
– Богиня, ну какая прелесть! – восхитилась Найси, с видимой неохотой отводя взгляд от очередного водного уголка, наполненного резвящимися пестрыми неонами. – Ах, вот бы здесь побывать, когда никуда не нужно, и вдоволь полюбоваться этим водным очарованием!
В здании, которое занимал ветингвет, было по меньшей мере три этажа (во всяком случае, так показалось самому Ариману). Портал принес их на второй, а дверь, скрывающая, нужный кабинет, оказалась на третьем.
Точно такой же сиреневый прямоугольник предстал пред ними, отличаясь от своих “сородичей” со второго этажа только табличкой с номером, указанием должности своего обитателя и его представлением: Воронцов Антон Георгиевич.
Но вот она растворена и Ариман, чуть затаив дыхание (“что-то будет…”) следом за остальными проникает внутрь.
За дверью оказался кабинет – довольно большой, но явно рассчитанный на постоянное пребывание только одного человека: большой стол в форме буквы “Т”, вдоль длинной части которого замерла восьмерка стульев из кожи и стали, высокий в потолок шкаф в дальнем углу, а рядом с ним – высокое узкое окно, на стенах – несколько грамот, карты России и всего мира, флаг России и чуть поодаль – еще одно пурпурное полотнище с изображением, напоминающим некий герб.
– Доброго Вам утра, Антон Георгиевич! – энергично поприветствовал хозяина кабинета Егор, подходя к столу и кладя на него небольшую стопку документов группы.
– И тебе доброго утра, Егор! – Антон Георгиевич поднялся навстречу пришедшим, пожимая руку младшему коллеге.
А Ариман наконец получил возможность толком его рассмотреть: Воронцов оказался мужчиной невысоким, но крепким, в заметном возрасте (“это ему лет сто, не меньше!..”), идеально выбритым, с короткими начинающими седеть черными волосами на голове, облаченным в строгий серый костюм и узкие прямоугольные очки. А еще – с очень знакомыми чертами лица.
– Антон Георгиевич, счастлив представить вам моего доброго друга и заграничного коллегу Шона Харта! – энергично представил Егор, отступая на несколько шагов и делая широкий жест рукой. – Ну и, разумеется, его товарищей.
– Здравствуйте, Антон Георгиевич! – Шон тоже выступил вперед, протягивая в знак приветствия руку. – Немало наслышан о Вас и рад знакомству!
– Здравствуйте и вы, господа! – говорил Воронцов не очень громко, но твердо и уверенно, а руку собеседнику пожимал с заметной энергией. – Я тоже слышал о Вас, Шон… э…
– Просто Шон, – старший инквизитор широко улыбнулся.
– Как Вам будет угодно, Шон. Итак, Вы и ваша группа прибыли, дабы помочь нашим доблестным хранителям мира и порядка в их нелегком деле?
– Именно так, в первую очередь мы здесь за этим.
– В первую очередь, вот как?
– Да. Признаться, у меня к Вам еще одно небольшое дело. Личное, если позволите.
– Личное, вот как? – брови Антона Георгиевича недоуменно приподнялись. – Что ж, я к Вашим услугам, но прежде, если позволите уже Вы, я бы хотел ознакомиться с документами Вашей группы.
– Разумеется, – еще один краткий уважительный поклон, и инквизитор отступает на шаг назад.
Советник по международным связям же вернулся к своему столу, беря в руки бумаги и пробегая по ним глазами. Периодически он вскидывал взгляд, очевидно, сверяя указанные имена с теми, кто стоял перед ним.
– Амиала и Ариман тоже Харты? – почти сразу заострил он внимание.
– Мои кузина и племянник.
– Вот как? У вас это прямо семейное призвание, достойно! А это?..
Ариман даже не сомневался, что взгляд хозяина кабинета остановился на последней строчке списка – Воронцов даже рот на несколько мгновений приоткрыл.
– П-прошу прощения?..
– Прошу прощения и я, но в этом и состоит личная часть моего – нашего – визита, – Шон вновь сделал полшага вперед. – Саша, прошу тебя…
Ариман быстро перевел глаза на своих товарищей. Он уже знал, почему подруга его дяди предпочла сегодня мантию с капюшоном, которые скрывал ее лицо. Но вот просьба Шона прозвучала, и женщина нехотя исполняет ее, медленно открывая лицо и голову.
“Да уж, не понять тут было бы сложно – Воронцов на нее очень похож. Ну, точнее, разумеется, наоборот – она на него… Но, богиня, как же они смотрят друг на друга, – юноша невольно повел плечами. – Он – точно перед ним мертвеца воскресили, а она… не хотел бы я, чтобы Александра на меня когда-нибудь так посмотрела…”
В кабинете и правда повисло безмолвное напряжение. Советник и гостья его кабинета смотрели друг на друга пристально, почти не моргая, но если во взгляде Александры была лишь сталь, то вот Антон Георгиевич выглядел скорее растерянно.
Александра же первой и прервала молчание.
– Здравствуй, отец.
Воронцов еще несколько мгновений стоял, приоткрыв рот, но наконец сумел немного справиться со своим шоком.
– Александра? Я… прошу прощения?..
– Я тоже приношу свои извинения за подобное вторжение, Антон Георгиевич, – вновь заговорил Шон. – Вам, думаю, прекрасно известно, что Ваша дочь служит в польской Инквизиции…
– Д-да, до меня доходили слухи…
– …вместе со мной. Но вот то, что она – моя давняя подруга Вы, подозреваю, до сего момента не знали. Собственно, именно то, что она стала для меня куда больше, чем подругой, и явилось дополнительной причиной желать встречи с Вами. Видите ли, я не так давно сделал Вашей дочери предложение руки и сердца, и я имею смелость надеяться, что Вы не обойдете это решение своим благословением.
Беренайси едва слышно ахнула, прижимая ладони ко рту. Ариман же только вздохнул, с полуулыбкой косясь на подругу.
“Я почему-то так и думал, что Найси найдет это милым, хех. Н-но я, порой, перестаю понимать – дядя Шон мастер изысканно выражаться, или это он просто так изящно нарывается?..”
Воронцов обескураженно молчал, переводя взгляд с одного посетителя на другого. Шон вопросительно глядел на него, продолжая вежливо улыбаться. Молчали и его товарищи.
– Само собой.
Пока же они препирались, Найси продолжала напряженно раздумывать.
“Как же мне быть? Я слушаю Аримана, и мне… мне, отчего-то, очень нравится то, что он предлагает. Но и то, что говорят остальные, я проигнорировать не могу. Как смогу я остановить кого-то вроде Александры, если мне и с товарищами по учебе не всегда удается сладить как старосте?
Но с другой стороны – а как я научусь, если буду бояться? И вдруг мне, как и Ариману, придется защищать кого-то? – в голове вновь всплыли сцены с истекающими кровью жертвами нападений в школе. А следующая мысль была и вовсе едва ни не парадоксальной в своей логичности: – Да и… ну разве дело это, что меня может попытаться обидеть даже собственная потерявшая берега в своих капризах волшебная палочка?!”
– Итак, Найси, мы оставляем тебя подумать? – напомнил о себе Шон.
– М-м-м… скажите, а если я пройду практику и пойму, что это не моё – мне можно ведь будет потом отказаться от этой стези, верно? – робко поинтересовалась Беренайси в ответ.
– Нужно, – ответил за подчиненного глава польской инквизиции. – Вернее… я не помню, как у вас в “Девственной розе”, но в “Слове объединения” ты была бы должна писать диплом по итогам практики (собственно, теорию же чем-то надо подкреплять?) и затем защищать его. Но после школы ты вольна заниматься практически чем угодно (хотя попасть в ту область, где у тебя уже есть опыт, все же проще).
– Да у нас, в общем-то, так же, – кивнула Амиала. – Хотя я тоже не могу не поддержать остальных и не напомнить тебе, Найси, что это небезопасно.
“Ами даже сейчас беспокоится обо мне, хотя мы и подругами не сказать, чтобы особо успели стать… вот как тут отступаться?..”
– Спасибо за беспокойство, Ами! – юная волшебница смущенно улыбнулась. – И спасибо Вам, господин Фролайтис… И я, с вашего позволения все же хочу присоединиться к группе.
– Ну предположим, – кивнул Шон. – Меня, в принципе, не утянут два практиканта вместо одного, тем более, что Ариман и так уже умеет немало. Но напомни мне, Найси, будь добра: сколько тебе лет?
– В конце мая будет восемнадцать.
– А, так ты еще и несовершеннолетняя, – мужчина чуть помрачнел. – Тогда, прости, прежде придется спросить твоих родителей. У вас же есть квизац-орб?
– Есть.
– Славно, тогда чуть позже вместе наберем их. Казимир, ты же оформишь потом практикантов, верно?
– Опять над бумагами чахнуть, – притворно вздохнул Фролайтис, старательно сдерживая ухмылку. – Не бережете вы старика…
“Что ж, выбор сделан. Теперь я попробую в качестве своего будущего призвания хоть что-то, – чуть нервно подумала Найси, непроизвольно сжимая ладонь Аримана в своих пальцах. Беседа старших магов продолжилась (Ольгердия фон Девора теперь рассказывала, что к ней обращался некий маг из России и расспрашивал о некоем проекте времен все того же Пришествия Культов), но она теперь ее едва слушала. – И, по крайней мере, со мной при этом будет друг и люди, которым я, кажется, небезразлична… Что ж, осталось убедить в своих намерениях маму. И, пожалуй, рассказывать ей о своем новом артефакте и подробностях его обретения я пока не буду. И Хартов попрошу на этом не заостряться”.
Глава 7 - Ветингвет России
“Найси захотела себя попробовать в той же области, что и он!”
Эта мысль занимала Аримана весь остаток вечера и начало утра, пока он вместе с остальными членами группы готовился к предстоящей им “экспедиции” (как ее в шутку окрестила Амиала). Тем более, что когда формальности с родителями Найси были улажены, Харты вновь отправили ее пораньше спать, дабы их гостья скорее восстановилась после неприятного происшествия.
Так что поутру девушка держалась намного веселее, но все же оставалась немногословной, явно немного нервничая в преддверии ожидающей их практики. Да и инструктаж о правилах безопасности и необходимости подчинения приказам руководителя группы, который устроил им обоим Шон во время завтрака, явно не добавил ей душевного спокойствия.
А еще Ариман не мог не признаться себе, что чем дальше, тем больше подруга ему нравится.
“Найси… явно серьезнее меня, – раздумывал он, собирая необходимые вещи и переодеваясь. – Вроде и не мастер делать внушения и наводить порядок, как тот же Марк, но при этом умеет вправить мозги и усовестить; вроде и не определилась, чем будет заниматься после школы, но за представившуюся возможность организовать себе практику тут же ухватилась… да и над собой поработать явно не прочь – я так дядю Шона, кажется, не слушал ни разу, как она. А еще она явно пришлась по душе моим родным: бабушка сразу к ней хорошо отнеслась, Ами вообще будто младшую сестренку нашла, дядя… ну, он почти со всеми общий язык может найти. Вот папе с мамой она, не знаю, понравилась ли бы… но мама и к Шону с Ами с иронией относится, хоть и любит их.
А еще Найси довольно открытая и очень симпатичная…”
В памяти невольно пронеслись три образа: Беренайси, спускающаяся вниз перед позавчерашним вечером, наряженная в переделанную под нее мантию Амиалы, она же вчера вечером – сонливая, неуверенная, но какая-то нежная на вид и по-особому милая, и третий образ – в вечер знакомства…
Так, нет, об этом сейчас лучше не думать.
И еще один – четвертый – образ предстал его глазам, когда он спустился наконец в прихожую. В сущности, облик отправившейся к нему в гости Найси никак не изменился, но теперь юноша пригляделся к подруге внимательнее: аккуратная, но не строгая бледно-серая блузка и столь же аккуратные черные брюки, скрывающие чуть пухленькую и не слишком спортивную фигуру, небольшая грудь, собранные в средний хвост рыжие волосы, мягкие черты чуть смуглого лица, внимательные голубые глаза…
“Мда, кажется, она мне нравится уже не только как подруга. Надо будет улучить момент и признаться ей в этом. Но не сейчас, разумеется – ей явно не до того… И хорошо, что здесь нет Яра и он не может припомнить мне свое форсированное сближение”.
Воспоминание об одном из событий минувшего лета и добром друге заставило юношу улыбнуться шире.
– Итак, я полагаю, все готовы, – негромко заключил тем временем его дядя. – Нам пора отправляться.
***
Портал плавно угас за их спинами. Двери безликой портальной комнаты распахнулись, пропуская гостей – и вот он перед ними.
Ветингвет России. Правительство одного из самых известных магических сообществ.
Ариман, с интересом огляделся вокруг. Открывшаяся его взгляду картина не поражала воображение, но вместе с тем выглядела внушительно, даже как-то немного торжественно: просторный светлый коридор с высокими бледно-серебристыми потолками, устремляющийся куда-то далеко вперед; розовато-белые плиты мраморного пола, явно повидавшие не один десяток тысяч ног, но выглядящие столь безукоризненно, будто их уложили едва ли пару часов назад; и причудливые панели стен, усыпанные бесконечным слоем крошечных камешков – синих, зеленых, белых и фиолетовых, – будто бы драгоценных, но лишь едва поблескивающих даже там, куда падали лучи солнца.
И, конечно же, маги. Рабочий день только недавно начался, и коридор был полон жизни: мужчины и женщины, молодые и в заметном возрасте, облаченные в строгие костюмы или наряженные ровно по той грани официальности, когда к наряду еще нельзя придраться, но уже, вроде бы, могут и покоситься (а некоторые и вовсе в той или иной униформе), деловито спешащие или идущие едва ли не прогулочным шагом, с руками, в которых чего только нельзя было увидеть или, напротив, совершенно пустых.
– Ух, красиво тут! – негромко выдохнула Найси, широко распахнутыми глазами озираясь вокруг.
– Да, впечатление мы умеем производить издавна, – сдержанно улыбнулся ей Егор, сопровождающий группу. – Рад, что тебе понравилось… Так, ну, я полагаю, не будем отклоняться от плана нашей миссии и, прежде всего, представим вас Советнику по международным взаимодействиям?
– Именно, – кивнул ему Шон, тоже осматриваясь с явным удовольствием. – Представишь нас?
– Разумеется. Идемте за мной.
“И запомните – минимум посторонних контактов и несогласованных посещений любых отделов, кроме Инквизиции и Правоохранителей, – всплыло в уме у Аримана предупреждение, сделанное им все тем же Егором едва ли полтора часа назад. – Сейчас под подозрением добрая половина ветингвета, и чем меньше народу знает хоть какие-то подробности вашей миссии – тем лучше. И не только для нас”.
А коридор, стоило погрузиться в него, все продолжал производить на них впечатление: редкие высокие окна, льющие и льющие сквозь себя солнечный свет (а за окнами – окраина какого-то неведомого городка); информационные стенды то тут, то там; отвороты коридоров, уводящие неведомо куда; одинаковые деревянные двери, неброскими сиреневыми пятнами возникающие будто бы из ниоткуда посреди причудливого каменного крошева настенных плит – одни с табличками, уточняющими, что можно найти, шагнув внутрь, а другие лишь с номерами.
Но самое причудливое – аквариумы!
Тут и там в нишах стен (Ариман их поначалу и не заметил) за границей из зачарованного стекла вдруг возникал маленький наполненный водой мир: зеленоватый, голубоватый или почти прозрачный; заполненный всевозможными рыбками, весело снующими среди кораллов или степенно плавающими мимо стилизованных миниатюрных замков и кораблей – или же, напротив, заросший лишь недвижными водорослями.
– Богиня, ну какая прелесть! – восхитилась Найси, с видимой неохотой отводя взгляд от очередного водного уголка, наполненного резвящимися пестрыми неонами. – Ах, вот бы здесь побывать, когда никуда не нужно, и вдоволь полюбоваться этим водным очарованием!
В здании, которое занимал ветингвет, было по меньшей мере три этажа (во всяком случае, так показалось самому Ариману). Портал принес их на второй, а дверь, скрывающая, нужный кабинет, оказалась на третьем.
Точно такой же сиреневый прямоугольник предстал пред ними, отличаясь от своих “сородичей” со второго этажа только табличкой с номером, указанием должности своего обитателя и его представлением: Воронцов Антон Георгиевич.
Но вот она растворена и Ариман, чуть затаив дыхание (“что-то будет…”) следом за остальными проникает внутрь.
За дверью оказался кабинет – довольно большой, но явно рассчитанный на постоянное пребывание только одного человека: большой стол в форме буквы “Т”, вдоль длинной части которого замерла восьмерка стульев из кожи и стали, высокий в потолок шкаф в дальнем углу, а рядом с ним – высокое узкое окно, на стенах – несколько грамот, карты России и всего мира, флаг России и чуть поодаль – еще одно пурпурное полотнище с изображением, напоминающим некий герб.
– Доброго Вам утра, Антон Георгиевич! – энергично поприветствовал хозяина кабинета Егор, подходя к столу и кладя на него небольшую стопку документов группы.
– И тебе доброго утра, Егор! – Антон Георгиевич поднялся навстречу пришедшим, пожимая руку младшему коллеге.
А Ариман наконец получил возможность толком его рассмотреть: Воронцов оказался мужчиной невысоким, но крепким, в заметном возрасте (“это ему лет сто, не меньше!..”), идеально выбритым, с короткими начинающими седеть черными волосами на голове, облаченным в строгий серый костюм и узкие прямоугольные очки. А еще – с очень знакомыми чертами лица.
– Антон Георгиевич, счастлив представить вам моего доброго друга и заграничного коллегу Шона Харта! – энергично представил Егор, отступая на несколько шагов и делая широкий жест рукой. – Ну и, разумеется, его товарищей.
– Здравствуйте, Антон Георгиевич! – Шон тоже выступил вперед, протягивая в знак приветствия руку. – Немало наслышан о Вас и рад знакомству!
– Здравствуйте и вы, господа! – говорил Воронцов не очень громко, но твердо и уверенно, а руку собеседнику пожимал с заметной энергией. – Я тоже слышал о Вас, Шон… э…
– Просто Шон, – старший инквизитор широко улыбнулся.
– Как Вам будет угодно, Шон. Итак, Вы и ваша группа прибыли, дабы помочь нашим доблестным хранителям мира и порядка в их нелегком деле?
– Именно так, в первую очередь мы здесь за этим.
– В первую очередь, вот как?
– Да. Признаться, у меня к Вам еще одно небольшое дело. Личное, если позволите.
– Личное, вот как? – брови Антона Георгиевича недоуменно приподнялись. – Что ж, я к Вашим услугам, но прежде, если позволите уже Вы, я бы хотел ознакомиться с документами Вашей группы.
– Разумеется, – еще один краткий уважительный поклон, и инквизитор отступает на шаг назад.
Советник по международным связям же вернулся к своему столу, беря в руки бумаги и пробегая по ним глазами. Периодически он вскидывал взгляд, очевидно, сверяя указанные имена с теми, кто стоял перед ним.
– Амиала и Ариман тоже Харты? – почти сразу заострил он внимание.
– Мои кузина и племянник.
– Вот как? У вас это прямо семейное призвание, достойно! А это?..
Ариман даже не сомневался, что взгляд хозяина кабинета остановился на последней строчке списка – Воронцов даже рот на несколько мгновений приоткрыл.
– П-прошу прощения?..
– Прошу прощения и я, но в этом и состоит личная часть моего – нашего – визита, – Шон вновь сделал полшага вперед. – Саша, прошу тебя…
Ариман быстро перевел глаза на своих товарищей. Он уже знал, почему подруга его дяди предпочла сегодня мантию с капюшоном, которые скрывал ее лицо. Но вот просьба Шона прозвучала, и женщина нехотя исполняет ее, медленно открывая лицо и голову.
“Да уж, не понять тут было бы сложно – Воронцов на нее очень похож. Ну, точнее, разумеется, наоборот – она на него… Но, богиня, как же они смотрят друг на друга, – юноша невольно повел плечами. – Он – точно перед ним мертвеца воскресили, а она… не хотел бы я, чтобы Александра на меня когда-нибудь так посмотрела…”
В кабинете и правда повисло безмолвное напряжение. Советник и гостья его кабинета смотрели друг на друга пристально, почти не моргая, но если во взгляде Александры была лишь сталь, то вот Антон Георгиевич выглядел скорее растерянно.
Александра же первой и прервала молчание.
– Здравствуй, отец.
Воронцов еще несколько мгновений стоял, приоткрыв рот, но наконец сумел немного справиться со своим шоком.
– Александра? Я… прошу прощения?..
– Я тоже приношу свои извинения за подобное вторжение, Антон Георгиевич, – вновь заговорил Шон. – Вам, думаю, прекрасно известно, что Ваша дочь служит в польской Инквизиции…
– Д-да, до меня доходили слухи…
– …вместе со мной. Но вот то, что она – моя давняя подруга Вы, подозреваю, до сего момента не знали. Собственно, именно то, что она стала для меня куда больше, чем подругой, и явилось дополнительной причиной желать встречи с Вами. Видите ли, я не так давно сделал Вашей дочери предложение руки и сердца, и я имею смелость надеяться, что Вы не обойдете это решение своим благословением.
Беренайси едва слышно ахнула, прижимая ладони ко рту. Ариман же только вздохнул, с полуулыбкой косясь на подругу.
“Я почему-то так и думал, что Найси найдет это милым, хех. Н-но я, порой, перестаю понимать – дядя Шон мастер изысканно выражаться, или это он просто так изящно нарывается?..”
Воронцов обескураженно молчал, переводя взгляд с одного посетителя на другого. Шон вопросительно глядел на него, продолжая вежливо улыбаться. Молчали и его товарищи.
